Текст книги "Общая теория юридической ответственности"

Об особом внимании к конокрадству как наиболее опасному виду татьбы свидетельствует ст. 7 Псковской Судной грамоты, являющаяся развитием ст. 35 Пространной Правды. В один ряд с «коневым татем» грамота ставит «крамского татя», «переветника» и «зажигальника», которые считались особо опасными преступниками и подлежали смертной казни. Расширение списка особо опасных преступников отражает специфику XIV–XV вв. – времени тяжелой борьбы Руси за свое существование.[228]228
  См.: Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время. – С. 45.


[Закрыть]

Статья 69 Пространной Правды устанавливает штраф за кражу бобра: «Если кто украдет бобра, то (платить) 12 гривен». Чем объяснить столь высокий штраф, если убийство ремесленника и княжеского тиуна наказывалось тоже 12-гривенной продажей? Пушной зверь являлся важным элементом экспорта и пользовался большим спросом на международных рынках. Размер штрафа определялся не только самим фактом нарушения частной собственности, но и ценностью украденного. Статья 70 перечисляет способы ловли бобров и возлагает ответственность за сохранность княжеских охотничьих угодий на вервь, если к ней ведет след преступника. «Если будет разрыта земля или (останутся) признаки ловли или сеть, то (следует) или искать в верви вора, или платить штраф». М. Н. Тихомиров отмечал, что ст. 70 направлена против верви, которая отвечает за браконьерство, если не найдет нарушителя.[229]229
  См.: Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. – М., 1953. – С. 102.


[Закрыть]

Итак, имущественные преступления, обращенные в основном против частной собственности, представляли значительную опасность и влекли за собой суровые наказания. Князь и должностные лица пользовались правом суда для охраны феодального общественного порядка и увеличения доходов, получая продажи и виры и отбирая имущество опасных преступников в казну. Поскольку продажи и виры получал князь, государство было непосредственно заинтересовано в увеличении числа вир, так как они стали постоянным способом пополнения фиска.

В литературе общепризнанной является точка зрения, согласно которой под преступлением по Русской Правде понималось причинение кому-либо материального, морального или физического вреда, и преследование преступлений всегда зависело от истца. Считалось, что древнерусское гражданское право не отграничивалось от уголовного и что не было различий между гражданскими и уголовными правонарушениями. Первоначальной формой процесса объявлялась частноисковая: нет частного обвинителя, нет и преследования преступника. Процесс начинался по воле потерпевшего и протекал в форме состязания сторон перед пассивным судом. Если преступник мирился с человеком, им оскорбленным, то судебная власть не вмешивалась в их отношения, поскольку преступление носило характер частной обиды и не имело значения общественно опасного (классового) деяния. Данная схема возникновения процесса и данное определение понятия преступления созданы на основе «теоретических соображений». Известный дореволюционный правовед И. Я. Фойницкий писал: «История уголовного процесса начинается господством в нем частного начала… Выясняется и постепенно развивается публичное начало уголовного процесса; он становится делом государственным».[230]230
  Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб., 1902. – С. 14.


[Закрыть] История права, писал Дювернуа, начинается гораздо раньше появления каких-либо законодательных актов. Исходя из понятия о праве как «объективном организме свободы лица», ученый заключал, что все формы, созданные древней практикой в сфере частного права, возникали независимо от непосредственного влияния законодателя.[231]231
  См.: Дювернуа Н. История права и суд в Древней России. – М., 1869. – С. 5.


[Закрыть] Подобные утверждения являются ошибочными. Нарушения социальных норм и общественных отношений существовали и в рамках первобытного строя. При родовом строе тоже совершались действия, представлявшие опасность. К числу таких действий относились лишение жизни, нанесение телесных повреждений, различные столкновения между отдельными родами. Мерами принуждения в тех условиях были кровная месть и изгнание. Категория преступного деяния появилась лишь с появлением государства и права. От мер принуждения, которые применялись в доклассовом обществе, меры государственного принуждения отличаются тем, что имеют юридический характер, назначаются и обеспечиваются силой государственной власти. Древнерусское общество эпохи Русской Правды уже, несомненно, миновало первобытный период. Что же касается вопроса о легких телесных повреждениях и побоях, о которых говорит Русская Правда, то дела такого рода могли возбуждаться по жалобам потерпевших. Здесь мы встречаемся с особым правовым явлением, которое возникло в период становления уголовного права и сохранилось вплоть до настоящего времени в действующем законодательстве многих стран.

