Текст книги "Оттенки моего безумия"

Оттенок седьмой

Хейли

– На вас поступила жалоба, мисс Фейз, – говорит мне миссис Денвурт – самый главный и самый неприятный человек нашего университета.

Сидя на жестком стуле, я пытаюсь понять, что происходит. На меня никогда не поступало жалоб, я пыталась быть идеальной студенткой. Мне важно, что обо мне думают профессора, и я всегда стараюсь завоевать их симпатию, расположить их к себе.

Так что же произошло? Где я успела налажать?

– Какая жалоба? – неуверенно спрашиваю я. Мои коленки дрожат.

– От Ланы, вашей соседки, – спокойно отвечает она.

– От Ланы? – Мои глаза расширяются.

Это шутка? Я ведь ничего плохого ей не сделала, что могло случиться?

– Вы не ослышались, мисс Фейз. Речь идет о вещах, за которые мы выселяем студентов из общежития. Вам перечислить их, или вы сами знаете, что на этом листке? – спрашивает она, подняв белую бумажку.

Сжав кулаки под столом, я отвечаю:

– Перечислите.

– Наркотики в виде марихуаны, таблетки, алкоголь и бесчисленное количество парней. Также рукоприкладство…

Дальше я уже не слышу, потому что погружаюсь в раздумья. Все это похоже на бред. Мы с Ланой живем вместе с самого начала, и, несмотря на наше холодное отношение друг к другу, мы все равно ладили, а в последнее время даже начали больше общаться. Это какое-то недоразумение. Она не могла написать все это, не могла написать жалобу.

– …Лана предъявила доказательства, – завершает миссис Денвурт, а я выхожу из оцепенения.

– Доказательства?

– Под матрасом вашей кровати найден пакетик с марихуаной и наркотическими таблетками, а также бутылка виски. С отпечатками ваших пальцев.

Меня трясёт все сильнее. Голова кружится, перед глазами все расплывается. Я пытаюсь понять, как там оказались мои отпечатки. Но мозг не хочет переваривать информацию, вместо этого он трещит по швам.

Я начинаю потирать виски, чтобы хоть немного притупить боль.

– Вы должны освободить комнату до полуночи, – говорит она.

– Но как? Вы же… Но вы же… – Я не могу ничего ответить и сдерживать слезы тоже не получается. Они стекают с моих щек и собираются на подбородке, после чего падают мне на руку.

– Ты знаешь правила, Хейли, – говорит миссис Денвурт, как мне кажется, мягче.

– Вам никогда не бывает жаль! – рычу я и пулей вылетаю из кабинета, на ходу поправляя рюкзак на плече.

Отчаяние и ярость заполняют каждую клеточку тела. Я хватаюсь за волосы и рыдаю, направляясь к выходу из университета. Счастье, что меня не исключили.

Что мне теперь делать? Нет, я, конечно, понимаю, что я могу поселиться у матери. Но это будет означать полную утрату свободы, я лишусь последних капель жизни. Никакого личного пространства. Я сойду с ума, и мы с мамой поменяемся местами.

У меня есть счет, унаследованный от отца. Я могу снять квартиру, денег хватит на полгода точно. Но нет, это непозволительно. В следующем году я собираюсь положить маму в хороший лечебный центр на полгода, чтобы она вернулась ко мне свежей и здоровой.

Выйдя на улицу, я падаю на скамейку и, запустив руки в волосы, плачу и плачу, и плачу. С каждой слезой становится легче. Я не держу все в себе, я рыдаю из-за отца, из-за матери, из-за своей паршивой жизни, из-за того, что лишилась своего убежища. Комната в общежитии была моим спасением.

Где-то вдали загрохотал гром, запахло дождем. Мне стало легче, скоро плакать буду не только я, но и небо. Откинув голову на спинку скамейки, я смотрю наверх. Туда, где пролетают птицы, свободные и, возможно, счастливые.

На щеку падает крупная капля. Я жмурюсь от неожиданности, а затем снова открываю глаза. Капля стекает с лица, по шее и останавливается в ложбинке на груди.

Прежде чем отправиться в общежитие и дать хорошего леща Лане, я пытаюсь хоть немного успокоиться. Если побегу сейчас туда, то устрою драку, а с учетом того, что я занималась когда-то боксом, добром мое рукоприкладство не закончится.

