Текст книги "Историк и власть, историк у власти. Альфонсо Х Мудрый и его эпоха (К 800-летию со дня рождения)"

Следует отметить, что в то время как в тетрадях 1252 и 1253 гг., равно как и в тетрадях Севильских кортесов 1258 г., встречается термин «договоренности», в тетради Асторги, единственной сохранившейся от Севильских кортесов 1261 г., он не появляется ни разу.

Гонсалес Хименес сравнил положения, содержащиеся в тетради кортесов 1261 г., с договоренностями кортесов 1258 г. и 1252–1253 гг. Не менее 23 договоренностей из тетради 1258 г. и 13 из тетрадей 1252–1253 гг. перешли в тетрадь кортесов 1261 г., в которой некоторые из них обобщены[176]176
   González Jiménez 1998a: 297–299.


[Закрыть]. При этом термин «договоренности» в протоколе 1261 г. не встречается. Чем можно объяснить это, на мой взгляд, умышленное отсутствие?

По наблюдению Гонсалеса Хименеса, в тетрадях кортесов 1258 г. использовалась косвенная речь, в противоположность прямой речи тетради 1261 г. В действительности, как я отмечал выше, специфика языка протокола 1258 г. зависела от содержания – договоренностей, которые были результатом сделки с королем, поэтому автором правовой нормы являлся не только король (единичный субъект), но монарх и представители королевства («считают правильным»). По этой же самой причине в некоторых договоренностях о короле говорится в третьем лице – «король повелевает» («manda el rey») как об ответственном за исполнение предварительно оговоренной и согласованной договоренности.

В любом случае, из текста преамбулы следует, как мы это уже видели, что была заключена сделка между королем и представителями консехо («И об этом [сделке, предварительно согласованной представителями королевств] мы договорились». То, что текст тетради составлен с использованием безличных конструкций, не противоречит ни пактовому характеру договоренностей, ни их статусу положений, принятых на кортесах 1261 г.

Севильские кортесы 1264 г.

Не так просто обстоит дело с признанием в историографии Севильских кортесов 1264 г. В апреле 1264 г. Альфонсо Х выдал три жалованных грамоты эстремадурским консехо Пеньяфьеля, Авилы и Куэльяра, содержание которых было очень похожим. В «Хронике» упоминаются эти привилегии (названные там уложениями), хотя они и неверно датированы 1263 г. Также там указано, что они были составлены в рамках договора между королем и консехо Эстремадуры. Мартинес Марина назвал их «Эстремадурскими уложениями».

Бальестерос, следуя за «Хроникой», не сомневается, что «эти законы стали результатом заседания кортесов, на которых присутствовали прокурадоры консехо Эстремадуры»[177]177
   Ballesteros Beretta,1984: 367.


[Закрыть]. Проктер утверждает, что это не были всеобщие кортесы для всего королевства, так как нет доказательств присутствия представителей городов других областей. Она отмечает, что речь вполне могла идти о «региональных кортесах для Эстремадуры»[178]178
   Procter 1980: 145–146.


[Закрыть]. О’Кэллэген определяет это как собрание муниципальных делегатов, по большей части, эстремадурских[179]179
   O’Callaghan 1989: 35; 1996: 72.


[Закрыть], в то время как Вальдеон считает, что это были полноценные пленарные кортесы[180]180
   Valdeón 1977: 61.


[Закрыть]. Гонсалес Хименес говорит о «торжественном собрании всех эстремадурских консехо», встреча которых, судя по всему, прошла по их собственной инициативе[181]181
   González Jiménez 2004: 159.


[Закрыть]. Де Айяла и Вильальба, опираясь на сохранившиеся тетради, отправленные в Пеньяфьель и Куэльяр, утверждают, что собрание кортесов в 1264 г. в Севилье «не подлежит сомнению»[182]182
   Ayala, Villalba 1990: 243.


[Закрыть], тогда как Мартинес Диес, в соответствии с преамбулой уложения в грамотах, данных Пеньяфьелю, Куэльяру и Авиле, полагает, что эти документы не вручались на кортесах, а сами кортесы в Севилье в 1264 г. расценивает как безосновательную гипотезу[183]183
   Martínez Díez 1991: 147.


[Закрыть].

Кортесы в Хересе в 1268 г.

Не меньше проблем связано с кортесами 1268 г. в Хересе, которые в издании Академии истории озаглавлены «Уложение договоренностей и прочих общих распоряжений, пожалованное на съезде в Хересе»[184]184
   CLC 1: 64–85.


