Текст книги "Книга мертвых философов"

Саймон Кричли
Книга мертвых философов

Simon Critchley

THE BOOK OF DEAD PHILOSOPHERS

Авторская серия Саймона Кричли

Originally published in English by Granta Publications under the title The Book of Dead Philosophers

Copyright © Simon Critchley 2008 Simon Critchley asserts the moral right to be identified as the author of this Work

© Миронов П. В., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

* * *

«Эта невероятно приятная для чтения книга наглядно показывает, что атеисты и материалисты уходят в могилу с тем же спокойствием, что и истинно верующие. Автор верит, что мы не можем жить правильно или мирно, пока не согласимся с конечностью своей природы. С его точки зрения, в наше время люди ищут все больше материалистических причин для того, чтобы отвлечься от самой мысли о смерти».

Воскресный выпуск газеты Independent

«Кричли, который, по мнению писателя Тома Маккарти, представляет собой самого острого и точного философа, пишущего на английском языке в наши дни, говорит о серьезных идеях, и делает это с немалым юмором».

London Review of Books

«В свойственной ему провокационной и развлекательной манере… Кричли делится интересными историями как о том, что думали философы о смерти, так и о том, как именно они умирали… Приведенные им описания не ставят целью лишь развлечь нас (хотя, безусловно, им это удается). Кричли полагает, что они призваны бросить вызов устоявшейся концепции философии, согласно которой она представляет собой форму абстрактного концептуального поиска, не имеющего никакой разницы для жизни людей, которые ей занимаются».

Guardian

«Наброски Кричли о жизни и смерти философов, начиная с античных времен… прекрасны, интересны, информативны и наполнены легкостью и юмором».

New Humanist

«Сама тема довольно непроста, однако книга написана с привлекательной легкостью и вниманием к биографическим деталям».

The Philosophers’ Magazine

«Книга Кричли заставит людей интересоваться, почему мы вообще здесь находимся».

Big Issue Cymru

«Сопротивление Кричли аккуратной телеологической истории философских систем вызывает искреннее восхищение».

Frieze

«Кричли рассказывает о смертях своих предшественников как о 190 выплесках энергии, которые, по его мнению „могут помочь нам встать лицом к лицу с реальностью нашей смерти“. Эта книга, представляющая собой своеобразный сборник жизнеописаний, сильно отличается от назидательных томов популярной философии не только степенью доступности информации, но и масштабом охвата».

Sunday Herald

«Задавая важные вопросы, Кричли при этом демонстрирует потрясающий калейдоскоп наиболее примечательных судеб в истории философии».

The List

«Книга, представляющая собой сборник коротких и великолепно написанных эссе примерно о 200 мыслителях, охватывает все основные школы мысли, начиная от классических греческих и китайских ученых и заканчивая христианскими святыми и теоретиками нынешних дней. Обсуждая труды, жизнь и смерть этих людей, Кричли надеется освободить нас от «ужаса аннигиляции», управляющего нашими жизнями и лишающего ее удовольствия… Книга Кричли – вполне интересный первый шаг в познании этого не всегда дружелюбного мира, а энтузиазм автора в отношении философии как практики повседневной жизни – и смерти – не может не увлекать читателя».

San Francisco Chronicle

«Это смелый писатель. Он написал интересную и глубокую книгу, хотя, на первый взгляд, может показаться, что это – лишь сборник острот, отчасти довольно милых».

New York Observer

«Работа, заставляющая философию вновь стать чем-то важным».

Booklist

Введение

Эта книга начинается с простого предположения о том, что в настоящее время в нашем уголке планеты человеческая жизнь определяется не страхом смерти, а невероятно сильным ужасом аннигиляции. Мы боимся неизбежности своей смерти, связанной с ней болью и бессмысленного страдания. Мы боимся того, что в итоге останется в могиле от тела, упакованного в ящик и опущенного в землю с тем, чтобы оно стало кормом для червей.

С одной стороны, мы склонны отрицать факт смерти и погружаться с головой в мир удовольствий, забвения, опьянения и бездумного накопления денег и имущества. С другой стороны, ужас аннигиляции заставляет нас безоговорочно верить в волшебные формы спасения и обещания бессмертия, которые дарят нам различные формы традиционной религии и множество софистов эпохи «Нью-эйдж» (часто базирующихся на довольно старых идеях). Мы пытаемся обрести или временное утешение в форме мгновенного забвения, или чудесное избавление в загробной жизни.

