Текст книги "Личности в истории. Россия"

На этом можно было бы поставить точку в истории Ордена Восстановления. Итог, казалось бы, печальный: меньше двух лет существования, всего несколько человек последователей, трагический финал самого магистра… Но нет, не поворачивается язык назвать жизнь Завалишина трагедией, да и он сам таковой ее не считал. Напротив, был счастлив и тем возможностям, которые перед ним возникали. И оставался прежним: несговорчивым, острым, неудобным. Он продолжал отстаивать Правду и Истину всюду, где оказывался: в суде, в каземате Петровского завода, на вольном поселении в Чите. Нетерпимый к любым человеческим слабостям и недостаткам, самоуверенный, желчный, он так допек читинского генерал-губернатора своими замечаниями и претензиями, что в русской истории возник уникальный прецедент: Завалишин оказался дважды сосланным, во второй раз уже обратно – из Сибири в европейскую часть России!

Да и Орден Восстановления, хотя официально не существовавший, продолжал действовать, пусть лишь в лице единственного человека – самого основателя. Жизнь распорядилась так, что кодекс чести рыцаря он создал не для кого-то, а для самого себя и был ему верен до конца. Кодекс чести помогал Завалишину оставаться живым и деятельным. А судьба «одинокого волка» ни капли не смущала его, поскольку с самого начала владело им убеждение, что «лишь бы зародилось живое начало в одном человеке, и тогда оно может наполнить собою и целые народы, и целые эпохи».

Как тут не вспомнить слова русского историка Василия Ключевского, сказанные, правда, по другому случаю, но уместные и здесь: «Но ведь и в тесто немного нужно вещества, вызывающего в нем живительное брожение. Нравственное влияние действует не механически, а органически». И то, что жизнь Завалишина не вызвала «живительного брожения», а сам он, в одиночку восстанавливавший в России Правду и Истину, оказался «лишним человеком», – не его вина, а наша общая беда. Кто не согласен с этим, пусть вернется к размышлениям Бердяева, приведенным в начале статьи. Лишенная рыцарского духа Россия в ХХ веке, на мой взгляд, уже достаточно испила из чаши страданий, чтобы иметь неосторожность и дальше не прислушиваться к его пророчеству: «Мир вступает в период длительного неблагополучия и великих потрясений. Но великие ценности должны быть пронесены через все испытания. Для этого дух человеческий должен облечься в латы, должен быть рыцарски вооружен».

Правители

Российский Дон Кихот
Дмитрий Зубов

Запыленные кареты подъехали ко дворцу. «Рыцари святого Иоанна Иерусалимского просят гостеприимства», – доложил флигель-адъютант. «Пустить их!» Войдя в покои, один из знатных гостей произнес: «Странствуя по Аравийской пустыне и увидя замок, узнали, кто тут живет…»

Это не театральная пьеса и не сцена из рыцарского романа, как мог бы подумать читатель. Это – история. Время и место действия – конец XVIII века, Россия. А персонажи – известные исторические лица: российский император Павел I и полномочный министр и посол в России Мальтийского ордена граф Литта. Мальтийцы знали слабые точки русского императора, но, разыгрывая эту сцену по всем канонам рыцарских легенд, даже не знали, чем все обернется.

«Торжественная церемония принятия Павлом I титула Великого Магистра мальтийских рыцарей состоялась в Большом тронном зале Зимнего дворца (29 ноября 1798 года). Депутация Капитула поднесла Павлу I, бывшему в полном императорском одеянии, Мальтийскую корону, Жезл, Печать Ордена и Рыцарский меч. Обнажив меч, Павел осенил себя крестом, присягая Мальтийскому ордену».

В. Л. Боровиковский. Павел I в короне, далматике и знаках Мальтийского ордена

Роскошный дворец графа Воронцова, построенный Растрелли, по указу императора превращается в «замок мальтийских рыцарей», а рядом знаменитый Джакомо Кваренги возводит церковь во имя святого Иоанна Крестителя Иерусалимского – небесного покровителя Ордена. На Каменном острове в духе средневековых рыцарских традиций строится странноприимный дом: забота о больных – священная обязанность госпитальеров (так называли мальтийских рыцарей в Средние века). Сам Великий Магистр ездит в карете с мальтийскими крестами в окружении собственной гвардии «рыцарей-хранителей» – кавалергардов. В июне 1799 года в канун дня Иоанна Крестителя по древней орденской традиции в Павловске зажигают костры…

Средневековый рыцарский орден в России – факт, потрясший многих. Долгие десятилетия не смолкают споры. Что это? Продолжение детских игр Павла? Но ему уже 44 года! Безумные фантазии «поврежденного» императора? Так считали многие. Тонкий политический расчет? Но в чем он?

