Текст книги "Жизнь языка: Памяти М. В. Панова"

Постепенно один из вариантов вытесняет своего конкурента: например, ударение на первом слоге в слове творог и в дательном падеже множественного числа слова среда (по средáм) сейчас является статистически преобладающим среди носителей русского литературного языка, так же как и произношение було[чн]ая (традиционное старомосковское произношение этого слова со звукосочетанием [шн] характерно главным образом для речи москвичей; см. об этом более подробно: [РЯДМО, гл. 2]), акцентная форма ракурс – по сравнению с ныне устаревшей (но до сравнительно недавнего времени единственно правильной[85]85
  В словаре-справочнике «Русское литературное произношение и ударение» под ред. Р. И. Аванесова и С. И. Ожегова, изданном в 1960 г., рядом с рекомендуемой акцентной формой ракурс стоит запретительная помета: «не: ракурс». Ср. с современным «Орфоэпическим словарем русского языка» (М., 1997), где значится: «ракурс и доп[устимо] устар[евающее] ракурс».


[Закрыть]) формой ракурс.[86]86
  В ряде случаев рекомендации кодификаторов анахронистичны: например, современный «Орфоэпический словарь» дает в качестве основных акцентных форм варианты кета и лосось, тогда как в речевой практике явно преобладают формы с ударением на втором слоге: кета и лосось.


[Закрыть]

В обновлении нормы, в ее изменении под влиянием речевой практики важна также социальная среда, в которой то или иное новшество получает распространение. В общем случае чем выше «общественный вес» той или иной социальной группы, ее престиж в обществе, тем легче инициируемые ею языковые новшества получают распространение в других группах носителей языка (ср. понятия социального статуса, социального престижа и престижной языковой формы, используемые У. Лабовом при объяснении им фонетических изменений, – см.: [Labov 1972; Лабов 1975: 225; 1975а: 323]).

Так, традиционно «законодателем мод» в области литературного произношения и словоупотребления считается интеллигенция, призванная быть основным носителем речевой культуры данного общества. Однако произносительные, грамматические и лексические образцы, принятые в элитарных социальных группах, не всегда имеют преимущество (с точки зрения вхождения в общий речевой оборот) перед образцами, привычными для неэлитарной среды. Например, известно, что слово двурушник вошло в литературный язык из нищенского арго (первоначально так называли нищего, который собирал милостыню двумя руками), животрепещущий – из речи торговцев рыбой, мелкотравчатый – из языка охотников, скоропалительный – из языка военных, топорный – из профессионального языка плотников (первоначально так говорили о плотничьей работе, в отличие от работы столярной, более тонкой и тщательной) – см. об этом в работах: [Виноградов 1982; 1994; Сорокин 1965: 497–498].

В современном русском литературном языке получают распространение факты, идущие из некодифицированных языковых сфер, главным образом из просторечия и жаргонов, и традиционно-нормативные единицы постепенно вытесняются новыми: традиционные обусловливать, сосредоточивать вытесняются новыми обуславливать, сосредотачивать;[87]87
  В работе [Янко-Триницкая 1982: 207–208] формы с сохранением корневого (о) даются как единственно возможные в литературном языке.


[Закрыть] жаргонные слова беспредел и тусовка мелькают в речи тех, кого общество привыкло считать образцовыми носителями литературной нормы; никого уже не удивляет (к сожалению!), что можно указывать о чём вместо традиционно правильных конструкций указывать что и указывать на что, и т. п. В подобных случаях узус пренебрегает нормативными рекомендациями и запретами, и речевая практика берет верх над языковой традицией и над предписаниями кодификаторов.

