Текст книги "Корни зла"

– Но я могу во вторник или в среду.

– Вторник? Восемь часов? И на этот раз мы попробуем попасть в итальянский ресторан, да?

Немедленной реакцией Франчески была мысль, что итальянский ресторан находится совсем недалеко от этого дома, и что он проводит ее до дома, и что она почти наверняка пригласит его зайти и выпить заключительную чашечку кофе... Но не забегай так далеко. Не давай фантазии слишком разыграться.

Но ведь не было ничего плохого в том, что она подумала подать кофе в маленькой гостиной Трикси во вторник; мебель была слегка потрепанной, но там был камин, и она могла сложить дрова, чтобы их можно было разжечь, как только она придет домой из школы. Она может использовать некоторые из тех яблоневых поленьев, которые сосед одолжил Трикси в прошлом месяце. Майкл любит музыку, а у нее наверху есть собственная коллекция дисков. Моцарт, и огонь с запахом яблок, и какой-нибудь действительно хороший фильтрованный кофе. Может быть, с бренди. Она поставит бокалы на маленький низкий столик, и огонь будет играть в них. Я думаю как романтичный подросток. Мне все равно.

Но она не станет слишком по-глупому мечтательной. Сейчас было достаточно улыбнуться Майклу и сказать:

– Во вторник в восемь часов. Буду ждать с нетерпением.

Глава 33

С той самой секунды, как он узнал его во время просмотра фильма, Эдмунд пытался сдерживать свою жгучую зависть к Майклу Соллису. Если ты позволишь эмоции, почти любой эмоции, завладеть собой, то перестанешь думать и взвешивать, потеряешь определенную беспристрастность.

Но ненавидящая злая зависть грозилась овладеть им, заслонив собой все другие размышления и затрудняя процесс фокусировки на чем-либо еще.

Сын Альрауне. Вот кто такой Соллис – Эдмунд знал это достаточно точно. После тех нескольких ставящих в тупик мгновений он посмотрел на Соллиса, отведя взгляд от экрана, и неожиданно увидел чрезвычайное сходство с молодой Лукрецией фон Вольф. Прямой потомок? Это возможно? Но Майкл был настолько похож на Лукрецию, что мог быть только прямым потомком. Так кто же он? Чьим сыном он может быть?

Было абсолютно невозможно, чтобы Майкл был тайным сыном Деборы или Марианны. Эти двое вели открытый, обычный образ жизни, они обе были дочерьми Лукреции, но вряд ли у кого-то из них мог быть незаконнорожденный сын. Дебора вообще-то, скорее всего, была бы рада открыть такой секрет. Эдмунд склонялся к тому, чтобы не рассматривать всерьез варианты Деборы и Марианны.

Поэтому оставался третий ребенок Лукреции. Альрауне. И Альрауне – это не легенда, как говорили многие люди, это реальный человек, который родился в декабре 1940 года, и свидетельство о рождении в доме Деборы было тому доказательством. И тут далеко до таинственной смерти или исчезновения без объяснений: похоже, что Альрауне вырос, у него была более-менее обычная жизнь, возможно, брак и сын.

Альрауне вырос. Эта мысль посылала едкие волны ненависти и зависти, стремительно бегущие по телу Эдмунда. Альрауне не был тем тайным призраком, чье присутствие он так сильно чувствовал в Ашвуде и чьи эмоции он разделял. «Все, во что тебе нужно поверить, – это в убийство», – сказал в тот день Альрауне. А затем этот всплеск детского веселья. «Помни о глазах, Эдмунд... Помни...»

"Альрауне был моим! – беззвучно кричал Эдмунд Соллису. – Альрауне был тем хрупким маленьким призраком, который направлял мою руку, когда я убивал Трикси Смит! Мы вместе совершили убийство, Альрауне и я!" Мысль о том, что Соллис знал Альрауне, вырос с Альрауне как с одним из родителей, Эдмунд едва ли мог вынести.

Но было важно контролировать себя. Бороться с этим черным и горьким потоком ненависти, который угрожал поглотить его разум. Он заставил себя думать практично. Как много мог знать Альрауне об Ашвуде? Слышал ли Майкл, как Эдмунд, истории о прошлом? Ребенок, внесенный в список как Алли, был в тот день в Ашвуде. Это и правда был Альрауне? («Тебе не обязательно верить в меня, Эдмунд... Все, что тебе нужно, – это поверить в убийство...»)

