Текст книги "Стекло и дерево"

– Сдаюсь! Пойдём обедать! – как близкого друга она взяла врача за руку и почти поволокла на кухню.

– Извини, но мне пора.

– Тебя приглашает дама! Разве можно отказаться? К тому же, я всё равно тебя никуда не отпущу!

Рим, понимая, что деться некуда, последовал за Викой. Она, конечно, не стала потчевать гостя яичницей. Усадила за стол и предложила продолжить сеанс лечения. Рим демонстративно поглядел на часы.

– Я не понимаю, чего ты хочешь? Денег с тебя не беру! Всю работу сделала, желаю угостить обедом, а ты чего-то упираешься!

– Я просто устал.

– Хорошо, пусть это будет не психотерапия, просто поболтаем, а я тем временем разогрею пищу. Правильно я по-русски сказала?

– Правильно, – со вздохом согласился Рим.

– Вот ты меня спрашиваешь, где это я родилась? – не обращая внимания на немой протест, сама же и ответила: – В одном, очень интересном, штате!

– А что ты делаешь здесь? И тем более, сейчас?

– А вопросы твои, уважаемый психотерапевт, нелогичны!

– Вика, прошу прощения, но я вовсе не психотерапевт. Я психиатр!

– Это не значит, что у тебя нет чувства логики?

– Очень даже есть, – возразил Рим. – Если родилась в Штатах, да ещё тридцать лет назад, то почему же теперь оказалась здесь?

– Ошибочка! – торжественно заявила Вика. – И вовсе не в Штатах, а в одном, очень интересном, штате! Можешь не морщить лоб, всё равно не угадаешь!

– Уж не Пенджаб ли?

– Ох! И ты ещё говоришь, что не психотерапевт? Откуда тогда можешь читать мысли? И ты знаешь, кем была моя родная бабушка?

– Софья Блаватская.

– Вот это да! – Вика заворожено уставилась на Рима. – Как тебе это удаётся?

– Что?

– Ты же мысли читаешь! Дословно! Я поражаюсь просто!

– Х-ха! – усмехнулся Любимов. – Не мог же я предполагать, что твоя бабушка Индира Ганди!

– Но почему, Блаватская?

– Тебя интересует, как я сумел догадаться о твоей очередной выдумке?

– Почему выдумке, это правда!

– Хорошо, тогда скажи мне, пожалуйста, как называли Блаватскую в узком кругу единомышленников?

– У неё не было никаких единомышленников! – победно произнесла Виктория.

– А вот это, устаревшие взгляды!

– Тогда как её называли?

– Внучке лучше знать, – улыбнулся Рим.

– Хорошо, вру! Ну и что? Вот скажи, что я ещё соврала?

– Вообще в жизни, или только мне?

– Скажем так, в последний час!

– Ничего, то есть, почти ничего.

Вика разочарованно посмотрела на собеседника: он начал ошибаться!

– Да? Хочешь сказать, что ещё что-то?

– Я же сказал, почти всё правда. Одна маленькая деталь, – Рим загадочно посмотрел в глаза Виктории.

– Что это за деталь еще такая? – взбешенно взорвалась Вика. Ей и в голову не пришло, что попалась на древнюю, как мир, удочку.

– А это насчёт того, что тебе не нужны деньги!

– Х-ха! Мне они совсем не нужны!

– Они нужны всякому и лишними не бывают!

– A-а! Если из этого исходить? Тогда, конечно. Согласна. И всё равно, мне деньги не нужны! По крайней мере, сегодня.

– А для чего тогда давать столь дорогое объявление, да ещё в двух вариантах, нанимать посредника?

– Я же говорю, ненормальная я!

– Это не объяснение.

– Так ты же с дурой разговариваешь! – Вика дико закатила глаза, рассмешив Рима.

– Это не смешно, тут плакать впору.

– Спасибо, не надо! Это уже было. Ты из меня всю душу вытянул!

