Текст книги "Еврейское остроумие. Чисто еврейская профессия"

* * *

К хозяину мануфактурного магазина приходит коммивояжер и раскладывает образцы. Они рассматривают, ощупывают товар, обсуждают цены и условия поставки. Наконец все пересмотрели. Хозяин тяжело вздыхает:

– Знаете что, у меня товара полный склад, торговля сейчас не очень… Я ничего не буду брать.

Коммивояжер молча складывает образцы. Потом надевает шляпу и принимается читать заупокойную молитву.

– Вы что, с ума сошли, читаете по мне кадиш?! – кричит хозяин.

Коммивояжер печально, но высокомерно отвечает:

– Для меня вы умерли.

* * *

В ресторан приходит виноторговец:

– Купите это замечательное красное вино!

– Красное вино мне не нужно.

– Оно очень дешевое!

– У меня большие запасы красного вина. Уходите, я ничего не буду покупать.

– А вы попробуйте прямо из бутылки!

– Уходите, или я спущу вас с лестницы.

– Тогда хотя бы понюхайте…

Дюжий ресторатор действительно спускает коммивояжера с лестницы. Торговец несколько минут приходит в себя, потом поднимается со словами:

– С красным вином мы закончили. А что вы скажете насчет белого?

Мелкий лавочник хочет взять в кредит партию перчаток:

– Заплатить за такой товар наличными я не могу, но за месяц я распродамся и расплачусь с вами…

– Ну что вы хмуритесь, месяц – это всего лишь тридцать дней!

– Да, вы правы, тридцать дней я могу подождать… Но тридцать ночей!

* * *

Тридцатые годы. Приходит Рабинович на работу устраиваться. Его не хотят принимать, но отказать прямо не могут. Поэтому говорят:

– Вот вам 3 рубля, летите в Америку и купите кабеля для электрификации всей Москвы. Нужно не меньше 50 км.

Через месяц в Одесский порт приходит пароход и с него сгружают 12 ООО километров кабеля. Начальство в шоке…

– Как ты умудрился за 3 рубля-то?

– А я пришел в их компанию и говорю: «Продайте мне 50 км кабеля за 3 рубля».

Они посмеялись и говорят: «За эти деньги можно купить кабеля длиной от кончика твоего носа до кончика твоего члена». А я говорю: «Хорошо, подпишем контракт!». Но ведь они таки не знали, что кончик моего члена находится на кладбище в Бердичевской синагоге…

* * *

Приходит еврей в партизанский отряд. Выгнать неудобно, так что послали его листовки распространять. Неделя проходит, другая… Партизаны решили, сгинул, уже за упокой выпили, но вдруг он появился весь обросший, грязный, но живой. Подходит к партизанам, достает скомканные деньги и бросает на стол со словами:

– Чтобы я еще раз с таким товаром связался!..

* * *

Еврей едет на поезде через границу. В купе заходит таможенник и замечает два огромных мешка.

– Что у вас в мешках? – спрашивает таможенник.

– Еда для канарейки.

Таможенник открывает мешок.

– Но это же кофе! Разве канарейки едят кофе?

– Какое мне дело? Не захочет есть, не надо!

* * *

Встречаются страховой агент Рабинович и портной Хаймович.

– Хаймович, это правда, что ты крестился?

– Да.

– Но как ты мог предать веру наших отцов?

– Я встретился с батюшкой, он обладает таким даром убеждения! Вот поговори с ним, сам поймешь.

Рабинович заходит в церковь. Час его нет, два. Наконец выходит.

Хаймович:

– Ну??? Ты крестился?!

Рабинович:

– Нет, но я его застраховал…

* * *

Рабинович пошел работать страховым агентом. Он уговаривает своего хорошего знакомого Гольдберга застраховаться:

– Господин Гольдберг, если, к примеру, вы сломаете руку, то получите двести рублей; сломаете ногу – триста; а если вам посчастливится сломать хребет – ну, тогда вы богач!

* * *

В американской армии на роль страховщика взяли еврея. Он добился 100 % охвата страховкой доверенных ему подразделений. Раньше такого никогда не было. Этим заинтересовалась контрразведка и решила выяснить, как это ему удается. На следующем собеседовании присутствует агент, который слышит, как Шмуль уговаривает военнослужащих:

– Если убьют застрахованного, то его наследники получат 200 ООО долларов, а если незастрахованного, то только 6000. И что вы думаете, кого они пошлют на самые опасные задания?

