Текст книги "Премия за риск"

Опытный образец

Посадка едва не обернулась катастрофой. Бентли понимал, что его координация нарушена находящимся за спиной добавочным весом, но даже представить себе не мог, как сильно она нарушена, пока в критический момент не хлопнул рукой мимо нужной кнопки. В последнее мгновение он попытался исправить ошибку, но перестарался и прожег черную ямищу на равнине под собой. Корабль коснулся грунта, покачнулся и с тошнотворной медлительностью выпрямился.

Бентли совершил первую в истории человечества посадку на Телсе-4.

И сразу же решил залить в себя изрядную, но сугубо лечебную порцию шотландского виски.

Управившись с этим, он включил рацию. Приемник был вставлен в ухо, отчего оно нестерпимо чесалось, а горошинку микрофона хирургическим путем имплантировали прямо в гортань. Портативный аппарат подпространственной связи работал с автонастройкой, что было только к лучшему, поскольку Бентли ничего не понимал в механизме передачи такого узконаправленного луча на такое огромное расстояние.

– Все в порядке, – сообщил он по радио профессору Слиггерту. – Это планета земного типа, как и отмечено в исследовательском отчете. Корабль исправен. А я счастлив доложить вам, что едва не свернул себе шею при посадке.

– Не свернули, потому что не могли свернуть. – Голос Слиггерта в крошечном приемнике прозвучал совершенно бесстрастно. – А «Протек»? Как он вам? Уже привыкли?

– Ничуть, – ответил Бентли. – По-прежнему чувствую себя так, будто на спине у меня висит обезьяна.

– Не беда, привыкнете, – заверил его Слиггерт. – Институт передает вам поздравления, и я не сомневаюсь, что правительство наградит вас каким-нибудь орденом. Помните, ваша задача – подружиться с аборигенами и по возможности заключить с ними торговое соглашение, хотя бы самое пустяковое. Создать прецедент. Нам нужна эта планета, Бентли.

– Я знаю.

– Желаю удачи. И докладывайте, как только появится возможность.

– Будет сделано, – пообещал Бентли и выключил связь.

Он попытался встать, но с первого раза не смог этого сделать. Затем, ухватившись за весьма кстати размещенные над приборной доской поручни, все-таки принял вертикальное положение. Только теперь Бентли оценил ту дань, что собирает невесомость с человеческих мускулов. И пожалел, что не слишком усердно тренировался в долгом полете от Земли до Телса.

Бентли был молод и бодр, крепок и широкоплеч, выше шести футов ростом. На Земле он весил двести фунтов и двигался с грацией гимнаста. Однако перед отлетом прибавил к этому весу добавочный груз в семьдесят три фунта, неснимаемо повисший за плечами. Сейчас Бентли передвигался, словно очень старый слон в ботинках, которые ему ужасно жмут.

Он передернул плечами под пластиковыми ремнями, поморщился и подошел к иллюминатору правого борта. Вдалеке, примерно в полумиле, виднелись невысокие бурые хижины туземной деревни. Крохотные пятнышки направлялись по равнине в его сторону. Очевидно, селяне решили выяснить, что за странная штуковина спустилась с неба, дыша огнем и ужасно грохоча.

– Чудесно, – сказал себе Бентли.

Трудно установить контакт, когда туземцы не проявляют любопытства. Институт межзвездных исследований на Земле рассматривал такой вариант, но не нашел подходящего решения. В результате сценарий был вычеркнут из списка возможных.

Селяне приближались. Бентли решил, что пора собираться. Он открыл шкафчик, достал лингвасцен и с некоторыми затруднениями закрепил у себя на груди. К одному бедру пристегнул большую флягу с водой, к другому – контейнер с пищевыми концентратами. Пристроил поперек живота футляр с инструментами. Прицепил к одной ноге рацию, к другой – аптечку.

В общем и целом Бентли таскал теперь на себе сто сорок фунтов оборудования, и каждая унция этого веса была признана жизненно важной для космического исследователя.

Тот факт, что сам он при этом едва передвигал ноги, жизненно важным не считался.

