Текст книги "На краю бездны"

Тогда
31

Она закрывает глаза. Его руки шарят по ее телу, но она старается о них не думать.

Внизу грохочет музыка. Вибрация ощущается даже через пол.

Он говорит, она сама этого хотела, значит, видимо, и правда хотела.

Он говорит, ее бойфренд сказал, что в этом нет ничего такого, значит и правда нет ничего такого.

Он говорит, ее бойфренд сказал, что ничего не имеет против, значит он правда ничего не имеет против.

Поначалу было так: «А не хочешь попробовать втроем»?

«Нет».

Потом началось: «Если бы ты меня любила, то согласилась бы».

«Я люблю».

«Тогда нечего ломаться».

Потом «втроем» превратилось во «вдвоем». И не с ее бойфрендом. Она вдруг запоздало понимает, что с самого начала так и было задумано.

Она вспоминает, что советовали другие девушки. Не надо плакать. И сопротивляться тоже. Будет только хуже. Если не думать, все не так и ужасно.

Она и не думает. Она думает о своем бойфренде. Он сказал, что любит ее. Она знает, что у него было много девушек, но они для него ничего не значат, по-настоящему он любит ее одну. Значит, так и есть, иначе зачем это говорить? И если она тоже его любит, как говорила, то должна сделать то, что он просит, это ведь не так уж и много, сущая мелочь. Ради него? Ради них обоих?

Она ведь в долгу перед ним. Она в долгу перед своим бойфрендом – и перед этим мужчиной, который сейчас, кажется, раздавит ее. Она в долгу перед обоими.

Что-то с треском рвется. Он сопит ей в ухо, хрюкая, как боров. Изо рта у него воняет. Она лежит неподвижно, стараясь не шевелиться. Может, если поднатужиться, получится представить, что ничего не происходит. И вообще это не она.

Он сказал, что любит ее, а ради любви иногда приходится потерпеть. По ее лицу что-то течет. Это слезы. Просто слезы. По крайней мере, скоро уже все закончится, это последний раз. Он обещал. Один раз, и все.

Но это только начало. Она уже это знает.

Сейчас
32

Я спускаюсь по лестнице следом за Моникой. В зале, кажется, прибавилось народу – я вижу за барной стойкой несколько новых лиц, и перед входом в лаунж-зону толпятся люди, – но все они будто притихли. Хозяйка озабоченно хмурится, да и все остальные явно встревожены и даже переговариваются вполголоса. Расслабленную атмосферу как ветром сдуло.

– Что-то случилось, – замечает Моника, прокладывая нам дорогу сквозь толпу к барной стойке. – Пойду спрошу у Беверли.

Дурное предчувствие, которое все это время спало, теперь просыпается и уверенно поднимает голову. Моника добирается до стойки первой и вполголоса переговаривается с хозяйкой. Мне отчаянно не хочется ни о чем спрашивать: кажется, задав вопрос вслух, я впущу случившееся в область реальности, но выбирать не приходится.

– Элли. Она пропала.

На меня накатывает странное чувство, чем-то напоминающее облегчение. То, чего я все это время так боялась, наконец произошло.

– Когда?

– Они с Кэт должны были встретиться, – поясняет Моника. – Но она так и не появилась. И дома ее нет.

– Дозвониться пробовали?

– Да, Кэт звонила. У нее отключен телефон.

– А полиция?

– Они сказали, рано поднимать панику.

– Рано? А про Дейзи им не напомнили? И про Зои?

– Напомнили. Они возразили, что девочка, скорее всего, найдется, но все равно на всякий случай пришлют кого-нибудь. Ее отец уже едет. Кое-кто из ребят собирается идти на поиски.

Я чувствую слабость, из меня словно выпустили весь воздух. Я не успела ее спасти. Беверли придвигает ко мне бокал с виски, который я заказала ранее.

– Вот, выпейте.

Я делаю большой глоток. Напиток обжигает пищевод, и я наслаждаюсь этим ощущением. Все это нереально. Неужели опять? Внезапно меня охватывает нестерпимое желание закурить. Я уже готовлюсь попросить у Моники сигарету, но сдерживаю себя усилием воли. В дальнем углу поднимается шум, разговор на повышенных тонах, еще не ссора, но что-то близкое. Один голос перекрывает остальные:

– Мне плевать! Я своими глазами видел! Чего мы ждем?

– Нет! – отзывается знакомый голос.

Брайан. Тон у него умоляющий и в то же время раздосадованный; он явно пытается удержать ситуацию под контролем.

