Текст книги "Соблазнить шпиона"

Глава 21

Стентон быстро нес Алисию по дому, избегая, входа в бальный зал. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел девушку в таком состоянии и задавал вопросы.

Оказавшись в их спальне, он усадил Алисию в кресло перед камином. Гаррет поспешил к ней, озабоченно сдвинув брови, и Стентон отступил назад, не зная, что сделать для нее.

У Стентона не находилось слов, чтобы описать то чувство, которое охватило его, когда он увидел свою милую живую Алисию скорчившейся на дорожке. Он был потрясен до глубины души и взволнован до ужаса.

Он не может позволить себе сильных чувств. У него есть обязанности, и он должен вести образ жизни, в котором нет места для такого необузданного существа, как леди Алисия Лоуренс. Она – именно то, чего должен избегать Сокол.

Как ему хотелось сейчас взять ее в свои объятия и не отпускать, пока она пьет горячий чай, который держит перед ней Гаррет. Стентон принял свою обычную позу неподалеку, опершись локтем о каминную полку. Лишь на таком расстоянии он мог сдержаться и не броситься перед ней на колени, держа ее руки в своих.

Он откашлялся, задыхаясь от волнения. Ему нужно выполнять свою работу. Он не ласковый пастушок… Он – Сокол.

– Что произошло с вами в саду?

Алисия слегка вздрогнула от его властного тона, не сводя глаз с огня.

– Не допрашивайте меня, Уиндем. Я не преступница.

– Возможно, нет, хотя вас можно назвать преступно глупой, если вы отправились одна в темный сад во время оргии!

– Я услышала тот голос. Я попыталась найти вас, но вы ушли!

Он отошел, конечно, чтобы перевести дыхание и охладить поднимающееся в нем вожделение. Всего лишь на мгновение, потом он вернулся и обнаружил, что она ушла со своего трона и новообращенная паства растерянно толпилась, как утята без матери.

Понадобилось меньше десяти минут, чтобы найти ее, скорчившуюся на гравиевой дорожке в саду, заметно напуганную. Это пугало его и сейчас, когда он думал об этом.

И все-таки ее состояние возбуждало вопросы и подозрения, которые он не мог игнорировать.

Если кто-то напал на нее, почему она ему не жалуется? Где царапины, порванное платье, взлохмаченные волосы?

– На нем была маска?

Она отвела глаза.

– Я вообще не видела его лица.

Она была такая бледная. Стентону было нелегко переносить ее боль.

– Что он вам сделал?

– Он схватил меня за руку и… выразил свое мнение обо мне.

На приеме множество людей имело свое мнение об Алисии, хотя в большинстве это были женщины.

– Значит, он не нападал на вас? Он вас ударил? Обидел нас каким-нибудь способом?

Алисия откинулась в кресле и закрыла глаза.

– Оставьте меня, Уиндем. Я рассказала вам, что произошло.

Может быть, это был пьяный, который обнаружил в саду одинокую красивую женщину и воспользовался своим преимуществом. А может быть, и нет.

– Это уже второй случай, милорд, – сказал Гаррет. – Помните случай в опере?

Стентон не забыл ни о проволоке, ни о рухнувших перилах – такое трудно забыть.

Если эти события вообще как-то связаны между собой…

На этот раз никакой очевидной опасности не было. На ней не было никаких видимых следов нападения, кроме покрасневшей кожи на запястье, да и краснота уже проходила.

Однако она, казалось, действительно потрясена.

– Такие мероприятия пробуждают в людях худшее, – сказал он ей. – Похоже, напавший на вас был пьяный, перепутавший вас с кем-то другим.

Алисия взглянула на него и отвела глаза.

– Возможно.

Придерживая левую руку правой, она встала и отправилась за ширму.

– Гаррет, не принесете ли вы мою ночную рубашку?

Уиндем смотрел ей вслед, не удовлетворенный ее ответом, сам не зная почему. Она вела себя так, будто ее пытались изнасиловать, но даже прическа не пострадала.

Он вынужден был вспомнить о ее репутации. Возможно, вся история – просто желание привлечь к себе внимание.

Его злило, что она нейтрализует его талант угадывать ложь. Он никак не мог привыкнуть к такой неопределенности!

– Хорошо. Если вы уверены, что с вами все в порядке, – резко сказал он, – то я хотел бы поговорить с нашим таинственным лордом, если удастся привести его в чувство настолько, чтобы разговор имел смысл.