Особого разговора заслуживают сознательные отклонения от нормы, которые, в частности, могут опираться на нереализованные возможности языковой системы или использовать нетрадиционные, не характерные для литературного языка средства. Намеренное нарушение нормы обычно делается с определенной целью – иронии, насмешки, языковой игры. В этом случае перед нами не ошибка, не узуальное новшество, вступающее в противоречие с принятой нормой, а речевой прием, свидетельствующий о свободе, с которой человек использует язык, сознательно – с целью пошутить, обыграть значение или форму слова, скаламбурить и т. д. – игнорируя нормативные установки. Одним из распространенных приемов языковой игры является неуместное, часто стилистически контрастное использование разного рода расхожих штампов – газетных клише, оборотов какого-либо профессионального языка, канцеляризмов и т. п.: Каждый год он вел борьбу за урожай на этой неказистой грядке (из газетного очерка); По достижении пятидесяти лет я оставил большой секс и перешел на тренерскую работу (М. Жванецкий). Сознательное обыгрывание фразеологизмов, намеренное отклонение от их нормативного употребления – также один из приемов языковой игры: Он съел в этом деле не одну собаку; Они жили на широкую, но босую ногу; (быть) между Сциллой и харизмой; пиар во время чумы[88]88
  О разнообразных приемах языковой игры, в которой многое строится на сознательном нарушении норм, см., например, [Земская, Китайгородская, Розанова 1983, Санников 2002].


[Закрыть] (примеры из современной печати).[89]89
  В данной статье не обсуждается проблема нормы применительно к художественному тексту, поскольку она заслуживает самостоятельного обсуждения ввиду ее сложности. Заметим только, что в художественном тексте могут быть как намеренные отклонения от нормативной традиции и кодификационных прескрипций (ср., например, специфику лексической сочетаемости и синтаксиса в прозе А. Платонова; см. об этом, в частности [Михеев 2003]), так и отклонения более или менее случайные.


[Закрыть]

Итак, языковая норма имеет разную природу в кодифицированных и некодифицированных подсистемах языка. В некодифицированных она равна узусу – традиционно употребляемым языковым единицам и способам сочетания их друг с другом. В кодифицированных подсистемах и прежде всего в литературном языке[90]90
  Помимо литературного языка к кодифицированным подсистемам могут быть отнесены, например, специальные подъязыки науки.


[Закрыть] норма объединяет в себе традицию и целенаправленную кодификацию. Норма как совокупность традиционно используемых языковых средств и правил их сочетания противопоставлена системе языка (как комплексу возможностей, из которых норма реализует лишь некоторые), а норма как результат целенаправленной кодификации противопоставлена речевой практике, в которой наблюдается как следование кодификационным предписаниям, так и нарушение их. Языковая деятельность носителя литературного языка протекает в постоянном (но при этом обычно не осознаваемом) согласовании речевых действий с возможностями системы, с традиционными способами использования языковых средств и с тем, что предписывают словари и грамматики данного языка.

Литература

Апресян 1993 – Апресян Ю. Д. Лексикографическая концепция нового большого англо-русского словаря // Новый большой англо-русский словарь. Т. 1 / Под общ. рук. Э. М. Медниковой, Ю. Д. Апресяна. М., 1993. С. 6 – 17.

Виноградов 1982 – Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков. 3-е изд. М., 1982.

Виноградов 1994 – Виноградов В. В. История слов. М., 1994.

Гавранек 1967 – Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура // Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. / Сост., ред. и предисл. И. А. Кондрашова. М., 1967. С. 338–377.

Гловинская 1996 – Гловинская М. Я. Активные процессы в грамматике // Русский язык конца XX столетия (1985–1995) / Под ред. Е. А. Земской. М., 1996. С. 237–304.

Горбачевич 1971 – Горбачевич К. С. Изменение норм русского литературного языка. Л., 1971.

Еськова 1994 – Есъкова Н. А. Краткий словарь трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение. М., 1994.

Земская, Китайгородская, Розанова 1983 – Земская Е. А., Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983. С. 172–214.

Ицкович 1982 – Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. М., 1982.

Косериу 1963 – Косериу 9. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. Вып. 3. М., 1963. С. 143–343.

Крысин 1968 – Крьгсин Л. П. К соотношению системы языка и его нормы // Русский язык в школе. 1968. № 2. С. 15–19.

Крысин 2000 – Крьгсин Л. П. Социальная маркированность языковых единиц // Вопр. языкознания. 2000. № 4. С. 26–42.

