Текст книги "Столкновение характеров"

Глава 6

Аманда представляла себе Шато Шармэн по старой почтовой открытке, которая стояла у нее на туалетном столике с тех пор, как она себя помнит. Но когда машина наконец свернула с дороги и остановилась у дома, она поразилась его великолепием. Аманда всегда думала, что у нее красивый дом, но он не шел ни в какое сравнение с этим сказочным замком, с его изящными башенками и витражами окон. Теперь понятно, почему Пьер не горит желанием унаследовать поместье Гербертов!

– Не волнуйся, – сказал он, превратно истолковав ее молчание. – Слушайся меня, и все будет хорошо.

Вылезая из машины, Аманда кивнула, и они молча пошли по шуршащему под ногами гравию к высокому каменному крыльцу с массивной дубовой дверью.

Дверь отворил пожилой слуга с ястребиным носом (“Мишель работает у нас с тех пор, как я себя помню”, – шепнул ей Пьер), поздоровался с господином, радостно улыбаясь, от чего его лицо еще больше сморщилось и стало похожим на печеное яблоко.

"Один-ноль в пользу Пьера”, – с одобрением подумала Аманда, заметив неподдельную радость слуги. Мишель сказал, что мадам Дюбрей скоро освободится и что ему ведено проводить мадемуазель в ее комнату.

– Я провожу сам, – предложил Пьер и повел Аманду через огромный холл с коврами на каменном полу и гобеленами на стенах.

На лестничной площадке коридор разветвлялся, и Пьер повел Аманду по западному крылу в комнату, выходившую окнами в английский сад.

– Надеюсь, тебе будет здесь удобно, – сказал он, и Аманда изобразила восторг при виде роскошной позолоченной мебели, пушистого ковра на полу и ослепительных люстр.

– Моя мать все бы отдала за такие хоромы, – возбужденно щебетала она, бегая из спальни в ванную. – Ни фига себе! Ванна в полу! Разве раньше такие делали?

– Я установил ее года два назад, – ехидно сказал Пьер.

– Поди, влетело в копеечку! И где вы только деньги берете?

– Мэнди, у тебя на мой счет сложилось превратное впечатление. Вопреки тому, что ты думаешь, я адски много работаю, и небезуспешно.

– Но ведь вы не откажетесь от богатой жены?

– А кто же откажется?

– А почему же отказали леди Аманде?

– Если мне не изменяет память, ты говорила, что это она намерена мне отказать.

– Может, она бы и передумала, если бы узнала вас поближе, – сказала Аманда, искоса глядя на Пьера.

– Давай прекратим обсуждать леди Аманду, а подумаем лучше о том, как убедить мою мать, что я влюблен в тебя.

– Уж я расстараюсь! – Аманда закружилась по комнате. – Даже не верится: я в настоящем французском замке! Жаль, меня не видит никто из слуг Гербертов.

– Забудь о Гербертах. Сейчас ты моя невеста. – Сама мысль показалась ему настолько безумной, что он потряс головой.

– Что случилось? – спросила она с невинным видом.

– Пока еще ничего. Но как подумаю, во что ввязался… – Он вздохнул. – Раньше мне казалось, что ты мягкая как воск, а ты как камень, из тебя вряд ли что вылепишь!

– Думаете, из нашей затеи ни хрена не получится?

– Ничего не получится, – терпеливо поправил он ее, – нет, должно получиться. – Он пошел к двери. – Пойду подготовлю мать к встрече с тобой.

– Вы так говорите, будто я операция какая.

– Причем серьезная! Жаль, что мне приходится ее обманывать. – Он вздохнул, отгоняя неприятную мысль. – Встречаемся через четверть часа в гостиной, это рядом с библиотекой. И вот еще что – называй меня на “ты”.

– Мне переодеться?

– Не надо.

Она оглядела себя.

– На самом деле, какая разница? Что то, что другое – просто не на что смотреть!

– Неблагодарная дрянь!

Когда дверь за ним захлопнулась, Аманда рассмеялась и подошла к зеркалу, чтобы подкраситься (на этот раз не так сильно). Ей пришло в голову, что мадам Дюбрей может узнать ее (женщины намного интуитивнее мужчин), но потом она решила, что вряд ли: ведь они не виделись так давно. Глядя в зеркало, Аманда нахмурилась: ей вдруг, как и Пьеру, перестала нравиться вся эта затея, и она впервые пожалела, что решилась на такую рискованную игру.

