Текст книги "Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада"

SMS-ки с того света

«Митька, скорей сюда, твои родители на связи!» «Сейчас прилечу». Два последних слова были произнесены голосом погибшего в автокатастрофе Мити. С этих фраз, пойманных в радиоэфире, полтора года назад началось ежедневное общение Вадима Свитнева с сыном, живущим в ином мире.

Нажимая кнопку звонка перед квартирой Свитневых, я внутренне напрягся, приготовившись к нелегкой встрече с людьми, потерявшими сына. Однако передо мной оказались веселые, жизнерадостные люди. Их улыбки, звучащие в доме шутки как-то не вязались с тем, что всего три года назад здесь произошло несчастье.

Наталия Александровна призналась, что год после происшествия провела в слезах и унынии. Но когда убедилась, что сын жив, и общение с ним стало ежедневным, в их дом опять вернулась жизнь.

Я не сразу понял, что слова родителей о живом Мите отнюдь не образные. Мне-то казалось, таково материнское сердце: умерший сын всегда жив.

– Нет же, поймите, – уверяла меня Наталия Александровна, – он ест, пьет, спит по ночам, веселится, грустит, учится, работает – точно как мы с вами. Там такая же жизнь, как у нас. Только лучшая: жизнь без болезней, страха, старости и смерти. Причем я категорически против разговоров о жизни души, покинувшей тело. Это полноценная жизнь, только происходит она в другом измерении, недоступном нашим органам чувств.

«Нас пятеро: отец, мать и трое сыновей. Пять лучей, пять пальцев одной руки, а вместе – целое, семья, – дала мне прочитать запись в своем дневнике Наталия Свитнева. – Здоровые, счастливые, веселые, молодые, на пороге лучезарного завтра. Нужны ли краски, чтобы описать то, что обрушилось на нас 10 октября 2006 года в 10 часов вечера на Петергофском шоссе и почему мы со всего разгона нашей счастливой жизни влетели в полный мрак отчаяния, страха и растерянности?! Случившееся разделило нашу жизнь на две части: «до» и «после»

Вадим Константинович, военный инженер-гидроакустик в отставке, кандидат технических наук, поначалу отвлекался от горя чтением литературы о транскоммуникациях – опытах установления связи с умершими, которые успешно ведутся за рубежом на протяжении последнего полувека.

Как только радио вошло в повседневную жизнь, среди шумов на «пустых» радиочастотах порой стали различать голоса, смутные, нечеткие, но голоса конкретных умерших. С появлением телевидения образы ушедших то и дело встречались на пустых каналах. Визиты близких, покинувших наш мир, участились с изобретением магнитофона, видеокамеры. А мобильные телефоны и Интернет вызвали просто шквал транскоммуникаций.

Вадим Константинович тоже начал с фильтрации шумов радиоэфира. Потом, когда убедился, что в мире умерших ждут наших попыток связи и используют любую техническую возможность для контакта, усовершенствовал свой арсенал: стал формировать на компьютере «нарезку» из различных слоговых звукосочетаний, а «потусторонние личности» воздействуют на эту звуковую смесь так, чтобы отдельные звуки и слоги стали более слышимы – в результате получаются осмысленные слова и фразы.

Первой фразой, принятой им оттуда на модернизированную аппаратуру, стали слова: «Победившие страх, ответьте!» В ходе первых сеансов связи ответы сына были лаконичными: «Погибнуть невозможно», «Я вернусь», «К нам приходят ваши мысли», «Я здесь полностью живой». Порой слова Мити несли эмоциональную окраску – как видно, не чуждую обитателям загробного мира: «Ну, слава богу, ты додумался! На станции все ликуют!»

– Наша связь не зависит от расстояния, – убежден Свитнев. – Это известное физическое явление: между двумя элементарными частицами, если они порождены одним источником, существует устойчивая связь, не зависящая от расстояния. Возможно, контакт с потусторонним миром объясняется таким межпространственным информационным взаимодействием, обоснованным законами квантовой механики.

Митя словно приучал родителей к самой идее ежедневных диалогов. Мама стала записывать все, что удавалось различать сквозь ревущий, «космический» шум. Сейчас она дописывает десятую общую тетрадь.

Постепенно, когда родители Мити и два его взрослых брата Павел и Егор привыкли к ежедневному общению и перестали сомневаться, что беседуют именно с ним, информация оттуда стала разнообразней, богаче и порой предсказывала еще не наступившие события.