Ее голова показалась над ширмой.

– Это он. Я уверена, что это тот же голос, который я слышала у «Белой свиньи».

Стентон вышел из спальни и увидел в коридоре леди Гринли с леди Рирдон и леди Драйден, идущих к двери.

– С Алисией все в порядке?

– Вы схватили мужчину, который это сделал?

– Это Химера?

Стентон сердито посмотрел на трех красавиц.

– Она совершенно в порядке. Я меня в руках есть кое-кто, и нет, это не наш «уважаемый друг».

Леди Драйден ответила ему таким же сердитым взглядом.

– Уиндем, мы хотим ее видеть. Нам она может рассказать больше, чем вам.

Он нахмурился:

– Почему вы думаете, что со мной она не хочет разговаривать?

Губы леди Драйден дрогнули.

– Судя по вашему взгляду.

Леди Рирдон кивнула:

– О да – этот «будь все проклято» взгляд.

Леди Гринли внимательно посмотрела на него:

– Точнее говоря, это взгляд «пошло все к дьяволу»!

Леди Драйден посмотрела на него искоса:

– В самом деле. Вы выглядите раздраженным, Уиндем. Впустите нас. Возможно, мы сможем…

Гаррет подскочил к Стентону, озабоченно нахмурив брови:

– Э… миледи… Леди Алисия просит меня передать вам, что сейчас она немного нездорова, но будет счастлива увидеть вас завтра.

Стентон коротко кивнул женщинам, которых Алисия называла «сиренами».

– Она увидится с вами завтра. А я продолжу свои расследования, если вы не возражаете.

Леди Драйден покачала головой:

– Вы с ней напортачили, да, Уиндем?

Леди Гринли кивнула:

– У вас все написано на лице, милорд. И я не думаю, что сказочно красивый молодой человек обращался только к нам. Полагаю, и вас тоже прогнали до завтра.

Стентон взглянул на Гаррета, который пожал плечами, извиняясь:

– Извините, милорд, но моя госпожа просила, чтобы вы покинули помещение.

Его выкидывает из его собственной спальни эта сумасшедшая, самонадеянная ведьма, которая, вероятно, думает, что он на коленях будет умолять ее разрешить ему спать в его жалком кресле.

Стентону удалось сдержаться и не начать биться головой о стену. Он собирался использовать все свои ресурсы, чтобы выиграть это состязание с заговорщиками. У него не оставалось ни сил, ни времени на любовные игры.

Вскоре Стентон уже стоял над обмякшим пьяным джентльменом из сада. Он вынужден был признать, что тот вовсе не выглядит так, будто представляет опасность для кого-нибудь, кроме себя самого.

Но ведь заговорщики вообще выглядят как все прочие люди. Ему нужно соблюдать осторожность, чтобы не попасть снова в эту ловушку. Это уже случилось, когда «лжецы» позволяли «безобидному» лакею Денни так долго таиться недалеко от них. Когда он сам, кажется, готов забыть о том факте, что очаровательная леди Алисия – известная лгунья. Этот парень, лежащий на полу, может быть мастером маскировки наравне с самим Химерой.

И сейчас он играет роль пьяного, валяющегося в гостиной лорда Кросса на ковре.

Стентон ткнул мужчину концом ботинка. Никакого ответа. Он попробовал еще раз, более сильно.

– Ох! – Пьяный захрипел и перевернулся, хлопнув рукой по боку. – Вы меня пнули!

– Вам это показалось, – сказал Стентон. Он встал на колени, чтобы оказаться глазами на одном уровне с мужчиной. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне кое-что. Вы понимаете?

Мужчина поморгал и кивнул.

Хорошо, значит, мозги у него работают. Стентон наклонился:

– Где вы были две недели назад?

Мужчина быстро поморгал и ткнул пальцем куда-то на юг:

– Брайтон. С Принни.

Стентон выпрямился. Если это правда, то алиби у него безоговорочное, а значит, лжет леди Алисия! Он сделал знак одному из слуг Кросса и спросил бумаги и чернил. Получив все, Уиндем быстро нацарапал записку принцу-регенту. Всего одну-единственную строчку.

«Огилви был с вами две недели назад всю ночь?»

Слуга убежал с запиской. Стентон ждал. Огилви храпел.

Через мгновение вернулся слуга с ответом. «Да». Подпись – отличительное «Г.».

Вот так. Поиски закончились, и он задержал не того человека.

Глава 22

Если заговор вообще существует.