[Закрыть]. Бальестерос посвящает несколько страниц комментированию содержания соглашений, заключенных во время этого собрания, которое он признает как настоящие кортесы[185]185
   Ballesteros Beretta 1984: 435–445.


[Закрыть]. В этом же ключе высказалась и Эвелин Проктер, по мнению которой, соглашения, о которых речь идет в тетради, представляют собой «последний и самый важный из экономических кодексов Альфонсо Х»[186]186
   Procter 1980: 146–147.


[Закрыть].

Для О’Кэллэгена остается вопросом, была ли хересская ассамблея собранием пленарных кортесов, поскольку, хотя на ней и присутствовали «добрые люди» и купцы всех королевств, ничего неизвестно о знати и церкви[187]187
   O’Callaghan 1989: 35; 1996: 72.


[Закрыть]. Гонсалес Хименес в своей первой монографии, посвященной Альфонсо Х[188]188
   González Jiménez 1993: 82–83.


[Закрыть], не высказывает сомнений по поводу того, что это были кортесы, хотя во второй книге о правлении Мудрого короля он говорит об этом собрании как об очень многолюдном «съезде»[189]189
   González Jiménez 2004: 210–213.


[Закрыть]. По мнению Вальдеона, кортесы 1268 г. имели «исключительное значение»[190]190
   Valdeón 1977: 61.


[Закрыть]. Де Айяла и Вильальба также не ставят под сомнение их природу[191]191
   Ayala, Villalba 1990: 243.


[Закрыть]. Мартинес Диес, напротив, утверждает, что созыв купцов и других «добрых людей» Кастилии, Леона, Эстремадуры и Андалусии имел повестку «скорее технического характера, нежели политического, поскольку не упоминаются города или консехо, равно как и их представители», таким образом, уложение, составленное в Хересе, не было результатом заседания кортесов[192]192
   Martínez Díez 1991: 147–148.


[Закрыть].

Бургосские кортесы 1269 г.

Историки единодушны в отношении Бургосских кортесов 1269 г. Бальестерос приводит несколько сообщений о собрании этих кортесов, которые заседали во время свадьбы инфанта дона Фернандо де ла Серда и Бланки Французской[193]193
   Ballesteros Beretta 1984: 489–492, 510–514.


[Закрыть]. В их ходе проголосовали за введение шести сервиций, предназначенных для улаживания дел на границе. Проктер[194]194
   Procter 1980: 147.


[Закрыть], О’Кэллэген[195]195
   O’Callaghan 1989: 35; 1996: 72.


[Закрыть], Вальдеон[196]196
   Valdeón 1977: 61.


[Закрыть], Гонсалес Хименес[197]197
   González Jiménez 1993: 82–83; 2004: 392.


[Закрыть], де Айяла и Вильальба[198]198
   Ayala, Villalba 1990: 243.


[Закрыть] и Мартинес Диес[199]199
   Martínez Díez 1991: 148–149.


[Закрыть] не высказывают сомнений относительно созыва кортесов в Бургосе в 1269 г.

Бургосские кортесы 1272 г.

Единственным источником, сообщающем о новом собрании кортесов в Бургосе в 1272 г., является «Хроника Альфонсо Х»[200]200
   González Jiménez 1998b = Марей 2021.


[Закрыть]. В ней созыв кортесов представлен как следствие восстания знати[201]201
   См.: Ballesteros Beretta 1984: 568 y ss.; O´Callaghan 1996: 261 y ss.; González Jiménez 1993: 95 y ss.; 2004: 239–272. В «Хронике Альфонсо Х» см. главы: XXIV, XXV и XXVI.


[Закрыть], о котором хронист подробно рассказывает. Все исследователи без исключения признают проведение этого заседания кортесов в городе Арлансон, таким образом, дополнительные комментарии здесь излишни. Столь же единодушна историография в вопросе об определении как «съездов» (так они названы в «Хронике») – собраний, которые Альфонсо Х провел в Альмагро в марте 1273 г. и в Авиле в мае того же года[202]202
   Ballesteros Beretta 1984: 637–650; Procter 1980: 149–150; O´Callaghan 1989: 38; 1996: 72; Ayala, Villalba 1990: 244; Martínez Díez 1991: 150–151.


[Закрыть].

Бургосские кортесы 1274 г.

