Текст книги "Двойная игра"

Глава 18

На следующее утро Кэсси первым делом попросила Клайва зайти и, сильно смущаясь, рассказала ему, что внушила Майлзу, будто они любовники.

Клайв воспринял новость с самодовольством заправского донжуана.

– Полагаю, у тебя была на это важная причина, – заметил он.

– Да. Я бы не хотела о ней говорить, но если ты… э-э… словом, если у тебя сейчас кто-нибудь есть…

– Никого. Так что можешь не беспокоиться – нет проблем!

– Замечательно. Но в любом случае через неделю-другую мы сделаем вид, что между нами все кончено.

– Жаль. Я бы предпочел, чтобы было как раз наоборот!

Кэсси вымученно улыбнулась. Клайв обнял ее.

– Ты ведь влюблена в него, верно?

Она кивнула.

– Но я не хочу его больше видеть. Я серьезно, Клайв, так что не пытайся мирить нас.

На его умном узком лице читалась необычайная нежность.

– От меня он ничего не узнает. Можешь на меня положиться, Кэсси, и это не имеет ни малейшего отношения к нашему деловому партнерству.

Как он и ожидал, Кэсси рассмеялась, и они вместе поехали на ярмарку. Следующие несколько дней оказались для нее очень нелегкими. Из-за соседства стендов избежать встреч с Майлзом было невозможно, постоянное напряжение выбивало ее из колеи. В тех редких случаях, когда они сталкивались лицом к лицу, она перебрасывалась с ним ничего не значащими вежливыми фразами, но старательно избегала появляться в ресторане отеля, чтобы случайно не встретить его там.

Клайв был только рад этому, но после напряженного дня, проведенного в переговорах с зарубежными издателями и агентами, Кэсси буквально валилась с ног и мечтала лишь поскорее поужинать и добраться до постели, чтобы наконец побыть одной. Как и следовало ожидать, однажды вечером в такси он попытался дать волю рукам, однако, встретив твердый отпор, принял свою неудачу вполне достойно.

– Не обижайся на меня, Кэсси. Но излечиться от любви к мужчине можно только с помощью другого мужчины.

– Не торопи события, Клайв. Мне приятно твое общество, но я не собираюсь заходить слишком далеко.

– Оставаться просто другом такой привлекательной женщины, как ты, очень нелегко, но я все же попытаюсь.

Клайв сдержал слово, и по возвращении в Лондон Кэсси виделась с ним по-нескольку раз в неделю. Как и она, он увлекался театром, однако в музыке их вкусы совершенно не совпадали. Тем не менее он всегда был готов послушать с ней «Тоску» в Ковент-Гардене, если она соглашалась пойти с ним в джазовый клуб Ронни Скотта.

Книга Эйприл Дэвис пользовалась феноменальным успехом, полностью оправдав ожидания Кэсси, а ее новая рукопись обещала стать еще большей сенсацией. Хороший урок для такого сноба, как Майлз! Они не виделись уже несколько месяцев, но Кэсси по-прежнему не могла забыть его и порой, вспоминая слова Клайва о том, что излечиться от любви к одному мужчине можно только с помощью другого, думала: а вдруг он прав? Однако при мысли, что кто-то, а не Майлз, будет к ней прикасаться, ее охватывало глубокое отвращение.

В майском выпуске журнала «Харперз» ей попалась фотография Майлза на крестинах малышки Сары и Дэвида, и она не устояла, вырезала ее для себя. Фотография была маленькая, но лучше такая, чем вообще никакой. Кэсси спрятала снимок в верхнем ящике туалетного столика и время от времени разглядывала его. Она понимала, что тем самым старается продлить главу своей жизни, которую лучше всего было бы закрыть, но ей недоставало мужества выбросить вырезку.

Визит родителей пришелся как нельзя более вовремя и позволил Кэсси отвлечься от невеселых мыслей, а когда они уехали, она отправилась в автомобильное путешествие с Гэйл и ее мужем Стивом, который финансировал снимавшийся в Европе фильм.

Целью их поездки был Мааэстрасго, малознакомый вездесущим туристам и почти не тронутый современной цивилизацией район Испании. Они выехали из Барселоны, взяв напрокат машину, и первая остановка пришлась на Альканьис, городок неподалеку от реки Рио-Гуадопе. Там они задержались на несколько дней, устроив в одном из мотелей базу для вылазок по району.

