Текст книги "Без ума от виконта"

Глава 14

– Вам еще что-нибудь понадобится перед сном, мисс Джейн?

Джейн могла бы сказать, что пальцы у Лили так и зудят от желания расчесать ей волосы, но они были еще мокрыми.

– Нет, Лили, благодарю вас.

– Вы уверены, что не желаете, чтобы я причесала вас?

– Да, совершенно уверена. Я терпеть не могу ложиться в постель с мокрыми волосами, а когда они распущены, то высыхают довольно скоро.

Джейн посмотрела на себя в зеркало. Большинство ее царапин уже подсохло и сделалось почти незаметными. Завтра к вечеру будет бросаться в глаза разве лишь царапина у нее на лбу, а если горничная причешет Джейн немного по-другому, то и ее никто не увидит. А если придется выйти куда-нибудь днем, то шляпка решит вообще все проблемы.

Если придется выйти… Джейн бросила взгляд на дверь, соединяющую ее спальню со спальней лорда Моттона. Хм-м. Куда приведут ее поиски недостающей части рисунка Кларенса? Время ведь не ждет.

Рядом со своим отражением в зеркале она увидела недовольное лицо горничной.

– Поймите, мисс Джейн, если вы прямо сейчас не приведете в порядок ваши волосы, завтра с ними толком не справиться.

– Я сама причешу их, когда они высохнут.

У себя ли сейчас лорд Моттон? Лили наверняка это знает, но Джейн не может ее расспрашивать. Нежелательно, чтобы горничная вздумала спекулировать на ее интересе к тому, где пребывает лорд Моттон.

Лили тем временем направилась к двери, что-то бормоча себе под нос о спутанных волосах и о ножницах.

– Лили!

Горничная остановилась в тот момент, когда уже взялась за ручку двери.

– Да, мисс?

Лицо у горничной повеселело – вероятно, она решила, что Джейн передумала насчет прически.

Джейн было до крайности неприятно разочаровывать горничную, но мысль о мокрых волосах была еще неприятнее.

– Скажите, все уехали на музыкальный вечер к лорду Фонсби?

Лицо у Лили снова омрачилось.

– Да, мисс, все уехали.

Ага. Джейн прикусила губу, чтобы удержаться от улыбки. Она может незаметно проскользнуть в комнату лорда Моттона в его отсутствие и поискать ту часть рисунка Кларенса, которую они нашли сегодня в галерее. Когда они вернулись домой, Джейн была слишком измученной для того, чтобы поговорить об этом с Эдмундом. Когда они ушли из гостиной, она сразу прилегла и задремала. Потом пришла мама с обедом на подносе и попыталась добиться от дочери каких-нибудь сведений. Джейн считала, что выдержала испытание, – ничего, по сути дела, она маме не рассказала, и мама немного успокоилась, во всяком случае, настолько, чтобы оставить дочь в покое, и прислала к ней Лили, которая должна была помочь Джейн принять ванну. Сейчас Джейн была уже в ночной сорочке, готовая лечь в постель. Однако первым делом надо бы пошарить вокруг. Хотелось бы…

– Уехали только леди, лорд Моттон остался дома, – добавила Лили.

Вот тебе и раз!

– Я думаю, он очень устал от наших приключений. Он уже лег спать?

– Ой, нет. После того как он проводил вас сюда, он зашел к себе в спальню и переоделся. Был слишком занят, чтобы отдыхать. Пообедал с подноса у себя в кабинете, бедняжка. Думаю, он еще там.

– Ах вот как?

Джейн старалась, чтобы голос у нее звучал как можно спокойнее, в то время как внутри у нее все отплясывало фанданго. Урра-а! Если она поторопится – только без лишней суеты, которая может быть кем-нибудь случайно замечена, ей, возможно, удастся обыскать его спальню. Вроде бы он сунул недостающий обрывок рисунка в карман пальто. Может, Эдмунд еще не успел его перепрятать. А если и успел, то времени у него на это было немного.

– Надеюсь, он скоро покончит со своими делами, – заговорила она, а в голове между тем пронеслось: «только бы не слишком скоро», – и сможет хоть немного отдохнуть. – «Когда я уже закончу свои поиски».

– Да. – Лили кивнула. – Знаете, а ведь ваша мама считает, что его сиятельство был бы для вас подходящей парой.

О Господи! Ей нет никакой необходимости слушать такое, но как от этого избавиться? На лице у Лили написано неодолимое, почти ослиное упрямство.