Согласно грамоте 1274 г., в этом году Альфонсо Х снова собрал кортесы в Бургосе. Это единственный известный источник, дающий информацию об указанных кортесах. Согласно Бальестеросу, на собрании обсуждалось количество рыцарей, которым предстояло сопровождать монарха в поездке на коронование его императором, а также вопрос о податях. Исследователь даже реконструирует, опираясь на неверные данные «Хроники», то, что предположительно произошло на этих кортесах[203]203
   Ballesteros Beretta 1984: 683–687.


[Закрыть]. Проктер также считает несомненным проведение этих кортесов и ссылается на другие документы, которые упоминают сервиции на два года, которые одобрили королю[204]204
   Procter 1980: 150.


[Закрыть]. В этом же ключе высказываются О’Кэллэген[205]205
   O´Callaghan 1989: 39; 1996: 72, 275–277.


[Закрыть], Вальдеон[206]206
   Valdeón 1977а: 61.


[Закрыть], Гонсалес Хименес[207]207
   González Jiménez 1993: 214; 2004: 273–275.


[Закрыть], де Айяла и Вильальба[208]208
   Ayala, Villalba 1990: 244.


[Закрыть], так же как и Мартинес Диес, хотя последний не согласен с Бальестеросом в том, что упомянутая грамота, составленная в Мадриде в марте 1274 г., связана с кортесами[209]209
   Martínez Díez 1991: 151–152.


[Закрыть].

Кортесы в Саморе в 1274 г.

Королевская Академия истории в своем издании актов кортесов древних королевств Леона и Кастилии[210]210
   CLC 1: 87–94.


[Закрыть] опубликовала текст рукописи XVI в. из Библиотеки Эскориала, озаглавленного как «Королевские уложения», в начале которого указано, что он составлен во время Саморских кортесов 1274 г. В примечании Академии отмечено, что оригинальное постановление не было найдено «несмотря на усилия, которые были для этого приложены», а также то, что публикуемый текст представляет собой неточную копию, так как в нем отсутствуют канцелярские формулы, некоторые положения резюмированы, а в конце есть дополнения. Кроме того, в качестве доказательства приводится тот факт, что о короле говорится в третьем лице, и это свидетельствует о том, что копия была сделана также не с оригинала. Это не стало препятствием для Кольмейро, который во Введении к вышеназванному изданию говорит о «настоящих кортесах», и так как в тексте упоминаются не представители селений и городов, а «алькальды», он старается их связать с majores civitatum et villarum Каррьонских кортесов 1188 г.

Бальестерос считает, что, возможно, речь идет о копии «протокола кортесов», составленного в Саморе, от которого остался только «сокращенный отчет»[211]211
   Ballesteros Beretta 1984: 693–697.


[Закрыть]. По мнению исследователя, Саморские кортесы, судя по всему, изначально были созваны для консехо Леона, но затем прибыли также представители кастильских городов и селений. Текст он определяет как «общий закон о судах». Таким образом, он имел отношение как к Леону, так и к Кастилии.

Опираясь на несколько документов, датированных в Саморе, Бальестерос доказывает, что в начале июня 1274 г. Альфонсо Х находился в этом городе. Более спорным представляется, что пожалование фуэро Сепульведы городу Роа было «знаком» того, что кортесы собрались.

Эвелин Проктер была первой, кто задался вопросом, были ли Саморские кортесы действительно «кортесами», или «внеочередным собранием двора», то есть курией. В связи с этим исследовательница справедливо отмечает, что города нередко посылали алькальдов как своих представителей или прокурадоров, но нет других примеров того, чтобы монарх называл всех посланцев селений и городов «алькальдами». С другой стороны, уточняет Проктер, к этим «алькальдам» должны были относиться как алькальды, избранные консехо, – алькальды по фуэро, так и алькальды, назначенные королем, – алькальды на жалованье, не исключая, очевидно, и алькальдов королевского двора. Алькальды, упоминаемые в тексте, заключает Проктер, присутствовали не как представители консехо, а в качестве «специалистов, созванных для консультирования и информирования в вопросах правосудия», таким образом, «Саморское уложение» имело значение для развития центрального суда, «но не для развития кортесов»[212]212
   Procter 1980: 152–153.


[Закрыть]. Одним словом, уложение об отправлении правосудия 1274 г. не было результатом заседания кортесов.

О’Кэллэген поддерживает мнение, что «Саморское уложение» не является результатом заседания кортесов и не было обнародовано на каком-либо их собрании, хотя в нем и отражены проблемы, о которых шла речь на предыдущих заседаниях[213]213
   O´Callaghan 1989: 135; 1996: 277.