Рукоприкладство… Серьезно, Лана? Больше ничего оригинального тебе в голову не пришло?

Я качаю головой и вновь ее опускаю. Может, позвонить Заку и Рамоне? Уверена, они меня поддержат. Но хочу ли я, чтобы они мне помогали? Не придется ли потом расплачиваться за их помощь? Не напомнят ли они мне о ней в плохой час?

Что за бред, Хейли? Они – твоя семья. Но тут же всплывает: даже в семье бывают предатели. Даже в семье бывают те, кто тайно тебя ненавидит.

Если сейчас Зак и Рамона любят меня, это не значит, что они продолжат это делать, когда узнают, что я была с Блейном, что я играю за две команды.

Блейн…

Сегодня четверг, но Лана сказала утром, что он не придет, у него какие-то дела. Я рада, что он не увидит меня в ярости и не станет свидетелем того, как я буду кричать на Лану.

Еще одной жалобы мне не надо.

– Хейли? – слышится женский голос где-то неподалеку. Я поворачиваю голову и вижу Амелию. – Боже, что с тобой?! – увидев мое лицо, спрашивает она и быстрым шагом направляется к скамейке, после чего опускается рядом, кладя руку мне на плечо.

– Все в порядке, – вру я.

– Нет, не в порядке, ты плакала.

– Просто, много всего навалилось в последнее время, – пожимаю плечами я, не желая говорить малознакомому человеку о своих проблемах.

Амелия ничего не говорит. Она поджимает губу и сочувствующе смотрит на меня, чем вызывает раздражение, потому что я не люблю, когда люди жалеют меня. К моему удивлению, Амелия меня обнимает. От нее приятно пахнет карамелью. Ее искренний жест заставляет меня снова разрыдаться.

Отстранившись, я вытираю слезы ладонью и поднимаюсь.

– Мне пора, – быстро говорю я и уже на ходу добавляю: – Спасибо!

Я мчусь в сторону общежития, спотыкаясь об камни. Надо найти себе место жительства до полуночи, чтобы не остаться на улице. Выбежав из университетского двора, я направляюсь в сторону пешеходного перехода и, не глядя на светофор, собираюсь перебежать дорогу.

Меня останавливает скрип шин. Я замираю на месте и смотрю на чёрную BMW Ника. Он сидит за рулём с широко раскрытыми глазами. Моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ник меняется в лице. Теперь оно пылает яростью. Он выходит из машины и направляется ко мне.

– Какого хрена ты творишь, Хейли?! – кричит он, а из университетского двора выбегает Амелия.

Видимо, услышала шум и вопль Ника, который, кажется, разлетелся по всему Нью-Йорку.

– Что случилось? – спрашивает она, останавливаясь около Ника.

– Я чуть не сбил её! Она выбежала на красный!

– Прости… Я просто…

Просто что, Хейли? Не знаешь, что сказать. Разве ты сама себя не учила, что надо контролировать эмоции, несмотря на ситуацию? А вот теперь гляди, что получилось.

– Что – просто? – грубо требует Ник.

Я не виню его за злость, ведь сбить человека – не самая приятная вещь.

И тут я начинаю реветь. Навзрыд. Я подхожу к бордюру и опускаюсь на него. Закрываю ладонями лицо и рыдаю ещё сильнее.

Спустя какое-то время я чувствую на своих плечах руки.

– Что у тебя случилось? – теперь уже мягко спрашивает Ник.

Я качаю головой, отказываясь говорить.

– Хейли, – произносит Амелия, и я смотрю на неё, – скажи нам.

Сказать им? Но какой от этого толк? Проблема все равно не исчезнет, и мне не станет легче.

– Давай, – твёрдо говорит Ник.

Меня зажали в угол и не собираются отпускать, пока я все не объясню.

– Меня выгнали из общежития, – голос охрип от рыданий.

– За что?

Я начинаю пересказывать им диалог с миссис Денвурт.

Амелия охает и ахает, а Ник просто качает головой.

– Я не могу понять, зачем Лана это сделала, – заканчиваю я.

– А как же твоя мама? Дез рассказывал про нее, – говорит Ник.

Дез действительно разговаривал обо мне с «братьями»? Давно ли? И что ещё он мог им рассказать? Как мне на это реагировать?

– Я не могу с ней жить.

Я не могу лишиться последней капли свободы.

– Почему? – интересуется Ник.

