Текст книги "Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас «любить» означает «страдать», эта книга изменит вашу жизнь"

ПЕГГИ: воспитывалась невероятно придирчивой бабушкой и матерью, которая не обеспечивала эмоциональной поддержки; в настоящее время разведена, одна растит двух дочерей.

Отца я никогда не знала. Они с матерью расстались еще до того, как я родилась. Мама пошла работать, чтобы нас прокормить, а ее мать оставалась с нами. Теперь это звучит не так страшно, как было на самом деле. Бабушка была ужасно жестока. Она не столько била нас с сестрой, сколько бичевала словами, каждый божий день. Постоянно твердила, какие мы скверные, сколько неприятностей ей доставляем, какие мы «никудышные» – это было одно из ее любимых слов. Как ни странно, от этих ее нападок мы с сестрой только еще больше старались быть хорошими, достойными. Мама никогда нас не защищала: боялась, что бабушка уйдет и тогда она не сможет ходить на работу, потому что некому будет за нами присматривать. Когда бабушка нас бранила, она просто отводила глаза. Я росла, чувствуя себя такой одинокой, такой беззащитной, запуганной и никчемной. Все время старалась не быть обузой. Помню, я пыталась чинить вещи, которые ломались, чтобы сэкономить деньги и хоть как-то окупить расходы на свое содержание.

Потом я выросла и в восемнадцать лет вышла замуж, потому что забеременела. С самого начала я чувствовала себя несчастной. Он меня все время шпынял – сначала слегка, а потом все сильнее. Вообще-то я знала, что не люблю его, и все равно вышла замуж. Мне казалось, что у меня нет другого выбора. Наш брак продлился пятнадцать лет – так долго мне понадобилось, чтобы убедиться: отсутствие счастья – достаточная причина для развода.

Расставшись с мужем, я отчаянно тосковала по человеку, который бы меня полюбил, но ощущала себя никчемной, неудачницей и была уверена, что мне нечего дать хорошему, доброму мужчине.

В тот вечер я впервые пошла на танцы без кавалера и там встретила Бэйрда. Мы с подружкой ходили по магазинам. Она приобрела себе целый гардероб: брюки, топ, новые туфли – и захотела сразу все это надеть и куда-нибудь пойти. Так мы оказались в этой дискотеке, о которой были наслышаны. Там были бизнесмены из пригорода. Они заказывали нам выпивку и танцевали с нами, и все было очень мило – по-дружески, но не особенно увлекательно. А потом я увидела у стены парня. Он был очень высокий, очень стройный, невероятно хорошо одет и очень красив. Но в нем чувствовался какой-то холодок. Помню, я сказала себе: «Никогда не видела такого элегантного и надменного мужчины». И еще: «Зуб даю, что смогла бы растопить этот лед!»

Между прочим, я до сих пор помню, как познакомилась со своим первым мужем. Мы оканчивали школу, и он стоял, прислонившись к стене, хотя ему положено было находиться в классе. Я сказала себе: «Вид у него довольно дикий. Зуб даю, что смогла бы его укротить». Видите, я постоянно пыталась кого-то исправить. Так вот, я подошла к Бэйрду и пригласила его потанцевать. Он был очень удивлен и, как мне показалось, слегка польщен. Мы немного потанцевали, а потом он сказал, что собирается вместе с друзьями пойти в другое место. Не пойду ли я с ними? Мне очень хотелось, но я отказалась. Я пришла танцевать, и больше мне ничего не надо было. Я продолжала танцевать с бизнесменами, и через некоторое время Бэйрд меня снова пригласил. Там была ужасная давка – просто яблоку негде упасть. Немного попозже мы с подругой собрались уходить, а он сидел в углу со своими приятелями. Он подозвал меня, и я подошла. Он сказал: «У тебя есть мой телефон». Я не поняла, что он имеет в виду. Тогда он протянул руку и вытащил из кармана моего пуловера какую-то карточку. На мне была такая блуза с большим карманом спереди, и он сунул туда свою карточку, когда мы во второй раз спускались с танцевальной площадки. Я удивилась, потому что не заметила, когда он это сделал. Мне стало приятно, что такой красивый мужчина проявил ко мне интерес. Тогда я тоже дала ему свою карточку.

