Текст книги "Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас «любить» означает «страдать», эта книга изменит вашу жизнь"

Глава одиннадцатая. Исцеление и близость: сократить разрыв

Брак для нас – это путешествие в неизвестном направлении… открытие, что люди должны делиться не только тем, чего они не знают друг о друге, но и тем, чего они не знают о самих себе.

Майкл Вентура «Тени, танцующие в зоне брака»

– Хотела бы я знать, куда запропастились все мои сексуальные желания? – говорит Труди на ходу, направляясь к креслу в моем офисе. Она шутливо бросает этот вопрос через плечо, но я замечаю в ее глазах сердитый блеск. Ему вторит блеском кольцо с бриллиантом на ее левой руке – знак помолвки. Я начинаю подозревать, зачем девушка пришла ко мне на прием. Мы с ней не виделись уже восемь месяцев, и сегодня она выглядит, как никогда, хорошо: карие глаза сияют теплым светом, крупно вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, лежащие красивым облаком, стали длиннее и пышнее. Личико такое же милое, чуть кошачье, но два выражения, которые почти всегда безостановочно сменяли друг друга – плаксивой сиротки и едкой насмешницы – уступили место женственной уверенности. Труди прошла длинный путь с тех пор, как три года назад пыталась покончить с собой после расставания со своим приятелем Джимом. Он служил в полиции, был женат и имел троих детей.

Я с радостью убеждаюсь, что процесс исцеления продолжается. Труди этого еще не знает, но даже те сексуальные проблемы, с которыми она сейчас сталкивается, – это часть неизбежного процесса выздоровления.

– Ну рассказывай, Труди, – поощряю я девушку, когда она устраивается в кресле.

– Кажется, я заполучила мужчину своей мечты. Помните Хэла? Я встречалась с ним, когда приходила к вам в последний раз.

Я прекрасно помню это имя. Это один из молодых людей, с которыми Труди встречалась после того, как закончила сеансы психотерапии. «Славный парень, но немножко зануда, – рассказывала она про него тогда. – Мы с ним много разговариваем, и меня просто поражает, до чего он надежный и порядочный. К тому же он симпатичный, но в нем не хватает огня, так что, я думаю, это не мой вариант». В тот раз Труди согласилась со мной, что ей нужно учиться общаться с таким мужчинами, заботливыми и независимыми, и решила продолжать встречаться с Хэлом еще какое-то время – просто так, для практики.

Теперь она с гордостью продолжает:

– Слава богу, он не из тех мужиков, с которыми я привыкла иметь дело. Мы помолвлены, свадьба в сентябре… но у нас есть кое-какие проблемы, т. е. не у нас, а у меня. Мне стало трудно завестись по-настоящему, а поскольку раньше со мной никогда такого не бывало, я хочу знать, что происходит. Ведь вы знаете, какой я была. Лезла в постель к каждому мужику, даже если он меня не любил. А теперь я ни на кого не кидаюсь и веду себя как церемонная и чопорная старая дева. Со мной Хэл – красивый, ответственный, надежный и по-настоящему любящий. А я лежу рядом с ним в постели и чувствую себя просто бревном.

Я киваю, понимая, что девушка столкнулась с препятствием, которое приходится преодолевать большинству слишком любящих женщин после исцеления. Она привыкла использовать свою сексуальность как средство, помогающее влюбить в себя труднодоступного или неподходящего мужчину, и теперь, когда эта задача больше перед ней не стоит, не знает, как быть сексуальной с любящим и щедрым партнером.

Труди явно не в ладу с собой. Она ударяет себя кулачком по колену, в такт почти каждому слову.

– Ну почему он меня не возбуждает? – Потом опускает руку и испуганно смотрит на меня. – Может, я его недостаточно люблю? Неужели все дело в этом?

– А сама-то ты как думаешь? Любишь ты его или нет? – спрашиваю я.

– Думаю, что люблю. Только я совсем запуталась: ведь с Хэлом у меня все совсем не так, как с теми, другими. Мне с ним очень хорошо. С ним можно говорить обо всем. Он все про меня знает, так что у нас нет друг от друга никаких секретов. С ним не нужно притворяться. Я могу быть такой, какая есть на самом деле, т. е. с ним мне куда спокойнее, чем с любым из прежних мужчин. Не нужно все время что-то из себя строить, и это хорошо. Но иногда легче играть роль, чем просто расслабиться и верить, что быть собой – достаточно, чтобы заинтересовать мужчину.