Рабинович стал агентом по продаже недвижимости. Он показывает дом пожилой супружеской паре:

– Давайте поступим следующим образом: вы назовете цену, за которую хотите приобрести дом, мы от души посмеемся, а потом поговорим о деле.

Рабинович стал агентом по продаже недвижимости.

– Я от всей души советую вам купить дом на берегу озера, – уговаривает он покупателя. – Во-первых, прекрасный вид, а во-вторых, подумайте, как это замечательно – жить так близко от воды! Можно купаться прямо в своем дворе, а зимой кататься на коньках!

Покупатель, недоверчиво:

– Но в этом есть и недостатки. Взять хотя бы весеннее половодье…

Рабинович машет руками:

– Ну чего вам бояться половодья? Где дом – и где озеро?

А. Аверченко Одесское дело

– Я тебе говорю: Франция меня еще вспомнит!

– Она тебя вспомнит? Дожидайся!..

– А я тебе говорю – она меня очень скоро вспомнит!!!

– Что ты ей такое, что она тебя будет вспоминать?

– А то, что я сотый раз спрашивал и спрашиваю: Франции нужно Марокко? Франции нужно бросать на него деньги? Это самое Марокко так же нужно Франции, как мне лошадиный хвост! Но… она меня еще вспомнит!

Человек, который надеялся, что Франция его вспомнит, назывался Абрамом Гидалевичем; человек, сомневающийся в этом, приходился родным братом Гидалевичу и назывался Яков Гидалевич.

В настоящее время братья сидели за столиком одесского кафе и обсуждали положение Марокко.

Возражения рассудительного брата взбесили порывистого Абрама. Он разражительно стукнул чашкой о блюдце и крикнул:

– Молчи! Ты бы, я вижу, даже не мог быть самым паршивым министром! Мы еще по чашечке выпьем?

– Ну, выпьем. Кстати, как у тебя дело с лейбензоновским маслом?

– Это дело? Это дрянь. Я на нем всего рублей двенадцать как заработал.

– Ну а что ты теперь делаешь?

– Я? Покупаю дом для одной там особы.

В этом месте Абрам Гидалевич солгал самым беззастенчивым образом – никакого дома он не покупал и никто ему не поручал этого. Просто излишек энергии и непоседливости заставил его сказать это.

– Ой, дом? Для кого?

– Ну да… Так я тебе сейчас и сказал.

– Я потому спрашиваю, – возразил, нисколько не обидевшись, Яков, – что у меня есть хороший продажный домик. Поручили продать.

– Ну?! Кто?

Яков хладнокровно пожал плечами.

– Предположим, что сам себе поручил. Какой он умный, мой брат. Ему сейчас скажи фамилию, и что, и как.

Солгал и Яков. Ему тоже никто не поручал продавать дом. Но сказанные им слова уже имели под собой некоторую почву. Он не бросил их на ветер так, за здорово живешь. Он рассуждал таким образом: если у Абрама есть покупатель на дом, то это, прежде всего, такой хлеб, которым нужно и следует заручиться. Можно сначала удержать около себя Абрама с его покупателем, а потом уже подыскать продажный дом.

Услышав, что у солидного, не любящего бросать слова на ветер Якова оказался продажный дом, Абрам раздул ноздри, прищелкнул под столом пальцами и тут же решил, что такого дела упускать не следует. «Если у Якова есть продажный дом, – размышлял, поглядывая на брата, Абрам, – то я сделаю самое главное: заманю его своим покупателем, чтобы он совершил продажу через меня, а потом уже можно найти покупателя. Что значит можно найти? Нужно найти! Нужно перерваться пополам, но найти. Что я за дурак, чтобы не заработать полторы-две тысячи на этом?»

«Кое-какие знакомые у меня есть, – углубился в свои мысли Яков. – Если у Абрашки в руках покупатель – почему я через знакомых не смогу найти домовладельца, который бы хотел развязаться с домом? Отчего мне не сделать себе тысячи полторы?»

– Так что ж ты – продаешь дом? – спросил с наружным равнодушием Абрам.

– А ты покупаешь?

– Если хороший дом – могу его и купить.

– Дом хороший.