Любовь ко всему рыцарскому родилась у Павла еще в детстве. Воспитатель царевича С. А. Порошин, читавший наследнику историю Ордена, отмечал, что в детских играх тот частенько «изволил представлять себя кавалером Мальтийским». Не раз, я думаю, богатое воображение Павла переносило его в далекие времена: в длинном одеянии без пояса (символ свободы) он подходил к алтарю с возожженным светильником в руке, в знак пламенеющей любви к Богу, и жадно ловил слова рыцарского посвящения: «Мы признаем тебя слугой бедных и больных, посвящающим этому делу свою жизнь…»

Детские мечты осуществились – он Великий Магистр. Но на дворе, увы, иные времена. Нет уже на дорогах Европы странствующих рыцарей – там царят богатые торговцы и буржуа; крестовые походы сменились революциями и колонизационными войнами; поэтические турниры трубадуров превратились в полемику на страницах литературных журналов. Да и людей беспокоят совсем иные проблемы. Зачем им рыцарь на троне?

С первых дней правления Павла I все поняли, кто пришел. Он не стал мстить врагам, фаворитам своей матери Екатерины II, – он рыцарь, он великодушен. Вместо этого, всем на удивление, следуют: отмена тяжелейшего для народа рекрутского набора, запрет продавать крепостных крестьян без земли, введение (опять же для крестьян) обязательного отдыха в выходные и праздники, ограничение барщины тремя днями. «Масса простого народа, в несколько месяцев получившая большее облегчение в тягостной своей доле, чем за все царствование Екатерины… с надеждой смотрела на будущее», – пишет историк Шумигорский.

Зачем Павлу столь радикальные крестьянские реформы – ради славы «народного царя»? Нет, таковы его принципы.

В «Правилах Ордена», записанных Раймондом де Пюи еще в XII веке, говорится: «Каждый брат, который приемлется и вписывается в сей Орден… да придерживается всегда справедливости; обиженным да помогает; угнетенных да защищает и освобождает…» Кто же обиженный и угнетенный в России? Кто больше других нуждается в справедливости? Ответ очевиден: бесправные крепостные крестьяне. Так что же удивляться вниманию к ним Павла?

Кроме этого, Орден требовал от своих рыцарей «свято хранить три обета»: нестяжания, послушания, целомудрия. Они и становятся тремя принципами, действуя в соответствии с которыми, Павел заново обустраивает страну. Привыкших к роскоши и праздности екатерининских вельмож он заставляет работать, исполнять их исконный долг – служить государству. Уже в пять утра в богатых домах зажигались огни, и чиновники в спешке разъезжались по министерствам и коллегиям. Павел самолично каждый день объезжал все правительственные учреждения, ленивых и нерадивых он не прощал.

Гвардия, гордость и опора армии, в правление Екатерины была развращена и деморализована. Доходило до того, что гвардейские офицеры являлись в караул в домашних халатах. Павел поставил офицеров перед выбором: либо вспомнить о воинском долге, либо уйти из армии. Десятки и даже сотни, затаив обиду, уходили, но лучшие оставались.

Погрязшие в коррупции, взятках и фаворитизме высшие эшелоны власти Павел подчиняет своей сильной воле и ставит под диктат закона. «Закон один для всех, и все равны перед ним», – говорил он, а современники подтверждали: «Горе сильному, который с высокомерием притеснял убогого! Дорога к императору была открыта каждому; звание его любимца никого перед ним не защищало».

Сам император жил по тем же законам. Ведя спартанский образ жизни, он удивлял всех своей энергией и работоспособностью. Он вникал в мельчайшие подробности государственных дел и принимал деятельное участие в судьбах многих людей. В окне первого этажа дворца Павел велит установить ящик, куда любой человек мог опустить прошение на имя государя. Он лично читает все письма и отвечает на большинство из них. За 6 лет своего правления Павел издает 2179 законодательных актов, то есть в среднем 42 в месяц (для сравнения: в правление Петра I – 8, Екатерины II – 21).