Туземцы уже столпились вокруг корабля, пренебрежительно отзываясь о нем. Они были двуногие, с короткими толстыми хвостами и с чертами лица вполне человеческими, но такими, что могут присниться только в кошмарном сне. Их кожа была ярко-оранжевой.

А еще Бентли заметил, что они вооружены. Тут и ножи, и копья, и каменные молоты, и топоры. При виде такого арсенала он не сдержал довольную усмешку. Это лучшее оправдание всем его неудобствам, причина, по которой семьдесят три фунта висят у него за плечами с момента старта на Земле.

Каким именно оружием обладают аборигены, не имеет значения. Да хоть бы и ядерным – они не смогут причинить Бентли никакого вреда.

Так сказал ему профессор Слиггерт, руководитель института и изобретатель «Протека».

Бентли открыл люк. До него долетели потрясенные крики телсиан. После секундной заминки лингвасцен перевел: «Ох! Ах! Какой странный! Удивительный! Нелепый! Непристойный!»

Бентли спустился по бортовому трапу, изо всех сил стараясь уравновесить сто сорок фунтов лишнего груза. Туземцы выстроились полукругом, держа оружие наготове.

Бентли шагнул к ним. Они попятились.

– Я пришел к вам как друг, – с приветливой улыбкой заявил он.

Лингвасцен пролаял что-то на телсианском языке с резкими согласными.

Похоже, они не поверили. Копья не опустились, а один из телсиан, который был крупнее остальных и носил красочный головной убор, занес топор еще выше.

Бентли пробрала легкая дрожь. Разумеется, он неуязвим. Ему не причинят вреда, пока он носит на себе «Протек». Прибор абсолютно надежен! Профессор Слиггерт уверен в этом.

Перед взлетом профессор Слиггерт повесил «Протек» на спину Бентли, подтянул ремни и отступил, чтобы полюбоваться своим детищем.

– Совершенство, – объявил он со сдержанной гордостью.

Бентли пожал плечами под добавочным весом:

– Немного тяжеловат, вам не кажется?

– Но что мы могли поделать? – спросил Слиггерт. – Он первый в своем роде, прототип. Я использовал для уменьшения веса все возможные технологии: транзисторы, легкие сплавы, печатные схемы, пальчиковые источники питания и так далее. К сожалению, опытные образцы любого изобретения неизбежно получаются громоздкими.

– Мне думается, что вы могли бы придать ему более обтекаемую форму, – возразил Бентли, заглядывая себе через плечо.

– Обтекаемость придет позже. Сначала нужно все разместить, потом уплотнить, потом сгруппировать и, наконец, придать форму. Так всегда было и всегда будет. Возьмите пишущую машинку. Сейчас это просто клавиатура, почти такая же плоская, как доска. Но ее прототип работал от ножных педалей, а чтобы поднять его, требовались объединенные усилия нескольких человек. Возьмите слуховой аппарат, который буквально терял фунт за фунтом на разных этапах своего усовершенствования. Возьмите лингвасцен, который поначалу был огромным ящиком, набитым электроникой и весившим несколько тонн…

– Ну хорошо, – перебил его Бентли. – Пусть так, раз уж это лучшее, что вы можете предложить. Но как мне из него вылезти?

Профессор Слиггерт усмехнулся.

Бентли потянулся рукой себе за спину, но не нашел застежку. Подергал ремни, но не сумел их расстегнуть. Не смог и выскользнуть из-под них. Он словно оказался в жесткой и очень практичной смирительной рубашке.

– Хватит уже, профессор! Как мне его снять?

– Я не собираюсь вам этого объяснять.

– Почему?

– «Протек» очень неудобен, верно? – спросил Слиггерт. – Вы предпочли бы не носить его?

– Вы чертовски правы.

– Конечно прав. Вам известно, что на поле боя солдаты имели обыкновение сбрасывать так необходимые им защитные доспехи, потому что те были тяжелыми и неудобными? Но у вас не будет такой возможности. Вы летите на чужую планету, мистер Бентли, где встретитесь с совершенно неизвестными опасностями. Необходимо, чтобы вы все время были надежно защищены.