Затем все трое перебрались в Туреул и поселились в уединенной гостинице на берегу реки. Горы вокруг были дикие, безлюдные, даже какие-то первозданно-девственные.

– Здесь я чувствую себя такой умиротворенной, что мне не хочется возвращаться к цивилизации, – сообщила им Гэйл, когда наутро они отправились на машине в городок, расположенный за горным перевалом.

– Разумеется, если считать Лос-Анджелес чудом цивилизации, – пошутила Кэсси. – Но как-то не верится, что тебя хватит надолго.

Стивен бросил на жену насмешливо-любящий взгляд.

– Один день вдали от магазинов Родеодрайв, и у тебя начнется ломка, вроде как у наркомана!

Окрестный пейзаж был сказочно прекрасен, шоссе окаймляли причудливые, поросшие соснами горы; но вот наконец и городок. Назывался он Рубиэлос-де-Мора – лабиринт узких, мощенных булыжником улочек, средневековые стены. Они неторопливо обошли все закоулки, а потом пообедали в монастыре XVII века, который теперь был переоборудован под гостиницу.

– Пора возвращаться. Кто поведет машину? – спросила Гэйл, потягивая «Кава», приятное шипучее вино, своеобразную достопримечательность здешних мест.

– Только не ты и не Стив, – твердо заявила Кэсси, кивнув на стоящую перед ними пустую бутылку. – За руль сяду я. Я выпила всего один стакан. – Вряд ли дорожная полиция заставит нас дышать в пробирку! – сказал Стив. – При чем тут полиция? Я просто представила себе этот головокружительный серпантин, – объяснила Кэсси.

– Ради Бога, можешь вести машину сама, никто не возражает.

Кэсси села за руль, Стив и Гэйл вскоре мирно заснули, и она осталась наедине со своими мыслями. Как всегда, она стала думать о Майлзе, пытаясь вообразить, что он теперь делает… и с кем!

Дорога, бежавшая по высокогорному плато, привела к перевалу, а затем начался спуск вниз, в долину. Подъезжая к особенно крутому повороту, Кэсси нажала ногой на тормоз.

Машина мчалась с прежней скоростью.

Она сильнее надавила на педаль, но, вместо того чтобы замедлить ход, автомобиль покатил еще быстрее. Переключение передач осуществлялось автоматически, поэтому вся надежда была теперь на ручной тормоз. Кэсси взялась за рычаг, предупредив проснувшихся тем временем друзей о возможном резком толчке при остановке. Но какова бы ни была поломка – а по-видимому, лопнул главный тормозной привод, – она явно вывела из строя и ручной тормоз, потому что стрелка спидометра неумолимо ползла вверх.

– Что же делать? – испуганно пискнула Гэйл.

– Молиться! – мрачно ответила Кэсси, сосредоточив все внимание на следующем повороте, еще более узком и крутом, чем первый, – и похолодела: какой кошмар, встречный автомобиль! Кэсси нажала на клаксон, пытаясь предупредить водителя, что не может притормозить.

Бесполезно. Словно в прострации, машина неумолимо двигалась им навстречу, и Кэсси с ужасом поняла, что выход остается только один.

– Держитесь крепче! – крикнула она, резко выворачивая руль, чтобы избежать прямого столкновения и неминуемой гибели, и бросила машину через бордюр, на скалистый склон.

Кэсси услышала, как кто-то назвал ее по имени, и с большим трудом открыла глаза. Пожалуй, она находилась в цветочном магазине, а то и в саду, потому что вокруг было полным-полно роз и алых гвоздик. Она моргнула, затем повернула голову и увидела белую стену, окно и в нем безоблачное голубое небо. Значит, она находится в доме. Только в каком?

Кэсси попыталась задуматься, но в голове был сплошной туман. Может, если приподняться и сесть, она припомнит окружающее? Она хотела опереться на руки, но они были словно чужие, и с испуганным криком она упала на подушку.

– Ну, вот вы и пришли в себя, сеньорита, – снова послышался голос, назвавший ее по имени. Женщина говорила по-английски хорошо, но с заметным акцентом. – Давайте я помогу вам сесть.

Сильные руки подхватили Кэсси, и, различив белый халат, она сообразила: медсестра.

– Где я? – чуть слышно спросила она, едва узнавая собственный голос.

– Что со мной?

Средних лет женщина успокаивающе похлопала ее по руке.