Павел значительно укрепляет финансовые позиции России в Европе. Он при свидетелях обещает есть из оловянной посуды до тех пор, пока рубль не вернет свою платежеспособность на рынке. А когда добивается финансовой стабильности, приказывает отчеканить на новых золотых монетах девиз рыцарей-тамплиеров: «Не нам, не нам, Господи, а имени Твоему», напоминая всем, ради чего должен трудиться каждый честный человек.

И уж совсем по-рыцарски Павел ведет себя в международных делах. Считая безнравственным проливать кровь подданных в многочисленных войнах и конфликтах, он предложил всем европейским правителям собраться в Гамбурге и решить спорные вопросы между странами в личном поединке государей, а в качестве секундантов пригласить на дуэль первых министров. Правители посмеялись над сумасбродством русского императора, посчитав предложение шуткой. Лишь Наполеон Бонапарт, знаток человеческих душ, оценил рыцарский порыв Павла и, как говорят, воскликнул: «Он русский Дон Кихот!» Какая точная характеристика!

Павел благороден и мечтателен, как Дон Кихот, но так же, как Дон Кихот, старомоден и одинок. Его гнева боятся, а потому пресмыкаются перед ним. И Павел, принимая все за чистую монету, не хочет видеть подлости и коварства приближенных.

Над ним смеются, сочиняют небылицы, называют сумасшедшим. Но и над Дон Кихотом тоже смеялись! Когда Павел запрещал круглые шляпы, кружева, бакенбарды, ленты через плечо, ему многие припоминали донкихотовские мельницы. Но, нападая на свои «мельницы», Павел, подобно Дон Кихоту, видел и своих «великанов» – революционный хаос, террор, безнаказанность. Нападая на кружева и ленты, он не пускал в Россию вечных спутников всех революций: цинизм, материализм, беспринципность, и превращал «великанов» всего лишь в модные «мелочи».

Своими реформами Павел наживет много врагов, от их рук и погибнет. Он знает о готовящемся заговоре, но на все попытки жестоко пресечь его ответит: «Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое».

«Самую жизнь свою он ценит настолько, насколько она может служить средством к воплощению идеала и водворению истины, справедливости на земле», – это слова Тургенева о Дон Кихоте. Но и Павлу они подходят не меньше.

Короткое правление императора завершилось трагедией. В 1801 году, когда мир с надеждой вступал в новый век, Россия лишилась своего странствующего рыцаря. Итог царствования печален: все начинания Павла растоптаны и забыты, все мечты погребены… И лишь старомодные понятия чести и справедливости останутся в наследство новой эпохе, чтобы родиться вновь в сердцах героев 1812 года, в делах дворян-декабристов, в стихах русских поэтов. А о чем еще может мечтать настоящий рыцарь?

Александр Второй. Монарх. Человек. Идеалист
Дмитрий Зубов

«Я хочу остаться наедине со своею совестью». Император попросил всех выйти из кабинета. Перед ним на столе лежал документ, который должен был перевернуть всю русскую историю. Закон об освобождении крестьян… Его ждали долгие годы, за него сражались и отдавали жизни лучшие люди государства. Закон не только ликвидировал позор России – крепостное право, но и давал надежду на торжество справедливости и добра. Подобный шаг для монарха – трудное испытание, особенно если готовился к нему всю жизнь, из года в год, с самого детства…

 
Да встретит он обильный честью век,
Да славного участник будет,
И на чреде высокой не забудет
Святейшего из званий «человек».
Жить для веков в величии народном,
Для блага всех – свое позабывать!
Лишь в голосе отечества свободном
С смирением дела свои читать…
 

Когда Василий Андреевич Жуковский посвящал это стихотворение рождению царского сына – будущего императора Александра Второго, – он даже не предполагал, что скоро именно от него будет зависеть, сбудутся ли добрые пожелания этих строк. В 1826 году, когда царевичу исполнится восемь лет, судьба крепкой нитью свяжет великого поэта и наследника престола: Жуковский станет воспитателем юного Александра.

Е. Ботман. Портрет Александра II. 1856 г.