Через несколько дней он позвонил, и мы договорились пообедать. Подъехав к месту встречи, я поймала его весьма неодобрительный взгляд. Машина у меня была старая, и я сразу почувствовала себя не в своей тарелке, но потом с облегчением подумала, что он все равно со мной пообедает. Он держался очень сухо и холодно, и я постаралась разрядить атмосферу, как будто в этом была моя вина. Оказалось, что в город приезжают его родители, с которыми он не ладит. Он стал перечислять свои многочисленные претензии к ним, которые не показались мне особенно серьезными, но я старалась слушать с сочувственным видом. Обед оставил ощущение, что с этим человеком у меня нет ничего общего. Я не получила никакого удовольствия и чувствовала себя неловко и как-то неспокойно. Когда через два дня он позвонил и снова предложил встретиться, у меня от сердца отлегло. Ведь если ему было со мной так хорошо, что захотелось увидеться снова, значит, все в порядке.

На самом-то деле нам никогда не было по-настоящему хорошо вместе. Всегда что-то шло не так, и я постоянно пыталась исправить положение. С ним я чувствовала себя очень скованно, и лучше становилось только в том случае, если удавалось эту скованность преодолеть. Это небольшое облегчение я принимала за счастье. И все же почему-то меня неудержимо влекло к нему.

Знаю, что покажусь вам ненормальной, но я вышла за него замуж, хотя он мне даже не нравился. Прежде чем мы поженились, он несколько раз порывал отношения, говоря, что со мной не может быть самим собой. Не могу вам сказать, как это было ужасно. Я все допытывалась:

– Скажи, что мне сделать, чем тебе помочь?

Но он только твердил:

– Ты сама знаешь, что нужно делать.

А я представления не имела, просто с ума сходила, пытаясь это понять.

Так или иначе, наш брак продлился всего два месяца. Он ушел навсегда, сказав на прощанье, сколько горя я ему принесла. Больше мы не виделись. Изредка я встречаю его на улице, но он всегда делает вид, будто меня не знает.

Не могу передать, до какой степени я была им одержима. Каждый раз, когда он уходил, меня только еще больше тянуло к нему. Возвращаясь, он говорил, что я ему нужна.

И тогда я переживала просто неземное блаженство. Я держала его в объятиях, а он плакал и говорил, каким был дураком. Но эта идиллия продолжалась только одну ночь, а потом все снова шло наперекосяк, и я изо всех сил старалась сделать его счастливым, чтобы он не ушел опять.

К тому времени, когда он ушел окончательно, я была чуть жива. Не могла работать и вообще ничего делать – только сидела, раскачиваясь взад-вперед, и плакала. Мне казалось, что я умираю. Мне была необходима помощь, чтобы не связаться с ним снова. Я так отчаянно хотела все исправить, но знала, что еще одного оборота этой карусели просто не выдержу.

Тяга Пегги к Бэйрду

Пегги было неведомо, что значит быть любимой. Выросшая без отца, она буквально ничего не знала о мужчинах и, уж конечно, о мужчинах любящих. Зато, живя с бабушкой, она отлично усвоила, как это бывает, когда тебя отталкивает и шпыняет не совсем здоровый человек. И еще она научилась стараться изо всех сил, чтобы завоевать любовь матери, которая по личным причинам не могла дать ей ни любви, ни даже защиты. В первый раз она вышла замуж потому, что решилась на близость с юношей, который был настроен к ней критически и презрительно и к которому сама она не питала особо нежных чувств. Близость с ним была скорее попыткой добиться его одобрения, чем выражением любви к нему. В результате пятнадцатилетнего брака с ним Пегги еще больше уверовала в свою полную никчемность.