– Это я понимаю, – сказал Бентли. – Но мне хватит здравого смысла, чтобы самому решить, когда следует надеть эту штуку.

– Но сделаете ли вы это? Мы выбрали вас за такие качества, как находчивость, выносливость, физическая сила… и, конечно, определенный интеллект, но…

– Спасибо!

– …но эти качества не заменяют осторожности. Предположим, вы решите, что туземцы вполне дружелюбны, и захотите снять тяжелый, неудобный «Протек». Что произойдет, если вы неверно оценили их поведение? Такое легко может случиться и на Земле. Вот и подумайте, насколько легче это будет сделать на чужой планете.

– Я смогу позаботиться о себе, – заявил Бентли.

Слиггерт мрачно кивнул:

– Именно это сказал Этвуд, когда отправлялся на Дурабеллу-Два, и больше мы о нем не слышали. Как не слышали и о Блейке, Смайте и Коришелле. Сможете ли вы отразить удар ножом в спину? Есть ли у вас глаза на затылке? Нет их там у вас, мистер Бентли… Зато у «Протека» есть!

– Послушайте, – сказал Бентли, – верите вы или нет, но я взрослый, разумный человек. Я буду носить «Протек» постоянно, когда высажусь на чужую планету. А теперь скажите, как его снять.

– Кажется, вы так ничего и не поняли, Бентли. Если бы на кону стояла только ваша жизнь, мы бы позволили вам пойти на любой риск, какой вы посчитали бы разумным. Но мы вдобавок рискуем кораблем и оборудованием, которое стоит миллиарды долларов. Кроме того, это полевые испытания для «Протека». Единственный способ получить результат – заставить вас носить «Протек» постоянно. Нам нужен этот результат. Вы останетесь в живых, нравится вам это или нет.

Бентли обдумал услышанное и согласился скрепя сердце:

– Пожалуй, у меня и впрямь может возникнуть соблазн снять его, если туземцы окажутся дружелюбными.

– Не будет у вас такого соблазна. Вы поняли, как работает «Протек»?

– Конечно, – ответил Бентли. – А он в самом деле может все то, о чем вы говорили?

– Он прекрасно прошел лабораторные испытания.

– Я терпеть не могу, когда ломается какая-нибудь мелочь. Допустим, расплавится предохранитель или сгорят провода.

– Именно поэтому он такой громоздкий, – терпеливо объяснил Слиггерт. – Там все дублировано и передублировано. Мы не оставили ни единого шанса для отказа механизмов.

– А что с запасом энергии?

– Хватит на век и даже больше при полной нагрузке. «Протек» – это само совершенство, Бентли! Не сомневаюсь, что после полевых испытаний он станет стандартным оборудованием для всех межзвездных исследователей.

Профессор Слиггерт позволил себе гордо улыбнуться.

– Ладно, – сказал Бентли, поводя плечами под широкими полосами пластиковых ремней. – Я привыкну к нему.

Но он так и не привык. Человек не может привыкнуть к тому, что на спине у него висит семидесятитрехфунтовая обезьяна.

Телсиане не знали, как поступить с Бентли. Пока они спорили, исследователь сохранял на лице натянутую улыбку. Затем один из туземцев шагнул вперед. Он был выше остальных и носил особый головной убор из костей, кусочков вулканического стекла и ярко раскрашенных деревяшек.

– Друзья мои, – заявил телсианин, – здесь кроется зло, и я, Ринек, чую его.

Другой туземец, в похожем уборе, подошел к нему и сказал:

– Негоже целителю духа говорить о таких вещах.

– Правильно, – согласился Ринек. – Негоже говорить о зле в присутствии зла, ибо от этого оно становится сильней. Но работа целителя духов состоит в том, чтобы находить зло и устранять его. И мы будем делать свою работу, невзирая на опасности.

Еще несколько мужчин в характерных уборах целителей духа подошли ближе. Бентли решил, что они исполняют у телсиан роль жрецов и, вероятно, обладают значительной властью.

– Я не думаю, что он зло, – сказал жизнерадостный молодой целитель духа по имени Уаскл.

