Текст книги "Кубок Брэдбери-2022"

– Как делать Номый год, Мадим?

Я вздохнул. Как так получилось, что из всех имеющихся на планете людей этот лимп наткнулся на единственный экземпляр, у которого любое воспоминание об этом празднике вызывает неприязнь? Но ведь лимп не виноват. Прошедшие годы и несколько встреч с бортовым врачом помогли мне понять, что и я не виноват. У меня вырвался еще один вздох:

– Ну что ж. Давай делать.

– Плпу! Мра-а-а! – восторженно завопил Ипс. – Ты гомори, что делать, я мсе буду делать.

Я сделал вид, что задумался.

– Нужна елка. Украшения, гирлянды… что там еще? Мандарины, наверное. Подарки.

– Прекмрансно! А что такое елка? И мнманмарим… и остальное?

– Эх, ну давай по порядку.

Я достал блокнот из заднего кармана и карандаш. Рисование – это совсем не мое, но уж елку новогоднюю накарябать проблем не составило.

* * *

Следующие несколько КуЭрских суток Ипс изводил меня вопросами и таскал разнообразные вещи, которые могли подойти для праздника. Капитан Руди заходил меня проведать (проверить, было бы правильнее сказать) и был заинтересован кучей разного барахла, сваленного посреди общей комнаты. После моего неловкого объяснения он неожиданно обрадовался и сказал, чтобы я обязательно показал этому «осьминогу», как именно люди умеют развлекаться. А еще, чтобы точно позвал его на празднование и заодно еще нескольких ребят с соседних пограничных пунктов. Я уныло пообещал. Все принимало очень скверный оборот и слишком большой размах.

Вместо новогодней ели мы с лимпом сошлись на местном деревце, которое Ипс самолично выкопал и притащил в помещение, разбрасывая комья коричневатой земли по белоснежному полу. Я не ботаник, но это было скорее лиственное дерево, у которого узкие серые листья произрастали на концах голубоватых ветвей. Сходство с хвоей состояло лишь в том, что эти листья скручивались на ночь в тонкие трубочки, но за неимением лучшего сошло и это. Я выпросил у Гервата бесхозный ящик от пищевых рационов и пересадил туда нашу «елку», набрав заранее почвы за пределами пограничного поста, но своей водой полить ее не рискнул. Решил, что потом надо будет попросить кого-то из ребят притащить местной из какого-нибудь водоема. Все эти приготовления были похожи на еще одну сумасшедшую лимповскую игру, поэтому я сам не заметил, как втянулся.

Учитывая продолжительность местных суток, я все-таки пытался выкроить время для сна так, чтобы оно совпадало с ночью. Тогда не нужно закрывать затемнение, и можно было, лежа в постели, любоваться россыпью звезд, которые виднелись через узкое окно. Я лежал и думал о том, что созвездия здесь совсем не похожи на те, что привык видеть из окна нашего дома, когда был совсем маленьким. Позже мы с сестрой уже в другом, не родном нам детском доме по ночам жались друг к дружке и смотрели на те же созвездия в окно спальни для мальчиков и мечтали, что когда-нибудь улетим далеко отсюда и никогда не расстанемся. Почему я не искал ее? Слишком много времени прошло, она была совсем малышкой и, возможно, не помнила всех ужасов, что выпали на детскую долю, а мне не хотелось тогда появиться в ее новом мире и вернуть все плохие воспоминания вместе с братом-неудачником. Это единственное оправдание, которое я мог себе позволить, чтобы чувство вины не захлестнуло меня полностью. А теперь лимп этим праздником разворошил в моей душе угли, разжигая костер заново. Звезды в окне вдруг потеряли четкие очертания и слились в одну сплошную светящуюся массу. Тыльной стороной ладони я вытер предательскую влагу, выступившую на глазах, и отвернулся к стене. Нужно было поспать хоть немного. Во сне обычно приходило облегчение…

* * *

Я смотрел на трех странных мохнатых копошащихся существ оранжевого цвета, которых Ипс держал в своих тонких ладонях.

– Что это? – прозвучал мой вопрос после продолжительного молчания.

– Мрманмарины, – возбужденно зашевелил он ротовыми щупальцами.