Точка зрения дореволюционных ученых, согласно которой в Русской Правде отсутствовало различие между гражданским и уголовным правонарушением, а под преступлением понималось нанесение кому-либо материального, физического или морального вреда, несмотря на принципиально иной подход к изучению истории права Древней Руси, была воспринята советскими исследователями и приводится во всех учебниках по истории государства и права СССР (ч. 1) и в специальной литературе. Например, И. И. Солодкин писал, что Русская Правда не различала уголовные и гражданские правонарушения, а преступление называлось «обидой» и рассматривалось как причинение материального, физического или морального вреда.[232]232
  См.: Курс советского уголовного права. Часть Общая. – Л., 1970. – С. 526.


[Закрыть]

Следует заметить, что ни в исторической, ни в правовой литературе исследователи не обратили должного внимания на некоторые постановления Русской Правды, которые разграничивали уголовные и гражданские правонарушения, уголовную и гражданско-правовую ответственность. Различия обнаруживаются уже в Древнейшей Правде. В качестве примера сошлемся на ст. 18 (по Академическому списку), касающуюся истребления чужого имущества: «А иже изломить копье, любо шит, любо порт, а начнет хотети его дерьжати у себе, то приати скота у него; а иже есть изломил, аще ли начнет приметати, то скотом ему заплатити, колько дал будеть на нем».[233]233
  ПРП.-С. 78.


[Закрыть] Мы не сомневаемся, что здесь зафиксировано гражданско-правовое нарушение – посягательство на имущественные отношения. Характер противоправности деяния заключается в его запрете государством под угрозой имущественных санкций: изъятия имущества у незаконного владельца, выплаты компенсации за испорченную вещь, возмещения убытков. Очевидно и то, что в статье не предусмотрена уголовная ответственность, хотя упомянутые в ней казусы (проступки) и причиняли материальный вред.

Анализ правонарушений по Русской Правде свидетельствует о том, что во многих случаях предусматривалась одновременно ответственность двух видов: гражданско-правовая и уголовно-правовая. Как правильно отмечал О. И. Чистяков, согласно Русской Правде законодатель вправе установить уголовную ответственность за нарушение гражданско-правовых обязательств».[234]234
  Законодательство Древней Руси. – М., 1984. – Т. I. – С. 22.


[Закрыть] Уголовные штрафы (виры и продажи) имели большое значение для государственной власти, поскольку приносили материальную выгоду.

Исследование истории древнерусского права приводит к выводу о том, что по мере развития феодальных отношений все большее количество вредных и опасных для класса феодалов поступков включалось в область уголовных правонарушений. С обострением классовой борьбы в IX–X вв., а затем и в XI в. все более интенсивной становилась карательная деятельность государства. Князья дополняли прежние нормативные акты, расширяя составы преступлений и ужесточая наказания. Приговоры, вынесенные по рассмотренным уголовным делам, получали значение прецедента для аналогичных дел.

В Киевской Руси не было систематизированного сборника норм уголовного права типа уголовного кодекса. Несмотря на то, что в Русской Правде отсутствует юридическая фиксация различных видов государственных преступлений, сущность преступления согласно этому источнику права состояла не только в причинении кому-либо материального, физического или морального вреда, как утверждается в литературе, но и в государственной оценке деяния как вредного, противоправного, виновного и опасного.

