Текст книги "Куда/чему/зачем пойти учиться"

«Мы это констатируем постоянно – снижение уровня образования в школе. Какой вывод делает из этого вуз? Он говорит: «Школа вас не научит, никто вас не научит. Только наши подготовительные курсы».

(м., эксперт, профессиональное образование; эксп. инт.)

«Школа готовит очень плохих абитуриентов. Это просто невозможно! Здесь у нас все-таки остались определенные традиции, вопрос дисциплины, спрос. А ребята не виноваты. Это там их так готовят, что лишь бы поставить и выпустить».

(м., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

«Мы отмечаем тенденцию поступления к нам более слабо подготовленных по знаниям абитуриентов из школ».

(ж., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

«Сейчас ребята-то умные у нас, и когда с ними начинаешь нормально работать, все получается. Но беда в том, что у них сначала базы не хватает. А потом, когда они научатся, уже не хватает времени».

(м., руководитель, система высшего образования; эксп. инт.)

«Если говорить об уровне подготовки, в последнее время среднешкольный уровень подготовки резко снизился. Если говорить о наших предметах, то, в первую очередь, это физика. Во-вторых, перестали в принципе давать такой предмет, как черчение. Считается, что сейчас все можно сделать на компьютере. Ну, и химия, которая у нас тоже есть, читается безобразно. О математике тоже говорить не приходится, вы сами все хорошо знаете. Каждый год последние три года я провожу на первом курсе так называемый ректорский диктант. И что получается? В принципе, наш сегодняшний человек не знает ни русский, ни иностранный язык. По русскому языку у нас средняя оценка 2,78… Я, конечно, не специалист, но самое главное то, что сегодня они в диктанте на одну страницу делают по двадцать ошибок… Поэтому нам приходится с 1-го курса практически все начинать заново».

(м., руководитель, система высшего образования)

Если учащемуся не преподавали черчение, и на подготовительных курсах черчения тоже не было, поскольку оно не входило в список ЕГЭ, которые принимал вуз, то и у вуза, и у данного студента-первокурсника возникнут серьезные проблемы с изучением начертательной геометрии, («вытекающей» из черчения) которую проходят все студенты инженерных специальностей.

Таким образом, школа, с одной стороны, с первых классов готовит к профессиональному будущему, с другой стороны, в существующих условиях не может полностью выполнить поставленные перед нею государством и самой собой задачи.

Средние профессиональные образовательные учреждения (СПОУ) находятся сейчас в очень сложной ситуации. Подавляющее большинство выпускников одиннадцатых классов стремятся в высшие учебные заведения, они и идут в десятый и одиннадцатый классы с целью подготовки к вузу. На долю училищ, лицеев, техникумов и колледжей приходится очень сложный контингент учащихся – это те, кто не смог попасть в вуз: дети из неполных семей, дети из малообеспеченных семей, которые по финансовым соображениям, по соображениям успеваемости ребенка принимают решение либо отказаться от получения им высшего образования, либо отложить поступление в вуз, используя среднее образование как ступеньку, базу для дальнейшей учебы (Диаграмма 4).

Диаграмма 4. Планируете ли Вы получать образование в другом УЗ (учащиеся и выпускники СПОУ)99
  Только для учащихся и выпускников СПОУ


[Закрыть]

«В ПТУ у нас уходят после 9-го класса. Всех, кто учатся в 10—11-м классах, мы ориентируем на высшие учебные заведения.… Все-таки эта работа проходит так, что ребенка убеждают, что так ему будет удобнее… Когда мы общаемся с родителями и детьми, мы просим их правильно оценить свои финансовые возможности. У нас район небогатый, детям даже иногда на питание не хватает (приходится доплачивать). У нас в регионе социум тяжелый: много безработных, много трудных семей, много детей асоциального поведения. Поэтому важно, чтобы ребенок получил специальность и смог зарабатывать деньги своими руками – это наша цель.… Сейчас в вузах поднялись цены. Туда попадают только те, кто участвовал в олимпиадах, у кого высокий рейтинг. А остальным, какой смысл туда идти? Они неплохое образование и в ПТУ получают».

(м., руководитель, система среднего образования; эксп. инт.)