– Это… животные какие-то. Мандарины – это такие фрукты, – пытался объяснить я.

Одно из существ выпало на пол и, пискнув, свернулось в мягкий оранжевый шарик.

– Вот, – указал на него лимп, – как ты гомомрил. Круглые, омранжемые, маленькие. Мрманмарины!

Я только махнул рукой. Пусть будут такие мандарины. Настоящих все равно не найти. Проще смириться, чем пытаться переубедить.

– Мадим! Я – молодец? Ну медь пмрамда, я очень молодец! – лимп был очень доволен собой и даже пританцовывал.

– Ты явно где-то нашел и сожрал витаминку от скромности. И не одну, – усмехнулся я.

– Что?

– Ничего. Давай мне этих малышей, чем хоть их кормить, знаешь?

Я поднял с пола мохнатый «мандарин». Он был очень мягкий и теплый. Еще мне показалось, что он тихо урчит.

– Листиком им принесу, – сказал Ипс и высыпал остальных зверьков мне в ладони.

Лимп умчался, а я осторожно положил мохнатиков на стол. Нужно придумать им какое-то уютное местечко. Существа вели себя спокойно, не пытались убежать, лишь иногда моргали черными бусинами глаз и тихонько урчали. Я притащил из своей комнаты футболку, свернул из нее подобие птичьего гнезда и положил в него оранжевые мохнатые шары. Немного постоял над ними и полюбовался, поглаживая пальцем шерстку то одного, то другого зверька. Надеюсь, в нашей среде им не будет дискомфортно. Решил, что понаблюдаю за их состоянием, не хотелось бы погубить невинных животных из-за нашей забавы. Ипс вернулся через полчаса и высыпал горсть сине-зеленых листьев на стол возле импровизированного гнезда. Внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Почему, Мадим, не смеешься? Ты мсегда смеешься, и нам месело!

– Я не люблю Новый год, Ипс.

– Но это же прамник! – лимп явно заволновался. – Я что-то сделал не так?

– Нет, нет! Ты тут совершенно ни при чем. Это… личное. Я не смогу объяснить.

Глаза защипало, и я отвернулся.

– Можно мне понять? – спросил лимп и протянул к моей голове свои худые руки. Я сначала инстинктивно дернулся, но потом позволил прикоснуться его тонким, слегка влажным пальцам к моим вискам. Что произошло дальше, я даже не могу описать словами. Мир вокруг пошатнулся, и я оказался глубоко под водой. Где-то на краю сознания теплилась мысль, что это все нереально, но потом меня закрутило в водовороте и потащило на глубину. Я не мог вдохнуть, вокруг мелькали лица, человеческие и инопланетные. Легкие жгло и выворачивало. Не в силах сдерживаться, сделал глубокий вдох, почувствовал, как вода заполняет их, раздирая на части, а затем мое сознание провалилось во тьму.

Очнулся я на полу и сразу же прижал руку к груди, делая судорожный глубокий вдох. Одежда моя на ощупь была сухой, да и из комнаты мы никуда не исчезали. Лимп что-то сделал со мной! Меня захлестнул запоздалый ужас, но сразу за ним пришла злость:

– Что ты сотворил? – прорычал я. Вернее, я думал, что зарычал, но из горла раздался лишь хрип.

– Я рамделил… сомнание тмое и мое, рамделил, – сбивчиво объяснял лимп, но я все еще ничего не понимал.

– Ты влез мне в голову? Что ты там сделал?

Я судорожно пытался проанализировать, нет ли у меня каких-либо изменений. Может, я уже и не свободный человек, а раб их расы, моя воля подчинена, и я буду делать все, что скажет этот сумасшедший «осьминог». Пока что я ничего особенного не заметил, за исключением небольшого головокружения, а еще я хотел в туалет.

– Я теперь мнаю, почему Мадим не хочет пмрамник, – грустно сказал лимп. – Тмоя семья… рамделилась, как сомнание…

– Ты… вы, лимпы, читаете мысли?

Вот это номер! Такой информации об этой расе не было ни у кого. Приподнялся и сел поудобнее, голова почти не кружилась. Я пялился на Ипса, ожидая продолжения разговора. Мне все еще было не по себе, но уже более любопытно. Кажется, инопланетянин был сильно смущен, он с трудом подбирал слова:

– Это не мысли, это… домерие… мне было мапрещено, но я нарушил.