К становлению института ответственности имеет прямое отношение рабство – один из древнейших правовых институтов, представляющий собой право собственности на человека как на вещь. Обычными атрибутами рабства были торговля рабами и внеэкономическое принуждение их к труду на рабовладельца. Часто господство над личностью раба включало в себя право рабовладельца произвольно применять к нему любое наказание вплоть до смертной казни. Зародившись на стадии разложения первобытно-общинного строя, рабство достигло в некоторых древних обществах такого развития, что позволило некоторым ученым говорить о существовании особой экономической формации – рабовладельческого строя. Класс рабов пополнялся за счет иноплеменников, захваченных в плен во время войны или предпринимавшихся специально операций (набегов, пиратства и т. п.); соплеменников, обращенных в рабство за неуплату долгов, за преступления и т. д.; естественного прироста; работорговли и пр. Начальной формой рабства было так называемое патриархальное рабство, когда рабы входили во владевшую ими семью как ее бесправные члены. Патриархальное рабство существовало у всех народов (в той или иной степени) при переходе к классовому обществу. К XIII в. в большинстве стран Западной Европы рабство фактически исчезло, однако в городах Средиземноморья (особенно в Венеции и Генуе) широкая торговля рабами (перепродажа их из Турции в Северную Африку) продолжалась вплоть до XVI в. У германцев и славян рабство было распространено преимущественно в патриархальной форме; на Руси оно существовало в IX–XII вв. в виде холопства.

Русская Правда содержит достаточно информации для решения вопроса о правовом положении рабов.

При определении юридического статуса рабов мы исходили из того бесспорного, на наш взгляд, положения, что во всех редакциях Русской Правды красной нитью проходит разделение древнерусского общества на две части: на свободные и зависимые социальные группы.

В дореволюционной и советской литературе правовое положение холопов характеризовалось по-разному. Одни ученые считали холопов объектом права, т. е. вещью. Советские исследователи большей частью видели в холопах субъектов права. Трудно согласиться с С. В. Покровским в том, что Русская Правда «с железной логикой и строжайшей последовательностью рассматривает раба-холопа-челядина как объект, как вещь, а не лицо». Элементы правоспособности и дееспособности холопов отражены в нескольких статьях Русской Правды. Разумеется, законодатель, определяя правосубъектность холопов, учитывал интересы не их, а их владельцев. Об ограниченной правоспособности холопа говорит статья, посвященная различным сделкам холопа, торгующего по поручению хозяина: «Если кто пошлет холопа торговать, а (он) задолжает, то господину его (следует) выкупать, а не расставаться с ним» (ст. 117).

Рост правоспособности холопа зафиксирован в ст. 66, 85. «На свидетельство холопа не ссылаться; но если не будет свободного (человека в качестве свидетеля), то при необходимости (можно) сослаться на боярского тиуна, а на других не ссылаться. А при небольшом иске по необходимости (можно) сослаться на закупа». В данном случае, на наш взгляд, частично признается правоспособность только тех холопов, которые принадлежали верхам феодального класса. Следует отметить и ст. 89, устанавливающую уголовную ответственность за убийство холопа. «А убийство холопа и рабы вира не взыскивается, но если холоп или раба убиты безвинно, то за них платится возмещение убытка (хозяину) и князю 12 гривен штрафа». Введение юридической ответственности за убийство холопа свидетельствует о начале превращения его в крепостного. Русская Правда перечисляет следующие источники рабства: 1) самопродажа свободного человека в рабство; 2) брак свободного с рабыней без заключения особого договора с ее господином; 3) поступление свободного в тиуны без договора. Отмеченные три источника рабства отражены в ст. ПО и свидетельствуют о классовой эволюции эпохи Пространной Правды. «Обельное холопство (бывает) трех видов: если кто купит (кого-либо), хотя бы за полгривны, выставив свидетелей и дав (продавцу) в присутствии самого холопа (хотя бы) ногату; второе холопство – (если) женится на рабе без (предварительного) договора, женится ли согласно договору, то как будет договорено, так пусть и останется; а вот третье холопство – тиунство без (предварительного) договора, или когда (просто) привяжет к себе ключ без (предварительного) договора, если же согласно договору, то как договорено, так пусть и останется».