В ней жила столь сильная потребность воссоздавать враждебную атмосферу собственного детства и продолжать борьбу за любовь тех, кто не мог ее дать, что, познакомившись с мужчиной, поразившим ее своей холодностью, замкнутостью и безразличием, она мгновенно почувствовала, как ее тянет к нему. Пред ней снова замаячила возможность изменить человека, который ее не любит, и в конце концов превратить его в нежного и любящего. В пору их романа Бэйрд изредка намекал Пегги, что ее попытки научить его любви возымели кое-какой успех, и это заставляло ее продолжать борьбу, которая пагубно влияла на ее жизнь. Вот как сильна была в ней потребность изменить его (а вместе с ним – мать и бабушку, которых он олицетворял).

ЭЛЕНОРА: шестьдесят пять лет; воспитывалась чрезвычайно властной матерью, состоявшей в разводе.

Моя мать не могла ужиться ни с одним мужчиной. Она дважды разводилась в те времена, когда никто не мог помыслить о том, чтобы развестись хотя бы раз. У меня была сестра на десять лет старше меня, и мама неоднократно говорила: «Твоя сестра была папина дочка, вот я и решила завести еще одну, для себя». Именно так она ко мне и относилась – как к своей собственности и продолжению себя. Она не считала меня чем-то от себя отдельным.

После того как они развелись, я очень скучала по отцу. Мать не подпускала его ко мне, а у него не хватало силы воли, чтобы с ней бороться. Ни у кого не хватало. Я всегда чувствовала себя ее пленницей и в то же время ответственной за ее счастье. Мне было очень трудно с ней расстаться, хоть я и чувствовала, что рядом с ней задыхаюсь. Я поступила в школу бизнеса и уехала в дальний город, где жила у родственников. Мама так рассердилась, что навсегда перестала с ними разговаривать.

Закончив учебу, я стала работать секретарем в полицейском управлении крупного города. Однажды к нам зашел симпатичный полицейский в форме и спросил, где питьевой фонтанчик. Я показала. Потом он спросил, не найдется ли у нас чашка, и я одолжила ему свою. Ему нужно было принять пару таблеток аспирина. Так и вижу, как он закидывает голову, чтобы проглотить таблетки. Потом он сказал: «Да, здорово я вчера перебрал!» И тогда я сказала себе: «Как печально… Он слишком много пьет. Может, все дело в том, что он одинок». Передо мной было воплощение моих желаний – человек, о котором можно заботиться, человек, которому я нужна. Вот я и подумала: «Я бы охотно попробовала сделать его счастливым». Через два месяца мы поженились, и следующие четыре года я пробовала. Готовила изумительные обеды, надеясь заманить его домой, а он уходил пить и возвращался за полночь. Тогда мы ссорились и я плакала. На следующий раз, когда он долго не являлся, я винила себя за то, что прошлый раз не сдержалась, и говорила себе: «Неудивительно, что он не идет домой». Отношения между нами все ухудшались, и, наконец, я от него ушла. Все это было тридцать семь лет назад, и только в этом году я поняла, что он был алкоголиком. Все это время я думала, что сама во всем виновата, что просто не сумела сделать его счастливым.

Тяга Эленоры к мужу

Если ваша мать ненавидела мужчин и внушала вам, будто от мужчин одни неприятности, а вы тем не менее любили ушедшего отца и находили мужчин привлекательными, то велика вероятность, что, став взрослой, вы будете опасаться, что мужчина, которого вы любите, вас оставит. Поэтому вы постараетесь найти мужчину, которому необходимы ваши помощь и понимание, чтобы в отношениях с ним вы могли играть первую скрипку. Что и сделала Эленора, когда ей приглянулся красавчик-полицейский. Такая схема дает гарантию от обид и судьбы брошенной женщины, поскольку делает мужчину зависимым от вас. Но вся беда в том, что вы с самого начала связываете себя с человеком, у которого заведомо есть недостаток, т. е. с мужчиной, который раньше или позже может начать причинять неприятности. Эленора хотела иметь гарантию, что ее избранник от нее не уйдет (как это сделал ее отец и как, по словам матери, неизбежно сделает любой мужчина). Ей казалось, что недостаток мужа дает ей такую гарантию. Но сама природа его недостатка делала вероятность ухода более, а не менее вероятной.

