Текст книги "Закон цикличности"

– Ушли, – сказал он понуро.

– А обо мне ты совсем забыл?

Саша переступил порог комнаты и окунулся в отвратительный запах больничной палаты, вступавший в жуткий диссонанс с его недавними ощущениями.

– Мам, ну, прости, пожалуйста, – он подошел и ласково погладил ее по плечу, – время как-то пролетело… Я сейчас разогрею обед.

– Я не хочу есть. Все нормально… – она вздохнула, – ты уже взрослый, и у тебя должна быть своя жизнь. Но я тоже ведь не виновата!.. Думаешь, мне нравится быть калекой?..

– Ты не калека – врачи сказали, все будет хорошо… – слова прозвучали не очень убедительно, и мать продолжала, не обратив на них внимания.

– …Может, лучше, если б я умерла вместе с папой…

– Что ты такое говоришь?!.. А как же я?..

– Ты бы поехал к бабушке, а потом…

– Я не хочу к бабушке! – Саша присел на постель и обнял мать осторожно, словно боясь сломать едва сросшиеся кости, – и думать забудь об этом!

– А о чем мне еще думать? – мать улыбнулась, но на глазах появились слезы, – я лежу и вспоминаю наш дом – тот дом… Помнишь, какие у меня там были цветы?.. Вспоминаю папу… И откуда взялась та девчонка?.. Я ж помню ее – смешная такая… Вижу, как она выскакивает на дорогу…

– Мам, может, тебе все-таки дать какую-нибудь книгу? Или я могу принести телевизор…

– Ты ж знаешь – у меня глаза сразу устают и голова начинает болеть.

– А ты не пробовала встать? – Саша настойчиво пытался отвлечь ее от тягостных мыслей.

– Пробовала. Не получилось. Но я встану, – она улыбнулась, – зачем-то ведь я осталась на этом свете – значит, надо жить.

– Ты осталась, потому что я тебя люблю; ты нужна мне!..

Слова эти, видимо, вселили в нее уверенность, потому что мать сразу расправила плечи.

– А мы обедать сегодня будем?

– Но ты же сказала… – растерялся Саша.

– Еще я сказала, что мы должны жить, – и рассмеялась весело, совсем как раньше.

* * *

Хлопнула дверь; в прихожей вспыхнул светильник, и хотя от комнаты его отделял темный коридор, Костя отдернул руки, будто ток забежал не только в лампочку, но и в него самого. Светка вскочила, судорожно заправляя футболку.

– Это мать, – прошептала она, – я ж говорила, надо было свет оставить. Сейчас начнет…

Но мать, увидев на вешалке Костину куртку, тактично остановилась в коридоре.

– Ребята!.. – только через минуту дверь приоткрылась, – чего вы тут в темноте сидите?

– Здравствуйте, Ольга Николаевна.

– Здравствуй, Костя, – Ольга Николаевна щелкнула выключателем, но не увидела ничего страшного: Костя сидел на диване; дочь стояла у окна, правда, подозрительно раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, – Свет, причешись, – сказала она строго, – я ужин грею, а то папа сейчас придет.

Слова про папу явно адресовались Косте, и он понял это. Встречаться со Светкиным отцом ему совершенно не хотелось, поэтому он поспешно вышел из комнаты, шепнув чуть слышно:

– Завтра созвонимся.

Светка вышла следом и остановилась на безопасном расстоянии, наблюдая, как Костя одевается. Он уже потянулся за перчатками, но неожиданно передумав, сделал шаг в сторону и поцеловал Светку.

– Ты что?! – испуганно зашипела та, – мать же!..

– Ну и что? А я тебя люблю, – Костя улыбнулся, – до завтра?

– До завтра. Я сама тебе позвоню.

– До свидания, Ольга Николаевна! – крикнул Костя, и не дожидаясь ответа, выскочил за дверь, а Светка, зашла на кухню, решив, что будет правильней все выяснить до прихода отца.

– Что ты хочешь сказать? – мать склонила голову на бок.

Светка молчала, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли – одни из них умчались вслед за Костей, другие бессильно метались по квартире, предчувствуя пустой, тоскливый вечер.

– Папе я ничего говорить не стану, – продолжала мать, возвращаясь к приготовлению ужина, – но вы не увлекайтесь, а то я знаю, как это бывает.

– Мам, – Светка присела в углу, – что бывает? Мне пятнадцать лет – могу я влюбиться, в конце концов? У тебя что, в таком возрасте не было мальчика, с которым бы ты целовалась?

Мать медленно подняла голову, сраженная такой откровенностью.