– Ничего страшного. Сломан нос, но его уже подправили, трещина в запястье и ушибы нескольких ребер.

– Как… где? – Кэсси напряглась, стараясь вспомнить, но тут на улице раздался гудок легкового автомобиля, вмиг вернувший ей память о случившемся. – Мои друзья! Они не…

– Они чувствуют себя нормально. Лучше, чем вы, сеньорита, – заверила сестра. – Просто чудо, что никто из вас не Погиб.

– Когда я смогу их увидеть? – спросила Кэсси, подозревая обман.

– Всему свое время. Сначала вас навестят ваши родители и жених, они ждут в приемной.

– Жених? – Кэсси хотела объяснить, что у нее нет никакого жениха, но это требовало непомерных усилий. – Мои родители… да, конечно, я… —От слабости она не докончила фразу и опять закрыла глаза, затенив густыми ресницами черно-синий желвак.

Когда она вновь проснулась, небо уже потемнело, комнату озарял приглушенный свет лампы. На сей раз ей было немного лучше, но лицо я запястье сводила тупая боль. Кэсси осторожно поднесла руку к глазам и вздрогнула, увидев на ней твердую гипсовую повязку. Ну да, ведь трещина! – Проснулись? Очень хорошо. – Со стула у окна поднялась какая-то фигура и направилась к ней. Кэсси узнала все ту же медсестру.

– Такое ощущение, будто мне в лицо швыряли камни.

– Вы ударились о камень, когда вас выбросило из машины, – объяснила сестра. – Хотите, сделаю обезболивающий укол?

– Нет, спасибо. Боль вполне терпима. Я бы хотела повидать родителей, если они еще здесь.

– Они ждут в приемной вместе с вашим женихом.

Уже второй раз медсестра упомянула о женихе, и Кэсси подумала: кто бы это мог быть? Питер Мэйсон? Клайв? Но с какой стати им быть здесь? Она ведь вовсе не умирает.

– Я хочу видеть только родителей, – сказала она, зная, что от них узнает обо всем.

Тревога сменилась радостью, когда отец и мать наклонились поцеловать Кэсси.

– Как же ты нас напугала, – сказала мать, усаживаясь возле кровати и взяв Кэсси за руку. – Эти три дня – самые ужасные за всю нашу жизнь.

– Три дня! – воскликнула Кэсси. – Неужели я так долго была без сознания?

– Да. У тебя было сотрясение мозга, к тому же пришлось делать пластику носа, что отнюдь не ускорило твое выздоровление, – сообщил Лютер Эллиот. – Гэйл со Стивеном отделались царапинами и сейчас уже на ногах. Вчера начались съемки в Риме, Стивен рвется туда, но они оба отказываются уехать, не повидавшись с тобой.

– По-моему, ты должна повидать сначала их, а потом Майлза, – сказала мать. – Тогда они спокойно вернутся в отель и упакуют свои вещи.

– Майлз! – Кэсси попробовала сесть, но тут же со стоном упала на подушку. – Что ему здесь нужно? Если он сказал, что обручился со мной…

– Нам он ничего такого не говорил. Сказал так только врачам, иначе они не дали бы ему никаких сведений о тебе. Ведь он был здесь намного раньше нас. Узнав, что с тобой произошло, он немедленно вылетел в Испанию.

– С целой тонной цветов! – сухо вставил Лютер Эллиот.

– Как он узнал?

– От Гэйл.

Кэсси глубоко вздохнула.

– Папа, попроси Гэйл и Стива зайти прямо сейчас, ладно?

Родители вышли, и тотчас в палате появились Гэйл и ее муж.

– Ничего не скажешь, нам всем крупно повезло. Мы же были на волосок от гибели! – с порога выпалила Гэйл.

– Тем не менее мы живы и здоровы, так что кончай драматизировать ситуацию. Лучше скажи, какого черта ты звонила Майлзу?

Гэйл перевела умоляющий взгляд на мужа, но тот лишь покачал головой.

– Сама звонила, дорогая, сама и объясняй.

– Вот именно, я жду, – вкрадчивым тоном сказала Кэсси. – И давай побыстрее, потому что через пять минут я тебя прикончу!

– Я-то думала, ты мне спасибо скажешь! – возмутилась Гэйл. – Я ведь знаю, что ты любишь его, а когда я увидела тебя в машине «Скорой помощи», мне показалось, ты на пороге смерти, вот я и подумала, что ты захочешь напоследок увидеть его!