В дверь негромко постучали, Аманда отошла от зеркала и открыла. У порога стояла женщина средних лет с мягкими седыми волосами и большими темными глазами и смотрела на Аманду с такой прямотой, что та сразу насторожилась. Мать Пьера! Она была маленького роста, но благодаря высоким каблукам и пышной высокой прическе казалась статной; держалась просто, но с достоинством.

– Вы Мэнди? – спросила она на английском с приятным акцентом.

– Да. – Аманда сразу прониклась симпатией к женщине, которую смутно помнила с детства. – А вы, – она запнулась, – вы мама Пьера?

– Совершенно верно. Нас должны были представить официально, но я подумала, хорошо бы сначала немного поболтать.

Аманда посторонилась, и мадам Дюбрей вошла и села в кресло, а Аманда пристроилась на стуле у туалетного столика.

– Когда Пьер на днях позвонил мне и сказал, что помолвлен, я очень удивилась. Он раньше никогда не говорил о вас, и я.., я и не предполагала, что он может серьезно увлечься.

– Все получилось довольно неожиданно. – Аманда чувствовала, что надо что-то объяснить, но старалась говорить как можно меньше, чтобы вдруг не сказать что-либо противоречащее версии Пьера. – Вы же знаете, какие мужчины! Терпеть не могут, когда попадаются на крючок!

– Да, вам это, несомненно, удалось. – Она улыбнулась. – Никогда не слышала, чтобы сын говорил о девушке с такой нежностью.

– Правда? А что он сказал?

– Что вы красивая, неиспорченная, с живым чувством юмора.., и что он вас любит. – Мадам Дюбрей нервно постукивала пальцами по ручке кресла. – Теперь, когда я вас увидела, я понимаю, почему он увлекся: вы очень красивая.

Последовала пауза, и Аманде стало так стыдно, что она дурачит эту милую женщину, что она чуть во всем не призналась, но тут мадам Дюбрей заметила:

– Пьер сказал, что вы потеряли родителей и у вас нет никого из близких.

Вот, значит, как? Аманда вспомнила душещипательную историю о матери с тремя детьми, брошенной отцом, об отчиме, который всех их бил, о старенькой бабушке в инвалидной коляске, и все ее благие намерения сразу улетучились. Значит, простая, бедная семья для сноба Пьера Дюбрея не подходит?! Отлично, он заплатит за это!

– Простите мне мою бестактность, – заволновалась хозяйка дома, заметив, что Аманда нахмурилась.

– Да нет, все в порядке. Я привыкла жить сиротой. – Она взбила волосы. – Я знаю, вы не в восторге, что Пьер выбрал меня… Но я не тупая.., я постараюсь стать ему хорошей женой.

– Не сомневаюсь. Как я поняла, вы выросли в деревне и работали в.., поместье.

– Я была горничной. Чего ходить вокруг да около?! Я этого не стыжусь.

– А вы и не должны! Честным трудом можно только гордиться. – В темных глазах мадам Дюбрей блеснул лукавый огонек. – Знаете, может, вам это покажется забавным, прапрадедушка Пьера был уличным торговцем.

– А как он вышел в люди?

– Убежал с дочерью богатого землевладельца! Аманда рассмеялась.

– Готова спорить, вам жаль, что Пьер так не сделал! Уж у кого-кого, а у леди А, водятся деньжата!

– Вы о ней знаете?

– Знаю. Я… – Вспомнив, что Пьер не говорил матери, что “Мэнди” работала в семье Гербертов, Аманда изменила тактику:

– Он как-то упоминал о ней. Сказал: вы хотели, чтобы они поженились.

– Хотела. Но это все в прошлом. Он любит вас, и я рада видеть вас в своем доме.

– Вы очень добры ко мне, – совершенно искренне сказала Аманда.

– Было бы глупо с моей стороны вести себя иначе.

Аманда не могла не восхищаться умом и тактом, с которыми мадам Дюбрей принимала ситуацию, явно для нее неприятную. Она, конечно, не одобряла выбор сына, но была дипломатична, чтобы не вызвать его отчуждения. Аманда попробовала представить, как бы поступили на месте мадам Дюбрей ее родители, и усомнилась в том, что ее мать проявила бы такое же долготерпение.

