Текст книги "На краю бездны"

Сейчас
54

И вот я снова здесь. Клюнула на открытку, которую, судя по всему, хранила десять лет, потом послала Дэну и забыла об этом. Я здесь, в сыром туннеле, ведущем в подвал Дэвида. Он, похоже, узнал меня еще в тот день, когда я к нему заявилась. Причем узнал по-настоящему – что я Дейзи, а не Сэди, как я тогда думала и чего боялась. Видимо, он был настолько в этом уверен, что проник в мою комнату и стал рыться в вещах в поисках доказательств. Неудивительно, что он спросил, зачем я вернулась. Неудивительно, что он убеждал меня уехать, пока не поздно. Неудивительно, что он пытался показать мне запись прыжка.

Вот только Брайан опередил Дэвида. И заставил замолчать, прежде чем тот успел поделиться своими свидетельствами. Прежде чем успел передать мне видео со сценой моего самоубийства. Но Брайан допустил ошибку. Он позволил этому видео попасть мне в руки.

Я слышу голос, эхом отражающийся от каменных стен.

– Алекс?

Он возвращает меня в настоящее, но доносится словно из другого мира. Алекс? Кто это?

Некоторое время я вспоминаю. Голос слышится снова.

– Ты там?

Нет, думаю я, нет. Это все нереально. Но это не голос Дейзи и не мой тоже. Он принадлежит кому-то другому. Кому-то знакомому.

– Алекс! Отзовись!

Я жмурюсь на свет. Пытаюсь сосредоточиться, и постепенно остатки Сэди исчезают. Я заставляю себя ответить:

– Кто здесь?

Вопрос рикошетом отражается от стен пещеры. Я вижу чуть выше темный силуэт, размахивающий фонарем.

– Моника?!

Меня придавливает к земле дикий страх. Она во всем этом замешана. Неужели она в самом деле верит, что девушки ходят на «вечеринки» исключительно ради того, чтобы заводить мужчин и потом их шантажировать, а заниматься сексом их никто не принуждает? Она пришла за мной? Возможно, все-таки придется драться, хотя с ней шансы выйти победительницей несколько выше. И тут я вспоминаю: именно она была девушкой Брайана до того, как ее место заняла я; именно она завлекла меня к нему в лапы, обещая выпивку, сигареты и веселые тусовки, когда дома все было хуже некуда. Выходит, она с ним заодно, она все эти годы ему помогала.

И сейчас занимается тем же. Интересно, что случилось с Зои? Наверное, они заманили в западню ее, Кэт, Элли и всех остальных точно так же, как когда-то заманили меня.

– Алекс? – повторяет Моника. – Ты там?

Я молчу. Я в ловушке, бежать некуда. Думаю, я знала ее. Точно так же, как знала Брайана. Она была на несколько лет старше, она познакомила меня с одним из своих друзей, взрослым мужчиной, чье имя я вытеснила из памяти, тем самым бойфрендом в кожаной куртке, который угощал меня выпивкой, покупал подарки и говорил, что я красивая. Мы занимались сексом, и это было даже приятно, вот только вскоре он заявил, что я должна все это заслужить, и начал подкладывать меня под других мужчин – мужчин, готовых платить. Он привозил меня, а сам ждал снаружи – у притонов Молби, в пустых ремонтируемых домах, в зале игровых автоматов в Блэквуд-Бей и на втором этаже паба. Я пыталась сбежать, но Моника каждый раз говорила, что я, должно быть, сама провоцировала всех этих мужчин, что я несовершеннолетняя и уже увязла по самую шею и, если я пойду жаловаться, меня посадят в тюрьму. Я ей верила. А потом, когда от моей самооценки ничего не осталось, она познакомила меня со своим бойфрендом. С Брайаном. Прошло довольно много времени, прежде чем до меня дошло, что он все это контролирует, но к тому моменту было уже поздно. Я была по уши в него влюблена.

