Текст книги "Мужская солидарность (сборник)"

Чем ближе мое жилище приближалось к божескому виду, тем ярче ее лицо озаряла счастливая улыбка, засветившаяся в конце уборки так, что можно было подумать, что для нее моя квартира была сказочным дворцом, в который Она грезила попасть с детства. Моя мысль о ее желании жить со мной вернулась ко мне, и столь абсурдной я уже не считал ее. «Неужели это возможно, быть с ней после всего, что произошло?» – задал я себе вопрос. Вместо меня на вопрос ответила она. Этот ответ был выражен в ее поцелуе: Она чувственно меня поцеловала, и я понял, что ее любовь ко мне все еще жива.

Я, который привык к своему безобразному лицу, не всегда находил в себе силы смотреть на него в зеркале, а Она, не брезгуя, прикоснулась к нему своими губами. Ее поцелуй был искренним и шел от самого ее сердца.

Мне тоже захотелось ее поцеловать, но мне не хватило смелости. Я был зажат в тисках своего уродства, и моя эта скованность оказалась для меня непреодолимым барьером. Это был комплекс, о существовании которого я когда-то не имел понятия.

Мою зажатость Она чувствовала, а потому вела себя со мной так, чтобы я вновь ощутил себя в своей тарелке – стал таким, каким я был до аварии.

Мы пили вино и много говорили, вернее, говорила в основном Она, а я больше слушал. Казалось, что я способен слушать ее до бесконечности – так мне было хорошо с ней.

Мы не замечали, как открывались одна за другой бутылки вина, и как бокал за бокалом мы его пили. Мы не замечали и время, о котором нам не мог напомнить даже бой моих старинных настенных часов. Когда на экране телевизора появилась черно-белая дребезжащая картинка, передававшая свой мерцающий свет в комнату, где мы сидели и не замечали этот раздражитель для глаз, на нас напал голод. Она приготовила яичницу, и мы вмиг ее съели – я, как проголодавшийся волк, а Она, как проголодавшийся зайчонок.

Потом Она уложила голову мне на колени и, поговорив со мной еще немного, заснула. А я, не смея даже пошевельнуться, гладил ее по голове, пока тоже не заснул.

Проснувшись утром, я не увидел ее рядом с собой. Решив, что Она покинула мою квартиру, я в испуге вскочил на ноги. Но мое беспокойство оказалось напрасным – в ванной комнате Она принимала душ.

Дверь в ванную была приоткрыта, и я увидел через матовое стекло душевой кабины ее роскошный силуэт, плавно изгибающийся под шумными струями воды.

Меня охватила дрожь возбуждения, и я едва не забился в конвульсиях. Меня влекло к ней и я, не отдавая себе в этом отчета, шагнул в ванную. Каким-то образом почувствовав меня рядом с собой, Она вышла ко мне, подарив мне изумительную улыбку.

Мы с ней так обнялись, будто хотели друг в друге раствориться. Мои руки скользнули по шелковистому покрову ее пахнущего свежестью тела и задержались на ее бедрах. В предвкушении дикого блаженства я взял ее на руки и понес в комнату, подстегиваемый ее стонами наслаждения.

Я полюбил ее всем своим существом. Прилив любви, наконец, окатил мою засохшую душу и мое полуживое сердце. Мне нужно было стать уродом, чтобы по-настоящему познать самое прекрасное чувство на земле.

Из-за ее бывшего мужа-гиены я поменял квартиру, и мы стали жить вместе. Это было самое прекрасное время, но очень короткое.

Родион в очередной раз прервал свой рассказ. Повисло тяжелое молчание.

А тем временем подошла моя большая семья, и недалеко от нас стало дожидаться меня. Заметив мою жену с детьми, Родион вынул из внутреннего кармана плаща бутылку вина и помятый одноразовый стакан.

– Давай выпьем, – сказал он, – за встречу и за прощанье.

– Почему ты сказал, что это время было коротким? – спросил я. – Что случилось?

Его страшное лицо стало еще страшней.