Лимп замолчал, но потом, как будто что-то вспомнив, спросил:

– А кто такой Йулнана?

Меня бросило в жар, мое лицо стало пунцовым, я надеялся, что лимп не заметит и не начнет расспрашивать о природе этого странного явления. Но он не обратил внимания на цвет моей физиономии.

– Юлианна. Это моя… сестра.

Я с трудом сглотнул чертов комок в горле.

– Сестра? Семья? – продолжал вопрошать лимп.

– Была… семья, – я попытался встать, но голова закружилась снова.

– Надо починить, – вдруг серьезно произнес Ипс. – То, что сломалось, надо чинить. Надо Номый год! И Йуланну.

– Я не знаю, где она.

Вот пристал! Чинить… Вот и иди и чини себе, что там у тебя сломалось…

– Я смотмрел, Номый год – молшебный! Мсе исполнится, – не унимался чертов Дейви Джонс.

– Ну ты и зануда! – усмехнулся я. Ну такой наивный этот лимп. Как ребенок! И так смотрит… Невозможно ему отказать.

– Хорошо, пусть будет твой дурацкий праздник. Кстати, к нам хотели ребята зайти и капитан. Ты не против?

– Гости! Пмрекмрасно! – Ипс затанцевал на месте, – и мои гости придут.

– Ты только с командиром такой фокус не проворачивай. Ну, этот, с «разделением». Он человек военный, нервный, может, и в рожу засветить.

Я медленно пытался встать на ноги.

– Нет… рамделение мозможно только с тем, кому домеряешь. Как семья.

Тут я и сел обратно. Чужой, милый, хоть и уродливый инопланетянин считает меня, сухаря черствого, семьей! Это было так неожиданно. В то же время где-то на краю сознания витала мысль: «Ох и влетит мне от комиссии по контактам!» Но в целом ощущения были приятные.

* * *

В назначенный день в наш небольшой пограничный пункт заявились несколько ребят из экипажа во главе с капитаном Руди. Они притащили с собой выпивку и складные табуреты. Герват похлопал меня по плечу и проникновенно сказал:

– Хорошая идея с Новым годом, дружище! Когда еще домой попадем на праздники!

– Идея не моя… – попытался объяснить я, но завхоз лишь подмигнул мне и принялся распаковывать пайки и расставлять тарелки на столе, с которого я предусмотрительно убрал все лишнее. Посреди зала стояла наша импровизированная новогодняя елка, украшенная разными мелочами вместо игрушек. Я заметил, что мой сосед повесил туда даже мои наручные часы, а я все гадал – куда они делись? Кроме Ипса в помещении находились еще три лимпа. Раньше других не видел, только своего соседа. Думалось, что они все одинаковые, но при близком рассмотрении оказалось, что они различаются меж собой, как и люди: длиной щупалец, оттенком кожи, формой наростов на голове. Лимпы скромно перебулькивались в углу у противоположной комнаты, не решаясь подойти к нашей шумной компашке, но потом вышел Ипс и жестами направил их к общему столу.

Более безумного праздника я еще не видал. Лимпы так же, как и люди, притащили с собой угощение и какой-то аналог нашего алкоголя в грушевидных емкостях. Дим принес цифро-гитару и развлекал инопланетных гостей земной музыкой. Лимпы покачивались в такт и подвывали. Мы с Ипсом сидели рядом, возле «елки», у каждого в руках была выпивка. Я молчал, не хотелось говорить ни о чем. На соседнем кресле в «гнезде» мурлыкали «мандарины» и хрустели листьями.

– Мне нмрамица, – тихо сказал Ипс. – Хорошо, что пмрамдник. Мсе теперь дмрумья! И комиссии к нам не надо приходить.

– Вы тоже ждете специалистов по контакту? – удивился я. Лимп кивнул, и меня разобрал смех: – Вот уж не думал, что наши расы одинаково порабощены бюрократией!

– Номое сломо, что это? – заинтересовался лимп.

– Долго объяснять, – отмахнулся я, не хотелось портить посиделки.