Я задерживаю дыхание. Нельзя допустить, чтобы она меня увидела. Но тут к ее голосу присоединяется еще один:

– Сэди?

Гэвин?

Луч фонаря мечется по стенам пещеры и в конце концов натыкается на меня.

– Черт. Вот она! Сэди!

В его голосе слышится невыразимое облегчение.

– Ты здесь! – выдыхает он, потом обращается к Монике: – Она здесь!

Неужели и он во всем этом замешан? Надо спасаться. Оскальзываясь на влажных камнях, я вступаю обратно в воду и погружаюсь с головой. Она, ледяная, смыкается надо мной, и я понимаю, что не могу даже пошевелиться. Нужно бежать, но куда?

Вариант только один. Обратно в темноту, в пещеру, а оттуда в море.

Впрочем, нерешительность дорого мне обходится. Гэвин дотягивается до меня и хватает за локоть.

– Стой! – кричит он. – Что ты делаешь?

Я вырываюсь, но он держит крепко. Чуть позади него Моника с фонарем в руках пытается перебраться через камни.

– Пусти меня!

Взмахиваю рукой, и, хотя удается высвободиться, я поскальзываюсь на ослизлых камнях и падаю лицом в воду. Черная глубина летит мне навстречу, я не могу дышать. Гэвин вновь хватает меня и пытается поставить на ноги.

– Дейзи! – кричит Моника. – Подожди!

Имя смыкается вокруг меня точно тиски. Желание сбежать пропадает; я прекращаю сопротивляться. Я обмякаю – должно быть, от шока. Гэвин крепко держит меня, и я слышу его изумленный голос:

– Дейзи?

Время останавливается. Я не знаю на сколько, но молчание нарушает Моника.

– Да, – подтверждает она. – Так, ладно.

Гэвин колеблется, у него явно масса вопросов, но она подхватывает меня под вторую руку:

– Помоги ей.

Они вытягивают меня из ледяной воды на узенький карниз и склоняются надо мной. Я закашливаюсь, и из ноздрей вытекает теплая соленая вода вперемешку с соплями. Гэвин придерживает мою голову, Моника тоже. Ее пальцы лежат на моем горле, и мне кажется, что сейчас она сожмет их и будет сжимать до тех пор, пока не выдавит из меня жизнь.

– Дейзи, – произносит она, наклоняясь к самому моему лицу, – ты должна пойти с нами.

Я мотаю головой. Мое тело отключается. Я не могу вернуться туда, в Блэквуд-Бей. Теперь, когда я знаю, что сделала с Сэди, не могу.

– Дейзи, идем! Здесь небезопасно, поверь мне.

Похоже, она имеет в виду Брайана. Он бросит катер у лодочного спуска и поспешит сюда. Но почему она мне помогает?

Нет ни сил, ни желания спрашивать. Теперь, когда я узнала, что сделала, все потеряло смысл. Мне плевать, что со мной будет.

Подождав секунду, Моника поворачивается к Гэвину:

– Помоги поднять ее наверх, а потом беги в деревню и приведи кого-нибудь.

Он стоит у нее за спиной и смотрит на нас обеих. Кажется, он растерян, не может понять, что происходит и стоит ли оставлять меня здесь наедине с Моникой.

– Я пытаюсь ей помочь! – кричит она, и Гэвин наконец стряхивает с себя оцепенение.

Вместе они поднимают меня на ноги, и мы карабкаемся по туннелю в подвал Дэвида. В темном углу скрывается выход – рассохшаяся дверца, заставленная старыми коробками. Над головой висит одинокая лампочка, оплетенная паутиной.

Моника поворачивается к Гэвину:

– Бога ради, скорее приведи помощь.

Я пытаюсь выдавить что-то сквозь клацающие зубы, но Моника мне не дает.

– Поверь, я хочу все исправить. – Она снова смотрит на Гэвина. – Иди! Что стоишь?