– Дело в том, что в наше время поцелуями и заканчивалось, а сейчас все помешались на сексе. Ты посмотри…

– Зачем мне куда-то смотреть? – перебила Светка, – я смотрю на себя! Секс – это секс, я не собираюсь им сейчас заниматься, а любовь – это любовь…

– Какая ж ты у меня умная-то! – мать покачала головой, – а, знаешь, как порой трудно провести границу? Тебе, например, говорят – если ты не будешь со мной сейчас, значит, ты меня не любишь. И как ты поступишь?

– Не знаю, – Светка опустила глаза, но не желала сдаваться, – и что мне теперь делать? Запереться в комнате и ждать принца? Я не хочу, понимаешь?.. Я хочу жить, как все! И любить, как все!.. Вам Костя не нравится, да? А мне нравится!..

– Успокойся, – мать улыбнулась, – я ж тебе ничего не запрещаю, а просто предупреждаю – прежде, чем что-то сделать, подумай… иди сюда, – она выразительно посмотрела на свои грязные руки, – иди, я тебя поцелую. Я ж тебе добра хочу…

Светка подошла, привычно задержав дыхание, но мать все равно учуяла запах.

– Бросай курить, а? Ну, зачем тебе это? Умная девочка, а простых вещей не понимаешь.

– Все я понимаю! Мам, я ж, типа, балуюсь… Вот, будет у меня хоть одна некурящая подружка, обещаю, сразу брошу. Понимаешь, не хочется быть «белой вороной».

– Ловлю на слове, – мать шутливо погрозила пальцем.

…Какой у нас сегодня получается классный разговор!.. – радостно подумала Светка, – неужели она наконец поняла, что я взрослая, и надо не только кормить меня и проверять дневник… а, действительно, что я сделаю, если Костя заявит такое?.. Я же, наверное, тоже люблю его… нет, он так не скажет…

И тут все закончилось, потому что хлопнула входная дверь. Мать заговорщически приложила палец к губам – от счастья, что они понимают друг друга, Светка крепко обняла ее и прошептала:

– Мам, я люблю тебя…

– Как тут мои девочки? – крикнул отец. Он еще не знал, что у него теперь нет «девочек», а есть две женщины-единомышленницы, со всеми вытекающими последствиями.

* * *

Саша напряженно вслушивался в тишину. Голос не появлялся, хотя прошло уже минут двадцать с тех пор, как он лег. Таких длительных опозданий с «ночным гостем» еще не случалось, но Саша боялся радоваться, потому что ужаснее всего на свете – разочарование. Не зря философ говорил, что лишь мысль о худшем, делает плохое хорошим.

Он боязливо поднял голову, думая, что стоит уверовать в свою победу, как голос тут же разразится гомерическим хохотом и вновь потребует отдать ему …Черт, что б такое ему отдать?.. Наверное, эта вещь очень маленькая, раз я никогда ее не видел. И как же тогда ее найти?.. А, может, уже ничего и не надо искать? Может, все прошло?.. Я весь вечер думал о Тане, и голос пропал… Правильно! У меня появились другие мысли, которые вытеснили из сознания все остальное!.. Может, он требовал мою душу – одинокую и неприкаянную?.. Не зря ж он говорил, что без нее я сойду с ума – как человек может жить без души? А теперь она мне самому нужна, и он понял это…

Улыбнувшись, Саша повернулся на бок и закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти Танин облик. …Какая ж она все-таки красивая!.. А умной женщина и не должна быть – так все говорят …Интересно, завтра она позвонит или нет?.. Как-то все быстро случилось – Света, потом Костя… он нормальный пацан… и, наконец, Таня… Танечка…Танюша…

На этой радостной мысли тьма рассыпалась миллионами звезд, из которых, словно Афродита из морской пены, возникло Танино лицо – смеющееся и манящее. Саша вспомнил беспросветную тьму, оставшуюся позади. На мгновение ему сделалось жутко, но руки, сотканные из крошечных брызг, уже тянули его, увлекая в свой звездный мир… Такого сна у него не было никогда в жизни.

* * *

Весь день Светка провела у Кости – он бессовестно заманил ее «немыслимым» фильмом, который они так и не удосужились включить. Нет, определенных в прошлый раз рамок, они не перешли, но Светка чувствовала, как измято ее тело, а больше всего болели губы, даже чуть распухшие от поцелуев. Зато теперь она отдыхала, вглядываясь в ночь, на телевизионном экране почти не отличавшаяся от той, что повисла за окнами. В такое время Нью-Йорк, оказывается, ничем не отличался от какого-нибудь Воронежа или Тамбова, и даже коридор, по которому бежала испуганная девушка, напоминал наши новостройки.