«Если хотите, можете анкеты посмотреть – отца нет, сирота (не все, конечно). У меня, наверное, за 50% это зашкаливает. Очень многие хотят в вуз, но обучение-то платное! Материальный вопрос очень важен. Они хотят получить высшее образование, но нет денег».

(м., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

«Те же троечники, которые в советское время не смогли бы учиться в институте, сейчас могут пойти учится, потому что у них есть деньги. А вот отличники.… Например, у нас есть на 3-м курсе девочка. Она хорошо учится, но у нее нет денег на институт, поэтому она пришла к нам. А троечники из института потом нами руководят, нас лечат, учат наших детей».

(ж., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

«Некоторые к нам приходят из школы и не знают таблицу умножения. Но это запущенные дети. Это дети из неблагополучных семей или дети, у которых есть только один из родителей. И с каждым годом увеличивается количество детей-сирот. Вот такой тяжелый контингент к нам [в училище] идет».

(м., руководитель, система среднего специального образования эксп. инт)

«Социальный статус ребят нашего учебного заведения очень низкий. Многие приносят справку о назначении социальной стипендии. Мы проводили исследование, в ходе которого выяснилось, что каждый третий наш студент из малообеспеченной семьи. Можно сделать вывод, что ребенок из подобной семьи быстрее старается получить профессию, для того чтобы выжить… Число студентов из малообеспеченных семей за последние годы увеличилось практически на 100 человек. У нас учится 1098 человек, 437 из них из малообеспеченных семей».

(ж., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

Можно говорить о том, что ориентация на среднее профессиональное учебное заведение есть некая вынужденная ориентация, вынужденный шаг, который совершается под давлением внешних обстоятельств. Работая различными методами и с родителями, и со старшеклассниками, и со студентами, и даже с педагогами, исследовательская группа не обнаружила каких-либо признаков популярности рабочих профессий у всех этих категорий респондентов. Немного особняком стоят работодатели, но и они признают неслучайность низкой привлекательности большинства профессий и рабочих мест, традиционно относимых к группе «рабочих». Правда, существует относительная привлекательность некоторых профессий сферы обслуживания, например, таких как парикмахер, автослесарь и т. п. Понятно, что низкая престижность и популярность рабочих профессий бумерангом бьёт и по репутации СПОУ. Проблема эта старая, она родилась не сегодня: еще в советский период прилагались огромные, но, увы, не слишком успешные попытки создать рабочим профессиям положительный имидж (). Видимо, эта проблема еще ждёт своего решения. Пока же техникумам и училищам (в любом их нынешнем наименовании) приходится довольствоваться ролью «пристанища аутсайдеров», несмотря на то, что некоторые из них сохраняют и поддерживают неплохой уровень преподавания, материально-технического обеспечения учебного процесса и, главное, выполняют важную социальную роль.

Диаграмма 5. По каким мотивам выбирали учебное заведение учащиеся и выпускники СПОУ1010
  Респондентам предлагали оценить ряд мотивов по 7-балльной шкал, где: 1 – это имело решающее значение; 2 – это было важно; 3 – это было дополнительным плюсом; 4 – это было неважно;5 – это было минусом;6 —я этого не знал тогда; 7 – затрудняюсь ответить.
  На диаграмме представлены источникисравнительнопо 1-йи 2-й позициям шкалы, чтобы не загружать диаграмму. Только для учащихся и выпускников СПОУ.


[Закрыть]

Родители, сами не имеющие высшего образования, остро ощущают его нехватку, страдают от того, что не могут подняться по карьерной лестнице, что определяется, на их взгляд, в первую очередь недостатком образования. Они стараются сделать все от них зависящее, чтобы их ребенок перешагнул это препятствие. Нечто подобное исследовательская группа наблюдала в городе Воркута Республики Коми в процессе работы над исследованием «Проблемы и перспективы развития Республики Коми» в 2004-м году. Шахтеры категорически противились тому, чтобы их сыновья работали в шахте. Дети шахтеров, даже в ситуации безработицы не рассматривали шахту как возможное место своей работы. Их отцы уже принесли своеобразную жертву, чтобы избавить семью от бедности, они работали в шахте для того, чтобы дети никогда в нее не спускались. Пойти работать шахтером в этой ситуации означало сделать трудовую жертву отца бессмысленной. Социальные установки меняются под давлением ситуации, их носители меняют место жительства, может быть, подобной установки в Воркуте сейчас нет, но в Нижегородской области аналогичная позиция была озвучена так:

«Чтобы у него была работа не в грязи, не на холоде, не на ветру. Чтобы у него был теплый кабинет. От этого очень многое в жизни зависит, это я знаю из собственного опыта. Я здоровье уже потерял и не хочу, чтобы у него это повторилось».