Четвертый источник рабства – бегство закупа от феодала или совершение закупом преступления – говорит о том, что давно существовавшие фактические отношения эксплуатации феодалами свободных крестьян, попавших в нужду, были юридически закреплены в Русской Правде. По мнению Б. Д. Грекова, закуп – это бывший свободный смерд, экономической необходимостью вынужденный искать «защиты» и «покровительства» у феодала. В основе закупничества, писал С. В. Юшков, лежало долговое обязательство, которое могло возникнуть по разным основаниям: при займе; при получении вперед заработной платы; при отдаче отцом своего сына в кабалу за долг; при условии отпуска на волю холопа; при неуплате вознаграждения за правонарушения; при неуплате ранее сделанного долга, когда кредитор получал право продать должника в холопство. В лице люда, отмечал И. Я. Фроянов, поступавшего в закупы, исследователь имеет дело с деклассированной частью древнерусского общества; закуп полностью утратил связь с крестьянской общиной, членом которой он был раньше. «Закуп – это человек, стоящий на границе холопства, и достаточно одного рискованного шага с его стороны, чтобы дверь к свободе навсегда закрылась для него», – подчеркивал С. В. Покровский.

По своему юридическому положению закуп был ограничен в правах, прежде всего было ограничено его право выхода. «Если закуп убежит от господина, то он становится обельным (холопом); если уйдет на поиски денег, притом открыто, или убежит ко князю или судьям из-за обиды, нанесенной ему господином, то за это его не порабощать, но дать ему управу по закону».

В Китае была широко распространена продажа в рабство обедневшими крестьянами членов своей семьи. Кроме того, в государственных рабов превращали преступников и членов их семей. Довольно широкий размах приобрело рабство и в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока. Так как ислам запрещал обращать в рабство мусульман, то основными источниками поступления рабов были захват пленных во время войн с «неверными» и покупка на рынках стран Европы, Азии и Африки.

Новый этап широкого распространения (с XVI в.) рабства в странах Азии, Африки и Америки связан с колониальным плантационным хозяйством. В качестве рабов выступали почти исключительно чернокожие африканцы, захваченные специальными экспедициями работорговцев. Наибольшего размаха работорговля достигла в XVII–XIX вв. В южных штатах США, в Вест-Индии, а также в Бразилии и Гвиане негры-рабы к концу XVIII в. составляли большинство населения.

Великая французская революция в 1793 г. провозгласила отмену рабства. Однако во французских колониях этот акт был проведен в жизнь, по существу, лишь в 1848 г. Великобритания юридически отменила рабство в 1807 г., но фактически вплоть до 1833 г. оно в английских колониях сохранялось. Так, в Эфиопии рабство было официально отменено только в 1930 г., а в Саудовской Аравии – в 1948 г. В настоящее время встречаются лишь отдельные случаи неузаконенного рабства.[235]235
  См. подр.: Хачатуров Р. Л. Русская Правда. – Тольятти, 2003; Всемирная история государства и права. – М., 2001.


[Закрыть]

Юридическая ответственность, образно говоря, возникла не вдруг и не на голом месте – становление было подготовлено развитием системы социального регулирования и ответственности первобытного общества. Об этом ярко свидетельствует трансформация обычая кровной мести.

Как уже отмечалось, институт кровной мести имеет универсальный характер. Его развитие, а затем смягчение, ограничение и отмена привели к возникновению первых уголовно-правовых норм и уголовной ответственности как одного из вида юридической ответственности. Доказательством здесь может служить, например, Гортинская Правда – памятник древнегреческого права середины V b. до н. э.

Знаменитые законы Драконта, датируемые VII в. до н. э., ограничивали кровную месть: ответственность за убийство не распространялась, как в прежние времена, на род убийцы – отвечать должен был сам виновный. Драконт узаконил обычай примирения с убийцей и его родом с помощью выкупа.

Законы Драконта известны своей жестокостью: укравший овощи и плоды подлежал тому же наказанию, что и отцеубийца, – смертной казни.[236]236
  См. подр.: Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. – М., 1983; Кечекьян С. Ф. Всеобщая история государства и права. – М., 1944.