– Она погибла, – сжимая скулы, произнес он. – Ее хотели облить кислотой, но у них ничего не получилось с этим. Зато получилось другое. Когда хотели с ней это сделать, Она неудачно упала и ударилась виском о камень. Я знаю, кто это сделал. Это дело рук гиены. Это его заказ. Узнав о нас, он хотел, чтобы Она стала такой же уродкой, каким уродом был я.

Мне по-человечески стало жаль Родиона. И я понял, единственное, что могу для него сделать, несмотря на то, что рядом стояли дети и смотрели на меня, это не отказаться и выпить стакан вина, протянутый мне его дрожащей рукой.

Попрощавшись с ним, я знал, что мы больше никогда не встретимся, ибо его откровенный рассказ с интимными подробностями был воспринят мною как исповедь человека, который находился в шаге от своей смерти.

Втянув голову в плечи, Родион от нас удалялся, а я еще долго смотрел ему вслед. Ведь помимо всего, с его удалением, от меня удалялась частица моего детства.

* * *

Вновь стояла дождливая погода. После погожего воскресного дня дождь лил с небольшими интервалами третий день.

Просматривая дома свежую газету, я наткнулся на рубрику криминальных новостей, где прочитал: «По неустановленным пока причинам некий Николаев Родион Родионович застрелил Шатунова Олега Викторовича, известного в криминальных кругах человека. Совершив убийство, Николаев Р. Р. покончил с собой. Трагедия разыгралась на улице…»

Мое предчувствие не обмануло меня.

Я отложил газету в сторону, ибо еще что-то читать был не в состоянии.

Думая о Родионе, как это дико не звучит, я посчитал, что его поступок, о котором сообщила газета, был для него единственно правильным выходом.

Вспоминая нашу с ним встречу, я вспомнил, что, говоря о своей любимой, Родион ни разу не назвал ее имя. Он говорил: «Она, Она…» Всегда – «Она». Что бы это значило? Почему он не назвал имя своей любимой? «Она» – что он вкладывал в это слово? «Она» – его так и несбывшаяся мечта? Это я не узнаю уже никогда. Во всяком случае, «Она» звучало из его уст, как самое красивое имя.

Эх, Родион, как это ни прискорбно признавать, с дьявольской страстью и безрассудством жизнь яркая, но очень короткая. Жаль, что лишний раз это доказал именно ты.

Прощай!..

Миранда

Он планировал встретиться с друзьями в бильярдной и совсем не думал, что попадет совсем в другое место. У него и мыслей не было, чтобы пойти туда по собственному желанию. Это заведение его абсолютно не интересовало. Даже любопытства ради его туда никто не затащил бы, хотя, по тем временам, для большинства наших людей это было в диковинку. Если бы он знал тогда, чем закончится его посещение этого заведения…

* * *

В ту пору, будучи студентом МГИМО, Артем, сын высокопоставленного чиновника, был очень красив: рост под метр девяносто, стройная спортивная фигура, черные волосы, широкие челюсти, предававшие его открытому лицу мужественность, и глаза! Горящие огоньком синие глаза, на которых были помешаны не один десяток молоденьких девиц.

Когда Артем, облаченный в белый льняной костюм, вошел в стриптиз клуб, присутствовавший там персонал, состоявший из полураздетых девушек, несколько опешил. И было от чего: вдруг в их полумрак «подземелья» входит красавец, который своим внешним видом мог сойти за заморскую кинозвезду. Напрашивался только один вывод, наверно, к ним еще не заходили мужчины под стать ему. Вероятно, пока в большей степени они видели и ублажали озабоченных похотью мужчин, которые своими обликами совсем не блистали. Единственно, чем они могли блеснуть, так это кошельками, что, впрочем, от них и требовалось, что, наконец, от них и добивались эти услужливые девушки, быстро сориентировавшиеся в новом времени.

Артема встретили его закадычные друзья Костя и Алик – два балагура, которые решали в клубе что-то связанное с вентиляцией. Два бабника, которые, по всей видимости, находились в эйфории от того места, где они случайно оказались благодаря своей профессиональной деятельности.

