Текст книги "Отступник"

Элизабет опустила взгляд на письмо в руке, недавно полученное от отца. Оно было написано в его типичной суховатой манере – вначале шли кое-какие новости о ее сестрах, после чего следовало описание нескончаемых стычек с ирландцами, по-прежнему бесчинствовавшими на границах Коннахта и Ольстера. Между строк отцовского письма она уловила его надежду на то, что теперь, когда война в Шотландии закончилась, король Эдуард обратит внимание на другие свои беспокойные владения.

Элизабет подошла к столику, на котором хранила свои личные вещи: зеркало, щетку для волос, флакончик духов и драгоценности, среди которых был и крестик слоновой кости, ныне покоящийся в атласном кошеле. Она почти перестала брать его в руки, потому что теперь он приносил больше боли, нежели утешения, напоминая ей о том времени, когда ее вера в отца и в Господа была абсолютной. Она не могла отделаться от ощущения, что оба покарали ее, спасши от супруга, который желал ее слишком сильно, но вместо этого передали мужу, который не желал ее вовсе. Сложив письмо, она опустила его на столик, и в это время в соседней комнате раздались тяжелые удары. Закончив ремонт снаружи, каменщики, плотники и подсобные рабочие перенесли внимание на изуродованный интерьер Тернберри.

Вот уже неделю Элизабет не знала, куда деваться от бесконечного стука и грохота, а тут еще осенние штормы обложили блокадой побережье Каррика, превратив дороги в непролазную грязь. Впрочем, и за пределами замка ей было некуда податься; повсюду глаз натыкался на унылые, продуваемые всеми ветрами дюны и вересковые пустоши, перемежающиеся редкими рощицами да холмами. Деревенские жители казались ей нелюдимыми и подозрительными, и те редкие вылазки, которые Элизабет предприняла за стены Тернберри, не изменили ее мнения о них. Однажды, катаясь на лошади в ближайшем лесу, она заметила старуху со спутанными седыми волосами, глядящую на нее из‑за деревьев. За ее юбку держалась маленькая девочка с обожженным лицом. Повернув свою кобылу, чтобы поприветствовать странную парочку, Элизабет обнаружила, что они куда-то исчезли. Вспоминая об этом случае, она все чаще спрашивала себя, уж не привиделись ли они ей.

Роберт привез ее в Тернберри вскоре после падения Стирлинга, но задержался ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы проинспектировать произведенный в замке ремонт. Ей он сказал, что должен встретиться с Джоном Комином по поручению короля, дабы дать формальный толчок формированию Совета Шотландии, но Элизабет чувствовала, что он не рассказывает ей всего. После отъезда из лагеря англичан она заметила произошедшие в муже перемены. Он стал сдержаннее и был занят более обыкновенного, принимая посланцев среди ночи, отправляя своего оруженосца Неса с какими-то таинственными поручениями и встречаясь за закрытыми дверьми с людьми, которых она не знала.

Там, в Данфермлине, Элизабет показалось, что он начал сочувственно относиться к охватившему ее ощущению безысходности и тоски, потому что после возвращения из неудавшегося рейда в Лес он согласился нанять гувернантку для Марджори. Эмма, жена одного из оруженосцев сэра Хэмфри, оказалась добродушной и домашней женщиной, способной и утешить, и поставить на место; она быстро приструнила девчонку. За последние месяцы Марджори, с головой ушедшая в учебу, доставляла намного меньше неприятностей, чем раньше. Испытывая облегчение, Элизабет одновременно ощущала и тоску, поскольку заполнить ставшее свободным время ей было нечем, и она все сильнее хотела иметь собственного ребенка.

Отвернувшись от окна, она подошла к кровати и села. Совсем недавно комната была побелена, чтобы скрыть следы огня и дыма, и у нее болела голова от резкого запаха известки. Массируя виски кончиками пальцев, она вспомнила Бесс, которая наверняка скоро родит, если уже не родила. Она очень скучала по подруге. Пустота внутри грозила захлестнуть ее, вытесняя все прочие чувства, пока она не стала казаться себе раковиной, в которой слышен лишь воображаемый шум моря.