Кузьмина 2004 – Кузьмина С. М. Норма в орфоэпических и орфографических словарях// Русский язык сегодня. 3 / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2004. С. 165–171.

Лабов 1975 – ЛабовУ. О механизме языковых изменений // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. М., 1975. С. 199–228.

Лабов 1975а – ЛабовУ. Отражение социальных процессов в языковых структурах // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. М., 1975. С. 320–335.

Михеев 2003 – Михеев М. Ю. В мир Платонова через его язык. М., 2003.

Мучник 1961 – Мучник И. П. Двувидовые глаголы в русском языке // Вопросы культуры речи. Вып. 3. М., 1961. С. 93 – 115.

Обнорский 1935 – Обнорский С. П. Глагол использовать – исполъзовьгватъ в современном русском языке // Язык и мышление. Т. III–IV. М., 1935. С. 161–168.

Орфоэпический словарь 1997 – Борунова С. Н., Воронцова В. Л., Есъкова Н. А. Орфоэпический словарь русского языка. Произношение. Ударение. Грамматические формы. 6-е изд. М., 1997.

Пешковский 1959 – Пешковский А. М. Объективная и нормативная точка зрения на язык // Пешковский А. М. Избр. труды. М., 1959. С. 50–62.

РЯиСО 1968 – Русский язык и советское общество. Кн. 1–4 / Под ред. М. В. Панова. М., 1968.

РЯДМО 1974 – Русский язык по данным массового обследования / Под ред. Л. П. Крысина. М., 1974.

Санников 2002 – Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-е изд., испр. и доп. М., 2002.

Синтаксис и норма 1974 – Синтаксис и норма / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1974.

Сорокин 1965 – Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30 – 90-е годы XIX века. М., 1965.

Янко-Триницкая 1982 – Янко-Триницкая Н. А. Русская морфология. М., 1982.

Labov 1972 – Labov W. The social motivation of a sound change // Labov W. Sociolinguistic Patterns. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1972. P. 1 – 42.

О. А. Кузнецов (Москва). Способах реализации зияний в русской речи

В русском языке не так редки сочетания двух или нескольких гласных в пределах слова или на стыке слов. Такие вокалические сочетания называют зияниями, или хиатусами. Главным образом они обнаруживаются на морфемных стыках и на стыках двух слов. Внутри морфемы зияния свойственны заимствованным словам, но возможны и в исконно русских. В [Касаткина 2006] приводятся следующие примеры русских слов, содержащих зияния внутри морфемы: аýкать, паýк, паýтина, тиýн, тиýнский. Впервые перечислил все возможные сочетания двух гласных М. В. Панов в книге «Русская фонетика» [Панов 1967: 62–65], где также отметил, что «<…> законы, по которым формируются эти сочетания, не так определенны, как, например, законы согласных сочетаний» [Панов 1967: 65]. Большой поток заимствований делает зияния все более распространенными в русском языке. Однако поведение гласных в таких сочетаниях зачастую отличается от «стандартного» поведения гласных в русском слове, что заставляет признать зияние особой фонетической позицией. В связи с этим возникает необходимость детального описания функционирования гласных в зиянии. До недавнего времени этой проблеме не уделялось должного внимания при описании фонетики литературного языка. В исследованиях последних лет затрагивались некоторые аспекты реализации зияний в русской речи. В данной статье это описание будет продолжено. Здесь нам хотелось бы перечислить и проанализировать основные способы реализации зияний, определить условия, которые диктуют ту или иную реализацию вокалических сочетаний, привести характерные примеры из русской речи.

