Текст книги "Мужская солидарность (сборник)"

Дети ушли в школу. Раздетый, в одних трусах, Анатолий прошел к жене на кухню и с важным видом выложил рисунки на стол.

– Это я сделал для нашего нового соседа, – сказал он. – Посмотри.

Катерина внимательно осмотрела небольшую кипу бумаг, после чего, сделала заключение:

– Ты гений, дорогой!

– Я тоже так думаю, – с самодовольным видом согласился Анатолий.

– А ты, как жена гения, должна вести дневник и записывать все мои высказывания. Когда я умру, ты выпустишь книгу и назовешь ее так: «Моя жизнь с гением и его гениальные высказывания».

Катерина с умилением улыбнулась.

– Ой, шутник же ты.

– А если серьезно, тебе, правда, нравиться? – спросил Анатолий.

– Очень! – ответила Катерина. – Все, что ты делаешь, это супер.

– Да-да, конечно, – сказал Анатолий и, подтянув трусы, вышел из кухни, шагая по коридору подобно бравому солдату на плацу.

Вдохновленный оценкой Катерины, Анатолий уже через несколько минут был у Владимира, который был приятно удивлен столь быстрому исполнению обещанного – он любил людей слова. А после того, как он взглянул на работу Анатолия, он пришел в восторг.

– Прекрасно, прекрасно! – ликовал он.

Владимир представить себе не мог, что получит подобные наброски – решения Анатолия по ремонту его квартиры были весьма и весьма оригинальными. Но главное, что понравилось ему, это то, что Анатолий нашел золотую середину в сочетании классики и современности. И еще – единый стиль. Каждый штрих соответствовал общей идее.

– У вас тонкий вкус, – сказал Владимир. – Теперь я воочию вижу, какой вы специалист. Вы настоящий художник – дизайнер.

– Самоучка, – уточнил Анатолий. – Вам понравилось, да?

– Я восхищен!

– Чем это ты восхищен, Володя? – подала голос Светлана, вошедшая к ним в комнату.

– А ты посмотри, что нам принес Анатолий, – сказал Владимир, кивая на рисунки.

По заспанным глазам Светланы Анатолий понял, что она только что встала с постели. Без макияжа она была еще краше. Облаченная в пикантный халат с декольте, она заставила Анатолия испытать, с одной стороны, неловкость, а с другой стороны, некое волнение. Она действительно была восхитительна, отметил для себя Анатолий. И такую женщину мог укротить никто иной, кроме Владимира. Они стоили друг друга.

Едва Светлана осмотрела рисунки, ее заспанные глаза оживились. Она бросила на Анатолия обжигающий взгляд.

– Я присоединяюсь к восхищению Володи, – сказала она. – Если это воплотится в жизнь, это будет потрясающе.

– Конечно, воплотится, дорогая, – произнес Владимир, обнимая Светлану за плечи. – Разве этому может что-то помешать.

– Я очень рад, что вам понравилось, – застенчиво улыбнулся Анатолий.

Владимир и Светлана стали рассматривать рисунки уже вместе, одобряюще перешептываясь друг с другом. Анатолия распирало чувство гордости. Ему было чрезмерно приятно от того, что отныне он для Светланы не просто сосед, но еще и человек, способный творить маленькие чудеса. Анатолий не считал себя тщеславным, но ощутить свою значимость перед красивой женщиной ему очень и очень хотелось.

– Ну что, будете воплощать в жизнь свой проект? – спросил Владимир у Анатолия.

– Вы хотите, чтобы я один это делал? – поинтересовался Анатолий.

– Зачем же один? Наберите, кого сочтете нужным, главное, чтобы все происходило под вашим руководством. Так как, вы согласны?

– Конечно, мне это интересно.

– И когда начнем?

– В любое время.

– Очень хорошо!

Детально оговорив с Владимиром предстоящий ремонт, Анатолий зашел к Федору. Он собирался на работу.

– Зайди ко мне и забери свою рухлядь, – сказал ему Анатолий. – Я починил ее.

– Отлично, – обрадовался Федор, – а то начали повторно показывать наш хороший сериал. «Бригада» называется.

– Бригада коммунистического труда? – с иронией спросил Анатолий.