– Почему ты плачешь?

Элизабет подняла голову, поспешно вытирая слезы, и увидела на пороге Марджори.

– Разве у тебя нет уроков?

– Я прочла без ошибок целый псалом, и мистрис Эмма разрешила мне поиграть до ужина. – Марджори, немного потоптавшись на пороге, все-таки вошла в комнату.

Элизабет заметила, что в руке она держит куклу, которую отец подарил ей еще в Риттле. Она выглядела потрепанной и грязной, а одна из черных бусинок-глаз вообще потерялась.

– Я нашла ее на дне своего сундука, – сообщила Марджори, ласково поглаживая пальцами одну косу куклы. Вторая расплелась, и шерстяные прядки спутались. – Я думала, что потеряла ее. Помнишь?

Еще бы ей не помнить. Девчонка рыдала пять дней напролет. Элизабет с трудом подавила улыбку.

– Помню.

Марджори протянула ей куклу.

– Ты мне поможешь? Я не умею заплетать косы.

– Я? – переспросила Элизабет, не в силах скрыть удивление. – А почему не Джудит?

– Она спит, – ответила Марджори, усаживаясь на постель.

Элизабет взяла куклу и стала расчесывать ей волосы пальцами, а Марджори придвинулась поближе, внимательно наблюдая за ее действиями.

Вдруг девочка протянула руку и коснулась ее обручального кольца.

– Оно очень красивое.

Элизабет вздрогнула, когда пальчики девочки коснулись ее руки. Прикосновение другого существа стало для нее шоком. Она замерла, позабыв про куклу, а Марджори принялась крутить кольцо у нее на пальце, восхищаясь игрой света в рубине.

– У мистрис Эммы тоже есть кольцо, но не такое красивое. – Марджори нахмурилась. – А почему женщины носят его именно на этом пальце?

– Потому что на нем есть жилка, которая идет прямо к сердцу. – Поколебавшись, Элизабет нерешительно обняла девочку за плечи и закрыла глаза, слушая, как крики чаек перекликаются с шумом разбивающихся о скалы волн.

Глава сорок вторая

Баденох, Шотландия 1304 год

На вересковые пустоши опускалась ночь, и тени в складках земли стали глубже. Поднимаясь во главе отряда по извилистой тропе на верхние склоны, Роберт заметил, что с кряжа над головой ему подмигивают огоньки костров. Он тронул бока своего жеребца каблуками, посылая его вверх по заросшему папоротником склону к тому месту, где на фоне неба выделялась черная груда камней. Подъехав ближе и откинув со лба прядку волос, которую швырнул ему в лицо пронизывающий ветер, он увидел, что вокруг стоят палатки, стены которых подсвечивает изнутри пламя ламп.

На самой окраине лагеря его остановили двое часовых, но потом позволили проехать внутрь. Не дожидаясь, пока его нагонит основной отряд, Роберт миновал несколько рядов палаток и спешился возле нагромождения стоящих вертикально камней. В центре образованного ими кольца горел большой костер, вокруг которого сидели люди с мисками в руках, и на их лицах играли причудливые отблески пламени. Некоторые оглянулись на него. И хотя на их лицах он не заметил особого дружелюбия, на глаза ему попалось и несколько знакомых гербов, что не могло не радовать.

– Сэр Роберт.

Оглянувшись, он увидел, как из темноты к нему шагнула чья-то высокая фигура, и сразу же воспрянул духом.

– Сэр Джеймс! – Он крепко пожал протянутую сенешалем руку. – Рад видеть вас.

Джеймс Стюарт приветствовал его одной из своих редких улыбок.

– Я тоже, Роберт. Я тоже. – Улыбка его быстро увяла, но карие глаза светились теплом. – Мы проделали долгий путь, прежде чем встретиться здесь. Чуть позже я буду готов выслушать все твои новости, а пока… – Он умолк, глядя поверх плеча Роберта на отряд, въехавший в лагерь. – Добро пожаловать, ваше преосвященство.

К ним подошел епископ, за которым по пятам следовал Джеймс Дуглас. Встретившись с Ламбертоном в Перте, откуда они двинулись на север уже вместе, Роберт обратил внимание, что молодой человек не отходит от епископа ни на шаг.