В лингвистической литературе можно найти разные определения зияния. В [Ахманова 1966: 509] под зиянием понимается «свободный проход воздуха, остающийся между артикуляциями двух и более непосредственно следующих друг за другом гетеросиллабических гласных внутри слова (внутреннее зияние <…>) или на стыке слов (внешнее зияние <…>)». В [Марузо 1960: 111] зияние определяется как «встреча двух гласных элементов, при последовательном произнесении которых рот остается открытым (лат. hiatus)». Дальше следует замечание: «Нормальное зияние двух смежных звуков совпадает со слогоразделом; в определенных случаях зияние уничтожается <…>». Нетрудно заметить, что эти определения не покрывают всего разнообразия реализаций сочетаний «гласный + гласный» в речи. Например, при стяжении в слове как раз и нет зияния в вышеозначенном смысле, и данное слово, таким образом, невольно выходит за рамки проблемы. Во избежание этого здесь под зиянием понимается сочетание двух и более рядом стоящих букв, обозначающих гласные фонемы, внутри слова или на стыке слов. Это позволяет включить в рамки проблемы зияния все интересующие нас слова независимо от их реального воплощения в речи.

Сочетание «гласный + гласный» – неустойчивое в современном русском языке, стремящееся к изменению, деформации. Со стилистической точки зрения оно признаётся неблагозвучием, с артикуляционной – является сочетанием звуков, требующим от говорящего дополнительных речевых усилий. Всё это приводит к упрощению вокалических цепочек в речи. Итак, зияния в русской речи могут реализоваться следующими способами.

1. Реализация гласных в зиянии по общим правилам редукции гласных. Несмотря на свою самоочевидность, этот способ реализации зияний ограничен фразовыми и лексическими условиями. Гласные, образующие зияние, реализуются «стандартно» преимущественно в словах, стоящих в сильных фразовых позициях, а также в плохо освоенных словах, которые обычно говорящий стремится произнести более отчетливо. Если слово, даже слабо освоенное русским языком, попадает в безакцентную фразовую позицию, то в содержащемся в нем зиянии возможны любые из тех явлений, о которых будет сказано ниже.

2. Межслоговая ассимиляция гласных в зиянии. Она заключается в уподоблении одного гласного в зиянии другому и носит обычно регрессивный характер. Реализация гласных в зиянии под влиянием межслоговой ассимиляции возможна, если зияние находится на месте ударного – I предударного слогов или на месте I–II предударных слогов. Если зияние занимает позицию любых других слогов в слове, то для реализации этого зияния более характерен эллипсис гласного (см. ниже). В указанных позициях, благоприятных для осуществления ассимиляции гласных в зиянии, возможна или подстройка по подъему второго гласного под первый: акт[оá]лъный, вирт[оá]лъный, сит[оá]ция,[91]91
  Такие же реализации этих зияний отмечаются в [Касаткин 2006: 190]: «<…> ассимиляция обычно происходит со звуками на месте уа, уо, юо – произносятся [уə] или [оаə]: актуализация – акт[уə]лизация и акт[оаə]лизация, полуостровной – пол[уə]стровной и пол[оаə]стровндй, пуантилист – п[уə]нтилйст и п[оаə]нтилист, флюорография – фл['уə]рография и фл['оаə]рография».


[Закрыть] или полная ассимиляция гласных: аукц[оó]н, бенефиц[аá]нт, [р'аа]лйст, п[уу]чок, ш[уу]рма и мн. др. Межслоговая ассимиляция гласных в зиянии – обязательный этап на пути к стяженному произношению зияния.

3. Стяжение[92]92
  Существует традиция не различать понятия стяжение и эллипсис, а также обозначаемые ими процессы и использовать их в качестве синонимов (см.: [Крысин 2001; Касаткина 2006]). В настоящей статье проводится разграничение этих явлений, основанное на оговариваемых отличиях в характере их протекания и на различных результатах в речи.


[Закрыть] гласных в зиянии. Механизм стяжения (слияния) двух гласных в один таков: первый гласный уподобляется второму, исчезает межвокалический переход и образуется один гласный звук, сокращается длительность получившегося звука, которая отчасти переходит в интенсивность. А. И. Томсон пишет, что в русском языке между гласными в зиянии тихий переход: «При сочетании двух различных гласных, относящихся к разным слогам, каждый из них производится с отдельным слоговым усилением звука. Голос может при этом не прерываться, а переходные звуки, упадающие на ослабление звука в слогоразделе, мало заметны. Такой тихий переход наблюдается в русском языке <…>». Этот тихий переход и способствует стяжению гласных в зиянии: «При тихом переходе со временем происходит обыкновенно стяжение обоих гласных и в слоговом отношении <…>» [Томсон 1910: 238].