(М, К, см.; ФГ)

Болонский процесс, который призван упорядочить и ранжировать образовательные институты, может мало затронуть институт среднего профессионального образования. Некоторые руководители техникумов ожидают, что им будет дана возможность выпускать бакалавров. (Особенно это касается тех техникумов, которые сотрудничают с высшими учебными заведениями, размещают их на своей территории или имеют договор о дальнейшем обучении выпускников техникума в данном вузе). Если это случится, техникумы повысят свою привлекательность, а пока что, в условиях общего сокращения численности молодых людей девяностых годов рождения как явления демографического кризиса, их перспективы незавидны.

Следующей проблемой, стоящей перед средними профессиональными образовательными учреждениями, является неясность, или, по крайней мере, не полная ясность задач их существования. При разрушении связей учебное заведение-работодатель СПОУ пострадали первыми, потому что они потеряли своих прямых заказчиков – будущих работодателей своих выпускников, с которыми были объединены эгидой одного ведомства. Партнеры-работодатели были шефами училищ и техникумов, брали студентов на практику, спонсировали учебное заведение, специалисты предприятия работали в комиссиях, принимающих выпускные экзамены и т. д. Сейчас же когда многие предприятия либо перестали существовать, либо утратили свое значение, либо переориентировались на выпуск другой продукции, СПОУ остались без старших партнеров, без явных заказчиков, одни на рынке образовательных услуг, на котором их привлекательность невелика.

Отдельные предприятия модернизировались и вышли на рынок с новым продуктом, они нуждаются, они задыхаются без притока молодых рабочих, но зачастую они еще не настолько хорошо себя чувствуют в экономическом плане, чтобы начать интенсивно помогать своим бывшим партнерам. К тому же отсутствие механизма закрепления обученного специалиста за предприятием делает перспективу вложения средств, и средств немалых – закупка учебного оборудования, переобучение преподавателей, доплата преподавателям, дополнительные стипендии студентам, спонсирование студенческих мероприятий – экономически рискованной. Если раньше специалист, выпестованный одним предприятием, шел на работать на другое – это было не страшно, потому что либо это были предприятия одного ведомства, либо близких к ним и в любом случае государственной формы собственности. Государство, конечный владелец всех, ничего не теряло. Теперь же обученные и представляющие ценность специалисты могут уйти к конкурентам и таким образом нанести ущерб предприятию два раза. Первый раз «уводом» потраченных на себя средств, а второй раз – своей работой на соперников по бизнесу, повышением их конкурентоспособности.

Маргинальный контингент учащихся, низкая привлекательность диплома, малое финансирование, отсутствие возможности привлечь дополнительные финансовые средства оказанием дополнительных платных услуг (в силу нищеты контингента) обусловили «вымирание», оскудение некогда интересного педагогического состава профессиональных учебных заведений.

«[Необходимо] увеличить заработную плату сотрудникам образовательных учреждений. Это напрямую влияет на состав преподавателей. В данный момент у нас работают практически одни пенсионеры. Но они имеют дополнительный источник дохода – пенсию. Но, тем не менее, многие из них также уходят: старость, здоровье не позволяет продолжить работу. А молодежь, даже которая попадает к нам на работу, все же долго не задерживается – маленькая заработная плата. А если и остаются работать, то настроены на то, чтобы брать взятки за оценки, за поступление и т. д. Есть студенты, которые учатся недобросовестно и их нужно отчислять. А вместо этого это может компенсироваться деньгами. Проблема с составом преподавателей стоит очень остро».

(ж., руководитель, система среднего специального образования; эксп. инт.)

«Женщины, которые здесь работают, многие уже на пенсии. Пенсии, естественно, не хватает, да у многих и дети в жизни не совсем устроенные, поэтому приходится помогать. Женщин эта зарплата устраивает, а из мужчин остаются только энтузиасты. Так как я работаю в этой системе не один год и знаю ситуацию в других училищах, могу сказать, что контингент везде одинаковый. 90% – это женщины, причем многие пенсионного возраста. Что будет, когда они уйдут – об этом наш руководитель плохо задумывается».