Сколько лет должно было быть Альрауне в тот день, когда убили Конрада Кляйна и Лео Драйера? Девять или десять? Достаточно взрослый, чтобы все помнить и, возможно, спустя годы рассказать это Майклу? «Когда-то, Майкл, в месте под названием „Ашвуд“ произошло убийство, и там был человек по имени Криспин Фэйн, который совершил то убийство, и никто никогда не узнал... Но я знал, Майкл, я знал, потому что я все видел...»

Не было способа узнать, что именно рассказали Соллису, но Эдмунд и не собирался пытаться. И не было способа узнать, говорили ли Майкл или Альрауне с кем-нибудь об убийствах в «Ашвуде», хотя, сказать по правде, Эдмунд склонялся к тому, что нет. Полиция, по всей видимости, немного знала об Альрауне, и Соллис, похоже, никому ничего не сказал. И хотя в доме Деборы было свидетельство о рождении Альрауне, если она и знала о существовании Майкла, она никогда об этом не говорила, так же как она никогда не говорила об Альрауне.

Эдмунд, конечно, не был каким-то вульгарным неконтролирующим себя серийным убийцей, который убивал ради самого убийства и которому было судьбой предназначено появляться на кричащих страницах таблоидов... Но завистливая ненависть к Майклу Соллису заползала в каждый уголок его мозга, и он не мог вынести мысли, что Альрауне принадлежал не только ему, помогал и вдохновлял не только его. «Продолжай, Эдмунд, продолжай...»– говорил Альрауне в тот день в двенадцатом павильоне.

И если Майкл вырос с Альрауне, как, очевидно, он должен был, и даже если он передал на весь западный мир весть о том, кто был его отцом, он все равно был слишком серьезной угрозой, чтобы оставлять его в живых.

Эдмунд вспомнил, что Майкл не понравился ему с того самого дня, когда он пришел на похороны Деборы Фэйн, и именно поэтому Эдмунд знал, что ему доставит удовольствие убить Майкла Соллиса.

Сначала надо было где-то застать Соллиса одного, и Эдмунд считал, что он уже почти сделал это весьма искусно. Когда-то он решил бы провести все это в «Ашвуде», потому что верил, что там будет Альрауне и он доверится ребенку-призраку. Но Альрауне больше нельзя слушаться, и в любом случае «Ашвуд» по-прежнему был местом преступления, которое расследовала инспектор Флетчер. И Соллис никогда не поедет на студию, не задав перед этим множества вопросов.

Но несчастные случаи могут происходить в старых домах, особенно в довольно отдаленных старых домах, где жила старая дама, которая наверняка не была прилежна в проверке электропроводки или газовых труб...

Размышления о том, какая мебель будет более полезной для нового предназначения дома, заняли гораздо больше времени, чем можно было себе представить, но Эдмунд дотошно занимался каждой вещью.

– Мы окончательно решили, что будем использовать дом в качестве «перевалочного пункта», – сказал Майкл, когда Эдмунд старательно рассказывал ему про шкафы, комоды и книжные полки и приклеивал на них ярлычки, чтобы носильщики случайно не увезли на аукцион. – Мы, наверное, сделаем еще одну небольшую ванную комнату, если на это хватит денег, эта маленькая комната у лестничной площадки может подойти, ну, или мы просто подкрасим все... о, и подремонтируем черепицу на крыше, там, где она уже стала отваливаться. – Майкл стоял в холле, глядя на Эдмунда. – В какой-то степени очень жаль, что это больше не будет семейным домом, – сказал он. – Милый старый дом. Вы и ваша кузина, должно быть, хорошо проводили здесь время когда-то.

– Да, точно.

«Смотришь со стороны, – подумал Эдмунд. – Ты бы тоже хотел все это разделить с нами, ведь так? Ты думаешь, что у тебя столько же прав на это место, как и у меня, и ты просто жутко негодуешь из-за этого».