– Просто не могу.

Кажется, он понял, что это тупик, поэтому никаких вопросов больше не задаёт. Вместо этого просто кивает.

Мы сидим некоторое время в тишине, а потом он вдруг произносит:

– В последнее время я живу в квартире, а комната в доме братства свободна. Можешь пожить там.

– А как же парни? – я даже не пытаюсь отказаться, мне больше нечего делать и некуда идти.

– Уверен, они не будут против. А Дез, возможно, будет рад такому повороту событий, – отвечает Ник и хмыкает.

Я не уточняю, что он имеет в виду. Я молчу. Они тоже. Что им сказать? Что они хотят от меня услышать? Что я с радостью соглашусь жить в мужском коллективе?

– Садись в машину, – резко произносит Ник и поднимается. – Мы поедем в дом братства прямо сейчас.

– Но мои вещи и предупредить парне…

– Хейли, вещи мы с Амелией заберем, не уверен, что в таком состоянии ты захочешь встретиться с Ланой лицом к лицу. А насчёт парней тебе переживать не стоит, они хоть и строптивые, но в положение войти могут.

– А это не против правил? – спрашиваю я, залезая в машину.

– Что ты имеешь в виду?

– Девушка в доме братства.

– Амелия жила там около месяца, и все нормально.

– Я жила там, потому что ты держал меня насильно. Но, Хейли, тебе действительно не стоит беспокоиться. Не буду врать, в доме есть придурки, но хороших парней там куда больше. – Амелия смотрит на меня и улыбается, я отвечаю ей взаимностью, но от её слов мне легче не становится.

Жизнь все-таки непредсказуема. Сейчас у тебя все хорошо, а завтра ты утопаешь в проблемах. Идя сегодня в университет и сидя на лекциях, я улыбалась и была спокойна. Кто же знал, что после занятий меня будет ждать такое дерьмо. И, чёрт, в самый неподходящий момент.

Я упираюсь лбом в водительское сиденье. Меня неожиданно накрывает усталость. Хочется спать. Мои глаза закрываются, а голоса Ника и Амелии становятся все более далекими.

* * *

Просыпаюсь я на большой кровати. Темноту едва рассеивает настольная лампа. Я снова закрываю глаза. Я вся липкая и мокрая. Мне приснился кошмар, что не удивительно. После произошедшего по ночам меня ожидают ужасы в стиле «Коллекционера»[3]3
  «Коллекционер» – фильм ужасов 2009 года.


[Закрыть].

Я переворачиваюсь на спину. Кровать мягкая и удобная, и я не сразу понимаю, где нахожусь. Я плохо соображаю сразу после пробуждения.

Растерев сначала одно плечо, потом другое, я сажусь и опираюсь спиной на изголовье. Только после этого открываю глаза и тут же вскрикиваю.

– Дез, – тяжело дыша, выпаливаю я и прикладываю ладонь к сердцу.

– Привет, – тихо говорит он, сидя на кушетке напротив кровати.

Не каждый парень поделится своей комнатой с неизвестной девушкой. Ник хороший, хоть и временами жёсткий.

– Сколько сейчас времени? – за окном полнейшая темень.

– Уже перевалило за полночь. Ты голодна?

– Кто перетащил меня в кровать?

– Ник. Нас всех дома в этот момент не было, – объясняет Дез.

Наверное, под словом «нас», он подразумевает «братьев».

– Простите, если доставила неудобства, – от стыда я опускаю голову.

– Успокойся, здесь давно не хватало женской силы. Так ты голодна?

– Немного, – признаюсь я, и в этот момент мой желудок раздает оглушающее бурчание.

– Оно и видно, – ухмыляется Дез, встает с кушетки, подходит ко мне и протягивает руку.

Мы минуем коридор, спускаемся по лестнице и выходим на освещенную кухню. Кто-то копошится в холодильнике. Меня передергивает, и я крепче хватаюсь за Деза.

– Дарил, – говорит он.

Незнакомец оборачивается.

– Привет, – улыбается он, а заметив меня, растягивает губы ещё сильнее. – Что за прелестное создание?

– Хейли, – отвечает за меня Дез.

– «Вкусное» имя, – задумчиво произносит Дарил, пробегая по мне взглядом. – Я – Дарил.

Я просто кивнула.

– Какая, однако, тихая птичка, – хмурится парень.

