Текст книги "Остров надежды"

Норе стало страшновато. Саймон рассказывал ей, что живет на квартире в Ист-Энде, где снимает комнату по очень выгодной цене. Но эти хижины, эти тесные дешевые дома, эти усыпанные отбросами улицы, где играли грязные босоногие дети… А в это время за углами, казалось, таились подозрительные темные фигуры… Нора поблагодарила небо за Бобби, который передвигался здесь очень уверенно. Видно, он сам жил в обстановке, ненамного отличающейся от этой. В любом случае он так быстро перемещался, что Нора едва успевала за ним. В простом, но, разумеется, сшитом из лучшего материала послеобеденном платье с кринолином и в манто она чувствовала себя неуверенно, не на своем месте. Хорошо еще, что она не пудрила волосы. В этом нищенском квартале никто, кажется, не пудрил волосы. Женщины, снующие по улицам или продающие на обочине дороги какие-то товары, производили такое же неухоженное впечатление, как и их дети.

– Скажи, а Саймон, то есть мистер Гринборо, говорил что-нибудь по поводу того, почему больше не приходит в контору? – Нора попыталась завязать разговор со своим провожатым. И правда, Бобби был единственным, кто беседовал с Саймоном после того рокового вечера во вторник.

Бобби покачал головой.

– Он вообще-то почти ничего не говорил. Он лежал в постели, он был болен, мисс. И не абы как болен, если вы меня спросите. К тому же выглядел так, будто дня три ничего не ел. И тем не менее он дал мне лишний пенни, за курьерскую службу. Хотя, видит Бог, это были совсем не хорошие новости. Я затем этот пенни отдал старухе, которая живет внизу, чтобы она принесла ему хоть что-нибудь поесть. Надеюсь, что старуха так и сделала.

Нора почувствовала, как ее охватывает страх – и одновременно теплое чувство к мальчику, стоявшему рядом с ней.

– Это было очень благородно с твоей стороны, Бобби! – похвалила она.

Рыжеголовый мальчишка пожал плечами.

– Пастор говорит: «Давайте, и воздастся вам». Или что-то вроде того. Моя мать не верит во все это, но мне стало как-то жалко его, вашего… лорда.

Мальчишка смущенно ухмыльнулся, а затем остановился перед трехэтажным каменным домом, построенным, без сомнения, после Большого пожара. Однако сейчас, спустя несколько десятилетий, дом выглядел запущенно, словно в нем никто не жил.

– Мы на месте. Однако лучше не заходите туда в одиночку…

Бобби, как настоящий джентльмен, открыл перед Норой дверь, за которой начинался темный вонючий коридор. Дверь в одну из комнат была открыта, и помещеньице это произвело на Нору впечатление карикатуры на какой-то салон. В комнате были камин и старое кресло перед ним, стулья и стол, но все это было грязным, серым и потертым – казалось, что здесь никто никогда не убирал. Повсюду валялись куски материи и старая одежда.

– Она этим торгует, – пояснил Бобби пришедшей в ужас Норе. – Я имею в виду старуху Пэддингтон, хозяйку. Скупка и продажа поношенной одежды. Она стоит с вещами в базарный день в Чипсайде. И, кроме того, сдает дом квартирантам. А как она заполучила этот дом, не знает никто…

Из комнаты раздался чей-то сварливый голос.

Бобби втянул голову в плечи.

– Поднимайтесь быстрее наверх, мисс Нора, пока старуха вас не заметила! – прошептал Бобби, подталкивая Нору в сторону деревянной лестницы, которая скорее заслуживала звания стремянки.

– Я уже увидела вас! – злобно заорала женщина им вслед. – Мальчишку Фанни Дайери и красивую молоденькую леди. Что, ты стал слишком хорош, чтобы сказать старым друзьям «добрый день», Бобби? И куда ты разогнался?