Взгляд сенешаля остановился на молодом человеке, и лицо его просветлело.

– Джеймс? Клянусь Богом! Я надеялся, что ты приедешь, но теперь понимаю, что ожидал встретить мальчика. Ламбертон, – шутливо упрекнул он епископа, – вы не предупредили меня, что я увижу перед собой мужчину. – Когда Дуглас воззрился на епископа с вопросом в голубых глазах, сенешаль нахмурился. – Ты разве не хочешь поздороваться со своим крестным отцом?

– Дядя? – Темноволосый молодой человек неуверенно шагнул вперед.

– Неужели я настолько изменился? – В два шага покрыв разделявшее их расстояние, сенешаль обнял племянника. – О, да у тебя отцовская силушка! – со смехом воскликнул он, когда Джеймс крепко сжал его в объятиях. Спустя мгновение сенешаль отстранился. – Как твои дела в Стирлинге? Ламбертон говорил мне, что собирается просить о возврате твоих земель.

– Король сказал, что обдумает этот вопрос, сэр, – с готовностью откликнулся Джеймс. Лицо его потемнело. – Но я знаю, что Роберт Клиффорд пользуется его доверием, так что, боюсь, он назовет такую цену за мои поместья, заплатить которую я не смогу, и это помешает мне заполучить их обратно.

– Не спешите предполагать худшее, мастер Джеймс. Эдуард не отмахнулся от моей просьбы, и это хорошо. – Ламбертон перенес свое внимание на сенешаля. – Мои посланцы передали вам, что король принял вашу капитуляцию?

– Да. Благодарю вас, ваше преосвященство. – Сенешаль задержал взгляд на епископе и, похоже, без слов выразил намного более горячую благодарность. Он посмотрел на племянника и улыбнулся. – Какое все-таки счастье, что ты вернулся!

Внимание Роберта привлекла группа людей, направлявшаяся в их сторону. При виде знакомых лиц в душе у него вспыхнула радость.

Первым шел Найалл, ставший еще выше ростом. В его темных глазах читалась мудрость уже взрослого человека, а в движениях сквозила уверенность. Пораженный произошедшими с ним переменами, Роберт вдруг сообразил, что в последний раз видел брата на берегу озера Лох-Луох, передавая ему посох Малахии, когда за спиной уже стучали копыта коней солдат Ольстера. Он спросил себя, что думает о нем его младший брат – который в детстве обожал его – сейчас. Он получил ответ на свой вопрос, когда Найалл обнял его.

– Я знал, что ты не мог предать нас, – смущенно пробормотал Найалл.

Когда младший брат выпустил Роберта из своих объятий, настала очередь Томаса Брюса, грубоватого и сдержанного, по своему обыкновению. Он крепко пожал руку старшему брату.

– Добро пожаловать домой, Роберт.

– Вы рассказали им? – спросил Роберт, оборачиваясь к Джеймсу.

– Так было нужно, – прозвучал чей-то голос, прежде чем сенешаль успел открыть рот.

Из толпы вышел Джон Атолл. За графом шел его сын Дэвид, одетый в цвета своего отца.

– Я так и знал, что ты что-то задумал, – пояснил Джон, обнимая Роберта за плечи и с улыбкой оглядывая его с ног до головы. – И сэр Джеймс подтвердил мои догадки.

– К завтрашнему дню Джон Комин будет знать о твоих планах, – вмешался сенешаль. – Я не видел смысла скрывать правду от твоих братьев. В конце концов, – добавил он, окидывая их взглядом, – тебе понадобится их поддержка, если ты намерен победить.

– Она у него есть, – сказал, выходя из тени, Кристофер Сетон.

Роберт даже рассмеялся от радости при виде его, испытывая безмерную благодарность оттого, что его братья и друзья пережили бурю и сейчас собрались вокруг него, простив ему все, что он натворил. Все эти последние годы мысль о том, что они считают его предателем, грызла его изнутри и подтачивала душу.

Стиснув Роберту руку, Кристофер опустился на одно колено.