Он наконец решается и бежит вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Мы с Моникой приваливаемся к пыльной стене, слишком уставшие, чтобы говорить. Меня бьет дрожь, промокшая одежда липнет к телу, руки и ноги болят. Я могла бы умереть тут, в этом подвале, просто уснуть и больше не проснуться. И по заслугам. Но в глубине души я понимаю, что не имею права погибнуть. У меня есть важное дело: не допустить, чтобы все сошло Брайану с рук.

– Моника?

Поначалу кажется, она не слышит меня, но потом все же нарушает молчание:

– Ты была права. А я, идиотка, не желала замечать, что происходит у меня под носом. Он убеждал, что ничего такого нет. Девочки ходят на вечеринки, потому что им нравится. Они соблазняли мужчин, делали фото, а он потом их шантажировал. Девочки были в доле. Так он говорил.

Ее подбородок дрожит, и она закрывает лицо руками, чтобы я не видела, как ей стыдно, но не может сдержать слез.

– Я любила его, – рыдает она. – Всю жизнь. И верила каждому его слову. А он просто меня использовал.

Она все говорит, теперь уже шепотом:

– Он догадался, что ты вернулась. Сказал, ему бросилось в глаза, как странно ты держала сигарету – точно Дейзи. Сказал, нужно разрулить ситуацию. Он заставил меня заснять Блафф-хаус и потребовать, чтобы ты пришла туда одна. Но потом… Добавил, что единственный способ тебя заткнуть, – это убить. Тогда-то я все и поняла. Тогда-то я и поняла, что смерть Сэди не была случайной. Что он и ее убил.

Я смотрю на Монику, и меня сжигает стыд за наше общее прошлое.

– Нет. Это я ее убила, – вырывается у меня рыдание.

Мне хочется со всей силы вжаться в пол, провалиться сквозь землю.

– Дейзи, милая, он заставил тебя. У тебя не было выбора.

Я пытаюсь ей поверить. Ничего не выходит, но звучание моего настоящего имени действует странным образом – выводит меня из ступора. Я снова испытываю какие-то чувства. Острую жалость к Сэди и к остальным девочкам. К Монике.

– Ты все еще его любишь.

Она качает головой, но я вижу ответ в ее глазах.

– Как можно быть такой дурой?! – восклицает Моника. – Я думала, он меня спас.

– Спас тебя?

– От моего отца.

Она выдавливает эти слова еле слышно, но я понимаю, что она имеет в виду. Насилие описывает круг за кругом, как говорила доктор Олсен. Но, может, сейчас у Моники появился шанс разорвать этот порочный круг.

Впрочем, как и у меня. Мало-помалу я чувствую, как оживаю, просыпаюсь, очухиваюсь, точно мой старенький ноутбук.

– Как ты узнала, где меня искать?

– Мы с Гэвином вместе сообразили. Если ты спрыгнула со скалы и осталась жива, значит должен быть способ попасть обратно в дом. Он читал про контрабандистов и догадался. – Она замолкает, потом спрашивает: – Вчера вечером, когда приходила ко мне… Ты правда считала, что ты Сэди?

– Да, – отвечаю (я искренне в это верила, пусть даже одна на всем белом свете). – Но ты знала, что ее нет в живых.

Я размышляла о том моем эпизоде потери памяти, состоянии фуги. Должно быть, я сама выдумала большую часть своих якобы вернувшихся воспоминаний, в которых разрозненные обрывки реальности переплелись с моими собственными фантазиями и представлениями о жизни Сэди. А самые важные факты – что она мертва и что это я ее убила – начисто стерла из памяти.

– Моя психика… В какой-то момент она просто не выдержала. Я верила, что я – Сэди… Все эти годы.

Не выдержала и расщепилась надвое, думаю я. Наполовину Сэди, наполовину Дейзи.

И тут на меня обрушивается осознание: я понятия не имею, кто я такая.

