Текст книги "Самое жуткое приключение"

17

Доктор Меркин поднял иглу и посмотрел ее на свет.

– Отвернись, Ларри, – мягко попросил он. – Я же знаю, ты немного побаиваешься. И зря – это совсем не больно.

Боль пронзила мою руку, едва игла впилась в кожу. Я закрыл глаза и не дышал, пока врач не вынул иглу.

– Конечно, двух недель еще не прошло, – продолжал врач, протерев место укола ватным тампоном. – Но раз уж ты здесь, я решил сделать тебе инъекцию.

Папа в напряженной позе застыл на стуле посреди небольшого кабинета. Руки он сложил на груди.

– А как же шерсть? – запинаясь, спросил я у доктора Меркина. – Неужели «Мгновенный загар»…

Врач покачал головой.

– Я не знаю средств для загара, которые вызывали бы рост волос. Обычно они воздействуют на механизм пигментации кожи, и…

– Но этот флакон был выпущен давным-давно! – настаивал я. – Может, ингредиенты скисли и лосьон испортился?

Доктор Меркин махнул рукой, словно говоря: «Так не бывает».

Подойдя к столу, он сделал запись в моей карточке.

– Мне очень жаль, Ларри, – произнес он, продолжая писать мелким аккуратным почерком, – но дело тут не в средстве для загара, поверь мне. – Он обернулся и внимательно оглядел меня. – Я полностью обследовал тебя, провел все анализы. Ты абсолютно здоров.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул папа.

– А как же шерсть? – возмутился я.

– Давай подождем и посмотрим, что будет дальше, – решил доктор Меркин, глядя на папу.

– Подождем?! – воскликнул я. – Значит, вы не дадите мне никаких лекарств? Не сделаете ничего, чтобы шерсть больше не росла?

– Она вряд ли вырастет вновь, – заверил доктор Меркин, закрыл карточку и разрешил мне спуститься со смотрового стола. – Постарайся не волноваться, – попросил он, протягивая мне куртку. – Все будет хорошо.

– Спасибо вам, доктор Меркин, – произнес папа и встал. Он улыбнулся, но я заметил, что улыбка получилась вымученной. Папа держался слишком напряженно.

Я направился вслед за отцом к автостоянке. Мы молча уселись в машину.

– Тебе лучше? – наконец спросил папа, не сводя глаз с дороги.

– Нет, – мрачно ответил я.

– В чем дело? – раздраженно спросил папа. – Ведь доктор Меркин сказал, что с тобой все в порядке.

– А шерсть? – возмутился я. – Откуда она взялась? Почему он ничем мне не помог? Неужели он мне не поверил?

– Скорее всего, поверил, – негромко ответил папа.

– Тогда почему же он ничего не сделал? Папа долго молчал, глядя сквозь ветровое стекло и покусывая нижнюю губу. И наконец произнес сдавленным голосом:

– Иногда полезнее всего бывает набраться терпения и ждать.

В тот день мы собрались на репетицию в доме Лили. Получалось неплохо, но не так, как вместе с Мэнни.

Нас всех насторожило то, что он уехал, даже не попрощавшись с нами. Лили попросила свою маму позвонить знакомым родителей Мэнни и выяснить, куда они переехали.

Но все знакомые и друзья были удивлены не меньше, чем мы.

Никто из них не знал, что семья Мэнни готовится к переезду.

Мне пришлось признать, что две гитары звучат лучше трех. Голос у Лили приятный, но слабый, и три гитары почти совсем заглушали его.

А теперь, играя без Мэнни, мы отлично слышали голос Лили.

Но я испортил песню «Битлз», которую мы разучивали, – «Я хочу взять тебя за руку». Аккорды я брал фальшиво и никак не мог попасть в такт.

Я знал, в чем дело. Меня не покидали мысли о докторе Меркине и о том, что он не поверил мне. Он сомневается, что наша находка была средством для загара. А если он ошибся?

Мне было досадно и… одиноко.

Уже в двадцатый раз начиная играть «Я хочу взять тебя за руку», я пристально вглядывался в лица своих друзей. Может, их мучают те же опасения, что и меня? Что, если и у них растет уродливая черная шерсть, а они боятся признаться?

Когда я впервые спросил об этом, Лили только засмеялась и назвала меня лохматым Ларри. Но я должен задать тот же вопрос еще раз. Ни о чем другом я не мог думать. Я обязан знать правду!