Идеал философской смерти обладает отрезвляющей силой, противостоящей опьяняющему нас желанию бежать и скрываться от этого вопроса. Как пишет Цицерон (это заявление было аксиоматичным для древней философии в целом и находило отклик в последующие эпохи), «философствовать – значит учиться умирать». С этой точки зрения основная задача философии состоит в том, чтобы подготовить нас к смерти, провести своего рода тренировку и сформировать определенное отношение к конечности нашего существования, предполагающего ужас аннигиляции и не обещающего загробной жизни. Монтень пишет об обычае древних египтян, которые приносили на свои пиршества некий образ смерти – обычно человеческий скелет, – а специально обученный человек обращался к участникам: «Пей и возвеселись сердцем, ибо, когда умрешь, ты будешь таким же».

Из этой истории Монтень выводит следующую мораль: «…я приучал себя не только думать о смерти, но и говорить о ней всегда и везде». Таким образом, заниматься философией означает учиться смерти – в словах, которые вы говорите, пище, которую едите, и напитках, которые вы пьете. Именно таким образом мы начинаем противостоять ужасу аннигиляции, поскольку в конечном счете именно страх смерти превращает нас в рабов; он либо ведет к ее временному забвению, либо заставляет мечтать о бессмертии. Как пишет Монтень, «кто научился умирать, тот разучился быть рабом». Это поистине потрясающее заключение: предвидение смерти представляет собой не что иное, как предвидение свободы. Следовательно, попытка избежать смерти означает, что вы остаетесь несвободными и пытаетесь бежать от самих себя. Отрицание смерти – это ненависть к самому себе.

В Античности считалось вполне естественным, что именно философия дает нам мудрость, необходимую для противостояния смерти. Философ смотрит смерти в лицо и имеет достаточно сил, чтобы заявить о том, что она ничего не значит. Одним из первых проповедников подобной философской смерти был Сократ, о котором я детально расскажу ниже. В диалоге Платона «Федон» он утверждает, что философ должен оставаться бодрым даже перед лицом смерти. Но он идет дальше и говорит, что истинные философы превращают умирание в свою профессию. Если человек научился умирать по-философски, то он может относиться к самому факту кончины с должным самоконтролем, безмятежностью и смелостью.

Эта сократовская мудрость находит еще более радикальное выражение несколькими столетиями позднее в стоицизме Сенеки, который пишет: «Если что-то и мешает тебе жить хорошо, то ничто не мешает хорошо умереть». В его представлении философ наслаждается долгой жизнью, поскольку он не беспокоится о ее краткосрочности. Стоицизм пытается учить нас «чему-то великому, высшему и почти небесному», а именно спокойствию и умиротворенности перед лицом смерти.

Сенека знал, о чем говорит. Он был приговорен к смерти Калигулой в 39 году н. э. и был сослан Клавдием по обвинению в связях с племянницей императора в 41 году. Затем, когда он уже стал самой важной интеллектуальной фигурой в римском мире и одним из наиболее влиятельных чиновников, Нерон заставил его совершить самоубийство в 65 году.

Сенека пророчески пишет: «Я знал, в каком бурлящем обществе Природа отвела для меня место. Мне часто доводилось слышать вокруг себя грохот падающих зданий. Многие из тех, с кем я общался на Форуме и в Сенате, с кем вел разговоры по ночам, предпочли разорвать прежние узы дружбы. Стоило ли мне удивляться, что бедствия, до поры, обходившие меня стороной, в какой-то момент настигли и меня?»

И хотя фактически смерть философов не всегда так благородна, как у Сократа, а довольно неприятные обстоятельства неудачного самоубийства Сенеки будут описаны ниже, пока что я хочу защитить сам идеал философской смерти. В мире, где единственная метафизика, в которую верят люди – это либо деньги, либо медицина, и где долголетие считается одним из высших благ, я не могу отрицать, что смерть – это довольно сложный для защиты идеал. Однако я убежден, что философия может научить нас готовности к смерти – без этого любая концепция или любое истинное удовольствие, не говоря уже о счастье, будут иллюзорными. Хотя это и может показаться странным, но единственное, о чем я постоянно думаю и забочусь, описывая эти печальные истории – это смысл и возможность счастья.