– Я рада, что мы с вами поладили, – сказала Аманда. – Надеюсь, вам не будет за меня стыдно.

– Ну разумеется, нет! Даже и не думайте об этом. Будьте самой собой, моя дорогая, и очень скоро легко во всем разберетесь.

– Или совсем запутаюсь.

Мадам Дюбрей усмехнулась и направилась к двери.

– Ну, мне пора: пойду к Пьеру, а то он не знает, где я.

– А вы скажете ему, что мы познакомились?

– Непременно. У нас с сыном друг от друга секретов нет.

"Это вы так думаете”, – улыбнулась про себя Аманда и представила себе: достанется Пьеру на орехи от мамочки, когда все раскроется.

Оставшись одна, Аманда села на кровать и задумалась. Теперь, узнав мадам Дюбрей, она потеряла к Пьеру всякое уважение. У него такая умная, чуткая мать, а он боится откровенно признаться, что не намерен жениться на девушке, которую не любит. И чем больше она думала об этом, тем невероятнее казалась ей вся эта нелепая затея.

Медленно поднявшись, она еще раз взбила свою немыслимую прическу и пошла вниз.

В холле Аманда остановилась, не зная, которая из дверей ведет в гостиную. Она постучала в ближайшую и, не услышав ответа, вошла и оказалась в библиотеке.

У нее оставалось в запасе еще несколько минут, и она решила провести их за любимым делом – полистать книги. Взяв первую наугад и обнаружив, что это французский перевод Джона Китса, одного из ее любимых поэтов, Аманда уселась на подоконник за тяжелую бархатную портьеру.

Нетронутой невестой тишины,

Питомица медлительных столетий, —

Веками несешь ты свежесть старины

Пленительней, чем могут строчки эти.

Она так увлеклась стихами, что не заметила, как в комнату вошли двое. Только услышав голос мадам Дюбрей, она поняла всю неловкость своего положения: мадам Дюбрей говорила по-английски, а то, что она сказала, не позволяло Аманде обнаружить свое присутствие.

– Не спорю, Пьер, она милая девушка, но не пройдет и года, как она тебе до смерти надоест.

– А вот в этом ты как раз не права, – ответил Пьер по-французски. – Она не только красивая, но и способная, и у нее своеобразное чувство юмора. Мама, пойми, это не блажь. Она давно мне нравится.

– Жаль, что ты ни разу даже не упомянул об этом! Я бы не стала настаивать на знакомстве с Амандой. Она на самом деле такая некрасивая, как ты мне рассказывал по телефону?

– Кошмар!

Слушая рассказ Пьера о жутком видении в окне, Аманда еле сдерживала смех, удивляясь, как легко он попался в расставленную ловушку. Впрочем, он заранее был настроен на худшее!

– Бедное дитя! – посочувствовала мадам Дюбрей. – Девушка с такой невзрачной внешностью…

– И никакой привлекательности, – добавил сын. – Бывают невзрачные женщины, но тем не менее весьма привлекательные, а эта…

– Что поделаешь! – вздохнула мать (судя по упавшему голосу, она смирилась с крахом своих надежд). – Но Мэнди все равно тебе не пара. Твой образ жизни выше ее понимания, и невольно ты можешь сделать ее очень несчастной.

Последовала продолжительная пауза. Аманда была уверена, что Пьер молчит, потому что чувствует себя виноватым. А как же может быть иначе? Теперь, когда его мать согласилась с тем, что он не собирается жениться на ее избраннице, он просто обязан во всем признаться. Аманда так надеялась на это, ведь тогда и она сможет признаться. Но Пьер сказал:

– Мама, я хочу, чтобы ты поняла: я люблю Мэнди и хочу на ней жениться. Давай не будем больше говорить об этом, хорошо? Лучше пойдем к ней!

Через минуту все стихло, и Аманда наконец выбралась из своего укрытия. Она так распалилась из-за трусости Пьера, что была готова жестоко отомстить ему.

Она быстро вернулась к себе и встала перед зеркалом. В новом туалете она выглядела как настоящая леди, а так как одежду “Мэнди”, привезенную из Франции, выбросили в мусорный ящик, ей пришлось постараться испортить то, во что она была одета.