Так, Егор в прихожей чинил велосипед, нервничал – у него что-то не получалось, и вдруг в процесс вмешалась фраза Мити: «У тебя ось искривилась». Проверил – точно: ось кривая.

Однажды Свитневу сообщили – это был не Митя, а один из его товарищей, – что у Вадима в кармане лежит 36 рублей. Он тотчас полез в карман и изумился – именно 36.

Наталия Александровна бережно хранит кожаные перчатки умершей мамы. Одна как-то запропастилась, что огорчило женщину. И тут же пришло утешение от Мити: «Мама, перчатка найдется». Вскоре действительно Свитневы обнаружили ее в машине за спинкой сиденья.

На даче, запустевшей за время навалившегося горя, Свитневы спиливали ростки повылезавшей сливы и черемухи. Не заметив, задели пилой ствол сливового дерева. А дома, перечитывая тетрадь с записями диалогов с Митей, наткнулись на его предупреждение: «Сливу не спили!»

Вадим, выходя на связь с загробным миром, порой вступает в контакт и с другими умершими. Однажды собеседником оказался бывший руководитель Свитнева: «Вадюша, поздравляю тебя с Днем флота!» На вопрос: «Кто со мной говорит?» прозвучал ответ: «Да Груздев я». Интересно, что кроме этого человека, никто Вадима никогда не называл «Вадюша». Наталию порой шутя называют Титляндией или Титляшкой – по девичей фамилии Титлянова.

Со временем транскоммуникации с сыном упростились. Теперь необязательно набирать на клавиатуре запрос – достаточно мысленного обращения. Да и сам компьютер легко заменим сотовым телефоном, на который приходят эсэмэски от сына. «Увидимся позже», – по-бытовому высвечивается на дисплее. «Я вернусь», – голосом Мити извещает автоответчик кабельного телефона. «Я тут», – звучит в трубке, но тотчас перекрывается короткими гудками.

Позже стали приходить сообщения более пространные и в то же время более неоднозначные: «Мы лучистые у Господа», «Главный секрет нашей связи – сердце», «Я уже вернулся! Я здесь полностью живой», «Тут есть двери, вы их откроете», «Мы, мертвые, пропустившие свою смерть, на связи». Митя рассказал, что живет в поселке, объяснил, как его разыскать: его адрес при установлении связи – улица Лесная, дом северный.

– Наше общение носит непринужденный характер, – не скрывает Наталия Александровна, – мы обсуждаем семейные дела, поддерживаем друг друга, шутим, смеемся, делаем друг другу сюрпризы. Голос сына самая щедрая награда за наше упорное противостояние отчаянию и горю. Митя много раз говорил нам: «Я вернулся!» Два года длится наш каждодневный диалог с иным миром, который все больше обретает для нас черты полноценного, населенного живыми людьми и становится все менее потусторонним. Вот, что мы слышим с той стороны – лишь звуковой образ огромного и заманчивого мира, открывшегося перед нами.

– Кажется, нам удался первый шаг к созданию постоянно действующего информационного моста на тот свет, – полагает Вадим Константинович. – Открыт технический путь к созданию миниатюрного микропроцессорного приемника наподобие сотового телефона.

– Я знаком со Свитневыми два года, – говорит Артем Михеев, президент Российской ассоциации инструментальной транскоммуникации. – Не раз наблюдал, как они получают результаты. Их метод хорошо работает. Свитневым удалось сделать то, над чем пять десятилетий бились исследователи во всем мире. Они не просто вышли на контакт с иным миром, но установили устойчивую и прочную адресную связь. И оператором с той стороны стал их сын. Феномен приборной связи с миром ушедших объективно существует и многократно подтвержден. А вот интерпретация результатов может быть субъективной. У Свитневых она имеет скорее духовный, чем научный подход.

– А может, вам все это кажется, и желаемое принимается за реальность? – решаюсь задать Свитневым давно мучающий вопрос.

Похоже, он прозвучал для них бестактно. И родители, и оба сына засыпали меня доказательствами: только Митя мог сказать то-то и помнить то-то, только ему свойственно такое-то жаргонное словечко. Наконец, какая мать не узнает голос своего сына!