– Конечно зло. Ты только посмотри на него!

– Внешность ничего не доказывает, как нам известно еще с тех времен, когда добрый дух Ахут М’Канди явился в образе…

– Брось свои проповеди, Уаскл! Мы и без тебя знаем притчи Лалланда. Вопрос в том, можем ли мы рисковать?

Уаскл обернулся к Бентли.

– Ты зло? – строго спросил телсианин.

– Нет, – ответил Бентли.

Поначалу он был озадачен таким глубоким интересом телсиан к его духовной сущности. Они даже не спросили, откуда он прибыл, как и зачем. С другой стороны, в этом нет ничего странного. Если бы инопланетяне прилетели на Землю в период особенно активного религиозного рвения, их первым делом спросили бы: «Чьи вы создания, бога или сатаны?»

– Говорит, что он не зло, – объявил Уаскл.

– Откуда ему это знать?

– Кто же еще может знать, если не он?

– Однажды великий дух Г’Тал предстал перед мудрецом с тремя кдалами и сказал…

И понеслось. Ноги Бентли уже подгибались под тяжестью оборудования. Лингвасцен не поспевал за бурными теологическим спорами, разгоревшимися вокруг. Похоже, положение пришельца зависело от двух-трех сомнительных моментов, ни один из которых целители духа не желали обсуждать, поскольку говорящий о зле подвергает себя опасности.

Еще больше осложнил дело раскол по вопросу о распознаваемости зла: молодые целители придерживались одного мнения, а старые – другого. Фракции обвиняли друг друга в отвратительной ереси, но Бентли никак не мог разобраться, кто во что верит и какое из толкований пойдет ему на пользу.

Когда солнце склонилось над травянистой равниной, битва все еще бушевала. Но наконец целители духа внезапно пришли к согласию, хотя Бентли так и не понял, почему и на какой основе.

Уаскл шагнул вперед как выразитель мнения молодых целителей.

– Чужеземец, – объявил он, – мы решили не убивать тебя.

Бентли сдержал улыбку. Это так похоже на дикарей – пообещать сохранить жизнь неуязвимому существу!

– Во всяком случае, не прямо сейчас, – быстро поправился Уаскл, перехватив хмурые взгляды Ринека и других старших целителей. – Это целиком зависит от тебя самого. Мы идем в деревню, чтобы очиститься и устроить праздник. Затем посвятим тебя в сообщество целителей духа. Порождения зла не могут стать целителями, это им строжайше запрещено. Так мы и выясним твою природу.

– Я глубоко благодарен вам, – сказал Бентли.

– Но если окажется, что ты зло, то наша обязанность – уничтожить зло. А если мы должны, то сможем!

Собравшиеся вокруг телсиане встретили эту речь одобрительными криками и пустились в обратный путь длиной в милю. Определив, пусть даже только предварительно, сущность Бентли, туземцы стали куда приветливей. Они по-дружески болтали с ним об урожае, засухе и голоде.

Бентли шатался от изнеможения, но внутренне ликовал. Это настоящая победа! Став посвященным, жрецом, он получит потрясающую возможность собирать антропологические материалы, создавать торговые связи и прокладывать дорогу для будущего развития Телса-4.

Нужно всего лишь пройти испытание посвящением. «И не быть убитым, разумеется», – с усмешкой напомнил он себе.

Забавно, насколько самоуверенны эти целители духа, полагающие, что могут его прикончить.

Деревня состояла из двух десятков хижин, вместе образующих грубое подобие круга. За каждой из них был разбит небольшой огород, а иногда там же размещался и загон для телсианской разновидности рогатого скота. Мелкие зверюшки с зеленой шкурой бродили между хижинами, и телсиане обращались с ними как с домашними питомцами. Заросшая травой центральная площадь была местом собраний. Там находился общественный колодец, а также капище для поклонения всевозможным богам и демонам. На площади горел большой костер, деревенские женщины готовились к празднеству.

Бентли прибыл на площадь в состоянии, близком к обмороку, сгибаясь под тяжестью жизненно важного оборудования. Он с благодарностью опустился на землю рядом с селянами, и празднество началось.