Что нужно для воспитания достойного государя? Знания? Наверное. Опыт управления людьми? Желательно. Но это лишь средства. Главное, к чему стремится Жуковский, – чтобы его воспитанник нашел ответы на самые важные вопросы жизни: «Кто я? что я быть должен, и к чему предназначен, как существо бессмертное?» Воспитатель не жалеет сил и времени, чтобы вести будущего императора к понятиям добра, чести, человечности. Они вместе заходят в дома к беднякам, посещают больницы и приюты. Впервые за всю историю династии наследник престола посещает Сибирь, где воочию убеждается в тяжелом положении ссыльнокаторжных. В поездках по России его глаза учатся видеть несправедливость, его сердце учится сострадать.

Когда Александру пришло время взойти на престол, мудрого и доброго наставника рядом уже не было – Жуковский не дожил несколько лет до этого события. Но осталась память о его уроках, остались и незыблемые принципы, ставшие стержнем характера Александра, которые теперь предстояло осуществлять. Жуковский сформулировал несколько правил для будущего монарха, и Александр Второй счел своим долгом до конца следовать им.

«Уважай закон, люби свободу и правосудие, будь верен слову», – советовал Жуковский. И Александр проводит судебную реформу, отменяет телесные наказания, реабилитирует декабристов и возвращает их из ссылки. Вслед за отменой крепостничества государь заменяет бесчеловечную пожизненную рекрутчину всеобщей воинской обязанностью с трехлетним сроком службы.

«Люби и распространяй просвещение, уважай общее мнение, властвуй не силой, а порядком», – требовал наставник. Ученик откликается реформой образования, благодаря которой на гимназической и университетской скамье нашлось место людям всех сословий и состояний. В его правление число газет и журналов, издаваемых в России, увеличивается с 40 до 700. Впервые к образованию, в том числе и высшему, допущены женщины.

Список дел Александра можно было бы продолжить. Достойно пройдя все испытания, выпавшие на его долю, он подошел к последнему, самому трудному пункту из наставлений Жуковского: «Не обманывайся насчет людей и всего земного, но имей в душе идеал прекрасного – верь добродетели».

Узнав, что ему вынесен смертный приговор революционной организацией «Народная воля», Александр долго не хотел в это верить и никак не мог понять, почему после стольких благодеяний он сделался объектом чьей-то ненависти. Последовавшие за угрозами действия террористов заставили о многом задуматься. После каждого нового покушения Александр все больше замыкался в себе, мрачнел, его мучили сомнения и тревоги. Как не озлобиться и не начать мстить? Как сохранить веру в человека? Трудно оставаться идеалистом на троне большого, разрываемого противоречиями и конфликтами государства. Еще труднее остаться достойным учеником своего наставника. Его ждал последний экзамен в этой жизни…

1 марта 1881 года около двух часов дня император, возвращаясь со смотра войск, выехал из Михайловского дворца. Царская карета в сопровождении конного отряда телохранителей-черкесов проехала по Инженерной улице и свернула на набережную Екатерининского канала. Александр находился в прекрасном расположении духа. Утром он подписал документ, который должен был стать еще одним шагом в реформировании государства. Давно вынашиваемые планы введения в стране конституции обрели реальные очертания.

Храм Спаса на крови, построенный на том месте, где был смертельно ранен Александр Второй. Храм-памятник был сооружен на средства, собранные по всей России

Первый день весны обещал быть прекрасным. У моста мальчишка-разносчик, признав в карете царский экипаж, вытянулся во фрунт и шутя козырнул государю. Улыбка на его лице показалась Александру добрым знаком. В тот же миг взрыв огромной силы потряс карету. За дымом трудно было что-либо разобрать. Слышались крики ужаса и стоны раненых. Император не получил ни единой царапины. Несмотря на бурные протесты кучера, Александр наотрез отказался продолжить путь и, презрев опасность, вышел из кареты. Он бросился к мальчику, затем к раненому черкесу из своей охраны с одной только мыслью – хоть как-то облегчить их страдания. В этот момент раздался еще один взрыв. Бомба второго террориста достигла цели, нанеся государю смертельные раны…

«Тверская принцесса» Екатерина
Татьяна Варламова, Светлана Обухова

Ранним утром у тверского Путевого дворца тишина, ни души. Вот ветерок пробежал по верхушкам деревьев. Проснулась и запела птица. А старый дворец спит. И ему снится сон о прошлом…

«Малый тверской Эрмитаж» – так в самом начале XIX века называли тверичи дворец своего генерал-губернатора. «Русский Версаль!» – ахали гости. «Да у вас тут маленький Петергоф!» – проговорил с улыбкой сам император Александр I.