[Закрыть]

Смертная казнь существовала у всех народов мира с древнейших времен, а истоком ее можно считать обычай кровной мести.[237]237
  См.: Хачатуров Р. Л. Отказ от смертной казни в праве Древней Руси // Смертная казнь: за и против. – М., 1989. – С. 377.


[Закрыть]

Сегодня само собой разумеется, что только те действия и бездействия, которые предусмотрены законом в качестве преступных, влекут за собой наказание.

Древняя юстиция относилась к этому по-другому. Хотя источники права устанавливали наказания за определенные действия, судьи не были жестко связаны этими предписаниями. То же самое можно сказать и о видах наказаний.

К числу наиболее распространенных наказаний относилась смертная казнь. Во всех феодальных обществах средневековая юстиция считала устрашение главной целью наказания. Поэтому смертную казнь осуществляли в наиболее мучительных формах, говоря языком права XVIII в., «чтоб ины на то смотря, не повадно было так делать».

На Руси еще до отмены кровной мести в X веке киевские князья усилили карательную деятельность государства. Доказательством существования смертной казни в качестве уголовного наказания может служить летописное предание о том, как князь Владимир по совету епископов вместо вир ввел смертную казнь.

В годы правления князя Владимира участились разбои. Если верить летописи, в 996 г. «живяще же Володимер в страсе божьи. И умножишася зело разбоево». Это было результатом развития феодальных отношений. Разбой (или вооруженное нападение на лиц, обладающих имуществом, их ограбление и часто убийство) представлял собой в ряде случаев не просто уголовное деяние, а акт классовой борьбы. Активные выступления подобного рода были опасны для господствующего класса. Епископы посоветовали князю казнить разбойников: «И реша епископи Володимеру: "Се умножишася разбойници; почто не казниши их?". Он же рече им: "Боюся греха". Они же реча ему: "Ты поставлен еси от бога на казнь злым, а добрым на помилованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом". Володимер же отверг виры, иначе казнити разбойники».[238]238
  ПВЛ. – С. 86–87.


[Закрыть] На основании этого летописного рассказа можно заключить, что князь Владимир отменил виру и ввел смертную казнь за убийство и разбой. Если сведения, сообщенные летописцем, верны, значит, в начале правления Владимира еще существовала вира. Положение В. О. Ключевского о том, что Владимир первым стал взыскивать виру в пользу князя (ранее она взыскивалась в пользу частных лиц),[239]239
  См.: Ключевский В. О. Боярская дума. – Пг., 1919. – С. 528.


[Закрыть] является спорным. В летописи говорится, что епископы обратились к Владимиру с новыми советами: «"Рать многа: оже вира, то на оружьи и на конях буди". И рече Володимер: „Тако буди“ И живяще Володимер по устроенью отьню и дедню».[240]240
  ПВЛ. – С. 86–87.


[Закрыть] Здесь речь идет о том, что виры нужны были для приобретения оружия и коней. Поэтому епископы и советовали отменить смертную казнь и возвратиться к вирам. Получается, еще до Владимира законом предусматривалось такое наказание, как вира – денежный штраф, который шел в пользу князя. Владимир в целях борьбы с наиболее опасными преступлениями для господствующего класса, возможно и с антифеодальными, ввел смертную казнь, а затем вынужден был заменить ее денежными штрафами (вирами), превратив их снова в один из важнейших источников доходов княжеской казны.

Итак, в XI в. Русская Правда запретила кровную месть, не предусмотрев смертной казни.

Соборное уложение 1649 г. предусматривало следующие способы смертной казни: отсечение головы, повешение, утопление, сожжение, закапывание заживо в землю, залитие горла расплавленным металлом, четвертование. В Соборном уложении 1649 г. отражена достаточно развитая для того времени система обязательств. Обязательства по договорам в Уложении преобладают. Оно предписывает имущественную ответственность при нанесении ущерба. Сделки, заключенные в состоянии опьянения, считались недействительными. Ответственность по долгам распространялась на все виды имущества, есть прямое указание, что взыскания обращаются на «поместья, вотчины и живот» (ст. 142 гл. 10).