Таким образом, ситуация, которая должна была обещать Эленоре, что муж ее не оставит, на самом деле сулила обратное. Каждая ночь, которую он проводил вне дома, становилась доказательством, что мнение ее матери о мужчинах было верным, и, наконец, она, как и ее мать, развелась с человеком, доставлявшим одни неприятности.

АРЛИН: двадцать семь лет; выросла в семье, где отец занимался рукоприкладством, а она пыталась защищать мать, братьев и сестер.

Мы оказались в одной гастролирующей труппе, вместе выступали на сцене. Эллис был на семь лет младше и физически не очень меня привлекал. Я им не особенно интересовалась, но однажды мы вместе ходили по магазинам, а потом пошли пообедать. За столом он говорил только о том, какая у него ужасная жизнь. Все-то у него шло наперекосяк, и, когда он об этом рассказал, у меня возникло непреодолимое желание вмешаться и все исправить. В тот первый вечер он обмолвился, что принадлежит к бисексуалам. Хотя это не укладывалось в мою систему ценностей, я превратила все в шутку и сказала: «Я тоже. Если кто-нибудь подъезжает ко мне с сексом, я сразу говорю: “Би-би, прочь с дороги!”». Я и правда побаивалась мужчин, которые проявляли слишком большую прыть. Бывший муж был просто животным, и другой мой парень тоже. Эллис показался мне безопасным. Я была уверена, что он меня не обидит: ведь я смогла бы ему помочь. Вскоре мы уже были вместе и прожили несколько месяцев, пока я не сказала «хватит». И все это время я чувствовала скованность и страх. Я полагала, что сделала ему большое одолжение, и все же потерпела крах. Да и самолюбие мое было уязвлено: оказалось, что к мужчинам его тянет куда сильнее, чем ко мне. Даже когда меня отправили в больницу, потому что я подхватила вирусную пневмонию и была чуть жива, он не пришел: проводил время с мужчиной. Через три недели, выйдя из больницы, я порвала с ним, но мне понадобилась очень сильная поддержка. Мне помогали все: сестра, мама, психотерапевт. У меня началась ужасная депрессия. Я искренне не хотела с ним расставаться, потому что по-прежнему чувствовала, что нужна ему, и была уверена: еще немного усилий с моей стороны – и все наладится.

В детстве я чувствовала то же самое: я вот-вот придумаю, как все исправить. В нашей семье было пятеро детей. Я была старшая, и мама на меня очень полагалась. Ей приходилось ублажать отца, но это было невозможно. До сих пор не встречала человека хуже него. Лет десять назад они наконец-то развелись. Думаю, это ради нас они тянули с разводом, ждали, когда мы вырастем и уйдем из дома, но расти в такой семье – одно несчастье. Отец колотил всех, даже маму, но больше всего побоев доставалось сестре, а ругани – брату. Так или иначе, он искалечил нас всех. Я всегда чувствовала только одно: должен же быть какой-то выход, но никогда не могла его найти. Пыталась поговорить с мамой, но она была такая безответная… Тогда я бунтовала против отца, но не особенно, потому что это было слишком опасно. Я старалась научить сестру и брата, как не попадаться отцу под руку, как не отвечать ему. Придя домой из школы, мы бродили по дому и старались угадать, от чего он может разозлиться, а потом старались все исправить, пока он не вернулся. Мы всегда были так несчастны и запуганы!

Тяга Арлин к Эллису

Арлин, считавшая себя более сильной, зрелой и практичной, чем Эллис, надеялась играть в их отношениях первую скрипку и таким образом избежать обид. Это явилось важным фактором в его тяге к ней, потому что она с детства была жертвой давления, физического и эмоционального. Страх и ярость по отношению к отцу привели к тому, что Эллис показался Арлин идеальным решением ее проблем с мужчинами: невероятно, чтобы он настолько распоясался, что стал бы проявлять насилие по отношению к ней. К несчастью, за те несколько месяцев, которые они прожили вместе, ей пришлось пережить ту же обиду и тоску, что и с гетеросексуальными мужчинами, которых она успела узнать.