Ему было приятно заметить эти эмоции в Соллисе, и с мыслью сильнее уколоть его он сказал:

– Моя тетя любила, когда мы проводили с ней длинные летние каникулы. Мы часто устраивали пикники на реке и катались на велосипедах по тропинкам. И огромные рождественские вечеринки – все очень традиционно. Треск поленьев в камине, пряный пунш и подарки под елкой.

– Замечательно, что вы можете вспоминать те годы, – вежливо сказал сын Альрауне, и Эдмунд улыбнулся. Прошлой ночью он думал, что сможет понять, когда наступит момент претворить план в действие, и он знал, что этот момент настал. Что-то у него в голове начало слегка пульсировать от волнения.

Соллис посмотрел на свои часы и пробормотал что-то о том, что было уже больше часа.

– Перед тем как поехать домой я где-нибудь перекушу. В «Белом олене» можно поесть, да?

– В это время у них только готовая еда, – сказал Эдмунд. – Но вполне сносная.

– Вам нужно вернуться в офис, или вы можете пойти со мной на ланч?

Эдмунд не ожидал этого, но включил в свой план.

– Почему бы и нет? Да, спасибо.

Сейчас, сказал его разум, и тут же стучащая пульсация участилась. Когда они вышли в холл, он сказал, как будто это только что пришло ему в голову:

– Перед тем как мы пойдем, вы не поможете мне с той коробкой книг в углу? Она не очень тяжелая, грыжу не заработаем, но одному ее неловко нести. Ее и не надо далеко тащить, только до багажника моей машины...

Соллис абсолютно ничего не подозревал. Он сказал:

– Да, конечно. Подождите, я подопру дверь, и мы вынесем коробку.

Ну, естественно, нежный и непрактичный мистер Фэйн не привык таскать тяжелые коробки. Он больше привык сидеть за столом, и, когда ему нужно было передвинуть или поправить что-то, он звонил соответствующему рабочему. Ну да, правда в чем-то слабак: беспомощный, когда нужно понять, каким образом нужно пятиться, когда несешь что-то, или как нужно двигаться мимо неудобного угла. Было неизбежно, что он слегка задрожит и что эта дрожь закончится тем, что он выронит угол тяжелой коробки.

На самом деле он выронил его неудачно. Упаковочная коробка выскользнула из его рук как раз тогда, когда они проходили мимо лестницы, и Майкл Соллис инстинктивно попытался схватить коробку, чтобы она не упала на высеченную колонну. На мгновение он принял на себя весь вес, а потом тяжелый угол рухнул с довольно отвратительным глухим хрустом. Он мог упасть ему на ногу – вообще-то это и было целью Эдмунда, но он упал на его левую руку, когда Майкл схватил угол. Почти так же хорошо. Из глубокой раны, нанесенной острым углом коробки, тут же сильно пошла кровь.

Эдмунд глубоко раскаивался. Он не понимал, ну как он мог быть таким неуклюжим; он как раз обходил выступающую стену у маленькой оконной ниши... о господи, похоже на серьезное повреждение. Наверное, надо быстро съездить в местную больницу, чтобы рану осмотрели.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Через минуту все будет в порядке, я подставлю под холодную воду, – сказал Майкл. Но его лицо побелело от боли, и он на секунду покачнулся, как будто у него закружилась голова. Эдмунд ждал, пытаясь решить, поможет его плану или нет, если Соллис потеряет сознание. Наверное, не поможет. К счастью, Соллис, похоже, снова контролировал себя и слегка неуверенно прошел на кухню, включил кран до полной струи и дрожал, держа руку под холодной водой.

– Мне так: жаль, – говорил Эдмунд голосом человека, удрученного горем. – Как я мог быть таким дураком... но как раз когда мы повернули к углу лестницы... Вы знаете, я правда думаю, что надо сделать рентген. И кровь так сильно идет, может быть, нужно наложить швы. И вы могли сломать маленькую косточку, или сустав мог треснуть. Вам правда не стоит рисковать, – Он видел, что Соллис сомневается, и видел, что Соллис уже плохо соображает от боли. – Я сейчас вас отвезу, – сказал Эдмунд твердо. – Нет, правда, я настаиваю. Это всего в паре миль отсюда, и я никогда не прощу себе, если у вас серьезная травма, а мы не обратим внимание. Подождите минутку, я посмотрю, есть ли в холодильнике лед. О, прекрасно, есть. Я заверну несколько кубиков в полотенце, и мы обернем это вокруг вашей руки, да, вот так. Это может немного облегчить боль. Ваш пиджак не обязательно брать?