Дез фыркает:

– Боже, Дарил, не называй Хейли птичкой!

Я не вижу в этом слове ничего особенного, чего нельзя сказать о Дезе. Его лицо покрывается румянцем от злости, он буквально хочет сжечь Дарила взглядом. Кажется, Дарил понимает это, потому что вздрагивает и вновь поворачивается к холодильнику.

Дез буквально приказывает мне сесть за барную стойку. Он наливает для меня виски и говорит, что пока он будет готовить, я могу расслабиться.

Виски… Это то, что мне сейчас надо. Да ладно, Хейли. С каких пор ты так думаешь об алкоголе? С тех пор как мне сказали убираться подальше из общежития.

Вздохнув, я беру стакан и делаю глоток.

– Вкусно? – интересуется смутно знакомый голос.

Я давлюсь от неожиданности и поворачиваю голову. Я встретила этого парня, когда выбегала из туалета, где был Джаред. Кажется, его зовут Кэс.

– Рад тебя видеть, милая, – подмигивает он, и мои щеки начинают рдеть.

Его сложно назвать красивым. Но в Кэсе есть какое-то обаяние, на него хочется смотреть. Каждый его шаг уверенный, словно отрепетированный. И когда он встает рядом с Дарилом, я осознаю, что нагло пялюсь.

Моя рука немного трясется, когда я тянусь к стакану. Мне нужен ещё глоток для уверенности. Но стакан я не нахожу. Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Блейном, который оперся на дверной косяк и смотрит на меня исподлобья, потягивая мое виски.

Допив его до капли, он опускает стакан на стойку и, схватив меня за локоть, дергает так резко, что я вскрикиваю от боли.

– Эй, чувак! – кричит Дез, но Блейн не останавливается и тащит меня наверх слишком быстро, я спотыкаюсь о ступеньки и чуть ли не падаю.

Во мне теплится надежда, что Дез пойдёт за нами и спасёт меня от своего яростного «брата». Но шагов позади не слышно.

Блейн распахивает дверь, по всей видимости, своей комнаты и толкает меня так сильно, что я падаю на пол прямо рядом с кроватью. В его глазах полыхает ярость, и я не знаю, чего ожидать.

Оттенок восьмой

Хейли

Я стараюсь унять дрожь. Лицо Блейна перекошено от ярости, зубы плотно сжаты. Кажется, его скулы стали еще острее. Я боюсь двигаться, боюсь, что любое мое движение полностью выведет его из себя. Что же я такого сделала? Почему он стал похож на монстра?

Я копаюсь в воспоминаниях, но не успеваю сконцентрироваться, как вдруг Блейн хватает меня за руку и резко дергает. Я вскрикиваю от боли и обиды. Рука ноет так сильно, что я начинаю поскуливать.

Блейну плевать на мои мучения, он толкает меня, и я больно ударяюсь спиной об дверь. Провожу рукой по дереву, пытаясь найти ручку. Надо бежать подальше от этого дома, от Блейна, от всего мира. Я не могу оторвать взгляд от моего обидчика, который снова хватает мою руку, прижимает ее к моему животу так, что ногти впиваются в кожу.

– Дорогуша, – злобно рычит он, – какого черта?

Какого черта? Что он имеет в виду? Тем временем ногти все сильнее царапают кожу, еще чуть-чуть, и я завизжу от боли. Это не тот Блейн, с которым я прекрасно провела время в заброшенном гипермаркете. Это его темная сторона. И кажется, это его настоящее лицо.

Я онемела от ужаса. Я пытаюсь сглотнуть, но во рту сухо. Не могу поверить, что передо мной стоит Блейн.

– Я задал вопрос, почему ты так долго не отвечаешь? – злобно спрашивает он и, взяв меня за плечи, бьет спиной об дверь. Лопатки пронзает острая боль.

Я кричу во все горло, но меня обрывает стук в дверь и голос Деза. Он кажется спокойным, но в его тоне все же можно уловить напряженные ноты. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и я упаду в обморок не от физических страданий, а от шока.

В какой-то момент Блейн толкает меня к стене и распахивает дверь. Дез влетает внутрь, сразу же ударяя Блейну по лицу. Тот от неожиданности падает, но в считаные секунды поднимается и налетает на Деза с громоподобным рыком.