Арлин поставила перед собой задачу: попытаться в буквальном и переносном смысле выправить жизнь мужчины, который по природе был гомосексуалистом. По степени сложности она была соизмерима с той борьбой, которую Арлин хорошо освоила еще в детстве. Эмоциональная боль, сопутствовавшая этому союзу, тоже была ей знакома: вечно ждать, как бы чего не случилось, как бы тебя не обидел, не испугал или не оскорбил человек, который должен быть на твоей стороне, должен тебя любить. Поскольку Арлин была уверена, что сумеет сделать Эллиса таким, каким хотела бы его видеть, ей было особенно трудно расстаться с ним.

СЮЗАННА: двадцать шесть лет, разведена, дважды была замужем за алкоголиками.

Я приехала в Сан-Франциско на трехдневный учебный семинар, чтобы подготовиться к сдаче государственных экзаменов на получение лицензии работника сферы социальной помощи. На второй день в обеденный перерыв я заметила очень красивого мужчину и, когда он проходил мимо, одарила его самой лучезарной улыбкой. Потом я вышла на улицу, чтобы посидеть на воздухе и отдохнуть. Он подошел и спросил, не хочу ли я зайти в кафетерий. Я ответила «с удовольствием», но когда мы туда пришли, он как-то неуверенно выдавил:

– Заказать вам что-нибудь?

Мне показалось, что ему это не по карману, и я ответила:

– Нет, не стоит.

Я сама взяла себе сок, а потом мы пошли обратно и весь остаток перерыва проговорили. Рассказывали друг другу, откуда мы приехали, где работали, и он сказал:

– Я хотел бы сегодня поужинать с вами.

Мы договорились увидеться вечером на Рыболовной пристани, а когда встретились, вид у него был смущенный. Он сказал, что пытается сделать выбор в пользу романтичности или практичности, потому что денег у него хватит только на что-нибудь одно: прокатиться на катере по заливу или поужинать. Конечно, я перебила его и сказала:

– Поехали кататься, а я свожу вас поужинать.

Так мы и сделали, и я чувствовала себя сильной и умной, потому что дала ему возможность сделать все, что ему хотелось.

На заливе было очень красиво. Солнце садилось, мы болтали без умолку. Он сказал, как боится с кем-нибудь сблизиться и что у него тянется давняя связь с женщиной, но он знает, что она ему не подходит. А не уходит он только потому, что полюбил ее шестилетнего сына и ему не хочется, чтобы мальчик рос без мужчины. К тому же он довольно прозрачно намекнул, что в смысле секса у него с подругой тоже не все ладится, потому что его к ней совсем не тянет.

Все во мне откликнулось на его слова. Я подумала: «Вот замечательный мужчина, который просто пока еще не встретил подходящей женщины. Видно, какой он отзывчивый и порядочный». Меня не насторожило, что ему тридцать семь лет и у него уже было много времени найти себе подходящую пару, что, может быть, с ним что-то не так.

Он представил мне полный перечень своих недостатков: импотенция, боязнь близости. Ну и финансовые проблемы. Не нужно было большого ума, чтобы понять: он довольно пассивен. Достаточно было за ним понаблюдать. Но мысль о том, что я смогу изменить его жизнь к лучшему, слишком меня заворожила, поэтому его слова меня не насторожили…

Мы поужинали, и я, конечно, заплатила. Он возражал, говорил, как это ему не по душе, а я намекнула, что он может навестить меня и сводить поужинать – вот и расплатится. Он решил, что это отличная мысль, и стал меня расспрашивать, где я живу, где можно будет остановиться, если он заедет, как в нашем городе с работой…