И ей никак нельзя посмотреть на дверь спальни Эдмунда. Лили может это заметить. Но не должна же Джейн всю ночь выслушивать чьи-то наставления. Время идет, часы тикают. Виконт может вернуться в свою спальню в любую минуту.

– Если уж говорить об этом, то мама считает, что мне годится в мужья любой, кто носит брюки.

Лили кивнула и сказала:

– И она права.

– Лили! Я не такая безнадежная!

– Да, но и такое может случиться. Вы ведь не становитесь моложе. Каждый сезон вы становитесь все старше, чем любая из дебютанток.

– Эти дебютантки на вид совсем еще дети. Взрослые и разумные мужчины ими особо не интересуются.

Хотя каждый год многие джентльмены вступали в брак именно с такими юными созданиями, пришло Джейн в голову.

Она в свои семнадцать лет отнюдь не выглядела слишком юной. Джейн снова глянула в зеркало. И вроде бы теперь не кажется старой… или как?

– Через два года начнет выезжать Джулиана, – сказала Лили.

– Нет, Джулиане только…

Господи, ведь ее младшая сестра не…

– Да. Ей сейчас пятнадцать. А Люси, самой младшей, тринадцать. К тому времени, когда Люси приедет в город, вы еще собираетесь оставаться старой девой? – Лили фыркнула. – Вы сможете быть дуэньей для Джулианы и для Люси и освободите вашу маму от необходимости таскаться по всем балам и приемам.

Черт побери! Джейн вовсе не хотела сидеть рядом с дуэньями.

– До этого еще четыре года, а за четыре года многое может случиться.

– Не так уж многое случилось за последние восемь лет, верно? Вы все еще девственница, какой были в свои семнадцать лет. И если не позаботитесь о себе как следует, то и умрете в девушках!

С этим заявлением Лили удалилась, громко захлопнув за собой дверь.

Ну что ж, ничего особо страшного нет в том, чтобы остаться в девушках. Джон позволит ей жить в Прайори после того, как уйдут из жизни мама и Па. Хорошо и то, что Джейн не будет стоять поперек дороги Джону и его жене, – если он когда-нибудь женится. Может, все-таки на одном из домашних праздников лорда Тинуэйта произойдет что-то интересное?

Почему бы маме не сосредоточить все свои помыслы на Джоне, по крайней мере до тех пор, пока она не отправит его в ловушку священника? Она могла бы пожелать, чтобы Джейн осталась незамужней и стала ее компаньонкой в старости.

Хотелось бы Джейн навсегда остаться незамужней?

Когда-то она могла бы сказать «да». Процесс лишения девственности, как она слышала, сам по себе болезненный и неопрятный, и ни один джентльмен не побудил ее изменить такого рода оценку – за исключением лорда Моттона. А их встречи в последние несколько дней…

О чем она думает?

Джейн загасила все свечи и со скрипом отворила дверь в спальню виконта. Прислушалась, затаив дыхание. Было бы в высшей степени нелепо, если бы она столкнулась со слугой Моттона.

Джейн ничего не услышала. Либо комната пуста, либо мистер Элдон умеет двигаться беззвучно, словно призрак.

Она-то уж, во всяком случае, постарается производить не больше шума, чем привидение. Джейн приотворила дверь чуть пошире – слава Богу, виконт следил за тем, чтобы дверные петли были хорошо смазаны! – и проскользнула в спальню.

Джейн оказалась в гардеробной. Справа стоял комод для белья, а слева – шкаф для одежды; был здесь и небольшой туалетный столик, а рядом с ним – стул, через спинку которого лорд Моттон небрежно перебросил свое порванное пальто. Что за неаккуратность? Должно быть, мистер Элдон чем-то очень занят или, не дай Бог, заболел, иначе он поспешил бы немедленно заняться сильно пострадавшей вещью хозяина. Джейн не успела сколько-нибудь близко познакомиться с камердинером Моттона, однако не могла себе представить, что виконт стал бы держать у себя на службе человека неумелого или небрежного.