[Закрыть]. При этом от не уточняет, на каких именно заседаниях и какого рода проблемы. Вальдеон не включает их в свой список кортесов, созывавшихся во времена правления Альфонсо Х[214]214
   Valdeón 1977а: 61.


[Закрыть]. Гонсалес Хименес, напротив, признает собрание в Саморе «пленарными кортесами»[215]215
   González Jiménez 1993: 214; 2004: 275–278.


[Закрыть]. Де Айяла и Вильальба хотя и отмечают, что «вызывает вопросы саморский созыв 1274 г.» и его окончательный итог, используют в скобках термин «кортесы». По их мнению, с помощью «Саморского уложения» пытались «конституционализировать» некоторые уступки, сделанные в результате восстания знати 1272 г., в частности, возвращение прежнего привилегированного форального порядка. Ассамблея 1274 г., по-видимому, была «завершением процесса переговоров, которые король начал с королевством» в 1272 г. на Бургосских кортесах[216]216
   Ayala, Villalba 1990: 246–247, 267.


[Закрыть].

Мартинес Диес, в свою очередь, высказывает критические замечания относительно составления «Уложения» на предполагаемых кортесах в Саморе в 1274 г. В первую очередь, его удивление вызывает то, что король, созвав кортесы в Бургосе в марте и апреле 1274 г., снова собирает их в Саморе в июле того же года. Он опровергает гипотезу Бальестероса, согласно которой Бургосские кортесы были созваны только для Кастилии и Эстремадуры, в то время как Саморские – для королевства Леон. Бальестерос впадает в противоречие, когда, говоря об «Уложении» 1274 г., утверждает, что там присутствовали также представители кастильских городов и селений.

Кроме того, Мартинес Диес полагает, что признание Саморских кортесов 1274 г. является ошибочным, а началось это с того, что в 1792 г. Хордан де Ассо упомянул их в своей работе «Институты гражданского права в Кастилии» и посвятил «несколько строк Саморским кортесам 1274 г.». Правда, Мартинес Диес не разъясняет, почему Хордан де Ассо впадает в это заблуждение. Полагаю, причиной тому был incipit рукописи из Эскориала, где значится: «на кортесах, которые проходили в Саморе».

Мартинес Диес в качестве аргументов против проведения Саморских кортесов ссылается, в первую очередь, на тот факт, что ни в «Хронике» короля, ни в современных грамотах не содержится «ни малейшего намека на эти предполагаемые кортесы», а вывод об их существовании исходит из «предположения, основанием которого служит «Уложение» 1274 г., составленное в Саморе». Во-вторых, продолжает он, это скорее не уложение, а «тщательно проработанный черновик этого уложения, и в нем также нет никакого упоминания о том, что он был составлен во время заседания кортесов». По мнению исследователя, содержание текста, напротив, исключает проведение каких-либо кортесов или внеочередной курии. Его составление представляется «результатом работы совета или курии короля с использованием специальных консультаций алькальдов, писцов и адвокатов». В-третьих, ни в коем случае речь не идет о созыве в масштабах королевства. В-четвертых, не представлены консехо, поскольку «алькальды и судьи относятся к королевскому дому (алькальды никогда не выполняли обязанности представителей консехо), и они были с ним в Саморе». Кроме того, писцы и адвокаты представили ему свои записки, хотя король их об этом не просил. Мартинес Диес делает следующий вывод: именно потому что «речь идет не об уложении, в виде грамоты отправленном в консехо или какую-либо часть королевства, а о протоколе или черновом отчете, до нас дошли все эти детали его составления, которые однозначно исключают проведение кортесов и, напротив, указывают на профессиональные группы, такие как алькальды, писцы и адвокаты»[217]217
   Martínez Díez 1991: 152–153.


[Закрыть].