Я с трудом дождался конца репетиции. Кристина начала укладывать гитару в футляр, Джеред отправился на кухню за банкой кока-колы. Лили сидела на диване, поигрывая золотой пиратской монеткой на цепочке.

– Я… хочу спросить… – волнуясь, начал я.

В комнату вернулся Джеред. Он так неловко открыл банку, что кока-кола выплеснулась ему в лицо.

Все засмеялись.

– Ты впервые видишь банку кока-колы? – пошутила Лили. – Может, принести тебе инструкцию?

– Ха-ха! – Джеред вытер лицо рукавом. – Ты нарочно потрясла все банки, Лили, чтобы я облился. Сознавайся!

Усмехнувшись, Кристина захлопнула футляр.

– Переходи на соки, Джеред. Он показал Кристине язык. Я громко откашлялся.

– Ребята, я хотел спросить вас… – дрожащим голосом повторил я.

Мои друзья были в отличном настроении, они смеялись и шутили. Значит, их ничто не тревожило.

Почему же несчастье свалилось на меня одного?

– Помните «Мгновенный загар»? – начал я. – Скажите, после него у кого-нибудь из вас начали расти волосы? – Я густо покраснел. – Точнее – безобразная черная шерсть?

Джеред покатился со смеху, поперхнулся кока-колой и закашлялся. Кристина похлопала его ладонью по спине.

– Лохматый Ларри! – выпалил Джеред, едва переводя дыхание. Указав на меня банкой, он принялся повторять: – Лохматый Ларри! Лохматый Ларри!

– Да перестань ты! – взмолился я. – Мне не до шуток!

Но это еще сильнее рассмешило Кристину и Джереда.

Я обернулся к Лили, которая встала с дивана. На ее лице проступило беспокойство. Она не смеялась. Заметив, что я смотрю на нее, Лили потупилась.

– Ларри – волк-оборотень! – объявил Джеред.

– Надеюсь, выступать нам придется не в полнолуние! – подхватила Кристина.

– А может, Ларри воет лучше, чем играет на гитаре! – возразил Джеред, и оба захохотали.

– Я просто пошутил! – зло выпалил я. От стыда мне хотелось провалиться сквозь пол.

«Значит, эта беда случилась только со мной, – понял я. – Больше шерсть ни у кого не растет».

Вот почему Джеред и Кристина так развеселились. Им нечего стыдиться и не о чем беспокоиться.

Но Лили, похоже, было не до смеха. Она начала собирать ноты и приводить гостиную в порядок.

Прежде Лили нравилось поддразнивать меня и наблюдать, как я краснею. Я удивленно уставился на нее: неужели у нас общая тайна?

Неторопливо убирая гитару в футляр, я дождался, когда Джеред и Кристина уйдут, а потом надел куртку и бейсболку и направился к двери.

На веранде я обернулся к Лили, которая вышла проводить меня.

– Лили, скажи правду, – попросил я, глядя ей в глаза. – У тебя растет черная шерсть на ладонях и коленях?

Она закусила нижнюю губу.

– Я не хочу об этом говорить, – прошептала она и захлопнула дверь.

Я застыл на веранде, вспоминая встревоженное выражение на лице Лили. Ее шепот отдавался у меня в ушах.

Что с ней стряслось? Если то же самое, что и со мной, почему она не признается? Неужели ей стыдно? Может, она стесняется меня?

Или у нее все в порядке и она просто думает, что я спятил? Скорее всего, ей неловко за меня, потому что я веду себя как сумасшедший.

Окончательно растерявшись, я вышел на улицу. Солнце стояло еще высоко, но воздух стал холоднее. Резкий ветер дул мне в лицо.

Я надвинул бейсболку поглубже на лоб, чтобы ветер не сорвал ее. Но, к моему удивлению, бейсболка вдруг показалась мне слишком тесной. Она стала мне мала.

Я снял ее и внимательно оглядел. Может, кто-то застегнул ее сзади потуже?

Нет.

Холодок пробежал у меня по спине, едва я поднес руку ко лбу и понял, почему бейсболка вдруг показалась мне тесной.

Весь лоб зарос густой колючей шерстью.

18

Я ворвался в дом, громко стукнув дверью.

– Мама, смотри! – кричал я. – Взгляни на мой лоб!

Я обвел взглядом кухню.

– Мама, где ты?

В кухне было пусто.

Я побежал по дому, окликая родителей. Пора объяснить им, что со мной случилось. Теперь-то они наверняка мне поверят!

Густая шерсть на лбу убедит их в том, что я не сошел с ума.