(м., преподаватель, система среднего специального образования; эксп. инт)

Потери системы среднего профессионального образования за прошедшие пятнадцать лет настолько велики, что можно говорить о ее частичной деструкции. Безусловно, есть учебные заведения, которые перевооружились и с технической, и с учебной точки зрения и показывают хорошие результаты, но их меньшинство.

«…система ПТУ изначально развалилась, она была неконкурентоспособна. И если раньше туда можно было отправлять детей из неблагополучных семей на перевоспитание, то сейчас отдавать стало некуда: стипендий не осталось, общежитий нет, парк станков устарел. Я считаю, что ПТУ сейчас в стране просто нет. Примерно то же самое вышло с техникумами Кроме того, была пора вседозволенности, когда все назывались университетами, академиями. И те руководители, которые были поумнее, понимали, что это вопрос их личной выживаемости – назвать свой ПТУ университетом, а свой техникум академией. В ПТУ сейчас все за пределами добра и зла».

(ж., эксперт, кадровый рынок: эксп. инт.)

«Сейчас мы не готовим людей. Раньше у нас было ПТУ, которое готовило рабочие кадры. Сейчас рабочие кадры другие нужны. Это ПТУ сегодня практически развалилось».

(м., работодатель, ВПК; эксп. инт.)

«Мы выпускаем студентов четырех специальностей: автоматизированная обработка информации и управление, радио и аппаратостроение, вычислительная техника, вычислительная машина. Много программистов… Что касается компьютеров, то у нас девять классов вычислительной техники, программное обеспечение.…В последние годы, особенно с появлением программистских специальностей, появилось очень много возможностей идти на предприятия, где требуются специалисты в области информационных технологий. Число таких предприятий постоянно растет. Обстановка с базовыми предприятиями не меняется. Спрос в любом случае есть».

(м., руководитель, система среднего профессионального образования)

Многие средние профессиональные образовательные учреждения прилагают достаточное количество усилий для привлечения учащихся и имеют хорошие цифры приема. Однако, гарантированных привлекательных рабочих мест своим выпускникам они предоставить сейчас не могут, их дипломы котируются низко на рынке труда, их выпускники стремятся продолжить обучение в вузах, и можно говорить, что они не могут считаться полноправными участниками рынка образовательных услуг, предоставляющими законченный продукт.

«Мы в какой-то степени обманываем друг друга. Да не нужны они по большей части никому!…Для чего мы это все готовим и почему? Не может он найти работу по специальности, потому что нет „такого“ папы или мамы, и он устраивается абы куда. Вот у меня сирота выпустился. Взрослый парень, хорошо учился. Пришел, я его спрашиваю: „Ну, ты где?“ „Да нигде, не могу устроиться“».

(м., руководитель, система среднего профессионального образования; эксп. инт.)

«Трудоустраиваем мы всех. Причем сразу же, в последний день учебы. А вот понять их настрой сложно. Половина не остается. Они учатся для того, чтобы получить образование».

(ж., руководитель, система среднего профессионального образования; эксп. инт.)

Более того, зачастую профессиональные учебные заведения также выполняют функцию «камеры хранения ребенка», которая не является профориентирующей функцией. Молодой человек может закончить профессиональное учебное заведение, внутренне даже не примеряя на себя данную профессию. Чем ниже статус профессии, которую дает училище (техникум), тем чаще может встречаться такой вариант.

«Мы говорим с родителями, иногда запускаем анкету – «Почему наш техникум?» Родителям импонирует, что здесь дисциплина. Я все-таки стараюсь держать здесь драконовскую дисциплину. Нормальную, уважительную, но тем не менее… Курить только за «жёлтой чертой», здесь у меня не курят. За пьянки вышибаем. Родители, отдавая сюда, а не в ПТУ или еще куда-то, знают, что здесь будет дисциплина.

(м., руководитель, система среднего профессионального образования; эксп. инт.)