– Не слушайте ее, – прошептал Бобби, который явно устыдился. – Моя мать на самом деле не дружит с ней, она просто продавала ей одежду, когда мой старик умер… Это в гости к мистеру Гринборо, миссис Пэддингтон! – громко сказал он через плечо старухе, которая стояла возле лестницы и с любопытством смотрела на них снизу вверх.

Миссис Пэддингтон на самом деле была еще не так стара, однако толста до безобразия, да еще и с вечно красным лицом. Ее сальные волосы неопрятными прядями свисали вниз, маленькие глазки блестели, как стеклянные, но тем не менее взгляд был зорким, злым и недоверчивым. Норе показалось, что она узнала источник вони, доносившейся из ее комнаты через открытую дверь: джин или какой-то другой дешевый спиртной напиток.

Спальни на втором этаже тоже казались обжитыми – за закрытыми дверями были слышны чьи-то голоса. Однако Бобби полез дальше наверх по еще более узкой и шаткой лестнице. Нора на каждом шагу опасалась, что трухлявое скрипящее дерево может проломиться. На самом верху находилась одна-единственная низенькая дверь. У нее был такой вид, словно она пережила уже не один пожар.

Бобби постучал в дверь, а сердце Норы заколотилось так сильно, что ей показалось, стук его раздается громче, чем стук пальцев Бобби по старому дереву.

Однако изнутри никто не отвечал. Неужели Саймон куда-то ушел? Нора разочарованно подумала, что и ей теперь придется уходить. Однако ее юный сопровождающий без всяких церемоний распахнул дверь в комнату.

– Мистер Гринборо? Это снова я. Но на этот раз с гораздо лучшими новостями!

Голос мальчика звучал нарочито радостно и оптимистично. Нора вслед за ним зашла в комнату, и от ужаса у нее перехватило дыхание.

Каморка Саймона находилась прямо под крышей. В помещении не было ни единой прямой стены, а несколько ведер, в беспорядке расставленных на полу, позволяли сделать вывод, что крыша протекала. Летом здесь, наверное, было невыносимо жарко, а зимой – очень холодно и… так темно, что с первого взгляда Нора ничего не смогла рассмотреть. Огня в камине не было. И лишь когда ее глаза постепенно привыкли к полумраку, она рассмотрела нищую меблировку – стол да стул, на котором, небрежно сваленная, лежала одежда Саймона, та самая, что была на нем во вторник вечером. Это было на него непохоже. На неумело вбитом в стену крюке висела его рубашка, тщательно выглаженная, а на столе стоял утюг. Нора со стыдом вспомнила тот день, когда он признался ей, что сам вынужден приводить свою одежду в порядок. Она посмеялась над тем, что он выполнял работу прачки и гладильщицы, и высказала опасение, что ее любимый несколько жадноват. Однако сейчас Нора увидела жестокую действительность существования Саймона, а затем наконец заметила и своего ненаглядного, лежавшего на убогой кровати, по непонятным причинам придвинутой к холодному камину. В нем давно уже никто не зажигал огонь. А Саймон лежал, скрючившись под тонким одеялом, тщетно пытаясь удержать то скудное тепло, которое оно ему давало.

Нора подбежала к нему – и снова испугалась, увидев его лихорадочно пылающее лицо со впалыми щеками.

– Саймон! Почему же ты никому не сказал, что заболел? Почему ты не попросил известить меня? О Боже, Саймон, тебе нужен врач!

Молодой человек открыл глаза – они были красными и блестели от высокой температуры, но засияли, когда он узнал Нору.

– Нора… ты… это ты… или… сон…

Та улыбалась, изо всех сил борясь со слезами. То, что она увидела здесь, было скверно. Намного хуже, чем она могла себе представить.

– Нет, это действительно я! – решительно сказала она и погладила Саймона по голове. Его волосы были мокрыми от пота, хотя он дрожал от холода.

– Теперь я буду заботиться о тебе. Мне давно уже надо было это сделать. Боже, Саймон, ты весь дрожишь!