– Так, может быть, я пойду? – робко предложил Рим.

– А кто тебя отпускал? Сиди! Так уж и быть, расскажу всё, раз тебя это так интересует.

Рим просто не стал возражать: во-первых, бесполезно, во-вторых, всё-таки немного интересно.

– Мне стало скучно. Я работаю в фирме отца, там, в Индии. Сюда приехала в отпуск. Вообще, отдохнуть, вздохнуть запахом Родины и так далее. Смешно, правда?

Рим молчал.

– Решила узнать, есть ли у нас ещё люди, имеющие мозги, вот.

Или все мозги уже перетекли за бугор? А посредник мой сосед по площадке, за чирик в день он согласился поработать: женщинам всем, поголовно, отказывать, мужчинам – давать мой телефон.

– И много было заказчиков?

– Честно?

– Я первый?

– Всё-таки, ты ничем не лучше других! – удовлетворённо отметила Вика.

– А вот ты, Вика, хуже всех вообще!

– Обоснуй.

– Вначале ты обоснуй!

– Хорошо. Ты посчитал себя первым, как и все мужчины склонен к амбициозности! Надо же! Ты первый! Ну, а я-то, почему хуже всех в мире?

– Поясняю. Всё очень просто, Вика! За время всего нашего общения ты ни разу, заметь: ни разу не назвала меня по имени!

– А ты меня, конечно, называл постоянно!

– Не очень часто, но в порядке приличия.

– Понятно. Что ж, мы оба с небольшими недостатками, Р-рим.

– Одно «р», Вика!

– Хорошо, я исправлюсь: Рим! Просто имя немножко необычное.

– Как и Виктория.

– Хватит пудрить мозги и унижать моё достоинство, Рим! Давай, наконец, обедать!

Борщ, картофельное пюре с котлетой, ананасы на десерт. Ничего особенного, экзотического, изготовленного по рецепту далёкой Индии.

– Спиртного я не предлагаю, – сказала Вика. – Во-первых, не ресторан. Во-вторых, вредно.

– А ты, вообще, пьёшь?

– Только по большим праздникам. Вот когда твои статьи напечатают, да придут положительные отзывы, тогда и отметим!

Рим чуть не поперхнулся, он никак не рассчитывал на столь длительное знакомство.

– Я ведь только родилась там, а жила-то больше тут. Закончила в своё время, закрытый и недоступный смертным, ВУЗ.

– МГИМО?

– Вот именно! И знаешь почему?

– По наследственной линии.

– Скукотища с тобой, Рим! Всё заранее знаешь. Вот, о чём я?

– О наследственности.

– Да, точно! Отец в дружественном государстве, мы с мамой тут. Спросишь, почему? Так они были разведены, у него там другая жена. Конечно, он помогал мне во всём, уж не знаю почему, но помогал. А когда мама умерла, так вовсе забрал к себе. Так что, уже несколько лет я официально проживаю и работаю в дальнем зарубежье.

– А здесь?

– Поняла. Здесь трудилась в области журналистики.

– Международной?

– Когда как, – уклончиво ответила Вика.

– А языки?

– Честно тебе сказать?

– Желательно.

– Достаточно изучить основы: один из латинских, один из тюркских и, конечно, славянских. А лотом всё гораздо проще!

– Так ты, Вика, международная журналистка?

– Ох, если бы ты знал хоть чуточку об этой кухне, никогда бы не задал такого вопроса! – нервно заявила она.

Рим решил поменять тему, всё-таки это не психотерапия. Даже если и нуждается в помощи Виктория, то нельзя сразу и так много! А по существу, как пациентка, она неинтересна. Таких, как Вика, великое множество. Сплошь и рядом, в разной степени выраженности. Она выставляет всё напоказ, другие – держат в тайне. Тем более Рим не уверен, как поменяется её настроение, скажем, через две недели. Изменится гормональный состав, а значит и общий тонус организма. Ещё с пятого курса Рим хорошенько запомнил фразу из лекции доцента гинекологии: «Прежде чем приступать к лечению женщины, определитесь с фазой её цикла»! Это более относилось к терапевтам, но оказалось необходимым и ему. Потому как, то, что назначается в первую фазу, не должно использоваться во вторую. Эффект противоположный – врачи хватаются за голову, а понять не могут, почему?