– Господи, да я же всего-навсего сломала себе нос и ушибла несколько ребер!

– Откуда мне было знать? Вид у тебя был жуткий. Майлз, наверно, подумал то же самое, потому что как приехал, так ни разу и не отлучился из клиники, сидел здесь и днем и ночью.

В голосе Гэйл до сих пор слышался ужас от пережитого, и Кэсси при всем желании не могла на нее сердиться. На ее месте она повела бы себя точно так же.

– Ты настоящая подруга, Гэйл, и я вовсе не сержусь на тебя. А теперь поцелуй меня на прощание и езжай в свой Рим. – Мы можем побыть здесь еще несколько дней, за компанию с тобой, сказал Стив. – Кстати, я здорово умею играть в слова!

– Не сомневаюсь. Но у тебя есть дела поважнее, чем обыгрывать больную женщину!

С веселым смехом они вышли из палаты, и в ту же минуту в дверь заглянула медсестра.

– Можно впустить вашего жениха?

– Да, пожалуйста.

Откинувшись на подушку, Кэсси постаралась принять самый беззаботный вид – нелегкая задача при ее теперешнем неважном состоянии, как моральном, так и физическом. На миг она закрыла глаза, а когда открыла, то увидела радом с кроватью Майлза.

Сразу было видно, что он не спал несколько суток: лицо его побледнело и осунулось, под глазами появились темные круги, в углах рта пролегли резкие складки.

– Спасибо за цветы, – будничным тоном сказала Кэсси. Она и вправду только сейчас заметила расставленные повсюду корзины и вазы с огромным количеством благоухающих утренней свежестью цветов. – Такая красота.

– Пожалуйста, – вежливо ответил Майлз и подошел ближе к кровати.

Он просто стоял радом, однако само его присутствие вселяло в нее ощущение безопасности и блаженного покоя. Наблюдая за его лицом, она прочла на нем выражение опасливой настороженности и с некоторым любопытством отметила, что нижняя губа слегка дрожит.

– Ты выгладишь еще хуже, чем я, – откровенно сказала она.

– Меня это не удивляет. Ты целых три дня была без сознания, и все это время я от тревоги глаз не сомкнул.

– Как видишь, в этом не было необходимости.

Он пододвинул стул поближе к кровати и сел. Его лицо было совсем радом, и сердце у Кэсси гулко застучало. Еще одно невеселое подтверждение, что ее чувства к Майлзу остались неизменными.

– Надеюсь, ты не сердишься, что я приехал. После звонка Гэйл я никак не мог оставаться вдали от тебя.

От этих слов ее сердце забилось с удвоенной силой, голова внезапно закружилась, на лбу выступили бисеринки пота.

Заметив это, Майлз что-то пробормотал и поднялся со стула.

– Ты еще слишком слаба, чтобы разговаривать. Я подожду, когда ты немного окрепнешь.

– Я не хочу тебя больше видеть, – с трудом сказала она.

– Тес. – Наклонившись, Майлз поцеловал ее в лоб. – Я люблю тебя больше жизни, Кэсси, и не отступлюсь от тебя без борьбы.

Спорить не было сил. Кэсси закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока не услышала, как за ним закрылась дверь. Майлз ушел, и она осталась одна. Именно этого ей и хотелось.

Глава 19

Назавтра Кэсси почувствовала себя чуточку лучше, а еще через день полностью пришла в себя. С помощью медсестры она погуляла по комнате, а потом приняла ванну. Мало того, она даже позавтракала, хотя аппетит был неважный.

– Это от обезболивающих, – бодрым тоном заверила сестра. – Через денек-другой у вас появится прямо-таки волчий аппетит! – Она взяла поднос и сказала: – К вам пришли родители.

– А г-где мой жених? – заикаясь от волнения, спросила Кэсси. В самом ли деле Майлз приходил к ней или ей только пригрезилось?

– Он вместе с ними, в приемной, – услышала она в ответ.

– Я не хочу его видеть. Пусть зайдут только мои родители.

– Хорошо. – Медсестра укрепила на кровати специальный столик и протянула Кэсси зеркальце, щетку для волос и косметичку.

– Напрасная трата времени, – пробурчала Кэсси, но все же посмотрела в зеркало и привела в порядок волосы. Они немного растрепались и окружали ее лицо чувственным ореолом, что намного улучшило ее настроение. Черт! Когда нос облеплен пластырем, любая мелочь становится важной.