– Сейчас он ее убьет, – прошептала Светка, сжимая руку матери, сидевшей рядом.

– Не убьет, – засмеялся из кресла отец, – у америкосов положительные герои не погибают.

– Почему? – Светка повернула голову. Напряжение кульминационной сцены сразу спало, и девушка, спасавшаяся от маньяка, отчаянно карабкаясь по чердачной лестнице, мгновенно превратилась в известную актрису, хорошо игравшую свою роль.

– Почему?.. – отец потянулся, – это особенности американского менталитета. Понимаешь, Свет, Америка – страна удачливых людей, поэтому, если фильм закончится плохо, зрители на него не пойдут. А не будет проката – не будет денег. У них в генах заложено, что в конце всегда следует хэппи-энд. Это у русских, вечно живущих на надрыве, вечно копающихся в себе, ища какую-то эфемерную истину – чем трагичнее конец, тем более правдивым он кажется. У нас даже из ничего умеют делать трагедию. И как отучить наш народ от этого?..

– Володь, а чего ты тут сидишь, если все знаешь наперед? – перебила мать.

– Ну, хочу проверить…

– Ага, папочка! – Светка захлопала в ладоши, – вот, я тебя и поймала!.. Значит, все-таки бывает не так, как ты думаешь? Иначе, чего проверять?..

– Напали вдвоем, – отец демонстративно вздохнул, и в это время заиграла мелодия телефона, – чей? – спросил он.

– Мой, – Светка выскочила на кухню, озаряемую голубой подсветкой клавиатуры. Знакомые предметы вмиг сделались неузнаваемыми и даже зловещими – наверное, Светкино восприятие мира еще не могло сравниться с отцовским, и триллеры оказывали на нее соответствующее воздействие.

Вместо ожидаемой Костиной фотки, на дисплее высветился номер Саши Сидорова.

– Алло, Саш, что случилось?

– Извини, я это… – голос сорвался, – извини, ради бога… ты тут не причем… но мне нужна помощь… ты б не могла прийти прямо сейчас?.. Пожалуйста!..

– Саш, что случилось?!.. – однако связь оборвалась, и Светка ничего не поняла, но одно то, что, именно, к ней обратились в трудную минуту, поднимало ее в собственных глазах. Это ведь не то, что дать списать – это из другого, взрослого мира, в котором она, оказывается, тоже востребована!

Красивые смелые мысли боролись с реальным страхом от соприкосновения с живой человеческой бедой (а иначе б Сашка не позвонил). Весь ее героизм тут же сворачивался до размеров булавочной головки, отдавая разум во власть маленькой испуганной девочки. Вывод напрашивался сам собой, и Светка нашла Костин номер.

– Ой, Светик, мой семицветик!..

– Подожди, – Светка бестактно остановила готовый обрушиться на нее поток ласковых слов, – мне сейчас Сидоров звонил. У него что-то случилось. Просил прийти…

– Тебя?!.. Сейчас?..

– Может, у него больше нет ничьих телефонов?

– А как же Клюева, блин?

Светка подумала, что дискуссия может продолжаться долго и мгновенно привела ее к логическому концу.

– Короче, ты пойдешь со мной?

– Какой базар? Конечно, пойду!..

Эти уверенные слова обрадовали Светку даже больше, чем любое признание в любви.

– Костик, тогда встречаемся во дворе…

Вспыхнул свет, и Светка испуганно оглянулась.

– Куда это ты, на ночь глядя? – отец взял сигареты, направляясь на балкон – дома он не курил, даже когда собирались гости.

– Пап, мне надо… – Светка не знала, как объяснить, зачем она идет.

– Куда это ребенку может быть надо среди ночи?..

Подобное определение ее статуса переворачивало все – какой же она ребенок, если кто-то нуждался в ее помощи!

– Значит, так, – отец открыл дверь, из которой пахнуло холодом, – я сказал. Никуда ты не пойдешь – так можешь этому своему Косте и передать. Дня вам мало!.. Не хватает еще по ночам таскаться!..

– Что тут такое? – услышав громкие голоса, на кухне возникла мать.

– Красавица-то наша, – отец кивнул на Светку, – надо ей куда-то! Этот обалдуй позвонил, и она подорвалась! Невтерпеж!..

– Костя здесь не причем!..

– Светлана, что ты врешь? Я ж слышал! «Костик, встречаемся во дворе»!.. – передразнил отец, и считая приговор окончательным, шагнул на балкон, плотно закрыв за собой дверь.