Мы с Ипсом еще помолчали. Самый молодой из экипажа – Риган – показывал лимпам, как он умеет стоять на руках. Инопланетяне взволнованно шевелили ротовыми щупальцами и восхищенно прищелкивали.

– А почему ты не ищешь Йуланну, Мадим?

Я вздрогнул, в груди заныло. Этот лимп каждый раз бесцеремонно влезал в мои чувства и не давал мне успокоиться, забиться в свою уютную раковину и не думать о таких болезненных для меня вещах. Мне захотелось резко ответить ему, но я остановился. А ведь и действительно! Почему? То ли этот дурацкий праздник так повлиял, то ли Ипс все-таки что-то сделал со мной во время этого «разделения», но мне почему-то больше не казалась безумной эта мысль. Можно ведь попробовать найти тот детский дом, узнать, кто удочерил Юлю. Вдруг она вышла замуж? Наверное, у нее уже дети…

– Я думаю, стоит попытаться найти сестру, – решил я. Вдруг понял, что сказал это вслух.

– Если я могу помочь – мсегда гомори, мы же с тобой теперь тоже семья! – очень серьезно произнес лимп. Я кивнул ему, а сам почувствовал, что мир стал чуточку светлее. Как будто кто-то разбил мутный стеклянный купол над моей головой и впустил солнечный свет и свежий воздух. И я понял, что раньше просто не позволял себе быть счастливым и сам виноват в том, кем стал. Повернув голову к окну, я увидел, как в небе появился яркий росчерк падающей звезды, и тогда я загадал желание.

Декабрь 2021

Константин Волков

Фирма гарантирует

Я почти убедил себя, что больше не увижу эту женщину, но в назначенный год и назначенный день она вернулась.

Похоже, я задремал под унылую дробь молотящего по карнизу дождя. Когда настойчивый звонок разорвал жестяной перестук, я встрепенулся, остывший чай пролился на брюки, заодно окропив пристроившегося на коленях Мистера Вампира-третьего. Чёрный лохматый котяра махнул в угол и стал там яростно вылизываться.

– Ну что ж, – пробормотал я, выбираясь из кресла. А когда выглянул из-за шторы в окно и убедился, что это она, ещё раз повторил: – Ну что ж…

* * *

В день, когда мы познакомились, тоже лил дождь, но это не точно; за годы память что-то стёрла, что-то оставила, а что-то переиначила.

Помнится, женщина так же стояла под деревом, укрывшись густой тенью от ядовито-жёлтого фонарного света, по брусчатке бежал мутный ручей, а возле подъезда валялся дохлый кот…

Ерунда, не было тогда брусчатки. Скользкие доски, вкривь и вкось уложенные на кирпичи, заменяли обитателям окраин тротуары. И дерево было совсем чахлым, это потом оно разрослось. И новомодное электрическое освещение появилось в нашей дыре не так давно. А дохлый кот, скорее всего, валялся – тогда под мою дверь суеверные людишки частенько подбрасывали всякую дрянь.

Не помню, обговорили мы встречу заранее или эта особа заявилась без предупреждения. Стояла, вдавив пальцем кнопку звонка, и по дому разносилась раздражающая трель. Я подумал, что плащик-то на женщине совсем короткий, такой почти не спасает от дождя. Длинная юбка намокла, обвисла и облепила ноги. Дама и не пыталась её поддёрнуть, подол окунулся в грязную лужу. Ещё мне показалось, что эти мелочи не слишком беспокоят визитёршу.

Приём я организовал перворазрядный, потому что разглядел в дождливых сумерках оставленный неподалёку самоходный экипаж. Такую диковинку нечасто увидишь в наших краях. Выходит, клиент при деньгах.

Да, вы правы, смешивать элементарную бытовую магию с механикой и, простите боги, новомодной электрикой – дурной тон. И что? Если знать меру и всё обставить, как надо, считайте, что клиент ваш. Соответствующая торжественно-печальная музыка, вспыхнувший словно бы сам собой камин, невесть откуда появившийся на столике кофейник и всё такое прочее производят на посетителя нужное впечатление.