– Мой меч принадлежит вам, сэр Роберт. И всегда принадлежал.

Роберт заставил йоркширского рыцаря подняться на ноги и обнял его. За спиной Кристофера, чуть поодаль, он увидел Александра Сетона. На лице лорда не было и следа улыбки, но он хотя бы склонил голову в знак приветствия.

– Как вы оказались здесь? – спросил Роберт у Кристофера. – Я слышал, вы были в отряде Уоллеса?

– Мне следовало бы знать, почему вы прислали Неса предупредить нас в Лесу, – отозвался Кристофер, глядя мимо Роберта туда, где стоял с лошадьми оруженосец. – Уоллес отпустил меня и Александра, чтобы мы разыскали сэра Джона. И ваш зять рассказал нам все: что вы капитулировали перед королем Эдуардом телом, но не сердцем. И что вы по-прежнему намереваетесь взойти на трон.

– Вы знаете, где сейчас Уоллес?

– Нет. Он затаился в какой-то глуши, чтобы его не нашли охотники.

– Нам нужно многое обсудить и еще больше сделать, – вмешался в разговор Джон Атолл. – Но давайте сначала порадуем свои желудки. – Граф кликнул своих пажей, велев им принести еды и питья. – Пойдемте к моему костру, – пригласил он Роберта и Ламбертона. – Мои люди покажут вашим оруженосцам место, где можно разбить лагерь.

– Первым делом я должен поговорить с сэром Джеймсом, – заявил Роберт, глядя на сенешаля. Он улыбнулся Найаллу, который старался не оставлять его одного. – А ты ступай вперед.

Когда его младший брат ушел вместе с остальными, улыбка Роберта увяла. Еще до окончания сегодняшней ночи ему придется сообщить Найаллу и Томасу о том, что их отец умер.

– Роберт.

Обернувшись на голос сенешаля, он двинулся вслед за ним через лагерь туда, где их не могли слышать остальные.

Остановившись в темноте возле неровной пирамиды из камней, сенешаль повернулся к нему. Тусклый свет ущербной луны высветил серебряный блеск седины у него в волосах.

– В своем последнем послании епископ Ламбертон сообщил мне, что тебя одолевают сомнения. И теперь я вижу их сам на твоем лице.

– Разве можно меня в этом винить? – парировал Роберт. – Это – совсем не то, о чем мы договаривались.

– Наши планы зиждились на надеждах, а не на трезвых расчетах. Мы были уверены, что Джон Баллиол вернется, а ты отправишься в ссылку. Мы не могли знать наверняка, что наступит такой день, когда война закончится, а трон окажется свободным. Вплоть до сегодняшнего момента мы и предполагать не могли такую возможность.

– Сделав то, что вы предлагаете, я окажусь во власти человека, который является моим врагом. Я рискую всем. Даже если Комин согласится, никто не может знать, что получится из нашего альянса. Вы же знаете, что между нашими кланами существует кровная вражда.

– Ты выдал себя, когда отправил Неса предупредить людей в Селкирке, – напомнил ему сенешаль. – Джон Комин должен понимать, что у тебя имеются какие-то свои тайные планы. Он сдался Эдуарду, потому что не видел другого способа уцелеть. А ваш альянс дает ему надежду, что ему не придется жить на положении раба англичан. Полагаю, он по крайней мере выслушает, что у тебя есть ему сказать. А награда, которую ты предложишь ему за поддержку, – не пустой звук.

Роберт стиснул зубы.

– Награда? – с горечью переспросил он. – Эта награда превосходит все, о чем я мог когда-либо мечтать. Вы с Ламбертоном требуете от меня огромной жертвы.

– Разве не стоит заплатить такую цену, если она принесет тебе королевство, а нашим людям – свободу?

Роберт отвернулся. Отвечать ему не хотелось. Вокруг них холодный ветер шелестел вереском. Несмотря на радость встречи, он чувствовал, как горечь и сомнения последних недель вновь отравляют ему душу.

– Это – единственный способ, Роберт. За меньшую награду Комин не согласится на наши условия.