Целый ряд глав был посвящен уголовному праву. Впервые была сделана попытка законодательно разграничить деяния на умышленные, неосторожные и случайные. Вводились такие уголовно-правовые понятия, как необходимая оборона и крайняя необходимость, различались инициатор преступления, исполнитель, пособник и укрыватель. Предусматривалось широкое применение смертной казни (в 63 случаях), членовредительских наказаний, которые имели не только устрашающее, но и «антирецидивное» значение, свидетельствуя о наличии у лица «судимости».

Дальнейшее развитие получили нормы Особенной части. На первое по степени опасности место ставились религиозные преступления. За ними шли государственные преступления (измена, посягательство на жизнь и здоровье царя и др.). Тяжкими преступлениями считались фальшивомонетничество, подделка царских печатей.

Воинские артикулы Петра I предусматривали смертную казнь в 101 случае. Способы смертной казни были определены так: расстрел в 56 случаях, повешение в 25 случаях, отсечение головы мечом в 11 случаях, четвертование в 4 случаях. Далее предусматривались закапывание в землю, залитие горла металлом, сожжение, повешение за ребро на крюке.[241]241
  См.: Памятники русского права. Вып. 8. – М., 1956.


[Закрыть]

Воинские артикулы состоят из 209 статей с толкованиями, которые имели силу закона. Составитель Воинских артикулов Петр I преступлением считал не только формальный акт нарушения его воли, но и акт, причиняющий вред государству. В толковании к артикулу 20 Петр I сформулировал определение абсолютной монархии в России: «…Его Величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет свои Государства и земли, яко Христианский Государь, по своей воле и богомнению управлять».

Основными целями юридической ответственности согласно Воинским артикулам являлись кара и устрашение. Вместе с тем в них предусматривались необходимость и важность воспитания воинского долга и обязанность защиты Отечества от нападения.

Воинские артикулы Петра I ввели так называемое шельмование, последствия которого определялись следующим образом: «1) ни в какое дело, ни ко свидетельству не принимать; 2) кто такого грабит, побьет или ранит, или у него отымет, у иного челобитья не принимать и суда ему не давать, разве до смерти кто его убьет, то яко убийца судитися будет; 3) в компании не допускать, а одним словом, такой весьма лишен общества добрых людей; а кто сие преступит, сам имеет наказан быть».

Уложение о наказаниях в редакции 1885 г. знало гражданскую смерть. Лишение всех прав состояния, присоединяющееся к смертной казни, каторжным работам и ссылке на поселение, означало лишение прав сословных, служебных, политических, имущественных и семейных. Осужденный исключался из того сословия, к которому он принадлежал, лишался права вступать на государственную или общественную службу, записываться в купечество и получать какие-либо свидетельства на торговлю, быть свидетелем при договорах и по гражданским делам, быть третейским судьей, опекуном, попечителем или поверенным. В случае если невиновный супруг не следовал за осужденным, каждый из супругов имел право просить о расторжении брака. Осужденный лишался родительской власти над детьми, если дети не следовали за ним в ссылку или впоследствии ее оставляли; он лишался всего движимого и недвижимого имущества, которое переходило к его наследникам, и терял право на имущество, которое могло в дальнейшем достаться ему по наследству. Меньшим был объем поражения прав при «лишении всех особенных и по состоянию присвоенных прав и преимуществ», а также при лишении некоторых личных прав и преимуществ.

В Германии Уголовное уложение, принятое в 1532 г. и получившее название «Каролина», предусматривало за большинство преступлений смертную казнь в виде сожжения, четвертования, повешения, утопления, погребения заживо.

Большая часть Каролины посвящена уголовному процессу (103 статьи). Остальные 76 статей содержат нормы уголовного права.

Каролина отличалась исключительной жестокостью наказаний.

Жесточайшие репрессии Каролина установила за малейшие попытки посягнуть на церковь, на главу феодального государства – императора. Жестоко преследовалось малейшее неповиновение власти феодала. Так, за измену, под которой понималось нарушение долга верности по отношению к сюзерену, мужчины наказывались четвертованием, женщины – утоплением, а при отягчающих обстоятельствах – дополнительно волочением к месту казни.