– Ну, это все-таки нужно обсмотреть. Приходи сюда через три дня. Мне еще нужно поговорить с моим доверителем.

– Молодец, Абрам. Мне тоже нужно сделать кое-какие хлопоты. Я уже иду. Кто платит за кофе?

– Ты.

– Почему?

– Ты же старше.

В течение последующих трех дней праздные одесситы с изумлением наблюдали двух братьев Гидалевичей, которые, как бешеные, носились по городу, с извозчика перескакивали на трамвай, с трамвая прыгали в кафе, из кафе опять на извозчика, а Абрама один раз видели даже несущимся на автомобиле…

Дело с домом, очевидно, завязалось нешуточное.

Похудевшие, усталые, но довольные, сошлись наконец оба брата в кафе, чтобы поговорить «по-настоящему».

– Ну?

– Все хорошо. Скажи, Абрам, кто твой покупатель и в какую приблизительно сумму ему нужен дом?

– Ему? В семьдесят тысяч.

– Ой! У меня как раз есть дом на семьдесят пять тысяч. Я думаю, еще можно и поторговаться. А кто?

– Что кто?

– Кто твой покупатель? Ну, Абрам! Ты не доверяешь собственному брату?

– Яша! Ты знаешь знаменитую латинскую поговорку: «Платон! Ты мне брат, но истина мне гораздо дороже». Так пока я тебе не могу сказать. Ведь ты же мне не скажешь!

Яков вздохнул.

– Ох эти коммерческие дела… Ты уже получил куртажную расписку?

– Нет еще. А ты?

– Нет. Когда мы их получим, тогда можно не только фамилию его сказать, а более того: и сколько у него детей, и с кем живет его жена даже! О!

– Скажи мне, Яша… Так знаешь, положа руку на сердце, почему твой доверитель продает дом? Может, это такая гадость, которую и на слом покупать не стоит?

– Абрам! Гадость? Стоит тебе только взглянуть на него, как ты вскрикнешь от удовольствия – новенький, сухой домик, свеженький, как ребеночек, и, по-моему, хозяин сущий идиот, что продает его. Он, правда, потому и продает, что я уговорил. Я ему говорю: тут место опасное, тут могут быть оползни, тут, вероятно, может быть, под низом каменоломни были – дом ваш сейчас же провалится! Ты думаешь, он не поверил? Я ему такое насказал, что он две ночи не спал, и говорит мне, бледный, как потолок: продавайте тогда эту дрянь, а я найду себе другой дом, чтобы без всякой каменоломни.

– Послушай… ты говоришь – дом, дом, но где же он, твой дом? Ты его хочешь продать, так должны же мы его с покупателем видеть?! Может, это не дом, а старая коробка из-под шляпы. Как же?

– Сам ты старая коробка! Хорошо, мы покажем твоему покупателю дом, а он посмотрит на него и скажет: «Домик хороший, я его покупаю; здравствуйте, господин хозяин, как вы поживаете, а вы, Гидалевичи, идите ко всем чертям, вы нам больше не нужны». А когда мы получим куртажные расписки, мы скажем: «Что? А где ваши два процента?»

– Ну хорошо… скажи мне только, на какую букву начинается твой домовладелец?

– Мой домовладелец? На «це». А твой покупатель?

– На «бе».

И соврали оба.

Тут же оба дельца условились взять у своих доверителей куртажные расписки и собраться через два дня в кафе для окончательных переговоров.

– Кто сегодня платит за кофе? – полюбопытствовал Абрам.

– Ты.

– Почему?

– Потому что я тобой угощаюсь, – отвечал мудрый Яша.

– Почему ты угощаешься мною?

– Потому что я старше!

Это был торжественный момент… Две куртажных расписки, покоившихся в карманах братьев Гидалевичей, были большими, важными бумагами: эти бумаги приносили с собой всеобщее уважение, почет месяца на четыре, сотни чашек кофе в громадном уютном кафе, несколько лож: в театре, к которому каждый одессит питает настоящую страсть, ежедневную ленивую партию в шахматы «по франку» и ежедневный горячий спор о Марокко, Китае и мексиканских делах.

Братья сели за дальний столик, потребовали кофе и, весело подмигнув друг другу, вынули свои куртажные расписки.

– Ха! – сказал Яков. – Теперь посмотрим, как мой субъект продаст свой дом помимо меня.