Пятнадцать лет назад он работал учителем в школе, потом переменил много мест – каждое, по его же признанию, было менее престижным, чем предыдущее, да и оплачивалось хуже – и теперь работал в амбулаторной консультативной клинике для алкоголиков. Мне показалось, что это здорово. Я уже имела дело с алкоголиками, и жизнь с ними довела меня до ручки. И вот теперь мне наконец-то попался надежный человек: ведь он не может быть алкоголиком, потому что сам им помогает, верно? Правда, он обмолвился, что официантка, немолодая женщина с сиплым голосом, напомнила ему мать-алкоголичку. А я знала, что у детей алкоголиков часто развивается алкоголизм. Но за весь вечер он не выпил ни капли, заказывал себе только минеральную воду. Я была вне себя от счастья, все думала: «Этот мужчина просто создан для меня!» Какая разница, что он постоянно меняет работу, и его профессиональная жизнь явно катится под уклон. Просто ему не везло. Он был невезучим, и это только добавляло ему привлекательности: мне было его жаль.

Он много говорил о том, как его тянет ко мне, как со мной спокойно, как мы подходим друг другу. Я чувствовала абсолютно то же самое. В тот вечер, расставаясь со мной, он проявил себя истинным джентльменом, а я нежно поцеловала его на прощанье. Я чувствовала себя очень уверенно: вот мужчина, который не лезет ко мне с сексом, а просто хочет быть со мной, потому что ему нравится мое общество. Я не восприняла это как знак того, что у него действительно могут быть сексуальные проблемы и что он просто старается не доводить дело до постели. Пожалуй, я не сомневалась: дай он мне шанс, я умею уладить все эти незначительные проблемы, которые у него есть.

На следующий день семинар закончился, и мы обсудили, когда он сможет меня навестить. Он предложил приехать за неделю до экзаменов и остановиться у меня, но это время он хотел бы посвятить учебе. У меня оставалось несколько дней от отпуска, и я подумала, что будет здорово приурочить их к его приезду, чтобы показать ему город. Но он сказал, что экзамены – слишком важное дело. Очень скоро я отказалась от всех своих планов, потому что старалась ему угодить. К тому же я все больше опасалась, что он не приедет, хотя идея оставлять чужого человека у себя дома, а самой ходить на работу не казалась мне такой уж блестящей. Но я ощущала потребность устроить все наилучшим образом и заранее чувствовала себя виноватой, если он будет недоволен. Передо мной стояла ужасно трудная задача – заинтересовать его. С самого начала его потянуло ко мне, и теперь, если он остынет, получится, что я все испортила. Поэтому я была готова стоять на голове, лишь бы его не упустить.

Мы расстались, так ничего и не придумав, хотя я предлагала ему один план за другим, стараясь решить все проблемы, связанные с его приездом. После того как мы распрощались, я впала в уныние, сама не знаю почему. Просто корила себя за то, что не смогла все уладить и сделать его счастливым.

Он позвонил мне на следующий день, и я воспрянула духом. Мои усилия были вознаграждены.

Назавтра он позвонил мне вечером, в половине одиннадцатого, и стал спрашивать, как ему поступить со своей подругой. Я не знала, что посоветовать, и так ему и сказала. Мое беспокойство росло. Я взяла себя в руки, не стала, как обычно, влезать в чужие дела и стараться все уладить. Он стал орать на меня по телефону, а потом бросил трубку. Я была уязвлена и стала думать: «Может быть, это моя вина? Ведь я не захотела ему помочь». У меня возникла непреодолимая потребность позвонить ему и извиниться за то, что я его рассердила. Но не забывайте, что я уже успела пожить с алкоголиками и регулярно ходила на встречи «Ал-Анон». Благодаря этой программе я каким-то образом удержалась от того, чтобы позвонить и взять всю вину на себя. Через несколько минут он перезвонил и извинился за то, что бросил трубку. А потом стал задавать все те же вопросы, на которые у меня по-прежнему не было ответа. Он снова разорался и швырнул трубку. На этот раз я поняла, что он пьян, но опять ощутила потребность позвонить ему и постараться все уладить. Дай я ему понять тогда, в телефонном разговоре, что беру всю ответственность на себя, мы могли бы сейчас быть вместе. Я содрогаюсь, представляя, что за жизнь меня ожидала бы. Через несколько дней я получила очень вежливое письмо, в котором говорилось, что он еще не готов к новым отношениям. И ни слова про то, как он орал на меня и швырял трубку. На этом все кончилось.

