Текст книги "Незримое сражение"

Не успел сесть, как раздался длинный настоятельный звонок.

– Кто еще так рано пожаловал?

Открыть дверь было вызвался гость, но хозяин жестом руки попросил его не беспокоиться. И тем не менее в прихожей они оказались вместе.

Звонок повторился.

– Кто там? – спросил профессор.

– С газового завода, – отозвался голос за дверью. Гость махнул рукой и негромко произнес:

– Могут зайти позже.

– Зайдите позже.

– У вас неисправна колонка, утечка газа. Надо немедленно проверить, – слышался настойчивый голос. – Мы не можем ходить к каждому, когда ему вздумается.

Профессор, услышав такое бесцеремонное обращение к себе, рывком открыл дверь.

– Неужели нельзя повежливее? – с раздражением сказал он. – У меня, видите, гость из…

– Не надо шуметь, папаша! – молвил газовщик. – Ведь с газом шутить нельзя. Не досмотришь, не проверишь – и взорвется… Проверю и сейчас же уйду.

Газовщик взглянул на гостя и направился к счетчику, а потом в кухню.

Увидев, что жена профессора направляется к стулу, на котором лежит посылка, газовщик быстро подошел к ней и внушительно шепнул;

– Не трогайте!

Женщина обомлела от такой дерзости газовщика. Но, увидев жест, означающий «молчите», она села и не вымолвила ни слова.

Осмотр газовых приборов длился не больше двух-трех минут. Профессор, не закрывая дверь, стоял с гостем в коридоре, ожидая ухода мастера.

– Все в порядке, – весело произнес газовщик, направляясь к выходу. Он заметил, что гость делает вид, будто не замечает его, правую руку держит в кармане, стоит ближе к двери.

Поравнявшись с хозяином квартиры, газовщик легко оттолкнул его в сторону и, мгновенно выхватив пистолет, скомандовал гостю:

– Руки вверх!

Тот кинулся в дверь и тоже выхватил оружие. Газовщик – за ним.

– Что вы делаете? Что вы делаете?! – крикнул профессор.

– Павел! Это не газовщик, а бандит! Он меня запугивал! – кричала хозяйка.

– Надо звонить в милицию!

– Стой! – послышался громкий голос на лестничной клетке, и почти одновременно прозвучали выстрелы.

«Гость» убегал, отстреливаясь. Он не заметил взбежавшего по лестнице человека в зеленой куртке, который мгновенно нанес ему сильный удар в подбородок.

Ошеломленный профессор выскочил на лестничную площадку. Там он увидел раненого газовщика и услышал, как щелкнули наручники на руках лежавшего на лестнице гостя. Наручники надевал молодой человек в зеленой куртке.

В ужасе профессор вернулся в квартиру к телефону. Трясущейся рукой набрал номер милиции и задыхаясь закричал:

– В моем доме происходит невероятное! По-моему, орудуют бандиты. Кажется, убили моего гостя из…

– Не волнуйтесь! – послышался в трубке спокойный голос. – Сейчас примем меры.

Впопыхах профессор не закрыл дверь квартиры. В нее без стука и звонка вошел молодой человек в зеленой куртке и застал его за телефонным разговором.

– Что вам угодно? – крикнул ему профессор. – Я не беззащитный! Сейчас прибудет мил… милиция.

– Вы правы, Павел Степанович, – спокойно заговорил вошедший, – вы действительно не беззащитный. Вас есть кому защитить.

Эти слова и тон, каким они были сказаны, заставили профессора пристальнее взглянуть на стоявшего перед ним человека.

– Подождите! Постойте! – взволнованно заговорил он. – Не вы ли везли меня домой из театра? Или я ошибся? Вы не шофер?

– Вы не ошиблись, Павел Степанович. Я вез…

– Вы Михаил?!

– Так точно, – по-военному отчеканил Михаил. Услышав мирный разговор, вышла из кухни Станислава Богдановна, дрожащая от страха.

– Объясните же мне, Михаил, что произошло? Почему вы в гражданском костюме и здесь? Что вы сделали с моим гостем? Сейчас прибудет милиция…

– Скоро вы все узнаете и поймете. Могло быть намного хуже. А сейчас самое главное – успокойтесь и успокойте супругу. Вот валерьянка…

– Ничего не пойму, – пожал плечами профессор.