Они дерутся, перекрывая мне путь к отступлению. Я вжимаюсь в стену, видя, как они беспощадно превращают друг друга в отбивные, и даже не пытаюсь как-то разнять их. Пусть хоть поубивают друг друга, мне плевать. Я не собираюсь задерживаться в этом доме. Уж лучше сидеть на лавочке всю ночь, чем находиться в одной кирпичной коробке с демонами.

Снова пытаюсь добраться до двери, но мне опять перекрывают проход. Боль разливается по телу, грубые прикосновения Блейна все еще жгут кожу.

В какой-то момент Дез кричит на весь дом, потому что Блейн выворачивает его руку, прикладывая все свои силы. В комнату влетают два парня. Кэс оттаскивает Блейна от Деза. На меня никто не обращает внимания, поэтому у меня появляется шанс смыться незаметно.

Я вылетаю из спальни и, несмотря на боль, бегу что есть сил к лестнице. По моим щекам текут слезы. Я не хочу вспоминать о том, каким грубым был Блейн. И не хочу даже думать о том, что могло со мной случиться.

Оказавшись на первом этаже, я подбегаю к входной двери. Закрыто, ключей нигде не наблюдается. Ужасно, все ужасно. У меня даже нет возможности выбраться через окно, потому что и они тоже заперты, а в форточки я просто не пролезу. Я выхожу на задний двор и вижу лавочку около небольшого сада. Присев на нее, сожалею о том, что не отказала Нику, когда он предложил остаться в доме братства. Я думаю о Блейне. Что его так сильно разозлило? То, что меня пустили пожить здесь некоторое время? Но ведь, по словам Ника, Блейн не главный в братстве. Джаред – один из старших, и если он разрешил мне находиться в этом треклятом доме, значит, так тому и быть.

Качаю головой. Я уставшая и разбитая. Меня неплохо потрепало за последние несколько часов. Либо судьба меня испытывает, либо я просто неудачница. Скорее всего, второе.

– Эй, ты в порядке? – спрашивает Джаред, который, кстати, не прибежал разнимать своих друзей.

Я опустошенно смотрю на него и сильнее укутываюсь в плед, который нашла на лавке. Как я могу быть в порядке после такого? Как я могу быть в порядке, когда во мне пробудили воспоминания об издевательствах в школе?

– Можно? – интересуется Джаред, указывая на лавочку.

Я снова молчу. Пусть садится, мне плевать. Это не мой дом, и я не вправе отказывать ему. Но я безумно хочу побыть одна.

– У тебя мокрые волосы, они стали еще кучерявее.

Еще бы. Пока Блейн трепал меня, я успела триста раз вспотеть от страха и волнения.

– Да ладно тебе, Хейли, скажи что-нибудь, – почти умоляюще просит он.

– Что с ним? – задаю я вопрос, волнующий меня больше всего.

– Я не знаю. Может, он увидел, как к тебе подкатывает Кэс, и вышел из себя. Он ненавидит Кэса. И не хочет, чтобы тот приближался к девушкам, с которыми Блейн общается, – объясняет он.

Звучит бредово. Почему тогда Блейн сорвался на мне? Почему не тронул Кэса? Нет, причина в чем-то другом.

– Мне кажется, он просто зол из-за того, что я здесь, – качая головой, говорю свою версию я.

– Нет, когда мы обсуждали это со всеми, он не был против.

Я смотрю на Джареда, а он на меня. Снова качаю головой и, отбросив плед, поднимаюсь на ноги.

– Я ухожу. Открой мне дверь, я пока сбегаю за телефоном.

– Не откроет, – глубокий голос слышится совсем рядом.

Я интуитивно прячусь за Джареда, который поднялся вместе со мной.

– Надо поговорить, – говорит Блейн мне.

– Ты обидел Хейли, у нее будут синяки. Ты действительно думаешь, что она станет с тобой разговаривать после такого? – пытается защитить меня Джаред.

Я благодарна ему за то, что мне не приходится произносить эти слова самой.

– Хейли, пожалуйста, я хочу объяснить тебе свое поведение. Я хочу извиниться. – Голос Блейна груб, но в нем сквозит отчаяние.

Я готова убить себя за свой характер, потому что выхожу из-за спины Джареда и иду к Блейну. Я привыкла выслушивать людей, когда они об этом просят.