– Извини, что пришлось тебя сюда вытащить, – сказал Костя. – Мы скоро освободимся. Посиди пока здесь и выпей кофе.

– Хорошо, – согласился Артем, присаживаясь за один из столиков перед танцполом с главным его достопримечательностью – шестом.

– Кофе падай сюда, – крикнул Костя бармену – единственному мужчине в этом девичьем царстве.

Покинув Артема, Костя и Алик направились в администрацию клуба. Артем же, удобно расположившись, закурил и огляделся. Кроме него и обслуживающего персонала клуба в зале никого не было. Часы показывали три часа дня, и он логично допустил, что если зал и будет заполняться посетителями, то только к вечеру.

Мимо него туда-сюда ходили без дела труженицы клуба в коротких не прикрывавших их груди платьях, на которых были прикреплены кружевные передники. Нанявший их человек знал свое дело. С симпатичными мордашками они все были разными: полненькие и худенькие, светленькие и смугленькие, высокого роста и маленького, одним словом, все они должны были отвечать разным вкусам мужчин, которых по тем или иным причинам потянет к ним на огонек. Каждый посетитель, он же господин, не иначе, должен был найти там свою «наложницу», чьи прелести для удобства в его выборе были выставлены на показ.

Одна из таких «наложниц», смазливая пышечка, отличавшаяся от всех других девушек своей большой грудью, и поднесла Артему кофе. Она томно улыбнулась и весьма заискивающе поменяла ему пепельницу. Взгляд Артема невольно упал на ее грудь, которая своим непомерным размером впечатлила и его – насмотревшегося на подобную часть женского тела вдоволь.

Отпив кофе, Артем обратил внимание на столы и кресла. Казалось, в их расположении присутствовала некая несуразность, а точнее, непрактичность. Кресла, крепко-накрепко прикрепленные к полу, стояли от столов на расстоянии вытянутой руки и только с одной их стороны. Артему понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что за причина крылась во всем этом. Очень просто оказалось – танцующая стриптизерша должна была иметь пространство, дающее ей возможность подступиться к любому клиенту, чтобы в приватном танце свободно поерзать на его коленях и тем самым вызвать у него желание вложить в ее трусики вожделенную для нее банкноту.

Артем допил кофе. Зазвучала спокойная мелодия. Справа от танцпола появился щупленький, метр с кепкой мужчина в строгом темном костюме. По его испытывающему взгляду, обращенному в зал, Артем понял, что он человек охраны, о чем, если брать во внимание его физические данные, никто и никогда не догадался бы. Должно быть, решил Артем, он был вроде Джеки Чана – маленький, да удаленький. Сравнив его с самым юрким и популярным азиатским киноактером, Артем едва не рассмеялся. Он даже прижал рот руками, чтобы случайно не взорваться от хохота – ему совсем не хотелось выглядеть идиотом, смеющимся в одиночестве неизвестно чему. Однако рука, просто прижавшая рот, не помогала, и он ее прикусил, от чего испытал боль, которая отразилась на его лице соответствующей гримасой. С этой гримасой застали Артема возвратившиеся в зал его друзья.

– Ты чего так скривился? – спросил Костя, обращаясь к Артему.

– Зубы болят, – предположил Алик.

– Да нет, – ответил Артем. – Вы посмотрите на охранника. Судя по его выражению лица, он, по-моему, вообразил себя чемпионом мира по боевым искусствам. Я его с Джеком Чаном сравнил – такой, шустрый, бесстрашный, всегда готовый прийти на помощь.

Будучи смешливыми, взглянув на охранника, которого очень образно представил их друг, Костя с Аликом от души рассмеялись, а за ними уже не смог удержаться от смеха и сам Артем. Охранник бросил на них очень строгий взгляд, чем еще больше распалил друзей, и их относительно спокойный смех превратился в гомерический хохот, от которого у них на глазах навернулись слезы.

Успокоившись, Костя и Алик, заказав себе кофе, присели за стол. Им поднесла кофе та же пышечка, которая обслужила Артема. Глаза Кости и Алика уперлись на ее грудь, как несколько минут раннее произошло это с глазами Артема.