Джейн встряхнула пальто. Тяжелое, оно оттянуло ей руки. М-м-м, пальто еще сохраняло запах хозяина – его одеколона, его белья и… запах мужчины. Эдмунда. Джейн закрыла глаза и погрузила лицо в измятую материю. Она прижималась к этому предмету верхней одежды все те долгие минуты, пока они вдвоем прятались от мамы и мистера Боллингбрука в клозете галереи. Джейн чувствовала себя тогда такой оберегаемой, такой защищенной. То было более чем чисто физическое ощущение, хотя оно и физически было весьма ощутимым. Эдмунд, такой сильный, такой большой. При этом воспоминании щеки у Джейн вспыхнули жаром. Его тело – все его тело было намного больше и крепче, нежели ее.

На взгляд, Эдмунд не был заметно крупнее и сильнее Джона, Стивена или Николаса, однако чувство защищенности, которое она испытывала в его присутствии, казалось неповторимо особенным. Ее братья защитили бы сестру в случае опасности – по крайней мере она думала, что так и было бы, – но… Ладно, от Эдмунда исходило особое возбуждение. Сидеть в том самом клозете, прижавшись к одному из братьев… это было бы унизительно. Она постаралась бы держаться как можно дальше от любого из них и, уж конечно, не стала бы принюхиваться потом к запаху их заношенных курток.

А вот сейчас ей не стоит вдыхать запах пальто лорда Моттона. Быть может, он уже поднимается по лестнице к себе в спальню. У нее в распоряжении нет неограниченного времени, чтобы отыскать недостающую часть рисунка Кларенса.

Джейн поспешно обшарила все карманы, потом проделала это еще раз, тщательнее. Ничего. Карманы пальто Эдмунда были совершенно пустыми. Черт побери, виконт, должно быть, вынул бумажку из кармана и перепрятал ее… Куда? Например, туда, где лежат его носки.

Рыться в одежде, по сути, постороннего мужчины… в этом есть нечто чересчур интимное.

Джейн поискала в гардеробе и комоде, проверяя брюки и пиджаки, перебрала и носки, пару за парой, а также сорочки, галстуки и жилеты, после чего, покраснев от смущения, просто отодвинула в сторону стопку наиболее интимных предметов нижней мужской одежды. Ничего. Где еще он мог бы второпях спрятать клочок бумаги? Ему не хватало времени: Лили ведь сказала, что едва он сбросил с себя злополучное пальто, как ему пришлось спуститься вниз, в гостиную.

Джейн прошла из гардеробной в саму спальню. Хм-м, начинать поиски надо, разумеется, с письменного стола. Однако Джейн первым долгом обшарила выдвижные ящики шкафов и прикроватного столика. Ей нужна особая удача. В конце концов Моттон у себя дома. У него есть наемные слуги, которые охраняют и хозяина, и его жилище. Он должен чувствовать себя в безопасности, вероятно, достаточной для того, чтобы не тратить слишком много времени на раздумья о том, куда лучше спрятать любой предмет. Бумажка может попросту лежать на письменном столе.

Ничего подобного. Джейн опустилась в кресло возле письменного стола. Ее охватила нервная дрожь. Именно в это кресло усаживался Эдмунд, когда что-то писал, например, личные письма. Кому он мог их писать? У него нет ни родителей, ни братьев, ни сестер. Обзавелся ли он друзьями, с которыми мог делиться пережитыми событиями или своими мыслями? Может, он вел дневник?

Как бы там ни было, его письменный стол не отличался особой опрятностью. Крышка стола в царапинах – видимо, посыпав, как водится, очередное письмо песком, чтобы просушить чернила, Моттон не трудился смахнуть его в корзинку для бумажного и прочего мусора. Джейн проделала эту процедуру, потом открыла выдвижной ящик стола. Бумага. Мог ли Эдмунд оставить рисунок здесь? Она перебрала листки – ничего. Выдвинула еще один ящик – нож для обрезания гусиных перьев, сами перья, песок, промокательная бумага, воск для печатей, увеличительное стекло. Здесь тоже ничего интересного.

Джейн заглянула во все ящики, даже самые маленькие, проверила все уголки и щелочки. Обнаружила несколько листков, свернутых в трубочку, еще несколько шариков воска для печатей, обломок карандаша – и очень много пыли.

Ничего похожего на дневник, никаких писем, никаких официальных уведомлений. Письменный стол был совершенно безличным. Зачем он нужен в вашей комнате, если вы его подобным образом игнорируете? Человек у себя в кабинете должен заниматься всей своей корреспонденцией.