– Должен же быть какой-то другой способ! Я не сумел получить доказательств того, что Эдуард приказал убить короля Александра, но я знаю, где можно найти ответы – по крайней мере, насчет пророчества.

– Я же говорил тебе, чтобы ты и думать забыл об этом! – прошипел сенешаль. – Если Эдуард заподозрит, что ты…

– Не заподозрит. Он думает, что я не знаю, кто напал на меня в Ирландии. Джеймс, клянусь, в его глазах был страх, когда он увидел вот это. – Сунув руку под накидку, Роберт вытащил наконечник арбалетной стрелы на шнурке. Кусочек металла тускло блеснул в лунном свете. Он выдохнул, думая о Тауэре – о страже, ловушках и запертых дверях между ним и шкатулкой с пророчеством. – Пока я не смог добраться до пророчества, но есть шанс, что я сумею найти улики, которые позволят нам диктовать Эдуарду свою волю.

– Нет. Довольно, – решительно заявил сенешаль. – Чтобы этот план сработал, ты должен оставаться на хорошем счету при английском дворе. Даст Бог, Джон Комин согласится поддержать нас, но даже в этом случае пройдет много месяцев, прежде чем мы сможем приступить к активным действиям. Нам придется тайно вербовать союзников и сноситься с нашими вассалами, создавать армию и разрабатывать стратегию нападения. Потом надо подумать о твоей коронации. И за все это время мы не должны возбудить у короля Эдуарда ни тени подозрений. Тебе придется демонстрировать ему свою подчеркнутую лояльность и работать над созданием Совета Шотландии, чтобы он был готов к следующему созыву парламента, как и повелел король. Время – на нашей стороне; чем дольше мы будем готовиться, тем увереннее будет чувствовать себя король. И когда грянет гром, это станет для него полной неожиданностью. – Джеймс положил руку на плечо Роберту. – Не рискуй всем этим ради призрачного шанса, Роберт. Ради своей фантазии.

– Фантазии? Эдуард может быть виновен в смерти нашего короля!

– А я пытаюсь сделать нового, – с нажимом ответил Джеймс. – Ни ты, ни я не можем вернуть Александра к жизни, какова бы ни была причина его гибели. Но если даже подобное злодеяние и было совершено, мы можем исправить его, посадив тебя на трон. Наши люди многого лишились и много выстрадали. Свобода стоит больше справедливости.

Роберт оглянулся на лагерь, откуда долетали смех и мужские голоса.

– Вот интересно, если бы я разыскал вас раньше Ламбертона, поддержали бы вы мой первоначальный план?

– Когда Ламбертон рассказал мне, что с помощью Уоллеса ты хочешь собрать новую армию против короля Эдуарда, я решил, что это безнадежная затея. Я и сейчас придерживаюсь такого же мнения. Надеюсь, со временем сэр Уильям сможет вновь занять видный пост в королевстве, но только после того, как мы победим. Лучшее, что он может сделать сейчас, – это продолжать скрываться. – Джеймс нахмурился. – Хотя, боюсь, его ненависть к англичанам рано или поздно заставит его выйти из своего убежища.

Роберт понял, что проиграл. Откровенно говоря, это случилось еще тогда, когда он сделал первый шаг по дороге на север. Несмотря на глубокое внутреннее предубеждение, он не видел изъянов в плане Ламбертона, особенно когда его собственный до сих пор не принес никаких плодов. Но чтобы дело дошло до такого? Он вспомнил своего деда, брошенного Симоном де Монфором в темницу после битвы при Льюисе. Из‑за предательства Коминов клан Брюсов едва не разорился после того, как был вынужден заплатить выкуп за освобождение лорда. Роберт попытался представить, что сказал бы дед, если бы знал, что он собирается сделать. Он отогнал от себя эту мысль. Его дед не дожил до этого дня. Джеймс прав. Стоит заплатить любую цену, если она принесет ему трон Шотландии.

– Комин знает, что я намерен предложить ему?

– Нет. Он думает, что ты хочешь пригласить его в новый Королевский совет. Хоть раз, – Джеймс криво улыбнулся, – мы скажем ему правду.

– Когда мы выступаем?