– У тебя нет братьев, сестёр?

– Никого. Даже сродных нет. У мамы получилось только один раз. Значит, был отчим, спросишь? Отвечу, был. Неплохой мужичок. Многому меня научил, но после смерти мамы удрал в неизвестном направлении. А знаешь что? Не морочь-ка мне голову, вижу, спешишь куда-то. Говори сразу, будешь меня лечить?

– От чего?

– Вопрос некорректен, Римушка! Не от чего, а почему? Да потому что, тебе без меня просто не обойтись. Подумай секунду и сообрази!

– Викушка! Я не понимаю, в каком направлении мне думать?

– Ха! – фыркнула Вика. – Тогда я стану думать за тебя! Заберёшь ты переводы и куда с ними сунешься? А? На почту? Тогда, в лучшем случае, их прочтут через год.

– Да? – растеряно произнёс Рим. Ему и в голову не приходил такой расклад. Казалось, всё произойдёт очень быстро. Он мигом накатал статьи, перевела Вика за три часа, через неделю придут отзывы.

– В интернет?

– Почему, нет?

– Быстро, выгодно и… – Вика выдержала эффектную паузу. – Ненадёжно! Точнее, безнадёжно!

– Отчего же?

– Вот, я тебе объясняю прописные истины, не стыдно?

– Есть немного, – согласился Рим. Он чувствовал себя обескураженным, как альпинист, добравшийся до вершины, и с ужасом обнаруживший, что оказался у самого дна ущелья.

– Твоё электронное письмо становится доступным, угадай, скольким миллионам человек? А автор, никому неизвестный. Никто не подтвердил, точнее, не визировал твои работы. Где разрешение научного руководителя, ректора? А тебе, как я поняла, не хочется к ним обращаться. Так вот!

– И что теперь, всё напрасно?

– Стала бы я напрасно переводить провальные труды! Нет. Конечно, я помогу тебе, не знаю зачем, но помогу. Однако будет условие.

– Я не понимаю, чем ты поможешь?

– А я бы лучше спросила об условии!

– Что за условие? – не стал возражать Рим.

– Ты будешь жить у меня, – буднично и просто сказала Вика.

– В качестве квартиранта?

– В качестве мужа.

– Прямо с сегодняшнего дня?

– Ошибаешься! С этой минуты. Но не пугайся, приставать не стану! Мне нужен муж, вот и всё.

– Официальный?

– Почти.

– Хорошо, пусть так, я соглашусь. И на сколько контракт?

– Ну, ты наглец!!! Тебе ещё деньги за это платить?

– Вика! Ты не поняла, я о временных рамках!

– Желательно, навсегда! – с серьёзной миной выдала Вика.

– И никакого пути к отступлению?

– Почти. Так, согласен или нет?

– Согласен.

– Вот и ладненько! Больше ни один заказчик не переступит порога этого дома! А теперь слушай, как мы с тобой поступим…

Они прошли в зал, и Вика начала посвящать новорождённого супруга в тонкости своего безупречного плана. Рим слушал и внимал. С каждой новой фразой он всё более убеждался в своём невежестве. Оказалось, что за обычной научной работой по психиатрии стоит не только и, не столько, математика, но и дипломатия, политика и прочие общественные институты!

Действительно, нельзя человеку, даже отшельнику-учёному, жить в обществе и быть вне этого общества, не подчиняться его законам и не вступать в общественные взаимоотношения.

Целиком философский вопрос, и пришлось Риму Николаевичу стать философом.

20

Эвелина знала, что после какого-нибудь события начинаются обычные будни.