Какая польза леди Алисии от этого, если это ложь?

«Разве ты не видел ее сегодня вечером в этом туалете? Если она хочет найти себе покровителя, то получит все предложения, какие только может пожелать женщина. А ты заплатил за ее превращение из падшей грешницы в роскошную куртизанку из собственного кармана».

Может быть, принц-регент неправильно понял вопрос. Стентон оставил лежащего без сознания Огилви и сам направился в крыло дома, отведенное принцу.

Георг рассердился и возмутился – его лишили сна или, вернее, помешали проводить время со своей любовницей. Стентон понимал, что ему лучше поторопиться.

– Огилви подозревается в заговоре с целью вашего похищения, – сказал он. – Мне нужно знать точно, как долго он был с вами две недели назад.

Принц-регент почесал свой королевский живот под халатом и зевнул.

– У меня был небольшой интимный прием с несколькими друзьями, с которыми я собирался отправиться в Суссекс. Огилви был там, как всегда, зря переводил мое вино. Он пил слишком много, по обыкновению, и остаток ночи проспал на моей лучшей шубе в гардеробной.

– Его видели в таверне в Чипсайде после полуночи две недели назад.

– Это был не он. Послушайте, Уиндем, Огилви – безмозглый, бесхребетный и часто раздражает, но он не заговорщик. Он скорее надоедливый тип, не способный ни на что иное, кроме как быть неудачливым землевладельцем и плохим игроком.

Покинув покои принца – дверь решительно захлопнулась за ним, – Стентон подумал, что покушения на Алисию были или странные, или без свидетелей.

Если некто хотел создать беспорядки в опере, то ему нужно было пойти в ложу, повредить перила и натянуть проволоку…

За исключением того, что сам он никакой проволоки не видел, так ведь? Он поверил ей на слово, будто она наткнулась на что-то тонкое и острое, обо что-то порезалась.

Но ведь она едва не умерла!

Его подозрительная натура не могла оставить это вес без внимания. Алисия выглядела очень удивленной, когда пришла в себя. Удивилась, что ей устроили ловушку, или удивилась, что переоценила себя и попалась в свою же собственную ловушку?

Он покачал головой. Алисия не такая, Алисия… Ах да. Он не должен забывать. Мысли Алисии он совершенно не мог читать.

Стентону пришел на ум лишь один способ, как преодолеть загадочное сопротивление Алисии его дару.

Вернувшись в их комнату, он спокойно подошел к ней, одиноко стоявшей у камина и расчесывающей волосы, и схватил ее за руку, заставив обернуться.

Глаза леди Алисии расширились от страха. Она ожидала кого-то другого?

Уиндем взял щетку из ее рук.

– Давай я.

Ее взгляд последовал за щеткой в его руке, потом она взглянула ему в глаза. Стентон поднял щетку к сверкающей короне волос и начал их расчесывать. Она довольно долго наблюдала за ним, потом прикрыла глаза под расслабляющим равномерным движением щетки в его руке.

Стентон запустил руки в теплый шелк ее огненных волос, и ему пришлось признаться себе: как давно ему не терпелось сделать это!..

И все-таки не поэтому он перешагнул через эту черту.

Он нежно отвернул ее от себя и зачесал ее волосы назад. Маленький рукавчик ее ночной рубашки соскользнул с плеча, такая рубашка и была предназначена для того, чтобы обнажить бледную женственную округлость ее плеча.

Стентон спустил и другой рукавчик, и рубашка скользнула вниз, задержавшись на ее пышной груди. Она сделала движение, как будто хотела подтянуть рубашку.

– Не надо, – приказал он. Неужели это его голос, хриплый от желания?

А почему бы и нет? Он ведь мужчина, стоящий за спиной необыкновенной красавицы, в выгодной позиции, позволяющей ему заглянуть в ложбинку между грудей. Если бы его это не взволновало, он мало чем отличался бы от Гаррета.

Стентон собрал ее волосы в кулак и взвесил в руке. Такая роскошная тяжесть. Такой дар для мужчины, обнаружившего ее тайную красоту…

Он намотал ее волосы вокруг запястья, отвел назад и поднял вверх, так что ее беззащитный затылок обнажился перед ним. Аромат ее кожи после недавнего купания представлял собой опьяняющую смесь вербены и возбужденной женщины. Он склонил голову, вдыхая этот запах.

Его губы ласково спустились вниз по ее шее. Он провел ртом по ее коже, вдыхая ее аромат.