– С рассветом. Смотри, – сказал Джеймс, подходя к краю вересковой пустоши, которая уходила вдаль, теряясь в темноте. – Лохиндорб недалеко.

Стоя рядом с сенешалем, Роберт увидел огромное озеро, раскинувшееся в горной расщелине. На дальнем его конце, озаренный лунным светом, виднелся замок, на стенах которого мелькали огоньки факелов. В их отблесках он даже разглядел красный баннер.

– Значит, завтра, – пробормотал он. – И пусть это будет последняя жертва, на которую я вынужден пойти.

Глава сорок третья

Лохиндорб, Шотландия 1304 год

Джон Комин смотрел вслед удаляющейся лодке. На носу отчетливо виднелась фигура Роберта Брюса, которого можно было отличить от его спутников по белой мантии. Заслышав над собой приглушенные голоса, Комин обернулся. Взгляд его скользнул по отвесной стене замка вверх, где на парапет облокотились два стражника в красных ливреях его цветов. За спинами у обоих торчали кончики луков.

Оглянувшись на лодку, которая направлялась к южному берегу, Комин представил, как выкрикивает команду. Он услышит скрип натягиваемой тетивы и увидит, как по высокой дуге понесутся к лодке стрелы. Брюс неловко рухнет в воду, и его мантия на миг расстелется по поверхности, прежде чем исчезнуть в кровавом водовороте. Само действо было бы быстрым и легким, а вот его последствия… Комин знал, что его поступок стал бы подобен камню, брошенному в спокойную воду. Он частенько проделывал этот фокус мальчишкой, неизменно изумляясь тому, как далеко разбегаются по воде круги.

– Нам многое нужно обсудить.

Комин облизнул пересохшие губы, когда рядом раздался голос Темного Комина. Граф Бучан не сводил глаз с лодки.

– Да, – пробормотал Комин и пошевелил плечами, чувствуя, как уходит напряжение, которое не отпускало его во время переговоров с Брюсом и его союзниками. – Пойдемте внутрь. – И первым стал подниматься по скользким, позеленевшим от плесени доскам причала, мимо рыцарей, стоявших на страже, направляясь к арочному проходу в восточной стене. Во дворе замка их встретил Дунгал Макдуалл.

Капитан склонил голову, приветствуя обоих лордов, но лицо его было мрачнее тучи.

– Прошу простить меня, сэр, – сухо процедил он, – но могу я поинтересоваться, чем заслужил ваше недоверие?

– Недоверие? – Комин нахмурился.

– Не могу представить себе иной причины, по которой вы не пригласили меня на совещание с Брюсом и сенешалем.

– Уймись, Дунгал, – с раздражением бросил Комин. – Я не стал приглашать тебя, потому что ты не смог бы находиться в одной комнате с человеком, изуродовавшим тебя, не попытавшись отомстить.

Дунгал скривился, и левая рука его непроизвольно дернулась. Из рукава рубашки торчал обезображенный обрубок запястья, испещренный багровыми шрамами.

– Идемте, – сказал Комин и зашагал по двору замка к главному залу. – Нам нужно поговорить. Встреча прошла совсем не так, как планировалось.

Макдуалл пристроился рядом с ним.

– Брюс не пригласил вас участвовать в Королевском совете?

– Пригласил. Но не это было главной целью его приезда.

Завидев приближающихся лордов, привратник распахнул высокие двойные двери.

В главном зале в глаза прежде всего бросалось возвышение, рядом с которым на стене висел красный штандарт с гербом Джона Комина. Помещение с высоким потолком, под которым перекрещивались балки, было роскошно убрано гобеленами с изображениями глав клана нескольких последних веков. Один стоял за спиной короля, пока тот заверял печатью какой-то документ, второй склонялся перед троном в знак благодарности за пожалованные ему новые земли. Был здесь и дед Джона Комина, сражающийся бок о бок с королем Генрихом и молодым Эдуардом в битве при Льюисе. В каминах трещало и шипело пламя, и в большом зале уютно и сладко пахло дымком и свежей соломой, разбросанной по полу на зиму, – летний тростник был уже убран.