Когда она отошла от стола, виляя своими бедрами, Костя произнес:

– Мне здесь определенно нравиться.

– Мне тоже, – вставил Алик, доставая с кармана ручку.

Он взял салфетку и что-то на ней начертил, призвав Костю к тому, чтобы тот уделил внимание ему, а не полураздетым девицам, продолжавшим без дела сновать туда-сюда. Костя с большой неохотой склонил голову над салфеткой с чертежом.

– Что это? – спросил он.

– Хочу показать тебе, как решить проблему с вентиляцией, – ответил ему Алик.

В это время на танцпол к шесту вышла в одних стрингах довольно-таки упитанная танцовщица с родинкой на животе. В танце она выглядела очень инфантильной. Казалось, что она всего лишь репетирует, и как выяснилось позже, так это и было, поскольку в дальнейшем она стала повторять одно и то же движение несколько раз. В конце концов, удовлетворившись результатом, она лениво покинула сцену. Она ушла, а Костя и Алик, забыв о деле, исподлобья продолжали еще долго смотреть ей вслед.

– Не будем себя обманывать, – наконец, сказал Костя.

– Не будем, – согласился с ним Алик. – Завтра все обсудим. Отдохнем, раз попали сюда.

Алик заказал коньяк и тем самым дал Артему повод предположить, что у его друзей намечается гулянка.

Сам же Артем был против такой перспективы. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и ему хотелось покинуть это злачное место, где была, по его мнению, одна сплошная грязь, пускай и обрамленная в некую респектабельность. Артем не видел никакой разницы между грязью этого клуба, и той, что была тогда в Москве на Тверской улице. Отличие, как он уже отметил для себя, было только в одном – в упаковке этой самой грязи.

– Неужели вам приятно смотреть на этих раздетых матрешек, – произнес Артем в задумчивости.

– Так не только смотреть, – ответил ему Костя. – Он указал на охранника. – Вон, видишь, где стоит наш шустрик. Там есть проход в небольшие апартаменты. Можно выбрать любую телку и пойти с ней туда, где она обслужит тебя по полной программе.

– Только для начала бабки надо отвалить, – с иронией заметил Артем.

Костя нарочито скорчил удивленный вид:

– Естественно. А как ты хотел?

– В том-то и дело, что я не хочу, – усмехнулся Артем.

– Он у нас против продажной любви, – заметил Алик.

Тут к их столику подошла все та же полногрудая пышечка, которая поднесла им коньяк.

– Составь нам компанию, – предложил ей Костя.

– С удовольствием, – согласилась она с подкупающей детской покорностью.

Одобряюще взглянув друг на друга, Алик с Костей дружно усадили ее между собой.

– Выпьешь с нами? – спросил Алик, обняв ее за талию.

– Конечно, – засияла она в улыбке.

Не моргнув и глазом, она заказала себе самый дорогой коктейль, отчего Алик переместил руку с ее талии на свой висок. Да, он никак не ожидал такой скорой наглости от девушки, производящей впечатление наивного ребенка.

После того, как все выпили, Алик вновь направил руку на ее талию, но там уже была рука Кости. Этот факт не смутил его, и он перенаправил свою руку на ее плечи.

Пышечка, попивавшая через соломку красочный коктейль, назвалась Виолеттой. Артем, глядя на нее, решил со стопроцентной уверенностью, что она такая же Виолетта, как он Жорж или Джордж. Ему стало ясно, что все девушки этого клуба имели звучные псевдонимы. Никто из них не назовет свое настоящее имя, как например, такое, как Маша или Света или же такое, как Настя, а почему, ему трудно было понять. Однако Бог с ними, как там они себя называют, заключил Артем и обернулся в зал, где увидел первых посетителей. В общей сложности их набралось человек десять. Должно быть, это обстоятельство послужило тому, что громче заиграла музыка и на танцпол к шесту вышла стриптизерша – взбитая невысокая негритянка в кипильно белых стрингах, которые на фоне ее тела засветились фонарем.