– Почему бы вам не подкрасить губы? – осмелилась предложить медсестра.

– Глупо разукрашивать красным сине-черную физиономию. Получится точь-в-точь палитра живописца!

– Очень красивая палитра, между прочим!

Кэсси опять посмотрела в зеркало. Да, узнать ее все-таки можно. Насчет красоты, конечно, вопрос спорный, но ее лицо вполне узнаваемо! Перед родителями ей, во всяком случае, нечего беспокоиться о своей внешности. Кого же она тогда обманывает? Если честно, то ее тревожит, что в палату может ворваться не кто иной, как Майлз!

– Вас ожидает гора открыток, – сообщила сестра. – И еще куча телефонограмм.

– Только не сегодня, прошу вас. Лучше завтра.

– Торопиться некуда. Можно и послезавтра! – С этими словами медсестра поспешила прочь, а Кэсси в ожидании родителей постаралась изобразить улыбку.

– Что ты собираешься делать с Майлзом? – как всегда, напрямик спросил отец. – Твоя мать убеждена, что ты любишь его, но не хочешь в этом признаться. Что же до меня, то я на сто процентов уверен: бедняга с ума по тебе сходит.

Кэсси задумалась. Из гордости она не сказала родителям, как жестоко он с ней поступил, однако, принимая во внимание события последних дней, она обязана объяснить, что произошло между нею и Майлзом. Теперь, когда она чуть было не погибла, гордость может отойти на второй план.

– Он очень плохо поступил со мной, – прошептала она. – Не в том, что касается «Барлоу», нет, я имею в виду наши личные отношения. Майлз знал, что нравится мне, но я влюблена в него, и притворился, будто чувствует ко мне то же самое. И в конце концов… – Она умолкла, облизнула внезапно пересохшие губы и безжизненным голосом докончила: – Он очень умело обольстил меня.

Воцарилась тишина. Лишь через минуту-другую Лютер Эллиот, глубоко вздохнув, нарушил молчание и склонился к своей горячо любимой Кэсси.

– Майлз далеко не первый, кто притворяется влюбленным, чтобы заполучить женщину в постель. Во все времена мужчины использовали этот трюк.

– Это вовсе не оправдывает его!

– Согласен. Это мерзко. Любой, кто ведет себя так, просто негодяй!

– В таком случае здесь больше не о чем говорить, – срывающимся голосом выдавила Кэсси.

– Но к Майлзу это не имеет никакого отношения, – твердо сказал отец.

Кэсси смотрела на него, не веря своим ушам.

– Ты его защищаешь?

– Выслушай меня. И постарайся понять рассудком, а не сердцем. Что бы он ни говорил тебе тогда, он вовсе не лгал. Единственная ложь заключается в том, что Майлз изо всех сил старался внушить тебе, что не любит тебя. Да-да, это правда. Достаточно вспомнить, как он вел себя все это время здесь. Парень просто с ума сходил. И, наверное, у него были основания притворяться равнодушным. Мне кажется, причину ты знаешь лучше, чем я.

Во всем, что сказал отец, была несомненная правда. Насколько же она была вне себя, что не желала увидеть это сама. И тем не менее…

– Почему же тогда Майлз только во Франкфурте сказал мне о своих подлинных чувствах? Если то, что ты говоришь, правда, почему он заставил нас обоих страдать все эти долгие месяцы?

– Не у тебя одной есть гордость и самолюбие, милая моя. Я думаю, он ждал, когда его издательство достигнет настоящего успеха, чтоб быть с тобой на равных.

– Но я ведь предлагала ему стать равноправным партнером и выкупить мой пакет акций!

– Майлз не хотел от тебя никаких авансов. Он хотел полной независимости. Тем более что ты могла подумать, будто его в первую очередь интересует компания «Барлоу», а уж потом ты сама.

Беспомощные слезы хлынули у Кэсси из глаз, потекли по лицу. Мать бросилась к ней, прижала ее к себе.

– Не плачь, моя хорошая. Все образуется.

– И чем раньше, тем лучше, – добавил Лютер Эллиот, отодвигая стул. Пожалуй, пора дать нашей недогадливой дочери возможность утереть слезы, припудрить заклеенный носик и вытащить Майлза из пучины безутешного горя!