Решив не перебарщивать с волшебством, я сам принял у незнакомки и пристроил на вешалку возле камина мокрый плащ, затем придвинул к столику второе кресло и разлил кофе по чашкам. Даже в те времена я не мог позволить себе напиток высшего качества и, чтобы как-то исправить положение, наполнил воздух гостиной изысканным кофейным ароматом. Устроившись в кресле напротив, я бросил на гостью оценивающий взгляд.

Она показалась мне красивой, но распознать эту красоту получилось не сразу. Женщина была в том возрасте, когда лицу ещё не требуется много косметики, но косметикой она в тот свой визит и вовсе пренебрегла. Дождь обратил её причёску в нечто бесформенное, распрямившиеся локоны прилипли к бледным щекам. Лицо казалось белее мела, и тем сильнее выделялись на нём опухшие покрасневшие глаза, под которыми залегли серые тени.

Я подумал, что, пока есть люди, чересчур болезненно воспринимающие уход любимцев в мир иной, без куска хлеба я не останусь.

– Итак… – проговорил я, нацепив на лицо приличествующее случаю печальное выражение. Согласен, дурацкое начало разговора, но мы достаточно поскорбели, настало время переходить к делу.

Мистер Вампир-второй подошёл к гостье и коротко мяукнул. На лице незнакомки промелькнула тень улыбки, рука её потянулась к коту, но тут же отдёрнулась.

– Скажите, он… э… настоящий?

– Живой, вы хотели спросить? – усмехнулся я. – Как видите, очень даже живой. Такой же живой, каким был до своей безвременной кончины. Фирма гарантирует полное соответствие… Впрочем, вы и сами это знаете, раз пришли ко мне.

– Да, мы с мужем навели справки. И подумали, что вы сможете помочь …

– Даже не сомневайтесь, мы одолеем ваше несчастье. Кстати, перед вами дипломированный маг-аниматор во втором поколении Валентино-младший. Впрочем, если вы навели справки, вы и сами это знаете. А как я могу обращаться к вам?

– Жанна, – сказала она после некоторой паузы.

– Хорошо, госпожа Жанна, – улыбнулся я, – чем быстрее мы всё обсудим, тем быстрее вы и… ваш любимец вновь обретёте друг друга. Поэтому давайте сразу к делу. Надеюсь, вы приготовили всё необходимое?

– Да, конечно, – госпожа Жанна выдавила из себя бледную улыбку. – Вот… Его последнее изображение.

Она положила на стол фото. Я мельком и без особого интереса взглянул на него. Монохромное и смазанное, только это неважно. По большому счёту можно обойтись вообще без снимка, он для создания дополнительных эффектов. Публика, знаете ли, любит эффекты.

На карточке кроме госпожи Жанны изображены какой-то тщедушный усатый мужчина вдвое старше её и мальчик – со спины его возраста не определить. Но меня заинтересовала только лохматая дворняга, с которой они играют. Они смеются, им весело. М-да, пёс как пёс, ничего особенного. Но теперь хотя бы понятно, с кем придётся работать.

– Камень души? – спросил я, почёсывая забравшегося ко мне на колени Мистера Вампира за ушком, – когда вы его использовали, вы точно следовали инструкции?

Госпожа Жанна кивнула и аккуратно, будто чашку из нежнейшего фарфора, положила рядом с фотографией невзрачный серый булыжник. В нём – посмертная запись. То, что молодые да образованные называют коннектомом, а я по старинке – душой.

– Биологические образцы?

– Вот, – рядом с камнем души оказался фаянсовый контейнер.

– Отлично! – сказал я. – Госпожа Жанна, вы же понимаете, что для создания нового тела необходимо время. Немного терпения, и вы увидите своего пёсика.

– Пёсика? А при чём здесь пёсик? Я хочу оживить сына, Артура!

* * *

Знаю, надо было сразу выставить её за дверь, а после без промедления бежать в полицию. И тогда следующие десять лет я прожил бы спокойно. Анимировал бы кошечек, собачек да канареечек и вспоминал бы о визите сумасшедшей дамы как о курьёзе, иногда рассказывая эту историю друзьям за бокалом вина.