К аргументам, приведенным Мартинесом Диесом (на мой взгляд, весьма убедительным), хотелось бы добавить еще несколько соображений. Первое из них связано с incipit, который находится в начале текста «Уложения». Заголовок, каким мы его знаем, должен был позднее перейти в предполагаемый текст 1274 г. Начинается он следующим образом: «Далее следуют законы и уложения короля дона Альфонсо…». В свое время я анализировал типологию норм, содержащихся в трудах по праву эпохи Альфонсо Х, – «Зерцале», «Королевском фуэро» и Партидах, – и в них не предусмотрена разновидность «уложение». В «Зерцале» (1,1,7), гораздо более точном в этом смысле, чем Партиды, указано, что содержащиеся там законы – это «договоренности», «установления» и «фуэро» («posturas», «establecimientos» и «fueros»); таким образом, монарх в силу своей власти издавать законы, провозглашенной в том же самом «Зерцале» (1,1,13), преобразовал в «законы» («leyes») три разных вида норм. Однако необходимо уточнить, что в «Зерцале» встречается термин «ordenamiento», но не в значении разновидности правовой нормы, а как синоним предписания или приказа[218]218
   Так, в «Зерцале» (5, 13, 15) предписывается: «Valedero non deue seer el juyzio que ffuere dado contra el ordenamiento de estas leys». Очевидно, что в этом случае термин «ordenamiento» используется как синоним приказа или предписания.


[Закрыть]. Также этот термин используется, когда речь идет о комплексе норм, которым подчиняется церковь[219]219
   «Зерцало» (1,3,5): «Que todos los ordenamientos de los Santos Padres ssean guardados. Tenemos por bien otrossi que todos los otros ordenamientos de los Ssantos Padres ffezieron que Ssanta Eglesia guarda et manda guardar, mandamos ffirmemente que ssean guardados et tenudos, et que ninguno non ssea osado de venir contra ellos». Похоже, что в этом случае авторы «Зерцала» использовали термин «ordenamiento» как синоним свода положений. Макдональд понимает его как «кодекс законов» (McDonald 1990: 404).


[Закрыть]. В Партидах он также используется несколько раз, и исключительно в значении «постановления» церкви[220]220
   Термин «ordenamiento» встречается в Партидах (1, 5, 28; 1, 6, 2; 1, 7, пролог; 1, 15, 7; 2, пролог; 3, 2, 24). В Партидах 2, 27, 2 он используется в значении «приказ», так же, как и в Партидах 1, 34, 13.


[Закрыть]. Ни в «Зерцале», ни в Партидах, таким образом, термин «ordenamiento» не встречается в значении разновидности или типа юридической нормы. Юрист никогда не смог бы квалифицировать текст, происхождение которого связывают с кортесами 1274 г., как «leys y ordenamientos» одновременно, используя эти понятия как синонимы или как разные правовые категории: или содержащиеся предписания были «законами» («leyes»), или, во всяком случае, «уложением законов» («ordenamiento de leyes») – на тот момент этот термин не был известен – но, ни в коем случае, указания 1274 г. не могут быть одновременно «leys e ordenamientos». Как видим, слово «ordenamiento» использовалось для обозначения свода норм, включающего в себя множество предписаний. В действительности, в incipit текста предполагаемых Саморских кортесов 1274 г. словом «ordenamiento» обозначен сам текст.

Во-вторых, в incipit «Саморского уложения» 1274 г. есть другая особенность, свидетельствующая о том, что речь идет о поздней копии: текст датирован не только в хронологии испанской эры, но также и в летоисчислении от Рождества Христова, из чего следует, что копия была составлена позднее 1383 г., то есть по меньшей мере век спустя после составления и утверждения королем в 1274 г. Более того, тот факт, что копист должен был добавить датировку по летоисчислению от Рождества Христова, заставляет предположить, что испанская эра уже была забыта, и, таким образом, включение incipit в текст, вероятно, произошло в середине XV в. Полагаю, это обстоятельство было решающим при установлении связи между этим текстом и некими несуществующими кортесами в Саморе. Не исключено, что писец (не слишком сведущий в праве, как я уже продемонстрировал) прочитал в оригинале или, возможно, уже в копии, что текст был составлен по приказу Альфонсо Х «при дворе в Саморе» («en la corte que tuvo en Zamora»), или, другими словами, разработан после собрания двора («la corte») или курии. Но при этом в incipit значилось: «И это уложение было составлено по приказу вышеназванного короля дона Альфонсо», и учитывая, что уже с XIV в. постановления кортесов зачастую именовались уложениями[221]221
   Sánchez-Arcilla Bernal 2009: 100–103.


[Закрыть], писец мог предположить, что в копии была допущена неточность, и изменил «двор в Саморе» («corte en Zamora») в единственном числе на «cortes en Zamora» («кортесы в Саморе»), совершив, таким образом, ошибку, которая дошла до наших дней.