– Нет. Телефон и бумажник, – ответил Майкл морщась от боли.

– О да, конечно.

По дороге в больницу Эдмунд чувствовал, как ненавистна была Майклу Соллису эта вынужденная зависимость. Так тебе, со злостью думал Эдмунд. Как ты посмел вот так сюда приехать, притворяясь тем, кем ты на самом деле не являешься! Ты действительно считал, что тебя не узнают? Ради бога, ты сын Альрауне! Ты на самом деле считал, что это сойдет тебе с рук?

Им пришлось прождать два часа в отделении «скорой помощи», прежде чем их приняли, а потом пришлось еще час ждать рентген. Не сломана, сказал в конце концов изнуренный врач, но на пясти тонкая линия трещины, на мизинце, и сухожилие сильно ушиблено. Лечение не обязательно, просто нужно крепко перебинтовать, сейчас они это сделают, а потом не шевелить рукой двадцать четыре часа. И они наложат на порез пару швов, потому что рана довольно неприятная, хотя, к счастью, не достаточно глубокая, так что нервы не задеты. Личный врач Майкла снимет швы дня через три-четыре и проверит сухожилие. А пока что вот рецепт на сильные обезболивающие, их можно купить в аптеке в больнице. Они помогут мистеру Соллису в ближайшие двадцать четыре часа.

– Вести машину? – переспросил он в ответ на вопрос Майкла. Ради бога, и речи не может быть об этом. Несмотря на все остальное, с поврежденным сухожилием будет почти невозможно держать руль.

– Я уверен, что справлюсь, – сказал Майкл с легким отчаянием.

– Я не думаю. Никто не может отвезти вас домой?.. О, Лондон. О, все ясно. Но вы действительно не должны сами садиться за руль.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Майкл.

Так как Эдмунд знал номер «Белого оленя» и так как набирать номер с одной рукой в повязке было слегка неудобно, он позвонил туда за Майкла, чтобы узнать, есть ли у них комната на ночь. Эдмунд взял мобильник Майкла. Он был слегка старомоден, когда дело касалось мобильных телефонов, они казались ему назойливыми, поэтому у него не было сотового. Но иногда бывали случаи, когда мобильники оказывались очень полезны. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, как включить телефон и набрать номер, а потом была какая-то проблема с сигналом. Может быть, ему нужно выйти из машины... это поможет?

То, что он вышел из машины, по всей видимости, решило проблему с сигналом, но сам звонок не решил проблему, где остановиться на ночь.

– Совсем нет комнат? – с легким испугом спросил Майкл.

– Нет. Очень жаль. Это совсем маленькая гостиница – всего три или четыре комнаты.

– А что с железной дорогой? Если есть поезд до Лондона, я могу на том конце пути вызвать такси.

– Ну, ближайшая станция находится на расстоянии двенадцати миль отсюда, но я все же знаю, что в Лондон есть только поезд в полдень, и он давно уже ушел. Я пытаюсь придумать, куда еще мы можем позвонить...

– Не волнуйтесь, – сказал Майкл. – Почему бы мне не переночевать в доме миссис Фэйн – вы ведь не будете против? Я буду там в полном порядке.

– Ну, я не уверен, – сказал Эдмунд с сомнением, а затем неохотно добавил: – Я могу попросить свою уборщицу постелить вам у меня в запасной комнате...

Скорость, с которой Майкл отклонил это предложение, очень сильно показывала, что он не любил Эдмунда столь же сильно, как Эдмунд не любил его. Но при этом Майкл был чрезвычайно учтив. Он сказал:

– Пожалуйста, не стоит так беспокоится. Я действительно не хочу отрывать вас, и думаю, что я не могу обзванивать местные отели, чтобы найти комнату. Я буду очень рад остаться в доме. Там тепло, уютно, газ и электричество работают.