Сначала деревенские женщины исполнили для гостя приветственный танец. Это было прелестное зрелище: их оранжевая кожа блестела в свете костра, хвосты грациозно покачивались в такт музыке. Затем староста по имени Оксип подступил к Бентли с наполненной чашей.

– Чужеземец, – сказал Оксип, – ты пришел к нам из далеких краев, и твои дороги не похожи на наши. Но пусть мы станем друзьями! Отведай эту пищу, чтобы скрепить дружеские узы между нами и во имя всего святого!

Низко поклонившись, он протянул чашу.

Это был важнейший момент, один из тех, что позволяют установить вечную дружбу между расами или сделать их непримиримыми врагами. Но Бентли не мог воспользоваться шансом. Со всей возможной учтивостью он отказался от символического угощения.

– Но она же очищена! – воскликнул Оксип.

Бентли объяснил, что племенные запреты не позволяют ему есть ничего, кроме своей пищи. Оксип просто не понимал, что у разных рас могут быть разные гастрономические предпочтения. Например, основным блюдом на Телсе может оказаться какое-нибудь соединение стрихнина. Однако Бентли не добавил, что, если бы даже он захотел рискнуть, «Протек» ни за что бы этого не допустил.

И все же его отказ насторожил селян. После короткого совещания целителей духа Ринек подошел к Бентли и сел рядом.

– Скажи мне, – спросил он после недолгой паузы, – что ты думаешь о зле?

– Зло – это плохо, – торжественно ответил Бентли.

– Ага. – Целитель духа обдумал его слова, нервно щелкая хвостом по траве.

Маленькая зеленошерстная киска принялась играть с его хвостом, но Ринек прогнал ее и сказал:

– Значит, тебе не нравится зло?

– Не нравится.

– И ты не допустишь никакого злого влияния рядом с собой?

– Конечно не допущу.

Бентли сдержал зевоту. Ему начинали надоедать вкрадчивые вопросы целителя.

– В таком случае ты не откажешься принять своим сердцем священное и чудотворное копье, принесенное Краном К’леу из обители Малых Богов, – копье, от потрясания которым людям даруется добро?

– Я приму его с радостью.

Веки Бентли отяжелели, и он надеялся лишь на то, что это будет последняя церемония на сегодняшний вечер.

Ринек что-то одобрительно пробурчал и ушел. Женщины закончили свой танец, целители духа затянули песню глубокими, выразительными голосами. Пламя костра поднималось высоко в небо.

Уаскл выступил вперед. Его лицо было раскрашено тонкими черными и белыми полосами. В руках он держал древнее копье с наконечником из вулканического стекла и древком из черного дерева, украшенным затейливой, хотя и грубой резьбой.

– О чужеземец, пришедший с неба, – сказал Уаскл, подняв копье. – Кран К’леу вручил нашему праотцу Тину это копье, наделив его магической природой и сделав вместилищем духов добра. Зло не может вынести присутствия этой святыни. Так прими же ее в дар вместе с нашим благословением.

Бентли тяжело поднялся на ноги, сознавая значимость этой церемонии, и почтительно склонил голову. Приняв копье, он раз и навсегда покончит с сомнениями относительно своей духовной сущности.

Уаскл шагнул вперед, протянул ему копье и…

«Протек» мгновенно взялся за дело.

Его принцип действия был прост, как и у многих других великих изобретений. Когда вычислительный блок определял признак опасности, «Протек» окружал своего владельца силовым полем. Это поле делало его неуязвимым, поскольку было целиком и полностью непроницаемым. Но при этом имело один неустранимый недостаток.

Будь у Бентли больное сердце, «Протек» мгновенно убил бы его, потому что электроника срабатывала внезапно и совсем не безболезненно. Только что ты стоял у костра и тянул руку к священному копью, а через секунду погрузился в кромешную тьму.

Бентли словно втиснули в затхлый шкаф с резиновыми стенками, сжимавшими его со всех сторон. Он мысленно проклял сверхэффективность аппарата. Копье вовсе не угроза, а часть важной церемонии. Но «Протек», не воспринимающий абстракций, расценил его как потенциальную опасность.