Вот только это неправда. Я Алекс. Я снимаю фильмы. Я успешный режиссер, ну или была им когда-то.

– Ты пойдешь в полицию? – спрашиваю я.

Она смотрит в пол. Ей, разумеется, не хочется.

– Наверное, – произносит она наконец. – Расскажу, что здесь произошло. Мне придется.

– И о том, что я сделала.

– Это не твоя вина, – качает она головой. – Ты была совсем девочкой.

– Но уже и не ребенком.

– Не вини себя, Дейзи. Ты никак не могла ее спасти.

– Но это не отменяет того факта, что именно я ее убила.

Она открывает рот, чтобы возразить, но тут сверху раздается голос:

– Да, Дейзи. Ее убила ты.

Он доносится от входа в подвал. Поддерживая друг друга, мы пытаемся подняться, но я обессилена, и прежде чем хотя бы одна из нас успевает твердо встать на ноги, Брайан уже бежит вниз по лестнице. В руке у него что-то металлическое, он с размаху бьет Монику в висок. Она ахает, оседает и, цепляясь за все подряд, едва не увлекает за собой меня. Но я все же удерживаюсь на ногах, в то время как она с тошнотворным хрустом валится на землю.

Я бросаюсь на Брайана, но он слишком силен, плюс на его стороне эффект неожиданности; он толкает меня, и я падаю навзничь, больно ударившись головой о стену. Однако от удара во мне словно что-то прорывает. Как он смеет? Как он смеет считать, что может меня убить? Он жалок. Тогда я была ребенком, но теперь-то нет; я скорее умру, чем позволю ему снова хоть пальцем меня тронуть. Чувствуя, как подступают слезы, я вскидываю на него глаза и вижу нацеленный на меня пистолет. Ствол у него короткий и широкий, как у игрушечного. Ракетница.

– Брайан, – произношу я, ощущая, как рот наполняется кровью. – Не надо.

Он со смехом надвигается на меня. Я кошусь на Монику, но она не поднимается. Шевелится, но ее глаза закрыты.

– Моника, вставай, – умоляю я.

– Она тебе не поможет, – усмехается Брайан. – Больше не поможет.

Он бросает взгляд на дверь.

– И Гэвин тоже. Здесь только ты и я.

По подбородку у меня течет кровь.

– Дейзи…

– Не называй меня так!

– Почему? Это твое имя. Тебя так зовут.

– Нет. Я изменилась.

– Ты изменила имя. Но ты не стала другим человеком, и поступок твой никуда не делся.

Глаза у него ледяные, как океан.

– Ты заставил меня.

– Ну да, да. Я тебя заставил. И каким же образом?

Я ничего не говорю.

– Как все это будет выглядеть, Дейзи? Я сохранил все твои записки. О том, как сильно ты меня любишь. И все фотографии, на которых мы с тобой вдвоем. – Он делает паузу. – На которых мы занимаемся… В общем, сама знаешь чем.

Он с печальным видом качает головой.

– И те, на которых ты занимаешься тем же с другими. Так что не составит никакого труда убедить народ, что ты была шлюхой. И что ты приревновала, когда я выбрал Сэди. Поэтому и убила ее. Не смогла видеть меня с другой.

Это неправда. Мы собирались сбежать вдвоем. Она хотела меня спасти.

Я набрасываюсь на него – неожиданно, но мы в разных весовых категориях, и мне не удается сбить его с ног. Мы сцепляемся, наши силы теперь равны: он мощнее, зато я яростнее. Он пытается швырнуть меня в стену, но я хватаюсь за его куртку, и мы боремся, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего.

– Ты ничтожество, – цедит он. – И всегда им была.