Расстегнув красную блузку до талии, она стянула ее широким зеленым поясом от другого платья. Этого ей показалось мало, и она маникюрными ножницами разрезала юбку по боковому шву чуть ли не до бедра. Для начала неплохо: у Пьера глаза на лоб полезут!

Потом она занялась прической. Зачесав волосы как можно выше спереди, она перехватила их красной ленточкой с воротника блузки. Отлично: ну чем не официантка из дешевого бара! На туалетном столике Аманда заметила большой флакон духов, которые Пьер купил ей. Отвинтив пробку, она щедро брызнула себе за уши – божественный аромат! Потом еще и еще – до тех пор, пока ей самой чуть не стало дурно!

Вполне довольная собой, она поспешила вниз.

Убийственный взгляд, которым наградил ее Пьер, когда она вбежала в гостиную, не произвел на нее никакого впечатления, но, заметив наморщенный нос мадам Дюбрей, Аманда решила компенсировать свою внешность мягкостью манер.

– Надеюсь, я не опоздала? – спросила она в воздух.

– Ну что вы! – любезно отозвалась хозяйка. – Будете кофе, Мэнди? Или вы предпочитаете чай?

– Кофе – это здорово, спасибо.

Когда Пьер подошел к ней, он чихнул и чуть не выронил чашку. Аманда с ласковым выражением лица смотрела, как он закрывает нос носовым платком.

– Ты что, черт побери, наделала? – прошептал он. – Опрокинула на голову весь флакон?

– Считаешь, многовато? – невинно спросила Аманда. – Они так обалденно пахнут, что я брызгала, брызгала и все никак не могла остановиться.

Издав нечленораздельный звук, Пьер подбежал к окну, распахнул ставни и несколько раз глубоко вдохнул.

– Мне так жаль, – извинялась Аманда перед хозяйкой. – Вам тоже нехорошо от этих духов?

– У них несколько резковатый запах. Духами надо пользоваться осторожно, дорогая моя, по капельке – чтобы создать впечатление, что это естественный аромат вашей кожи.

– В другой раз так и сделаю. – Аманда взглянула на Пьера. – Хочешь, я их смою?

– Потом, – оборвал он ее. – И заодно наденешь что-нибудь приличное.

– Пьер! – с упреком сказала мадам Дюбрей. – Не будь таким грубым.

– Просто я хотел сказать, что Мэнди очень красива и ей незачем наряжаться как.., как… – Так и не найдя слов, он замолчал.

Мадам Дюбрей пристально смотрела на Аманду.

– Когда я увидела вас в вашей комнате, вы выглядели не столь.., экстравагантно. Из чего я делаю вывод, что вы намеренно пытаетесь что-то доказать моему сыну.

– Попали в самую точку! – Аманда опять Поразилась проницательности этой женщины. – Ему давно пора понять, что, если меня доставать, я назло буду делать все наоборот!

– Понятно, Пьер?

– Яснее ясного, мама. – Он сел за стол, угрожающе сжав губы. – Может, ты сама будешь курировать Мэнди?

Мадам Дюбрей с улыбкой переглянулась с Амандой, и та опять пожалела, что не может быть самой собой. Вздохнув, она взяла пирожное с кремом.

– Как приятно видеть, что хотя бы кто-то не на диете, – заметила хозяйка.

– Мне везет. Я всегда в отличной форме: верховая езда, плавание… – Она остановилась, но слишком поздно: Пьер расхохотался.

– Говоришь, верховая езда и плавание? А как ты умудрялась совмещать их с вытиранием пыли и натиркой полов?

– Очень просто. Из-за чего же, по-твоему, я работала в деревне?

– Если вы любите плавать, у нас есть бассейн, – любезно предложила мадам Дюбрей, – а вот конюшни нет. Пьера в детстве сбросила лошадь, и с тех пор он к ним не подходит.

– Надо было сразу же опять посадить его на лошадь, – заявила Аманда.

– Не так просто со сломанной ногой, – нарочито спокойно ответил Пьер, и Аманде пришлось оставить последнее слово за ним.

– Я хотела сказать тебе, дорогой, что завтра вечером собираюсь устроить небольшую вечеринку, чтобы представить Мэнди нашим близким друзьям, – сказала мать.

Это сообщение подействовало на Пьера, как разорвавшаяся бомба: он так стремительно вскочил, что опрокинул изящный столик.