В потемках Бентли попытался нащупать переключатель, снимающий защитное поле. Оно создавало помехи его пространственной ориентации, которая, казалось, с каждым разом становилась все слабее. Бентли осторожно провел рукой по груди, где должна была находиться кнопка, пока наконец не обнаружил, что она сместилась к правой подмышке. Он выключил поле.

Праздник внезапно прервался. Туземцы опасливо сбились в кучу, подняв оружие и вытянув хвосты. Уаскл, попавший в зону действия защитного поля, отлетел на двадцать футов и теперь медленно поднимался с земли.

Целители распевали очистительные гимны, чтобы защититься от злых духов. Бентли не мог осуждать их за это.

Со стороны включенное силовое поле «Протека» выглядело черной непрозрачной сферой диаметром около десяти футов. Белые линии, появлявшиеся на ее поверхности, извивались, пересекались и исчезали. Вращаясь, сфера издавала тонкий пронзительный вой.

Короче говоря, после такого зрелища трудно было рассчитывать на доверие примитивных, суеверных туземцев.

– Извините, – со слабой улыбкой произнес Бентли.

Едва ли он мог сказать сейчас что-то еще.

Уаскл заковылял назад, но остановился на почтительном расстоянии.

– Ты не можешь принять святое копье, – заключил он.

– Не совсем так, – ответил Бентли. – Просто… у меня есть защитное устройство – что-то вроде щита, понимаешь? И ему не нравятся копья. Не мог бы ты предложить мне, скажем, священную тыквенную бутылку?

– Не говори глупостей, – сказал Уаскл. – Кто-нибудь слышал хоть раз о священной тыквенной бутылке?

– Наверное, не слышал. Но прошу, поверь моим словам. Я не зло, честное слово. Просто в нашем племени существует запрет на копья.

Целители духа заговорили между собой так быстро, что лингвасцен не смог уловить смысл, распознавая только отдельные слова: «зло», «уничтожить», «очищение». Бентли понял, что его будущее не обещает быть излишне благополучным.

После обсуждения Уаскл возвратился к нему и сказал:

– Некоторые из нас считают, что тебя следует немедленно убить, пока ты не принес большое несчастье нашей деревне. Но я объяснил, что тебя нельзя судить за те запреты, которыми ты связан. Мы будем молиться всю ночь. И может быть, утром твое посвящение все-таки состоится.

Бентли поблагодарил целителя. Уаскл проводил его к свободной хижине, затем телсиане со всей возможной поспешностью удалились. По деревне расходился зловещий шепот, в открытую дверь Бентли видел, как жители собираются кучками, оживленно что-то обсуждают и косятся в его сторону.

Неважное начало сотрудничества между двумя расами.

Он немедленно связался с профессором Слиггертом и сообщил обо всем случившемся.

– Печально, – сказал профессор. – Но коварство дикарей общеизвестно. Может статься, что на самом деле они собирались убить вас, а не подарить копье. Чтобы вы приняли его своим сердцем в самом буквальном смысле.

– Я совершенно уверен, что у них не было такого намерения, – возразил Бентли. – Рано или поздно необходимо начать доверять людям.

– Только не в том случае, когда вы отвечаете за оборудование стоимостью в миллиард долларов.

– Но я же не могу выполнить мою задачу! – воскликнул Бентли. – Как вы не понимаете? Я не принял священное копье и тем самым дал им пищу для подозрений. А если я и завтра не пройду церемонию посвящения? Допустим, какой-нибудь болван захочет поковыряться в зубах ножом и «Протек» решит, что меня нужно спасать. Благоприятное впечатление, которое мне удалось создать, будет окончательно потеряно.

– Расположение туземцев можно вернуть, – нравоучительно возразил профессор Слиггерт, – а вот оборудование стоимостью в миллиард долларов…

– …может подобрать следующая экспедиция. Послушайте, профессор, хватит уже надо мной издеваться. Неужели нет никакой возможности управлять этой штукой вручную?