– Ну ребята! Хватит…

– Эй, народ! – кричит поверх голов Беверли, и все в пабе умолкают. – Что у вас там происходит?

– Ладно, валяй, – говорит кто-то из группы, окружившей Брайана.

Вперед выступает парень, в котором я узнаю Пита из зала игровых автоматов. Гомон более-менее стихает.

– Я просто сказал. – Пит обводит взглядом зал. – Мы все знаем, что именно он снимал девочек на видео. Так что это вполне логично. Надо идти туда к нему, наверх.

Я замираю. Кое-кто бросает взгляды в мою сторону. Я понимаю, кого Пит имеет в виду и что это за видео.

– Откуда вы знаете, что это он?

Теперь взгляд Пита устремлен прямо на меня. Я не могу сообразить, что именно привлекло его внимание, как будто из съемки выпали несколько кадров, но потом он спрашивает, что я имею в виду, и до меня доходит, что это я заговорила. Кашлянув, я повторяю:

– Откуда вы знаете, что это Дэвид? Что именно он снимал девушек?

От толпы отделяется еще парень, стоявший у двери:

– Я его видел.

Все оборачиваются на него.

– Он ошивался там, внизу, – говорит он, указывая в сторону лодочного спуска. – С камерой в руках. Вел себя в натуре странно. Потом я увидел девушек, Кэт и Элли. А он начал их снимать. Типа исподтишка. Со Смагглерс-уэй.

Он имеет в виду переулок, который начинается сразу за пабом.

– А ты-то сам что там делал? – интересуется кто-то из толпы.

В ответ без промедления следует язвительное:

– Не лез в чужие, мать твою, дела. И тебе советую. Суть в том, что он их снимал. На хрена? После того, что случилось с Дейзи и остальными, гадать не приходится.

– Гадать о чем? – Это снова говорю я, и все взгляды обращаются ко мне. – Вы считаете, она у него?

– Вам-то что?

– Да ладно тебе, – перебивает Моника. – Она просто пытается помочь.

– Никто ее о помощи не просил.

Они сверлят меня взглядами. Я не знаю, что сказать.

– Он и с Зои был знаком.

Едва я произношу эти слова, как тут же понимаю, что делать этого не стоило. Теперь расспросов не миновать. Придется рассказать, что Зои изнасиловал взрослый мужчина, которого она называла своим бойфрендом. По толпе пробегает шепот.

– Зря вы, – тихонько говорит мне Моника, без злобы, но с укором.

На мгновение в зале наступает тишина, но решение уже принято. Народ тянется в сторону двери.

– Ну раз так, идем, – заключает кто-то в первых рядах, невысокий малый с рыжим ежиком. – Разберемся с ним.

– Погодите! – взывает Брайан из задних рядов, но почти никто его не слушает. – Давайте хорошенько все обдумаем…

В толпе назревает раскол. С десяток человек под предводительством рыжего вываливаются наружу. Цель подогревает их: они думают, будто знают, где Элли, сейчас пойдут и вернут ее, а может, и отомстят попутно за Дейзи и Зои.

Честное слово, им только вил не хватает. Меня накрывает чувством вины, гнетущим и странно знакомым. Это все моих рук дело, думаю я. Все из-за меня. Я кошусь на Брайана, словно он может остановить их, вернуть обратно и утихомирить, но он ничего не замечает. Он подходит к нам и заговаривает с Моникой.

– Лучше нам тоже пойти, там будет жарко. – Он поворачивается ко мне. – Идем.

Мы доходим до Скал и поднимаемся к Блафф-хаусу. Воздух кажется наэлектризованным, он дерет горло, я кошусь на своих спутников: они, похоже, ничего подобного не чувствуют. Брайан шагает впереди, пока перед нами не вырастает Блафф-хаус, все такой же мрачный и зловещий даже при свете дня. Я вытаскиваю камеру и немедленно испытываю очередной приступ угрызений совести, но напоминаю себе, что это моя работа и я не друзей искать сюда приехала. Толпа добралась до Блафф-хауса раньше нас, успев прирасти еще несколькими людьми, видимо присоединившимися по дороге. Большинство держатся в отдалении, вполголоса о чем-то друг с другом шушукаясь, но рыжий заводила уже стоит перед дверью Блафф-хауса. Он колотит в нее кулаком, раз, другой, потом отступает на несколько шагов.

– А ну выходи, скотина! – кричит он срывающимся от гнева и ненависти голосом.