Она танцевала с чувством, легко выполняя все технические элементы. А они были крайне сложными. Без предварительной подготовки не каждый спортсмен-гимнаст мог бы повторить то, что она вытворяла на шесте. Так, как она крутилась вокруг него, повиснув на нем только на одних руках или же только на одних ногах, весьма впечатлило Артема. Но вот ее артистизм сильно уступал ее безупречной техники. Ее эротические движения в танце у шеста выглядели неуклюже, пошло, и вызывали у Артема одно отвращение. Впрочем, подумал он, своих почитателей она наверняка имеет, и, конечно же, с лихвой.

«Вот и сыграл в бильярд», – тяжело вздохнул Артем. Он вознамерился допить коньяк и уйти, прекрасно понимая при этом, что его друзья за ним не последуют. Им точно уже не до бильярда, решил он, глядя на них, ворковавших с Виолеттой.

Едва Артем хотел открыть рот, чтобы попрощаться с ними, сменилась музыка, и на танцпол вышла другая стриптизерша. Он взглянул на нее, да так и замер.

Ей было лет восемнадцать, никак не больше. Ее безупречная фигура, изумительное тело и утонченное лицо в секунду покорили Артема. В танце с немного откинутой назад головой она была восхитительна! Пластичная и гибкая с ласково–кротким взглядом она выглядела настолько эстетично, что Артем сравнил ее с невинным созданием, невесть откуда взявшимся. Ее образ соответствовал образу стыдящейся своей наготы смиреной монашки, но никак девушки-стриптизерши, которая бесстыдно выставляет свое обнаженное тело на всеобщий обзор.

Она двигалась, а ее упругие размером с кулак груди оставались неподвижны, лишь ее бедра слегка покачивались, – зовуще и чувственно. Он внимал каждому ее движению, взгляду, а все остальное, происходящее вокруг него, перестало существовать. Был он и она и никого больше: он – в темноте, а она – освещенная лучом света. Он даже музыку не слышал.

Взобравшись на шест, она стала творить чудеса. На нем она была легка, изящна и, несомненно, виртуозна! Даже негритянка, поразившая Артема своей техникой на шесте, не могла с ней сравниться. Все кто был в зале, глядя на нее, буквально, пораскрывали рты от восхищения, и Артем в том числе.

– Кто это? – спросил Алик у Виолетты.

– Это наша несравненная Миранда, – ответила она. – Сейчас она покажет свой коронный номер.

– Какой? – подал голос Костя.

– Увидите, – заинтриговано сказала пышечка. – Им она всегда заканчивает свое выступление. Вот, сейчас.

Значит Миранда, подумал Артем, наблюдая, как она поднялась на самый верх шеста и, удерживаясь на нем только ногами, повисла вниз головой. Потом, сложив руки по швам, она разжала ноги от шеста и камнем скользнула по нему вниз. Казалось, что сейчас она расшибет свою прелестную голову о пол и, чтобы этого не видеть, Артем готов был уже закрыть глаза. Но в последний момент, когда ее уложенные волосы едва коснулись пола, она в одно мгновенье прогнулась и непостижимым образом схватилась руками за шест. Покрутившись на нем пропеллером на одной руке, она благополучно опустилась на пол. В зале после продолжительной паузы раздались аплодисменты и посвистывания. Миранда распустила волосы, задиристо тряхнула головой и, одарив всех зрителей своего выступления насмешливо-ласковой улыбкой, удалилась.

Артем задышал ртом, жадно глотая воздух. Ему показалось, что за время ее выступления он дышал через раз и в не полном объеме, а потому у него случилось самое настоящее кислородное голодание.

Он не мог понять, что с ним происходит. Почему эта, так называемая Миранда, задела его за самое живое. В один миг в нем все перевернулось, и он был, буквально, обескуражен. Вдруг кто-то овладел им с ног до головы. И этот кто-то из тех, кого он ни во что не ставил.