– О да, – сказал Эдмунд, глядя на дорогу, пока они ехали. – Телефон отсоединен, но все остальное в порядке.

– И я могу заказать такси на станцию завтра утром, я сейчас позвоню в справочную железных дорог и узнаю расписание.

– Что? О, есть поезд около одиннадцати. Прямой до Истона.

– Хорошо. Машину можно забрать потом. Если я все еще не смогу водить до выходных, я, наверное, смогу вызвать техпомощь, чтобы разобраться с этим.

– Я думаю, все будет в порядке, – сказал Эдмунд все еще неохотно.

– Поверьте, я спал и в худших местах, чем этот дом, – сказал Майкл улыбаясь. – Или вы забыли, что я работаю с бездомными подростками большую часть недели?

– Да, я на секунду забыл об этом, – ответил Эдмунд.

– Но если это вас не затруднит, вы не остановитесь в городе, чтобы я мог купить немного хлеба и молока, о, еще зубную щетку и бритву?..

– Конечно, – сказал Эдмунд. – И я зайду с вами в дом, хочу убедиться, что у вас есть все, что вам может понадобиться.

Эдмунд сам привез хлеб, молоко и другие вещи из местного супермаркета, отмахнувшись от попыток Майкла как пойти в магазин, так и заплатить. Он чувствовал полную ответственность за то, что произошло, сказал он; Соллис должен, по крайней мере, позволить ему возместить ущерб хоть этой мелочью. Он уверен, что останется в доме? Почему бы не дать Эдмунду попробовать позвонить в пару отелей в соседнем городе?

– Нет необходимости, – сказал Майкл. – Я буду в доме в полном порядке. Еда, питье и крыша над головой. Все, что мне надо.

К скромной еде Эдмунд добавил полфунта масла, печеную курицу, которую он попросил нарезать, несколько хрустящих яблок, треугольник сыра и полбутылки виски. Виски, оказывается, считалось прекрасным обезболивающим, как он выяснил.

– Очень щедро с вашей стороны.

– Вам не очень холодно? Центральное отопление было отключено, так что дом действительно стал холодным и сырым, с тех пор как умерла моя тетя. Но вы, конечно, можете включить термостат. Он на кухне, со стороны...

– Я знаю, где он. Я включу, если понадобится. Вы были очень добры, – ответил Майкл с очевидным усилием.

– Не совсем. Но по крайней мере у вас есть крыша над головой, и никто не выгонит вас из этого дома, – сказал Эдмунд. – Наверное, вы примете таблетки и ляжете спать.

– Скорее всего, я так и поступлю, – ответил Майкл.

Эдмунду очень понравилась фраза «По крайней мере у вас есть крыша над головой, и никто не выгонит вас из этого дома». На самом деле Соллис был в доме, который он никогда не покинет... не покинет живым, если план Эдмунда сработает.

Конечно, план сработает. Эдмунд все тщательно продумал, он предусмотрел все, до мельчайшей детали. Криспин научил его, что было главным в хорошем плане. Никогда не упускать из виду детали.

Не упуская из виду ни одной детали, Эдмунд позаботился еще и о том, чтобы замести следы, если что-то вдруг пойдет не так. Майкл Соллис находится в абсолютной изоляции: он полностью отрезан от обычных средств коммуникации, включая и его собственный мобильный телефон. Эдмунд гордился тем, как удачно ему удалось отвлечь внимание Майкла от телефона. Все, что произойдет этой ночью, позже будет объявлено несчастным случаем. Какая жалость!

Эдмунд чувствовал лишь легкое сожаление при мысли, что призрак Альрауне не появится на месте смерти Майкла Соллиса. Но с того самого дня в «Квандам филмс» Эдмунд подозревал, что Альрауне – не призрак, а вполне живой человек, из плоти и крови.

Зато с ним будет Криспин. Лишь он один имел значение. Эдмунд знал, что Криспину будет приятно наблюдать за тем, как умирает сын Альрауне.

Глава 34

Майкл не лгал, когда говорил Эдмунду Фэйну, что привык спать и в местах похуже, чем пустой дом Деборы Фэйн. Из-за своей работы ему часто приходилось жить в убогих лачугах и дешевых гостиницах лондонского Ист-Энда, а оттуда отправляться в еще более убогий и печальный мир, в котором люди ночевали под дверьми магазинов или на станциях подземки.