«… я сама родительница. Я привела сюда своего сына, потому что в школе он неплохо учился, но в подростковом возрасте он съехал на тройки (я его запустила, в школе на это не обратили внимания). Куда идти учиться? В 10-й класс он не захотел, а в город я своего ребенка не отправлю (он у меня еще маленький). Лучше пусть он здесь получит специальность. Он получит среднее образование, вырастет здесь, и тогда мы будем решать его судьбу. И многие родители поступают так же. В школах на таких слабоуспевающих детей, которые не хотят учиться, обращают очень мало внимания. Это раньше сидели после уроков и занимались. Здесь мы им все-таки даем какую-то специальность – это первый шаг в жизни. И образование – все-таки мы даем 11 классов».

(ж., руководитель, система среднего профессионального образования; эксп. инт.)

Таким образом, средние профессиональные образовательные учреждения, в силу своей «запущенности», бедности, неопределенности позиционирования на рынке образовательных услуг и труда, не играют той положительной профориентирующей роли, которую должны играть, и которая необходима рынку труда в нынешней ситуации.

Вузы за прошедшие пятнадцать-двадцать лет тоже сильно изменились, причем так же, как для средних профессиональных учебных заведений, потеря заказчика-работодателя, потеря мест распределения выпускников была основным пусковым моментом преобразований. Вторым фактором изменений в вузах стал фактор разрешения платности образовательных услуг, родительских денежных вливаний в систему. (В СПОУ этот фактор не стал решающим в силу отсутствия денег у контингента обучающихся). При совмещении этих двух факторов произошла полная коммерциализация вузов, как государственных, так и частных. Потеряв заказчиков и контролеров своей работы в лице ведомств, вузы переориентировались в целях своей деятельности. Эти цели теперь в меньшей степени цели профессионального обучения, но в большей степени цели социальной адаптации, своего рода инициации молодых людей. Вузы перестали быть звеном цепи профессиональной подготовки между средней школой и местом работы и превратились в некую структуру, находящуюся скорее над этой цепью. Прохождение этого дополнительного звена социально престижно, они активно привлекают молодежь, причем некоторую часть молодежи именно тем, что не являются узкопрофильными учебными заведениями, дают широкое образование, направленное на общее умственное и культурное развитие.

«Если говорить о 1970—80 гг., то там высшее образование получалось для того, чтобы иметь высшую квалификацию. Сейчас высшее образование – это приобретение неких ценностных ориентаций в обществе, социализация… Безусловно, сохранились вузы с очень сильной подготовкой, с очень серьезными требованиями, которые выполняют все же прежние функции. Но и появились вузы, а может быть, и в этих вузах часть специальностей, которые ориентированы на социализацию. То есть сейчас образование отчасти для того, чтобы быть культурным, грамотным, иметь широкий кругозор, общаться в определенной сфере, найти определенную работу».

(ж, руководитель, система высшего образования; эксп. инт.)

Как уже говорилось в выше приведенной цитате, есть несколько исключений, некоторые вузы, отдельные факультеты отдельных вузов, которые направлены на профессиональное обучение, на подготовку специалистов, но в целом ситуация обстоит именно так, как ее обрисовал респондент экспертного опроса.

Обусловлено это тем, что государство не спешит объявлять о своих интересах, несмотря на то, что оно осталось в числе плательщиков. (Роль, требования и методы контроля вузов государством остались за рамками данного исследования).

«Вернемся к 1990-м годам. Тогда государство по своим финансовым возможностям не могло обеспечивать в полном объеме финансирование любой системы, в том числе и образовательной. И тогда оно через существующую законодательную базу сказало вузам: «Мы не можем, но мы и не будем вам мешать».

(м., эксперт, сфера профессионального образования; эксп. инт.)

В дальнейшем произошла переоценка денег, если так можно выразиться. Можно предположить, что деньги государства, общенародные бюджетные деньги, были до определенной степени гарантированы вузам, что делало их получение само собой разумеющимся, естественным. Эти деньги стали проходить через системы казначейства, что делало их расходование зарегулированным, неудобным, а сами эти средства мало обращающими на себя внимание, «неценными». Внебюджетные же деньги, которые в кассу вуза приносили и приносят студенты и слушатели курсов подготовки и переподготовки, расходовать которые можно более гибко, стали более «ценными». К тому же, даже в отдельных государственных вузах доходы от платных услуг составляют две трети бюджета.