– Абсолютно никакой, – ответил Слиггерт. – Применение аппарата потеряло бы всякий смысл. Если вы намерены полагаться на собственные рефлексы, а не на его электронные импульсы, тогда аппарат можно вообще не носить.

– Вот и скажите, как его снять.

– Довод, который я приводил, остается в силе – вы будете совершенно беззащитны.

– Послушайте, – возмутился Бентли, – вы выбрали меня для этого задания как опытного исследователя. И я тот самый парень, который находится на месте событий. Мне видней, что здесь делается. Объясните, как его снять.

– Нет! «Протек» должен пройти полноценные полевые испытания. И мы хотим, чтобы вы вернулись живым.

– Это отдельный вопрос, – сказал Бентли. – Похоже, местные убеждены, что могут как-то убить меня.

– Дикари всегда переоценивают свои силы, оружие и магию.

– Да знаю я, знаю. Но вы уверены, что у них нет никакой возможности достать меня сквозь поле? Яд, например.

– Ничто не в состоянии проникнуть сквозь поле, – терпеливо объяснил Слиггерт. – Даже лучи света не попадут внутрь. Вы носите на себе неприступную крепость, мистер Бентли. Что мешает вам хоть немного в нее поверить?

– Опытные образцы всегда приходится долго отлаживать, – проворчал Бентли. – Но будь по-вашему. Можете хотя бы сказать, как его снять, на случай если что-то вдруг пойдет не так?

– Лучше бы вам прекратить эти вопросы, мистер Бентли. Вас выбрали, чтобы вы провели полноценные полевые испытания «Протека». Это все, что вам нужно сделать.

Когда Бентли отключил связь, снаружи стояли густые сумерки. Туземцы уже разошлись по своим хижинам. Костер догорал, доносились крики всевозможных ночных существ.

На Бентли навалились одиночество и тоска по дому.

Он устал почти до беспамятства, но заставил себя поесть концентратов и выпить воды. Затем отцепил футляр с инструментами, рацию и флягу, подергал без надежды на успех ремни «Протека» и лег спать.

Как только он задремал, аппарат яростно заработал, едва не свернув ему шею.

Бентли вяло нащупал кнопку, теперь оказавшуюся на животе, и отключил поле.

В хижине все было по-прежнему. Он нигде не обнаружил источник опасности.

Может быть, «Протек» потерял связь с реальностью или телсиане пытались бросить копье в окно?

Тут Бентли увидел зеленую киску. Она убегала со всех ног, поднимая клубы пыли.

«Зверек, должно быть, просто хотел погреться, – подумал Бентли. – Но это, конечно же, инопланетная тварь. Бдительный „Протек“ не мог проглядеть потенциальную опасность».

Он опять уснул. И во сне очутился в тюремной камере из ярко-красной резины. Раз за разом пытался Бентли отодвинуть стены, но они не поддавались, и когда он в конце концов отступал, его мягко подталкивало к центру камеры. Так повторялось снова и снова, а потом он почувствовал, как ремни на плечах резко дернулись, и проснулся в непроглядной тьме защитного поля.

На этот раз отыскать кнопку оказалось совсем нелегко. Бентли отчаянно охотился за ней и едва не задохнулся – поле не пропускало внутрь воздух. Обнаружив кнопку под подбородком, он отключил поле и сонно огляделся в поисках угрозы.

И нашел. Сломанная ветка проникла сквозь соломенную крышу и попыталась спланировать прямо на него. Но «Протек», конечно же, ей этого не позволил.

– Эй, уймись наконец! – громко простонал Бентли. – Есть в тебе хоть капля здравого смысла?

Но он слишком устал, чтобы по-настоящему встревожиться. К счастью, новых «нападений» в эту ночь больше не случилось.

Наутро Уаскл зашел к Бентли с торжественным, но весьма обеспокоенным видом.

– Ночью из твоей хижины доносились ужасные мучительные звуки, – заявил целитель духа. – Как будто ты боролся с демоном.

– Я всегда плохо сплю, – объяснил Бентли.

Уаскл улыбнулся, показывая, что оценил шутку.

– Друг мой, читал ли ты этой ночью очистительные молитвы об избавлении от зла?