Каролина обвинительный процесс заменяла инквизиционным, значительно расширяла письменность производства, упраздняла непосредственность и гласность судопроизводства. Пытка становится основным средством ведения процесса.

Характерной чертой Каролины являются довольно часто встречающиеся в ее уголовно-правовых нормах абсолютно неопределенные санкции, допускающие широкий произвол судей при назначении наказания. Все это характеризует Каролину как один из самых реакционных актов уголовно-процессуального и уголовного законодательства Средневековья.

В феодальной Японии смертная казнь также носила крайне жестокий характер. Как правило, применялись различные способы удушения, обезглавливание с помощью железной или бамбуковой пилы с выставлением головы казненного для всеобщего обозрения.[242]242
  См.: История государства и права зарубежных стран. Ч. 1. – М., 1988. – С. 348.


[Закрыть]

В начале XIX в. английские законы предусматривали смертную казнь по 240 составам преступлений. Смертью карались нанесение увечий животным, письменная угроза, порубка леса и почти всякая кража. Смертная казнь осуществлялась в форме колесования, четвертования, извлечения внутренностей из живого тела и пр.[243]243
  См.: Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. – М., 1983. – С. 387.


[Закрыть]

В феодальной Армении по судебнику Смбата Спарапета (XIII в.) смертная казнь осуществлялась во многих случаях и в жестоких формах: сожжении, повешении, закапывании живыми в землю, избиении камнями.[244]244
  См.: История государства и права СССР. Ч. 1. – М., 1972. – С. 417.


[Закрыть]

В древнейшую эпоху в Римском государстве смертная казнь осуществлялась различными способами: виновный в убийстве родителей подвергался сечению до крови, затем зашивался в мешок вместе с собакой, петухом, змеей и обезьяной и выбрасывался в море; соблазнитель римской гражданки подвергался сечению розгами насмерть.

Смертная казнь в Риме особенно широко применялась в период империи, причем предусматривались особо мучительные способы лишения жизни: сожжение заживо, распятие на кресте. Нередко виновного отдавали диким зверям, т. е. принуждали бороться со зверями на арене цирка или выступать в качестве гладиатора.[245]245
  См.: Перетерский И. С. Всеобщая история государства и права. Ч. 1. – М., 1945. – С. 173.


[Закрыть]

В Афинах смертная казнь назначалась за убийство, государственную измену, безбожие. Здесь осужденному предоставлялась возможность самому привести приговор в исполнение, приняв яд. Иногда для этой же цели ему предоставлялись меч и веревка.[246]246
  См.: Кечекьян С. Ф. Всеобщая история государства и права. Ч. 1. – С. 204.


[Закрыть]

В Древней Индии в Законах Ману подчеркивалось: только наказанием держится весь мир. Там, где наказание процветает, там подданные не возмущаются. Целью наказания было устрашение; широко применялась смертная казнь в форме сожжения, утопления, разрезания на части, растоптания слоном, преступников варили в котле, вливали в рот и уши кипящее масло, сажали на кол.

В Испании торжественное объявление приговора инквизиционного суда (аутодафе), сопровождалось в большинстве случаев сожжением осужденного. Церемония обычно происходила на главной площади города при обязательном участии представителей власти – короля, аристократии, духовенства, городских магистратов, корпораций и т. д. – и огромном стечении народа; подсудимых проводили в торжественной процессии со свечами в руках, они были одеты в унизительные одежды кающихся. Произносилась проповедь, после которой присутствующие клялись повиноваться и помогать инквизиции; затем следовало чтение приговоров: сначала легких, потом содержащих более или менее тяжелые наказания для раскаявшихся еретиков и преступников; потом нераскаянные передавались в руки светской власти, что было равносильно присуждению к сожжению на костре. На этом, собственно, и кончалось аутодафе. Однако обычно под аутодафе понимают как раз заключительную часть, т. е. массовое приведение смертного приговора в исполнение, которое могло следовать непосредственно за церемонией или переносилось на другое время. Последнее аутодафе состоялось в 1826 г. в Валенсии.