– А хотел бы я видеть, как мой покупатель купит себе домик без Абрама Гидалевича.

Братья придвинулись ближе друг к другу и заговорили шепотом…

Из того угла, где сидели братья Гидалевичи, донеслись яростные крики и удары кулаками по столу.

– Яшка! Шарлатан! Почему твоего продавца фамилия Огурцов?

– Потому что он Огурцов. А разве что?

– Потому что мой тоже Огурцов!!! Павел Иваныч?

– Ну да. С Продольной улицы. Так что?

– Ой, чтоб ты пропал!

– Номер тридцать девятый?

– Да!

– Так это же он! Которому я хочу продать твой дом.

– Кому? Огурцову? Как же ты хочешь продать Огурцову дом Огурцова?

– Потому что он мне сказал, что покупает новый дом, а свой продает.

– Ну? А мне он говорил, что свой дом он продает, а покупает новый.

– Идиот! Значит, мы ему хотели его собственный дом продать? Хорошее предприятие.

Братья сидели молча, свесив усталые от дум, хлопот и расчетов головы.

– Яша! – тихо спросил убитым голосом Абрам. – Как же ты сказал, что его фамилия начинается на «це», когда он Огурцов?

– Ну, кончается на «це»… А что ты сказал? На «бе»? Где тут «бе»?

– Яша… Так что? Дело, значит, лопнуло?

– А ты как думаешь? Если ему хочется еще раз купить свой собственный дом, то дело не лопнуло, а если один раз ему достаточно – плюнем на это дело.

– Яша! – вскричал вдруг Абрам Гидалевич, хлопнув рукой по столику. – Так дело еще не лопнуло!.. Что мы имеем? Одного Огурцова, который хочет продать дом и хочет купить дом! Ты знаешь, что мы сделаем? Ты ищи для дома Огурцова другого покупателя, не Огурцова, а я поищу для Огурцова другого дома, не огурцовского. Ну?

Глаза печального Яши вспыхнули радостью, гордостью и нежностью к младшему брату.

– Абрам! К тебе пришла такая гениальная идея, что я… сегодня плачу за твое кофе!

* * *

Хоронят олигарха. Гроб стоит. Собрались друзья.

Подходит к покойнику Гусинский, достает портмоне, извлекает 200 долларов, кладет в гроб и скорбно отходит.

Затем к гробу подходит Потанин, достает портмоне, кладет 200 долларов, отходит.

Наконец подбегает Березовский. Достает чековую книжку, выписывает чек на 600 долларов, кладет, забирает 400 баксов наличными, отходит.

* * *

Рабинович открыл дешевую комнату страха: темно и кругом грабли.

Рабинович за бесценок купил разорившуюся типографию, взял ссуду в банке и хвастливо заявил, что за месяц поправит дела. Действительно, через месяц он рассчитывается с банком и даже кладет немного на депозит.

– Эй, откуда у тебя деньги? – спрашивает знакомый кассир.

– Заработал! В тот же день, как я получил ссуду, закупил вагон клозетной бумаги. Потом дал объявление в газету: «Напечатаю портрет вашего врага на туалетной бумаге!»

* * *

Еврей устраивается на работу.

– Скажите, а вы владеете эсперанто? Мы ведем на нем переписку с некоторыми партнерами.

– Владею? Да я там жил три года!

* * *

Ростовщик Гринфилд гуляет по парку. К нему подходит старый кутила:

– Господин Гринфилд, вы прекрасно выглядите. Я только что встретил вашу драгоценную семью. Ваши прелестные дочери…

– Господин полковник, оставим подробности! Сколько и на какой срок?

* * *

Берлинский еврей Грюн перебрался в Париж. Там он разбогател. Его бывший компаньон Левбаум пишет ему, что неплохо бы вернуть те деньги, которые он одолжил у него на раскрутку дела в Париже. Грюн посылает ему телеграмму:

«Только после того, как вы нам вернете нам Эльзас и Лотарингию!»

* * *

Ввиду свойственной этой нации изворотливости многие евреи достигали немалых высот в адвокатуре.

* * *

Молодой адвокат спрашивает старого:

– Господин Розенблюм, назовите самый удачный день в вашей карьере.

– Самый удачный день был, когда я выиграл пять судов подряд.