Слуги поспешно прибирали со стола тарелки и кубки, оставшиеся после совещания. Комин хриплым рыком разогнал их, после чего уселся во главе стола. Темный Комин тяжело опустился на скамью, рукавом смахнув на пол объедки. Дунгал Макдуалл устроился напротив, сумрачно оглядев стол, словно надеялся отыскать там следы своего врага.

Комин дождался, пока двери зала не закрылись с гулким стуком, после чего заговорил, посвящая Макдуалла в подробности переговоров и их неожиданный результат.

Капитан долго молчал, выложив на стол сжатую в кулак правую руку.

– Значит, Брюс намерен свергнуть короля Джона? – осведомился он негромким голосом, который вполне мог быть криком, если судить по силе чувств, прозвучавших в нем.

– Он давно уже метит на трон, – проворчал Темный Комин, – так что здесь нет особого секрета. Это честолюбивое стремление живет в его семье вот уже три поколения. Удивления достойно лишь подтверждение того, что все эти годы Брюс успешно обманывал своего английского господина, а теперь готовится объявить ему войну.

– Не нахожу здесь ничего удивительного, – возразил Комин. – Сукин сын столько раз вертелся по ветру, словно флюгер, что теперь уже невозможно сказать, в какую сторону он смотрит.

– И он действительно верит, что вы поможете ему в этом? – Макдуалл явно не мог поверить в происходящее.

– Сенешаль и этот проныра Ламбертон изо всех сил старались убедить меня, что подобный союз – в моих же собственных интересах. Если я поддержу Брюса в его борьбе за трон, то взамен получу манор Аннандейл и графство Каррик.

– Только в том случае, если он станет королем, – подчеркнул Темный Комин. – Помни, Джон, этот уговор ничего не стоит, если он не взойдет на трон. Он рассчитывает, что ты окажешь ему полную поддержку в этом предприятии – своими людьми, вассалами, родственниками и союзниками. – Граф покосился на Макдуалла. – И Лишенные Наследства тоже.

Макдуалл хрипло рассмеялся и поднялся со своего места.

– Не может же Брюс всерьез полагать, что мы пойдем на это!

Комин встретил его яростный взгляд.

– Полагаю, они сочли свое предложение настолько щедрым, что уверовали: я не смогу от него отказаться.

Мыслями он вновь вернулся к совещанию, к тому моменту, когда Джеймс Стюарт изложил условия. После того как миновало первое удивление, Комин посмотрел на Роберта Брюса. По выражению открытой неприязни у него на лице Комин понял, что предложение отдать родовые земли и титулы исходит не от него.

– Они даже не подозревают о том, что я сам вынашиваю планы взойти на трон. То есть свергнуть короля, – сухо добавил он, с вызовом глядя на капитана.

– Я скорее предпочту видеть на месте вашего дяди вас, сэр, чем тысячу Брюсов, – отозвался Макдуалл. Он вновь опустился на скамью, здоровой рукой пододвинул к себе один из оставшихся на столе кубков и доверху наполнил его вином. Рука его дрожала, и он пролил рубиновую жидкость на стол.

Темный Комин меж тем пристально вглядывался в своего родственника.

– Меня по-прежнему удивляет, что твой отец дал тебе свое благословение, Джон. Это противоречит всему, что до сих пор исповедовал клан Коминов, всему, чего добились наши предки. Мы – создатели королей, но не короли.

– Времена изменились. И мы должны измениться вместе с ними, если хотим, чтобы наша семья вернула себе былую славу, – возразил Комин, явно чувствуя себя неловко под пристальным взглядом графа.

Двоюродный брат его отца, будучи на пятнадцать лет старше самого Джона, обладал незаурядным умом и проницательностью, долгие десятилетия занимаясь хитросплетениями шотландской политики. Во время правления Джона Баллиола он был назначен коннетаблем Шотландии и не принадлежал к числу людей, которых легко обмануть. Поэтому Комин испытал огромное облегчение, когда граф кивнул головой в знак согласия.