Но после ухода Эдмунда Майкл ощутил смутное беспокойство. Этому беспокойству не было логического объяснения: он был в этом доме уже несколько раз. В первый раз – после похорон Деборы Фэйн, а затем еще два или три раза, когда готовил разные обзоры и отчеты для ЧАРТ. Ведь именно в этом доме он встретил Франческу. Франческа. И несмотря на то что Майкл мучился от сильной боли в руке, при воспоминании о Франческе у него на губах появилась улыбка. Ему бы хотелось позвонить ей сейчас; он был просто в бешенстве оттого, что не может сегодня к ужину вернуться в Лондон, но, возможно, они смогут встретиться завтра вечером. Было бы так приятно услышать ее голос – слава богу, есть на свете мобильные телефоны.

Он включил старомодный электрический камин в маленькой комнате, окна которой выходили на узкую дорожку, и закрыл шторы. Ему нравилась эта комната; в ней было уютно, и она была похожа на кабинет. Здесь были книжные полки, маленький письменный стол и кожаный диван возле окна. Интересно, чем занимались здесь Люси и Эдмунд во время каникул? До сих пор было странно думать, что Люси – двоюродная сестра Эдмунда, что Альрауне был сводным братом матери Люси. Майкл не уставал удивляться тому, как Люси удавалось ладить с этим сухарем, Эдмундом Фэйном. Интересно, был ли у них юношеский роман, как это иногда случается между дальними родственниками? Строили ли в семье предположения о том, что они, возможно, поженятся?

Детство Майкла, после того как он убежал из Педлар-ярда и встретил Алису, было очень счастливым. Ему нравилось жить в старом каменном доме, расположенном среди болот, и благодаря очарованию и энергии Алисы там никогда не было скучно. Но ему очень бы хотелось, чтобы Люси была его маленькой двоюродной сестрой, чтобы она росла рядом с ним. Но тут же о себе напомнил Эдмунд. Не забывай, что тогда и Эдмунд был бы твоим двоюродным братом. О да, конечно. Но все-таки не таким близким родственником, как Люси.

Майкл мог бы прекрасно провести ночь в уютном маленьком кабинете, не бегая по дому в поисках простыней и подушек. Диван был широким и удобным, а где-нибудь наверху наверняка можно было найти дорожный плед или пуховое стеганое одеяло.

Чтобы нарушить неприятную тишину, Майкл включил радио и поймал волну «Классик FM». В эфире был концерт по заявкам, и обычные музыкальные заказы, перерывы на рекламу и новости начали понемногу рассеивать атмосферу.

Майкл прошел по коридору в заднюю часть дома. В кухне было более или менее прибрано, только чайник стоял на плите. С большим трудом вытащив руку из повязки, Майкл с досадой признал, что врач был прав, когда говорил, что водить машину нельзя. Но он смог приготовить себе чашку растворимого кофе, который с удовольствием выпил, проглотив одну таблетку болеутоляющего. В инструкции было написано, что рекомендуется принимать по две таблетки каждые шесть часов, но Майкл терпеть не мог того одурманенного состояния, которое вызывал даже аспирин. Он, пожалуй, примет одну таблетку сейчас, а если будет необходимо, то еще одну попозже.

А теперь – что касается звонка Франческе. Майкл опять улыбнулся, подумав о том, что если она свободна завтра вечером, то он предложит ей пойти в итальянский ресторан, потому что пасту можно есть и одной рукой. Было приятно представлять себе, как они вдвоем сидят в ресторане – и Франческа напротив него. Почти все время она смотрит настороженно и вызывающе, но, когда она улыбается, ее взгляд неожиданно становится обезоруживающе мягким.

Куртка Майкла висела в коридоре на вешалке, и он поискал в кармане свой мобильный телефон. Именно в этот момент он вспомнил, как Эдмунд Фэйн звонил по телефону в местную гостиницу, чтобы забронировать комнату на ночь. Чтобы позвонить, Фэйну пришлось выйти из машины, так как была плохая связь, но это заняло всего несколько минут, а затем он снова сел в машину.