Я беру его крупным планом. В глубине души я не могу не радоваться возможности заснять эту сцену, хотя ради того, чтобы вернуть Элли домой в целости и сохранности, я отказалась бы даже от нее.

Брайан выступает вперед.

– Ну хватит, – произносит он, и рыжий, похоже, одумывается.

Он что-то говорит (мне не расслышать), на что Брайан так же негромко отвечает, после чего сходит с крыльца, чтобы тот мог постучать в дверь.

– Дэвид? Это я, Брайан. Выходи, дружище.

Дружище? Звучит как-то натянуто. И тем не менее мы ждем. Откроет или нет? Воцаряется гробовая тишина; толпа как один замирает, затаив дыхание, как перед началом представления. Внутри что-то мелькает, еле различимое сквозь разноцветное окошко в двери, мгновенная игра света и тени. Брайан придвигается ближе к двери, но ничего не говорит. Я ошиблась, это было всего лишь отражение в стекле. Дэвида там нет. Через несколько минут Брайан обращается к толпе:

– Он не открывает. Подождите тут, я схожу взгляну на дом с тыла.

– Мы только зря теряем время!

– Да пусть сходит посмотрит! – выкрикивает кто-то.

Это, похоже, слегка успокаивает собравшихся. Брайан исчезает за домом. Проходит примерно минута, он возвращается и объявляет:

– Нет его тут.

– Ни хрена! – раздается чей-то голос. – Он в доме ныкается. Смотрите!

Мы все как по команде вскидываем голову. На этот раз в окне второго этажа невооруженным взглядом заметно движение. Колышется штора, как будто ее сдвинули в сторону, потом отпустили. Возбуждение в толпе нарастает, и кто-то запускает увесистый камень.

Меткий бросок: камень попадает в то самое окно и со звоном влетает в дом. Толпа разражается радостным улюлюканьем, будто почуяв первую кровь. Я кошусь на Монику: та набирает что-то на экране своего телефона, и я вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что она звонит в полицию. Ситуация на грани и грозит выйти из-под контроля. Это все из-за меня. Это я виновата. Перед глазами одна за другой мелькают картины: толпа высаживает дверь и врывается в дом; Дэвида вытаскивают на улицу, нос у него расквашен, лицо наливается синевой. Я вижу охваченный огнем дом, поднимающиеся к небу клубы едкого черного дыма.

А может быть, Элли и правда там? Может, мы действительно зря теряем время, вместо того чтобы ворваться в дом и освободить ее?

Брайан поворачивается лицом к толпе и вскидывает руки ладонями вперед:

– Ребята, не будем пороть горячку!

Ответом ему становится приглушенный хор презрительных возгласов.

– Дайте мне поговорить с ним. – Не дожидаясь ответа, Брайан поворачивается к дому. – Дэвид! Спускайся, мы просто хотим поболтать!

Толпа умолкает, но ответом Брайану – лишь свист свирепого ветра, дующего из-за дома. И тут над толпой разносится другой голос, звонкий и пронзительный, и к нам быстро приближается тоненькая фигурка.

– Прекратите!

Это Кэт.

– Прекратите! – повторяет она. – Оставьте его в покое!

Моника бросается ей навстречу, но Кэт решительно протискивается мимо нее.

– Прекратите сейчас же! – срывается она на крик. – Ее там нет!

Рыжий сплевывает.

– И где же она тогда?

Кэт стоит намертво.

– Я не знаю! – сквозь слезы говорит девушка. – Но точно не здесь. Он тут совершенно ни при чем.

– Ты-то откуда знаешь?

– Знаю, – не сдается Кэт. – Оставьте его в покое! Он не виноват в том, что случилось с Элли!

Рыжий качает головой и рассматривает что-то у себя под ногами, будто пытается принять решение. Когда он поднимает глаза, становится ясно, что теперь, предвкушая драку, он жаждет крови. Он бросает в сторону Кэт что-то неразборчивое, потом вновь поворачивается к двери Дэвида.

– Давайте-ка выкурим оттуда этого ублюдка.

Кэт кидается на него. Она выше ростом, и хотя он гораздо крепче, на нее работает эффект неожиданности. Ей почти удается сбить его с ног, но после кратковременного замешательства он приходит в себя и отпихивает ее с такой силой, что она, хватая ртом воздух, шлепается в грязь, в жидкую снежную кашу. Моника бросается поднимать ее.

– Свинья, – цедит она.

Рыжий, пропустив ее слова мимо ушей, идет обратно и вновь налегает на дверь.