Я делаю еще один шаг вперед, и еще один, и еще один. Оказавшись достаточно близко, я протягиваю Блейну дрожащую руку. Когда он кладет в нее свою ладонь, я вздрагиваю, и это замечают оба парня. Они понимают, что это значит, – я боюсь Блейна.

На его лице появляется незнакомое мне выражение. Кажется, именно так актеры выражают мучения. Но Блейн не притворяется, и его эмоции искренни. Неужели он только сейчас понял, что натворил?

Посмотрев на Джареда, который подошел к нам ближе, я зачем-то киваю ему и веду Блейна в дом. Его ладонь пылает, несмотря ни на что я все равно ощущаю приятный жар от прикосновения к его коже. Я больная.

Мы поднимаемся по ступенькам. В комнате Ника на письменном столе лежат гантели, поэтому я собираюсь сесть рядом с ними. Вдруг Блейн снова разозлится.

Когда мы остаемся одни в темноте, я не спешу включать свет и переходить к главному. Только когда Блейн будет готов объясниться и заговорит, я захочу увидеть его лицо.

Мы оба тяжело дышим. Нам обоим словно прострелили легкое, мы чуть ли не задыхаемся от волнения, которое окутывает нас из-за неожиданной близости и интимности ситуации. Мы. В темноте. В месте, где есть кровать.

Я начинаю трясти головой. Что за бесовские мысли, Хейли? Я никогда не позволяла себе чего-то подобного, никогда не зацикливалась на парнях. Наверное, именно поэтому в свои двадцать два я – девственница. Плакать от этого или гордиться, что не отдавалась минутным слабостям?

Было бы кому отдаваться, Хейли. Сейчас мой внутренний голос прав как никогда. Моя жизнь не отличается безрассудством.

Блейн по-прежнему молчит. Меня это напрягает. Кажется, прошла целая вечность.

Скрип кровати. Значит, он сел.

– Я не хотел тебя обидеть, – шепчет Блейн.

Я направляюсь к выключателю, ощупывая стену.

– Нет! – слишком резко вскрикивает он, и я замираю. – Не включай свет, не то я не смогу нормально говорить.

Ладно. По собственному опыту мне известно, что порой людям сложно объясняться, когда на них смотрят. Поэтому, как бы мне ни хотелось зажечь свет, я уважаю предпочтения Блейна. Я хочу понять, почему он так разозлился.

– У меня проблемы с гневом. Не большие, но ощутимые, – продолжает говорить Блейн. – Я стараюсь контролировать себя и… я заучиваю фразы, подобные той, в которой Экзюпери говорит, что терпение – ключ ко всем дверям. Никто не знает о моих трудностях. Ну, только Дез и, возможно, мама. Если она, конечно, заметила.

Блейн делает глубокий вздох:

– Мне испортили настроение сегодня, да и Кэс не уяснил, что к тебе ему путь заказан. Увидев тебя, я просто… я не знаю. Мне сорвало крышу. Меня безумно взбесил тот факт, что ты теперь будешь жить среди нас. Ты здесь чужая, Хейли. Мне жаль, что я выместил на тебе злость, я вел себя как придурок. Но, Хейли, ты тут никому не нужна… даже мне. Ты лишняя в этом доме. Тебе стоит вернуться к своим отбросам.

Сначала я хочу засмеяться – если он думает, что именно так выглядит объяснение, мне его искренне жаль, – а затем меня накрывает волной ярости. Он назвал моих друзей отбросами. Я не позволю никому так говорить, особенно за их спинами.

В порыве злости я быстро нахожу выключатель. Когда комната заполняется ярким светом, сначала мы с Блейном жмуримся, а потом я срываюсь с места и кидаюсь на него. Упав на спину, Блейн пытается скинуть меня. Но это не так-то просто.

Я вырываю одну руку и, оседлав Блейна, придавливаю к кровати своим весом и отвешиваю пощечину, не жалея сил. Его голова откидывается в сторону.

Но мне этого мало. Я бью его по щеке, которая быстро обретает насыщенный пурпурный цвет, снова, и снова, и снова. Но парень молча принимает мои удары, не крича и не сопротивляясь. Это распаляет меня еще сильнее.

Его слова о том, что я везде лишняя, что я нужна только Заку и Рамоне, все еще звенят у меня в ушах, с каждым разом они все сильнее пронзают мое и без того истерзанное сердце. Я бью своего обидчика кулаками, локтями, ладонями. Я кусаю его за плечи и руки.