– Мама, папа! Есть кто-нибудь дома? Тишина.

Вернувшись в кухню, я нашел на холодильнике записку: «Мы уехали за покупками в Бруксдейл. Вернемся поздно. Не забудь поужинать».

Закричав от отчаяния, я сорвал с головы бейсболку, стащил куртку и швырнул ее на пол.

С гулко бьющимся сердцем подошел к зеркалу в прихожей и оглядел себя. Я был похож на мутанта из комиксов!

Из зеркала на меня смотрело бледное лицо. Оно ничуть не изменилось. Но лоб покрылся черной шерстью!

Как будто я повязал бандану. Такие повязки носят лыжники – только из ткани, а не из уродливой шерсти.

Трясущейся рукой я провел по колючим волосам.

У меня тяжело вздымалась грудь. Мне хотелось плакать и в то же время рычать от бешенства или вырвать всю шерсть – волосок за волоском.

Смотреть на себя было невыносимо. Шерсть выглядела омерзительно.

Я решил не ждать, когда вернутся родители. Жить с таким волосатым лбом я не мог. Я бросился наверх, чтобы сбрить шерсть.

Полосу шерсти я густо намазал кремом для бритья. Крепко зажал в пальцах папину бритву.

– Ой! – Я сразу же порезался, но мне было наплевать. Надо сбрить шерсть во что бы то ни стало! Так, чтобы на лбу не осталось ни единого волоска!

Глядя, как клочья шерсти падают в раковину, я вдруг понял, что надо делать. Я должен найти флакон из-под «Мгновенного загара» и показать его доктору Меркину.

«Если я принесу флакон, он мне наверняка поверит! – убеждал я себя. – Пусть доктор Меркин выяснит, что это за средство. И почему от него у меня начала расти шерсть».

Доктор Меркин сумеет вылечить меня – в этом я не сомневался.

Но куда же мы зашвырнули флакон?

Зажмурившись, я стал вспоминать.

Когда я нашел флакон, мы бросились в дом Лили и натерлись жидкостью для загара. Затем снова выбежали во двор, чтобы поиграть в снегу.

Неужели мы выкинули пустой флакон в соседский мусорный бак? Надо проверить…

Я нацарапал записку родителям, сообщил, что забыл кое-что у Лили и скоро вернусь. Затем набросил куртку и выбежал из дома.

На улице стало еще холоднее. Небо затянули тучи, оно стало по-вечернему серым. Я застегнул молнию на куртке и надел капюшон. Лоб все еще саднило после бритья.

Три квартала до дома Лили показались мне длинными, как три мили. Наконец я свернул за угол и увидел впереди ее дом.

И тут я остановился. Не хватало только, чтобы Лили увидела, как я роюсь в мусорном баке! Она наверняка пристанет с расспросами, а я еще не готов рассказать ей всю правду.

Тем более что сама она что-то скрывает, с горечью подумал я. Оборвав разговор, она захлопнула дверь у меня перед носом.

Ладно, я тоже буду молчать.

Хорошо, что уже почти стемнело. Может, Лили меня не заметит.

Приближаясь к дому Лили, я наблюдал за тем, что происходит вокруг. В столовой горел свет, – наверное, семья Лили ужинает.

Вот и хорошо. Я покопаюсь в баке, разыщу флакон и исчезну, прежде чем меня заметят.

Но, подойдя поближе, я обнаружил, что мусорный бак исчез. Наверное, рабочие увезли его.

Я глубоко вздохнул, боясь лишиться чувств.

– Как же быть? – пробормотал я вслух. Как доказать доктору Меркину, что шерсть у меня начала расти от «Мгновенного загара»?

Налетел холодный ветер. Я смотрел на то место, где еще совсем недавно стоял мусорный бак. Ветер подхватывал с земли бурые листья, бросал их мне под ноги.

Я поежился.

Но когда я уже собрался уходить, меня вдруг осенило.

Нет, мы не выбросили флакон из-под «Мгновенного загара» в мусорный бак! Мы швырнули его в другую сторону, туда, где росло несколько деревьев.

– Ура! – вырвалось у меня. Я вспомнил, как, прежде чем присоединиться к играющим в снежки друзьям, я бросил флакон в снег.

Наверное, он до сих пор лежит там. Иначе и быть не может.

Я пулей пролетел мимо дома Лили, опасливо поглядывая на окна. Но никто не выглянул из них.

В соседнем доме было темно и пусто, – видно, ремонт еще не закончился.