– Холодно… – прошептал он.

На нем была одна лишь рубашка, та самая, в которой он приходил к отцу Норы просить ее руки. В тот вечер он промок под дождем, был сильно расстроен и, придя домой, без сил упал на кровать и проснулся на следующее утро с высокой температурой. Ему удалось только снять с себя пиджак и брюки, а затем очередной приступ кашля свалил его с ног. Он едва помнил, как пережил те дни, пока Бобби не занес ему письмо с извещением об увольнении. Кажется, дочь его квартирной хозяйки иногда приносила ему поесть. С тех пор как Бобби побывал здесь, она регулярно – один раз в день – заглядывала к нему. Однако миссис Пэддингтон строго следила за тем, что делает ее дочка, когда узнала, что Саймон лежит больной в постели. Поэтому маленькая Джоан, сочувственно относившаяся к Саймону, могла лишь тайком от матери время от времени приносить ему наверх жидкий суп или кусок хлеба.

Нора сняла манто и закутала в него Саймона.

– Мы должны разжечь огонь в этом камине! – решительно заявила она, удивляясь сама себе. В романах, которые она читала, главная героиня сначала должна была обнять любимого, а он – заверить ее, что только ее любовь немедленно излечит его. Но для Норы романтические приключения закончились в ту самую минуту, когда она вошла в эту мансарду. Сейчас она пребывала в реальной действительности, когда поцелуи и нежности нужны были Саймону намного меньше, чем одеяло, теплая еда, огонь в камине и врач.

– Ты можешь раздобыть дров, Бобби?

Саймон покачал головой.

– Нет, – прошептал он, – камин дымит, из него сыпется сажа… никакого тепла…

Слова давались ему с трудом. Он закашлялся.

Нора посмотрела на Бобби умоляющим взглядом.

– Что же нам делать? – беспомощно спросила она.

Тот пожал плечами.

– Трубочист, – коротко сказал он. – Я могу зайти к нему. Если вы… – Жестом он сообщил, что это стоит денег.

Нора дала ему пару пенни.

– Этого хватит? – нерешительно спросила она.

Бобби закатил глаза.

– Этого хватит на три раза, мисс. И еще на пару других вещей. Я все сделаю. Ну а сейчас мне нужно бежать – мистер Симпсон ж де т.

Мальчик помчался на работу, однако Нора слышала, как он на лестнице говорил о чем-то с миссис Пэддингтон. Та отвечала довольно злобно, здесь, мол, не гостиница и она не служанка. Но затем ее шипение умолкло, и Нора осталась наедине с Саймоном. Не зная, что можно сделать для него прямо сейчас, она присела на корточки рядом с его постелью, смутно припоминая все, что знала об уходе за больными. Вспоминать было особенно нечего, собственно, лишь то, что она помнила по тем дням, когда болела сама. Когда Нора простужалась или у нее расстраивался желудок, их экономка делала ей компрессы на ноги и варила чай из трав. Здесь же, однако, не было даже котелка, не говоря уже о том, что его не на чем было разогреть. Нора обняла Саймона. Если бы ей удалось помочь ему встать, то она могла бы взбить его подушку, – хотя вряд ли жесткий, сбившийся в кучу комок можно было назвать подушкой.

Саймон посмотрел ей в глаза.

– Прости меня… – прошептал он.

Нора прижала его голову к своей груди.

– Тебе не за что извиняться, любимый, – прошептала она. – Ты не виноват, что заболел. А сейчас… Я здесь.

Саймон заволновался. Он снова закашлялся и попытался отстраниться от нее.

– Ты не можешь оставаться здесь, Нора! Ты вообще не должна быть здесь, ты должна…

В этот момент открылась дверь, и в комнату зашла худенькая темноволосая девочка. Она принесла кружку с каким-то горько пахнущим варевом. Норе показалось, что это разогретое пиво, может быть, туда добавили какие-то лечебные травы. Она скривилась, но от питья поднимался пар, значит, оно хоть чуть-чуть согреет Саймона.