В мои вены точно впрыснули дозу адреналина. Я не та Дейзи, которую он помнит, я слишком часто дралась, выбиралась из слишком многих опасных переделок. Моя правая нога оказывается между его ногами, и я резко всаживаю колено ему в пах, одновременно дергая куртку вниз. Он воет от боли, и я с нечленораздельным воплем толкаю его. Он шлепается на пол, подняв тучу пыли, и я, для верности еще раз наподдав ему, уже лежащему, ногой, хватаю с пола ракетницу и трясущимися руками направляю дуло ему в грудь.

– Ты испоганил мне жизнь.

Он с глухим смехом сплевывает на пол кровь.

– Ты сама себе ее испоганила. А знаешь, я сохранил то видео. То самое, на котором ты убиваешь Сэди. Это ли не доказательство, Дейзи?

Я не могу дышать. В воздухе висит пыль. Перед глазами опять мелькают кадры, на которых я стою над моей подругой, затянув ремень на ее шее.

Прошлое вновь обрушивается на меня всей тяжестью. Он прав. Я убила ее. Я убила Сэди. Я должна была сказать «нет», я должна была сопротивляться, даже если бы это стоило мне жизни.

Я не смогу себя простить. Никогда. Пистолет трясется в руке. Брайан не сводит с него глаз, дожидаясь своего шанса. На секунду кажется, что я слышу вой сирен, но даже если и так, они слишком далеко и становятся тише. Это лишь игра воображения, последний ужасный фокус моего сознания.

– Мне было пятнадцать, – оправдываюсь я.

– И что?

Я слышу голос Сэди. «Вернись, – говорит она. – Мы можем сбежать. Мы победим его, поедем домой и доделаем наш фильм и дальше будем жить так, как будто ничего этого не было».

Нет.

«Оставь ее. Оставь Дейзи здесь. Пусть лежит на дне моря, как ты и считала все это время. Идем со мной, идем домой».

– Я не могу.

– Чего ты не можешь, Дейзи?

Я произнесла это вслух. Брайан не знает, что внутри меня живут два человека, две перепуганные девочки-подростка препираются друг с другом.

– Мне очень жаль, – говорю я.

На сей раз мне отвечает голос Дейзи.

«Нет, ты здесь не для того, чтобы сказать, как тебе жаль. Ты здесь для того, чтобы наконец принять наказание. Так прими его».

Я смотрю на пистолет в своей руке. Она права. Я убила Сэди и не понесла за это никакой кары. Я здесь не для того, чтобы победить. И даже не для того, чтобы извиниться. Я здесь затем, чтобы взять на себя ответственность.

Меня охватывает искушение бросить ему ракетницу, пусть покончит с этим. Но я этого не делаю. После всего, что он сотворил? Я невольно закрываю глаза. Он превратил меня в ничтожество, а потом заставил убить подругу. Это не моя вина. Его победой ничего не исправишь. И не стоит забывать и об Элли, и о Кэт, и о скольких еще других.

Я поднимаю пистолет, но уже поздно. Брайан на ногах, он перехватывает ствол. Я неистово сопротивляюсь, но он слишком силен; один толчок – и я лечу назад. Теперь оружие в его руках.

Он ухмыляется. О, я хорошо помню эту его кривую ухмылку! Оседаю на колени и склоняю голову, радуясь: если это конец, то я, по крайней мере, знаю свое имя.

– Давай не тяни, – говорю я.

Я в кои-то веки – как раз тогда, когда мне меньше всего этого хочется, – всецело оказываюсь в своем теле. Я ощущаю все неровности пола под ступнями и коленями. Я чувствую вкус пыли, висящей в воздухе, запах влаги, сочащейся из стен. Я слышу судорожное дыхание Моники, похожее на предсмертные хрипы.

Я закрываю глаза, ожидая приговора, ожидая смерти.

– Нет, – произносит он негромко. – Вставай. На этот раз ты спрыгнешь. На этот раз ты у меня спрыгнешь по-настоящему!