Джейн вздохнула и встала. А что, если Моттон спрятал листок в шкафчике с выдвижными ящичками, который приютился в углу? Она поискала там, полистала книги на полке… Никаких следов искомого. Где же в самом деле Моттон спрятал бумажку? Мог ли он просто сунуть ее в карман своего нового пальто? Джейн открыла выдвижной ящик прикроватной тумбочки, но и на этот раз ее постигло разочарование. Ведь лорд Моттон был твердо намерен заниматься поисками вместе с ней. Не мог же он ни с того ни с сего отказаться от нее как от участницы охоты…

Она не поверила этому ни на минуту. С досады выдвинула ящичек тумбочки еще раз, и он скрежетнул при движении.

Стоп. Это ящичек издал такой звук, или же…

Джейн обернулась. Проклятие! Ручка двери, выходящей в коридор, повернулась. Через какую-нибудь секунду кто-то войдет в комнату. Она должна спрятаться, но где?

Дверь приотворилась. Все, ждать больше нельзя. У нее есть только одна возможность.

Джейн залезла под кровать лорда Моттона.

– Милорд, вам бы следовало подняться к себе в спальню несколько часов назад. – Это прозвучал голос мистера Элдона. Джейн показалось, что камердинер даже недовольно фыркнул после этих слов. – К сожалению, должен заметить, что от вас… кхм, воняет.

– Я надеялся, что это обстоятельство помешает вам и всем прочим перебивать меня чуть не на каждом слове.

Голос лорда Моттона звучал сдавленно, словно его обладатель в эти минуты стягивал через голову рубашку.

Тем временем у двери в спальню послышалась какая-то возня. Потом мимо кровати, под которой спряталась Джейн, протопали по меньшей мере две пары ног. Шаги их стихли у камина. На пол поставили комнатную медную ванну, донесся плеск воды.

– Милорд, моя обязанность, кстати говоря, приятная, помогать вам даже в том случае, когда от вас пахнет, как от свиньи в хлеву.

– Ох, Элдон, я уверен, что до такого еще далеко, – отозвался лорд Моттон, когда слуга посторонился, и уселся в кресло у камина. – Впрочем, я полагаю, что ноги у меня близки к тому. Помогите-ка мне снять сапоги, а потом можете удалиться в места благоуханные.

– Очень смешно, милорд. – Стало видно, как Элдон обеими руками ухватился за правый сапог хозяина, стянул его с ноги и взялся за левый. До Джейн донесся тяжелый, неприятный запах. Она зажала пальцами нос. – Я, разумеется, останусь здесь и помогу вам принять ванну.

Пальцы лорда Моттона быстрыми движениями стянули с ног чулки.

– Не останетесь. Вы прекрасно знаете, что я могу помыться сам.

– Не уверен в этом. Зато уверен, что во время несчастного случая с каретой вы получили несколько ушибов.

– Какого дьявола вы так считаете?

Лорд Моттон встал. Ноги у него были длинные и стройные.

– Как же иначе? Вас, можно сказать, вышвырнуло из экипажа на землю, вы получили сильный удар. Я велю кухарке приготовить…

Брюки Моттона свалились с него и прикрыли стопы ног. Он выпутался из штанин, отступил на шаг и подхватил брюки с пола. Судя по дальнейшим звукам, хозяин запустил ими в слугу.

– Уносите отсюда вашу тощую задницу, Элдон. Я не желаю, чтобы вы суетились вокруг меня, как, бывало, делала моя старая нянька.

– Сию минуту, милорд.

– Сию минуту, Элдон. Если у вас вдруг возникло желание потрогать руками мою голую особу, забудьте о нем и поживее закройте за собой вот эту дверь.

– Милорд! Разумеется, у меня нет никакого желания… это вообще не в моих правилах… я просто хотел… как вы только могли вообразить…

– Заткнитесь и немедленно оставьте меня одного, идет?

– Да, милорд. Конечно.

В голосе Элдона смешались чувства вины и оскорбленного собственного достоинства. Он подобрал с пола грязную одежду Моттона и захлопнул за собой дверь.

Черт побери… Слуга не виноват в несдержанности хозяина. Моттон посмотрел на дверь, ведущую в коридор, а потом перевел взгляд на другую – на ту, которая соединяла его спальню со спальней Джейн.

Уснула ли Джейн? Что, если заглянуть и проверить?

Неодетым – ха! Моттон выпрямился. Фу, как от него воняет…

Он наклонился над ванной и плюхнулся в нее с шумным всплеском.