Тишину пронзает пронзительный вой сирены. Там, внизу, по ту сторону скалистого выступа, на крохотной разворотной площадке, где дорога обрывается в никуда, вспыхивают красно-голубые сполохи. Полицейская машина паркуется. Краем глаза я отмечаю две или три фигуры в форме, мелькает ядовито-желтый светоотражающий жилет. Остаток пути полицейские проделывают пешком, за ними спешат несколько жителей деревни. Когда расстояние между нами сокращается, я различаю среди них Гэвина. Не он ли их созвал? Как он узнал и какую вообще роль во всем этом играет? Он подходит ко мне и останавливается в нерешительности, как будто не очень понимает, что делать дальше.

– С тобой все в порядке?

Я заверяю его, что все отлично, и мы поворачиваемся к дому. Полицейские, похоже, разделились. Один стучит в дверь, крича что-то в щель почтового ящика, а второй обходит дом с тыла.

– Мы ведь позже увидимся? – спрашивает Гэвин, легонько касаясь моей руки.

– Угу.

– Тут кое-кто собирается прочесывать местность в поисках Элли.

– Это хорошо. – Я вскидываю на него глаза. – Мы должны помочь.

Он ничего не отвечает. Двое полицейских выводят из дома Дэвида. Рев толпы резко нарастает. Он идет, уставившись себе под ноги, вид у него перепуганный до смерти. Кто-то орет ему в лицо («Педофил!» – слышится мне), и он вздрагивает. Офицер справа взглядом заставляет крикунов умолкнуть.

– Придержите-ка языки, ребята, – говорит он, крепче сжимая локоть Дэвида. – И лучше будет, если вы разойдетесь.

– Что он сделал? – доносится голос. – Где девчонка?

– Ничего, насколько нам известно, – бросает в ответ полицейский, не замедляя шага.

– Что ж вы тогда его заломали?

Ответа нет, и до меня вдруг доходит, что Дэвид вовсе не арестован, а взят под защиту. Слышатся еще несколько выкриков, и полицейский наконец отвечает:

– Послушайте, мы пока не знаем, где находится Элли. Так что лучше будет, если вы все отправитесь ее искать, вместо того чтобы устраивать здесь бучу.

По толпе пробегает ропот. Некоторые оглядываются на Блафф-хаус, но Брайан уже скрылся внутри и захлопнул за собой дверь. Моники нигде не видно.

– И это все? – осведомляется кто-то из собравшихся. – Больше вы ничего не собираетесь делать?

– Люди уже едут, – отвечает полицейский, что стоит слева от Дэвида. – А теперь проваливайте.

Я поворачиваюсь к Гэвину:

– Давай-ка выбираться отсюда.

33

Мы решаем пройтись пешком. Уже начался отлив. Не успеваем мы добраться до лодочного спуска, как слышим смех, оживленные голоса и звон бутылок. Над океаном, перекрывая шум волн, разносится музыка, монотонное «тынц-тынц-тынц». Чуть поодаль на пляже, у одного из волнорезов, вокруг костра сидят пятеро или шестеро парней, пьют и курят. Судя по всему, по кругу передают косяк. И бутылку водки.

– Идем, – говорю я Гэвину.

Мы обходим подростков, стараясь держаться подальше от воды, и двигаемся вдоль кустов в тени утеса.

– Как ты думаешь, что случилось с Элли?

Он сглатывает.

– Я не знаю.

– История повторяется?

Он устремляет взгляд на далекие облака:

– Пока не уверен. Может, она просто загулялась и забыла о встрече. В конце концов, прошло не так много времени.

Мы останавливаемся.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Нет, – качает он головой. – Наверное, нет.

Я размышляю о том, что увидела на втором этаже в пабе. И о том, что сказали мне родители Зои.

– Полагаю, девочек насилуют.

Впервые за все время с моего возвращения я произношу вслух эти слова. Они не идут у меня с языка. Гэвин скрещивает руки на груди, и я не пойму – то ли потому, что не хочет в это верить, то ли потому, что не хочет признавать, что у него были те же подозрения.

– Нет…

– Ты знаешь, что Зои была беременна? – перебиваю я.

Он весь как-то сдувается.

– Кто тебе сказал?

– Ее родители. Точнее, мать.

Он устремляет взгляд на воду:

– Ты ездила к ним? Когда?

– Несколько дней назад. Но…

– Ты мне не говорила.

Он смотрит на меня. Я некоторое время изучаю его лицо. Что это? Гнев? Раздражение?

– Нет, не говорила.

– Почему?