Но я этого не сделал, и вовсе не из-за жадности. Хотя вы всё равно не поверите, потому что не видели сцену, что разыгралась в моей гостиной. Не видели отчаяния… ладно, не хочу об этом. Считайте, что я польстился на деньги.

Да, я говорил ей, что воскрешение людей не только запрещено, что это практически табу для любого анимага. Но что ей эти табу? Она, давясь рыданием, доказывала, что те, кто придумал дурацкий закон, себя-то уже не по разу анимировали. Слухи, это лишь слухи, но переубедить человека, верящего в бульварную чушь, невозможно. Особенно если он не хочет быть переубеждённым.

Ещё я сказал, что вообще не представляю, какие придётся задействовать механизмы, чтобы легализовать такого ребёнка в обществе. Она отвечала, что это не моё дело, этим займутся другие.

И ещё я сказал то, чего никогда и ни при каких обстоятельствах не говорю клиентам. Я сказал, что анимирую лишь копию, а настоящий Артур – его больше нет, и с этим ничего не смогут поделать даже боги. Она и это понимала.

И была готова смириться с тем, что ждать придётся долго, очень долго. Личность – не только запись в камне, это ещё и гормоны с прочей биохимией. Возраст тела должен соответствовать возрасту души. Иначе в лучшем случае мы не добьёмся идентичности, в худшем же… я не знал, что будет в худшем случае. У животных, например, непредсказуемо меняется характер. Наверное, опыт анимации кошечек-собачек тут не совсем к месту, но другого опыта у меня всё равно нет.

Аргументы разбились о настойчивость госпожи Жанны. И тогда я означил цену вопроса. Прикинув расходы, я умножил получившееся число на два – это была премия за риск. А потом ещё на два в надежде, что госпожу Жанну образумит хотя бы запредельная сумма. Но та поняла другое – если речь зашла о деньгах, это уже не отказ. А значит, можно торговаться, просить, умолять и обещать. И на следующей встрече мы начали обговаривать условия.

* * *

В тот день она была очень хороша, и дело не только в косметике. Глаза… Они светились.

Госпожа Жанна хотела видеть, как пройдёт зачатие. Не люблю делать это при посторонних, но к причудам клиентов уже привык. Если хочется, то можно.

Инкубатор у меня в подвале. Кирпичные некрашеные стены, потолок увешан неярко светящимися мешочками, похожими то ли на перезревшие грибы, то ли на несвежие ломти мяса. Мешочки эти обвиты шевелящимися отростками и трубками. Устьица, открываясь и закрываясь, плотоядно чавкают. Дух от искусственных маток такой, что с непривычки из глаз вышибает слезу.

Госпожа Жанна держалась неплохо, лишь поморщилась, поскользнувшись в лужице слизи, что натекла с двух беременных маток, одна из которых уже готова была разродиться молодой кошечкой, другая – хомячком.

Нужная мне матка висела в дальнем углу. Когда-то я выложил за неё приличную сумму. Думал, что легко разбогатею, анимируя лошадей и прочую крупную живность. Не учёл, что у того, кто может себе позволить содержать лошадь, найдутся средства и на оплату услуг дорогого и престижного салона анимации. Когда-то у меня лучше получалось мечтать, чем считать деньги. И обидно, что, разучившись мечтать, считать я так и не научился.

Биологический образец госпожа Жанна дала первоклассный. Хватило бы клочка волос, среза ногтя или лоскуточка кожи. Но в контейнере обнаружился мизинец с правой ноги. Маленький такой, трогательный. Что ж, это гораздо лучше. Я подготовился заранее, сохранив про запас половину образца. Бывает, матка отторгает чужую плоть, хуже всего, если это случается не сразу, тогда приходится начинать заново и втайне от клиента.

Кажется, дело это не хитрое, ввёл в устьице матки руку с образцом, а вынул пустую. Чтобы у клиентов не возникло вопросов, за что они заплатили такие деньги, у анимагов в запасе есть несколько фокусов. Хорошо работает такой: создаётся призрак анимируемого существа и с помощью магических пассов, речитативов, заклинаний внедряется в уже оплодотворённую матку. Думаете, зачем нужна фотография? Да чтобы хоть примерно представлять, как должен выглядеть этот призрак. Шарлатанство, конечно. Но что поделать, если самая трудная часть нашей работы клиенту не видна? Ему не интересно, сколько сил ты потратил, чтобы заставить матку принять чужую ткань.