Девочка робко сделала книксен перед важной гостьей.

– Это прислала мать, – сказала она тихо. – Мальчик Дайери заплатил за это. Я могла бы принести еще густой суп, но мама сказала, это стоит еще один пенни. – Девочка опустила голову. Казалось, ей было стыдно за жадность матери.

Нора уже полезла в кошелек, но затем передумала. Она же была дочерью купца! И пусть речь шла всего лишь о паре пенни, она не должна была позволить миссис Пэддингтон так бессовестно обманывать ее.

– Скажи своей матери, что я прекрасно знаю – Бобби уже заплатил за все, и за еду тоже! – сказала она так твердо, как только могла. – Если она хочет еще один пенни, то должна прислать тебя сюда с двумя одеялами, но с теплыми одеялами, а не с такими тряпками, как эта! – Она указала на потрепанное покрывало, под которым дрожал, пытаясь согреться, Саймон. – Ах да, и подушку тоже пусть принесет!

Девочка кивнула, поставила кружку на стол и ушла вниз, чтобы рассказать матери о требованиях молодой дамы. Выходя из комнаты, Джоан бросила на Нору восхищенный взгляд. Девушка облегченно вздохнула, когда та закрыла за собой дверь.

– Джоан – хороший ребенок, – сказал Саймон тихо, словно упрекая Нору за ее жесткие слова.

Та пожала плечами.

– Зато ее мать – дракон! – заявила она. – Но я уж с ней справлюсь, я…

Саймон слабо улыбнулся.

– Дракона должен убить принц… – мягко напомнил он.

Нора закатила глаза.

– Завтра, любимый, завтра ты снесешь голову дракону. Но сначала ты должен избавиться от кашля. А это тебе удастся, только если здесь будет тепло и сухо и этот дракон перестанет морить тебя голодом. А теперь выпей…

Нора отправилась на поиски чашки или стакана и в конце концов нашла надбитую миску из глины. Она налила туда чуть-чуть горячего пива и протянула Саймону, но он дрожал слишком сильно, чтобы удержать миску. Нора помогла ему поднести ее ко рту и обхватила его руки своими, чтобы согреть их.

– Надо было, наверное, заказать рома, – пробормотала она.

Саймон пил жадно, и, казалось, ему тут же стало легче.

– Тебе нельзя оставаться здесь! – повторил он.

Нора скорчила рожицу, словно непослушная маленькая девочка. Затем улыбнулась.

– Попробуй воспрепятствовать мне, – с воинственным видом заявила она.

Саймон с трудом приподнялся.

– Нора, тебе нельзя оставаться в одной комнате с мужчиной. Это разрушит твою репутацию… это… – Он обессиленно упал обратно на постель.

– Мне это все равно, – коротко сказала Нора. – Наоборот, мне это подходит как нельзя лучше. Мой отец уехал по делам. А когда он вернется, половина города будет знать, что маленькая Нора Рид удрала со своим любимым. Тогда ему придется либо отречься от меня, либо устроить свадьбу. Поверь мне, он предпочтет последнее.

Саймон отрицательно покачал головой.

– Ты уже ошиблась однажды, – напомнил он тихо. – Нора, все то, что он сказал мне… Он никогда не согласится, никогда… и… Он ведь прав.

Нора хотела снова обнять его, но он отвернулся. Малейшее усилие вызывало у него новый приступ кашля.

– Он полностью прав, Нора, я никогда не смогу предложить тебе жизнь, достойную твоего положения. А сейчас… Нора, это не безобидная простуда, слишком долго это продолжается. Это…

Саймон не произнес этого слова, однако Нора тоже знала признаки чахотки. Даже в самых благополучных кругах общества люди умирали от нее. А здесь, на узких улицах Ист-Энда, эта зараза была обычным делом.

Нора отрицательно покачала головой.