Уехала мама, неизвестно насколько, Лина осталась одна.

Исчез Алик.

Появилась Алина с женихом Владимиром.

События кончились, а будни остались: надо учиться, необходимо выполнять свой распорядок дня. Но в мире существуют вещи более глобальные, и все мелочи жизни отступают перед ними.

Быт, суета, автоматические движения, – зачем это всё? Разве человеку жизнь дана для того, чтобы он погрузился в заурядную повседневность?

На занятиях в институте одно и то же. Одно и то же. Как бедные преподы живут с этим? Ведь тоска смертельнейшая: из года в год те же самые студенты, те же самые программы. Изредка поступают свежие разработки. Они подобны камням, брошенным в реку с медленным размеренным течением: на миг взбаламутят водную поверхность, пойдут круги в разные стороны, появится общественный резонанс своеобразным звуковым эффектом. Б-льк или бу-у-ульк, в зависимости от глубины реки. А затем всё станет по-прежнему. Конечно, жизнь не стоит на месте: в одну и ту же реку нельзя войти дважды. А если не входить? Если сидеть на берегу? Тогда и сегодня, и завтра, и через год эта река останется этой же рекой.

Эвелина не ощущала времени, мысли постоянно мешали сосредоточиться, внезапные порывы, вытекающие в наведение порядка в квартире, перестали посещать её. Мир стал ещё более силуэтным и контурным. Изредка появлялась болтушка-Люська, несла несусветную чушь и как-то растворялась. Звонили только с кафедры мамы, сообщали новости, которые по существу являлись отсутствием всяких новостей.

Спалось отвратительно, аппетит куда-то пропал. Эвелина по-прежнему жила и жила, подобно автомату. Институт – дом – занятия – магазин и сны.

В снах Эвелина чувствовала себя иначе. Не веселее, конечно, зато отступало куда-то чувство щемящей тоски. Жаль, только ни один не запоминался. Хотелось позвонить бабушке, но куда-то исчезла записная книжка. Эвелина искала её повсюду, но безуспешно. Наконец, уставши, она присела в кресло и задремала.

Резкий, требовательный звонок заставил её вздрогнуть.

– Алло?

– Лина?

– Слушаю.

– Это я! – радостно сообщил женский голос.

– Ну и что? – недовольно спросила Эвелина.

– Да как же? Алина Кудрина вас беспокоит! – с деланной официальностью сообщила тёзка.

– Помню, что нужно? – сухо отозвалась Лина.

– А знаешь что? Я сейчас к тебе приеду!

– Давай, – устало согласилась Эвелина и положила трубку, а затем вовсе отключила телефон. Устала она проводить время в бестолковой болтовне. В странном оцепенении она сидела и смотрела вглубь темнеющей на глазах комнаты.

Позвонили в дверь. Что делать? Эвелина поднялась и впустила подругу.

– Я одна! Владимир занимается своей работой! Представляешь, настолько увлечён, что ничего вокруг не замечает! Иногда исчезает куда-то из дому, кому-то звонит, а затем опять сидит и работает, работает.

– А может у него кто-то есть? – неожиданно предположила Эвелина.

– Да ты что? Он вовсе не такой!

– А откуда тебе знать, такой он или не такой?

– Мы давно знакомы, – неуверенно произнесла Алина.

– Сомневаешься? А напрасно. Не надо сомневаться! – успокоила тёзку Лина.

– Ты запустишь меня? Или так и будем тут стоять? – Алина развела руками.

– Конечно, заходи, только вот в зал не нужно, там у меня бисер на полу. Не надо туда ходить.

– Хорошо. Не надо, так не надо! Посидим на кухне. Кстати, ты наверное помнишь, что в прошлые времена, именно на кухне решались всякие вопросы? Даже выражение осталось в стране: «Кухонные разговоры»!

– Так это, потому что пьянствовали на кухне. Вот и вели беседы.

– Может быть. Да. Конечно! Так и было! И как мне это не пришло в голову?