– А это еще зачем? То есть, я.., я хотел, чтобы она сначала устроилась у нас и привыкла…

– Ты так говоришь, будто я пугало, – обиделась Аманда.

Пьер только собрался ей ответить, как появился Мишель и сказал, что мсье зовут к телефону. Выходя, Пьер выразительно посмотрел на Аманду, взглядом предупреждая ее в его отсутствие не сболтнуть лишнего. Впрочем, это было и не нужно: у нее не было ни малейшего желания еще больше расстраивать мадам Дюбрей. С безмятежным видом Аманда ела пирожное и пила кофе.

– У вас красивые волосы, – заметила хозяйка. – И такого необычного цвета.

– Слишком рыжие, – сказала Аманда, радуясь возможности хоть в чем-то быть откровенной. – Как, по-вашему, может, стоит приглушить тон?

– Согласна. Хотя, если вы выберете несколько более строгий стиль, цвет не будет так.., так бросаться в глаза.

Аманда кивнула, жалея, что не может во всем признаться, и представила себе реакцию Пьера, когда она наконец это сделает. Интересно, он разозлится на нее за эту шутку или просто посмеется? А может, и то, и другое? Хорошо, если он не очень разозлится, тогда они смогут стать друзьями.

Только друзьями?! Она отогнала эту мысль, понимая, что ее пребывание здесь и без того будет мучительным, так что не стоит пока забегать вперед. Будущее в руках судьбы, остается только надеяться, что судьба будет к ней благосклонна!

Глава 7

На следующий вечер в гостиную в шелковом воздушном кремовом платье чинно вошла совсем другая “Мэнди” – не вульгарная девица, а леди, где ее с нетерпением ждали гости, чтобы наконец увидеть ту, которой удалось поймать в сети Пьера Дюбрея.

Чуть раньше к Аманде в комнату заходила хозяйка дома и со свойственным ей тактом посоветовала, во что одеться.

– Только, пожалуйста, не подумайте, что я вмешиваюсь, но ведь вы сами сказали, что не прочь, чтобы я помогла вам в выборе подходящего к случаю туалета?

– Буду очень благодарна. – Аманда открыла шкаф, и очень скоро костюм был выбран.

– У вас прекрасный гардероб, – заметила мадам Дюбрей.

– Это Пьер купил мне. Он точно знает, как я должна выглядеть.

– Потому что хочет, чтобы одежда вас украшала. – Проницательные глаза мадам Дюбрей внимательно изучали Аманду. – Надеюсь, вы не обидитесь, но, на мой взгляд, вам подошел бы более сдержанный стиль прически. Хотите, вам поможет моя горничная Генриетт? У нее золотые руки.

– Только с ножницами я ее и близко не подпущу!

– Ну что вы! А если вам не понравится, вы ведь можете переделать все по-своему.

– Вот здорово! – обрадовалась Аманда. – Спасибо вам – вы такая душка!

Вспоминая эту сцену, Аманда шла по гостиной, сопровождаемая любопытными взглядами гостей.

Пьер поспешил взять ее под руку, и Аманда, при виде его наигранной влюбленности, спрятала усмешку. Может, дать ему пока расслабиться? А то так и до язвы недалеко!

– Ты неотразима! – прошептал он. – Надеюсь, и поведение будет под стать?

Ну надо же, дождалась-таки комплимента, хотя бы сомнительного! Вот за это он свое получит! Подведя его к столику с напитками, где слуга в белом пиджаке разливал шампанское, она во весь голос крикнула:

– Кто хочет бухнуть?

Пьер похолодел от ужаса, потом нашелся и выдавил со смешком:

– Мэнди такая шутница!

Сжав ее локоть стальными пальцами, он обошел с ней гостиную, представляя “невесту” гостям; причем делал это на такой скорости, что становилось ясно: он боится, вдруг она успеет сказать что-то кроме – “Добрый вечер”.

Когда наконец он усадил ее в уголке, подальше от гостей, Аманда оценила, как ловко он выкрутился из весьма затруднительного положения. Но пусть не думает, что с ней так просто сладить. У нее еще кое-что припасено на “десерт”!

Появились новые гости, мадам Дюбрей пошла поздороваться с ними, и Пьер собрался было последовать ее примеру, но передумал, боясь оставить “Мэнди” одну. Аманда выпрямилась и, прежде чем он смог задержать ее, ринулась к буфету, где были разложены всевозможные закуски.