Годом раньше это было бы только началом. Он относился к разряду тех мужчин, которых я всегда находила неотразимыми: красивый, обаятельный, немножко неприкаянный, живущий ниже своих возможностей. Когда на встречах «Ал-Анон» какая-нибудь женщина говорила, что ее привлекает не сам мужчина, а его возможности, мы очень смеялись, потому что все испытали это – тягу к мужчине, подогреваемую уверенностью, что ему нужна наша помощь и ободрение, дабы максимально раскрыть свои дарования. Я отлично знала, что это такое – пытаться кому-то помочь, угодить, делать за него все и брать всю ответственность на себя. Я занималась этим в детстве, с мамой, а потом с обоими своими мужьями. Мы с мамой никогда особенно не ладили. Она постоянно меняла мужчин и, когда на горизонте возникал кто-то новый, не желала тратить время на то, чтобы заниматься мной, и сплавляла меня в интернат. Зато каждый раз, когда очередной воздыхатель ее бросал, она хотела, чтобы я была рядом и выслушивала ее рыдания и жалобы. Когда мы жили вместе, моей обязанностью было утешать и успокаивать ее, но у меня никогда не получалось делать это так, чтобы избавить ее от страданий, и она сердилась и говорила, что я ее не люблю. Потом появлялся следующий мужчина, и она снова забывала обо мне. Конечно, когда я выросла, это стало моей профессией – помогать людям. Ведь в детстве это была единственная возможность почувствовать себя значительной или чего-то стоящей. Поэтому у меня развилась потребность все больше и больше стараться быть нужной. Это была большая победа – преодолеть навязчивое желание бороться за человека, который не мог предложить мне ничего, кроме возможности ему помогать.

Тяга Сюзанны к новому знакомому

Для Сюзанны профессия, связанная с социальной помощью, была почти так же неизбежна, как и тяга к мужчинам, которые, как ей казалось, нуждались в ее утешении и ободрении. Новый знакомый сразу намекнул ей, что у него туго с деньгами. Когда она поняла намек и сама заплатила за свой сок, они обменялись важной информацией: он дал ей понять, что стеснен в средствах, а она в ответ заплатила за себя и пощадила его самолюбие. Эта тема – что он нуждается, а у нее хватит на двоих – повторилась, когда они встретились и она заплатила за ужин. Денежные проблемы, сексуальные проблемы, проблемы с близостью – те самые намеки, которые должны были насторожить Сюзанну, учитывая ее прошлые связи с ущербными, зависимыми мужчинами, напротив, стали для нее привлекающими сигналами, потому что пробудили стремление помогать и опекать. Ей было очень трудно отказаться от столь сильной приманки – мужчины, у которого не все в порядке. Ведь благодаря ее заботе и вниманию он обещал стать чем-то совершенно особенным. Сюзанна не сумела с самого начала задать себе вопрос: «Что я буду иметь от этих отношений?» Но поскольку она уже начала выздоравливать, ей, в конце концов, удалось реально оценить происходящее. Она впервые обратила внимание на то, что сама получит от этих потенциальных отношений, вместо того чтобы полностью сосредоточиться на том, как помочь этому ущербному мужчине.