– Нет, бригада криминального труда.

– Господи, вся наша жизнь один сплошной криминал, а ты про это еще по телевизору смотришь. – Анатолий направился к себе. – Так ты идешь за телевизором?

– Конечно.

* * *

Федор взял телевизор и собрался уходить. Анатолий, глядя на него с его тяжелой ношей, сказал:

– Слушай, у меня есть к тебе дело. Заработать хочешь?

– Спрашиваешь.

– У нашего нового соседа я буду делать ремонт.

– У какого соседа?

– Ну, ты как в лесу живешь. – Анатолий указал на стены. – Тому, кто за моей стеной живет.

– И что?

– Пойдешь ко мне в помощники.

– Спрашиваешь.

– Но только одно условие.

– Какое?

– Как получишь деньги, ты купишь себе новый телевизор.

– Спрашиваешь, конечно.

– Не «спрашиваешь!» Нет, с тобой бесполезно говорить. Мы вместе пойдем и купим тебе новый цветной фирменный телевизор.

– Да ради бога. Я только рад буду!

– А то мне твоя рухлядь вот где сидит. – Анатолий приложил руку к своему горлу. – Сколько можно его ремонтировать?! Кстати, если бы за ремонт твоего телика я брал с тебя деньги, то собралась бы такая сумма, что на нее можно было бы купить два телевизора, если не три.

– Точно.

Анатолий безнадежно махнул рукой.

– Ладно, иди.

Федор не торопился уходить. С трудом, удерживая в руках телевизор, он пропыхтел:

– Вечером сможешь зайти ко мне?

– Зачем?

– У меня отличный самогончик есть. Свежак!

– Откуда он у тебя? Самогоноварением занялся?

– Нет, мне его теща принесла.

– Слушай, я никогда не видел твою тещу. Ты извини меня: она такая же?

– Какая? Анатолий развел руки в стороны:

– Большая.

– Да ты что? Она как дюймовочка. Они с женой вообще не похожи друг на друга. Я даже как-то спросил у нее: «Скажите, ваша дочь вам родная? Может, вы ее удочерили и это от всех скрыли?»

– И что?

– Что-что, ничего хорошего. После этого она со мной не разговаривала целый год.

– Целый год?!

– Именно. Видите ли, мой вопрос оскорбил ее.

– Зато видишь, теперь самогоном балует.

– А ты думаешь, за просто так? Это за то, что я ей челюсть вставил. На свою голову.

– Почему?

– Раньше, когда она выступала, долго говорить не могла, стеснялась, поскольку шепелявила. А теперь, когда она начинает языком трепать, не остановишь. – Федор тяжело вздохнул и поплелся к себе. – Так ты придешь?

– Посмотрим.

Анатолий вышел на балкон и на свежем воздухе с удовольствием закурил. Было пасмурно и холодно, от чего ему расхотелось что-либо делать. Однако он хорошо знал, что ему не дадут покоя телефонные звонки. «Пора открывать фирму», – подумал он.

Взглянув вниз во двор, где не было ни души, он увидел, как к дому подъехал джип, к которому спустя минуту вышли Владимир и Светлана. Шофер джипа открыл им заднюю дверь – шикарная пара садилась в шикарный автомобиль. «Счастливчик, – вырвалось из уст Анатолия, – сразу видно, что судьба к нему благосклонна. Эх, не то, что у меня».

Докурив сигарету, гонимый холодом Анатолий вбежал в квартиру.

– Дорогой, не ходи сегодня никуда, – сказала Катерина, чувствуя нерабочий настрой Анатолия. – Давай побудем дома и побездельничаем.

– На самом деле, почему бы нам не побездельничать? – согласился он с женой.

Слово «побездельничать» для Анатолия с Катериной несло свой особый смысл. Их «безделье» породило четверых детей и все же баловаться «бездельем» они не переставали.

Раздался телефонный звонок.

– Не бери трубку, – сказала Катерина и картинно скинула с себя халат.

Взирая на обнаженную с безупречным телом жену, Анатолий моментально проникся желанием прижаться к ней и предаться сладострастию, не утратившему с годами своей остроты. Он крепко обнял ее, и они повалился на кровать.