А на вопрос о том, как Митя погиб, родители отвечать отказались.

– Мы должны это забыть. Он жив, он буквально среди нас, порой я чувствую его прикосновения, недавно, когда я прикорнула, он погладил меня по голове, – говорит Наталия Александровна. – Поэтому если напишете, что наш сын умер, мы будем опровергать.

Когда я обувался в прихожей, хозяева меня спросили:

– Ну, теперь-то вы верите, что он жив?

– Конечно, как же я могу вам не верить!

И кто бы на моем месте ответил отцу и матери Мити по-другому?

И грустные, как жители земли

Минуты длительны, а годы быстротечны.

Анри-Фредерик Амьель

Нет, наверное, народа, чей эпос не сохранил преданий о вечной жизни. Боги древних греков отличались от людей прежде всего тем, что были бессмертны. Библия сообщает нам, что человек замышлялся Создателем как существо бессмертное; лишь в результате грехопадения срок его земного века стал конечным и мизерно коротким.

Невозвратное прошлое смыкается с недостижимым будущим. Фольклор – концентрация народной фантазии – населен мифическими существами, преодолевшими неизбежность смерти.

Сама постановка вопроса об отмене смерти традиционно выводит его за пределы актуальных задач науки. Как и проблема создания вечного двигателя, бессмертие – одна из романтических, заведомо неразрешимых задач. И серьезные ученые не станут, разумеется, тратить время на бесплодную погоню за бесконечным. По крайней мере, чем больше укреплялось в науке материалистическое мышление, тем дальше отодвигалась мечта о преодолении смерти.

Правда, чуть больше ста лет назад идея бессмертия получила в России новый интеллектуальный импульс. В этом заслуга философа Николая Федорова. Одним из первых он задумался о бессмысленности технократии, о разобщенности людей, о грядущей перенаселенности нашей планеты. Придется со временем обживать иные небесные тела, а для этого совершать дальние межзвездные перелеты, которые потребуют во много раз большей продолжительности жизни человека. Так идея бессмертия оказалась чисто практической задачей «на вырост» человечества.

Кому лететь к Тау Кита

«Человек, живущий несколько десятилетий, так же не способен преодолеть межзвездные расстояния, как бабочка-однодневка не может перелететь через океан. Для этого потребуются люди, которые могут жить десятки тысяч лет, практически вечно».

Эти слова написаны почти полвека назад. Принадлежат они тогдашнему президенту Академии наук Белоруссии академику Василию Купревичу, который вслед за Н. Федоровым и К. Циолковским сформулировал проблему достижения бессмертия как условие освоения дальнего космоса.

В самом деле, околоземное пространство вовсю осваивается, Луна – естественная стартовая площадка для полетов на ближайшие планеты. Высадка людей на Марс – задача обозримых десятилетий. Ну, хорошо, Венера тоже в пределах достижимого. Однако уже Юпитер потребует многих лет пути. А дальше?

Расстояние до ближайшей к нам звезды Проксима Центавра – 4,3 световых года. Что уж тогда говорить про Тау Кита и другие места во Вселенной, где предполагается повышенная вероятность обитания разума!

В наше время не ограниченная видовым пределом жизнь и освоение далеких миров рассматриваются как взаимосвязанные проблемы. Но настолько перспективные (а в планах научных учреждений – напротив, неперспективные), что всерьез к ним пока не подступились.

Правда, в 70-е годы прошлого столетия в Институте общей генетики АН СССР существовала лаборатория продления жизни под руководством Льва Комарова. Но она ставила перед собой относительно скромную цель: удлинить среднюю продолжительность жизни лет, допустим, до ста. Но и эта цель оказалась недостижимой, отчего лаборатория была распущена (наверное, преждевременно).

А иммортология – наука о достижении человеком бессмертия – так и остается мечтой.

Жизнь продлевают в Шемордане

Однажды я привел к участковому врачу свою мать, давно разменявшую восьмой десяток. Доктор, не став долго разбираться в симптомах заболевания, устало-добродушно произнес: «Бабуля, вы хотите, чтобы в вашем возрасте ничего не болело? Тогда бы люди жили по тысяче лет». Пришлось тогда ехать в платную поликлинику в надежде, что другой врач не столь остроумен, но профессионально порядочен.

Ну, хорошо, в миллионном городе хотя бы возможен поиск хорошего врача. А каково сельским жителям, жестко «привязанным» к одному-единственному эскулапу!