– Разрешите от вас позвонить?

– Звоните.

Молодой человек набрал номер.

– Товарищ майор, докладывает лейтенант Приходько. Операцию закончили. Да, отстреливался. Взяли живым, «отдыхает» в машине. Николай легко ранен. Перевязали и отправили. Что? А, машины обе задержаны. Взяли внезапно, почти без сопротивления, Да. Успокаиваю как могу. Передам. Понял.

Профессор с супругой оторопели, слушая этот разговор.

– Павел Степанович! – обратился Приходько. – Теперь вы знаете, кто я и зачем здесь. Что произошло за эти считанные минуты, вы видели и слышали, а что могло произойти, узнаете и увидите позже. Подполковник Коломиец Василий Дмитриевич просит вас приехать к нам в управление.

– Начинаю понимать, это, видимо, кто-то из ваших товарищей по телефону предупреждал – не распечатывать посылку.

– Конечно!

– Скажите, Михаил, а что случилось с газовщиком? Кто он? Наверное, из ваших?

– Да, Николай – наш сотрудник. Он «ремонтировал» у вас крышу.

– Он же представился газовщиком!

Не мог же он представиться вам в такой момент лейтенантом из управления госбезопасности! Он честно выполнил свой долг. Они выстрелили друг в друга почти одновременно. Николай угодил вашему «гостю» в левое плечо, а тот ему в правое.

– Боже мой! – всхлипывала жена профессора. – Ну что за день такой выдался? Выходит, из-за нас пострадал этот молодой газовщик… то есть лейтенант.

– Успокойтесь, все будет хорошо, – говорил Приходько. – А сейчас поедем в управление.

– А Стася? – спросил профессор.

– Ваша супруга – как хочет.

– Нет, нет! Я без тебя не останусь, – отозвалась Станислава Богдановна.

Быстро собрались и вышли из квартиры. Сошли вниз. У подъезда стоял автомобиль. Приходько открыл заднюю дверцу, пригласил профессора и его супругу в машину. Машина пошла по Садовой.

– Мне теперь ясно, – заговорил Павел Степанович, – что вы провожали нас в тот вечер во избежание… А если бы мы отказались с вами ехать?

– У нас было в запасе еще два варианта ваших «проводов» до дома, – смеясь, отозвался Приходько.

– Вот вы какие! – тоже засмеялся профессор.

– Наш долг оберегать…

Машина остановилась. Лейтенант вышел первым и пригласил Павла Степановича пройти в управление.

Из-за стола навстречу профессору вышел Василий Дмитриевич Коломиец.

– Рад видеть вас, Павел Степанович, – сказал подполковник. – Задал же вам и нам хлопот этот проклятый гость со своим подарком! Мы хотим вам показать, во что мог бы обойтись всем нам этот «подарок». Вы должны воочию убедиться в страшной подлости и коварстве наших врагов. Сейчас поедем на прогулку и там…

…Две машины на большой скорости шли по шоссе. За городом свернули в лесок. На небольшой поляне находились четыре человека в гражданском.

– Павел Степанович, – сказал Коломиец. – Вот у лейтенанта Приходько в руках та самая «посылка», якобы присланная вам от сестры вашей жены. Расчет у них был простой: вам передают эту посылку, вы благодарите вручателя, он быстро уходит, вы начинаете вскрывать ее и…

Профессор с нетерпением ждет, что же будет дальше. Он слушает Коломийца, глядит на Приходько, других чекистов, на посылку, правый глаз подергивается от волнения.

Лейтенант отходит с посылкой метров на двести, кладет ее за деревом, что-то привязывает и возвращается обратно.

Майор Гавриленко дергает за шнур, и тотчас же раздается сильный взрыв.

– Вот какой сюрприз подготовили вам бандеровцы, – сказал Коломиец.

– Все понятно, – заговорил Павел Степанович. – Мы могли вместе со Стасей взлететь на воздух… Я даже не знаю, как вас, дорогие друзья, благодарить.

– Для нас высшая благодарность – это то, что вы живы и невредимы.

Профессор обнял Приходько, потом Коломийца, крепко жал руки чекистам.

– На какие страшные уловки идут, – покачивая головой, говорил профессор, сидя в машине рядом с Коломийцем.