После любовной страсти они пролежали, не шевелясь не более двух минут, когда вновь раздался телефонный звонок, словно напоминая им о конце их пассивного «безделья». Подумав об одном и том же на счет звонка, Анатолий и Катерина залились гомерическим хохотом.

– Ты готова Джина? – задал вопрос Анатолий.

– А ты готов Дон? – вопросом на вопрос ответила она.

От смеха их трясло. Кровать, служившая им верой и правдой долгие годы, не выдержала их трясущихся тел и сломалась – «любовники» скатились с нее на пол, затихнув, в объятии друг друга.

Их «безделье» закончилось к обеду – к приходу детей из школы. Катерина впопыхах стала накрывать на стол, а Анатолий, починив наспех кровать, решил пойти в соседний дом, где в одной из квартир у него была незаконченная работа. Он никак не мог завершить ее из-за постоянного отсутствия хозяина квартиры. Анатолий не любил, когда за ним числилось что-то незавершенное, даже если это происходило не по его вине. К счастью, он оказался дома, и Анатолий решил весь оставшийся объем работы завершить до конца дня, ибо обивать порог его квартиры и уходить ни с чем ему порядком надоело – у него напрочь отсутствовала надежда на то, что в следующий раз он изволит оказаться дома.

Между тем, пока Анатолий трудился, не покладая рук, Владимир был у него дома, где от общения с его семьей получал истинное удовольствие.

Поначалу Владимир болтал с детьми, которые, окружив его, задавали ему уйму вопросов. Дети очаровали его. Особенно ему понравилось их общение между собой, где главенствовал юмор, не по их годам тонкий и умный. Продемонстрированный детьми юмор сразил его наповал – в буквальном смысле этого слова. От хохота он, держась за живот, сполз с кресла на пол. Такой выходки, да еще в чужом доме, он никак не ожидал от себя.

Потом Владимир беседовал с Катериной. Она угостила его чаем и сваренным собственными руками абрикосовым вареньем, чей чудный вкус он не замедлил отметить. На что Катерина отреагировала тем, что выложила ему все тонкости процесса его приготовления.

Катерина произвела на Владимира более чем приятное впечатление и, прежде всего, из-за своей врожденной любви к детям. А от того, как она говорила об Анатолии, Владимир понял, что муж для нее чуть ли не сам Господь Бог.

С Катериной Владимир не заметил, как засиделся допоздна. Придя в ужас от забытого им элементарного этикета, он поспешил удалиться. Но едва Владимир хотел попрощаться с Катериной, появился Анатолий, чье лицо было покрыто копотью.

– Ой, какой ты черный! – воскликнула Катерина. – Где ты был? Тебя Владимир заждался.

– Давно ждете, да? – спросил он у Владимира.

– Признаться, я даже не заметил, что провел у вас несколько часов, – широко улыбнулся Владимир. – Так, как сегодня, я еще не смеялся. У вас тут весело, скажу я вам.

– Это точно. Не дом, а цирк какой-то. У вас что-то срочное ко мне?

– Я зашел, чтобы вам сказать, что мы со Светланой срочно уезжаем за границу. На неделю. И я бы хотел, чтобы вы, пока нас не будет, закупили весь необходимый стройматериал. Я тут и деньги приготовил.

Анатолий не ожидал от Владимира столь массированных действий, отчего несколько растерялся.

Владимир заметил это.

– Вас что-то смущает? – спросил он.

– Нет, просто я не думал, что так скоро. Однако, я готов.

– Ну и прекрасно. Квартира в вашем распоряжении. Вот ключи. – Владимир положил на стол увесистую связку ключей. – Как вы заметили, вещи мы еще не перевезли, только так, всякую ерунду. Поэтому вам беспокоиться не за что. Мебели, практически, нет, что тоже для вас удобно.

– Это точно.

Владимир вынул из кармана пачку стодолларовых купюр и положил ее на стол рядом с ключами.

– Это на материал, согласно вашей смете, – сказал он. – Какие-нибудь вопросы есть ко мне?

– Да нет, вопросов нет, – пожал плечами Анатолий.

– Тогда до встречи! Через неделю.