Альфред Зиганшин никогда не произносил пациентам таких слов. По его твердому нравственному убеждению, если врач мотивирует свое бессилие помочь больному его старостью, честней забросить врачебный диплом и заняться другим, более безвредным ремеслом. Поэтому среди пациентов Зиганшина встречаются старики сколь угодно почтенного возраста – все хотят жить и все имеют право на продление своей жизни.

Выбрав для себя гериатрию – направление в медицине, связанное со старческими болезнями, – доктор Зиганшин понимал, что лавры на этом тернистом пути его не ждут. Видя всю беззащитность пожилых людей и остро ощущая нравственную потребность помогать людям, прожившим нелегкую жизнь, он организовал гериатрический профилакторий «Надежда». Сюда, в поселок Шемордан, приезжают пациенты любого возраста и с самым скромным материальным достатком: стоимость недельного проживания и лечения в профилактории соизмерима с размером пенсии.

– Большинство наших недугов – от переедания, – убежденно говорит Альфред Абдульбарович. И в подтверждение своих слов кладет передо мной фотографию своих однокашников. Солидные дяди и тети, завершающие шестой десяток лет жизни. – Нас выпустилось четыреста с лишним человек. Встречаемся мы регулярно каждые пять лет. И всякий раз кого-то недосчитываемся. На встрече 2002 года договорились собираться каждые три года: слишком быстро уходят друзья. 56 моих однокашников покинули этот мир, не дожив до 60. Для врачей это чудовищно большая цифра. Какой же ты лекарь, вправе я упрекнуть любого из них, если тебе самому не хватило запаса здоровья дожить до не столь уж почтенного юбилея? А почему заболевают и умирают мои ровесники, вы видите: почти у каждого лишний вес. Он неизбежно приводит к засорению организма шлаками. Запаса здоровья хватает до какой-то критической величины, потом сдает либо сердце, либо сосуды, либо онкология бьет по самому слабому органу… Все мои друзья находятся в группе риска. Чтобы им помочь, для начала следует избавиться от одного-двух пудов. Этим я и занимаюсь в своем центре. Но ни один из однокашников на мой призыв пока не откликнулся.

Кстати, сам доктор Зиганшин на одной из фотографий двадцатилетней давности тоже смотрелся этаким Вини-Пухом с одутловатым животиком. При росте 167 см 100 кг массы тела – это было изрядное ожирение. Несомненно, грозила гипертония, тем более что имеется к ней генетическая склонность. Осознав гибельность пути, по которому идет отец малолетних в то время сына и дочери, муж красавицы Флоры Галеевны, он решительно изменил образ жизни. И только расставшись с лишними двумя пудами, а заодно с букетом хронических болезней, врач ощутил моральное право вести за собой других.

На путь решительных перемен Зиганшина подтолкнул несчастный случай, произошедший с ним в студенческие годы. Он занимался тогда в легкоатлетической секции. Однажды работал в спортзале со штангой. А какой-то олух, обучавшийся метанию диска, так запустил снаряд, что попал Альфреду точно в голову. Сотрясение мозга было столь сильным, что после лечения в клинике нервных болезней и санатории встал вопрос об академическом отпуске. Бегать и вообще заниматься спортом запретили. Юноша с ужасом понял, что в свои 18 лет превращается в инвалида.

Это не могло его устроить. Летом, отдыхая у родственников на реке Вятка, потихоньку, нарушая врачебный запрет, начал купаться. Сначала только на рассвете, когда нет солнца. Потом стал по чуть-чуть выходить на солнце, добавляя по одной минуте. За лето немного окреп и упросил декана допустить его к продолжению учебы.

Но сохранялись головные боли и повышенное давление, на врачебном языке это называлось посттравматическая энцефалопатия. Поэтому приходилось снова и снова ложиться в клинику.

Став после ординатуры главным врачом сельской участковой больницы, потом главврачом района, затем снова земским врачом, Альфред Абдульбарович все отчетливей понимал: ждать решительной помощи от коллег не приходится – если он не поможет себе сам, уже никто ему не поможет.