Но Блейн непоколебим, и ко мне приходит отчаяние.

Сидя на его твердом животе, я опускаю голову и беззвучно плачу. Кучерявые короткие волосы падают на лицо и лезут в рот. Плевать. Все это не имеет значения. Слова Блейна намного больнее, чем та физическая боль, которую он причинил мне в своей комнате.

– Прости, – шепчет Блейн.

Я игнорирую тот факт, что он кладет одну руку мне на талию, а затем садится. Он пододвигается к изголовью и опирается на него. Теперь я сползла с его живота на его бедра. Они такие твердые. Разве можно причинить боль камню, обтянутому кожей?

– Прости меня, Хейли. – Теперь Блейн говорит громче и увереннее, будто только сейчас осознает, что натворил. – Я нес полную ахинею, боже!

Моя голова все еще опущена, и слезы текут рекой. Кап, кап. Кап, кап. Но легче не становится. Я не хочу его прощать. Он самовлюбленный эгоист. Кретин, завернутый в красивую обертку. Холодный, пустой и жестокий.

Жестокий? Разве ты не слышишь, что его извинения довольно искренние? Или пытаешься делать вид, что это не так? Ему жаль, Хейли. Вместо того чтобы распускать нюни, узнай причины его агрессии.

– Что может случиться такого ужасного, чтобы из-за этого мучить малознакомую девушку? – хриплым голосом спрашиваю я, продолжая сидеть на Блейне верхом.

Тишина в который раз окутывает комнату. Блейн так долго молчит, словно уснул. Я поднимаю голову, но, вместо того чтобы увидеть закрытые веки и безмятежное лицо, натыкаюсь на его пристальный взгляд. Не холодный и не враждебный. Это взгляд Блейна… того, с которым я провела время в гипермаркете.

Сейчас его глаза блестят очень сильно. Блейн пытается сдержать слезы. И несмотря на обиду и все еще ощутимую боль, мне его жаль. То, что случилось с ним сегодня, намного сложнее, чем я думала.

Я киваю, давая этим понять, чтобы он не утруждал себя объяснениями. Перекинув ногу, сползаю с кровати и начинаю искать свой телефон.

Я должна уйти. Я – третий лишний.

Я – пятое колесо.

Я – отброс.

– Что ты делаешь? – спрашивает Блейн, когда я беру свою верхнюю одежду со стула.

– Собираюсь уйти, чтобы не мозолить вам глаза, мистер Телтфорд, – едко отвечаю я.

Когда я дохожу до двери и распахиваю ее, передо мной возникает рука и захлопывает ее прямо перед моим носом. Развернувшись на пятках, я тут же оказываюсь лицом к лицу с Блейном. Через секунду я слышу щелчок замка. Мои глаза закрываются. Я в ловушке.

– Ты никуда не уйдешь до тех пор, пока я не вытащу из тебя прощение. Мне важно знать, что, уходя из этого дома, ты не держишь на меня зла.

– Если бы ты был более милым и открытым, возможно, уже давно был бы прощен.

– К сожалению, дьявол милостью меня не наделил, когда создавал, – парирует Блейн.

Я ухмыляюсь против воли, а после начинаю тихо посмеиваться.

– Неудивительно, – бурчу я. – Тем не менее я должна выйти из этого дома через пять минут. Не очень приятно находиться в компании человека, который считает тебя отбросом, когда он сам не лучше.

Мы пытаемся задеть друг друга.

– Друзьями нам не стать, – кивает сам себе Блейн.

– Я не дружу с теми, кто поднимает на меня руку без причины. – Эти слова предназначены для того, чтобы он задумался.

Блейн хмурится и одним резким движением разворачивает меня спиной к себе и срывает с меня одежду. Я остаюсь в одном бюстгальтере, и чувствую, как он проводит пальцем по моей лопатке.

– Черт, – говорит Блейн. – Ты слишком худая, кости немного выпирают, поэтому… лопатки пострадали. Черт, какой же я ублюдок – Последнее предложение он шепчет. – Обопрись руками на дверь, Хейли. Сделай это, пожалуйста, – просит он.

Я выполняю его указание.

– Твоя поясница зажила, это радует. – Он проводит рукой по тому месту, где была рана, и я вздрагиваю.

Меня обдает жаром. Это пугает.