– Когда в голову приходит слишком много – это гораздо хуже, чем ничего не приходит. В голове так всё мешается, что не разобрать.

– Это точно! У меня так было уже не раз.

– И чем закончилось? – заинтересованно спросила Эвелина.

– Порция виски, порция секса и всё в норме!

– Ты это серьёзно?

– Насчёт виски? Конечно, нет. Это же такая гадость! Неочищенная самогонка! Ты знаешь, что говорит Володя по этому поводу?

– Любопытно.

– Знаешь, почему закончилась холодная война?

– Понятия не имею.

– Я тоже не знала, пока виски не попробовала! Оказывается, американцам понадобились наши противогазы! Пошла конверсия и закончилась холодная война!

– Чепуха какая-то, – усмехнулась Эвелина.

– Вот, неиспорченный жизнью человек! Сразу видно, виски не пробовала! ЦРУ вызнало, что наши мужики самогон процеживают сквозь противогазные фильтры. И они в спецлаборатории попробовали, понравилось! А у кого в мире есть такое количество противогазов, как у нас? Вот тебе и холодная война! – Алина внимательно приглядывалась к подруге. Что-то ей ничего не смешно, какая-то она квёлая. И в зал не пускает. Странно всё это. С первой встречи Лина показалась странной.

– А я никогда не пила ничего, крепче Шампанского.

– Счастливая! Я слышала, твоя мама задерживается.

– Откуда?

– Так вся кафедра об этом говорит. Её часы раскидали на всех ассистентов, а лекции сама Зельма взяла. Слушай! А ведь скоро Новый год! Где планируешь встречать?

– Новый год?

– Конечно! Представляешь, он начинается в полночь с тридцать первого декабря на первое января!

– А сегодня?

– Да меньше недели осталось! А давай с нами! Если только у тебя других планов нет.

– Нет, – эхом отозвалась Эвелина.

– Вот и хорошо! Готовь костюм!

– Это обязательно?

– Конечно! У нас всегда костюмированный Новый год! Если тебе не хочется, я дам свой. Мы вроде по комплекции одинаковы, – Алина, польстив себе, провела ладонями по телу.

– Наверное, – согласилась Эвелина.

– Кое-что, кое-где надо будет ушить, но это ведь не беда, правда?

– Конечно.

– Хорошо, давай так, я за три дня до праздника принесу костюм и мы вместе займёмся подгонкой!

– Приноси.

– А ты не больна? – вырвалось у Кудриной.

– Наверное.

– А что тебя беспокоит?

– Ты не поймёшь.

– Отчего же? Мы же с тобой, Лина, обо всём уже разговаривали!

– Нет, личная трагедия здесь не при чём. Вовсе и нет никакой личной трагедии. У меня есть одна подружка, Люськой её зовут. Так вот, она сказала, что так и надо делать: не звонить, не встречаться, никак себя не проявлять, – тогда всё будет по-твоему.

– Ты так и делаешь?

– Да.

– Тогда почему так страдаешь?

– Не знаю. А, вообще, я не страдаю! – раздражённо заявила Эвелина. – С чего ты взяла?

– А бисер?

– Какой ещё бисер?

– Тот, что рассыпан в зале? Бусы что ли сами собой порвались?

– Бусы? У меня нет никаких бус. А бисер – это просто бисер.

– Хорошо, – не стала спорить Алина, – а хочешь, я помогу тебе собрать?

– Что собрать?

– Ну, этот, твой бисер! – Алина двинулась в сторону зала.

– Стой! – резко схватила её за руку Липутина. – Не надо! Мне так нравится!

– Хорошо, хорошо. Пусть будет так, – Алина всё-таки сумела заглянуть в комнату. Её поразил кавардак, царящий в некогда чистеньком зале. – И тебе может нравиться такой бардак? Да что с тобой, Лина?!

– Не знаю. Какой бардак?