В-третьих, так как в тексте отсутствуют характерные для жалованных грамот формулы (обращение, заглавие, место назначения, приветствие и т. д.), Мартинес Диес указал на то, что текст 1274 г. в том виде, в котором он дошел до нас, представляет собой черновик. Думаю, что можно найти гораздо более простое объяснение. Целью «Уложения» 1274 г. была реорганизация придворного суда и письменное закрепление формы его деятельности в отношении права, осуществляемого придворными алькальдами, которые всегда должны были находиться «в доме короля» (9 уроженцев Кастилии, 6 – Эстремадуры и 8 – королевства Леон). Эти алькальды по очереди формировали придворный суд, который в первой инстанции рассматривал дела двора. В то же время король предписал, чтобы «трое понимающих и сведущих в законах из числа добрых людей разбирали апелляции по всей стране»[222]222
   О придворном суде см.: Sánchez-Arcilla Bernal 1980: 175–375.


[Закрыть]. Итак, по моему мнению, речь идет об уложении, предназначенном для реорганизации придворного суда и внутреннего пользования[223]223
   К подобному заключению приходит Проктер: Procter 1980: 153.


[Закрыть]; не было необходимости в оформлении его как жалованной грамоты.

В прологе «Уложения» недвусмысленно указан его источник: король, обеспокоенный обстоятельствами, которые «затрудняли рассмотрение тяжб», обратился за «советом» к прелатам, монахам, знати и «алькальдам, как из Кастилии, так и из Леона, которые были с ним в Саморе». Следует учесть, что здесь не упоминается никакой созыв собрания, как это правильно отметил Мартинес Диес, а говорится о том, что Альфонсо Х вручил свой документ тем, кто «был с ним в Саморе», где перечислялись причины, по которым рассмотрение тяжб затягивалось, для того, чтобы консультанты, опираясь на этот документ, «дали о том свой совет», и проблема, таким образом, была бы решена. Однако не только алькальды высказали суждение монарху, но и адвокаты и писцы довели до короля свое мнение, хотя тот их об этом не просил. Таким образом, «Уложение» появилось в результате королевского совещания. Как это и рассказано в прологе, в тексте отразились предложения, поданные монарху этими тремя сообществами. Первая часть (№ 1–16) соответствует записке, поданной адвокатами или юридическими представителями, вторая (№ 17–35) – предложению алькальдов и третья (№ 36–41) – писцов и, наконец, те вопросы, которые затрагивали функцию короля в придворном суде, были отражены в № 42–48. Адвокаты, алькальды и писцы обращались к Альфонсо Х с просьбой одобрить их предложения.

Мы не знаем, одобрил ли король полностью представленные записки или отверг некоторые предложения, но точно можно сказать, что в «Уложении» не используется повелительный или авторитарный тон, как в других предписаниях, принятых на предыдущих кортесах («Король приказывает…[224]224
   Только в одном предписании используется формула «Также король приказывает…», хотя оно и адресовано канцелярии. CLC. I, 41, p. 93.


[Закрыть], «Да не осмелится никто…», «Никто… не…»); напротив, предписательный тон текста, как представляется, вытекает из его «договорной» природы («Также король согласился…», «И также мы согласны…»), а в некоторых случаях это выглядит, как уступка короля («Также король счел правильным»). Если «Уложение» 1274 г., как я думаю, представляет собой реорганизацию придворного суда и утверждение (возможно, закрепление) обычаев или практик верховной судебной инстанции королевств, остается определить, какой юридический текст применялся для дел, рассматриваемых там. Этот вопрос требует более детального анализа и выходит за рамки настоящего исследования, но хотелось бы указать на 20-ю главу «Уложения», где с точностью отражено устройство судебной системы, в свое время описанное в «Зерцале».

И последнее соображение. Традиционно утверждают, что «Саморское Уложение» 1274 г. знаменовало поворотный момент в политике унификации права, начатой Альфонсо Х в Кастилии посредством введения «Королевского фуэро»[225]225
   См.: Iglesia Ferreirós 1971; Ayala 1987; González Jiménez 2004: 276–277; Ayala, Villalba 1990: 247.


[Закрыть], поскольку за событиями 1270–1272 гг. последовала его отмена и применение придворными алькальдами при рассмотрении судебных тяжб старинных фуэро. Тем не менее в «Уложении» 1274 г. есть одна глава, вызывающая у меня вопросы. Действительно, в 1-й главе после признания того, что в Кастилии и Эстремадуре существуют фуэро, не предусматривающие присутствие адвокатов на рассмотрении дела, предписывалось, чтобы в королевствах Леон и Толедо, равно как и в Андалусии (территории распространения «Книги приговоров») «и в других городках, где применяют книги короля, должны пользоваться услугами адвоката, как это предписывает фуэро». В каких городах есть «книги короля»? О каких книгах идет речь? «Королевское фуэро» (1,9,1) устанавливало обязательство назначать адвоката. Возможно, «Королевское фуэро» не было отменено, и в некоторых областях продолжало применяться как правовой документ?