Мы оба любим ходить под парусом, кататься на велосипеде, ходить в походы. У нас почти одинаковые идеалы, а когда мы ссоримся, он ведет себя честно. Знаете, спорить с Хэлом – одно удовольствие. Но поначалу меня пугали даже откровенные, искренние разговоры, когда мы пытались обсудить наши разногласия. Я не привыкла иметь дело с человеком, который ведет себя так честно и открыто, а он ждал от меня того же. Хэл научил меня не бояться говорить ему то, что думаю, и просить у него то, что мне нужно. Ведь он никогда не наказывал меня за откровенность. Мы всегда улаживаем все недоразумения и после этого чувствуем еще большую близость. Он – мой самый лучший друг, таких у меня не было никогда. Я горжусь, когда нас видят вместе. Поэтому я думаю, что люблю его. Но если я его люблю, почему в постели у меня с ним не ладится? В том, как он занимается любовью, нет ничего неприятного для меня. Он очень внимательный и хочет, чтобы мне было хорошо. Это для меня в новинку. В нем нет агрессивности Джима, но я думаю, проблема не в этом. Знаю, он считает, что я неподражаема, я его по-настоящему возбуждаю. Только вот сама ничего не чувствую – остаюсь холодной как ледышка, да еще и смущаюсь. Совсем не похоже на меня прежнюю, правда? И совершенно необъяснимо.

Я рада, что могу успокоить девушку.

– На самом деле, Труди, все вполне объяснимо. С этим сталкивались многие женщины с таким же прошлым, как у тебя. Выздоровев и начав общаться с подходящим партнером, они испытывали такие же затруднения. Исчезло беспокойство, исчезла борьба, пропала дрожь в коленках, а поскольку именно это они привыкли считать любовью, им страшно, что из жизни ушло что-то важное. На самом деле ушли безумие, боль, страх, ожидания и надежды.

Впервые в жизни ты получила славного, уравновешенного, надежного мужчину, который тебя обожает и которого не нужно стараться изменить. У него уже есть все те качества, которые ты хотела бы видеть в мужчине, и он сделал тебе предложение. Вся беда в том, что тебе незнакомо это чувство – получить то, чего желала. Ты знаешь только, что такое не иметь и отчаянно биться, стараясь заполучить то, чего не имеешь. Ты привыкла к тоске и ожиданию, когда волнуешься так, что сердце едва не выскакивает из груди. Любит? Не любит? Придет? Не придет? Ты знаешь, о чем я говорю.

Труди улыбается.

– Еще бы не знать! Только как это влияет на мои сексуальные ощущения?

– Очень сильно влияет: ведь невозможность обладать стимулирует гораздо больше, чем обладание. Добрый, любящий, преданный мужчина никогда не обеспечит тебе такой выброс адреналина, как это делал Джим и ему подобные.

– А ведь вы правы! Я начала сомневаться в наших отношениях, потому что в моем чувстве к Хэлу нет одержимости. У меня даже возникла мысль: а может, я к нему привыкла?

Труди больше не сердится. Она в азарте, как детектив, распутывающий загадочную историю.

– Очень может быть, что ты к нему привыкла, – подтверждаю я. – Ты уверена, что он всегда под рукой, что он тебя не бросит, что на него можно рассчитывать. Одержимость – это не любовь. Это всего лишь одержимость.

– Знаю, еще как знаю, – кивает Труди.

– Но иногда, если мы кем-то одержимы, секс удается на редкость хорошо, – продолжаю я. – Все эти сильные чувства: беспокойство, тревожное ожидание, даже страх – тоже входят в то сильнодействующее средство, которое мы привыкли называть любовью. На самом деле там есть все, что угодно, кроме любви. Тем не менее во всех песнях именно это ею и называется – чушь типа «Без тебя, любимый, мне не прожить ни дня». Практически никто не пишет песен о том, как проста и безмятежна здоровая любовь. Все пишут о страхе, боли, утрате и сердечной тоске. А потом мы называем это любовью и не знаем, как быть, если приходит чувство, в котором нет ни капли безумия. Сначала мы успокаиваемся, а потом начинаем бояться, что это не любовь, потому что не чувствуем одержимости.