– Чем могу вам помочь, мадемуазель? – спросил ее жизнерадостный краснощекий мужчина на английском с заметным акцентом.

Аманда указала пальцем на хрустальную вазу с великолепной черной икрой.

– А это что еще за козявки?

Лицо у мужчины сделалось багровым.

– Бог мой! Это же икра! – Серебряной ложечкой он зачерпнул икру, положил на тарелку, добавил тонкий ломтик поджаренного хлеба, завернутого, чтобы не остыл, в салфетку, и передал ей.

Громко рассмеявшись, она опустила палец в икру и облизала его.

– Ну и дрянь! Похожа на рыбный паштет! По тяжелому дыханию над ухом она поняла, что Пьер рядом, повернулась к нему и, помахивая пальцем, испачканным икрой, спросила:

– Это ты, любимый! Хочешь лизнуть?

– И ручку тоже, – спокойно сказал он и натянуто улыбнулся краснощекому гурману. – Мадемуазель Мэнди неисправимая юмористка, Луи. Ее нельзя принимать всерьез.

Тот недоуменно взглянул на “юмористку” и отошел, а Пьер с приклеенной улыбкой взял у Аманды тарелку.

– Хочешь еще что-нибудь, любовь моя?

– Например?

– Чтобы я тебя тут же удавил.

Выйдя из образа “Мэнди”, она от души рассмеялась.

Заметив перемену, Пьер подозрительно прищурился, а Аманда, разозлившись на себя за оплошность, постаралась отвлечь его внимание: толкнув Пьера, она громко сказала:

– Смотри, кто пришел! Люсьен! Искренне радуясь приходу хоть одного знакомого, она быстро пошла навстречу Люсьену.

– Слава Богу, вы пришли! Здесь такая скука, будто все пропахли нафталином! Их бы вывесить на веревку проветриться!

– А вас нарисовать и поместить в рамку! – восхищенно сказал Люсьен.

– Все дело в новой прическе. Я рада, что вам нравится.

Генриетт, взглянув на ее волосы, сразу догадалась, что яркий цвет придает лак, и предложила его смыть. Но Аманда не хотела приводить свои волосы в естественное состояние и наотрез отказалась. Немало удивившись, Генриетт удовольствовалась тем, что гладко зачесала волосы, скрутив их в жгут и закрепив на макушке.

Решив, что такая строгая прическа не подойдет к “яркой” личности “Мэнди”, Аманда, как только за Генриетт закрылась дверь, завила на висках локоны, нечто в стиле Нелл Гвинн. И раз этой актрисе удалось поставить на колени английского короля, неужели “Мэнди” не удастся сделать то же самое с каким-то высокомерным французом?

Люсьен галантно подвел ее к канапе.

– Я не ждала вас раньше выходных, – сказала Аманда.

– Судя по тому, как Пьер пепелит меня взглядом, он тоже.

Она тряхнула головой.

– Он редкий зануда! Не понимаю, как вы можете дружить с таким снобом.

– Пьер совсем не сноб.

– Тогда почему он так жутко ко мне относится?

– Это все нервы. Ему больно обманывать мать.

– Так пусть признается!

– Если бы он мог! Раз уж он влип в эту историю, то непременно доведет ее до развязки, какой бы плачевной она ни была.

– А плачевная развязка – это, надо думать, я? Люсьен улыбнулся.

– Лично я считаю, что вы самая прекрасная развязка.

– Вы со мной заигрываете!

– А вы против?

Аманда пристально взглянула на Люсьена. В элегантном смокинге и нарядной белой рубашке он выглядел истинным франтом. Но тепло и сочувствие, исходившие от него, подсказывали Аманде, что перед ней не просто прожигатель жизни.

– Что-то вы медлите с ответом, – поддразнил ее Люсьен.

– Пытаюсь понять, какой вы.

– Не стоит. Считайте, что я ваш друг, а время покажет. Перейдем на “ты”, раз мы друзья.

Она отлично понимала, что случится, если Люсьен узнает, кто она на самом деле. Аманда надеялась, что эта мысль взволнует ее. Увы, несмотря на все свое обаяние, он оставлял ее совершенно равнодушной – не то что один черноволосый красавчик с голубыми глазами. Аманда ужаснулась своим мыслям. Влюбиться в развратного зловредного типа?!