– До встречи!

– А вы, куда едите заграницу? Случайно не в Италию? – провожая Владимира до дверей, спросил Анатолий.

– Нет, а что?

– Так, полюбопытствовал. Просто мечтаю там побывать.

– Ах, вот оно что. Мы в Польшу едем. Мой товарищ там женится. А в Италии я был уже и хочу сказать вам, что у вас хорошая мечта. Дай-то Бог, чтобы она сбылась у вас.

Они пожали друг другу руки, и Владимир ушел. Закрыв за ним дверь, Анатолий, обращаясь к Катерине, мечтательно произнес:

– Счастливчик наш сосед. В Италии был.

* * *

Неделя пролетела быстро. За этот промежуток времени Анатолий успел закупить весь необходимый строительный материал для ремонта квартиры Владимира. Между посещениями разных строительных рынков и магазинов Анатолий все так же ходил по домам и что-то ремонтировал. Заказов было предостаточно – за много лет клиентура разрослась. По вечерам, как правило, вся его семья продолжала во что-нибудь, играть, чаще, в лото. Каждый новый день мало чем отличался от дня предыдущего.

Анатолий торопился взяться за масштабную и интересную работу, и ремонт квартиры Владимира соответствовал этому его желанию. Ему осталось дождаться возвращения Владимира из-за границы – нужно было, чтобы он взял разрешение на перепланировку квартиры. Без этой бумажки Анатолий не осмеливался начинать работу.

Анатолий сидел за своим рабочим столом и ремонтировал часы. У него затекла спина. Он встал и, размявшись, подошел к окну. На него напала тоска, которая навела его на грустные размышления. Анатолий вдруг подумал о том, что, работая с утра до ночи, он никак не может хоть что-то отложить на черный день. Время страшное, каждый за себя. И если вдруг случиться беда, то на чью-то помощь рассчитывать не приходиться. «Эх, как все изменилось, – изрек он. – Тяжело быть очевидцем двух разных эпох».

Его услышала подошедшая к нему Катерина:

– Дорогой, ты уже стал разговаривать сам с собой?

– Да. Наверно, я от шага, чтобы тронуться умом, – ответил ей Анатолий и скорчил устрашающую гримасу некоего безумного маньяка.

– Ой, прекрати! – в испуге отпрянула она от него.

Лучше бы она этого не делала. Потому что своей такой реакцией она еще больше распалила Анатолия, который бросился на нее с намерением напугать ее пуще прежнего.

Завизжав, Катерина убежала от него прочь. На ее вопли тут как тут сбежались дети и, увидев ужасный вид отца, тоже завещали – вместе с матерью они закрылись от него в своей комнате.

– Ну что? – Анатолий зарычал. – Кто посмеет ко мне выйти?

Ответа не последовало. В комнате детей стояла тишина. После небольшого затишья из замочной скважины прозвучал голос младшего сына:

– Папа, мы тебя посадим в клетку к попугаю.

– Ну-ну, попробуйте, – крикнул им Анатолий. Ему никто не ответил.

– Ладно, выходите, не трону. – Молчание продолжалось. – Ну, как хотите, а я пойду гулять. Сегодня же первый день весны!

– Мы с тобой! – закричали дети, выбегая из комнаты.

* * *

Через несколько минут «итальянская» семья ознаменовала первый день весны футбольной баталией, где участвовали Анатолий и его сыновья. Игра проходила во дворе дома.

Анатолий своим поведением на площадке мало чем отличался от сыновей, а по части спора он превосходил их.

Анатолий забил гол. Наблюдавшие за игрой со скамейки Катерина с дочерью, как заправские болельщики, издали крики восторга.

В это время из окна за семейством Анатолия наблюдал Владимир, который возвратился со Светланой домой накануне ночью.

Когда мяч поднялся высоко в воздух, Анатолий, прослеживая его полет, заметил Владимира. Он жестом пригласил его присоединиться к ним, на что Владимир отрицательно покачал головой. «Куда тебе счастливчику. У тебя другие радости», – подумал Анатолий.