Ах, это было чудесно! Он улегся поудобнее, опустил голову на край ванны. Лежал и впитывал в себя, в каждый мускул, животворное тепло нагретой воды. Он не особенно тревожился по поводу того, что нынче днем ушиб спину. Одна особая часть его тела причиняла-таки ему боль, но совсем по иной причине.

Джейн.

Как ему следует вести себя с ней? Сатана, это ясно как день, имел на него, а значит, и на Джейн, свои особые виды.

Черт возьми, как Моттону уберечь ее? У Сатаны повсюду есть глаза и уши. Он, Моттон, как минимум обязан запретить ей участвовать в поисках недостающего фрагмента рисунка Кларенса.

Он фыркнул в воду, учинив тем самым в ванне нечто вроде миниатюрного шторма. Он отлично мог себе представить реакцию Джейн на его запрет. Она просто терпеть не может, когда ей говорят «нельзя»…

Эдмунд намочил волосы и принялся мыть голову.

Дело не только в том, что он вовлек Джейн в круг интересов Сатаны. Ею заинтересовалось высшее общество Лондона. Джейн умудрилась провести семь великосветских сезонов так, что ее имя не попало на язык ни одной из отъявленных сплетниц, а теперь? Их с Джейн внезапный и всеми замеченный интерес друг к другу побудил всех престарелых любительниц совать нос в чужие дела зашлепать губами для того, чтобы вызвать пусть и небольшую, но все-таки бурю в высшем обществе. Его тетушки это определенно заметили. Мысленно они уже украшали церковь в деревенских владениях семьи Моттонов – если только не планировали отпраздновать его вступление в брак в Лондоне.

И если бы общество узнало, чем именно занимаются он и Джейн… Тогда он скомпрометирует ее окончательно.

Как же случилось, что все эти годы он не обращал на нее внимания? Да, он не хотел спешить с женитьбой – не хотел повторять ошибку своих родителей. Потому-то он и не присматривал себе будущую жену. И само собой, он не мог себе позволить относиться к сестре Джона и Стивена как к объекту развлечения.

Но вот однажды появился загадочный рисунок, а в придачу к нему и проблема Сатаны…

Он еще раз обмакнул голову в воду, чтобы получше смыть мыло. Вынырнул, протер глаза и… что такое? Чей-то кашель?

Моттон повернулся в одну сторону, потом в другую, окинул быстрым взглядом все углы комнаты. Ко всему прочему ему еще что-то мерещится?

Он у себя в Моттон-Хаусе. Нанятые им люди охраняют дом от любых вторжений. Любому, кто проникнет сюда без спроса, не поздоровится… и тем не менее всякое бывает.

Эдмунд задержал дыхание, прислушиваясь.

Тишина.

Наверное, у него не в меру разыгралось воображение.

Моттон превратил кусок мыла в пену и принялся натирать ею руки от плеча до кисти.

Обычно ему не было свойственно излишнее воображение, но обычно ему и не приходилось вовлекать в свои дела какую-нибудь женщину. Он всегда действовал в одиночку. Однако теперь…

Он испустил глубокий вздох и принялся растирать ноги – от стоп до бедер… Его будоражило не только и не столько желание Джейн участвовать в поисках – Моттона беспокоило и волновало само ее присутствие рядом с ним. Поводами для волнений были ее запах, ее фигура, ее улыбка, ее глаза… ее независимый характер… все было ему по вкусу.

Интересуется ли она им самим, или ее занимает только загадка Кларенса? Ясно, что она не позволила бы Моттону поцеловать себя и не ответила бы на поцелуй, если бы ее не влекло к нему. Но может, с ее стороны это не больше, чем любопытство… однако, если все это всерьез, ей следует быть очень осторожной. А тетушкам не мешало бы побольше держать язык за зубами. Что касается мамы Джейн, то она, видимо, с тетушками заодно. И если Джейн не изменит своим чувствам и настроениям, то вполне возможно, что она пройдет вместе с ним по дорожке к алтарю, а после свадебного обряда окажется в его постели.

При этой мысли своего обладателя жезл Эдмунда поднялся над водой. Да, Эдмунду определенно пришлось бы по сердцу присутствие охваченной горячим желанием, обнаженной Джейн в его постели. М-м-м, он ведь рисовал в своем воображении эту сцену во всех подробностях те две ночи, которые Джейн проспала в комнате виконтессы.