Она дрожит, смутно почувствовал он.

– Тебе холодно? – Его шепот вызвал новый прилив дрожи.

– Н…нет. – Ее прерывистый вздох удовлетворил его. Он может взять ее, провести свое исследование.

Обнажить.

Она начала поворачиваться. Он остановил ее, держа одной рукой за волосы нежно, но упорно.

– Не двигайся, – приказал он.

Другой рукой он обнял ее, касаясь кончиками пальцев отвердевших сосков. Она извивалась при каждом прикосновении и прерывисто дышала.

– Какие они чувствительные, – шепнул он ей в волосы. Он сделал шаг к зеркалу. Она последовала за ним, как будто они уже стали единым целым. Он двигал ее, пока они оба не отразились в высоком зеркале. Угол наклона позволял свету от камина проникать сквозь легкую ткань ее рубашки. Он мог видеть каждый изгиб, каждый оправдывающий все фантазии выступ и впадину.

– Я.тебя вижу. – Голос его прозвучал гортанно. – Я вижу тебя всю.

Он взял отвердевший сосок кончиками пальцев. Он мог видеть ее взгляд, направленный на его руку в отражении. Нежно покатывая твердую горошину под тонкой, как паутина, тканью рубашки, он почувствовал, как по ее телу прошла дрожь.

Он придвинулся ближе, прижимаясь к ее спине, ощущая возбуждающую его дрожь. Ее мягкий зад прижался к его паху, усиливая его желание.

Он сфокусировал свою страсть на своей цели. Он был намерен сломать ее и узнать все ее секреты.

Он переключил свое внимание на другой сосок, который решительно толкался в рубашку, как бы умоляя обратить на него внимание.

Он нежно потянул за него, словно срывая спелую сочную ягоду с куста ежевики. Она задрожала, но все еще не встречалась взглядом с ним в зеркале.

Вдруг он тоже захотел ее. Ему нужна была эта связь.

– Посмотри на меня, – хрипло приказал Стентон.

Алисия закрыла глаза и отвернулась. Она покраснела, это было заметно даже в свете огня в камине.

– Алисия, открой глаза и посмотри на меня. – Дьявол побери, почему она такая застенчивая? Она же не невинная девушка, готовая упасть в обморок.

Он отпустил волосы и обхватил ее груди своими горячими руками.

– Посмотри на меня! – прорычал Уиндем.

Глаза ее распахнулись, и она посмотрела на него. Он был ошеломлен выражением ее широко распахнутых, до боли голодных глаз.

На него нахлынуло горячее мужское удовлетворение. Она – его, сомнения в этом нет.

Одним движением он стянул с нее ночную рубашку, упавшую к ее ногам. По правде говоря, рубашка, предназначенная для любовных утех, не особенно и сопротивлялась.

Алисия снова закрыла глаза. Она не могла выносить, чтобы он смотрел на нее таким образом, обнаженную и снаружи, и изнутри.

Она чувствовала все. С одного бока ее касался холодный воздух, а с другого – жар от камина. Она чувствовала спиной шерсть его костюма и шелк его жилета. Она чувствовала его возбуждение по тому, как туго натянулись его панталоны.

Она почувствовала, как его дыхание пошевелило волосы у нее на затылке. Убедившись, что она действует на него так же, как и он на нее, Алисия открыла глаза, чтобы посмотреть на их отражение в зеркале.

Она стояла голая и податливая перед ним, обнаженная рабыня из гарема перед своим полностью одетым хозяином. Эта мысль восхитила и испугала ее, потому что она обещала себе никогда больше не отдаваться во власть мужчины.

Но это ведь только игра, разве нет? Вроде тех, в которые играют там, внизу. Если она просто согласна участвовать в игре, то она позволит не больше, чем сама захочет.

Итак, она прислонилась к нему спиной, прижимая свой зад к его бедрам, прижимая свои голые плечи к его груди, откинув голову на его плечо.

– Делай со мной что хочешь, – прошептала она. – Сегодня ночью я – для твоего удовольствия.

Она почувствовала, как он напрягся, – от удивления? Она прижималась к нему, довольная тем, что перехватила у него инициативу. Он не единственный, у кого есть желания.

Он отпустил ее волосы, и они мягко упали, прикрыв ее грудь. Но она все еще не поворачивалась, потому что обнаружила, что ей нравится смотреть на них двоих в зеркале. Она – светлая кожа и яркие волосы, он – тьма и жар, который волнами исходил от его тела и окутывал ее.