На мою грудь опускается свинцовая тяжесть. Я провинилась, сейчас меня накажут. Я осмелилась раскрыть рот, хотя должна была держать его на замке.

Пошло все к черту. Я смотрю на него в упор:

– С каких пор я обязана докладывать тебе обо всем, что делаю?

Он утыкается в землю. Наверное, я была не права, теперь он развернется и уйдет прочь. Однако, подняв голову, Гэвин пытается выдавить из себя улыбку:

– Извини. Просто… я мог бы поехать с тобой.

Он замолкает, и мы идем дальше.

– Что еще они тебе сказали?

Я не горю желанием выкладывать ему подробности, во всяком случае сейчас, поэтому ограничиваюсь уклончивым:

– Не слишком много.

– От кого она забеременела?

– Они не знают. Но мать считает, что у нее был взрослый бойфренд отсюда, из Блэквуд-Бей. Там еще есть дядя, с которым она была близка, но они не думают, что он имеет к этому отношение.

– Они убеждены?

– Вполне. – Я делаю паузу. – И в то, что Дейзи покончила с собой, они не особо верят.

– Так, может, есть взаимосвязь?

– Нужно отыскать Элли, – киваю я.

Гэвин бросает взгляд через плечо на подростков у костра:

– Попробуем их расспросить?

– Попробуем.

Мы приближаемся к костру. Камера висит у меня на шее, и я начинаю снимать еще на подходе.

– Простите, – заговариваю я.

Парни вскидывают голову. Один пытается спрятать косяк в ладони, но терпкий запах травки выдает его с потрохами.

– Что?

Это парень из кафе, тот самый, что был с Элли и Кэт. Он умудряется одновременно демонстрировать агрессию и полное отсутствие интереса ко всему, что я в принципе могу сказать.

– Я тут подумала… Ты знаешь Элли?

– А тебе-то что?

– Знаешь, где она сейчас?

– Без понятия, лапуля.

Меня подмывает сказать, что у него нет ни малейшего права так со мной разговаривать, что, если он не будет следить за своим языком, я ему такое устрою, мало не покажется. Но сейчас не время лезть в бутылку.

– Ты в курсе, что она пропала?

– Угу.

– Но ты не знаешь, куда она отправилась?

– Не-а. Не знаю я, где Элли, ясно? Я тут вообще не при делах.

Больше ничего от него добиться не удается, лишь из колонки, подсоединенной к телефону, грохочет музыка, которую даже не удосужились сделать потише. Парень глядит на меня с вызовом, так что я решаю обратиться к остальным:

– А вы, народ? Подозреваю, тоже без понятия?

Парочка юнцов начинает беспокойно ерзать. Тот, что пытался спрятать «дудку», косится сначала на своих друзей, потом на Гэвина и наконец смотрит на меня.

– Это же он сделал, тот чокнутый пидор.

Он машет рукой с косяком в сторону Блафф-хауса, будто и так неясно, кого он имел в виду. Я бросаю взгляд наверх, и на мгновение мне кажется, что там кто-то есть – одинокая фигура стоит прямо на краю утеса и смотрит на нас. Или готовится прыгнуть. Я отвожу глаза.

– Это он ее забрал, – говорит парень. – И всех остальных тоже.

Я сверлю его взглядом. Прыщавый юнец, что ты вообще понимаешь?

– Почему ты так уверен?

– Да все это знают, – усмехается он. – Просто говорить никто не хочет.

Я оглядываюсь на Скалы, но там никого нет.

– Пойдем, – произносит Гэвин. – Нам пора.

Мы шагаем по лодочному спуску. Небо обложено плотными облаками, уже начинает темнеть. Где-то там, неизвестно где, Элли. Вероятно, пытается сбежать, одна. Конечно, если ей повезло.

– Мы должны ее найти, – говорю я Гэвину, но он не успевает ответить, потому что звонит телефон.

– Это Брайан, – поясняет он, дав отбой. – Им нужны ключи от досугового центра. Там сейчас полиция.

Перед входом нас уже ждет группа людей. Среди них Моника и Брайан. Рядом с ними стоит женщина, чье лицо мне незнакомо, и два полицейских в форме. Только их мне не хватало.

– Прости, – говорит Брайан Гэвину, когда мы подходим. – Я не захватил свой комплект ключей.

Женщина протягивает руку. На ней длинная черная куртка, брюки и ботинки. Вид у нее недовольный и суровый; судя по всему, она не из тех, кто привык, чтобы ее заставляли ждать.