Стяжение имеет место в тех же позициях, что и межслоговая ассимиляция, т. е. зияние должно находиться на месте ударного – I предударного слогов или на месте I–II предударных слогов. О стяжении можно говорить в том случае, когда на месте зияния произносится только второй его компонент. Переход от межслоговой ассимиляции к стяжению может быть вызван следующими причинами. Во-первых, это высокая лексическая освоенность слова, частотность слова, содержащего зияние. В этом случае иногда происходит лексикализация стяженного произношения вокалического сочетания. Примеров масса: [р'á]лъный, милиц[а]нер, спец[á]лъный, офиц[á]нт, иниц[á]тива, аква[р'у]м, экзаменац[ó]нный, [т' á]тр, профе[с' á]нал, [р'э]лтор и др. под. Еще одна причина стяжения – быстрый темп речи. Тогда даже в словах, в которых обычно не наблюдается переход к стяженному произношению, отмечается упрощение зияния посредством стяжения. Стяжение также более вероятно в длинных словах, чем в коротких, ср.: ц[ы^əá]н, но ц[á]нистый.

4. Эллипсис одного из компонентов зияния. Эллипсис (утрата, редукция, пропуск) одного из гласных в зиянии возможен главным образом в сочетаниях, где оба гласных безударны, имеет место преимущественно в том случае, когда произносится только первый компонент. Чаще всего эллипсис гласного можно наблюдать в зиянии, которое занимает положение II – III и следующих предударных слогов. Показательны в плане отличий между разными способами реализации одного и того же вокалического сочетания следующие цепочки слов, где меняются положение зияния относительно ударения и длина слова:

3[93]93
  О распространенности такого произношения этого сочетания слов говорилось в одном из докладов Р. Ф. Касаткиной.


[Закрыть]

Редко встречается эллипсис первого компонента зияния, например, в словах [э]ропорт, [э]родром, [э]роплан (аэропорт, аэродром, аэроплан).

Для иллюстрации перечисленных уже способов реализации вокалических сочетаний обратимся также к произношению слов, содержащих зияния в сочетаниях – циа– и – цио-. С помощью словарей ([Зализняк 1977; Бурцева 2003], списки пополнялись словами, встретившимися автору в разных печатных изданиях) было собрано 136 слов с сочетанием – циа– и 630 слов с сочетанием – цио– (всего 766 слов). Из этого списка для эксперимента было отобрано 20 слов: аукцион, аукционист, бенефициант, кондиционер, милиционер, моцион, негоциант, официант, переспециализироваться, предэкзаменационный, радиационный, селекционер, социальный, специализироваться, специалист, специальный, циан, цианистый, цианосодержащий, экзаменационный (11 слов с сочетанием – циа– и 9 слов с сочетанием – цио-). Слова отбирались таким образом, чтобы можно было проверить действие различных факторов на реализацию зияний в речи: 1) степень освоенности слова; 2) его длина; 3) место зияния по отношению к ударению; 4) качество гласного в слоге перед зиянием; 5) наличие / отсутствие в основе второго зияния. Каждое слово было включено в предложения так, чтобы оно стояло и в слабой фразовой позиции, и в сильной. Этим проверялось влияние синтаксической позиции слова во фразе на произношение зияния. Составленные предложения были прочитаны дикторами, их чтение записано в компьютер. Речевой сигнал был обработан при помощи программы Praat, версия 4.3.16 [Boersma, Weenink 2005].

Наблюдения над литературной речью, а также анализ записей позволили сделать ряд выводов относительно реализации зияний в рассматриваемых сочетаниях.

Зияния в сочетаниях – циа-, -цио– реализуются в речи 1) в соответствии с общими правилами редукции гласных; 2) под влиянием межслоговой ассимиляции гласных; 3) со стяжением; 4) с эллипсисом одного из компонентов зияния.