– Террор – излюбленный метод бандеровцев, – поддержал разговор Коломиец. – Не так давно в одном из сел они совершили расправу над председателем колхоза. – И Василий Дмитриевич поведал эту страшную историю.

…Произошло это весной. Поздно ночью председатель колхоза еще не спал. Раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросил он.

– Свои! Открывай, не бойся! – послышался знакомый голос.

Председатель открыл дверь.

Вошли в хату четверо, изрядно выпившие. Двое – из их села, двое незнакомые.

– Ну что, начнем деловой разговор? – спросил один.

– Говорят, ты красной книжечкой обзавелся? – зловеще улыбнулся второй. – Ану, покажи ее.

Хозяин дома сразу все понял. Он недавно вступил в партию, и бандеровцы пришли мстить ему за это.

– Никакой книжечки не покажу! Пошли вон из хаты! – закричал он и кинулся к двери.

Отчаянно сопротивлялся председатель, но силы были неравными.

Бандиты избили и связали его. Один нашел партбилет, изорвал его в клочья. Головорезы вывели полуживого председателя в лес. Надели ему на шею удавку из колючей проволоки. Потом нагнули верхушку дерева, привязали к ней и отпустили. В страшных муках умер председатель…

– Ну, а этих зверей удалось поймать? – спросил профессор.

– Больше месяца мы искали их. Все были пойманы и понесли суровую кару. Такую же кару понесет и ваш «гость».

– Наш совет вам, Павел Степанович, – продолжал Коломиец, прощаясь с профессором, – будьте осторожны. А мы всегда с вами.

Так было предотвращено убийство одного из видных ученых.

Немало поймано шпионов, диверсантов, бандеровцев при личном участии Василия Дмитриевича и под его руководством за долгие годы работы в органах государственной безопасности на Харьковщине, Донеччине, Львовщине, Тернопольщине.

В памяти воскресают бессонные, тревожные ночи, боевые операции, опасные поединки с лютыми врагами Советской власти, нелегкая работа по перевоспитанию тех, кто, заблуждаясь, стал на путь преступления.

…В 1922 году семнадцатилетний Василий Коломиец по комсомольской путевке пришел на работу в Кременчугское ГПУ. Уже на первых порах Василий проявил себя сообразительным, отважным оперативным работником, не раз отличался умением и сметкой в операциях по разгрому вражеских банд, шпионских гнезд. С тех пор шел Василий Дмитриевич по нелегким жизненным дорогам, отдавая всего себя выбранной по душе профессии. От рядового работника ГПУ до начальника областного управления Комитета государственной безопасности вырос Василий Дмитриевич. Орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, многими медалями отметила Родина ратный труд замечательного чекиста.

Перед нами листовка, призывавшая избирателей Шумского избирательного округа на Тернопольщине голосовать за кандидата в депутаты Тернопольского областного Совета депутатов трудящихся Коломийца Василия Дмитриевича. В ней изложена биография скромного, большой души человека, бесстрашного бойца-коммуниста, поставленного на ответственный пост по обеспечению государственной безопасности. Заканчивается листовка словами:

«Товарищи избиратели!

В день выборов все как один отдадим свои голоса за Коломийца Василия Дмитриевича, верного сына нашей социалистической Родины!»

Под словами этого воззвания подписались бы все, кто знал его по совместной работе в Харькове и Дебальцево, в Артемовске и Перьми, в Подольске и Львове, в Донецке и Воронеже, и особенно в Тернополе, где он проработал начальником областного управления КГБ семь лет.

Ныне Василий Дмитриевич, полковник запаса, на заслуженном отдыхе, но он так же, как и прежде, не знает покоя, оставаясь активным бойцом нашей партии.

В один из летних дней полковник Коломиец получил такое письмо:

«Дорогой Василий Дмитриевич!

С чувством большой радости сообщаем Вам, что Указом Президиума Верховного Совета СССР за достижения в хозяйственном и культурном строительстве Тернопольская область награждена орденом Ленина.

Высокую оценку, которой партия и правительство отметили нашу область, мы относим и к Вам, отдавшему в свое время много сил и знаний экономическому и культурному развитию Тернополыцины.

От всей души благодарим Вас за Ваш неоценимый вклад в достижения тернопольчан, искренне желаем Вам крепкого здоровья, новых успехов в плодотворном труде на благо нашей любимой Родины, большого личного счастья».