Почитав вошедшие в моду книги о пользе голодания Брэгга, Шелтона, наших Юрия Николаева и академика Амосова, доктор Зиганшин стал пробовать на себе чудодейственный метод самоисцеления. И вскоре убедился: ограничив поступление в организм пищи извне, мы принуждаем его съедать отложенные «на черный день» запасы, провоцирующие все болезни.

Ничего изобретательски значимого, пионерного Альфред Абдульбарович вроде бы и не создал. Комплекс его воздействий на пациентов состоит из методик, древних как мир: жесткая низкокалорийная диета с элементами лечебного голодания, иглоукалывание, психотерапия и фитотерапия. В каждой из этих методик доктор Зиганшин – традиционалист, добросовестный земский врач. Иглоукалыванию обучался у заезжих китайцев, когда в 70-е годы оно вошло в моду. Психотерапию освоил в институте. А применению трав и минералов учится у жены: Флора Галеевна с методичностью преподавателя выписывает все найденные полезные мужу советы, рекомендации и рецепты.

– Помогло, конечно, и то, – смущенно добавляет доктор, – что моя бабушка Минзифа была целительницей и шаманкой, известной всей округе. Возможно, что-то я унаследовал от нее: когда пациент не справляется со своими страстишками – например, пьянством, стремлением «наесться от пуза», – я незаметно подвергаю его внушению – и человек преодолевает свою слабость.

Ключевым в своей программе оздоровления доктор Зиганшин считает очищение организма от шлаков. Благо скудный бюджет его лечебницы и удаленность от блистательных центров цивилизации способствуют решению этой задачи.

Оптимальным сроком для «капремонта» регулярно переедающего организма он считает три недели. За это время пациент не получает мясных, рыбных продуктов и яиц. Зато потребляет каши из всех известных круп, кроме манной и рисовой (эти две Альфред Абдульбарович забраковал из-за их рафинированности, отнюдь не полезной организму). Морковь, капуста, свекла, редька, по сезону и финансовым возможностям, и более дорогие овощи подаются ежедневно. Из фруктов нет места чрезмерно сладким – бананам и винограду, зато каждый пациент получает апельсины и лимоны, предельно богатые витамином С. И особое почтение урюку – самому дешевому: светлых сортов (минимум сахара), пусть всего по пять-шесть урючин в день на человека, но питание сердечной мышцы и стимуляция перистальтики кишечника обеспечены.

В программу очищения включается голодание. Оно для каждого индивидуально: кому-то посильно лишь однодневное, а кто-то отваживается и на двухнедельное. Это решается в ходе личных бесед врача с пациентом, по мере осознания больным необходимости столь радикальной меры и его психологической подготовленности к ней.

Как известно, в классическое голодание входят постепенно и столь же постепенно из него выходят. Обычно для этих целей используют соки, желательно свежевыжатые. Для сельской лечебницы такая роскошь, понятно, недостижима. Поэтому доктор Зиганшин заменил соки урючной водой. Получай свои пять урючин, заливай их кипяченой водой и пей так часто, как того требует отвыкающий от обильных трапез пищевод. Единственный в разгрузочный день апельсин – это и обед, и роскошь, и украшение стола: дели его на дольки и растягивай удовольствие, насколько позволяет сила воли.

Решающий, по мнению доктора, эффект оздоровления – в безденежном бытии своих пациентов. Приезжих – а приезжают к Зиганшину «за здоровьем» и из соседних районов, и из Казани, и с богатенького нефтегазового юго-востока республики, из неблизких российских и бывших советских губерний, а в последние годы даже из вполне благополучных зарубежных стран, где много наших иммигрантов – главврач убедительно просит других денег, кроме оговоренной суммы и средств на обратный билет, не брать. Пустой кошелек – лучшая гарантия от «партизанских» походов в магазин.

И сам Альфред Абдульбарович, и «старослужащие» из числа пациентов «Надежды» постоянно убеждают новичка: рацион составлен рационально, он предусматривает физиологически необходимые минимум, а голодание под врачебным присмотром не представляет опасности для организма.

– В домашних условиях отказаться от «вкусненького» очень трудно, а для некоторых просто нереально. Здесь же, в особом психологическом пространстве человеку легче смириться с ограничениями в еде. К тому же он начинает более тонко оценивать восхитительный вкус свежей морковки, сушеного абрикоса, дольки апельсина. Поэтому никто не обижен. А осознание решительного перехода на тропу здоровья помогает каждый прием пищи воспринимать как земное благо.