Моттон снова опустил голову на край ванны и погладил намыленной рукой свою бедную, исстрадавшуюся плоть… Он первым долгом распростер бы Джейн на простынях своей постели, уложив ее на спину, и ее маленькие, прелестные грудки с трепетом ожидали бы, чтобы он потрогал их деликатные кончики… ноги Джейн были бы раздвинуты, а ее…

Эдмунд так сильно дернул бедрами, что из ванны на пол по обе стороны выплеснулась вода. Ох, черт, от одного только прикосновения рукой возбужденный член изверг из себя семя – вот до чего довел Эдмунда мысленный образ Джейн…

– А-апчхи!

Что за дьявольщина?! Моттон, приподнявшись, почти выпрыгнул из ванны, а его фаллос пришел в спокойное состояние уже через пару секунд. Чих явно прозвучал из-под кровати Эдмунда. Что, если Сатана заслал сюда одного из своих приспешников? Кто бы мог подумать, что такое возможно? И все же… Подосланный спрятался и ждал, когда Моттон уснет, и тогда он его прикончит. А потом проникнет в спальню Джейн и убьет и ее.

В жилах у Моттона заледенела кровь, все греховные мысли вылетели из головы, растаяли, словно изморозь под лучами солнца. А тот, кто прячется под его кроватью, проклянет день, в который появился на свет.

Моттон провел ладонью по крышке письменного стола. От песка, который он оставил на ней, чтобы проверить, не побывал ли у него в комнате незваный гость, не осталось ни следа. Уж не посетил ли его чистоплотный разбойник? Странно, однако Моттону довелось повидать и более странные вещи. Впрочем, его меченосная трость находилась там, где он ее оставил. Он высвободил шпагу и нацелил ее на кровать.

– Я знаю, где ты прячешься. Вылезай, но только медленно, имей в виду.

Джейн прикусила губу. Какая досада, что она не удержалась и чихнула… Как ей быть теперь? Судя по всему, Эдмунд донельзя разозлен… и он к тому же совсем голый.

То, что она видела, как он купается, само по себе скандально. И тем не менее Джейн придвинулась поближе к краю кровати, чтобы посмотреть на Эдмунда во всей его красе. Он был худощавым, но широкоплечим и обладал великолепными бицепсами, грудь мускулистая, заросшая курчавыми каштановыми волосами, волосы покрывали и плоский живот до самого…

Джейн видела своих братьев обнаженными, но лишь тогда, когда они были еще детьми, когда они вовсе не были мускулистыми, волосатыми и не обладали столь впечатляющим… м-м-м.

Эдмунд своими мужскими достоинствами совершенно посрамил Пана.

Ей хотелось его потрогать. И когда Моттон обхватил ладонью свой член, ей захотелось, чтобы то была ее ладонь.

Местечко между ног напряглось и сделалось влажным. Оно чего-то до боли желало, и Джейн хорошо понимала, чего именно.

– Вылезай немедленно! – гневно потребовал Эдмунд.

Она должна подчиниться. У него в руке шпага. Если Джейн как можно скорее не выберется из своего убежища под кроватью, Моттон может совершить нечто ужасное, непоправимое. Но ее ночная рубашка задралась чуть ли не на голову.

– Одну минутку.

Джейн попыталась одернуть рубашку.

– Боже милостивый!

Джейн резко повернула голову. Голос Эдмунда прозвучал совсем рядом…

Так оно и было. Эдмунд присел на корточки и воззрился на Джейн.

– Что вы там делаете, Джейн?

Его шпага лежала на полу, острым концом направленная на Джейн. Как она заметила, прямо на нее было направлено и кое-что еще.

Окажется ли его пенис таким же твердым, как у гипсового Пана, если она его потрогает?

Предположим, она так и сделает. Эдмунд может подумать, что она бесстыжая – настоящая шлюха, но ведь Лили права, она не молодеет. А Джейн вовсе не хотела умереть девственницей.

– Я прячусь.

Джейн пришло в голову, что ее шансы утратить девственность в объятиях именно этого мужчины возрастут, если она тоже будет совершенно обнаженной, как и он. Но как ей ухитриться стянуть с себя ночную рубашку?

– От кого же вы прячетесь?

Голос его прозвучал угрожающе, словно Моттон готов был проткнуть своей шпагой любого, от кого она была вынуждена прятаться. Джейн улыбнулась и ответила:

– От вас. Я прячусь от вас.

Однако она не хотела больше прятаться. О нет, она твердо решила предстать перед ним нагой. Показать всю себя как есть.