Вглядываясь в светлые глаза Василия Дмитриевича, слушая его, мы думаем о том, что он по праву заслужил такую оценку. Его жизнь и ратный труд – замечательный пример для многих.

ВАЛЕНТИНА КОЛОМИЕЦ
НА ЛИНИИ ОГНЯ

Погода была премерзкая – моросящий нудный дождик проникал, казалось, до самого тела, до самых костей. Не спасала ни плащ-накидка, ни высокие сапоги. Подполковник Новожилов, сидя в машине, думал о том, что встретиться они могли бы и в другую погоду, и в другое время, и в другом месте. Сегодня он устал, ехать к Петру Савельевичу ему не очень хотелось. Но поскольку условились, надо ехать.

Петр Савельевич, старый приятель Новожилова, был рад встрече и даже приготовил угощение: на столе стояли два стакана в подстаканниках, маленький чайник для заварки, масло, голландский сыр и еще какие-то пакетики, а в углу на подставке запевал свою тоненькую песню электрический чайник.

– Ну, это еще ничего, – одобрил такой натюрморт Новожилов. – И притом я крепкий люблю…

– Знаю, не в первый раз, – улыбнулся Петр Савельевич. – Раздевайся, Василий Матвеевич. Чай готов.

За чаем Новожилов объяснил, для чего он тащился сюда, в такую даль, по дождю.

– Нам стало известно, – начал он, – что у вас в исправительно-трудовом учреждении есть два парня – Степан Р. и Григорий П. Оба – уголовники. Один попал сюда за пьянку и хулиганство, другой – за кражу. Оба скоро выходят отсюда. Поумнели они и исправились ли – об этом, Петр Савельевич, тебе судить, но срок кончается. Нам также стало известно, что эти парни слишком близки с неким Слинько, у которого темное прошлое. Что ты можешь об этом сказать?

– Я вижу, что ты не хуже нас знаешь, что делается в нашей хате, – улыбнулся Петр Савельевич. – Действительно, есть такой Слинько. Попал сюда за хищение колхозного имущества. Бывший кулак, бандеровец, в свое время прощенный Советской властью, но глубоко затаивший ненависть к ней. Вот эта дружба Слинько с парнями уж больно подозрительна. Ребята постоянно вертятся вокруг него и беспрекословно ему подчиняются. А Слинько – скрытый враг, в этом я более чем уверен. И кто знает, на что он может толкнуть таких вот, как эти… – и Петр Савельевич выжидательно посмотрел на друга.

– Нда… кто знает… – задумчиво произнес Новожилов.

Сроки выхода обоих парней, фамилии, постоянное место жительства, последнее место работы – все эти и другие данные Новожилов записал в блокнот.

– Ну что ж, давай вместе поинтересуемся уголовниками. Врагам нашим не на кого опереться, не у кого искать поддержки, вот они и ищут свихнувшихся. Я уже встречался с подобными случаями… – и подал руку другу, прощаясь.

Вот уж Нина постаралась! Не стол, а иллюстрация к книге «О вкусной и здоровой пище». Поблескивает жиром селедка с зеленой веточкой петрушки во рту; коронное Нинино блюдо – фаршированная щука роскошно разлеглась на длинной тарелке посредине стола; ветчина, сыр, шпроты – ну, этим гостей теперь не удивишь. А это что? Грибы – не грибы… А, ясно, подделка! Это фаршированные яйца… А из кухни доносятся такие запахи, что проголодавшийся глава семьи, стоя на пороге комнаты еще в пальто и ботинках, глотает обильно набежавшую слюну.

– О, пришел, наконец, виновник! – слышит он веселый голос жены за спиной. – Во-первых, посторонись, – Нина с тарелками салата в обеих руках ловко проскользнула в комнату, – а во-вторых, разденься. Голоден? Ничего, подождешь, сейчас все придут…

Торжество устраивалось по поводу награждения Василия Матвеевича медалью «За боевые заслуги».

Раздевшись, Василий Матвеевич полностью поступил в распоряжение жены. Приказы «начальства» выполнял быстро и расторопно, за что и получил «поощрение»– пару вкусных бутербродов.

– Чтоб не похудел, покуда гости придут, – весело объяснила Нина.

Потом всей семьей (кроме самого главы) спорили, какой галстук должен надеть папа и надо ли ему быть «при параде», то есть прикрепить ордена и медали. Решили, что не надо, нескромно.

Правда, потом, когда пришли гости, когда выпили по первой рюмке и разговорились, кто-то из друзей потребовал:

– Ну-ка, товарищ подполковник, похвастайся всеми наградами. Знаем, что есть у тебя…

И он надел их. И сразу все заметили, что…

– Папа! А ведь тебе еще одна медаль нужна! – высказала общее мнение Галя.

– Какая?

– «За отвагу»!

– Почему? – удивился он.

– Так ведь орденов Красной Звезды – два, медалей «За боевые заслуги» – тоже две, а «За отвагу» – только одна…

– Так то ж фронтовые… – задумчиво молвил Василий Матвеевич и под веселый говор гостей вспоминал, за что получил эти награды.

…Зеленым юнцом пришел он в мае 1942 года в пехотное училище. А в феврале 1943-го их часть была уже под Москвой, потом в Елецке. 916-й артиллерийский полк, 348-я стрелковая дивизия… Боевое крещение получил на Орловско-Курской дуге. С тех пор до самой победы – на фронте. Там же в 1944 году и коммунистом стал. В двадцать лет…

А в сорок пятом… Последний месяц войны… Все уже знали, что скоро победа. Но ее, окончательную, еще надо было завоевать. Когда второго апреля командир дивизии полковник Греков отдал приказ продвигаться к Франкфурту-на-Одере, все поняли: готовится решающее наступление на Берлин. И они будут участвовать в нем.

На рассвете 16 апреля дивизия вместе с другими соединениями пошла на прорыв обороны немцев. Фашисты отчаянно сопротивлялись. Особенно, помнится, под городом Ной-Цитау. Ох, и трудно там было! Каналы везде, мосты… После трехчасового боя из мостов уцелел только один. По нему и пошел в наступление их дивизион противотанковых пушек. В одну из пушек попал вражеский снаряд. Она горит, горит и мост – единственный путь наступления. Развернуться невозможно – по обе стороны обрыв.

Тогда командир батальона майор Рашкуев и его ординарец Воронцов под огнем противника подцепили тягачом машину с пушкой и оттащили ее в сторону. Бой разгорелся с еще большей силой, и вскоре город был взят…

В начале мая их часть была уже западнее Берлина, вела бои в Бранденбургской провинции. Встречались с союзниками на Эльбе… А День Победы застал их в районе Вархау… Что тогда было! Все обнимались, поздравляли друг друга с победой, салютовали…

– Э, Вася, не время сейчас задумываться! Вот в твою честь тост провозглашают, а ты… – вернул его к действительности чей-то голос.

И он поднял рюмку. И сказал:

– Спасибо.

Звонок Петра Савельевича напомнил об их последней встрече.

– Вышел один, – сообщил он Новожилову. – А через неделю второй уходит.

– Который же первый?

– Григорий П.

– Учту.

Григорий и Степан жили неподалеку друг от друга, в соседних селах, разделенных лесом. Наблюдение за ними не доставляло особых хлопот. Новожилов в этом случае делал большую ставку на местное население.

И время от времени подполковник получал известия о «приятелях», как он окрестил Степана и Григория.

– Вчера с колхозного тока украден мешок пшеницы. По некоторым приметам, это сделал Степан Р.

– Почему не арестовали?

– На горячем не пойман, а позже доказать трудно.

Невеселые вести приходили и о Григории. Но вмешиваться Новожилов пока что не считал нужным. «Посмотрим, что будет дальше».

И вдруг…

– Товарищ подполковник! В селе Н. ограблена школа. Из военного кабинета похищено учебное оружие – три ствола и компас.

– Что еще взяли?

– Больше ничего.

Село Н. Кража. Похищено только оружие… Кто бы это? И зачем? Ну-ка, где это село? Ага, вот оно… Недалеко от районного центра. Там живет Степан. А Григорий? Он – здесь. Хм, какой треугольничек получается… Ну что ж, поглядим…

Новожилов зашагал по кабинету.

Больше некому… Надо проверить… Как? Найдем способ. Да и люди помогут…

В голове уже рождался план расследования кражи оружия. Но зачем оно им? Интересно, а где тот Слинько, их «наставник»? Есть ли между ними связь? Ведь он тоже отбыл наказание.

Голова работала напряженно, но четко, и мысли выстраивались уже в последовательную, но еще не ясную до конца версию.

Теперь подполковник Новожилов уже не полагался только на добровольных помощников. Надо было знать каждый шаг «приятелей».

Что же выяснилось? Они часто ходят в гости друг к другу, но редко – днем, чаще – ночью. Почему? Это первое. Второе: они не ездят обычной дорогой, огибающей лес, а ходят узкой тропкой напрямик через лес – это и ближе, и от людских глаз подальше. Прячутся, значит. Опять же: почему?

Все это надо было объяснить.

А между тем односельчане «приятелей» рассказывали:

– Грицко на поле вел с хлопцами антисоветские разговоры…

– Степан грозился бригадиру отомстить…

«Надо брать, – думал Новожилов. – А то могут натворить такого, что…» – и он вздохнул.

Теперь с «приятелей» глаз не сводили. Узнали даже некоторые их тайники во дворах. Обследовали и лесную тропку, по которой они курсировали между двумя селами.

Неподалеку от этой тропки был обнаружен схрон, а в нем украденное в школе оружие и пять листовок, написанных карандашом, до смешного безграмотных. Оружие уже было переделано с учебного на боевое.

Опергруппа вместе с понятыми арестовала обоих. Вещественных доказательств их вины было достаточно. Из тайников во дворах тоже было изъято оружие.

Началось следствие.

– Зачем вы украли учебное оружие из школы? – задал вопрос следователь.

Обвиняемые мнутся, мычат что-то невнятное, на повторные настоятельные вопросы отвечают сбивчиво, вразнобой. Наконец следствию удалось выяснить, что обрез обвиняемые хотели использовать для нападения на часового воинской части, чтобы таким образом добыть оружие.

– А зачем вам понадобилось боевое оружие? Опять молчание или невнятные ответы. Но не для игры же хотели они заполучить его! Оказывается, для совершения дальнейших преступлений.

Значит, так: оружие, листовки…

Новожилов недоумевал: не может быть, чтобы только двое «делали политику». Затем удалось выяснить, что Слинько сделал свое черное дело – втянул парней в авантюру.

А потом был суд.

Обвиняемые признались, что готовились к новым кражам и грабежам.

– С какой целью вы написали эти листовки? – спросил судья у обвиняемых.

– А… боивку создать… еще кого-нибудь к нам… чтобы за самостийную…

– А почему же не создали?

– Да… никто не шел…

Громкий хохот в зале был ответом на эти слова.

Новожилов тоже смеялся, испытывая глубокое удовлетворение от того, что предотвращено новое серьезное преступление.

Такая у него работа – беречь покой, безопасность советских людей, их доброе имя. Работа нелегкая, но почетная.

…Вот и кончено дело с «приятелями», как прозвали подсудимых. А потом были дела «братвев», «игроков», «гробовщика». А был еще «злопыхатель» – редкостный теперь экземпляр!

«Злопыхатель» был хитер. Он поставил свое «дело» на, так сказать, «научную» основу.

…С некоторых пор в Киев, а потом и в Москву, в адрес высоких правительственных и партийных органов начали приходить анонимные письма, в которых содержалась клевета на нашу действительность, на ответственных партийных и советских работников.

Так как письма отправлялись из Львова, дело это было поручено львовянам, в том числе подполковнику Новожилову.

Начиняя свои письма заведомой ложью, анонимный их автор явно боялся разоблачения и делал все, с его точки зрения, чтобы остаться неизвестным.

Письма были написаны печатными буквами, неровно – видно, левой рукой. Ручка шариковая, с фиолетовой пастой, бумага из школьной тетради в косую линию.

Несколько раз письма были брошены в почтовый ящик в одном из райцентров. Аноним запутывает следы или поленился съездить во Львов? Тщательно проанализировали содержание писем – нет, они тоже наводили на этот райцентр.

– Как думаете, товарищи, с чего начнем поиск? – спросил Новожилов, собрав группу следствия.

– С семей этого района, где есть дети – ученики младших классов, – предложил кто-то.

– Да, круг довольно широкий, но… придется…

«Естественно, что „злопыхателя“ следует искать среди тех, кто по каким-то личным соображениям недоволен нашим строем, советскими законами, – размышлял Новожилов. – Это человек, либо прощенный Советской властью за прошлые злодеяния и выпущенный по амнистии, либо бывший кулак… Но может быть и хулиган…»

Кропотливая работа по сбору разных сведений заняла немало времени. Были проверены лица, ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности, амнистированные, учтены также возможности сведения личных счетов и т. д. Стоило уделить внимание и злостным тунеядцам, на которых не раз указывала общественность.

А «злопыхатель», как прозвали анонимщика чекисты, продолжал действовать. При внимательном анализе его посланий постепенно сужался круг поиска.

Наконец осталось буквально несколько подозреваемых. Но подозреваемый – не обвиняемый, пока его вина не доказана.

Вот, например, самогонщик Дерябко. Может, он «злопыхатель», а может, и не он. Настроение у него отнюдь не честного советского труженика, да и не удивительно – за самогоноварение закон по головке не гладит.

Или взять сапожника-кустаря Самоцкого. Этот тоже ненавидит всех – не дают пошире развернуть, «деятельность».

Но ни обыска, ни тем более ареста произвести нельзя без веских на то оснований.

Новожилов поручил участковым установить, кто покупает в сельских магазинах тетрадки в косую.

– Да кому они теперь нужны! – с досадой ответила чернобровая продавщица в сельпо села Н. и задвинула стопку тетрадей в дальний угол полки. – В школах ведь чистописание отменили. Вот они и лежат, только место занимают.

– И давно лежат?

– Давно. За последние месяцы, может, с десяток продала, не больше. Так разве кто для писем возьмет или ще для чего…

– А не помните, кто покупал?

– Да чего ж, вот этот… как его… Ну, который моему мужу сапоги шил. Ага, Самоцкий, кажется.

Узнав об этом, Новожилов оживился.

– Надо побывать в доме у сапожника, – решил он. – Только повод подходящий найти.

– За этим дело не станет, – заверил его участковый.

И действительно, повод скоро нашелся. В селе подрались два парня. Один, изувечив другого, убежал и где-то спрятался. Милиция искала его, обошла даже многие дворы в селе. Подошли к хате Самоцкого.

– День добрый! – поздоровались, войдя в хату.

– Добрый день, – буркнул себе под нос хозяин. – Что привело вас?.. – и быстро схватил веник, чтобы подмести мелкие обрезки бумаги на полу.

– Говорят, что вы видели драку. Не помните, куда побежал Мирослав Н.? Мы его ищем.

– Ничего я не видел, и не путайте меня в это дело, – резко ответил Самоцкий.

Участковый обвел комнату взглядом. Комната как комната – с добротной мебелью, с телевизором. Некоторые детали выдают занятие хозяина: шило на лавке, а под лавкой небольшой обрезок кожи. А на подоконнике… вот, на подоконнике школьная тетрадка в синей обложке. Из тетрадки край промокашки выглядывает. Промокашка? Значит, в этом доме пользуются чернилами. А анонимки написаны шариковой ручкой. Явно не то. Но проверить бы следовало…

…Он действительно писал шариковой. Оттиски последней анонимки остались на следующей после вырванной странице тетрадки. А промокашка? Просто она продавалась вместе с тетрадкой.

Ни один факт, приведенный в анонимках, не подтвердился.

Припертый к стенке фактами, Самоцкий уже не отпирался и не грубил, как это было в начале следствия. Он сидел, опустив голову.

На столе аккуратной стопкой лежали газеты с большими фотографиями на всю полосу и крупными буквами заголовка: «Информационное сообщение». Сегодня опубликован доклад Леонида Ильича Брежнева на XXV съезде Коммунистической партии Советского Союза.

После работы, поудобнее усевшись в кресле, Василий Матвеевич внимательно, обдумывая каждую фразу, каждый абзац, прочел доклад от первого слова до последнего. Как всегда, с карандашом в руках. Доклад вызвал много раздумий. Он ведь затрагивал все стороны жизни советского общества. И о них, о чекистах, говорилось в докладе:

«Надежно ограждают советское общество от подрывных действий разведок империалистических государств, разного рода зарубежных антисоветских центров и иных враждебных элементов органы государственной безопасности».