– Перестань страдать ерундой, это напрягает, займись делом, – срывается с моих губ.

Позади меня слышится смешок.

– Интересно, ты во всех делах такая же нетерпеливая. – Голос Блейна становится на тон ниже.

Я краснею и пытаюсь унять дрожь. Мне прекрасно ясен смысл сказанного.

Блейн нежно проводит по моим лопаткам влажной салфеткой. Холод немного успокаивает боль, а когда он смазывает мои пострадавшие места прохладным кремом, я чуть ли не падаю. Это чертовски приятно, особенно когда твои лопатки, да и вообще все тело горят в прямом смысле слова. Затем он занимается ярко выраженными следами от ногтей на животе, попутно ругая себя.

Когда я уже начинаю радоваться, что лечение окончено, потому что прохладные руки Блейна лишают меня самообладания, он вдруг приказывает мне не двигаться, и я слышу, как он выдавливает на руку крем.

Его ладони ложатся на мою обнаженную талию и начинают растирать крем. Иногда кончики пальцев Блейна пробираются под мои джинсы, совсем чуть-чуть, на несколько незначительных сантиметров. Но этого хватает, чтобы я закусила губу от желания застонать.

Мы заходим за рамки, я это понимаю. Но ничего не могу с собой поделать. Мне слишком приятно. Ко мне ни разу никто так не прикасался. Для моего тела это все в новинку, и я боюсь, что, когда Блейн уберет руки, я захочу притянуть их обратно и опустить намного ниже…

– Блейн, – выдыхаю я.

Это все неправильно. Он обидел меня – физически и морально. Я не должна позволять ему ласкать мои живот, спину, плечи, кожу под бюстгальтером. Я обязана оттолкнуть его, схватить одежду и убежать. Обычно так делают героини в романах, да?

Но в жизни все по-другому, я позволяю Блейну втирать в меня крем до тех пор, пока он сам не отстраняется. Я впадаю в отчаяние и издаю расстроенный возглас, когда он останавливается.

– Посмотри на меня, Хейли, – хриплым голосом просит Блейн. Когда я выполняю просьбу и смотрю на него, Блейн продолжает: – К утру тебе станет легче. Спокойной ночи, салага. Я попрошу Джареда, чтобы он не выпускал тебя. Прости, что я такой неуравновешенный придурок. Увидимся утром.

И Блейн покидает комнату, оставляя меня задыхаться из-за неутоленного желания.

* * *

Я сижу на кровати Ника, копаясь в ноутбуке, который одолжил мне Джаред. Прошло два дня, а Блейн не выпускает меня из дома братства, несмотря на то, что наговорил в ту ночь.

Я чувствую себя принцессой, заточенной в башне. Блейн проводит со мной много времени и ходит за мной по дому. Забирает меня из университета и не даёт встретиться с Ланой. Блейн и Дез привезли вчера мои вещи. По их словам, они лежали прямо в коридоре перед дверью. И никого не волновало, что там могут быть ценные и дорогие мне предметы. Если не успел собрать свое барахло к нужному времени – ищи его на улице.

Я не собираюсь оставаться в этом доме дольше, чем на два месяца. Сейчас я всеми силами пытаюсь найти работу с хорошей зарплатой, чтобы снять квартиру, желательно поближе к матери, к которой, кстати, мне надо завтра ехать. Я говорила об этом Блейну, когда он принес завтрак, так как я категорически отказалась есть с парнями, но он пропустил мои слова мимо ушей.

Пролистав очередную страницу с вакансиями, я начинаю отчаиваться. За три часа я так ничего достойного и не нашла. Либо требуется опыт, либо слишком много свободного времени. Я не собираюсь ради работы бросать учебу. Я приложила много усилий, чтобы туда попасть.

За окном дует осенний ветер, сметая листья с деревьев и увлекая их в далекое путешествие. Погода с самого утра нелетная, а к вечеру обещают дождь. Помимо того что меня не выпускают из дома, я также не имею права выходить на задний двор без сопровождения. Такое чувство, будто за меня решают, как я должна жить, отслеживая каждый мой шаг. Но сейчас я не против того, чтобы меня контролировали. Пока моя жизнь в руках Блейна, я могу сосредоточиться на проблемах. Если бы не он и не его настойчивые попытки меня удержать, я бы рванула в университет и разобралась бы с Ланой. Я по-прежнему безумна зла на нее.