Твердо решив встретить Майлза не в постели, а на ногах, Кэсси с помощью сиделки надела пеньюар – очень симпатичный, с глубоким вырезом, позволяющим полюбоваться ее восхитительной кожей, – и устроилась в кресле с высокой спинкой, из тех, что так популярны в Испании.

Она едва успела расправить складки своего соблазнительного наряда, как в палату вошел Майлз. От недавнего измученного человека не осталось и следа, сейчас перед ней был прежний Майлз, которого она так хорошо знала, – походка пружинистая, на лице выражение решительной целеустремленности.

– Я уж думал, мне никогда не доведется сказать тебе, как я рад, что ты снова на ногах, Кэсси!

Тон у него был шутливый, но глаза, в которых еще гнездилась тревога, выдавали его подлинное настроение. Кэсси, однако, постаралась не заметить этого и ответила ему в той же шутливой манере:

– В таком виде я наверняка в полной безопасности!

– И в этом твоя большая ошибка. – Майлз уже не шутил, он говорил серьезно и решительно. – Я люблю тебя не только за внешность. Мне безумно нравишься ты вся. Твое прекрасное тело и прелестное лицо, твой острый ум и еще более острый язык, твоя уверенная повадка и неумение готовить! И поэтому я собираюсь жениться на тебе, как только ты сможешь пойти со мной к алтарю без посторонней помощи.

– Кажется, ты уже все решил за меня, – сказала Кэсси. Сердце ее готово было выскочить из груди.

– Разве? – Он присел на корточки рядом с ней. – Не играй со мной, Кэсси. Без тебя моя жизнь теряет всякий смысл.

– Однако в Сан-Диего ты говорил другое.

Он покраснел, но взгляд не отвел.

– Я говорил неправду. Я был вне себя и хотел сделать тебе больно. Правда о тебе повергла меня в такой шок, что я буквально ослеп от ярости. Я больше не видел тебя. Я видел лишь Кэтрин Барлоу, которая провела меня как последнего дурака. Долгие недели потом я был точно безумец, а когда наконец опомнился, то не мог заставить себя прийти к тебе, пока не докажу, что добьюсь успеха и без «Барлоу».

Он буквально повторил слова ее отца, и Кэсси невольно подивилась прозорливости Лютера.

– Когда во Франкфурте ты мне отказала, – продолжал Майлз, – я словно рухнул в пропасть и с тех пор так и не мог оттуда выбраться. Только после того, как мне позвонила Гэйл и рассказала о приключившемся с тобой несчастье, я окончательно понял, что любой ценой должен сделать так, чтобы ты снова полюбила меня. И я этого добьюсь, – упрямо заявил Майлз, сжимая ее руки. – Даже если на это уйдут годы. Клайв не тот, кто тебе нужен. Тебе нужен я. Однажды ты уже так думала, и я сделаю все, чтобы ты вернулась ко мне. Не лишай меня этой возможности, Кэсси.

Она не могла отвести взгляд от его лица, всматриваясь в эти мужественные черты, любуясь красиво очерченным ртом, который осыпай поцелуями каждый уголок ее тела.

– Ты понапрасну теряешь время, Майлз.

– Нет! – Он выпрямился, отпустив ее руки. – Я не отступлюсь от тебя, пока жив. – Тебе не нужно ни от чего отступаться, – с укором сказала она. – Я никогда не переставала тебя любить. И у меня никогда ничего не было с Клайвом.

– О, Боже! Почему же тогда ты отказывала мне?

Кэсси помедлила и решила быть честной.

– Я не доверяла тебе. Мне казалось, что твои дела идут вовсе не так успешно, как многие думают, и что ты…

– Понятно, – резко прервал он и повернулся к ней спиной.

Он стоял так довольно долго, в душу Кэсси даже закрался страх. Опять она дала волю своему языку! Если он теперь уйдет, она этого не вынесет. Внезапно Майлз вновь повернулся к ней.

– Я не виню тебя за твои сомнения. Я вел себя как свинья, и ты подумала, что я снова поведу себя так же. Но моя компания растет невероятными темпами. Пока что она не так велика, как «Барлоу», но через несколько лет ничем не уступит твоему издательству. – Он нагнулся, обнял Кэсси и поднял с кресла, а потом, осторожно поддерживая ее, сам сел в кресло и посадил ее к себе на колени. – Я действительно натворил кучу глупостей, а? – сказал он, зарываясь лицом в ее волосы. – Прошу тебя, никогда больше не сомневайся во мне. Я этого не вынесу.