– Но как такое могло быть!

– Очень просто. Я ехал в купе с владельцем Гданьской судоходной компании, и мы решили расписать пулю…

* * *

Молодой человек окончил юридический факультет и устроился в солидную фирму.

– Значит так, будете наполнять чернильницы, собирать бумаги и подметать пол, – перечисляет старший партнер.

– Но я же учился в университете! – возмущается парень.

– Ах так! Тогда подайте мне веник, первый раз я покажу вам, как это делается.

* * *

Адвокат Коган, своему зятю, тоже юристу:

– Приданого за моей красавицей Анной я давать не стану. Но я передам тебе одно дело о наследстве, на котором можно хорошо заработать.

Спустя два месяца зять гордо сообщает:

– Я выиграл процесс, с которым вы возились целых пять лет!

– Мишугинер! – с ужасом отвечает Коган. – Вы же могли пожить с него еще пять лет!

* * *

Молодой адвокат сообщает клиентке:

– Я сумел договориться с вашим мужем, условия развода устроят вас обоих.

– Устроят обоих?! – возмущается дама. – Так я и сама могла бы договориться!

* * *

В почтовом отделении лысоватый мужчина средних лет стоит у прилавка и методично ставит штампик «С любовью!» на ярко-розовые конверты с изображением сердечек. Потом он достает флакончик и начинает на конверты прыскать духами. Любопытный посетитель подходит к нему и спрашивает, что это он делает. Мужчина отвечает:

– Да вот, отправляю тысячу валентинок с подписью «Угадай, от кого?»

– А зачем?

– А чтоб не сидеть без работы. Позвольте представиться, Хаймович, адвокат по бракоразводным делам.

* * *

Адвокат Хаймович защищает подозреваемого в умышленном убийстве жены.

– Господа присяжные, я не стану отрицать, что мой подзащитный заправил салат синильной кислотой. Но он сделал это не нарочно! Вот что происходит, когда мужчина вынужден заниматься кухней!

* * *

Шмуль приходит к адвокату Хаймовичу:

– Я хочу подать жалобу на Янкеля Фрида. Он обозвал меня носорогом.

– И где это произошло?

– В синагоге, при всем кагале!

– Когда?

– В позапрошлом году.

– И вы пришли с этим только сейчас?!

– Ну да. Недавно я был за границей, и там в зоопарке впервые увидел носорога.

* * *

Адвокат Хаймович спрашивает свидетеля:

– Кто вы по профессии?

– Я работник искусств.

– И что это за искусство?

– Я делаю зонтики.

– Какое же это искусство?

– Да? Ну-ка сделайте сами зонтик!

– Свидетель, – говорит адвокат Хаймович, – запомните, вы должны сообщать только то, что видели своими глазами. Для начала я должен задать вам несколько вопросов. Когда вы родились?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Я не видел это своими глазами.

* * *

Проводится расследование о пожаре в театре. Допрашивают свидетеля Рабиновича.

– Расскажите, что вы видели.

– Значит, закрыл я вечером свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку…

– Следствию это не интересно, говорите по существу.

– Так за что я и говорю. Значит, закрыл я вечером свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку…

– Свидетель, по существу!

– Я и говорю по существу! Значит, закрыл я свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку, которой окно завешено. И что, вы думаете, вижу? Театр горит.

* * *

Адвокат Хаймович пытается убедить присяжных, что подсудимый психически больной человек:

– Господа присяжные заседатели! Сам факт того, что обвиняемый выбрал меня своим адвокатом, и это после того, как я провалил дело Фридмана и позволил упечь за решетку несчастного Гольдштейна, свидетельствует о его полной невменяемости.

* * *

Молодой адвокат Хаймович пытается сделать себе имя и не гнушается пустяковыми делами. Он защищает молодого парня, которого обвиняют в том, что он украл штаны. Благодаря красноречию ему удалось запутать свидетелей и добиться оправдательного приговора.

Суд и публика встают с мест, только бывший обвиняемый остается сидеть.

– Вы же оправданы, – говорит защитник, – идите домой!

– Давайте лучше подождем, пока все разойдутся. На мне же эти чертовы штаны!

* * *

Адвокат Хаймович защищает владельца продуктовой лавки Кацкеля. Тот спрашивает:

– Что вы скажете, если я пошлю судье домой жирного гуся и приложу свою визитную карточку?