– Да вот же! – Алина взяла подругу за руку, и они вместе вошли в комнату.

Ковёр на полу, собран и скомкан в бесформенный тюк, на нём телевизор вниз экраном, ни одного стула, стоящего на ножках, – все валяются, как попало, а на их ножках и спинках повисли разбросанные вещи из раскрытых настежь шкафчиков стенки.

– Что это? – испуганно спросила Эвелина.

– К тебе кто-то приходил? Постой! Ничего не трогай! – гены сыщика тотчас проявились у Алины. – Ты уходила из дому?

– Подожди, дай подумать, – Эвелина напряглась. – Приходила Люська!

– Что она делала?

– А кто её знает? Бегала, бегала, щебетала что-то. Может, искала чего.

– Ну, так ведь нельзя! У тебя деньги не пропали?

– Мои деньги лежат у меня в кармане.

– Давай проверим твою комнату! – Алина решительно прошагала к кабинету. Здесь всё оказалось на своих местах.

– Проверь, ничего не пропало?

Эвелина не понимала, что случилось, и не разделяла тревоги своей тёзки. Какой чепухой забита голова подружки! Дурная наследственность, не иначе. Эвелина присела на кровать и опустила руки.

– И что?

– Ничего.

– Ничего не пропало?

– Нет, – Эвелина решила ничего не рассказывать, всё равно никто не поймёт. – Я искала книжку.

– Книжку? Но ведь как раз книжная полка-то и не тронута! – Алина подозрительно покосилась на подругу. Что-то она скрывает, только вот зачем?

– Маленькую такую, записную книжечку. Куда сунула не помню. Видишь дома, какой беспорядок! Что тут найдёшь?

Алина всё поняла. Она сама не раз пребывала в таком отчаянии. Потеряется, дорогая сердцу, вещь, так становишься одержимой, ищешь повсюду, тут не то, что мебель, весь дом перевернуть готова!

– Не нашла?

– К сожалению, нет.

– Тогда давай так поступим: всё уберём на место, а наутро, может быть, эта книжка сама попадётся на глаза!

Эвелина молча согласилась. Они расставили стулья по местам, телевизор на тумбочку, ковёр на пол, вещи в шкафы.

– А тебе сильно нужна эта книжка, то есть, срочно?

– Почему ты спрашиваешь?

– Так, может я смогу чем помочь. Может, я знаю то, что тебе нужно в этой книжке?

– Нет. Ты не знаешь.

Алина прекратила допрос, но подозрения её не отпускали. Что-то тут не то. Кто-то приходил, возможно, угрожал Лине. Вон она как напугана! Этот кто-то может в любой момент вернуться, тогда случится непоправимое! А она, вот так, возьмёт и уйдёт, а потом всю жизнь не простит себе преступную халатность.

– Тебе нельзя оставаться одной! – твёрдо сказала Алина.

– А вот мне бы, как раз, хотелось этого больше всего. Понимаешь, Лина, я так устала. Отдохнуть бы. Мне даже говорить не хочется.

– Ну и хорошо, молчи, отдыхай, а я рядом побуду.

– Ты только не обижайся, Лина, но ты станешь мне мешать.

– Ну и пусть! – разозлилась Кудрина. – Всё равно останусь! Ты хоть будешь знать, что кто-то есть рядом.

– Я не смогу заснуть.

– Я тут заметила аптечку, – Алина раскрыла верхнюю полку шкафа, вынула ящичек с выбитым медицинским крестом. Она подошла к дивану, придвинула к себе столик с телефоном и набрала номер. В трубке тишина. Она посмотрела на провод, так и есть, отключен. Алина воткнула розеточный шнур в гнездо и набрала номер ещё раз.

– Алина? Я же просил, не отвлекай меня, пожалуйста, хотя бы ещё пять минут!

– Володя! Я звоню от Лины. Это очень важно и срочно, – инстинктивно Алина прикрыла трубку ладонью.