Если говорить совсем просто, то эта книга о том, как умирали философы и о том, чему мы можем научиться у философов с точки зрения отношения к смерти и умиранию. Перефразируя эпиграф из книги Монтеня, я пытался создать, «реестр различных видов смерти с соответствующими комментариями». Мне представляется, что, научившись тому, как надо умирать, мы сможем научиться тому, как жить.

Позвольте мне сделать небольшое предостережение относительно формы «Книги мертвых философов». Эта книга представляет собой собрание коротких, иногда очень коротких, рассказов о различных философах и том, как именно они умирали. Зачастую смерть философов привязана к идеям, которые они проповедовали. Некоторые рассказы имеют всего пару строк, а другие представляют собой небольшие эссе (в случае особенно значимых философов или тех, которых я особенно ценю). К примеру, читатель найдет в книге довольно подробные описания жизни и смерти таких личностей, как Сократ, Диоген, Эпикур, Лукреций, Чжуан-цзы, Сенека, Блаженный Августин, Фома Аквинский, Монтень, Декарт, Локк, Спиноза, Юм, Руссо, Гегель, Шопенгауэр и Ницше. Также я уделил большое внимание мыслителям XX века вроде Витгенштейна, Хайдеггера, Айера, Фуко и Деррида. Очерки расположены в хронологическом порядке, начиная от Фалеса, жившего в VI веке до н. э., и заканчивая философами нашего времени. Они разделены на серии глав, отражающих основные эпохи в истории философии. При этом моя хронология не всегда будет точной, а философы не всегда будут рассматриваться в строгой временной последовательности, в частности тогда, когда это не подходит для моих целей.

Я не пытался описывать, как умер каждый значительный философ. Опытный глаз наверняка заметит пробелы, а многие читатели не согласятся с моим выбором героев. Некоторые философы не были включены в эту книгу – либо потому, что я не нашел в их смерти ничего интересного (например, Фреге, Гилберт Райл или Дж. Л. Остин), либо из-за того, что их смерти произошли совсем недавно (как в случае Ричарда Рорти, умершего 8 июня 2007 года, когда я уже завершал эту книгу). Если говорить совсем просто, то я сконцентрировался на философах, показавшихся мне интересными. Однако это уже немало – число моих героев составляет около 190.

Открывая для себя большое количество более и менее значимых фигур в истории западной философии (в том числе удивительно большое количество женщин-философов), читатель найдет в книге и довольно поверхностное описание жизни святых, классических китайских философов, а также средневековых исламских и иудейских философов, среди которых некоторые имели довольно увлекательные взгляды на смерть (и даже умерли вполне примечательной смертью). Статьи о моих героях можно читать или от начала до конца, или в любом другом порядке. Я совершенно не возражаю, если книга будет использоваться для того, чтобы убить время, но надеюсь, что (при чтении с начала до конца) вы сможете увидеть целый ряд сквозных тем, позволяющих понять, каким образом философия может научить человека правильно умирать и (пусть опосредованно) тому, как жить.

Как-то раз Матисса спросили, верит ли он в Бога. Он ответил: «Да, когда я работаю». Давайте просто скажем, что эта книга стала результатом большой работы. Хотя в моих исследованиях использовалось огромное количество литературных источников, я решил не засорять свой текст ссылками. Читателю придется довериться мне. Желающие проследить за моими источниками и узнать что-то новое для себя могут воспользоваться аннотированной библиографией в конце книги. Те же, кто стремится к большему и хочет узнать что-то еще об истории философии и философов, могут обратиться за информацией к последним страницам этого введения.

Сократ,
или Умение умирать

Принято считать, что философия начинается с суда над Сократом и его смерти. Сократ был приговорен к ней по обвинению, сфабрикованному Мелетом, Анитом и Ликоном. Против него было выдвинуто два обвинения: в развращении афинской молодежи и в отказе поклоняться богам города. По свидетельству Платона, существовало и третье обвинение в том, что Сократ придумал своих собственных, «новых» богов. Вне зависимости от справедливости последнего обвинения, Сократ всегда заявлял о том, что следует своему собственному daimon, «чему-то небесному», по слову Цицерона, то есть личному богу или духу, который мы привыкли называть совестью. Однако daimon Сократа не был неким «внутренним голосом», а, скорее, внешним знаком или командой, которая могла бы заставить его внезапно перестать заниматься тем или иным делом.