Отдышавшись, Артем продолжил смотреть на пустующий танцпол так, будто Миранда оставила там после себя запись своего выступления, на которое он вновь взирал, смакуя все его подробности. Вместе с ним смотрел туда и Алик. Он спросил у Виолетты:

– Слушай, с ней можно провести время?

– Можно, – хихикнув, ответила она. – Миранда очень востребована и, может, ты уже опоздал. Наверно, ей уже поступило подобное предложение и, скорее всего, не одно.

– Но ты можешь передать ей мое желание?

– Конечно. Только учти, это дорого.

– Сколько?

– Это, смотря, что ты хочешь. Просто приватный танец в отдельной нашей комнате или же все другое.

– Все другое.

– Тогда готовь штуку баксов.

– Я согласен. Пойди, передай ей.

От этого их разговора Артема всего передернуло, и он бросил на них уничтожающий взгляд.

Виолетта ушла и спустя минуту вернулась.

– Ты опоздал, Миранда уже занята, – сказала она Алику так, словно была рада этому. – И занята она на всю ночь.

За это сообщение Артем готов был растерзать Виолетту, ибо отказывался этому верить. Он вдруг почувствовал себя собственником Миранды, посчитав, что кроме него самого никто не имеет права к ней прикасаться. Представив себе, что кто-то другой может наслаждаться ее телом, ему стало нехорошо. Понимая абсурдность своего чувства, он, тем не менее, не мог совладать с ним. Ничего подобного с ним еще не происходило.

Спустя минуту он взял себя в руки и попытался все поставить на свои места. Посмотреть на все так, как это есть на самом деле. Да, она великолепна! Какая в ней симметрия, гармония! Но она та, какая есть. Да, ее образ никак не вяжется с тем местом, где она была, но факт остается фактом и это надо принять. Грязь есть грязь, и она повязла в ней по уши. «Черт, – вырвалось у него, – я занимаюсь самообманом. Меня тянет к ней».

К Артему подходили девушки клуба и предлагали ему свое общество. Он вежливо отшивал их от себя. Алик присмотрел другую девушку, и она уже сидела за их столом, попивая через трубочку коктейль – тот самый, дорогой, какой пила Виолетта. Когда Алик отошел в туалет, Виолетта шепнула Артему:

– Ты понравился Миранде, и она просит твой телефон. Она хочет с тобой встретиться, красавчик.

Ее слова прозвучали для него, как гром среди ясного неба. При этом он почувствовал, как по всему его телу пробежала блаженно-будоражащая дрожь. С ощущением радужного волнения он потянулся за ручкой, но она его остановила:

– Ты не пиши, а просто назови. Я запомню. Нам не разрешают ни давать, ни брать номера телефонов. За нами могут наблюдать.

Артем назвал ей домашний номер телефона.

– А когда она позвонит? – спросил он.

– Завтра, послезавтра, не знаю. Главное, позвонит. Можешь не сомневаться. Такому, как ты, и не позвонить?!

Артем недолго радовался такому неожиданному для него повороту событий. Немного пораскинув мозгами, он пришел к тому, что ничего путного от звонка Миранды все равно не выйдет. После мучительных размышлений он решил выкинуть ее с головы. Какой бы она ни была восхитительной, менять свои убеждения Артем не хотел, вернее, не мог. Как бы там ни было, каждый вечер она ублажает неизвестно скольких мужиков, и этим все сказано. При всей своей невинной красоте она порочна. На ней то клеймо, от которого она никогда не избавится, и Артем сильно сожалел об этом. Он выпил новую порцию коньяка и, не говоря никому ни слова, в расстроенных чувствах понуро покинул клуб.

* * *

Уже на следующий день Артем понял, что не в его силах забыть Миранду. Что бы он ни делал, ее образ стоял перед его глазами. Слишком глубоко она запала в его душу, да так, что он не мог ничего с этим поделать. Ему нужно было готовиться к выпускным экзаменам, а он был сам не свой. Все его мысли были заняты о предстоящем ее звонке. А звонка не было и не было от нее, отчего он не находил себе место. Прошел день, потом еще несколько дней, а звонка от Миранды он так и не дождался. А она звонила не раз, и как назло именно тогда, когда его не было дома. Ей отвечала его мать, которая, дабы не отвлекать сына от учебы, о ее звонках ничего ему не сказала. А Артем не знал, что и думать: то ли Виолетта забыла номер, то ли она перепутала цифры, то ли еще проще – Миранда попросту передумала звонить.