– Конечно.

– И твои молитвы исполнились?

– Да, – с надеждой ответил Бентли. – Ни во мне, ни вокруг меня нет зла. Никакого.

Уаскл посмотрел на него с сомнением:

– Но можешь ли ты знать это наверняка? Наверное, тебе было бы лучше покинуть нас с миром прямо сейчас. Если ты не пройдешь посвящения, нам придется тебя убить…

– Не волнуйся об этом, – сказал Бентли. – Давай начинать.

– Хорошо, – ответил Уаскл, и они вместе вышли из хижины.

Посвящение должно было происходить перед большим костром на деревенской площади. Ночью разослали гонцов, и на их зов собрались целители духа из соседних деревень. Некоторые прошли двадцать миль, чтобы своими глазами увидеть чужака и принять участие в церемонии. Торжественно стучали извлеченные из тайных хранилищ ритуальные барабаны. Селяне оживленно переговаривались и смеялись. Однако Бентли чувствовал затаенную нервозность и напряжение.

Снова начались танцы. Бентли встревоженно вздрагивал каждый раз, когда главный танцор взмахивал над головой дубинкой, утыканной осколками вулканического стекла. Танцор кружился в считаных футах от Бентли, придвигаясь все ближе; дубинка ослепительно сверкала.

Селяне восхищенно следили за танцем. Бентли прикрыл глаза, сознавая, что в любой миг может погрузиться во тьму силового поля.

Но танцор постепенно уходил в сторону, и вскоре танец закончился под восторженный рев зрителей.

Затем заговорил Уаскл, и Бентли облегченно вздохнул, догадавшись, что церемония близка к завершению.

– Братья, – сказал Уаскл, – этот чужеземец прошел сквозь великую пустоту, чтобы стать нашим братом. Его обычаи кажутся странными, и над ним самим словно бы витает тень зла. Но кто усомнится в его благих намерениях? Кто усомнится в том, что он по сути своей добрый и достойный человек? Посвящение очистит его от зла, и он станет одним из нас.

Когда Уаскл направился к Бентли, кругом установилась мертвая тишина.

– Теперь ты целитель духа и наш брат, – сказал Уаскл и протянул руку.

Сердце Бентли едва не выпрыгнуло из груди. Он победил! Его приняли! Бентли пожал руку Уаскла.

Или попытался пожать. Но не смог, потому что бдительный, как всегда, «Протек» защитил его от потенциально опасного контакта.

– Будь ты проклят, тупой гаджет! – взревел Бентли, а затем поспешил найти кнопку и отключить поле.

Но тотчас понял, что все его надежды сгорели ясным пламенем.

– Зло! – вопили телсиане, яростно потрясая оружием.

– Зло! – кричали целители духа.

Бентли в отчаянии обернулся к Уасклу.

– Да, – сказал молодой целитель, – это правда. Мы надеялись устранить зло с помощью древнего ритуала. Но это оказалось невозможно. Зло должно быть уничтожено! Убейте демона!

На Бентли обрушился град копий. «Протек» отозвался мгновенно.

Вскоре стало ясно, что ситуация зашла в тупик. Бентли несколько минут оставался под защитой поля, потом нажимал кнопку. Телсиане, увидев, что он все еще цел и невредим, возобновляли обстрел, и «Протек» срабатывал в ту же секунду.

Бентли пытался отступить к кораблю. Но едва он отключал поле, «Протек» активировал его снова. Такими темпами Бентли потратил бы месяц или даже два, чтобы преодолеть расстояние в милю, и он прекратил попытки. Он просто дождется, когда атакующие выдохнутся. В конце концов они поймут, что не в силах ему навредить, и тогда две расы смогут перейти к делу.

Бентли попытался расслабиться в защитном поле, но понял, что из этого ничего не выйдет. Его мучили голод и жажда. И становилось душновато.

Тут Бентли сделалось не по себе – он вспомнил, как воздух не проходил прошлой ночью сквозь защиту. Естественно – ничто не способно ее преодолеть.

Этак и задохнуться недолго. Даже неприступная крепость падет после глухой осады.