Встречи в Алькале 1275 г. и кортесы в Бургосе в 1276 г.

Кажется, нет необходимости обсуждать встречи[226]226
   Бальестерос отмечает, что «использует слово vistas вместо «кортесы», а также, что на этом собрании присутствовали представители трех сословий (Ballesteros Beretta, 1984: 737–738). Проктер, не считающая эти встречи кортесами, не упоминает их. О'Кэллэген ограничивается указанием на то, что инфант дон Фернандо рассмотрел жалобы епископов в Пеньяфьеле (O´Callaghan 1989: 39; 1996: 88). Вальдеон их не упоминает. Гонсалес Хименес считает, что они не имели статуса кортесов (González Jiménez 2004: 288), равно как и де Айяла и Вильальба, которые не включают их в свой список. Мартинес Диес также полагает, что речь не идет о кортесах, поскольку не упоминается участие консехо (Martínez Díez 1991: 154).


[Закрыть], которые проводил инфант дон Фернандо в Пеньяфьеле в апреле 1275 г., когда был регентом ввиду отсутствия Альфонсо Х. Тем не менее некоторые вопросы вызывает собрание, созванное монархом в Алькале-де-Энарес в том же году. Бальестерос их не упоминает. По утверждению Проктер, возможно, ассамблея была проведена только для Кастилии и обеих Эстремадур[227]227
   Procter 1980: 153.


[Закрыть]. О’Кэллэген лишь отмечает, что король оценил военную обстановку в Алькале-де-Энарес[228]228
    O´Callaghan 1989: 39.


[Закрыть]. Гонсалес Хименес также не рассматривает собрание в Алькале как кортесы. Вальдеон считает, что собрание рыцарей и представителей советов в Алькале было связано с созывом кортесов[229]229
   Valdeón 1977а: 61.


[Закрыть]. Де Айяла и Вильальба разделяют мнение о том, что эта встреча имела статус кортесов, поскольку король получил на три года финансовую помощь в объеме одной форальной монеты[230]230
   Ayala, Villalba 1990: 258. Монета (форальная монета) – подать, собиравшаяся королем раз в 7 лет, или чаще (особенно в правление Альфонсо Х) в обмен на его обещание не портить монету в течение этого срока. – Прим. ред.


[Закрыть]. Мартинес Диес, опираясь на ту же документальную базу, приходит к выводу, что ассамблея в Алькале была «встречей» («vistas»), организованной в срочном порядке, в которой принимали участие Кастилия и Эстремадура, «но она не имела характер кортесов»[231]231
   Martínez Díez 1991: 155.


[Закрыть]. Несомненно то, что документ, на который опираются оба мнения, позволяет предпочесть как одну, так и другую интерпретацию.

Собрание кортесов в Бургосе в 1276 г., на котором была рассмотрена кризисная ситуация, связанная со смертью принца дона Фернандо и правами наследования трона, не представляет собой историографической проблемы. Его признают все авторы без исключения: Бальестерос[232]232
   Ballesteros Beretta 1984: 878.


[Закрыть], Проктер[233]233
   Procter 1980: 154.


[Закрыть], О’Кэллэген[234]234
   O´Callaghan 1989: 39; 1996: 72, 286–288.


[Закрыть], Вальдеон[235]235
   Valdeón 1977а: 61.


[Закрыть], Гонсалес Хименес[236]236
    González Jiménez 1993: 126, 214; 2004: 310–312.


[Закрыть], де Айяла и Вильальба[237]237
    Ayala, Villalba 1990: 244.


[Закрыть] и Мартинес Диес[238]238
   Martínez Díez 1991: 156–157.


[Закрыть].

Сеговийские кортесы 1278 г.

Повторное собрание кортесов 1277 г. в Бургосе, которое Бальестерос рассматривает в своей монографии о Мудром короле, Проктер отрицает[239]239
   Procter 1980: 156–157.


[Закрыть], О’Кэллэген – напротив[240]240
   O´Callaghan 1989: 37, 39; 1996: 72, 290–292.


[Закрыть], в то время как Вальдеон включает их в перечень кортесов, относительно которых историки расходятся во мнениях[241]241
   Valdeón 1977а: 62.