Уже экзамены были на носу, а Артем, погруженный в себя мыслями о Миранде, не занимался. Его мать, заметив это, решила с ним поговорить. Она была его другом, а потому рассчитывала на его откровенность. Когда отец Артема ушел из дома, она, усадив его напротив себя, сказала:

– У тебя сейчас ответственный момент жизни, а ты где-то витаешь. Ты можешь объяснить мне, в чем дело. Скоро и отец заметит, что ты забросил учебу.

Артему не очень хотелось говорить об этом и все же, привыкший во всем делиться с матерью, он доверительно ответил:

– Я встретил девушку. Из-за нее я потерял покой.

– Может, скорее, голову? Безответная любовь? Разве такое возможно с тобой?

– Нет-нет, дело не в этом.

– А в чем?

– Она стриптизерша.

У матери вытянулось лицо от удивления:

– Бог ты мой, где же ты ее встретил?

– В стриптиз клубе, где же еще.

– Как ты там оказался? На тебя это так непохоже. Наверняка тебя затащили туда Костя с Аликом.

– Точно, – кивнул он. – Но они там случайно оказались. Следовательно, и я тоже.

– Ладно-ладно, что ж теперь с того. Ты лучше о ней скажи. Что, она так хороша собой?

– Она изумительная! – сказал Артем с безмерной нежностью в глазах. – Ни на кого непохожая. Она сама захотела со мной встретиться. Обещала позвонить, но не позвонила.

Мать вспомнила о нескольких звонках одной и той же неизвестной ей девушки, которая ангельским голосом просила позвать к телефону ее сына. Должно быть, это и была она, подумала мать.

– Стриптизерша, – в хмурой задумчивости произнесла она. – Сдается мне, что она не только танцует. Я права?

– Права, – подтвердил Артем, опустив глаза в пол.

– Да-а-а, угораздило тебя, – покачала она головой.

– Можно и так сказать.

– Забудь о ней, – твердо сказала мать. – Тебя ждет прекрасное будущее. И такой, как она, там нет места. И тянет же тебя неизвестно к кому. Взять хотя бы твоих друзей – Алика и Костю. Вокруг тебя такие ребята, сама элита, а ты связался с ними, с этими взбалмошными личностями, которые, ко всему прочему, тебе неровня. Но они-то, ладно, друзья детства. Но девушка стриптизерша, другими словами, девка, изо дня в день торгующая своим телом, это уже ни в какие ворота не лезет. Где ты и где она, сам подумай. Есть черта, которую нельзя переступать ни при каких обстоятельствах, а она переступила. А раз переступив, она переступит еще раз. Это истина. Тебя ждет заграница, у тебя будет совсем другая жизнь, а ты забил свою голову, бог знает кем. К тому же она не позвонила тебе. Ей не до тебя. А почему, можно только догадываться. Тебе нужна девушка твоего круга: воспитанная, образованная, непорочная, наконец. Та, с кем тебе не будет стыдно появляться в приличном обществе. Благо, что отец об этом ничего не знает. Иначе, его удар хватил бы.

Артему тяжело было слушать мать. Ничего нового она не сказала ему, ибо все это он знал и понимал. И все же своей позицией мать помогла ему в его окончательном, как показалось ему тогда, решении в вопросе о Миранде.

– Хорошо, – сказал он. – Ты права, я забуду о ней. Так и быть.

– Вот и отлично, – произнесла мать, а потом, поцеловав Артема за его благоразумие, добавила: – Трубку не бери. Тебя на время экзаменов ни для кого нет. На все звонки буду отвечать я.

Артем не возразил ей и пошел в свою комнату с твердым намерением засесть за учебники. Но прежде, чем сосредоточиться на них, ему понадобился не один день.