К Владимиру присоединилась Светлана. Обняв ее, он изрек:

– Иметь четверых детей, что еще нужно человеку. Какой счастливчик этот наш Анатолий. Вот так, запросто, он может погонять в мяч. Не то, что я, погрязший в болоте денег. Да, мне не дано такого счастья.

Если бы в эту минуту его слышал Анатолий, который еще раз обратил взор на окно Владимира, где рядом с ним увидел очаровательную Светлану.

Глядя на них, на их идиллию в оконной раме, Анатолий словно видел написанную художником картину под названием: «Счастье». Владимир же, глядя вниз на Анатолия и его «итальянскую» семью, видел свою картину под названием: «Счастье». Счастливчики, сами не ведая того, что являются таковыми, друг другу улыбнулись.

– Ты знаешь, – сказал Владимир Светлане, – мы все же возьмем детей из детдома.

Двоих, а?!

– Да, дорогой, – согласилась с ним Светлана. – Без детей никак нельзя.

Анатолий забил второй гол. Владимир и Светлана ему зааплодировали.

В игру вступил и Федор, чья жена из-за шума во дворе вышла на балкон. Болея за своего мужа, она нервно жевала булку.

Дальтоник

Не так давно я вступила в самостоятельную жизнь – стала журналисткой. Новая реальность меня далеко не радовала, скорее наоборот. По мне, куда было бы лучше оставаться вечной и беззаботной студенткой. Кто-то скажет, что мое желание из области фантазии, и будет прав. Да-да, с моей стороны возражений не будет, я всегда слыла фантазеркой, с детства.

Моим первым заданием было написать о чем-то красивом, неведомом, а главное, – необычном. Вот иди и ищи, интересно где? Мне бы еще окончить юридический, чтобы иметь навыки сыщика. Профессия: сыщик необычного – звучит красиво, ничего не скажешь. Ох, меня опять распирает моя необузданная фантазия. Нет, мне пора опуститься на землю, ибо если меня выгонят с работы, то обратно в студенты не возьмут. А если и возьмут, то без содержания, это в лучшем случае, а в худшем, мне еще придется и платить за учебу. Так что забота о хлебе насущном – вот где поле для моей фантазии. Фу, какая прозаическая картина вырисовывается, никакой романтики.

Подходило время сдачи материала, а у меня не было не то что необычного, но и банального. И если бы не мой бывший однокурсник, я не знала бы, что и делать. Звали его Славой. Это был жук, который знал все. Вот он-то работал по призванию, не то что я. Хорошо, что его специализация кардинально отличалась от моей, а не то, как знать, помог бы он мне. Впрочем, я ему нравилась, поэтому он не мог не помочь мне. Надеюсь, это мое признание не моя фантазия. Точнее, я бы сказала, не плод моего больного воображения.

Так вот при нашей встрече, узнав о моей проблеме, он сказал:

– Поезжай к Михаилу Андреевичу. То, что ты у него увидишь, это тебе и нужно.

– А что я увижу? – поинтересовалась я.

– Фантазию!

Его ответ я восприняла, как камушек в свой огород.

– Ты меня дразнишь?

– Как я могу? – сказал он. – Ты познакомишься с удивительным садоводом. Увидишь фантазию цветов! Ну а напишешь ты об этом не хуже меня, если не лучше. Кто же тебе поможет, как не я?

Последнюю фразу он сказал с подтекстом, но так, что было не трудно угадать его смысл, который подтверждал мою догадку о его неравнодушном ко мне отношении.

Взяв адрес Михаила Андреевича, я чмокнула Славу в щечку и убежала, представив себя хитрющей и коварной соблазнительницей, которая, получив свое, ловко увильнула от него так, что он даже не успел опомниться. Ну, не фантазерка ли я? Все же мне необходимо лечиться, по мне давно плачет клиника.

Итак, я поехала за своей добычей, которая ждала меня далеко за городом.

Спасибо папе за подаренную мне машину, а не то тряслась бы я сейчас в электричке. Как вспомню, что всю сознательную жизнь таскалась с родителями на дачу в переполненной электричке, становится дурно. После таких пройденных мною испытаний факт обладания папиным подарком было для меня пиком огромного счастья. Поэтому спасибо папочке, спасибо дорогому и не поленюсь сказать еще раз – спасибо!