– Видишь? – шепнула она ему. – Мы – как день и ночь, вместе.

– Ты – богиня огня, – пробормотал он, казалось, сам удивленный своими словами.

Алисия уж точно была удивлена. Ее Уиндем не из тех, кто любит выражаться цветисто. Вообще выражать свои мысли, точнее говоря.

Она хотела обернуться к нему, но он остановил ее, удерживая перед зеркалом.

– Я собираюсь наблюдать за тем, как ты сломаешься в моих руках, – сказал он, – я хочу увидеть, как ты будешь дрожать и летать для меня.

Она была не совсем уверена, что поняла его слова, но определенно она хочет выяснить это.

Он провел руками от плеч вниз по ее рукам. Он прижал ее ладони к бедрам.

– Стой, – скомандовал он.

Она вздрогнула. Она подчинилась.

Он положил ладонь на ее живот, мягко, но крепко прижимая ее к себе.

– Ты меня чувствуешь?

Она молча кивнула, ее взгляд был в плену его глаз в зеркале.

Другая рука его скользнула вниз, и он положил ладонь на пушистый холмик. Алисия слегка подпрыгнула, когда его средний палец скользнул вдоль расселины.

– Ш-ш-ш! – Его дыхание обожгло ее затылок, как горячая лава. – Ты меня чувствуешь?

Его палец проник глубже, углубился в складки, заставив ее нервы запульсировать от удовольствия. Она снова кивнула.

Он начал медленно водить кончиком пальца вперед и назад, вглубь и вверх, едва касаясь складки. Это было мучительное удовольствие, но оно только усиливало волнение. Она попыталась опустить свой таз ниже в его руку, но он снова вернул ее в прежнее положение.

– Стой, – шепнул он.

Ее бедра дрожали, но она оставалась стоять, послушно и не дыша.

– Прошлой ночью я двигался слишком быстро, – тихо сказал он. – Мне нужно было представиться более вежливо. – Его палец до сустава погрузился в нее. Кончиком пальца он поцарапал ее самое нежное место. – Ты знаешь, как это называется, Алисия?

Она не знала, как по-настоящему. Про себя она называла это «кнопкой похоти», например. Она была уверена, что такая есть у каждой женщины, но не так уверена, каждой ли женщине она нравится так, как ей.

– Это называется клитором. – Он начал водить пальцем вокруг него, его путь облегчала жидкость, когда она задрожала от наслаждения, мышцы ее бедер судорожно сжались. – Ты уже такая влажная для меня. – Он погрузил свой длинный палец глубже, раздвигая ее рукой и проникая в нее длинным, медленным толчком.

Она всхлипнула и пошатнулась. Он крепко удержал ее другой рукой.

– У этого места много имен, – пробормотал он. – Одни безобразные, другие – нет. Я и представить себе не могу, что такую приветливую гавань можно назвать как-нибудь некрасиво. – Он погрузил палец еще глубже. – Мы назовем это сладкое местечко твоей вульвой. Может быть, технически не очень правильно, но кто узнает?

Он дразняще медленно вытащил палец. Она попыталась последовать за ним, но он удержал ее. Он поднял руку, и в зеркале она увидела, как он коснулся пальцем своих губ.

– На вкус ты – солнечный свет и мед, – шепнул он, обжигая своим дыханием ее ухо.

Ее снова пронзила дрожь. Он ужасный, ужасный человек.

Она прижалась ягодицами к нему. Он заставил ее стоять тихо.

– А теперь я хочу, чтобы ты положила свои руки на свои груди.

Она так и сделала, автоматически прикрыв грудь ладонями. Он покачал головой, взгляд его темных глаз в зеркале невозможно было разгадать.

Ощущение было не таким, как тогда, когда касался их он, но то, как он вздохнул со слабым шипением, наблюдая за ней, было совершенно восхитительно!

Он хотел наблюдать за ней, так он сказал. Наблюдать, как она обмякнет в его руках, как прошлой ночью.

– Коснись меня, – прошептала она, ободренная откровенным голодом в жестком выражении его лица. Она обвела кончиками пальцев свои соски, заставив их отвердеть на холодном воздухе, и даже слегка подергала их, чтобы они порозовели.

Стентон мог бы поклясться, что еще несколько мгновений назад он был единственным, кто владел собой. Теперь она откровенно соблазняла его в зеркале; зеленые глаза в свете свечей превратились в грешный огонь.