* * *

Все время пока Артем упорно занимался и сдавал экзамены, ему звонила Миранда. Ей отвечала его мать. А потом матери надоело это, и она сказала ей, что Артем уехал и в ближайшие годы его не будет в Москве. Она вежливо попросила ее больше не звонить к ним домой.

Казалось, была поставлена точка в истории Артема и Миранды. Но не так-то все просто оказалось для Артема. Да, Артем благополучно сдавал экзамены, но это не значило, что при этом он забыл о Миранде. Ему так и не удалось это сделать. Напротив, он не забывал ее ни на секунду и, его периодически тянуло к ней. Тяга была неудержимой, с предвкушением на сладостные перспективы, отчего у него часто, как у юнца, перехватывало дыхание и учащенно забивалось сердце. Эти несравнимые ни с чем ощущения грели его душу и толкали его на встречу с Мирандой. После недолгих колебаний на том и остановился он, после чего испытал чувство неимоверного облегчения. «Сдам экзамены, – в итоге решил он, – и пойду в клуб. Ничего не случится, если перед тем как уехать из страны, я увижу ее еще раз. Хотя бы на прощание».

Так успокоив себя, Артем блестяще сдал все экзамены и получил диплом, который открывал ему путь за границу, куда для него, благодаря его отцу, уже давно был забронирован билет.

* * *

От перспективы встречи с Мирандой Артем приехал в клуб в прекрасном настроении. Правда, он был взволнован, но это было то, особое, волнение, с которым он не захотел бы расстаться ни за какие деньги. Ему бы всю жизнь испытывать его.

Клубная жизнь была в разгаре: музыка на фоне гвалта, мерцание огней со всех мест, пьяные лица посетителей и пелена сигаретного дыма, с которой не могла справиться даже восстановленная его друзьями вентиляция.

Вытянув вперед голову, Артем поспешил к тому месту в зале, откуда в первую очередь открывалась панорама танцпола. У него было предчувствие, что в эту самую минуту на танцполе выступает именно Миранда. И это действительно оказалось так, предчувствие не обмануло его. Он застал ее в тот момент, когда она выступление уже заканчивала. Встав у стены в темном углу, он успел увидеть только финал ее коронного номера, завершив который, она распустила волосы и, задиристо тряхнув головой, одарила всех зрителей своего выступления насмешливо-ласковой улыбкой.

Едва Миранда собралась покинуть танцпол, к ней подошел обрюзгший мужчина, лет сорока, с красным лицом и глазами проголодавшегося хищника. Обливаясь потом и тяжело дыша, он сунул в ее стринги деньги, да так грубо, что оголил ее лобковые волосы. Потом он зашептал ей что-то на ухо, после чего они вместе с Мирандой ушли за танцпол.

Артем в своем устремленном им вслед взгляде весь похолодел. Увиденная им картина последней минуты, что называется, опустила его с небес на землю. Но перед этим, как бы нелепо в его случае это не звучало, он успел испытать сильную душевную боль. «Как глупо, – сказал он сам себе. – Ведь все было ожидаемым. Разве могло быть иначе, для этого места, куда меня, дурака, занесло».

С чувством омерзения, обиды и несправедливости Артем навсегда покинул клуб.

После этого дня Миранда еще долго жила в его сердце и сознании. Порой, ему казалось, что он никогда ее не забудет. Но все-таки настало то время, когда он все же забыл ее. Это произошло уже за границей, где он жил и работал уже несколько лет. А в общей сложности он пробыл там десять лет.

* * *

Вернувшись на Родину, Артем стал работать в министерстве иностранных дел, и у него было все в полном порядке, разве что семью он никак не мог завести. По этому поводу, мечтая о внуках, его мать сильно переживала. Она знакомила его с дочерями своих знакомых, но у него ничего серьезного с ними не получалось. Мать «пилила» Артема за это, но быстро успокаивалась и бралась за поиски новой девушки, которая в ее представлении была бы достойна стать его женой. Однако ее помощь так и не понадобилась. Артем сам встретил девушку своей мечты.