– Не нужно этого делать. Это же попытка подкупа, вы тут же проиграете процесс!

Дело решилось в пользу Кацкеля. Он подходит к адвокату и с хитрой улыбкой сообщает:

– Я все-таки послал судье гуся.

– Не может этого быть!

– Может. Только я приложил визитку моего противника.

* * *

Адвокату Хаймовичу предъявляют претензии:

– Господин адвокат, вы обещали, что мою жену оправдают, а ей присудили огромный штраф.

– Да, обещал. Я бы выполнил свое обещание, но ваша супруга не дала мне рта раскрыть!

* * *

Адвокат Хаймович защищает строителя, которого обвиняют в краже крупной суммы денег на казенном подряде. Строителю пришлось на какое-то время уехать, он оставляет Хаймовичу деньги на накладные расходы и просит держать его в курсе дел и телеграфировать, если что. С помощью взяток Хаймовичу удалось закрыть дело, он присылает радостную весть: «Победило правое дело!». И тут же получает «молнию» от перепуганного клиента. Копштейн в испуге шлет телеграмму: «Сейчас же обжаловать!»

* * *

Венский банкир Грюнвальд совершил аферу на огромную сумму, перед этим он перевел всю свою собственность на жену и компенсацию было платить практически нечем. Тогда его на год посадили в тюрьму. Его адвокат с горечью говорит коллеге:

– Если бы об этом знал покойный Грюнвальд, он бы перевернулся в гробу!

– Да ладно, он и сам был мошенником и не раз ходил под судом.

– Это точно, но провернуть такое дело ему никогда не удавалось.

* * *

Банкир рассказывает поверенному:

– Я только что застраховался от пожара, кражи и наводнения.

– Пожар и кража – это я понимаю. Но как вы устроите наводнение?

* * *

Еврейский торговец приходит к адвокату Хаймовичу:

– На меня подал в суд этот негодяй Фрид! Утверждает, что я взял у него две тысячи злотых. Я хочу написать заявление, что я никогда не брал у него денег.

– Дело совсем простое… Пишите: «Так как две тысячи я вам давно вернул, то ваш иск…»

– Я же сказал, что не брал у него этих денег!

– А что, разве я утверждаю, что брал?

– Почему же вы хотите написать, что давно их вернули?

– Видите ли, если вы будете утверждать, что не брали денег, кончится тем, что он выставит двух свидетелей, и они подтвердят, что он давал вам взаймы… Если же напишете, как я говорю, тогда двух свидетелей выставим мы…

* * *

Молодой адвокат приходит в театр с крупным бриллиантом на булавке для галстука.

– Какой великолепный бриллиант! – восхищается одна из дам. Другой адвокат тихо шепчет ей на ухо:

– Банкир Грюнвальд назначил его своим душеприказчиком, с условием, что он позаботится о достойном надгробном камне. Этот бриллиант и в самом деле достойный камень.

* * *

Адвокат Хаймович является в окружной суд:

– Господин судья, вот уже год, как я подал вам на рассмотрение прошение господина Рабиновича. Когда вы будете рассматривать это дело?

– У вас, евреев, совсем нет совести! – взрывается судья. – Суд вам наш нехорош, а ваш суд приговорили Христа к смертной казни…

– Ему просто не повезло, – кротко возражает адвокат. – Если бы его дело рассматривал ваш суд, возможно, он был бы до сих пор жив!

* * *

Привычный семь раз отмерять, еврей становился неплохим врачом.

* * *

Надпись на надгробье врача:

«Здесь покоится доктор Исаак Зильберман (1906–1997)».

А внизу шрифтом помельче:

«А если вам нужен квалифицированный зубной врач, то мой сын Абрам принимает каждый день с 8 до 17 в моем бывшем кабинете на Б. Ордынке, 14».

* * *

Доктор Михелевич осматривает старую еврейку.

– Так, мадам, а теперь высуньте язык!

Пациентка послушно высовывает язык, а доктор садится к столу и начинает что-то писать.

– Закройте рот.

– Но, доктор, вы же даже не посмотрели на мой язык!

– А мне и не надо было. Просто хотел написать рецепт в тишине.