Эксперимент позволил выявить тенденции, которые складываются в произношении конкретных слов. Высокая частотность стяженных вариантов произношения слов официант, специальный, специалист, милиционер, кондиционер, селекционер позволяет говорить о возможности кодификации такого произношения этих слов, и, наоборот, нехарактерность упрощения зияний в словах моцион, циан, негоциант требует признать стяжение в этих словах лежащим вне литературной нормы. Рекомендации по поводу этих конкретных слов могут быть распространены на целые классы слов, им подобных. Можно говорить о тенденции к стяжению гласных в зиянии в словах с финалями – ционер и – ционный в силу их широкой распространенности; напротив, возможность стяжения в финали – циант определяется степенью лексической освоенности всего слова. Стяженный и бивокалический варианты произношения слова социальный распределились поровну; сравнивая произношение этого слова у разных дикторов в сильной и слабой фразовых позициях, приходим к выводу, что стяжение возможно преимущественно в «темных» участках фразы.

Согласно позиционному подходу, та или иная реализация зияния в речи не может быть случайной – она обусловлена действием определенного фактора, а чаще всего – группой факторов. Эксперимент позволил выстроить иерархию факторов, влияющих на реализацию зияний в сочетаниях – циа– и – цио-. Самым «могущественным» является фразовый фактор: любое слово, даже плохо освоенное (например, циан, цианистый, цианосодержащий), в слабой фразовой позиции может иметь стяженный вариант зияния. Именно в слабых фразовых позициях появляются у все новых слов с зияниями те варианты произношения, которые имеют тенденцию к росту в фонетической системе русского языка. Из слабых позиций они имеют все шансы в дальнейшем перейти в сильные и приобрести статус нормы. Следующим по значимости является лексический фактор: степень освоенности слова определяет возможность распространения вариантов деформированных реализаций зияния на сильные фразовые позиции. Фонетические же факторы могут лишь сыграть роль тормоза или, наоборот, ускорителя распространения того или иного явления в каждом конкретном слове или группе слов сходной структуры. Среди фонетических факторов стоит выделить фактор длины слова, качество гласного в слоге перед зиянием, наличие другого зияния в слове. Также необходимо сказать о влиянии темпа речи на реализацию зияний: увеличение скорости речи достигается, в частности, как раз за счет компрессии гласных в зиянии. Подробнее о реализации зияний в словах с сочетаниями – циа– и – цио– см. в: [Кузнецов 2006].

Вернемся к перечислению способов реализации зияний в речи.

6. Консонантизация одного из компонентов зияния заключается в замене одного гласного звука в зиянии соответствующим согласным: [и] изменяется на [j] (когда звук [и] – первый компонент зияния при втором ударном компоненте), [у] – на [в] (когда [у] – второй безударный компонент). В [Касаткина 2006] находим примеры: миль[jó]н, варь[já]нт, тротвaр, ритвaл. Вообще такое произношение сочетаний ио, иа характерно для начала прошлого века. В [Крысин 2001: 191] приводится наблюдение Р. Ф. Касаткиной, что «<…> в речи интеллигенции первой половины XX в. было возможно произношение с устранением зияния – путем йотации <о>, при этом согласный <ц> был мягким: интерна[ц’j۸]нaл; без зияния произносилось и слово революционный: револю[ц’jó]нный (ср. у А. Блока: «Революцьонный держите шаг, / Неугомонный не дремлет враг)». Пример из Б. Пастернака («Памяти Марины Цветаевой», 1943 г.):

 
Мне так же трудно до сих пор
Вообразить тебя умершей,
Как скопидомкой милъонершей
Средь голодающих сестер.
 

Характерны также варианты бриллиант – брильянт, биеннале – бьеннале, миллион – мильон, валериана – валерьяна, диакон – дьякон. Сейчас же такое произношение широко используется для имитации или пародирования звучащей речи начала XX в. Однако нормативным остается произношение с консонантизацией первого компонента зияния в слове материал и производных от него: мате[р’já]л, мате[р’já]льный, мате[р’já]льчик и др.