55

Небо затянуло облаками, волны бьются о скалу подо мной. Я смотрю назад, на Блэквуд-Бей: «Корабль», лодочный спуск, плавный изгиб береговой линии, уходящей вдаль к Крэг-Хед, ни единой живой души вокруг. Никого, кто помог бы мне. За десять лет ничего тут не изменилось. Все в точности такое, каким я помню.

Я делаю шаг к обрыву. По логике вещей, сейчас должна быть ночь, над головой – непроглядно-черное небо, усыпанное звездами. Пятнадцать шагов, от силы двадцать. Я иду вперед, Брайан позади меня. В одной руке он держит кочергу, которую нашел в гостиной Дэвида после того, как скрутил Монику по рукам и ногам и привязал к подвальной лестнице, а в другой – ракетницу. Но все это исключительно ради самозащиты. Я знаю, что он намерен сделать – довести меня до края утеса и заставить спрыгнуть, а если откажусь, столкнуть. Так или иначе я полечу вниз. Все будет выглядеть как несчастный случай или еще одно самоубийство. Брайан расскажет всем, что видел, как я падала, а он не смог меня остановить.

Теперь, когда уже слишком поздно, я наконец-то понимаю. Тогда, десять лет назад, я прыгнула со скалы, пытаясь сбежать из Блэквуд-Бей, и назвалась именем Сэди, пытаясь сбежать от самой себя. Я делала вид, что она не умерла, ведь это значило, что я ее не убивала и, следовательно, я не убийца. Я не чудовище.

А потом случилась диссоциативная фуга. Я дозвонилась Деву, и тот назвал меня единственным именем, которым я всегда называлась сама. И в тот момент я поверила, что меня так зовут. Вот только Дейзи на самом деле никогда не исчезала. Ни когда я получала специальность, ни когда опять вышла на улицы снимать «Черную зиму». Все это время она просто пряталась глубоко внутри, растравляя свою больную совесть и выжидая подходящего момента. А потом, десять лет спустя, я совершила ошибку. Я вернулась в Блэквуд-Бей и привезла ее с собой.

Не стоило вообще сюда ехать. Но откуда мне было знать?

Я смотрю вниз. По крайней мере, я встретилась с матерью. По крайней мере, я в последний раз увидела ее и теперь понимаю, что и она меня узнала. Несмотря на резкие перемены в моей внешности, она смутно поняла, кто я такая. Все, что она говорила, встало на свои места.

И Дэвид. Мой друг. Он тоже узнал меня. И пытался предостеречь.

Я стою на самом краю. В прошлый раз я прыгала с открытыми глазами. Теперь я это помню. Я поднимаю взгляд к небу. Жаль, что нельзя последний раз увидеть Бетельгейзе. Мертвую звезду. Впрочем, мне достаточно знать, что она там.

– Стой, – командует Брайан и указывает мне под ноги. – Камни видишь? Клади в карманы.

На земле лежат булыжники. Они утянут меня за собой. На этот раз он хочет быть уверен, что я мертва. И что мой прыжок точно будет выглядеть, как самоубийство.

Я наклоняюсь и поднимаю с земли первый камень. Он, скользкий от дождя, едва не вываливается у меня из рук.

– В карман.

Я подчиняюсь. Шрам на руке отчаянно чешется. Я избавилась от татуировки, но это не помогло. Да и как помогло бы? Я Дейзи, нравится мне или нет; я сделала то, что сделала, и теперь придется заплатить.

Но какой ценой? Неужели вот так?

– А Моника? – спрашиваю я. – А Гэвин? Даже если меня не станет, тебе ни за что не скрыть убийство. Разве что и их убить.

Он улыбается – жестоко и криво.

– О, за них не беспокойся. Моника поймет, чем ей это грозит, и вернется ко мне. Что же до Гэвина…

Он оставляет фразу висеть в воздухе. Я гадаю, что он собирается сделать. Сжечь Блафф-хаус вместе с ним? Я бы не удивилась. Вывез же он беднягу Элли на торфяники и бросил там для острастки – чтобы не болтала. А Дэвиду организовал передозировку и заставил его замолчать. Так что я знаю, на что он способен.