Наконец я оказался в небольшой рощице, возле которой мы недавно играли в снежки. Ноги скользили по мокрым прошлогодним листьям. Голые ветви раскачивались на ветру и поскрипывали.

Куда же упал флакон? Где он?

Наверное, совсем рядом, под деревьями.

Он просто не мог отлететь далеко – ведь я бросал его с середины двора.

От деревьев на землю ложились черные тени. Я поддел ногой кучу опавших листьев, и ботинок ударился обо что-то твердое.

Наклонившись, я принялся разгребать листья обеими руками. Но нашел только кривую ветку.

Я углубился в рощу, раздвигая ветви и длинные стебли сухих растений.

Флакон должен быть где-то здесь. Я огляделся.

Вот он!.. Нет, это просто гладкий камень.

С досады я пнул камень и медленно повернулся на месте, внимательно оглядывая землю.

Где же этот чертов флакон?

Внезапно я услышал странный звук и вздрогнул. Хруст ветки.

Я прислушался. Где-то рядом зашуршал кустарник.

Снова хрустнула ветка.

С трудом сглотнув, я понял, что рядом кто-то есть.

– Кто здесь? – робко спросил я.

19

– Кто здесь? Тишина.

Застыв, словно статуя, я прислушался. Совсем рядом раздались торопливые шаги. Кто-то тяжело дышал.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?! – крикнул я, обернулся и вдруг увидел флакон. Он лежал прямо передо мной на куче листьев.

Я порывисто нагнулся, протягивая к флакону обе руки. И отпрянул: из темноты навстречу мне выскочил большой пес.

Он с трудом переводил дыхание, длинный язык свешивался из полуоткрытой пасти.

Большой бурый пес! Даже в полутьме я разглядел, что шерсть у него свалялась. В тяжело вздымающиеся бока вцепились репьи.

Я попятился.

– Ты один? – испуганно прошептал я. – Откуда ты, песик?

Пес опустил голову и заскулил.

Я огляделся в поисках остальных собак. Может, он привел за собой всю стаю? Тех самых бродячих псов, которые вечно гоняются за мной, пугая своим рычанием.

Но собак нигде не было видно.

– Хороший песик, – произнес я, стараясь говорить негромко и спокойно.

Он уставился на меня, по-прежнему отдуваясь, и помахал облезлым хвостом.

Я медленно наклонился, не спуская глаз с собаки, и поднял флакон. Он показался мне ледяным. Я попытался разглядеть, осталось ли внутри хоть немного жидкости.

Но ничего не увидел в темноте.

Не может быть, чтобы я вылил из него все до последней капли, рассуждал я, напрягая память. Того, что осталось во флаконе, наверняка хватит доктору Меркину для анализа.

Я потряс флакон, приложил его к уху и прислушался, надеясь уловить плеск. Только бы там осталось несколько капель, мысленно молил я.

На рощу налетел дикий порыв ветра. Листья зашуршали.

Пес снова заскулил.

Я крепко сжал флакон в руке и собрался уходить.

– Пока, песик.

Пес склонил голову набок и заглянул мне в глаза.

Я шагнул в сторону.

– Пока, пес, – тихо повторил я. – Иди домой.

Пес не шевельнулся. Он снова заскулил и завилял хвостом.

Я двинулся прочь, крепко прижимая к себе флакон. И вдруг увидел то, чего опасался.

Из-за деревьев стремительно выскочили собаки. Их было пять или шесть, и у всех злобно горели глаза. В следующее мгновение к ним присоединилось еще несколько больших псов.

Они неумолимо приближались, зловеще рыча и скаля острые зубы.

Я похолодел, в ужасе уставившись в их горящие глаза и вслушиваясь в злобное рычание.

Собрав всю свою волю, я повернулся и бросился наутек.

– Ой! – пронзительно взвизгнул я, споткнувшись о толстую ветку.

Флакон вылетел у меня из рук.

Я попытался подхватить его на лету, но безуспешно.

Флакон ударился об острый камень и разбился, разлетевшись на мелкие осколки. На камне заблестело влажное пятно.

Я упал на четвереньки, острая боль пронзила все тело. Не обращая на нее внимания, я приподнялся и обернулся к собакам.

Но к моему удивлению, они неслись совсем в другую сторону. Между деревьев я разглядел перепуганного кролика. Собаки гнались за ним.

У меня колотилось сердце, колени дрожали. Я подошел к камню, вокруг которого лежали осколки оранжевого стекла, поднял один и повертел в руках.