Может, она поглупела? Вполне вероятно. Он может ее отвергнуть, однако она не очень этому верила. Мужчины не слишком разборчивы, когда им предлагают позабавиться с женщиной в постели. Взять хотя бы Джона. Он во время пребывания в деревне регулярно наносил визиты некоей мистрис Хэддон, которая обладала потрясающим сходством с козой. Привлекательной, симпатичной, но тем не менее козой.

– Почему? – с очевидным и полным изумлением спросил Эдмунд. – Ведь вы меня не боитесь?

– Не боюсь. – Она и вправду не боялась его. Эдмунд намного крупнее и сильнее, чем она, однако Джейн была уверена, что он никогда ее не обидит. – Я просто почувствовала себя неловко. И не хотела, чтобы вы меня обнаружили. Мне не следовало заходить в вашу спальню без спроса.

Джейн не боялась забеременеть Женщины не беременеют каждый раз после того, как проведут ночь в постели с мужчиной. На это нередко уходят месяцы специальных усилий и соответствующего практического опыта. Ее утроба нуждается в приобретении определенной привычки к самой процедуре сексуального общения, прежде чем произойдет зачатие ребенка. Родители Эдмунда оказались исключением из правила.

– Это верно. – Голос у Моттона снова стал резким. – Так почему вы здесь?

Что говорит ей собственный разум – и сердце? Значит ли это, что она полюбила его, а он всего лишь одержим похотью?

Нет.

– Джейн, скажите, зачем вы здесь?

– Я была… Я хотела… ах…

Джейн начала дрожать.

– Вы не ушиблись?

– Н-нет…

Она прикусила нижнюю губу. Только бы не заплакать. Эдмунд ни за что не уложит в свою постель плаксу. Она будет ужасно выглядеть с красными от слез глазами и распухшим носом. Ничуть не соблазнительно.

Моттон опустился на четвереньки, отодвинул в сторону шпагу и низко наклонил голову, тщетно пытаясь разглядеть Джейн в полутьме под кроватью.

– Вы плачете?

Слава Богу, что она укрыта в тени. Джейн кое-как утерла тыльной стороной ладони набежавшие слезы.

– Ч-чего ради мне плакать?

Джейн глубоко вздохнула. Первым долгом надо сосредоточиться на том, как высвободиться из ночной рубашки. Моттон уже прекрасно одет – то есть раздет, а вот она… Ей необходимо при первой возможности стянуть с себя ночную рубашку. Однако у нее нет возможности проделать этот трюк, пока она находится под кроватью.

– Я не знаю.

Он нахмурился – Джейн это увидела, поскольку свет падал на лицо Эдмунда. Правда, увидела не слишком четко, так как его скрюченная поза не давала возможности созерцать его во всей красе.

– Так вылезете вы оттуда наконец? Просто смешно и нелепо вести разговор, согнувшись в три погибели. Я уже уселся голым задом на… ох, черт возьми!

Он встал во весь рост. Джейн увидела, как его ноги зашагали прочь от кровати. Да уж, и правда, черт возьми, наконец он вспомнил, что раздет догола.

Джейн поспешила выбраться из-под кровати. Да, Моттон подошел к ванне и потянулся за полотенцем. Вот она, ее возможность. Если она успеет стянуть с себя рубашку прямо сейчас, пока Моттон на нее не смотрит, он не сможет ей воспрепятствовать. Ибо это будет свершившийся факт.

Джейн обеими руками ухватилась за подол рубашки и одним движением сдернула ее через голову. Швырнула рубашку на пол и ногой затолкнула ее под кровать.

Ей не пришло в голову, что тонкая ткань все же хоть как-то согревает ее, и когда тело Джейн овеял прохладный ночной воздух, тело у нее покрылось мурашками, и она даже довольно ощутимо вздрогнула.

Стоит ли прикрыть ладонями те части тела, которые свидетельствуют о ее принадлежности к женскому полу? Пожалуй, это чересчур жеманно с ее стороны. Но где должна держать руки совершенно голая женщина? Юбок на ней нет, стало быть, поддерживать нечего, а упереться руками в бока… нет, это слишком смело. Попросту бесстыдно.

Лучше бы ей не снимать с себя рубашку, но, увы, исправлять ошибку было поздно. Эдмунд снял с вешалки полотенце и повернулся в сторону Джейн.

Она обеими руками обхватила себя за талию и улыбнулась.