Кэсси не ответила, а Майлз, словно понимая, что внутреннее напряжение не хочет отпускать ее, поднял голову и заглянул в самую глубину ее глаз. – Мы всегда будем честны друг с другом, разве ты забыла?

– Я думаю о Саре, – призналась она. – Когда ты разлюбил ее?

– Задолго до ее встречи с Дэвидом. Но я чувствовал себя виноватым, потому что ради меня она отказалась от карьеры, и как раз пытался собраться с духом и сказать ей правду, когда на сцене появился Дэвид.

– А она недвусмысленно намекнула мне, что ты все еще любишь ее! возмутилась Кэсси. – Ты представляешь себе, как я тогда ревновала тебя к ней!

– Очень даже представляю. Я точно так же ревновал тебя к Джастину и Клайву.

– Какие мы были дураки. – Она крепко обняла его. – Мне было так плохо без тебя, Майлз. Я больше не хочу разлучаться с тобой, никогда.

– И не надо. Завтра врач снимет гипс с твоего носа, и ты сможешь улететь домой и назначить дату нашей свадьбы.

Кэсси просияла от радости, склонив голову на плечо Майлза.

– Пока у меня такая опухшая физиономия, я за тебя не выйду. Я хочу быть на свадьбе красивой.

– Ну и сколько же мне придется ждать по твоей милости? – проворчал он, уткнувшись носом в ее шею.

– Нисколько. Одно другому вовсе не мешает.

Он весело хмыкнул.

– Как подумаю, сколько раз ты меня отшвыривала, чертовка!

– Прости, – прошептала она, внезапно ощутив палящее желание. – Ах, Майлз, я так хочу тебя.

– Тогда нам обоим лучше принять холодный душ! Я боюсь прикасаться к тебе, пока твои ребра не пришли в норму.

– Но целоваться-то мы по крайней мере можем?

– Почему бы и нет?

Он нежно водил губами по ее рту, слегка покусывая шелковистую плоть. Ее губы раскрылись, впуская скользнувший в теплые глубины язык, движения которого были так похожи на интимнейшую из ласк. Горячие соски стали распирать мягкую ткань пеньюара. Майлз почувствовал их напряженную твердость на своей груди, и его тело тоже напряглось, отвечая на их зов, а язык с еще большей жадностью впивал сладостную влагу ее рта.

Пальцы Кэсси распластались на груди Майлза, затем спустились к его бедру. Она ритмично гладила твердые мышцы, пока он не вскрикнул и не сбросил ее руку.

– Хватит, Кэсси. Я больше не могу. – С этими словами Майлз взял ее на руки и отнес на кровать, а сам сел на стул у изголовья. – Лучше поговорим. Так безопаснее.

Как приятно сознавать свою власть над этим сильным мужчиной! – подумала Кэсси.

– Я буду жить в твоем доме в Хэмстеде и работать неполный день.

– Я не хочу, чтобы ты тратила время на домашние заботы, дорогая. Ты можешь работать в издательстве столько, сколько захочешь.

– Я не захочу. Я рожу тебе четверых, и все мое время будет принадлежать им.

Майлз бросился было к ней, но тотчас поспешно отстранился.

– Черт возьми, Кэсси, ты умеешь выбрать подходящий момент. Если ты не будешь осмотрительной, я займусь номером первым прямо сейчас!

Кэсси лукаво засмеялась и – куй железо, пока горячо! – продолжала:

– Кроме того, я бы хотела слить наши издательства в одно. Мне вовсе не хочется соперничать с тобой, ни в чем.

– А этого и не может быть. У нас с тобой разные рынки сбыта.

Его тон не допускал возражений, и Кэсси сдалась, понимая его стремление добиваться успеха только собственными силами и не сомневаясь, что придет время и он уступит ее желанию. Возможно, после того как у них родится первый ребенок!

– Что ты там еще замышляешь? – с любовью гладя на нее, спросил он.

– Думаю о нашей будущей семье.

– Ничего не имею против. Но ты не станешь возражать, если первый год будешь принадлежать только мне?

– Я стану возражать, если как раз этого ты не захочешь!

Рассмеявшись, он снова придвинулся ближе и прижал ее к себе. – Мне кажется, последнее слово всегда будет за тобой.

– Ты прав. – А вот эти слова я всегда буду только приветствовать!