– Старший следователь Батлер, – представляется она, когда Гэвин пожимает ей руку. – Хейди. Очень приятно. – Она оборачивается ко мне. – А вы кто?

– Алекс Янг. Я тут не живу, я тут… – Я замолкаю, и она склоняет голову набок. – Работаю.

– Работаете? И кем же?

– Снимаю фильм.

Она на мгновение переводит взгляд с меня на Гэвина:

– Ясно. Ну что, идемте?

Гэвин открывает дверь, и мы вваливаемся внутрь. Я смотрю на Батлер со спины. Она подтянутая и деловитая. Она излучает уверенность, и совершенно очевидно, что как минимум Брайан уже подпал под ее чары. Ходит за ней хвостиком. Она бегло оглядывает помещение, потом спрашивает у одного из полицейских:

– Где девушка?

Сначала я думаю, что она имеет в виду Элли, но потом понимаю, что речь о Кэт.

– Уже едет. И отец пропавшей девушки тоже.

– Ясно. – Она качает головой. – Итак, кому что-нибудь известно?

Полицейский принимается листать свой блокнот, и она со вздохом обводит помещение взглядом.

– Ну?

Моника выходит вперед.

– Кэт, – произносит она нерешительно, – ну, подружка Элли, сказала, что они договорились встретиться, но Элли не пришла, и…

– Когда это было?

Моника бросает взгляд на часы в конце холла:

– Почти три часа назад.

– Где они договаривались встретиться?

– У летней эстрады, если не ошибаюсь.

– Зачем?

Все молчат. Никто не знает. Видимо, чтобы вместе поболтаться. Покурить травку. Одновременно побездельничать и натворить дел, как все подростки.

– Ее кто-нибудь видел? – спрашивает Батлер.

– Нет, – отвечает полицейский справа от нее.

– Свидетельства о похищении имеются?

Он качает головой.

– Она просто не явилась на встречу с подружкой и отключила телефон?

– Да, – говорит он. – Но…

– Она подросток.

– Я знаю…

– Они постоянно так делают.

– …но прошлые события, – вставляет он. – Здесь это не первый случай. Возможно, придется объявить ее в розыск.

Батлер оглядывает помещение:

– Введите меня в курс дела.

Видимо, она не из местных. Моника выступает вперед, Брайан тоже. Оба явно нервничают.

– Десять лет назад, – говорит Моника, – у нас тут исчезла одна девушка. Сэди Дэвис.

Я против воли смотрю себе под ноги. Чувствую себя нашкодившей трехлеткой, которую уличили в содеянном.

– Десять лет назад. Она потом нигде не объявилась?

– Не думаю, – качает головой полицейский.

– Вы не думаете?

– Вообще-то, она вроде как объявлялась, – подает голос Брайан. – Ее матери сообщили, что она нашлась в Лондоне. Но возвращаться домой отказалась.

– Ясно, – говорит Батлер. – Значит, мы имеем одну девушку, сбежавшую в Лондон. Десять лет тому назад.

– Есть и еще кое-что, – выступает вперед Гэвин. – Зои Персон. Она тоже сбежала, года три с половиной назад, ее так и не нашли.

И Дейзи, думаю я. И Дейзи. Но я молчу. По официальной версии, она мертва. По официальной версии, это было самоубийство.

Батлер склоняет голову набок:

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Зои… – Гэвин косится на меня. – Была беременна.

Моника и Брайан вскидывают голову.

– Сколько ей было лет?

– Четырнадцать.

Батлер поворачивается к полицейскому.

– Розыск объявлять рановато, – говорит она. – По крайней мере, пока мы не опросили ее подружек и родителей. Но почву подготовить надо, просто на всякий случай. Давайте пока изымем ее компьютер и отследим местонахождение телефона. Ее ищут?

– Группа добровольцев, – отвечает Моника.

– Хорошо. Нужно, чтобы кто-нибудь все это координировал.

Кажется, Гэвин готов вызваться, но тут подскакивает Брайан, едва скрывая рвение:

– Я могу. Из паба, например.

– А почему не отсюда? – интересуется Гэвин.

– Из паба лучше, – говорит Моника. – В это время года народу там всяко больше, чем здесь.

Батлер смотрит на всех троих, ожидая, когда они придут к общему решению. Мгновение спустя Гэвин отступает.

– Ладно, значит, с этим разобрались. – Детектив поворачивается к полицейским. – А мы тогда разобьем штаб здесь. Так. Где там застрял ее папаша? Они что, ползком сюда добираются?