Смерть Сократа иногда воспринимается как политическое шоу и казнь невинного инакомыслящего в условиях тиранического государства. При этом не следует забывать, что среди последователей Сократа были весьма реакционные люди. Ученик Сократа Критий был лидером «Тридцати тиранов» – антидемократической группы правителей Афин в 404–403 гг. до н. э. Стоит также напомнить, что, согласно Ксенофонту, единственным учеником Сократа, которому тот посоветовал заняться политикой, был нерешительный Хармид, еще один из «Тридцати тиранов», впоследствии погибший на поле боя вместе с Критием.

И, наконец, Алкивиад – миловидный, харизматичный и развращенный аристократ, описанный в «Пире» Платона в образе пьяницы – дважды перебегал из Афин к врагу (один раз к спартанцам, а второй – к персам). Сократ, особенно в версии, приводимой Платоном в «Государстве», вряд ли может считаться большим сторонником демократии, а аристократы из правого крыла могли вполне оправданно считать его учения средством разжигания недовольства демократией.

Смерть Сократа – это трагедия из нескольких актов. Гегель пишет, что суд над Сократом представляет собой момент, когда трагедия сходит со сцены и полностью входит в политическую сферу, становясь трагедией разложения и коллапса самих Афин.

Платон посвящает не менее четырех диалогов событиям, окружающим суд над Сократом и его смерть («Евтрифон», «Апология», «Критон» и «Федон»). Помимо этого, не следует забывать и о «Воспоминаниях о Сократе» и об «Апологии (Защите Сократа на суде)» Ксенофонта. В «Федоне», который часто считается последним из четырех диалогов Платона, слова Сократа перекликаются с пифагорейской верой самого Платона в бессмертие души. Однако появившаяся ранее «Апология» содержит иную точку зрения на вопрос. Сократ говорит, что смерть – это не зло, а, напротив, благо. Смерть представляет собой одну из двух возможностей – либо это аннигиляция, и мертвый человек не имеет какого-либо сознания; либо это реальное изменение, то есть перемещение души из этого места в другое.

При этом Сократ настаивает на том, что, вне зависимости от того, какие из этих возможностей действительны, смерть это не то, чего стоит бояться. Если это аннигиляция, то тогда смерть долгий и крепкий сон без сновидений, а что может быть более приятно? Если же смерть предполагает перемещение в другое место, а именно Гадес, то это – не менее желанный исход, ведь у нас появляется возможность встретить старых друзей и греческих героев, а также поговорить с Гомером, Гесиодом и всей остальной бессмертной компанией.

Существует и еще одна история про Сократа. Некий человек сказал ему: «Тридцать тиранов приговорили тебя к смерти», на что Сократ ответил: «А их осудила на смерть природа». Сократ переводит разговор на своих обвинителей и судей, утверждая, что те должны встретить смерть с уверенностью. Будучи приговоренным к смерти, Сократ завершает свою речь следующими потрясающими словами:

Пришло время двигаться дальше – мне умирать, а тебе жить. Однако никто, кроме Бога, не знает, кому из нас повезет больше.

Эти слова исчерпывающим образом описывают классическое философское отношение к смерти – ее не нужно бояться. Напротив, смерть напрямую связана с тем, как нужно проживать жизнь. Загадочные последние слова Сократа. «Критон, нужно принести петуха в жертву Асклепию». – отражают точку зрения, согласно которой смерть – это лекарство от жизни. Асклепий был богом врачевания, и люди, страдавшие от заболеваний, обычно приносили ему жертву перед сном в надежде проснуться исцелившимися.

Анализируя слова Сократа относительно смерти, приведенные в «Апологии», нужно понимать, что, хотя смерть и может выражаться в форме одного из двух описанных выше вариантов, мы не знаем, какой из них верен. Иными словами, философия учит нас, как умирать, но эта информация еще не представляет собой истинное знание. И это крайне важно. То, чему нас учит философия, – это не некий ограниченный объем знаний, который может покупаться или продаваться подобно товару на рынке. Этим занимаются софисты – Горгий, Продик, Протагор, Гиппий и другие, взгляды которых Сократ неустанно критикует в диалогах Платона. Хотя Сократ описывался Аристофаном в комедии «Облака» как софист, сами софисты представляли собой класс профессиональных преподавателей, возникший в V веке до н. э. и обучавший за определенную плату молодых людей искусству публичных выступлений. Софисты были мастерами разговора, «сладкоречивыми», как пишет Филострат. Они путешествовали из города в город, предлагая знание в обмен на деньги.