Эвелина поняла, подруга хочет сказать что-то личное, и вышла из зала.

– Что?

– Тут что-то нехорошое творится. Лина напугана! Я не могу много говорить, – Алина с опаской глянула на выход из комнаты, – в общем, я останусь тут на ночь.

– Конечно, конечно, – сдержанно согласился Владимир. – Мне предупредить папу?

– Я сама. Ты мне вот что скажи, тут я аптечку достала, какие лекарства снотворные, ты знаешь?

– Нет. Хотя, постой! Моя бабушка принимала на ночь какой-то зепам. Это не снотворное, но ей помогало. А что, уснуть не можешь?

– Я-то? Это только с тобой о сне забываешь. Это для Лины, она вся такая взвинченная, напугана чем-то, ей бы уснуть.

– Не лучше ли позвать врача?

– Да зачем такая канитель? Пока «Скорую» дождёшься, уже рассветёт! Да и потом, фельдшер станет вышибать деньги за лекарство, за шприц, а у меня с собой почти ничего нет, так только на трамвай. Давай я буду читать, что тут есть, а ты мне подсказывай, какие таблетки дать!

– Алина! У меня ведь есть знакомый врач-психиатр! Давай я ему позвоню и проконсультируюсь.

– Зачем человека тревожить? Тем более, нового знакомого, ведь у тебя раньше не было друзей из медиков! Ты только скажи, вот аспирин, не пойдёт, конечно, а вот какие-то мелкие-мелкие таблеточки, нитро дальше стёрлось уже.

– Нет, так не пойдёт, ты отравишь девчонку, да и всё.

– Да погоди ты, – увлеклась Алина, – вот, фенобарбитал! У Булгакова читал?

– Ну и что? Сколько ты ей дашь? А вдруг лишку?

– Человеку плохо, а ты рассуждаешь! Ну что будет от парочки таблеток?

– Знаешь, я всё-таки позвоню. А ты пока ничего самостоятельно не делай, хорошо?

– Хорошо, только ты давай поскорее!

Владимир позвонил в отделение. Рима Николаевича не оказалось. Оказывается, сегодня он не дежурит. А вот завтра, пожалуйста!

Вахтёрша в общаге долго морочила голову вопросами: что, да как, да зачем. Потом только сообразила, что требуют «из органов», сбегала в комнату Любимова, поколотила в дверь. На требовательный стук вышел сосед и поведал, что хозяин запертой комнаты не появлялся, и где он сейчас, понятия не имеет.

Тогда Владимир потребовал позвать к телефону любого врача!

Вахтёрша вздохнула в трубку и выматерилась в сторону, но сходила к тому же соседу. Тот сказал, что он никакой не врач, а сантехник! Поочерёдно несколько человек отказалось подойти к телефону. С ментами связываться не захотел никто. Вахтёрша попала в безвыходное положение. В общежитии для аспирантов медицинского ВУЗа не оказалось ни одного врача! Она, не долго думая, задержала на входе первую попавшуюся девушку, с кафедры биофизики.

– Представьтесь, пожалуйста, с вами говорит капитан госбезопасности Комаров.

– Я, я.., – задохнулась от страха молодушка. – Инна.

– Инна…?

– Инна Эмильевна Фёдорова.

– Давали клятву Гиппократа?

– Так точно!

– Сержант?

– Так точно! – согласилась Инна и густо покраснела. Зачем соврала, если она младший лейтенант медицинской службы?

– Молодец! Маленькая просьба от органов: не подскажите ли мне, Инна Эмильевна, до скольких таблеток фенобарбитала может выпить человек?

– Это в компетенции экспертов, – промямлила аспирантка.

– Товарищ сержант! Отвечайте на вопрос! Сколько может выпить человек таблеток фенобарбитала и, при этом, не умереть?

– Я,я некомпетентна.

– А известна ли вам статья УК РФ, обязывающая каждого медработника оказывать услуги органам власти?