Мне нравилось выезжать за город, особенно в воскресный день. Можно мчаться и почти не притрагиваться к переключателю коробки передач.

Почти свободная от автомобилей дорога, утреннее летнее солнце, к счастью, светившее не в глаза, ветерок, ласково обдувавший мои волосы, любимые лирические мелодии, звучавшие в салоне – все это ввели меня в умиротворенно-блаженное состояние и, казалось, что мне под силу проехать без остановки до экватора.

Порой дорога бывает нескончаемой и невыносимой, но не на этот раз. Я не заметила, как проехала сорок километров и была несколько огорчена, когда показался нужный мне поселок. Поселок как поселок, ничем непримечательный, каких по всей стране десятки тысяч.

Я заехала на «Красную» улицу. Интересно, что послужило такому ее названию? Всего лишь тривиальный шаблон в названиях прошлой коммунистической эпохи? Или же другое? А может это дает ответ? Я увидела старое, внушительных размеров здание, выложенное из ярко-красного кирпича: «Городская баня номер один». И без вывески можно было догадаться о предназначении дома, чьи покосившиеся сырые стены, готовые рухнуть в любую минуту, заросли мхом. По всей видимости, красная старина водные процедуры уже не выдерживал. Должно быть, на этом месте это был первый построенный дом, чей красный цвет в дальнейшем дал название всей улицы.

Доехав до конца улицы, я свернула на грунтовую дорогу. На ней я скорость сбросила: дорога была ни к черту, к тому же, то там, то здесь крутили педали велосипедисты – местные жители, ехавшие так, будто дорога принадлежала только им.

У последнего дома я остановилась. Он-то и нужен был мне. Как и все дома в округе, он был окружен низким деревянным забором.

Сделав благопристойный вид и готовясь улыбнуться при появлении хозяина, я подошла к калитке, нажав на кнопку звонка.

– Звонок не работает, дочка. Ступай, – сказала мне бабка, скучавшая на лавке у соседнего дома.

Я и пошла, не кричать же мне. К тому же я не обладала сильным голосом, чтобы докричаться до дома, расположенного от меня совсем не близко. Правда, я умела свистеть, как мальчишка, но применить это свое умение мне было стыдно.

Едва я подошла к дому, как передо мною появилось страшилище – пес огромного размера. Какой породы, я от страха все равно бы не разобрала. Его квадратная пасть мне ничего не говорила, кроме как о том, что надо спасаться.

Куда-то бежать было бы смешно, и я замерла, как статуя свободы. Только вместо факела я держала в руке сумочку, которую подняла вверх сразу же, как увидела свирепую морду пса, вернее, псины. Вероятно, сработал инстинкт на сохранность моей наличности.

Пес, как и я, замер.

– А-у-у! – шепотом прокричала я.

В серьезных глазах пса появился интерес.

– А-у-у! – повторила я.

Теперь в глазах пса читалась самая настоящая усмешка, отчего я почувствовала себя полной дурой. Словно сознательным существом был он, а я безмозглой тварью – букашкой перед ним, если учесть еще, и нашу с ним разницу в весовой категории.

Я попятилась назад. Пес обошел меня и, усевшись за моей спиной, дал мне понять, что обратной дороги у меня нет. Я сделала попытку двинуться к дому, но пес вновь оказался передо мной. А я так надеялась, что он останется на месте. Вот зверюга, ему, видимо, не терпелось, чтобы я дала ему повод на мое растерзание. Ух, мордастая, сразу видно, так и хочет выслужиться перед хозяином. Не дождешься! Больше всего меня поражала в нем его самоуверенность. Нет, такого проявления наглости я еще не встречала.

– Здравствуйте, – услышала я.

Пес тотчас исчез, и я поняла, что жизнь – это и есть рай.

Обратив взор в сторону спасательного голоса, я увидела у роскошной яблони не менее роскошного, лет тридцати, мужчину с интеллигентным и открытым лицом, на котором проскальзывала снисходительная улыбка сильного человека. Жгучий брюнет с некой грустинкой в небесно-голубых глазах, он был довольно-таки симпатичным человеком, если не сказать, красивым. Да, несомненно, он был красив. Это я оценила, несмотря на мое не совсем нормальное состояние.