– Это излечится, как только мы окажемся на юге! – решительно заявила она. – Здешний холод, эта сырость – мы не созданы для этого. Ты должен снова набраться мужества, любимый! Подожди, когда здесь будет гореть огонь и у нас будут свечи… Точно – свечи, нам нужен свет. Мы устроимся поуютней, и я расскажу тебе об Острове Купера. Леди Вентворт очень четко описала мне его. И я еще не все тебе рассказала о книге, которую она дала мне почитать. О Барбадосе… О джунглях и побережье… Но там есть и настоящий город. Он называется…

Саймон сдался. Впрочем, у него уже не было времени для дальнейших возражений. В каморке снова появилась Джоан – на этот раз с тазом теплой воды.

На крыше тоже произошло какое-то движение.

– Это трубочист, – сказала девочка. – А мать собирает постельное белье. Она ругается, потому что ей, наверное, придется отдать свое собственное белье, и она требует два пенни, если постель должна быть свежей. А я тут подумала, может быть, господин хочет помыться.

Сердце Норы потянулось навстречу девочке. Джоан была действительно хорошим ребенком и, несомненно, тревожилась за Саймона. Может быть, она была влюблена в него? Но для этого она казалась слишком юной.

С другой стороны, в Ист-Энде дети, наверное, рано становились взрослыми.

Нора испугалась, когда внезапно что-то маленькое и черное, как сажа, спустилось на веревке вниз, в камин, и шлепнулось на кучу холодного пепла. Она было подумала, что это гном или Санта-Клаус, для которого в Святой Вечер она вешала носки на камин. Однако этот маленький гном оказался пятилетним мальчуганом, в руках которого был специальный веник.

– И делай все как надо, Том, чтобы я не слышал больше жалоб!

Это сверху раздался мужской голос. Наверное, то был трубочист, который опустил малыша по веревке вниз, чтобы тот сделал свою работу. Дымоход был узким – взрослый человек или даже крупный ребенок не пролез бы через него.

Нора с ужасом смотрела на малыша, который с большим трудом сбивал сажу со стен камина. Маленький мальчик выглядел оголодавшим и кашлял. Нора хотела что-то сказать ему, но ей не пришло в голову, чем бы его утешить. Может быть, один пенни? Но это было равно, если верить Бобби, плате за всю работу.

А мастер, конечно, отберет эти деньги у малыша. Дома у нее были сладости из сахара. Но здесь…

Пока она соображала, что делать, трубочист снова поднял своего ученика наверх. Тот продолжал чистить дымоход, вися на веревке.

– Сейчас будет готово! – в конце концов крикнул мужчина сверху. – Как только мы уйдем, можете разжигать огонь.

Однако для огня, конечно, пока не хватало дров, но Нора и здесь надеялась на Бобби. А для начала она должна была помочь Саймону помыться. Тот настоял на том, чтобы она при этом отвернулась. Несмотря на свою слабость, он выпрямился, и у Норы заболело сердце, когда она снова услышала, как он кашляет. После мытья он выглядел не столько освежившимся, сколько, наоборот, уставшим до смерти.

Нора тем временем искала его ночную рубашку. При этом девушка покраснела, ведь она даже своего отца никогда не видела в ночном одеянии. Однако сейчас было не до стыда. И потом, когда она выйдет замуж за Саймона, им все равно придется делить друг с другом постель. Нора довольно хорошо представляла, что ее при этом ожидает. Девочки из высшего света беспрерывно шептались об этом. Faire l’amour считалось при дворе французского «короля-солнца» одним из обязательных развлечений, а потом эти забавы постепенно перекочевали в Англию. Сельское дворянство возмущалось бесстыдством французов, однако молодые люди, краснея, наперебой рассказывали о пикантных ситуациях в стране по другую сторону канала. В любом случае Нора не боялась первой брачной ночи с Саймоном. До сих пор ей доставляло наслаждение полежать с ним рядом в летнем парке на траве. Она все еще с тоской вспоминала их последнюю поездку на лодке. Тогда она даже решилась залезть к нему под рубашку и погладить его голую грудь. Теперь не было причин, чтобы не повторить это снова.