В вузах появились отделы, занимающиеся продажами. И постепенно вся вузовская система переориентировалась с «бюджетников» на «платников» именно к «платникам» она развернулась лицом. А из «платников» более всего именно к тем, кто не претендовал на бюджетные места и не будет на них претендовать. То есть вузы постепенно развернулись лицом именно к самым слабым студентам, поскольку именно они приносили и приносят вузам деньги, в которых вузы нуждаются. Именно слабые студенты стали для вузов самыми «ценными клиентами».

«Если мы посмотрим, то высшее профессиональное образование в 1990-е годы – это один из секторов экономики, который стал демонстрировать существенный рост, в том числе, в экономических и финансовых показателях. Иными словами, в системе высшего профессионального образования сейчас крутятся очень серьезные средства. Ежели это так, то целый ряд высших учебных заведений стал подходить к своей деятельности как к бизнесу. Это не есть хорошо, но это так. А если это так, то основная задача – увеличить прибыль. Дальше реклама, и пошло, поехало. И пошло массированное, серьезное давление на сознание».

(м., эксперт, сфера профессионального образования; эксп. инт.)

До введения ЕГЭ некоторые вузы довели свою «клиентоориентированность» до такой степени, что принимают детей, которые в школах учились в классах коррекции (не только принимают, но и успешно «учат»!), и которых педагоги школ уже давно признали «необучаемыми». Такое явное снижение требований вуза, отсутствие контроля за реальными успехами студентов, коррупция при приеме экзаменов дискредитировали саму систему высшего образования. Яркими пороками страдают отдельные учебные заведения, а тень падает на всех.

Что же касается «отлежавшихся в камере хранения» бывших троечников, то они на волне родительских финансовых вливаний становятся специфической частью студентов-«платников». Они плавно перетекают в вуз, как в более надежную и просторную ячейку, социализирующий общественный институт, по-прежнему не желая эмоционально и социально созревать. Более того, родители данного контингента, активно присутствующего в вузах на сегодняшний день и фактически задающего тон работе учебных заведений, не готовы и не желают контролировать реальную отдачу вуза и заинтересованы по большей части именно в социализации, а не в профессиональной подготовке. По большей части это родители, сами высшего образования не имеющие, и, тем самым, не имеющие образца для сравнения. Эта часть студентов практически не нуждается в профессиональных знаниях, которые могут дать вузы. По большей части они не намереваются в дальнейшем работать по своей специальности, они пришли в вуз не за знаниями, не за профессиональной подготовкой, а за званием «студента» и за социальным положением «человека с высшим образованием».

Этот специфический контингент уверен в том, что работать головой легко, гораздо легче, чем руками. Это странное убеждение у них родилось в школе, где им систематически завышали оценки. Эти убеждения были подпитаны родителями, которые работали именно руками, и у которых не было опыта умственного труда, во всяком случае, тяжелого умственного труда.

«Люди думают: закончил среднее образование (техникум, ПТУ), работаешь руками – это черновая работа. А поступил в высшее учебное заведение, выучился, сел за столик, подумал, написал бумажку, отправил. Мне кажется, что из-за этого. Люди не хотят работать руками. Они хотят работать головой: подумал – раз! – денег получил».

(М, П, р. бВО; ФГ)

«Высшее образование – это те профессии, которые наиболее интересные и наиболее безопасные. Среднее образование – это вредные профессии и более трудоемкие».

(М, П, р. бВО; ФГ)

«Я считаю, все идет от родителей. В свое время, когда они заканчивали школу, они не смогли устроиться, поступить, получить высшее образование. Они шли работать. И они считают, что дети не должны совершать их ошибок. Они должны знать науку… Они не смогли поступить, а дети должны поступить, чтобы больше знать, быть лучше их и зарабатывать больше.

(М, В, см.; ФГ)

Именно эта часть родителей активно провоцирует коррупцию в вузах. Обучить ребенка, дать ему высшее образование – становится целью, важным общесемейным делом, основным родительским долгом. Если ребенку учение никак не дается, то в ход идут деньги. Каждая пересдача ребенком экзамена «проплачивается» (взятка в зачетке) любящим родителем. Появился термин – «стимулированная успеваемость». Когда оценка студенту на экзамене, под влиянием того или иного давления – административного, финансового, корректируется в сторону увеличения на один-два балла.