– Что же мне теперь делать? – спросил я вслух. Издалека еще слышался возбужденный собачий лай. – Что?

Флакон разбился вдребезги. Мне больше нечего показать доктору Меркину.

Со злостью я швырнул осколок стекла в сторону и устало побрел домой.

После ужина мама с папой ушли в школу на собрание, а я поднялся к себе и сел за уроки.

С недавних пор одиночество стало меня тяготить.

Я взял к себе на колени Джеспер и начал гладить ее, но кошка была не в настроении. Сначала она сердито смотрела на меня ярко-желтыми глазами, а потом царапнула мне руку, вырвалась и убежала из комнаты.

Я позвонил Лили, но у нее никто не подходил к телефону.

На улице завывал ветер, дребезжало оконное стекло.

По моей спине пробежал холодок.

Положив локти на стол, я склонился над учебником истории, но никак не мог сосредоточиться. Слова расплывались у меня перед глазами.

Пройдясь по комнате, я вынул из футляра гитару, наклонился и подключил ее к усилителю.

Когда я нервничаю, игра на гитаре успокаивает меня.

Настроив гитару, я громко заиграл блюз. Дома никого нет, никто не заставит меня убавить громкость. Я могу играть, как захочу, лишь бы прогнать тревожные мысли.

Но через несколько минут я понял: со мной творится неладное.

Я безбожно фальшивил и путал аккорды.

Да что это со мной? Эту мелодию я играл тысячу раз. Я мог бы сыграть ее, даже проснувшись среди ночи.

Случайно взглянув на свои пальцы, я вдруг понял, в чем дело. Из моей груди вырвался горестный стон.

Между пальцами опять появилась омерзительная шерсть. Все пальцы поросли густыми черными волосами.

Я поднес руку к лицу. И ладонь была покрыта шерстью.

Я вскочил, уронив гитару на пол. Мои руки начали зудеть.

Дрожащими пальцами я расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава.

Руки сплошь были покрыты шерстью – густой, жесткой и черной!

Я долго стоял, растерянно переводя взгляд с одной волосатой руки на другую. Ноги тряслись, от слабости кружилась голова. Во рту пересохло.

Я попытался сглотнуть.

Неужели мерзкая шерсть растет и на языке?

Подавляя тошноту, я метнулся в ванную, включил свет, приблизил лицо к зеркалу и высунул язык.

Нет, он остался прежним.

Но щеки и подбородок заросли черной шерстью.

Как быстро она выросла! Зеркало отразило гримасу страха на моем лице.

С каждым днем шерсть росла все быстрее, покрывая тело целиком. Что же мне делать? Есть ли у меня выход?

20

В понедельник я пришел в школу пораньше и решил дождаться Лили возле шкафчиков.

Чтобы сбрить колючие клочки волос, понадобилось несколько часов, но я справился.

Утром я надел свитер с очень длинными рукавами и надвинул на лоб бейсболку – на случай, если днем опять начнут расти волосы.

– Где же ты, Лили? – нетерпеливо бормотал я, вышагивая туда-сюда вдоль ряда зеленых шкафчиков.

Надо поделиться с Лили своей бедой, решил я, вспомнив, каким испуганным стало ее лицо, когда я заговорил о шерсти.

Теперь-то я точно знал, что с Лили происходит то же самое. Просто знал, и все.

Должно быть, Лили стыдно, как и мне, – стыдно признаться в случившемся, заговорить об этом.

Но вдвоем мы обязательно найдем выход.

Если мы вместе придем к доктору Меркину и расскажем о «Мгновенном загаре» и шерсти, он непременно нам поверит.

Но где же Лили?

В коридоре толпились ребята, хлопали дверцами шкафчиков, пересмеивались и болтали.

Я взглянул на часы. До звонка осталось всего три минуты.

– Как дела, Ларри? – окликнул меня кто-то. Я обернулся и увидел усмехающегося Хью Хервина. Рядом стояла его сестра Марисса, вытаскивая косу из-под лямки рюкзака.

– Привет, Хью, – со вздохом откликнулся я. Только этой встречи мне сегодня не хватало!

– Готов к завтрашнему дню? – спросил он. Почему Хью всегда так ехидно ухмыляется?

Так бы и ударил его кулаком в живот!

– К завтрашнему дню? – рассеянно повторил я, отыскивая взглядом Лили.

Хью засмеялся.

– Ты что, забыл о конкурсе рок-групп?