[Закрыть]. Гонсалес Хименес признает их без каких-либо оговорок[242]242
   González Jiménez 1993: 214; 2004: 314–316.


[Закрыть], равно как и де Айяла и Вильальба[243]243
   Ayala, Villalba 1990: 245.


[Закрыть]. Наконец, Мартинес Диес скептически высказывается по поводу второго собрания кортесов в Бургосе в это время[244]244
   Martínez Díez 1991: 157.


[Закрыть].

В «Хронике» Альфонсо Х упоминаются кортесы, собравшиеся в Сеговии в 1276 г. Бальестерос уверен, что копистом была допущена ошибка, и речь в действительности идет о собрании 1278 г., на котором инфант дон Санчо был признан наследником трона, что решило проблему преемственности[245]245
   Ballesteros Beretta 1984: 852–853.


[Закрыть]. Проктер сомневается в проведении в 1278 г. кортесов в Сеговии. По ее мнению, если они и состоялись, что еще предстоит выяснить, чтó было предметом обсуждения. Исследовательница высказывает справедливые критические замечания относительно гипотезы Бальестероса, согласно которой на этих Сеговийских кортесах были обнародованы тексты, известные как «Новые законы» («Leyes nuevas») и «Уложение Месты» 1278 г. По ее мнению[246]246
   Procter 1980: 158–160.


[Закрыть], возможно, что кортесы в Сеговии, которые упомянуты в «Хронике», есть не что иное, как Бургосские кортесы 1276 г. О’Кэллэген[247]247
   O´Callaghan 1989: 39; 1996: 72, 294–295.


[Закрыть], напротив, уверен в том, что в Сеговии в 1278 г. были проведены кортесы, равно как и Вальдеон[248]248
   Valdeón 1977а: 62.


[Закрыть] и Гонсалес Хименес[249]249
   González Jiménez 1993: 214; 2004: 327–328.


[Закрыть]. Де Айяла и Вильальба признают их с некоторыми оговорками[250]250
   Ayala, Villalba 1990: 247–248.


[Закрыть], а Мартинес Диес отрицает[251]251
   «Несколько грамот 1279 и 1280 гг., – утверждает Мартинес Диес, – демонстрируют как нечто привычное созыв представителей нескольких консехо для обсуждения с королем и наследником-инфантом каких-либо вопросов, связанных с управлением королевством, и это не подразумевало никакого собрания кортесов» (Martínez Díez 1991: 157).


[Закрыть].

Толедские кортесы 1279 г.

Опираясь на некоторые косвенные свидетельства, заявленные ими как достоверные, де Айяла и Вильальба включили в перечень кортесов, проведенных при Альфонсо Х, собрание, которое, возможно, имело место в Толедо[252]252
   Ayala, Villalba 1990: 248–250.


[Закрыть] в первые месяцы 1279 г.

Кортесы в Бадахосе в 1280 г.

Проктер не исключает, что в 1280 г. в Бадахосе[253]253
   Procter 1980: 160.


[Закрыть] прошло собрание кортесов, на котором присутствовал Альфонсо Х. Опираясь на это исследование, де Айяла и Вильальба связали одно из установлений Саморских кортесов 1301 г. с темами, которые могли обсуждаться на кортесах в Бадахосе в 1280 г., в частности, защита королевской юрисдикции от вмешательства церкви. С учетом этого, исследователям не кажется «чрезмерно смелым предположением признать собрание в Бадахосе аутентичными кортесами с участием представителей всего королевства[254]254
   Ayala, Villalba 1990: 250.


[Закрыть].

Севильские кортесы 1281 г.

Последние кортесы под председательством Мудрого короля собрались в Севилье в октябре 1281 г. По точному определению Гонсалеса Хименеса, это было «последнее и самое драматичное собрание кортесов, созванное Альфонсо Х». В историографии единодушно признается собрание этих последних кортесов монарха[255]255
   Ballesteros Beretta 1984: 945–953; Procter 1980: 161–162; O´Callaghan 1989: 37; 1996: 305–307; Valdeón 1977а: 61; González Jiménez 1993: 133–134, 214; 2004: 342–344; Ayala, Villalba 1990: 245; Martínez Díez 1991: 160–161.


[Закрыть], поэтому дополнительные комментарии излишни. Последнее, при жизни Альфонсо Мудрого, заседание кортесов началось весной 1282 г., когда инфант дон Санчо уже начал гражданскую войну.