– Почему ты нахмурилась? – спросил Люсьен.

– Думаю о том, что будет.

– У тебя все будет замечательно.

– Трех тысяч фунтов надолго не хватит.

– Трех тысяч?!

– Пьер обещал мне их за эту работенку. Я все думаю, что с ними делать. – Она действительно не знала, как бы такими деньгами распорядилась Мэнди.

– Надо их куда-нибудь вложить, – сказал Люсьен.

– Тоска зеленая! Лучше куплю клевые шмотки и поеду в круиз. Вот там-то и можно подловить богатого мужа! – Заметив, что Люсьен приподнял бровь, она изобразила удивление. – Думаешь, мне слабо?

– Напротив. Думаю, ты можешь заполучить любого мужчину, какого только захочешь. В тебе есть одно свойство, которое… – Он запнулся. – Когда ты с Пьером закончишь свою игру, мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе. Обещай, что не пропадешь из виду.

– Да я пока на Луну не собираюсь.

– Я надеялся, что ты останешься в Париже.

– Это еще зачем? Я не девушка для досуга, так что ничего такого и не думай. Он посмотрел на нее и сказал:

– Я думаю, что ты очень милая юная леди, и совсем не такая развязная, какой почему-то хочешь казаться.

"Хорошо, что Пьер не такой проницательный”, – порадовалась Аманда. Впрочем, понятно почему: он слишком эгоцентричен. Если вдуматься, у Пьера нет ни одной привлекательной черты характера. Через плечо Люсьена она увидела, что Пьер разговаривает с какой-то худенькой блондинкой, и ей пришлось сознаться, что внешне он на редкость привлекателен. Но ведь серьезные отношения не могут основываться на голой физиологии. Этого мало. Господи! Она опять думает все о том же – оценивает Пьера как потенциального мужа! Нет, вся эта затея – чистое безумие!

– Послушай, Мэнди, – Люсьен погладил ее руку. – Что с тобой?

– Ничего, – притворилась она. – Думаю над тем, что ты сказал.

– Отлично. И вот еще над чем подумай. Если вдруг захочешь остаться в Париже, я найду тебе работу. Просто скажи мне, что тебе больше подходит – быть моделью, секретаршей или еще кем-нибудь, – у меня есть кое-какие связи.

Продолжая прорабатывать образ “Мэнди”, она нагло уставилась на Люсьена и спросила:

– Ну а что за этим любезным предложением? Желание затащить меня в кровать, да?

– Нет, это просто уму непостижимо! Я нормальный здоровый мужчина, а ты очень привлекательная девушка, все это так. Но я искренне хочу тебе помочь. Ты не просто красивая игрушка, Мэнди, ты достаточно умна, чтобы устроиться на любую работу.

"Если бы так сказал Пьер”, – грустно подумала Аманда и тихо вздохнула, а вслух сказала:

– Я хочу одного: стать такой, чтобы Пьер захотел на мне жениться.

– Так ты в него влюбилась? – огорченно спросил Люсьен.

– Не будь идиотом! Мне просто нравится, как он живет. Может, если я научусь всем этим вашим светским штучкам, я смогу его окрутить.

От изумления Люсьен онемел; на его лице промелькнула целая гамма чувств. Наблюдая за ним, Аманда поняла, что его окрутить не представит большого труда. Только ее диковатость удерживает Люсьена от решительного шага, хотя подсознательно он наверняка чувствует, что она совсем не та, за кого себя выдает. Аманда подозревала, что и мадам Дюбрей так считает. Вот только Пьер настолько озабочен тем, чтобы обмануть мать, что обманывает прежде всего сам себя!

– Давай не будем думать о будущем. – Она пожала плечами. – В данный момент я невеста Пьера.

Прежде чем Люсьен успел ответить, Мишель распахнул дверь и объявил, что ужин подан.

Краем глаза Аманда заметила, что Пьер отошел от невзрачной блондинки и направляется к ней.

– Привет, – сказал Люсьен. – Надеюсь, ты не против, что я нагрянул без приглашения?

– Знаешь, я не слишком удивился. – Он буравил Аманду взглядом. – Ну чем не ангелочек? Пока не откроет рот и не ляпнет что-нибудь непотребное.