Пока она рассматривала бедные пожитки Саймона, пришла Джоан с постельным бельем и одеялами, похоже, действительно пуховыми. Однако что касалось простыней… Нора не знала, смеяться ей или плакать. В любом случае ей придется постирать это белье. Завтра, как только она… Боже, ей ведь понадобится ушат или корыто, а еще горшки, для того чтобы прокипятить белье, и все это были вещи, о которых она имела так мало понятия! Слово «приданое» вдруг приобрело совершенно иное значение: до сих пор в этом смысле она думала лишь о серебре и фарфоре, красивой мебели и скатертях.

Саймон позволил Норе помочь ему надеть свежую ночную рубашку. Новые одеяла и еще одна кружка горячего пива разогрели его настолько, что он перестал дрожать. Нора села рядом, погладила его лоб и помассировала ему виски, а когда она стала рассказывать о Барбадосе, он тут же уснул. Холод, наверное, слишком долго не давал ему спать.

Нора задумалась, где же она сама сможет лечь в этой маленькой комнатушке. Но для начала она поела немного супа, который принесла Джоан, а вскоре появился Бобби с большой корзиной, полной дров.

– В конторе творится черт знает что, мисс, а ваш кучер в панике разыскивает вас, – разжигая камин, рассказывал мальчик. Нора внимательно следила за его действиями. Она сама еще никогда не разжигала камин, но ей придется научиться и этому.

– Я, конечно, ничего не сказал, но они что-то подозревают. – Бобби выразительным жестом обвел мансарду. – Мне кажется, они хотят известить вашего отца.

Нора кивнула, на душе у нее было неспокойно. Хорошо, что ее отец был сейчас в море, а письмо сможет попасть к нему в Амстердам не раньше чем со следующим кораблем. Однако же она вполне допускала, что Пепперс узнает адрес Саймона. Появится ли он здесь и заберет ли ее отсюда без приказа своего хозяина? В этом Нора не была уверена. Пепперс боготворил ее, но в то же время был верным слугой Томаса Рида. Очевидно, все будет зависеть от его оценки сложившегося положения. Если он тоже посчитает ее любовь к Саймону детским увлечением, то заставит ее покинуть своего любимого.

Однако в этот вечер все же ничего не случилось. Узнал ли Пепперс адрес, по которому она находится? Симпсон обыкновенно уходил домой рано, а Уилсон, наверное, до сих пор не выдал Нору. А возможно, старый кучер еще не принял решение. Нора завернулась в свое манто и улеглась перед уютно горевшим в камине огнем. Она думала о том, что пока должна быть довольна тем, чего добилась в этот вечер.

Однако недолго пришлось ей наслаждаться сном. Кашель Саймона, его тяжелое дыхание не давали ей покоя, а затем… Она в ужасе вскочила, когда маленькие кожаные лапки пробежали по ее босым ногам. Мыши? Или даже крысы? Норе придется либо раскладывать здесь яд, либо купить кошку. Последний вариант был для нее более привлекательным, но она уже сейчас начала тревожиться об этом маленьком зверьке. Дело в том, что мясо в супе показалось Норе каким-то странным на вкус.

А когда перевалило за полночь, молодая женщина начала беспокоиться о деньгах. Многие вещи в Ист-Энде были дешевыми, но тем не менее ее средства уже сейчас быстро таяли. Кошелек Норы вскоре опустеет. Она впала в панику, когда представила себе все это, но затем вспомнила о том, что существуют ломбарды. В первую очередь она продаст свою юбку с кринолином. Женщины в Ист-Энде обходились без них. Объемные юбки делали невозможным любой физический труд. А из этих денег она заплатит врачу. Это было самым важным. Саймону нужен врач.