– Это все так, – заметил Темный Комин, – но ни амбиции, ни стремление к переменам не изменят того факта, что притязания Роберта Брюса на трон гораздо весомее твоих. Какова вероятность того, что ты сможешь взойти на престол вместо него? – Прежде чем Комин успел ответить, дядя продолжал: – Если Брюс добьется своего, он сделает тебя графом. Это – не тот титул, от которого можно легко отмахнуться, клянусь Богом. Титул графа Каррика передает в твое владение земли в Ирландии и манор Аннандейл, что, вкупе с твоими поместьями в Галлоуэе, означает, что весь запад Шотландии будет пребывать под твоей властью. Он предлагает тебе большое вознаграждение.

– Но сам станет верховным сюзереном, – возразил Комин, и лицо его залила краска гнева. – Я не склонюсь перед ним даже ради спасения собственной жизни. Уж лучше оставаться под владычеством англичан.

– А вы можете предъявить свои права на трон до того, как это сделает он? – спросил Макдуалл, потягивая вино. – Теперь, когда надежды на возвращение короля Джона нет, знать королевства наверняка поддержит вас. Пусть у Брюса больше прав на престол, но вы – родственник Баллиола. Это много значит в глазах ваших союзников. Почему бы не воспользоваться представившейся возможностью вместо него? Сейчас, когда король Эдуард вернулся в Англию, почему бы вам не собрать своих сторонников и не выступить против него? Уже в качестве короля?

– Это невозможно, – ответил Темный Комин. – По той же самой причине, по которой Брюс был вынужден просить нашей помощи. Чтобы его – или наш – план сработал, его должно поддержать все королевство. Ни одна из фракций не в состоянии противостоять англичанам в одиночку. – Он взглянул на Комина. – Твоя капитуляция перед королем Эдуардом дорого тебе обошлась. Тебе удалось избежать ссылки, когда ты пообещал изловить Уильяма Уоллеса, но ты заплатил высокую цену за возврат Лохиндорба, и, если ты не предъявишь королю мятежника, тебе предстоит заплатить еще больше, чтобы вернуть себе остальные земли. – Он помолчал. – Я согласен с Ламбертоном. По крайней мере в этом: Шотландия должна объединиться, если мы хотим освободиться из-под гнета англичан. У тебя много союзников, под твоим командованием находится целая армия, но с тех пор, как Брюс унаследовал земли своего отца, его сила существенно возросла. У него тоже имеются влиятельные друзья: высокий сенешаль Шотландии, епископы Глазго и Сент-Эндрюса, граф Джон Атолл, граф Гартнет Мар, Макдональды Ислея, многие другие лорды и рыцари. Если ты попытаешься взойти на трон вместо него, они ополчатся на тебя.

– Значит, нас ждет будущее под властью английской короны? – пробормотал Комин. – Выбор невелик, вы не находите?

– Вовсе не обязательно. – Темный Комин сцепил пальцы рук. – Если Брюс лишится надежды стать королем, его сторонникам будет труднее опротестовать твои собственные притязания. Я наверняка знаю, что они со временем предпочтут, оказавшись перед выбором власти – твоей или английской.

– Лишится надежды? – Комин нахмурился. Он мельком подумал, а не пришла ли в голову Темному Комину там, на причале, та же самая фантазия, что и ему. – Мы не можем устранить Брюса без риска вызвать гражданскую войну.

– Мы не можем. А король Эдуард может.

Комин выпрямился и подался вперед.

– Что вы имеете в виду?

– Теперь мы знаем, что Роберт Брюс предал англичан. Если Эдуарду станет известно о том, что он задумал, то я готов прозакладывать свое графство, что остаток дней Брюс проведет в лондонском Тауэре.

Комин покачал головой.

– Идея недурна. Но у нас ничего не получится. Король Эдуард доверяет Брюсу намного больше, чем любому из нас. Моя ненависть к нему хорошо известна. Эдуард же далеко не дурак. Он сочтет это жалкой попыткой с моей стороны дискредитировать Брюса, чтобы возвыситься самому. Я даже могу лишиться своего места в этом новом Совете. Если только у меня не будет реальных доказательств, чего-то более весомого, нежели мои слова, король ни за что не поверит в предательство Брюса.

– Нам нужно не искать подобные доказательства, а сделать их самим.