Очевидно, что каждая из женщин, чьи рассказы мы услышали, нашла себе мужчину, который поставил перед ней привычную задачу, а значит, оказался тем, с кем она могла чувствовать себя комфортно и быть в точности такой, какая она есть. Важно только понимать, что ни одна из этих женщин так и не увидела, что именно ее так сильно притягивало. Если бы они осознавали это, была бы и возможность сделать более осознанный выбор: принимать столь сомнительную ситуацию или нет. Часто мы считаем, что нас привлекают качества, противоположные тем, которыми обладали наши родители. Скажем, Арлин, обнаружив в себе тягу к субтильному мужчине-бисексуалу, который был намного моложе ее и не проявлял даже намека на физическую агрессию, ощутила осознанное чувство, что будет с ним в безопасности, поскольку он вряд ли повторит жестокую модель поведения, свойственную ее отцу. Однако менее осознанное стремление превратить его в человека, которым он не являлся, взять верх в ситуации, которая с самого начала явно не могла удовлетворить ее потребность в любви и защищенности, – вот что стало приманкой, заставившей ее завязать с ним отношения. Вот почему ей было так трудно с ним расстаться. Вот в чем заключалась задача, которую он олицетворял.

Еще более сложная, но не банальная редкая ситуация сложилась между ученицей художественной школы Хлоей и ее другом, воинствующим женоненавистником. В первой же их беседе присутствовали все сведения о том, что он собой представляет и что у него на уме, но слишком велика была ее потребность пройти испытание, которое он олицетворял… Поэтому вместо того, чтобы увидеть в нем человека опасно раздражительного и агрессивного, она увидела беспомощную жертву, которая нуждается в понимании. Осмелюсь предположить, что отнюдь не каждая женщина, познакомившись с ним, восприняла бы его таким образом. Большинство дало бы ему от ворот поворот, но Хлоя предпочла неверно истолковать увиденное – настолько сильным было ее стремление связать себя с этим человеком и со всем, что он мог ей принести.

Почему, когда отношения уже завязались, бывает так трудно их прекратить? Почему так трудно расстаться с партнером, который вынуждает вас проделывать все мучительные шаги этого самоубийственного танца? Неписаное правило гласит: чем труднее порвать отношения, вам противопоказанные, тем больше элементов детской борьбы они содержат. Если вы слишком любите, причина в том, что вы пытаетесь победить застарелые страхи, гнев, разочарование и боль, накопившиеся в детстве, и расстаться для вас – значит отказаться от столь драгоценной возможности ощутить облегчение и восстановить справедливость.

Хотя эти бессознательные психологические обоснования объясняют ваше непостижимое стремление быть с этим мужчиной, несмотря на боль, которую он вам причинит, они мало оправдывают силу ваших осознанных переживаний.

Трудно переоценить то острое эмоциональное воздействие, которое такие отношения, начавшись однажды, оказывают на женщину. Если она пытается порвать связь с мужчиной, которого слишком любит, то у нее возникает ощущение, будто по нервам пробегают высоковольтные разряды энергии, причиняя ей адскую боль. Вокруг нее вздымается и клубится прежняя пустота, затягивая ее туда, где все еще жив детский страх одиночества, и она уверена, что утонет в этой боли.

Такое возбужденное состояние – искры, притяжение, непреодолимое стремление быть с любимым и все уладить – не столь остро проявляется в более здоровых и счастливых отношениях, потому что в них не воплощаются все возможности свести старые счеты и одержать верх над тем, что некогда давило и угнетало. Именно эта пьянящая возможность исправить старые ошибки, завоевать утраченную любовь и получить недополученное в детстве одобрение и создает для слишком любящей женщины то бессознательное притяжение, которое заставляет ее полюбить. Это оно виновато в том, что, когда в нашей жизни появляется мужчина, который хочет, чтобы мы были счастливы и довольны собой и жизнью, который дает нам реальную возможность завязать здоровые отношения, мы, как правило, не проявляем к нему интереса. Не сделайте ошибку: такие мужчины действительно встречаются в нашей жизни. Все мои клиентки из числа слишком любящих женщин сумели припомнить хотя бы одного, чаще нескольких мужчин, про которых мечтательно говорили: «Такой славный… такой добрый… он так обо мне заботился…» После чего иронически усмехались и вопрошали: «И почему я за него не уцепилась?» Часто они тут же сами отвечали на свой вопрос: «Почему-то он меня совершенно не волновал. Наверное, был слишком хорош, а?»