Но эту работу я сделал без фокусов.

– Всё, конец, – выдохнул я. Матка смирилась и покорно обвисла.

– Не получилось? – округлила глаза госпожа Жанна.

– Не получилось? – я удивлённо вскинул брови и обтёр перемазанную густой слизью ладонь о фартук. – Всё получилось, фирма гарантирует. Сейчас вы увидели второе зачатие Артура. Как вам?

– У людей это происходит как-то более… э-э.

– Эстетично? – подсказал я и поморщился. Вдруг страшно разболелась голова.

– Д-да, наверное.

– Может быть, – согласился я, – хотя, в принципе, всё то же самое. Знаете, я сильно устал и хочу выпить, не составите компанию?

* * *

Госпожа Жанна оказалась идеальной сообщницей. Уговорив меня пойти на преступление, она как могла пыталась дать понять, что мы с ней в одной лодке. Чуть ли не каждодневные визиты не сильно раздражали; оказывается, не так уж плохо, когда в доме появляется красивая женщина. И даже в её назойливой болтовне я стал находить какое-то очарование.

Иногда мы пили кофе, иногда – вино. И она рассказывала. И про мужа, которому когда-то давно повезло отыскать на Северном материке золотоносную жилу, права на разработку которой он выгодно продал. И про то, как они с мужем жили на эти деньги. А иногда и про Артура, который рос замечательным мальчуганом, а на день рождения ему подарили настоящую лошадку, с которой он так неудачно упал. И вот… Но скоро он вернётся… Вернётся же?

Но большую часть времени госпожа Жанна проводила в инкубаторе.

– Он пошевелился, – однажды сообщила она. – Мой сын шевельнул ножкой.

Мы хорошо отметили это событие. Сказать, что в том, что сейчас растёт в матке, шевелится и даже напоминает маленького человечка, от её сына почти ничего нет и не будет, пока я не соединю тело и душу, я так и не решился.

* * *

Конечно, поползли слухи. Куда от них денешься? Если в дом одинокого мужчины наведывается красивая молодая особа, это же что-то значит? Я намекнул госпоже Жанне, что ей стоит вести себя поосторожнее, но та лишь посмеялась.

– Они считают нас любовниками? Ну и чудесно. Не придётся выдумывать дурацких объяснений для моих визитов.

И мы стали выходить из дома, посещать модные и дорогие заведения, старательно играя роль влюблённой пары. Было ли между нами хоть что-то? Думайте, что хотите.

* * *

Как-то она сказала, что мужа стали раздражать её визиты ко мне. Сказала беззаботно, будто о ничего не значащей ерундовине. Но приходить стала реже, через какое-то время – ещё реже, потом – совсем редко. Мне не в чем было её упрекнуть; означенные суммы она исправно вносила, и я, не думая о расходах, продолжал начатое дело.

Когда она просрочила очередной платёж, я не слишком обеспокоился – всякие бывают обстоятельства. А однажды ко мне наведался незнакомый господин. Нет, я сразу его узнал, я видел его на фотографии, что принесла госпожа Жанна. Он смерил меня тяжёлым взглядом, словно взвесил, измерил… Потом кивнул. Признал годным или наоборот?

– Что ж, – начал он. – Не буду от вас скрывать. Дело в том, что у меня возникли некоторые финансовые затруднения. Нет, дело не в вашем гонораре, хотя я и полагаю, что он несколько чрезмерен. Случилось ещё кое-что, но вас это не касается. Я отправляюсь на Северный материк, полагаю, что через полгода, максимум год, все проблемы будут решены. Вот вам некоторая сумма, думаю, как раз на год этого хватит.

Он попросил, чтобы я проводил его в инкубатор, а когда вернулся, сказал:

– Надеюсь, вы осознаёте, что теперь на вас лежит полная ответственность за жизнь моего сына? И ещё одно. Пока я буду отсутствовать, моя жена не сможет встречаться с вами. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я вслух пожелал этому человеку удачи, а про себя подумал, что на севере есть много чего менее приятного и более опасного, чем золото. Второй раз этому человеку может и не повезти.