– То же могу сказать и о тебе, – вспыхнула Аманда.

– Значит, по-твоему, я ангел? Я польщен.

– А зря! Если и ангел, то падший! Пьер настолько опешил, что Люсьен расхохотался.

– Один-ноль в пользу Мэнди, старина! Признавай свое поражение и веди ее к столу.

– Если, конечно, ты не предпочитаешь сопровождать Мисс Плоскую Грудь, – с едкой улыбкой вставила Аманда.

– Ревнуешь! – съязвил Пьер.

– Разочарована. Я-то думала, мы приехали убедить твою мать, что мы пара голубков, а ты только и делаешь, что облизываешься на пару тощих сисек!

Пьер опустил глаза на низкий вырез платья, подчеркивающий аппетитную грудь Аманды.

– Если бы я стал облизываться на твои прелести, моя дорогая, я бы потерял голову!

– Ну а я бы тебе быстро поставила ее на место! – нашлась она, и Пьер, насмешливо улыбнувшись, протянул ей руку. – А это еще зачем? – Она наклонилась, делая вид, что рассматривает ткань его костюма.

– Хочу проводить тебя к столу! Неужели ты ничему так и не научилась в доме Гербертов?

– Научилась. Поняла, что даже конюхи и слуги получше джентльмены, чем знатные господа!

С многострадальным видом Пьер взял ее под руку и повел в столовую.

Грациозно шагая рядом с ним, Аманда обдумывала, каким именно способом испортить ему аппетит. В том, что ей это удастся, она не сомневалась, не будь она Аманда Герберт!

Столовая, хоть и небольшая, была очень уютной: с мебелью XVIII века с ручной росписью, лепным потолком, где резвились позолоченные ангелы и херувимы. На столе поблескивали два подсвечника из золоченой бронзы, изысканное столовое серебро и хрустальные бокалы; у каждого прибора – серебряная подставка с карточкой, на которой указано имя гостя.

Когда Аманда обнаружила, что сидит за столом наискосок от Пьера, она сначала расстроилась, но потом обрадовалась: ведь с такого расстояния он не сможет пинать ее под столом!

На первое был суп из мидий, и, когда подали теплые булочки, Аманда поняла, что настал ее звездный час. Пока все старательно отламывали от булочек небольшие кусочки, она с важным видом взяла нож и разрезала булочку пополам, не забыв при этом обворожительно улыбнуться Пьеру.

Сжав губы, он специально отломил кусок от своей булочки, незаметно показывая пальцем, как надо делать. Потом положил кусок в рот, а за ним поднес ложку супа.

Работая под дурочку, Аманда все резала и резала булку на мелкие кусочки, а потом опрокинула их в тарелку с супом и как следует размешала. Пожилой мужчина слева от нее следил за ней, не отрывая глаз, а у Пьера был такой вид, будто его вот-вот хватит удар.

Но и это было еще далеко не все! Филе из морского языка ее не воодушевило, зато молодой картофель, который подали на гарнир, оказался как нельзя кстати. Раздавив каждую картофелину вилкой, она сдобрила все маслом и энергично взбила.

– Так принято в Англии? – осведомился молодой человек справа от нее, прервав на самом интересном месте какую-то нескончаемую рыбацкую историю.

– Можно по-всякому, – объяснила она, – просто мне так больше нравится. – Подняв бокал с вином обеими руками, она одним глотком осушила его и аппетитно причмокнула.

Аманда разошлась вовсю и веселилась от души. Безжалостно резала мясо рыбным ножом, а рыбу мясным, использовала десертную ложку для горошка, поданного к отбивным из молодого барашка. Она даже подумала, может, стоит есть руками или бросать кости через плечо а-ля Генри VIII, но решила, что Пьер этого не вынесет, и довольствовалась тем, что смачно обгладывала каждую косточку, завернув ее в салфетку.

Большинство гостей, надо отдать им должное, не обращали на нее никакого внимания, и Пьер, понимая, что ее ничем не остановить (разве что силой вытащить из столовой), сохранял завидный стоицизм.

Решив, что она неплохо порезвилась, Аманда сделала передышку, и мороженое пралине и парниковые персики прошли относительно спокойно. Она старательно делала вид, что не понимает, о чем говорят окружающие, и удержалась от смеха, слушая анекдот на французском языке.