– Мне нужен Михаил Андреевич, – пролепетала я.

– Это я. Зовите меня просто Михаилом, – сказал он, подойдя ко мне.

Я думала, что еду к пожилому человеку и почему-то представляла его в соломенной шляпе на голове, этаким старикашкой, характерной чертой которого было ворчанье. А оказалось, что меня встретил славный молодой мужчина, с кем говорить я была просто не готова. Этот неожиданный поворот заставил меня смутиться.

– Вы так и будете стоять? – спросил он.

До меня дошло, что я продолжаю стоять с поднятой, уже онемевшей, рукой, опустив которую, в нее хлынул поток крови. Похожий поток я ощутила и на своем лице – Михаил вогнал меня еще и в краску. Очевидно, мое давление подскочило к критической отметке.

– Что вас привело ко мне? – серьезно спросил он.

– Меня зовут Мариной, я корреспондент. Мне хотелось бы увидеть ваш сад и написать о нем, – произнесла я, улыбаясь во весь рот.

Будто не слыша, что ему говорят, он наградил меня испытующим взглядом: его глаза словно излучали рентгеновские лучи. Достойна ли я, прикоснуться к его сокровищу, не об этом, случайно, он думает?

Михаил продолжал молчать. Мне бы про себя возмутиться, но его неотразимость не давала мне этого сделать.

После продолжительного созерцательного безмолвия он, наконец, сказал:

– Не знаю, кто вам о нем рассказал, но для такой, очаровательной девушки, как вы, я готов показать сад. Пойдемте.

Насколько он был искренен по поводу моей внешности, я не знаю, но его комплимент меня взбодрил, можно сказать, даже воодушевил, и моя скованность улетучилась.

Мы прошли за дом, где я обнаружила огромный парник, форма строения которого напоминала мне египетскую пирамиду. Его стекла, отражая лучи солнца, меня так ослепили, что я, не заметив что-то под ногами, споткнулась и если бы не Михаил, поддержавший меня, улетела бы в крапивник. Его расторопность спасла меня от перспективы оказаться в жгучих зарослях и, возможно, с задранной юбкой. Вот была бы картина! Мне представилась она довольно ярко. Возможное развитие событий, которое я допускала в мыслях, вероятно, увидел в своем воображении и Михаил, приложивший немалое усилие над собой, чтобы не рассмеяться.

– Видите, иногда длинные ноги создают определенные неудобства, – прокомментировал он мою неуклюжесть.

Не зная как реагировать на его слова, я решила промолчать, ответив ему лишь скромной улыбкой. Если его высказывание по поводу длинных ног воспринимать как комплимент в мой адрес, то за одну минуту он будет уже вторым. Если так пойдет и дальше, то, уходя от него, я буду считать себя, по меньшей мере, Клаудио Шиффер. Но на ловеласа он не походил, иначе для меня идти с ним в цветник было бы небезопасно.

Как бы то ни было, Михаил открыл туда дверь, и я вошла.

* * *

С первой секунды от увиденной мною красоты я испытала настоящий шок. При всей моей богатой фантазии ничего подобного я и представить себе не могла. Я попала на бал цветов, для меня тайный и сказочный. Листья блестящие, кожистые, сердцевидные, сочные; стебли вьющиеся, ползучие, свивающиеся. Гамма цветков божественная, форма и запах – неземные. Волшебное многообразие красок меня восхитило, привело в некое замешательство. Мне показалось, что, войдя в это царство великолепия, я занесла с собой с улицы нечто непристойное. Мне захотелось даже почистить свою обувь. Нелепо, но такая вот мысль пришла мне в голову.

Моя фантазия забурлила, и я окунулась в образное восприятие созерцаемой мною красоты, что так присуще моей натуре.

Это был другой мир, о котором можно было только грезить. Вроде он имел земное происхождение, но его ничто не связывало с тем, что находилось за порогом этого, осмелюсь сказать, храма! Бесподобные обитатели святого хранилища как бы олицетворяли собой совершенство настоящего мира, нуждавшегося в защите подобно заповеднику. А обратив внимание на Михаила, я представила его монахом: он покинул беспутных людей и уединился в необычном монастыре, который сам и создал. Обитая в его стенах в окружении райской красоты, он обрел утешение в своей душе. Не его ли открытое лицо и чистые с грустинкой глаза натолкнули меня именно так представить себе Михаила?