– Вот именно! – соглашается Труди. – Именно так и случилось. Я перестала называть это чувство любовью, потому что оно было слишком спокойным. Вы ведь знаете, к спокойствию я не привыкла. – Она усмехается. – С каждым месяцем я все больше привыкала к Хэлу. Я почувствовала, что могу расслабиться и быть самой собой, – он все равно не уйдет. Уже одно это казалось мне просто невероятным. Ведь до сих пор от меня все уходили. Мы очень долго не спали вместе: хотели сначала получше узнать друг друга. Он нравился мне все больше и больше, с ним было так хорошо и приятно. Когда мы наконец легли в постель, все получилось очень трепетно. Я чувствовала себя ужасно беззащитной и много плакала. Я и сейчас иногда плачу, но он не возражает. – Труди опускает глаза. – Наверное, секс до сих пор пробуждает во мне много болезненных воспоминаний: как меня отвергали, как было обидно.

Помолчав, она добавляет:

– Что касается секса, то меня наши затруднения волнуют гораздо больше, чем Хэла. Он хотел бы, чтобы в нашей любви было больше страсти – для нашего общего блага, но не жалуется. Это я жалуюсь, потому что знаю, как это могло бы быть.

– Понятно, – говорю я. – А теперь расскажи, как у вас с Хэлом обстоят дела сейчас.

– Он меня любит. Я вижу это по тому, как он ко мне относится. Стоит мне познакомиться с кем-то из друзей Хэла, и по тому, как они со мной здороваются, я знаю, что он успел рассказать, какая я замечательная. Когда мы вдвоем, он такой ласковый, так хочет, чтобы я была счастлива. А я просто каменею, становлюсь холодной, почти бесчувственной. Никак не могу возбудиться. Не знаю, что меня останавливает…

– Скажи, Труди, а что ты чувствуешь, когда вы с Хэлом ложитесь в постель?

Некоторое время она сидит молча и думает. Потом смотрит на меня.

– Может быть, страх? – И сама себе отвечает. – Точно! Я боюсь, ужасно боюсь!

– Ты боишься… – подсказываю я.

Она снова погружается в раздумья, а затем продолжает:

– Я не уверена. Наверное, быть познанной. Фу, это звучит как-то по-библейски! Знаете, как об этом пишут в Библии: «И тогда он познал ее» – что-то в этом роде. Но у меня возникает именно такое чувство. Если я отдамся Хэлу до конца, он познает меня, и не только в сексуальном смысле, а вообще. Поэтому я и не могу ему отдаться. Это слишком страшно.

Я задаю вопрос, который напрашивается сам собой:

– И что же будет, если ты ему отдашься?

– Господи, понятия не имею! – Труди начинает ерзать в кресле. – Когда я думаю об этом, начинаю чувствовать себя совершенно беззащитной, будто я голая. Я чувствую себя ужасно глупо, когда говорю о сексе подобные вещи, – после всех моих подвигов! Но это совсем другое. Не так-то просто быть сексуальной с человеком, который хочет близости во всем. Я закрываюсь как ракушка или выполняю все механически, не вкладывая души. В общем, веду себя как робкая девственница.

Я стараюсь ее успокоить.

– Труди, когда дело касается такой близости, которая уже существует между тобой и Хэлом и будет еще больше углубляться, ты и впрямь очень похожа на девственницу. Для тебя это совершенно ново, ты не привыкла к таким отношениям с мужчиной, вообще ни с кем. Тебе по-настоящему страшно.

– Именно это я и ощущаю. Желание себя защитить, как будто я теряю что-то очень важное, – соглашается девушка.

– Да, ты боишься потерять всю свою броню, всю защиту, без которой тебе могут причинить боль. Несмотря на то, что раньше ты кидалась на мужчин, ты никогда не рисковала подходить к ним слишком близко. Тебе никогда не доводилось испытать близость еще и потому, что ни один из твоих мужчин не был на нее способен. Теперь ты с Хэлом, для которого нет ничего дороже, чем близость с тобой во всех ее проявлениях, а тебя это приводит в ужас. Это замечательно, что вы любите разговаривать и бывать вместе, но секс, который сметает все барьеры между мужчиной и женщиной, – дело другое. Когда ты занималась сексом со своими прежними партнерами, это не помогало вам смести барьеры. Скорее, это помогало удерживать их на месте: ведь ты использовала секс, чтобы избежать разговоров о том, что ты за человек и что чувствуешь. Поэтому, сколько бы вы ни занимались сексом, это ничуть не помогало вам ближе узнать друг друга. Ты привыкла использовать секс, чтобы управлять отношениями с мужчинами, и я предполагаю, что теперь тебе очень трудно избавиться от этой привычки и быть просто сексуальной, а не использовать секс как инструмент.

Знаешь, Труди, мне понравилось твое выражение – «быть познанной». Именно это и значит для тебя сегодня половая близость. Вы с Хэлом уже так близки, так много знаете друг о друге, что секс для вас – способ еще ближе узнать друг друга, а не уклоняться от этого.

В глазах девушки сверкнули слезы.

– Ну почему у меня ничего не получается? Почему я не могу просто расслабиться? Ведь я знаю, что этот мужчина не собирается причинить мне боль. По крайней мере, я так думаю…

Заметив нотку сомнения в собственном голосе, Труди резко меняет тему.

– Ну, ладно. Вы говорите, что я могу быть сексуальной только с тем, кому я не нужна, во всяком случае, не нужна целиком, и не могу быть сексуальной с человеком вроде Хэла, хотя он добрый, славный и считает меня верхом совершенства. И причина в том, что я боюсь близости. Так что же мне делать?

– Единственный выход – идти вперед. Прежде всего, выкини из головы все мысли о своей сексапильности и позволь себе быть просто сексуальной. Сексапильность – это игра на зрителя, а сексуальность – полная близость на телесном уровне. Ты должна подробно рассказать Хэлу о том, что с тобой творится, когда это случится снова: обо всех своих чувствах, какими бы глупыми они тебе ни казались. Скажи ему, когда тебе страшно, когда тебе хочется сделать паузу и когда ты снова готова к близости. Если нужно, возьми инициативу на себя и сама задавай темп и продолжительность акта, руководствуясь тем, что приятно тебе. Если ты попросишь Хэла помочь тебе покончить со страхами, он поймет. И старайся не оценивать то, что с тобой происходит. Любовь и доверие – это те области, в которых у тебя пока маловато опыта. Будь готова продвигаться очень медленно и готовь себя к тому, чтобы отдаться.

Видишь ли, Труди, во всех твоих прежних сексуальных связях ты очень мало отдавала, зато очень активно управляла и руководила партнером, манипулировала им с помощью секса и пыталась навязать свою волю. Ты играла роль, рассчитывая на бурные аплодисменты. Задумайся о том, что ты делала раньше и что пытаешься делать сейчас, и осознай разницу между игрой в великолепную любовницу и готовностью быть любимой. Игра может быть очень захватывающей, особенно если чувствуешь одобрение зрителей. Позволить себе быть любимой гораздо труднее, потому что это желание должно исходить из самых глубин души, где ты уже любишь себя. Если там накопился большой запас любви, легко признать, что ты достойна чувства другого человека. Если запас любви к себе очень скуден, намного труднее впустить в сердце любовь, которая пришла извне. Ты уже многое узнала об этом. Теперь предстоит сделать следующий шаг: поверить мужчине настолько, чтобы позволить ему любить тебя.

– На самом деле все знойные страсти, которые я изображала, были очень хорошо рассчитаны, – размышляет вслух Труди. – Теперь я это понимаю. В них не было особой разрядки, хотя представление получалось отменное. Значит, нужно перестать пытаться и начать просто быть. Забавно, но это намного труднее. Быть любимой… – девушка задумывается. – Я понимаю, что над этим придется еще много работать. Иногда я смотрю на Хэла и удивляюсь: почему он от меня без ума? Я не уверена, что так уж прекрасна, когда не устраиваю шикарное показательное выступление. – Глаза ее округляются. – Вот почему мне так трудно, верно? Мне больше не нужно ничего изображать. Не нужно делать ничего особенного. Не нужно биться, словно рыба об лед. Я боялась полюбить Хэла, потому что внушила себе, будто не умею любить. Я думала: если не стану играть привычную роль соблазнительницы, все мои усилия окажутся недостаточны и ему будет со мной скучно. А играть старую роль я тоже не могла. Ведь прежде чем стать любовниками, мы уже были очень добрыми друзьями, поэтому было бы верхом неприличия начать часто дышать и бросаться на него. К тому же в этом не было необходимости. Хэл и так был влюблен, без всяких подобных штучек с моей стороны.

И со всем остальным было точно так же. Все у нас получалось куда легче, чем, по моим представлениям, должно быть, когда любишь. Быть собой – и больше ничего не нужно! – Девушка замолкает и смущенно смотрит на меня. – Вы часто видите подобные случаи?

– Отнюдь не так часто, как хотелось бы, – отвечаю я. – Трудности, с которыми ты сейчас борешься, встают только перед теми, кто окончательно исцелился от слишком сильной любви. А ведь большинство женщин так и не исцеляются. Они тратят время, энергию, жизнь, используя свою сексуальность как инструмент в попытке превратить человека, который не способен их любить, в нежного и любящего. Это никогда не удается, но зато безопасно: ведь пока они поглощены борьбой, им не нужно иметь дело с истинной близостью, не нужно позволять другому человеку познать себя в самом сокровенном смысле этого слова. Многих из нас это очень пугает. Поэтому, пока одиночество толкает нас в чьи-то объятия, страх заставляет выбирать людей, с которыми этого не произойдет никогда.

– Неужели так случилось и с Хэлом? – спрашивает Труди. – Неужели он выбрал ту, с которой он не сможет быть по-настоящему близок?

– Не исключено, – отвечаю я.

– Выходит, теперь все наоборот: это я сопротивляюсь близости. Вот так перемена!

– Так часто бывает. Понимаешь, все мы способны играть обе эти роли: преследователя, которым привыкла быть ты, и беглеца, которыми привыкли быть твои партнеры. Теперь ты в какой-то степени стала беглецом, тем, кто уклоняется от близости, а Хэл – преследователем. Интересно было бы посмотреть, что случится, если ты перестанешь убегать. Видишь ли, при любом раскладе неизменным остается одно – разрыв между тобой и другим человеком. Вы можете меняться ролями, но этот разрыв будет сохраняться.

– Значит, независимо от того, кто убегает и кто преследует, ни один из нас не должен сопротивляться близости, – говорит Труди, а потом спрашивает, тихо и несмело: – Но ведь дело тут не в сексе, правда? Ведь самое страшное для нас – это близость. Думаю, мне лучше всего остановиться, чтобы Хэл смог ко мне приблизиться. Это приводит меня в ужас, создает ощущение смертельной опасности, но я хочу сократить разрыв.

Труди готова испытать состояние полной близости с другим человеком, которого достигают очень немногие. За борьбой, которую ведут все женщины, любящие слишком сильно, и все мужчины, любящие слишком мало, стоит желание избежать этой близости. Двое могут меняться ролями, превращаясь из преследователя в беглеца, и обратно, но, чтобы окончательно от них отказаться, требуется недюжинная смелость. Я даю единственный совет, который есть у меня в запасе:

– Тебе стоит поговорить обо всем этом с Хэлом. И не переставай разговаривать, когда ложишься с ним в постель. Пусть он знает, что творится у тебя в душе. Пойми, это очень важная сторона близости. Будь предельно честной, а остальное придет само.

На лице девушки читается огромное облегчение.

– Это очень помогает понять, что происходит. Я уверена, что вы правы. Мне все это действительно в новинку, и я не знаю, как себя вести. Попробовала разыграть дикие страсти, как раньше, – не помогло. Даже осложнило дело. Но я уже доверяю Хэлу душой и сердцем. Осталось научиться доверять ему телом, – девушка улыбается, покачивая головой. – Все это не так просто, верно? И все же придется через это пройти. Я буду держать вас в курсе и… спасибо большое.

– Всегда рада помочь, Труди, – совершенно искренне отвечаю я, и мы обнимаемся на прощанье.

Чтобы выяснить, как далеко Труди продвинулась по пути к исцелению, можно сравнить ее мысли о себе и своем отношении к близости с особенностями женщины, которая излечилась от склонности слишком сильно любить. Имейте в виду, что исцеление – процесс, который длится всю жизнь, и цель, к которой мы стремимся, а не то, чего можно достичь раз и навсегда.

Вот характерные черты женщины, исцелившейся от склонности любить слишком сильно.

1. Она целиком принимает себя, даже если хотела бы что-то в себе изменить. Она научилась любить и уважать себя, и бережно лелеет и сознательно развивает эти чувства.

2. Она принимает других такими, какие они есть, не пытаясь их изменить по своему вкусу.

3. Она осознает собственные чувства и отношение к различным аспектам своей жизни, в том числе и сексуальной.

4. Она дорожит всем, что у нее есть: своей личностью, внешностью, своими убеждениями и ценностями, своим телом, своими интересами и достижениями. Она достаточно высоко ценит себя, чтобы не искать связей, которые давали бы ей ощущение собственной ценности и значимости.

5. Ее самооценка достаточно высока, чтобы с удовольствием общаться с другими людьми, особенно с мужчинами, которые для нее хороши такими, какие они есть. Ей не нужно быть необходимой, чтобы чувствовать себя достойной.

6. Она позволяет себе быть открытой и доверчивой с подходящими людьми. Она не боится быть узнанной на глубоко личном уровне, но не позволяет себя использовать тем, кого не заботит ее благо.

7. Она спрашивает себя: «Подходят ли мне эти отношения? Позволят ли они мне развить все мои качества?»

8. Если отношения пагубны для нее, она способна их прекратить, не впадая в изматывающую депрессию. У нее есть круг верных друзей и широкий круг интересов, и это поможет ей выйти из любого кризиса.

9. Больше всего она ценит собственное спокойствие. Постоянная борьба, драматические переживания и хаос прежней жизни ее больше не увлекают. Она заботится о себе, своем здоровье и благополучии.

10. Она знает: чтобы отношения сложились удачно, у партнеров должны быть сходные ценности, интересы и цели, и оба они должны быть способны к близости. И еще она знает, что достойна лучшего из того, что может предложить ей жизнь.

Исцеление от привычки слишком сильно любить имеет несколько стадий. Первая стадия начинается, когда мы осознаем, что делаем, и хотим остановиться. Следом приходит желание помочь себе, а за ним – первая попытка обратиться за помощью. После этого мы переходим на стадию исцеления, которая требует от нас решимости выздороветь и готовности продолжать начатую программу. В этот период наши действия, чувства и поступки начинают меняться. То, что прежде казалось нормальным и привычным, начинает видеться неприятным и нездоровым. Мы переходим на следующую стадию исцеления, где начинаем принимать решения, которые больше не совпадают со старыми моделями поведения, но зато делают нашу жизнь более наполненной и благополучной. По мере того как мы проходим эти стадии исцеления, наша любовь к себе медленно, но верно увеличивается. Сначала мы перестаем ненавидеть себя, потом становимся более терпимыми к себе. Затем начинаем все больше ценить свои добрые качества и принимать себя. В итоге приходит умение искренне любить себя.

Без такого умения принимать и любить себя мы не сможем допустить, чтобы нас «познали», как метко выразилась Труди, ведь без этих чувств невозможно поверить, что нас можно любить такими, какие мы есть. Тогда мы стараемся заслужить любовь, отдавая ее другому: окружаем его заботой и терпеливо сносим все, страдаем и приносим жертвы, достигаем вершин сексуального или кулинарного искусства и т. д. и т. п.

Как только умение принимать и любить себя начинает развиваться и укореняться, мы готовы осознанно учиться просто быть собой, не стараясь никому угодить, не пытаясь умышленно вести себя так, чтобы завоевать чьи-то одобрение и любовь. Когда мы перестаем играть и притворяться, это приносит облегчение, но может и пугать. Если просто быть собой и ничего для этого не делать, может возникнуть чувство неловкости и полной беззащитности. Пока нет полной уверенности в том, что мы, такие как есть, достойны любви дорогого нам человека, нас будет все время преследовать искушение притворяться и играть. И все же если процесс выздоровления идет полным ходом, нам не захочется возвращаться к старым моделям поведения и старым манипуляциям. Это и есть тот перекресток, на котором сейчас оказалась Труди: она уже не может вернуться к прежней манере сексуального общения и в то же время боится решиться на более искреннее и менее управляемое поведение (ведь она отлично управляла своими дикими страстями). Поначалу, перестав играть, чувствуешь себя скованно. Отказавшись от привычки работать на зрителя, некоторое время мы просто не знаем, что делать, пока искренние любовные порывы не проявятся и не утвердят себя.