7. Реализация зияния с эпентезой – вставкой согласного звука (в основном йота [j] или гортанной смычки [/]) между двумя компонентами зияния. Гортанная смычка – это крепкий переход между гласными в зиянии, по терминологии А. И. Томсона [Томсон 1910: 238], при котором стяжение невозможно. А. А Реформатский в одном из редакторских примечаний в [Марузо 1960: 346] пишет, что «в диалектах русского языка встречаются эпентезы 〈…〉 [j], [в] между соседними гласными: скорпиён (скорпион), фиялка (фиалка), Левонтий (Леонтий), какава (какао); в литературном языке узаконены йотовые эпентезы в случаях Индия, Персия (ср. India, Persia)». В [Касаткина 2006] такие примеры эпентез: ди[jэ]з, кли[jэ]нт, пи[ja]р,

просторечные Лари[вó]н, рaди[вə]. Произношение с эпентетическим [j] некоторых слов с сочетанием ие кодифицировано в [Каленчук, Касаткина 2001]: кли[э]нт и кли[é]нт; ди[э]та и ди[é]та и др. слова с корнем диет-; ди[э]з и ди[é]з и др.

Гортанная смычка, кроме того, часто используется говорящими как средство выразительности речи. Если человек говорит с установкой на выразительность, необычность своей речи (например, так поступают ведущие разных молодежных и развлекательных передач), то он изыскивает любые фонетические странности слова, чтобы обыграть их в своей речи. Такими фонетическими странностями зачастую становятся как раз зияния, которые реализуются с гортанной смычкой в словах, где обычно она невозможна, например:

8. Аномальные реализации зияний. Сюда относим все остальные способы реализации зияний. Они отмечаются главным образом в тех случаях, когда ударный – первый компонент зияния или когда оба компонента занимают положение заударных слогов. Речь идет о таких словах, как х[áо^у]с, пер[úу]д наряду с «нормальным» пер[úə]д, и некоторых других. Вот какие реализации зияния в слове радио приводит М. В. Панов: «Слово радио произносится:

Так же вариативно произношение слоъапериод и многих других» [Панов 1967: 65].

В данной статье предпринята попытка перечислить основные способы реализации зияний в русской речи, показать, каковы условия появления того или иного способа, привести примеры из звучащей речи. Отдельная часть статьи – эксперимент, призванный установить реализацию зияний в словах с сочетаниями – циа– и – цио– и факторы, влияющие на реализацию зияний в этих словах. Перспективы исследования видятся в дальнейшем детальном анализе языкового материала с целью обнаружения нестандартного поведения гласных в зиянии, в выявлении дополнительных факторов, от которых зависит реализация гласных в вокалических цепочках.

Литература

Ахманова 1966 – Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

Бурцева 2003 – Бурцева В. В. Новый орфографический словарь-справочник русского языка. М., 2003 (электронная версия).

Зализняк 1977 – Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. Словоизменение. М., 1977.

Каленчук, Касаткина 2001 – Каленчук М. Л., Касаткина Р. Ф. Словарь трудностей русского произношения. 2-е изд., стереотип. М., 2001.

Касаткин 2006 – Касаткин Л. Л. Современный русский язык. Фонетика: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. М., 2006.

Касаткина 2006 – Касаткина Р. Ф. О реализации некоторых вокалических сочетаний в русской речи (в печати).

Кузнецов 2006 – Кузнецов О. А. О реализации зияний в словах с сочетаниями – циа– и – цио– II Русский язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2006.

Крысин 2001 – Крысин Л. П. Новые аналитические прилагательные и явление хиатуса // Жизнь языка: Сб. ст. к 80-летию М. В. Панова / Сост. Л. А. Капанадзе; отв. ред. С. М. Кузьмина. М., 2001.

Марузо 1960 – Мару зо Ж. Словарь лингвистических терминов / Под ред. А. А. Реформатского. М., 1960.

Панов 1967 – Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.

Томсон 1910 – Томсон А. И. Общее языковедение. 2-е изд., перераб. и доп. Одесса, 1910.

Boersma, Weenink 2005 – Boersma P., WeeninkD. Praat: doing phonetics by computer. Computer program, version 4.3.16 (http://www.fon.hum.uva.nl/praat).