– Давайте я вам покажу самое необычное, – сказал он.

Заговорив со мной спустя некоторое время, Михаил прекрасно понимал, что только теперь, выйдя с оцепенения, я готова его слушать.

– У вас тут все необычно! – восторженно произнесла я.

– Это мои гвоздики, – подведя меня к ним, сказал он. – Их стебли достигают метра в высоту, а сами цветки бывают до двадцати сантиметров в диаметре. Вы знаете легенду о гвоздике?

– Нет, – ответила я, не отрывая взгляда от цветов.

– Гвоздика считалась цветком богов. По приданию, этот цветок возник из крови пастушка, убитого богиней Дианой за то, что он своей игрой на рожке распугал всю дичь и помешал ей охотиться. Убив пастушка, Диана почувствовала угрызения совести и, чтобы хоть чем-то загладить свою вину, попросила у Зевса вырастить из крови невинно погибшего юноши красивый цветок. Зевс исполнил ее просьбу. Так и появилась красная гвоздика.

Михаил говорил ровно и его слова приятно ложились на слух. Слушая его, мне казалось, что я на лекции – студенческие годы еще жили во мне. Впрочем, перед Михаилом я чувствовала себя совсем девчонкой.

– А это мои карлики: ель, сосна и береза. Они больше чем на метр не вырастают. Видите, их размеры на них не повлияли, они такие же красивые. Милые, не правда ли?

– Вы еще спрашиваете?! Они просто чудесные! – с восторгом отозвалась я. – Как вам удалось создать такую красоту?

– Это трудно объяснить. Я их чувствую. Ну и, конечно, мне помогают мои знания.

– И давно вы этим занимаетесь?

– Вообще-то с детства. А базовую науку получил от матери. Она фанатично любит цветы.

– О, мои любимые! – воскликнула я, увидев тюльпаны.

– Эти тюльпаны удивительные, – нежно произнес Михаил. – С виду они обычные, но на самом деле не совсем. Если сорвать один лепесток, он через три дня вырастит вновь, но будет уже меньше, чем был. Такого же размера становятся и другие лепестки цветка. Если снова его сорвать, он вновь вырастит, но станет опять меньше, чем был, когда вырос во второй раз. И опять такого же размера будут другие лепестки, которые уменьшаются словно оттого, что отдают сорванному лепестку часть себя.

– Один за всех и все за одного, – заключила я.

– Да, получается так.

– У вас здесь не только красота, но и характеры.

– Не без этого. А сейчас я покажу вам нечто. Это роза – моя богиня! Она в конце сада. Она у меня пока единственная.

– Скажите, а кто вы по профессии?

– Врач, психотерапевт, – ответил он. – Я часто принимаю здесь своих пациентов.

Пожалуй, это отличная идея, приглашать сюда больных. Сомневаться не приходиться в том, что попав в это изумительное место, больные исцеляются от своих недугов, ибо я сама почувствовала в благоухающем здесь воздухе его целительную силу. И я не думаю, что мое ощущение было обманчивым, как некое самовнушение.

Мы шли, а моя голова крутилась во все стороны.

Я узнала ардизию с оранжево-красными волосками. Бегонию, чьи корешки были покрыты мягкими, длинными, красными волосками, собранными в пучки. Ее цветки были розовыми, сбившиеся в крупные соцветия. Не пропустила я и стройные, изящные пальмы. Глядя на них, мне представился необитаемый остров. Впрочем, сад из творений Михаила и был островом. Ни на одной карте его нет, но это еще не говорит о том, что он не существует. Вот он, и я брожу по нему.

Я не могла не заметить и огромный фикус с блестящими листьями. Самый большой из них можно использовать вместо зонта.

Сильный и приятный запах заставил мое внимание обратить на куст жасмина. Его раскидистые, поникшие и рыхлорасположенные побеги придавали ему ажурный вид. Заметив объект моего интереса, Михаил сказал: