Текст книги "Как цари в народ ходили"

Глава III

Вдруг погас свет. Штурман, радист и бортмеханик доложили, что с аппаратурой и приборами творится что-то невероятное.

– Саша, что у нас с землей? – обратился командир к радисту.

– Порт нас не слышит, Геннадий Сергеевич. Ближайшие – тоже. У меня такое ощущение, что сигнал с нашего борта вообще не выходит в эфир. Такого быть не может! Но факт есть факт, – в голосе его звучало изумление.

– Попробуй связаться с бортами сопровождения, – сказал, чуть подумав, командир.

– Уже пробовал, Геннадий Сергеевич. Даже на «резерве» пробовал.

– Чудеса, да и только! – радист Сашка неустанно переключал все тумблеры своей аппаратуры, неистово щелкали ключом морзянки. Бесполезно.

– Иосиф, – повернулся командир к штурману, – что у тебя?

– Ничего хорошего, Геннадий Сергеевич, – ответил тот, укрытый и потому сильно вспотевший. – Неопределенность во всем. Подумать надо.

– Думай. Думай!

Потом, немного помолчав:

– Иван, чем ты обрадуешь, бортмеханик ты наш дорогой?

– Самолеты сопровождения исчезли с радара, Геннадий Сергеевич. А сейчас… сейчас… Господи!.. Сейчас радар показывает, что мы летим… летим под землей. Ничего не понимаю!

– Ладно. Доклады принял… Думайте, думайте, ребятки мои дорогие.

Был еще один способ установить связь. Командир быстрым движением снял крышку предохранителя тумблера связи со «спец, отсеком», щелкнул им; потом еще раз. Светодиоды, показывающие наличие связи, не засветились.

Глава IV

Отсек «спец, связи» находился в хвостовой части самолета. Это был особо бронированный и особо защищенный, без иллюминаторов, небольшой зал, где несли службу офицеры связи. За засекречивающей и шифровальной аппаратурой несли круглосуточное дежурство интеллектуалы высочайшего класса. Доступ сюда не имел даже командир экипажа лайнера. Только Президент, премьер-министр и министр обороны России могли посетить этот центр связи.

В отдельной кабинке находились два высших офицера: Сухопутных Сил и Флота, с так называемым «ядерным чемоданчиком».

Здесь всегда и всё дышало спокойствием. Даже разговоры велись только вполголоса. Внутреннее напряжение, конечно же, было, но его никто не выставлял напоказ. Боеготовность – наивысшей степени! Такая вот служба.

Получив первые помехи, связисты быстро переключились на резервную аппаратуру и доложили о неполадках. Показания «резерва» тоже оказались странными и удивили даже видавших виды специалистов. Переглядываясь, они включили вторые резервные комплекты – результат тот же. Ни один вид связи не работал. Не было ее даже с экипажем корабля.

Лишних вопросов здесь задавать было не принято. Офицеры, все как один, начали выдвигать различные версии случившегося. Но что-то не сходилось. Все казалось очень странным, необъяснимым, неизведанным. Люди, знающие «до винтика» свою аппаратуру, «до буквы» принцип ее работы, оказались в тупике.

Начальник узла связи генерал-майор Иванов решил срочно проинформировать о случившемся Президента. Отдав команду «Всем оставаться на боевых постах!» он, внутренне собравшись, двинулся к выходу из отсека. Набрав код выхода на замке бронированной двери, он толкнул ее, и… Она не открылась. Дверь, ведущая из узла связи в верхний президентский ярус лайнера, не выпустила генерала. И ему оставалось только выйти в нижний ярус самолета через люк и добираться до цели через пассажирский салон. Механический замок люка сработал. Иванов спустился по ступенькам в небольшой тамбур. Люк за ним сразу же закрылся. Открыв дверь тамбура, ведущую уже в салон самолета, он вдруг невольно зажмурился от яркого свечения. Глаза его начали слезиться, но он не потерял самообладания и шагнул вперед, закрыв за собой дверь.

Людской гвалт резанул слух, немного обескуражив его, но на какое-то мгновение. Генерал был человеком с железными нервами.

Дело в том, что невыносимая яркость света к этому времени уже немного уменьшилась. А свечение в салоне исходило от непонятно откуда взявшихся мельчайших частиц. Эта «пыль» висела в воздухе и лежала тонким слоем на всем вокруг. И все вокруг искрилось, как искрится снег в морозную солнечную погоду. Только цвет был какой-то неземной, изумрудно-серебристый.

Вокруг кричали, плакали, ползали «изумрудные» люди. Иванов начал продвигаться вперед. Ему вдруг показалось, что он либо спит, либо начал сходить с ума. Прозрение наступило скоро: сразу после того, как на него наткнулся огромный парень, шедший на ощупь. Парень был из личной охраны Президента. Только там работали такие супермены под два метра ростом.

Взяв генерала за плечо и ощутив в руке погон высшего ранга, молодой человек сказал:

– Товарищ… Э-э, проведите меня, пожалуйста, к Президенту. Я должен… Я должен….

Парень не был напуган и не сказать, что сильно растерян. Он просто не знал, что делать в такой конкретной ситуации. Он знал, что «должен». И все.

– Пошли, – сказал Иванов.

Взяв парня под локоть левой руки, генерал только сейчас обратил внимание на то, что правая рука охранника все это время находилась под пиджаком в том месте, где находится кобура с пистолетом. «С этим у них полный порядок», – мелькнула мысль в голове генерала.

Выход из узла связи, даже такой кратковременный, не обошелся без последствий. Яркая пыль, хоть и в небольшом количестве, все-таки попала и сюда. Но людям, находящимся здесь, было не до таких «мелочей».

Подняли, оторвав от сна, всех тех, кто уже отстоял свою вахту. Все взоры устремились на аппаратуру: пульты, мониторы, приборы, проводку и т. д. и т. п. Их лица, особенно глаза, были напряжены так, что, казалось, эти люди видят все насквозь. Казалось, что их мозги перелистывают десятки и сотни страниц учебников, справочников и другой литературы со схемами, таблицами, чертежами. Некоторое время они сидели будто в оцепенении. Затем все сразу, как по команде, начали нажимать кнопки и сенсоры, щелкать тумблерами, что-то говорить в микрофоны… Все тщетно! Наконец, успокоившись, все обратили взоры на зам. начальника узла связи полковника Сидоренко. Тот, полусидя на подлокотнике кресла, с непроницаемым каменным лицом, ждал докладов от каждого отделения связи, от всех постов. Доклады посыпались один за другим, как и положено, поочередно, но все одинаково неутешительные.

– Ну, что ж, будем ждать дальнейших указаний. Товарищ генерал, наверное, уже у Президента? – сказал спокойно Сидоренко. – Эх, закурить бы сейчас.

– Товарищ полковник, вы же не курите, – произнес кто-то из офицеров.

– Не курю. И вам не советую. Но пару раз затянулся бы. Это точно!

Глава V

Вытянув вперед руку, другой придерживая парня-телохранителя, генерал Иванов медленно, но все же продвигался в направлении кабинета Президента. Неожиданно споткнувшись, он упал. Приподнявшись, схватился за какую-то прочную материю и стал тянуть ее к себе, перебирая руками, пытаясь подняться на ноги. Встал. Материей оказалась ряса Патриарха Арсения. Иванов понял это, когда, приблизившись к нему лицом к лицу, услышал его сильный, поставленный голос.

Арсений неистово молился, сжав обеими руками большой крест, висевший на груди. Он так вошел в это святое действо, что, перекрыв своим огромным телом один из проходов между креслами, не обращал ни на кого никакого внимания. Обойти или протиснуться «сквозь него» не было никакой возможности. Пришлось ждать.

В сплошном гвалте вдруг как-то отдельно выделялось: «Господи, Спаси рабы твоя». Потом это заглушалось, и снова: «…Господи. Господи. Го-о-о-спо-ди…»

Чудо случилось или Божий промысел возобладал, но вдруг свечение в салоне стало исчезать. Всюду стали слышны какие-то неуверенные, но уже с искоркой счастья и радости голоса:

– Я, кажется, вижу. Только вот темно что-то вокруг.

– И я вижу… Кто-нибудь, включите, пожалуйста, свет…

– Господи, слава тебе.

– Мама, мама! А у меня глазки щиплет. Посмотри, а?

– Сейчас (плача), сейчас посмотрю, моя хорошая. Потерпи немножко. Ладно?

– Что, черт возьми, происходит, а?..

Похожее состояние возникает у шаловливых пацанов в раннем детстве. Придут, бывало, на какую-нибудь стройку и подолгу смотрят на дугу электросварки. Потом перепугаются до смерти, думая, что ослепли; трут руками глаза; слезы текут ручьем. Но проходит какое-то время, и они начинают постепенно «прозревать». Радость начинает переполнять их.

И они с глазами, полными слез, и еще дрожащим голосом говорят, говорят…

Дежурное освещение, так же как и аварийное, не сработало. Появились робкие огоньки зажигалок и слабенькие лучики света от брелочных, «мобильных» (не работающих телефонов) и прочих фонариков. Разные по мощности и силе лучики света стали биться во мраке в разные стороны, выхватывая на миг из темноты то измученные лица, то какие-то вещи и предметы.

Люди стали искать друг друга. Зазвучали фамилии, имена и отчества, уменьшительно-ласкательные прозвища:

– Самохин… Самохин… Ты где?

– Палыч, Иван Палыч…

– Зайчик, я здесь… Здесь, около…

– Нина Григорьевна, Нина Григорьевна, идите сюда… Продвигайтесь к своему месту… Я здесь… Здесь я…

– Миленький ты мой! Я думала, что уже никогда тебя не увижу…

Стюардессы принесли несколько более мощных фонариков, сделанных непонятно как и из чего то ли связистами, то ли кем-то из телохранителей, расположили их по углам пассажирского салона. Стало светлее. Люди стали более или менее видеть друг друга, а также последствия недавней паники вокруг.

Бедные стюардессы! Они ни секунды не думали о себе. Ослепшие и обескураженные не меньше других, они сумели быстро, насколько это было возможно, взять себя в руки и продолжали выполнять свои обязанности, каждая на своем посту. Скрепя сердце, иногда кусая от бессилия губы в кровь, они работали и работали. Если бы не они, описать последствия произошедшего было бы невозможно.

Стало немного легче. Даже нельзя сказать «немного» – на какую-то йоту, на толику! А расслабляться нельзя ни на миг. Это их работа! Это их судьба! Поддерживая друг друга, держа себя в надлежащем виде, они буквально были везде. Ноги уже подкашивались от усталости. Но они по-прежнему спокойно, без нотки дрожи в голосе, говорили и… улыбались. Улыбались!

Господи! Кто замечал сейчас их улыбки?! Кому сейчас было дело до них. До их душевных мук и страданий?!

То тут, то там слышались их голоса:

– Успокойтесь, пожалуйста…

– Займите, пожалуйста, свое место…

– Сейчас принесу. Минуточку…

– Выпейте минеральной водички… Пожалуйста.

– Вам нужно прилечь, отдохнуть. Я вам помогу…

– Сейчас мы промоем глазки. Во-от. И все у нас будет хорошо. Да, малыш!.. А кем ты будешь, когда вырастешь?… Моряком?.. А моряки никогда не плачут… Да? Ну, вот и хорошо.

– Ладно не летчиком хочет стать, – съязвил кто-то рядом. А она ему:

– Мужчина, возьмите себя в руки!.. Пожалуйста.

– Господа, господа! Большая просьба: выключите, пожалуйста, зажигалки. Спасибо.

И так всегда, везде и во всем.

Более или менее успокоившуюся было толпу взбудоражил вдруг зазвучавший где-то в углу смех: негромкий, но какой-то страшный. Человек, казалось, выдавливал его из себя силой.

Люди обернулись на звук. Какой-то мужчина в помятом костюме, в развязавшемся галстуке, лежащем на его плече, стоял на коленях напротив одного из светильников. Неистово крестился непонятно по какому из христианских обычаев и то ли смеялся, то ли рыдал.

Вдруг многие, как по команде, последовали его примеру. Никто толком не знал что к чему, поэтому молились кто как мог. Все смешалось. Кто-то крестился; кто-то пал ниц и бился головой о пол; кто-то что-то бормотал, стоя на коленях. Людям показалось, что все страхи позади, и каждый, как мог, стал выплескивать из себя переполнившие его непонятные чувства.

Дети снова заплакали. Взрослые, глотая слезы, выли.

Арсений встал и, громко молясь, стал крестить своим крестом всех вокруг. Стюардессы начали поднимать и успокаивать людей. Обессиленные люди буквально падали в разложенные для сна кресла. Появились свежие пледы и подушки, а также напитки и еда. Стало тихо. Наконец-то тихо! От предложенной пищи все отказывались. Только просили пить и, еле приподнявшись с кресел, жадно утоляли мучившую их жажду.

А потом… Потом всех стало охватывать состояние легкости, невесомости, неги. И люди стали засыпать… будто они попали в рай.

Если бы они только могли себе представить, что за «рай» готовит им судьба!

А пока… Пока все для них было более или менее нормально и комфортно.

Глава VI

Генерал Иванов наконец-то, добрался до кабинета Президента. У входа в него уже столпились люди. В полумраке раздавались отрывки приказов и докладов. Чувствовалась напряженность и суета.

– Где Николай Николаевич? Что с ним? – Иванов узнал голос премьер-министра Чернова.

– Доктор, почему он до сих пор спит? В таком-то бедламе!

– громко спросил министр обороны Воронов.

– Он… Он сам попросил вколоть ему… Я же не знал, что так получится… Попробуй ему откажи! Сами же знаете, что…

– оправдывался врач.

– О чем ты только думал? – зашипела супруга Президента Фаина Степановна.

Над Президентом склонился личный лечащий врач главы государства Карл Иосифович Броне. Не зная, что предпринять в такой ситуации, он, как-то съежившись, виновато держал руку Президента, как будто пытался нащупать его пульс. Рядом на столе стоял его «волшебный чемоданчик» с красным крестиком на кожаной крышке.

– Ну, можно же, наверное, вколоть ему какой-нибудь нейтрализатор, – неуверенно произнес Сергей Окунев – зять Президента. Но на него тут же «цыкнула» теща.

– Что, угробить тестя хочешь?!

– Папочку моего, – добавила дочь Президента Ольга.

– Ни в коем случае! – продолжила Фаина Степановна. Потом, обращаясь к премьер-министру Чернову, добавила:

– Виктор Петрович, берите все в свои руки… Пока…

– Хорошо, Фаина Степановна. Я все понял, – начал Чернов.

– Значит, так. Первое… Министр обороны. Где Павел Сергеевич?

– Я здесь, – отозвался маршал.

– Павел Сергеевич, что с капсулой?

– Аварийная капсула вышла из строя. Там питание вырубилось. И системы жизнеобеспечения… Ни одна не работает! Черт бы все побрал! Может, все-таки растормошим Президента?

– Пробовали. Бесполезно. Да и… Он ведь только после операции. Так что сам понимаешь.

Премьер-министр понял, что сейчас все зависит от него. Внутренне он был явно не готов исполнять даже свои прямые обязанности, всегда полагаясь на своих замов, не говоря уже об обязанностях Президента, свалившихся так нежданно-негаданно на него. Но деваться было некуда. И он начал:

– Собрать всех членов Правительства и министров! Доложите обстановку внутри самолета и за бортом. Для этого срочно установить связь с экипажем…

В общем, первые шаги он сделал правильно.

Глава VII

Резко моргнув, погас единственный фонарик в кабине пилотов.

– Командир! Падаем! – вдруг резанул слух голос второго пилота.

– Вижу, Алексей, – спокойно произнес командир. Пилоты, конечно же, догадались о причинах той легкости и почти невесомости, создавшихся внутри лайнера.

Экипаж корабля был собран из опытнейших пилотов. По-другому и быть не могло, ведь не каждому выпадает честь пилотировать «Борт № 1» – личный самолет Президента России. В прошлом им всем не раз приходилось, особенно работая с «отрядом космонавтов» или различными «спец, группами особого назначения», создавать искусственную невесомость для их тренировок. Это когда самолет набирает высоту под определенным углом и, выключив двигатели, падает вниз… При таком «падении» внутри самолета все начинает парить в воздухе. Потом включаются двигатели. Снова «горка». И все повторяется снова и снова. Сейчас же это нельзя было назвать невесомостью. Но то состояние, возникшее в полете, когда самолет «проваливается» в воздушные ямы, испытывали теперь все.

– Командир, двигатели отказывают. Тяга катастрофически падает. Работают как бы по инерции.

– Да, чувствуется, – ответил командир и скомандовал:

– Всем постам! Доложить обстановку.

Начались доклады:

– Без изменений, командир.

– У меня тоже. Плохо…

– Чудеса! Смотрите! Не светятся даже фосфорные шкалы и стрелки приборов! Ни фига себе!

– Нашел о чем…

– Извините, Геннадий Сергеевич, – виновато произнес молодой радист.

Командир придвинулся к стеклам кабины и начал всматриваться наружу. За бортом была жуткая темень. Усевшись снова в свое кресло, уперся затылком о подголовник и просидел так пару минут. Потом весь собрался, крепко взялся обеими руками за штурвал и спокойно, но четко, скомандовал:

– Всем постам! Приготовиться к аварийной посадке! Доложите о готовности! Саша! Срочно вызвать ко мне старшую стюардессу.

Посыпались доклады о готовности.

Наташа на ощупь вошла в кабину пилотов. Самолет уже летел, чуть клюнув носом, и передвигаться в нем было уже не так-то просто. Подойдя к креслу командира, она взялась за его спинку и произнесла: «Геннадий Сергеевич… Гена… Я сделала все как надо… Девочки на местах. Люди пристегнуты. Посторонние предметы убраны и зафиксированы… Я… Я хотела сказать…» Ее руки сползли на его плечи, а через миг обвились вокруг его шеи. Она прижалась к нему и поцеловала куда-то в шею. Он молча стал гладить ее руки левой рукой, правой держа штурвал. Потом обернулся к ней и поцеловал… Было темно, и никто ничего не видел. А если и видел…

Все присутствовавшие здесь знали, что Геннадий Сергеевич и Наташа давно нежно относятся друг к другу.

Он был женат и имел двух прекрасных близняшек. Она не выходила замуж, как будто бы надеялась на какое-то чудо. Он любил и уважал свою жену, которая за пятнадцать лет супружеской жизни перенесла вместе с ним многое. Жизнь военного летчика в прошлом, командира «Борта № 1» в настоящем – не сахар. Перешагнуть через все это, отбросить от себя он не мог. А думать сейчас обо всем этом…

– Алексей! Штурвал на себя! – вдруг нарушил минутную тишину голос командира.

– Есть!

– Экипажу покинуть кабину! Всем в «хвост»!

Никто даже не шелохнулся. Экипаж только крепче схватился за подлокотники своих кресел, вжавшись в них.

– Выполнять! Я приказываю!

Наташа крепче прижалась к нему. И он понял, что ни она, и никто другой из экипажа не оставят его одного здесь. Здесь – пока еще на неведомом рубеже с неизвестностью, а может быть, и с вечностью?

Глава VIII

Объект, наделавший впоследствии столько шума, был замечен за многие-многие тысячи километров до Земли. Огромный супертелескоп «Хаббл», выведенный на околоземную орбиту одним из «Шаттлов» американцами, заметил его среди скоплений звезд. Но точно проследить и вычислить его курс было невозможно, так как это чудо техники и инженерной мысли было не совсем исправно. «Хаббл» был выведен в космос для того, чтобы охватывать огромные пространства без помех (коими являются те же облака, к примеру). Он не поворачивался в нужном направлении по команде с центра NASA в Хьюстоне и, вращаясь вокруг Земли по своей орбите, передавал только то, что выхватывал по ходу движения. Американские специалисты, конечно, прикладывали максимум усилий, чтобы исправить создавшееся положение, но все их потуги пока были безрезультатными. Первые же снимки показали следующее. Объект по космическим меркам небольшой – примерно с авианосец «Индепендент». Скорость его невелика, летит, теряя ее, даже притормаживая, прямо. Не оставляет за собой никакого следа. Пройдет в полутора тысячах километров над Тихим океаном.

Вся информация срочно легла на стол Президента США Билла Брауна. В Белом Доме сразу же собралось экстренное совещание, на котором, кроме представителей Космического Агентства, присутствовали люди АНБ, ЦРУ и ФБР.

В это время пришли дополнительные данные и от других спутников. Из них было видно, что под действием притяжения Луны и Земли объект может, если он, конечно, неуправляемый, достичь земной поверхности на территории России в районе Уральских гор. Но, учитывая его массу и скорость, он, преодолевая земную атмосферу, разрушится на множество частей, которые или полностью сгорят, или в крайнем случае осыплются на землю «мелким гравием».

Выслушав доклады всех служб, Браун задумался. Потом спросил:

– Что решим?.. Это очень опасно? Стоит ли оповестить Москву?

Директор ЦРУ взял слово и, усмехнувшись, сказал:

– А какая им разница?! У них сейчас такой бардак царит, что они этого даже не заметят. Если погибнет десяток-другой русских, это для них мелочи. Людей за людей там никогда не считали.

Решили все-таки сообщить. Нельзя терять своего лица стране, гордящейся своими демократическими принципами и ценностями.

Но было уже поздно! Сначала «ослепли» и «оглохли» все спутники НАТО. Через секунду пропала связь почти со всем миром, а главное – с союзниками в Европе.

Президент США приказал немедленно перевести Вооруженные Силы в высшую степень боеготовности.