Убрать, ту, что сверху, руку, которую… ну, он использовал свою руку.

Скользя ладонью по ее боку, он снова проник между ее бедер. На этот раз глубоко, одним большим пальцем.

Она всхлипнула и вздрогнула. Он медленно вытащил палец, потом погрузил его в нее снова. Он повторял это движение, пока дразнящий огонь власти не покинул ее глаз и ее голова не откинулась на его плечо, а она не превратилась снова в его покорную, дрожащую игрушку.

Он возбуждал ее, стараясь игнорировать собственное возбуждение, не обращать внимания на то, как ее округлые ягодицы дрожат у его бедер. Она закричала, издав бессмысленный звук, опустила свои руки и схватила его ладонь, которая закрывала низ ее живота, затихнув, чтобы он мог продолжать свое занятие.

Стентон не отрываясь смотрел в зеркало. Он наблюдал затем, как ее полуоткрытые губы не могли сомкнуться, чтобы произнести слова… Как ее веки опустились от растущего наслаждения… Как поднимались и опускались ее пышные груди, когда она сотрясалась в экстазе… Как его пальцы начали блестеть от ее соков и как на ее животе и грудях расцветал жар возбуждения…

Когда позже она прислонилась к нему спиной, ноги не держали ее. Стентон позволил себе в последний раз доставить ей удовольствие, потом он сухой рукой отвел ей волосы назад, чтобы видеть выражение ее лица.

– Солги мне, – потребовал он.

Веки Алисии затрепетали, она открыла глаза. Ее недоуменный взгляд встретился с его взглядом в зеркале.

– Ч…что?

– Солги мне, прямо сейчас, – настаивал он. – Солги что-нибудь.

Она подняла голову и поморгала.

– Э… у меня синие глаза?

Стентон застыл.

– Скажи это еще раз, но не как вопрос.

Теперь она смотрела на него с любопытством.

– У меня синие глаза.

Холодная действительность охладила возбуждение Стентона. Он убрал руки от нее и отвернулся, оставив ее стоять голой и одинокой перед зеркалом.

И тут же холодный воздух охладил ее кожу. Смущенная, она отвела взгляд от своего отражения в зеркале. Она поспешно схватила ночную рубашку и натянула ее через голову.

Никогда она не испытывала такого наслаждения, какое дал ей Уиндем. Так почему же она чувствует себя такой опустошенной?

Ока представила себе его глаза, когда он доставлял ей удовольствие. Его взгляд был почти… далеким. Как будто он изучал ее. Алисия вздрогнула от холода, пробежавшего по позвоночнику.

Он наблюдал за ней, будто проводил эксперимент.

– Ну, если это было испытание, надеюсь, я его выдержала, – неловко прошептала она. – Не хотелось бы мне увидеть, что будет в случае провала.

Провал. Слово резануло Стентона по сердцу. Если ей нельзя доверять, тогда все, что он делал на сатурналиях, было бесполезно и, возможно, в ущерб для незаметного наблюдения за Георгом со стороны «четверки». Если ей можно доверять, тогда ему нужно использовать все его возможности для поиска заговорщика.

Если он не может различить, что есть что, то он, очень вероятно, провалится в обоих случаях.

Быстрым движением он обернулся к ней. Он взял ее за плечи и крепко прижал к оклеенной обоями стене. Она вздернула голову, в глазах ее читалось удивление.

Ее яркие солнечные волосы были в беспорядке, спутались, когда она билась в его руках. Он отвел шелковистую копну, чтобы снова посмотреть в эти глаза, отчаявшись угадать, что же он не может рассмотреть в ней.

– Что правда, Алисия?

Алисия почувствовала, как сердце у нее падает – упало – погрузилось в яму боли. Она подумала, что он обернулся, потому что захотел, большего. Что он хочет заверить ее, что ее прошлое не имеет значения для него.

Это неправда. Хотя это звучало как сумасшествие, он почему-то хотел заглянуть внутрь ее. Он открыл ее для своего вторжения и использовал ее желание против нее. Как и Алмонт.

Его лицо, так близко от ее лица, его темные изучающие глаза…

Он был незнакомцем. Она ничего о нем не знала, кроме того, что он хотел, чтобы она знала. Он полон секретов, и мыслей, и мотивов, в которые она никогда не будет посвящена.

И все-таки он хотел от нее не только правды – правду она говорила ему всегда, – но он хотел, чтобы она доказала недоказуемое.