Здесь и правда все было образчиком вкуса, все восхищало и радовало глаз: античное благородство внешнего облика, светлые залы и галереи, уютные гостиные, расписные потолки, великолепные картины, статуи, камины с зеркалами в золоченых рамах, хрустальные люстры… Между дворцом и берегом Волги располагался сад, еще одно гениальное творение Карло Росси! Это был пейзажный, в английском стиле парк с беседками и павильонами, смотровыми площадками, извилистыми дорожками, цветниками, скульптурами. А от самого берега по аркаде взбегал романтический пандус – прямо к кабинету во втором, парадном, этаже. Там любила работать и принимать гостей хозяйка дворца – великая княгиня Екатерина. Дочь Павла I, родная сестра Александра I, супруга немецкого принца Георга Ольденбургского.

Екатерина, королева Вюртембергская

Кажется, еще миг – и окно кабинета распахнется, а в нем покажется изящный силуэт «тверской принцессы». Она, конечно же, читала до рассвета, и в бронзовых канделябрах еще не погасли свечи. Но бессонная ночь не оставила следа на ее лице – она свежее и прекраснее роз в ее саду. И она счастлива. Ведь впереди – целая жизнь, длинная, яркая, деятельная…

Катенька – «Катишь, Като», как ее звали в семье, – в 15 лет была признана «красой царского дома в России». В ней отмечали особенную силу ума, верность суждений, высшие интересы. Она знала несколько иностранных языков, увлекалась физикой, экономикой, историей, географией. «Смесь Петра и Екатерины» – говорили в семье: Като очень походила на них своим энергичным характером. И так же, как они, мечтала сделать все, чтобы ее любимая Россия стала первой в Европе. А еще Екатерина была невероятно музыкальна, прекрасно танцевала и, не будь она царской дочерью, стала бы замечательной художницей. «Она была совершенная красавица с темными каштановыми волосами и необыкновенно приятными, добрыми карими глазами. Когда она входила, делалось будто светлее и радостнее», – писал мемуарист С. С. Жихарев.

Разумеется, великая княжна была завидной невестой. Говорили даже, что к ней сватались одиннадцать «знатных искателей», а она выбрала в супруги человека не очень яркого, но очень достойного, родственную душу. «Принц имеет ангельское сердце», – говорил о Георге Ольденбургском Николай Михайлович Карамзин. Любовь, уважение, нежность, доверие и согласие были постоянными спутниками Георга и Екатерины. Жаль, что жизнь обоих оказалась такой короткой… Но сколько сердец они успели осветить своей любовью!

После свадьбы, которую отпраздновали 18 апреля 1809 года, принц Георг был назначен новгородским, тверским и ярославским генерал-губернатором, главным управляющим Департаментом водных коммуникаций и через четыре месяца переехал вместе с супругой в свою новую резиденцию – заново отстроенный Путевой дворец в Твери.

Перебравшись в Тверь, Екатерина со всей энергией принялась облагораживать свои новые владения – не только дворец, но и весь город! Она обожала музыку и устроила так, чтобы перед дворцом всегда играли музыканты. Ей нравились вечерние прогулки, веселье, яркие огни – и все главные улицы и набережные стали освещаться фонарями, чего прежде не было, а по праздникам и в дни торжеств устраивались фейерверки и иллюминации. Загремели по улицам экипажи, оживилась торговля. Город встрепенулся, очнулся от сна… Тихая, однообразная жизнь была забыта. В милой сердцу Екатерины Твери наступил маленький «золотой век»!

«Великая княгиня часто прогуливалась по городу в карете, в большом открытом экипаже… Она была красавица в полном значении слова, необыкновенно добра, ангельски ко всем ласкова и приветлива. Народ любил ее до безумия», – вспоминал современник.

Теперь в Твери, чтобы повидать Като, останавливались члены императорской семьи. Стремились сюда и «замечательные по талантам своим и просвещению люди, находившие всегда сочувствие и покровительство великой княгини», как вспоминал князь Оболенский, адъютант принца Георга. Сколько встреч, поистине значимых для России, произошло в стенах Путевого дворца за те три года и несколько месяцев, которые в нем прожили принц и княгиня! Здесь бывали Державин и Чаадаев, Гнедич и Кипренский, здесь Карамзин читал страницы «Истории государства Российского».