– фу-y-y – шумно выдохнула Марисса, наконец-то высвободив косу. – Твоя группа все-таки будет участвовать в конкурсе? Мы слышали, Мэнни уехал…

– Да, мы будем выступать, – перебил я. – Мы здорово играем.

– И мы тоже! – широко ухмыльнулся Хью. – Нас наверняка пригласят на телевидение. Мой дядя знаком с режиссером программы «Будущие звезды». Он устроит нам прослушивание.

– Прекрасно, – без энтузиазма отозвался я. Да где же Лили?

– Мы наверняка выиграем конкурс, – добавила Марисса, которая по-прежнему возилась со своей длинной косой. – И станем знаменитыми.

– Нам уже предложили выступить в соседней школе, – сообщил Хью. – А твою группу еще никуда не приглашали.

– Да, – подтвердил я, – не приглашали. Хью буквально расплылся в довольной улыбке.

– Очень жаль, – заметил он. Прозвенел звонок.

– Мне пора, – сказал я и побежал в класс.

– Увидимся на конкурсе! – крикнула вслед Марисса.

– Мы будем выступать первыми, – добавил Хью. – А вам ничего не светит!

Слыша, как они смеются у меня за спиной, я вошел в класс, сел на свое место и поискал глазами Лили. Неужели она проскочила мимо, пока я болтал с Хью и Мариссой?

Нет, Лили в классе не оказалось.

Меня охватило беспокойство. Может, она заболела? Вот это был бы номер! Лишиться солистки перед самым конкурсом! Нет, этого просто не могло быть.

– Ларри, раздай контрольные задания, – попросила мисс Шиндлинг, подавая мне стопку бумаг.

– Контрольные?!

Я совсем забыл про них.

Лили так и не пришла в школу. В обеденный перерыв я попытался позвонить ей, но к телефону никто не подошел.

После уроков я направился прямиком к Лили, чтобы узнать, что с ней случилось. Но, сделав несколько шагов, я вдруг вспомнил, что мама просила меня прийти домой сразу после уроков и помочь в каких-то делах.

Стоял ясный холодный день. Высоко в небе плыли пушистые белые облака. Снег давно растаял, обнажилась рыхлая сырая земля.

Дождавшись, когда мимо проедут несколько машин, я пересек улицу и направился к дому.

Пройдя квартал, я почувствовал, что за мной кто-то идет.

О мою ногу потерся незнакомый пес. Удивившись, я остановился и уставился на него сверху вниз.

Шерсть у пса была светло-рыжей, почти: красной, на шее виднелось белое треугольное; пятно. Он был средних размеров, чуть больше; коккер-спаниеля, с висячими большими углами и длинным мохнатым хвостом, которым пес: медленно повиливал, не сводя с меня глаз.

– Кто ты? – спросил я. – Я вижу тебя в первый раз.

Я огляделся, желая убедиться, что поблизости не прячется еще десяток собак, готовых броситься на меня.

И пошел своей дорогой.

Пес не отставал. Потеревшись о мою ногу, он опередил меня и оглянулся, словно проверяя, иду ли я за ним.

– Так кто за кем идет – ты за мной или я за тобой? – улыбнулся я.

Пес завилял хвостом. Он проводил меня до самого дома.

Мама ждала меня на подъездной дорожке. На ней был длинный зеленый свитер и джинсы.

– Славный денек, – заметила она, глядя на небо.

– Привет, мама, – произнес я. – Этот пес проводил меня домой.

Пес принялся обнюхивать вечнозеленые кустарники перед крыльцом.

– Симпатичный, – откликнулась мама. – Впервые вижу такую странную масть. Чей он?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею. Сегодня я увидел его впервые.

Пес подошел и уставился на маму.

– По крайней мере, он не злой. – Я поставил возле крыльца тяжелый рюкзак. – Может, оставим его у себя?

– Ни в коем случае! – отрезала мама. – Пока в доме Джеспер, никаких собак!

Я наклонился и потрепал пса по голове.

– Смотри-ка, у него на ошейнике жетон, – вдруг заметила мама. – Взгляни, что там написано, – наверное, имя и адрес хозяина.

Пес неистово замахал хвостом, толкая голову мне под ладонь.

– Хороший песик… – ласково произнес я.

– Ларри, посмотри, что там на жетоне, – повторила мама.

– Сейчас. – Я взялся за круглый золотистый жетон, висящий на ошейнике пса, встал на колени и наклонился, чтобы как следует рассмотреть его.

Я узнал эту вещицу мгновенно.

Это был вовсе не собачий жетон, а золотая пиратская монетка Лили.