Но куда же делся телефон?

Добрых полчаса потратил Майкл на неуклюжие попытки с помощью одной руки найти телефон в комнатах на первом этаже, прежде чем понял, что телефона в доме нет и что он, должно быть, все еще в машине Эдмунда Фэйна. Черт бы побрал этого Эдмунда Фэйна с его растерянным видом и неумением пользоваться мобильными телефонами! «Ой, я правильно делаю? – говорил он. – Ты знаешь, у меня нет мобильного телефона – я всегда считал их слишком надоедливыми».

И теперь из-за нерешительности и невежества Фэйна Майкл сидит здесь и не может ни с кем связаться. В данный момент ему было плевать, сможет ли он когда-нибудь связаться со всем западным миром. Майкла волновало только то, что он не может сейчас позвонить Франческе. Решит ли она, что он подвел ее? Есть ли телефон где-нибудь поблизости?

На самом ли деле телефон в доме отключен? Майкл проверил два параллельных телефона: один в самой большой спальне, а второй – в коридоре. Оба не работали. Черт возьми!

Он вернулся в кабинет, сел и стал обдумывать ситуацию. Насколько он помнил из своих прошлых поездок сюда, дом находился по меньшей мере в четырех милях от других домов. Сможет ли он пройти такое расстояние в своем теперешнем состоянии? Обезболивающее уже начинало действовать, и Майкл чувствовал головокружение. И даже если ему удастся добраться до какого-нибудь дома, разрешат ли ему воспользоваться телефоном? Он представил себе, как стучится в дверь дома, где живет какая-нибудь особа женского пола, конечно же, незамужняя (он был уверен, что в первом же доме, до которого он доберется, обязательно окажется именно одинокая женщина), и просит, прямо как в классическом фильме ужасов: «Я попал в неприятности. Не позволите ли вы мне позвонить от вас?» А его перевязанная рука, кровь на манжетах рубашки и неряшливый вид дополнят эту зловещую картину.

А как насчет телефонной будки? Майкл попытался вспомнить, видел ли он хотя бы одну вдоль дороги, но не смог. Но часто ли в наше время телефоны в них работают? Как далеко отсюда «Белый олень»? Шесть или семь миль?

Это было нелепо. На дворе стоял двадцать первый век, и с большей частью планеты можно связаться, просто сняв телефонную трубку, или нажав компьютерную клавишу, или отправив факс. А он застрял в этом старом доме и отрезан от внешнего мира, как будто переместился на сто лет назад!

Майкл посмотрел на часы. Было почти шесть. Интересно, Франческа уже вернулась домой из школы? Может быть, сейчас она принимает душ и думает, что ей надеть вечером? Беспокоятся ли женщины о таких вещах в наше время? Майкл никогда не избегал женщин, а женщины никогда не избегали его, но он всегда старался не привязываться к кому-либо. С Франческой, однако, ему хотелось обратного.

Возможно, большинство женщин просто прибегают на свидания между делом, говоря при этом: «О, это первое, что мне попалось в шкафу, и подходит для тарелки спагетти и бокала красного вина»?

Черт бы побрал Эдмунда Фэйна и его идиотское неумение пользоваться мобильными телефонами!

Франческа уже три раза меняла свое решение по поводу того, что надеть вечером. Наконец она решила не рисковать и надеть черную шелковую блузку (с довольно глубоким, однако не слишком вызывающим декольте), большое золотое ожерелье и пестрые шелковые брюки-палаццо, в которых, как однажды со смехом заметил Маркус, она выглядела так, как будто только что сбежала из цирка.

Было непривычно, но приятно готовиться к свиданию с мужчиной после такого долгого перерыва. Франческа думала, что нервничала бы, если бы это был не Майкл, а кто-то другой, и эта мысль показалась ей нелепой. Она поставила на низкий столик бутылку бренди и бокалы и подготовила камин. Оставалось только поднести к нему спичку, чтобы разжечь его. Интересно, Майкл, глядя на нее сейчас, улыбнулся бы своей особенной улыбкой, от которой уголки его глаз чуть-чуть приподнимались?