– Четыре! – ляпнула Инна, вспомнив случай из далёкой студенческой практики. Тогда они обследовали наркомана, что в то время являлось большой редкостью, потому и запомнилось.

– Объявляю вам благодарность!

– Да, да, – пролепетала насмерть испуганная аспирантка.

Не дожидаясь уставного: «Служу России», – Владимир, расхохотавшись, нажал на рычаг аппарата. После этого связался с Линой.

– Алина! Ты ещё не давала таблетки?

– Нет пока.

– Прочти на упаковке срок годности!

– Слушаюсь и повинуюсь! – Алина достала упаковку. – Ещё, как минимум, годен полгода.

– Сколько там таблеток?

– Подожди, сейчас! Какие-то разломанные они. Примерно, штук шесть!

– А точнее?

– Невозможно сказать.

– Тогда, выбрось половину!

– Но ведь это, чужие таблетки! – возмутилась Алина.

– Не совсем же выбрось! Просто, отложи в сторону!

– Что отложить?

– Половину дозы всей, что есть у тебя!

– Понимаю! Сперва отложи половину, затем ещё половину от половины и получишь наиболее оптимальный результат, так?!

– Вовсе нет! Я только что консультировался со специалистом.

– С психиатром?

– Нет, его не оказалось на месте. Аспирант по медицине сказала мне, что четыре таблетки фенобарбитала – смертельная доза для человека, понимаешь? Хочешь, чтобы Карина Львовна обвинила тебя ещё и в убийстве?

– Ну что ты чушь городишь? Хватит ёрничать!

– Хорошо, Алина, смотри сама! Я консультацию получил, тебе доложил. Спокойной ночи!

– Спал бы ты сам! – в сердцах воскликнула Алина. Но только короткие гудки ответили ей.

И осталась Алина один на один со своей напуганной подругой и дочерью заклятого врага – в одном лице.

Эвелина выпила половину крошек фенобарбитала и прилегла. Алина сидела рядышком, листая журнальчик советских времён. Содержание её заинтересовало. Красочно описывались все прелести и ужасы капиталистического общества. Поразительно, как всё подходило к повседневной реальности! Даже то, что считалось раньше явным перегибом, теперь не вызывало сомнений, их безработные спят в картонных коробках? Раньше было смешно, а теперь наши бомжи спят в теплотрассах и канализационных люках. Как теперь-то? Жилище должно соответствовать климату. Нынешняя пресса упорно умалчивает об их безработных, теперь только у нас всё плохо! Алина с отвращением перелистнула несколько страниц кряду. В коротеньких заметочках предпоследней страницы сообщались курьёзы. Наивные и по-детски весёленькие.

Алина посмотрела на подругу, та лежала на спине, уставившись в потолок жутко бессмысленными глазами.

– Лина, ты не спишь?

– Нет.

– А хочешь спать?

– Не знаю, как закрою глаза, так появляются какие-то круги, они быстро двигаются, их цвета часто меняют друг друга, от этого кружится голова.

– Тогда давай сделаем так, я тебе дам ещё снотворного, а ты просто лежи, глаз не закрывай, потом сама заснёшь.

Алина дала ей ещё половину оставшихся крошек, остальную выпила сама.

– А почему они такие все разломанные? – поинтересовалась Алина.

– Наверное, бабушка всё переломала, она раньше постоянно советовалась со специалистами. Тогда советы были бесплатными, – сонным и слегка заплетающимся, на радость подруге, языком сказала Эвелина.

– Включить телевизор?

– Не надо.

– Хорошо. Мне просто показалось, что с ним будет легче уснуть.

Алина, спустя несколько минут, безо всякого телевизора задремала. Её начало постепенно клонить кпереди, она резко выпрямилась и открыла глаза. Эвелина, кажется, наконец, уснула. Веки сомкнуты, дыхание ровное. С осознанием исполненного долга Кудрина пошла в спальню. Едва коснувшись кровати, она тут же провалилась в царство Гипноса.