«… [есть] опыт друзей, когда каждая сессия ребенку дается очень тяжело. Где-то они помогают и деньгами».

(Ж, В, см.; ФГ)

«Многие, кто в школе плохо учатся, платно поступают в вуз. Это престижно. Престижно показать, что учителя такие плохие, занижали оценки, а я получил высшее образование. Сейчас многие филиалы даже не смотрят, как ты решил, что ты делаешь. Главное, принес ты контрольную – тебе зачтено. Ты платишь деньги, тебе потом выдают диплом. Вот, например, у меня знакомый учится в Лобачевском (в филиале). Они вообще ничего не делают. Приносят деньги и платят».

(Ж, им. Т, см.; ФГ)

Сложно сказать насколько легко коррупционные намеки подхватывают преподаватели, но, очевидно, что социальная база для коррупции в вузах есть.

«У нас зарплата [молодого преподавателя] сейчас [на момент 2009 г.] 5 000. Можно на них прожить? Вот отсюда все!»

(м, руководитель, система высшего образования; эксп. инт.)

Определенная же часть студентов считает, что преподаватели вуза откровенно к ним несправедливы и систематически занижают им оценки. Их больше всего именно среди тех, кто потратил на поступление в вуз значительные суммы денег. Можно высказать предположение, что эти средства были потрачены на «стимулирование» поступления более, чем на непосредственную подготовку и не принесли молодым людям дополнительных знаний. Лишенные хорошей базы знаний студенты систематически не успевают, и им приходится непрерывно «стимулировать» свою «успеваемость». Данные из приведённой ниже таблицы, разумеется, нужно оценивать с серьёзной поправкой на студенческую субъективность и предвзятость. Но даже с этой поправкой они красноречивы (Таблица 2).

Некоторые преподаватели идут на «стимуляцию успеваемости», уступая давлению администрации вуза и прочих обстоятельств, в уверенности, что их выпускники либо просто не пойдут работать по той специальности, которую они получают в вузе, либо работодатель быстро поймет, что они из себя представляют.

Естественно, что описанная нами часть студентов прямо заинтересована в снижении уровня требований, и, следовательно, уровня самого обучения. По принципу: меньше дали – меньше спрашивать будут. Чем хуже читаются лекции, чем ниже уровень преподавателя, чем меньше семинарских занятий, тем меньше пройдено материала и меньший объем надо усвоить. Задача «социализирующегося» в вузе учащегося – получить диплом не только за наименьшие деньги, но и за наименьшее время, при наименьшей трате сил.

Респонденты исследования отмечали пестроту, «разнокалиберность» общей массы студентов. Но одновременно отмечали и ухудшение общего состава обучающихся. Безусловно, как уже говорилось ранее, есть отдельные вузы, есть отдельные факультеты в вузах, чья программа обучения не позволяет просто «социализироваться», где учиться трудно, и именно поэтому там почти нет платных студентов, нет случайных людей, несмотря на высокую престижность диплома. Но это скорее исключения. Тенденция другая, печальная.

«Это дети дебильного вида, потому что они живут на уровне представлений и понятий детского сада (им все должны и т. д.). Я говорю о студентах… Я работаю на кафедре 35 лет и могу сказать, что студенты сильно изменились. И не столько физически. (У нас вуз имеет особый статус. К нам, как правило, бедные, хилые и несчастные не идут). Сейчас мы принимали экзамен у 5-го курса. Через год они заканчивают учиться. Подавляющее большинство не знает, кем они хотят стать. Это студенты, а не школьники! Это новое, раньше такого не было. Допустим, когда я шел в профессию, я уже знал, кем я буду. А сейчас 5-й курс не знает, кем хочет быть. А 6-й курс – „куда придется“».

(м., руководитель, система высшего образования; эксп. инт.)

Вторая беда у вузов такая же, как и у средних учебных заведений: отставание от технологических изменений. Темп изменений все время растет. Оборудование, программное обеспечение, терминология, методики, научные цели изменяются все быстрее и быстрее. Вузы в целом плохо справляются с нахлынувшими требованиями жизни. У них не хватает творческих сил, и остро не хватает денег. (А деньги, опять же, приносят слабые студенты, которые тащат вниз творческую планку и так далее по принципу «хвост вытащили – нос увяз»).