Обладая «поистине мужским умом», Екатерина Павловна помогала принцу Георгу в работе, разбирала бумаги, сопровождала во всех поездках, осматривала с ним вместе сложные инженерные сооружения: каналы, ирригационные системы, читала доклады. А в редкие свободные минуты они гуляли по парку или работали над книгой стихотворений принца – он редактировал сочиненное, а она украшала книжечку своими рисунками.

В повести «Орест Кипренский» Паустовский пишет: «Однажды вечером никто не приехал. На городскую площадь вошел на рысях полк угрюмых улан и расположился биваком. Горели костры, освещая черные капли дождя. Громко жевали лошади… Москва была занята Наполеоном. В Твери стало тихо».

Наступил 1812 год.

В те дни Екатерина Павловна больше всего жалела, что не родилась мужчиной. Она писала гневные письма брату-императору, призывая его не медлить, и просила послать ее мужа и ее саму в действующую армию. Александр был краток: «Дамам не место в армии».

Но горячее сердце тверской принцессы не могло выносить бездействия: «…я не останусь позади в случае необходимости доказать на деле мою признательность Отечеству». Не колеблясь ни минуты, из крестьян своих имений она собирает и до конца войны содержит егерский батальон, вместе с мужем собирает ополчение в Ярославле, отдает немалые пожертвования Женскому патриотическому обществу, заботится о раненых и еще находит время, чтобы писать письма, вселяя чувство любви к Отечеству в сердца своих современников.

Екатерина Павловна очень тяжело пережила весть о пожаре в любимой ею Москве, об отступлении русской армии. Но ее ждало еще большее испытание: посещая раненых в созданном им госпитале, принц Георг заразился лихорадкой. Она оказалась смертельной…

Новая страница жизни великой княгини открылась в маленьком немецком королевстве – в 1816 году она вышла замуж за Вильгельма Вюртембергского.

Потрясенная смертью Георга, Екатерина решает для себя: «Я должна дорожить временем. Конец может наступить в любой момент, и потому мне не следует откладывать то, что еще можно сделать!» Она рисовала, переводила и читала по ночам, вела оживленную переписку со всеми друзьями в России, изучала «Историю» Карамзина. Да еще задачка – справиться с отчаянной бедностью маленького королевства, разоренного войной… Она выписывает из разных стран лучшие семена, новейшие машины, поощряет технические изобретения, работы по улучшению почв, разведение лесов и садов, заботится об образовании детей из бедных семей…

Снова, как и в Твери, она без устали принимает сановников, читает доклады, основывает приюты и работные дома, швейные и прядильные мастерские, ремесленные училища для мальчиков и пансионы для девочек. «Каждый гражданин должен помочь своему собрату, когда жизнь полна бедствий» и «Доставлять работу важнее, чем подавать милостыню» – вот ее девизы.

И вновь, как и в Твери, ее обожает все маленькое королевство. А она уже открывает в Вюртемберге институт для девушек по образцу Смольного. «Нравственная сила – это единственная опора женщины, – говорит Екатерина в своей приветственной речи, – а облагороженный образованием ее характер – лучшее приданое для жизни в обоих мирах: и в настоящем, и в будущем». Институт стал последним детищем ее любящего сердца. Она часто бывала там, знала всех воспитанниц, их успехи и неудачи.

В начале нового 1819 года королева Екатерина умерла. В ее смерть не могли поверить ни в Вюртемберге, ни в далекой родной России. Два года спустя в память о горячо любимой супруге король Вильгельм выстроил на вершине горы Ротенберг, которой она так часто любовалась из окна своего замка, православную церковь Святой Екатерины.

«Она лишь промелькнула на земле, хотя ей были даны все качества, необходимые для того, чтобы долговременно украшать ее», – читаем в воспоминаниях графини Эделинг.

Она лишь промелькнула на земле… Но надолго осталась в сердцах многих, кто знал и любил ее.

Литература

Е. А. Пушкин. Письма Великой княгини Екатерины Павловны. И. Н. Божерянов. Великая княгиня Екатерина Павловна.