* * *

К доктору Михелевичу приходит на консультацию богатый купец:

– Доктор, помогите мне, пожалуйста, вот уже несколько лет мы живем с женой, а она никак не забеременеет. Мы уже ездили на все курорты и даже приобрели цистерну воды из Иордана…

– Ладно, зайдите ко мне вместе с женой.

После осмотра пациентки доктор говорит – У вашей жены все в полном порядке. Так что не могу прописать никакого лечения, но могу дать один совет. Я заметил, что многие женщины беременеют, если постельные утехи связаны с сильными эмоциями или новыми ощущениями. Попробуйте, примените эффект неожиданности… Ну вот, например, у нее с пальца слетит наперсток, она наклонится, чтоб поднять его, а вы сзади подойдите и…

Прошло полгода. Встречаются на улице врач и его пациент.

– Ну, как ваши дела?

– Ой, доктор, все просто великолепно! Жена уронила вилку на пол, наклонилась, чтобы ее поднять, ну, я в это время и не растерялся… Так что вот уже она на шестом месяце беременности.

– Ну вот, видите, как все прекрасно!

– Да, доктор, лишь одна ложка дегтя – нас теперь в этот ресторан не пускают, а ведь больше нигде не делают такой кугл…

* * *

Доктор Михелевич осматривает пациента.

– Вы с кем-нибудь еще консультировались?

– Ну, с нашим аптекарем.

– Представляю, какую глупость он вам посоветовал!

– Он порекомендовал мне проконсультироваться с вами, доктор.

* * *

– Доктор, – обращается жена больного к доктору Михелевичу, – есть ли хоть какая-нибудь надежда?

– В зависимости от того, мадам, на что вы надеетесь…

* * *

К доктору Михелевичу приходит его сосед Рабинович:

– У меня что-то не так с пищеварением! Дерьмо такое, что если его куснуть, извините, то можно сломать себе зубы!

Доктор морщится:

– Рабинович, ну что вы такое говорите! Вот возьмите рецепт и принимайте это лекарство по одной ложке.

На следующий день Рабинович снова бежит к врачу:

– Ой спасибо, такое хорошее лекарство! Я выпил три ложки и теперь у меня такое дерьмо, что им молено полоскать горло!

* * *

Доктор Михелевич встречает на улице своего давнего пациента.

– Здравствуйте, господин Исакштейн, вы на удивление хорошо выглядите! Как ваша язва?

– Уехала на неделю к своей матери!

* * *

Доктор Михелевич разговаривает с женой пациента:

– Мадам Гриншпун, вашему супругу нужен покой. И я выпишу прекрасное лекарство для успокоения нервной системы.

– А когда мужу следует его пить?

– Это лекарство будете пить вы.

* * *

У местечкового еврея тяжело больна жена. После долгих консультаций с местным врачом он вступает в переписку с доктором Михелевичем и договаривается о консультации, несмотря на то, что кроме высокого гонорара придется оплатить дорожные расходы доктора.

Когда доктор приезжает, на вокзале его встречает мужчина в трауре и скорбно сообщает:

– Моя бедная жена умерла. Но вы, господин доктор, не должны понести убытки. У нас в местечке несколько человек имеют вопросы к такому знаменитому врачу, как вы. Пойдемте в нашу синагогу, вы их проконсультируете и получите такой гонорар, как я вам обещал.

Доктор Михелевич решил, что это все ж лучше, чем уехать несолоно хлебавши, сказал еврею подобающие слова соболезнования и пошел в синагогу. Там его ждал местный доктор и два десятка пациентов. Доктору пришлось трудиться до обеда, но он не расстраивался, раз так вышло, так, значит, так угодно Всевышнему. После роскошного обеда ему уплатили даже больше оговоренной суммы, а недавний вдовец посадил его в свою бричку и повез на станцию. Доктор Михелевич был в чудесном настроении после хорошего обеда:

– Мне так жаль, что ваша жена умерла, – напоследок говорит он.

Еврей смущенно, но хитро улыбается:

– Понимаете, я человек небогатый и никогда не смог бы позволить себе пригласить вас на консультацию, господин доктор. Но моя жена была среди тех евреев, которых вы обследовали сегодня, так что консультация обошлась мне намного дешевле.

* * *

Стоматолог предупреждает пациента-еврея:

– С анестезией вдвое дороже.

Тот тихо сидит, пока ему делают анестезию, после чего вскакивает и с воплем удирает.