Было ровно шесть. Франческа ощущала радость, потому что до приезда Майкла оставалось всего два часа. Можно понежиться в ванне с какими-нибудь необычными ароматизированными маслами, а потом одеться, спуститься обратно вниз и ждать, сидя в кресле. Оттуда будет хорошо видно, как он подъедет к дому.

Майкл решил доехать до «Белого оленя» на машине. Он осознавал, что не сможет осилить поездку до Лондона. Но уж, слава богу, до деревни за шесть-семь миль отсюда он доберется. Кроме того что Майклу очень хотелось увидеть Франческу, ему еще нужно было вызвать такси до вокзала, чтобы завтра утром поездом вернуться домой.

Он порадовался тому, что захватил из больницы таблетки, так как надеялся, что это поможет ему избежать головокружения. Вспомнив, что он не завтракал, Майкл съел кое-как сделанный сэндвич с курицей и яблоко, после чего мир вокруг показался немного более реальным. Но странно, как изменилось его настроение от пребывания в этом доме. Еще несколько часов назад Майкл жалел, что никогда не бывал здесь в детстве, а теперь он испытывал совершенно другие чувства. Настороженность. Тревогу. Казалось, будто в доме еще кто-то есть... Это же самое чувство Майкл испытывал много лет назад, когда залезал в сырой чулан под лестницей, из которого исходил неприятный запах. И молился, чтобы человек с выколотыми глазами не нашел его.

О, ради бога, хватит! Это все из-за ушибленной руки! Просто от боли и от таблетки разыгралось болезненное воображение, вот и все!

Майкл выключил радио и свет и уже собирался выключить маленький электрический камин, как услышал какой-то звук снаружи. Он вышел в коридор и прислушался. Ничего нет. Просто воображение. Майкл уже собирался вернуться в кабинет, как вдруг услышал тот же звук. На этот раз это было не просто воображение. Это был звук тихих, но четко различимых шагов по гравиевой дорожке. Майкл замер на месте и весь обратился в слух. Кто-то шел вдоль дома, и, кто бы это ни был, он шел крадучись.

Может быть, это просто безобидный гость? Но все в округе наверняка знают, что Дебора Фэйн умерла и дом пустует. А может быть, это коммивояжер? Кто-нибудь, кто постоянно продает всякие справочники или религиозные книги или собирает подписи для выборов? Но дом находится в трех четвертях мили от дороги, и если об этом не знать заранее, то запросто можно проскочить мимо поворота.

Оставался самый неприятный вариант – это грабитель. Кто-нибудь из местных, кто знал, что дом пустует, и решил воспользоваться шансом и забраться сюда, чтобы украсть нечто ценное для продажи. Вероятность этого была настолько велика, что Майкла охватил леденящий страх из-за его беззащитности. Он огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было воспользоваться в качестве оружия.

Или, может быть, лучше не рисковать, а просто сбежать отсюда куда-нибудь подальше? Его куртка, в кармане которой были ключи от машины, все еще висела в коридоре; можно было быстро схватить ее и выбежать из дома через парадную дверь за десять секунд. Майкл попытался вспомнить, какой замок был на парадной двери. Вроде бы обыкновенный автоматический. Тогда все, что ему надо сделать, – это повернуть ручку и открыть дверь. Десять шагов до машины – и он на свободе.

Шаги стихли, но ощущение чьего-то незримого присутствия было все еще пугающе сильным. Он все еще здесь, подумал Майкл, и в тот момент, когда он это подумал, за кухонным незанавешенным окном послышался шорох, от которого у Майкла сердце заколотилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Человек, которого сложно было разглядеть, остановился возле самого окна, поднял руку и тихо постучал в стекло – так тихо, что только тот, кто находился возле окна, мог бы услышать этот стук. Вид этой трудноразличимой фигуры и тихий стук в окно произвели такое ужасающее впечатление на Майкла, что он даже забыл о головокружении и боли в руке. Его нервы были напряжены до предела, потому что он оказался прав – в дом пытался проникнуть вор, который заглянул в окно, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь в доме. Через секунду он войдет через заднюю дверь или разобьет окно. Майкл не был трусом, но он сомневался, что сможет в своем теперешнем состоянии справиться с сумасшедшим взломщиком, который к тому же может быть накачан алкоголем или наркотиками.