В противовес харизматичным и ярко одетым софистам, обещавшим знание всем желающим, плохо одетый и немного отталкивающий Сократ олицетворяет собой выражение парадокса. С одной стороны, Сократ был объявлен Оракулом в Дельфах самым мудрым человеком Греции. С другой стороны, Сократ всегда настаивает на том, что ничего не знает. Как же может быть, что самый мудрый человек в мире ничего не знает? Этот кажущийся парадокс исчезает, когда мы учимся отличать мудрость от знания и становимся любителями мудрости, то есть философами.

К примеру, в «Государстве» рассматривается вопрос справедливости. «Что такое справедливость?» – спрашивает Сократ, после чего начинается обсуждение, препарирование и отвержение множества более-менее распространенных точек зрения на справедливость. Однако в главных книгах «Государства» Сократ не дает своим собеседникам исчерпывающего ответа на вопрос о справедливости или какой-нибудь общей теории по этому вопросу. Вместо этого мы знакомимся с набором историй, – самой известной из которых выступает миф о пещере, – отвечающих на заданный вопрос косвенным образом. Нам говорят, что путь к справедливости состоит в обращении души в сторону Бога, что, явным образом, означает не познание, а действие, связанное с любовью. Таким образом, философия начинается с сомнения в определенности и реальности знания, а заканчивается взращиванием любви к мудрости. Философия эротична, а не просто эпистемична.

Никогда прежде не было столь важно подчеркнуть различие между философией и софистикой, как в наше время. Мы окружены бесчисленным количеством новых софистов. Телеевангелисты навязывают нам авторитарное толкование истинного Слова Божия и совершают чудеса исцеления в обмен на немалые суммы пожертвований. Возникла целая индустрия «нью-эйдж», в которой Знание (с большой буквы) того, что называется «Я» (с большой буквы) предлагается обернутым в дорогостоящую и ярко раскрашенную упаковку. Я пишу эти строки на бульваре Уэст-Сансет в Лос-Анджелесе, совсем недалеко от дворца с вывеской «Центр Самореализации», в котором можно найти и сады, и священное озеро, и китчевую архитектуру в индийском стиле, и дорогостоящие программы по улучшению духовного самопознания и объединения с Богом.

Думаю, что будет вполне справедливым сказать, что западные общества (и не только они) сталкиваются с разрывом смысла, угрожающим вырасти в настоящую бездну. Этот разрыв заполняется различными формами мракобесия – для начала утверждается, что самопознание более чем достижимо, затем – что за это удовольствие надо платить, а затем и то, что поиски самосознания напрямую связаны со стремлением к богатству, удовольствиям и личному спасению. Напротив, Сократ никогда не заявлял о том, что что-то знает наверняка, никогда не обещал знания другим и, самое главное, никогда не принимал плату.

Мы хотим обрести уверенность и отказаться от ужаса смерти и беспокойства. Мы хотим быть уверены в том, что смерть – это не конец, а переход к загробной жизни. А если у вечной жизни имеется плата за вход, то кто не был бы готов ее внести? И эта точка зрения полностью противоречит Сократу и его скептицизму. Сократ не просто выражает сомнение в загробной жизни, он поднимает вопрос о том, что предпочтительнее – жизнь или смерть. Философ – это любовник мудрости, который не заявляет о своем знании, а выражает радикальное сомнение по отношению ко всему, даже к тому, какое состояние лучше – жизнь или смерть. Последние слова Сократа после суда звучат так: «Знает лишь Бог». Диоген Лаэртский, автор широко известной книги «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», написанной в III веке н. э., рассказывает поразительную историю Фалеса, обычно считающегося первым философом.

Фалес утверждал, что между жизнью и смертью нет никакой разницы. «Почему же, – спросили его, – вы не умираете?» «Как раз потому, – сказал он, – что это ничего не изменит».

Таким образом, для того, чтобы быть философом, нужно научиться тому, как умирать, и вырабатывать в себе правильное отношение к смерти. Как пишет Марк Аврелий, одна из самых благородных функций разума состоит в том, чтобы понять, пришло ли время покинуть мир или еще нет. Философ же покидает мир незнающим и неуверенным.