* * *

Деньги закончились. Я с чистой совестью мог прекратить всё это, забыть как дурной сон. Но… Я продолжал. Что-то было отложено на чёрный день. Хватило этого ещё на полгода.

Потом я попытался разыскать госпожу Жанну. Но оказалось не так-то просто найти человека, если не знаешь даже его настоящего имени. В её доме жили чужие люди, от них я и узнал, что прежний владелец сгинул где-то на севере, а что случилось с его женой, они не знали, да и знать не хотели.

И всё же мы встретились. То заведение, где она теперь работала, было не из дорогих и не из приличных. Даже мне эта дыра оказалась по карману.

Красота ссыпалась с неё, как дешёвая позолота, впрочем, обнажив красоту другого типа – вульгарную и похотливую.

Мы провели ночь в тесной и душной комнатке, где хватило места лишь для широкой кровати и узкого столика, на котором уместилось достаточно заказанной мной выпивки. Пили и разговаривали.

– Видишь, какую шутку сыграла со мной судьба? – пьяно хохотала госпожа Жанна. – Вернула туда, откуда когда-то волшебным образом вытащила. Поманила счастьем, любовью, богатством. А после всё забрала. Даже надежду. А на что надеяться? Тогда я была молода и красива, а сейчас… И винить некого. Если бы я не пустилась в эту авантюру, муж был бы жив, и его родственнички, жившие, между прочим, его милостями, даже глянуть на меня косо не посмели бы. Не то, что писать эти поганые доносы. И ты хорош, маг-недоучка. Пошёл на поводу у взбалмошной дуры. Повёлся… Сволочь!

– Знаешь, – сказал я, когда она немного успокоилось, – извини, но я больше не могу. У меня почти нет денег, я не могу продолжать растить твоего сына.

– А разве… – госпожа Жанна как-то резко протрезвела. – Я ведь думала… Я была уверена, что его давно нет. Ты, значит, всё это время сам, на свои деньги… Но зачем?

– Затем! – сказал я, – затем, что сам не знаю зачем.

Тогда она обняла меня.

– Знаешь, кажется, в моей жизни снова что-то поменялось. А может, и нет. Ещё не знаю. Но ты не убивай Артура, ладно? Прошу, потерпи ещё немножко. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Под утро я сделался мертвецки пьян и позвал её к себе. Насовсем. Она тогда смеялась, обзывала меня дураком. А потом заявила, что я всё-таки совсем не плохой человек и она не хочет испортить жизнь ещё и мне.

А проспавшись, я постанывал не только от похмельной боли в голове, но и от мысли, что она могла бы и согласиться. И что бы я тогда делал?

И да, в ту ночь мы всё-таки полюбили друг друга, если любовь за десяток монет идёт в зачёт.

* * *

Она даже несколько раз навестила Артура. Больше того, приносила какие-то деньги. Но держалась так, будто в моём доме ей было неуютно, спешила уйти. У меня и вправду стало сыро и холодно, и я ничего не мог с этим поделать – счёт за отопление я не оплачивал несколько месяцев, а волшебство – ненадёжный помощник в бытовых вопросах, затрат больше, чем прибыли.

А потом госпожа Жанна сообщила, что в её жизни снова произошли перемены.

– У меня будет ребёнок, – как-то сухо, словно между прочим, сказала она.

– Что ж, поздравляю, – ответил я, а что ещё я мог ответить? Честно говоря, что-то такое я подозревал, наблюдая, как от встречи к встрече округляется её живот.

– Если родится мальчик, я дам ему твоё имя, не возражаешь?

Мне было почти всё равно.

– И ещё одно, – сказала она. – Я больше не смогу тебе платить. Муж… у меня ведь снова есть муж… знаешь, он, конечно, дурак, но только не в денежных вопросах. Так что ты потерпи. И обещай, пожалуйста, пообещай, что не убьёшь Артура.

И я пообещал. Сказал, что до означенного в договоре срока Артур будет жить. Но в первую же минуту дня следующего я закончу это затянувшееся безумие.

– Вот и чудесно, – госпожа Жанна поцеловала меня, но я не почувствовал её губ, ощутил только прикосновение её тугого живота.