– Кто тебе помогает? – спрашиваю я. – Неужели все местные замешаны?

– Не все, – презрительно пожимает он плечами. – Но многие. Просто поразительно, как сговорчивы становятся люди, если у тебя оказывается видео, на котором они развлекаются с симпатичной малюткой вроде Зои.

– Зои, – говорю я. – Она что, тоже?..

– Мертва? Нет, она свалила. Никто даже не в курсе куда. Впрочем, вряд ли она вернется. Она не такая дура.

Я пропускаю эту шпильку мимо ушей и думаю о девушках из видео про конюшню. И о тех, кто записан в книжечку Моники, и о Кэт с татуировкой, которую ей явно не хотелось делать, – точно такой же, как у меня и у Моники. И кто знает, у скольких еще девушек? Он заклеймил нас всех.

– Сколько всего их было? Девушек.

– Немало. – Он взмахивает кочергой. – Больше камней клади!

Я беру еще один булыжник. Может, он прав, и я заслуживаю именно этого. Но неужели будет лучше, если я умру? Сэди больше нет, моя смерть ее не вернет. Лишь ознаменует победу Брайана.

И если я подчинюсь, если я прыгну, у него будут развязаны руки. Он не остановится. Кто знает, сколько еще юных жизней он сломает, прежде чем попадется или умрет. Я расстегиваю карман и кладу в него камень. Но там уже что-то лежит. Мой телефон. Не сразу, но мышечная память срабатывает, и я вслепую нахожу нужную кнопку. «Запись». Это водонепроницаемая модель, но я все равно боюсь, что телефон может не включиться. А если и включится, на видео будет только звук, к тому же приглушенный моей курткой, но больше ничего и не надо.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Что «зачем»?

– Зачем ты все это делал? Зачем ты все это делаешь?

Он ничего не говорит.

– Ради секса?

– Нет, – смеется он. – Дело не в нем.

– Значит, ради денег? Мужики платят тебе?

– Разумеется, платят. Но деньги тоже ни при чем.

– Тогда ради чего?

Он машет в сторону Блэквуд-Бей:

– Посмотри вокруг. Эта деревушка вся моя, с потрохами! И половина Молби тоже. Можешь себе представить, у меня есть компромат практически на любого здешнего мужчину! А если не на него самого, то на его отца, или брата, или друга. Им всем есть что скрывать. И они очень не хотят, чтобы их секреты всплыли. И как я уже сказал, просто поразительно, как сговорчивы становятся люди, когда боятся.

– Ты говорил, что любишь меня.

Он смеется. Презрительно, недобро.

– Я тебе говорил? Тебе было пятнадцать. Соплячка, ты ничего для меня не значила. И никто из вас не значил.

Несмотря ни на что, его слова ранят.

– Ты же говорил.

– Мало ли что я говорил.

– Но… Зачем?

– Так было проще всего заставить тебя делать то, что мне нужно.

– Все эти мужчины…

– Ой, только не начинай, – кривится он. – Ты ведь шлюха. Тебе это нравилось.

Я смотрю на Брайана. Ненависть вскипает во мне обжигающей волной, белой и слепящей. Мне хочется на него броситься, выцарапать ему глаза и вырвать язык. Но я скрываю свои чувства, как скрывала всегда, как научилась скрывать вообще все.

– Ты подсадил меня на наркоту.

– И это тебе тоже нравилось.

– Нет, ты меня заставлял. И требовал, чтобы я их отрабатывала.

– За все надо платить. И ты получала то, чего хотела. Спрос рождает предложение, вот и все.

– Но Сэди! Зачем ее убивать?

Давай, думаю я, признайся. Произнести это вслух. Но он молчит.

– Неужели забавы ради?