Вечером зубной врач пошел в ресторан на день рождения своего коллеги и рассказывает:

– Ко мне сегодня пришел какой-то странный еврей, попросил сделать ему анестезию и после этого сбежал.

Другой зубной врач говорит:

– Ко мне тоже пришел сегодня странный еврей и попросил вырвать у него зуб без анестезии!

* * *

В кабинете дантиста пациент-еврей вытаскивает бумажник.

Дантист:

– Но вы мне сегодня не должны платить.

Пациент:

– Я просто хочу пересчитать деньги перед тем, как вы мне дадите наркоз.

* * *

Доктор Михелевич лечил коммивояжера Фрида от гриппа:

– Ну, вы практически здоровы и можете возвращаться домой. Вы должны мне десять рублей.

– Могли бы вылечить меня бесплатно.

– С чего бы это?

– Так ведь я заразил этим гриппом всех торговцев готовым платьем в этом городе!

* * *

Доктор Михелевич осматривает своего постоянного пациента.

– Я порекомендовал вам выкуривать только по одной сигарете после еды. И вот результат: вы заметно поправились!

– Еще бы! Я теперь ем десять раз в день.

* * *

Русский купец первой гильдии прошел полное медицинское обследование у доктора Михелевича.

– Для вашего возраста все очень неплохо! – с улыбкой сообщил доктор.

– Доктор, а я до девяноста доживу, как вы думаете?

– Попробуем предположить. Скажите, вы пьете? Курите?

– Что вы, я никогда не пил и не курил.

– Вы едите жирное мясо или острые закуски?

– Нет, доктор, я не предаюсь греху чревоугодия. Каша и кислая капуста – вот моя обычная еда.

– Скажите, а много ли времени вы проводите под солнцем, может, ездите отдыхать в Ниццу.

– В этот притон разврата?! Никогда!

– Тогда, может быть, вы играете по-крупному, это нагрузка для сердца.

– Что вы, доктор! Карты – изобретенье сатаны.

– Не понимаю, зачем же вам жить до девяноста?

* * *

Старик Кац пришел к доктору Михелевичу. Тот осмотрел его и сказал:

– С вашими болячками вы вполне можете протянуть до восьмидесяти лет, господин Кац!

– О боже, доктор, мне уже восемьдесят пять, но я не хочу умирать!

* * *

Местечковый еврей Фрид приезжает в город обследоваться у доктора Михелевича. Тот велит принести мочу на анализ.

– А я принес! – гордо сообщает пациент и бухает на стол литровую бутылку.

– Да зачем столько? – изумляется доктор. – Ладно, зайдите утром, вам скажут результат.

На следующий день Фрид телеграфирует своей семье: «Слава богу, мы все здоровы!»

* * *

Лейдберг прошел полное обследование у доктора Михелевича.

– Спасибо, доктор! – говорит он и кладет на стол три рубля.

– Обследование стоит у меня десять рублей! – возмущается доктор.

Лейдберг кладет еще трешку:

– Простите, пожалуйста, мне сказали пять…

* * *

Доктор Михелевич осматривает богатую старую еврейку.

– Напала на меня какая-то болезнь, – жалуется она врачу. – Как поем – сразу же хочу спать, не могу удержаться. А как посплю – опять есть хочу. И что это за беда?

* * *

Богатая еврейка жалуется доктору Михелевичу:

– У меня нет аппетита.

Доктор прописывает ей какое-то лекарство и предлагает зайти через пару дней.

– Ну как, помогло? – спрашивает он.

– К сожалению, нет, – вздыхает пациентка. – Я долго ждала, когда подействует, а оно все не действует и не действует. Так что пришлось поужинать без аппетита!

* * *

Доктор Михелевич осматривает богатую старую еврейку.

– У вас головные боли, желудок тоже шалит, высокое кровяное давление… Ну что ж, бывает… Скажите, а сколько вам лет?

– Двадцать девять, конечно!

– Ага… И к тому же значительная потеря памяти, – добавил врач, углубляясь в записи…

Доктора Михелевича вызвали в дом к старой очень богатой еврейке. Он осмотрел ее и сказал:

– Мадам, я не Господь Бог и не могу, к сожалению, сделать вас моложе.

Старая дама едко ответила:

– От вас этого и не требуется! Я хочу стать еще старше.