Отказ от старых приемов не значит, что мы больше никогда не тянемся к своему партнеру, никогда о нем не заботимся, никогда ему не помогаем, никогда его не любим, никогда не успокаиваем, никогда не возбуждаем и никогда не соблазняем. Просто после исцеления наше общение с другим человеком становится выражением нашего внутреннего мира, а не попыткой изменить партнера, вызвать у него отклик или произвести на него впечатление. Взамен мы можем предложить ему ту женщину, которой станем, перестав прятаться и рассчитывать, приукрашивать себя и скрываться под маской.

Нужно перестать бояться быть отвергнутой, если мы позволим кому-то увидеть и узнать нас по-настоящему. Потом научиться не впадать в панику, когда исчезнут эмоциональные границы, которые нас окружают и защищают. Если и в сексуальной сфере мы хотим общаться по-новому, необходимо, чтобы нагим и беззащитным было не только тело, – нужно эмоционально и духовно стать такими же нагими и беззащитными.

Неудивительно, что подобная близость между людьми встречается чрезвычайно редко. Нас ужасает, что без этих границ мы исчезнем.

Почему риск оправдан? Только полностью открывшись, можно стать по-настоящему любимой. Если мы открываем свой внутренний мир, то нас любят за него. Ведь именно он самое ценное, что есть в человеке, именно он делает отношения свободными. Однако нужно отметить, что мы можем вести себя так только в том случае, если в общении нет места страху, а для этого необходимо не только победить собственную боязнь быть искренней, но и избегать общения с людьми, чье отношение и поведение вызывает у вас страх. Сколь ни была бы велика ваша готовность к искреннему общению после исцеления, всегда найдутся люди, которые своей враждебностью, злостью, агрессивностью не позволят вам быть честной. Быть с ними беззащитной – мазохизм. Поэтому снижать, а в конце концов, и снимать границы можно только с теми людьми – друзьями, близкими или любимыми, – отношения с которыми наполнены доверием, любовью и уважением к нашей общей доброй человеческой природе.

В процессе исцеления часто происходит так, что наши модели общения меняются, как и круг друзей, и близкие отношения. Меняется наше отношение к родителям и детям. Мы меньше зависим от родителей и меньше сердимся на них, а зачастую и меньше заискиваем перед ними. В отношениях с ними мы становимся гораздо честнее, терпимее, а иногда и гораздо сердечнее. А в отношениях с детьми мы меньше командуем, меньше тревожимся и меньше чувствуем себя виноватыми. Наше общение становится менее напряженным и более радостным, потому что мы сами больше способны радоваться себе и жизни. Мы чувствуем себя вправе заниматься тем, что нам необходимо и дорого, и тем самым даем им право поступать точно так же.

Подруги, с которыми мы раньше могли бесконечно делиться своими бедами, могут теперь казаться нам одержимыми и нездоровыми. Можно поделиться с ними тем, что помогло нам, но не нужно взваливать на себя бремя их несчастий. Основой дружбы становятся не общие беды, а куда более благодатные общие интересы.

Короче говоря, направлений, в которых изменится ваша жизнь благодаря исцелению, гораздо больше, чем я могу предсказать на страницах этой книги, и иногда эти изменения будут трудными. Пусть трудности вас не останавливают. Страх перемен или расставания со всем тем, что мы всегда знали и делали, с той личностью, которой мы всегда были, – вот то, что мешает нам стать более здоровым, развитым и подлинно любящим человеком.

Нас удерживает не боль. Мы уже вынесли огромную боль, и, если не изменимся, у нас нет никакой надежды ее облегчить. Нас удерживает страх, страх неизвестного. Лучший из известных мне способов сразиться с этим страхом и победить его – объединиться с попутчиками, стремящимися к той же цели. Найдите группу поддержки, состоящую из женщин, которые побывали там же, где и вы, или идут туда, куда хотите попасть вы, или уже добрались до места. Примкните к ним на пути к новой жизни.