Он ощеривается:

– Забавы ради? Она была опасна. Она распускала язык. Она сказала что-то Дэвиду, я уверен. И своей матери тоже. От нее надо было избавиться, неужели ты не понимаешь? А сделав это твоими руками, я убил сразу двух зайцев. Заткнул вас обеих.

– Дэвид. Ты изображал из себя его друга.

– Врагов, говорят, надо держать поближе к себе.

– Он ничего не знал?

– Нет. Даже не догадывался. Он думал, это кто-то другой, из Молби. Даже малышка Сэди не отважилась ему про меня рассказать. Она же знала, что я сделаю с ее лучшей подругой, если она не удержит язык за зубами.

– В смысле, со мной?

– Угу.

– Что с ним случилось? Что за передозировка?

– Сама же знаешь ответ. Хватит тянуть время.

– Ты думал, если подделать его признание в обоих убийствах, их никогда с тобой не свяжут.

– Возможно.

– Ты чудовище, – выдыхаю я. – Ты просто больной.

– Весь мир болен, малышка.

В мыслях наступает полная ясность. Я очень четко себе представляю, как именно впишу только что снятое видео в фильм, который я по-прежнему планирую закончить. Как наложу его голос на кадры из того самого ролика, где я, пятнадцатилетняя, в одиночестве иду к краю земли. Может, на канале от меня ожидают чего-то другого, но какая разница? Именно такой фильм я должна снять, именно такой надо было снимать с самого начала.

– Поворачивайся, Дейзи.

– Нет, – говорю я, вытаскивая из кармана телефон. – Думаю, на этом можно закончить. Уверена, чтобы упечь тебя за решетку, этого будет более чем достаточно.

Как только он понимает, чем я размахиваю, его глаза расширяются; он пытается выхватить у меня телефон, но я прячу его за спину. Внезапно воцаряется полная тишина, нарушаемая лишь шумом моря внизу под нами; даже ветер и тот, кажется, утих.

– Отдай мне телефон.

– Нет, – повторяю я.

– Убежать ты все равно не сможешь, – ухмыляется он. – Просто некуда.

– А я и не собираюсь бежать, Брайан. Мне это не нужно. Записи достаточно. – Я нажимаю кнопку на сайте. – А теперь видео загружено на сервер. Что бы здесь ни произошло, покончено будет именно с тобой.

Я улыбаюсь. Его глаза забегали. Он понимает, ему крышка. Его преступления стали достоянием общественности. Он вскидывает кочергу, я задерживаю дыхание и в тот самый момент, когда он с силой опускает ее, уворачиваюсь в сторону. Я стою у самого края, но на этот раз сохраняю равновесие. Я не упаду, не полечу вниз.

– Даже если я сейчас погибну, – говорю я, – люди посмотрят видео с твоим признанием. Его услышат все.

Глаза Брайана прожигают меня насквозь, но я вижу, что в его взгляде что-то потухло. Он понимает, что ему не уйти. И что выход теперь только один. Он отбрасывает кочергу, и она со звоном летит вниз с обрыва. Его голова на мгновение падает, но потом он вскидывает ее. Он впивается в меня взглядом и неожиданно бросается ко мне. Что он хочет? Схватить меня, столкнуть вниз?

– Дейзи? – произносит он. – Малышка…

Я вспоминаю, что он сделал со мной, с Сэди, с Зои и бог знает со сколькими еще девушками, и, собрав все свои силы, толкаю его. Брайан теряет равновесие и срывается вниз с леденящим душу криком, который можно даже принять за смех. Провожаю его взглядом. Его тело мешком летит вниз, кувыркаясь в воздухе, и с плеском уходит в серую воду. Его голова то выныривает, то вновь скрывается в волнах. Раз, другой, третий. Я глубоко дышу, глотая холодный чистый воздух, и жду, не сводя глаз с моря, которое плещется далеко внизу.

Волны в последний раз накрывают его и смыкаются над головой. Больше он не всплывает.