– Мам… – Светка почувствовала, что еще минута, и она разревется, – мам, у Саши Сидорова из нашего класса что-то случилось. Это он звонил. Костя тут не при чем, честно…

– А ты причем? Он тебе кто, тот Саша Сидоров?

– Человек!.. И ему плохо!.. Мам… а Косте я сама позвонила, потому что одной идти страшно. Поверь мне… – она обняла мать, – честное слово!..

– Верю. Но ты ж у меня умная девочка?

– Я не знаю… – Светка всхлипнула, видя, как ее пытаются лишить первого в жизни настоящего поступка, – вы ж сами говорили, что людям надо помогать, и в школе нас учат…

– Иди, – неожиданно сказала мать, – только не наделай глупостей. Обещаешь?

– Обещаю! Спасибо, мам!..

Пока отец курил, Светка успела натянуть джинсы, набросить куртку и выскочить за дверь.

* * *

– Где дочь? – спросил отец, потирая озябшие руки.

– Ушла. Володь, не такая она маленькая, как ты считаешь. Я разговаривала с ней – она очень правильно смотрит на вещи…

– На какие вещи?!.. Что она понимает в «вещах»?!.. Учиться не хочет – что бог дал, на том и выезжает – я что, не вижу? И друзья у нее такие же! Болтаются по двору целыми днями или в компьютер долбят до одури!.. Теперь по ночам уходить стала, а дальше что?.. Учти, если через полчаса ее не будет, я не посмотрю, что она любовь там крутит – так ремня всыплю, что неделю будет чесаться! А то взрослая стала не в меру!..

– Не говори глупости. Это я ее отпустила.

– Ах, ты отпустила?.. Ну, тогда сама ее и воспитывай, а я больше слова ни скажу!.. Вырастет проститутка, будешь потом по притонам ее вылавливать!.. Не хочешь, чтоб я человека из нее сделал – не надо!.. Пошел я спать – мне вставать рано. И тебе, кстати, тоже! Тебе надо завтра, кровь из носа, справку в Москву отправить, а у тебя еще конь не валялся!.. Теперь я знаю, в кого она пошла! Отпустила она, видите ли!..

– Ну, спасибо, – мать обиженно отвернулась, но тут же сообразила, что муж невольно сделал дочери комплимент, и победно вскинула голову, – а вспомни, сколько ты за мной бегал, прежде, чем я согласилась жить с тобой?.. За такой-то плохой! А сейчас кто б твои доходы прятал, если б не я? Где ты найдешь такого бухгалтера?.. Дай-то бог, чтоб она в меня пошла!..

– Делайте, что хотите! – он вышел, хлопнув дверью.

* * *

Выскочив на улицу, Светка успела увидеть стоповые фонари какого-то микроавтобуса. Впрочем, он мог и не иметь никакого отношения к Саше.

– Ты чего так долго? – спросил Костя, появляясь из темноты.

– Дома скандал. Отец возбухал, куда это я поперлась… ладно, пошли.

– Мои нормально – спросили только, когда вернусь, – гордо сообщил Костя.

– Ты – пацан, тебе проще…

Под ногами хрустел наст, и этот звук разносился по пустому двору, рождая неприятное чувство незащищенности. Костя молчал – теперь, когда дело уже сделано, он пытался понять, куда и зачем они идут. …Хотя какая разница, если так хочет мой Светик-семицветик?..

Темный гулкий подъезд, хоть и ограничил пространство тесными стенами, но не изменил настроение, а когда в тишине загрохотал лифт, к Светке вернулось ощущение, уже возникавшее несколько дней назад – это мертвый мир, жуткий и пустой, только если прежде ее тянули туда насильно, то теперь она шла по собственной воле.

– Мне страшно, – прошептала она, когда они оказались в тесной коробке, медленно ползущей вверх.

– Дурочка, – Костя хотел поцеловать ее, но Светка спрятала лицо. Поцелуи казались чем-то неуместным, хотя вся обстановка, вроде, располагала к этому – ночь, тишина и они вдвоем так близко друг от друга…

Лифт остановился. Створки разъехались. Дверь Сашкиной квартиры была приоткрыта и в ней горел свет.

– Саш, – позвал Костя, бесстрашно заходя внутрь, – ты где?

– Здесь. Зря я позвонил, – шмыгнув носом, он вытер влажные глаза, – извините, ребята.

Ничего страшного в квартире не происходило, и Светка воспрянула духом, чувствуя себя актрисой, снимающейся в триллере. Наверное, мысль эта пришла оттого, что дома она так и не досмотрела фильм.

– Что у тебя случилось? – она уверенно повесила куртку.

– С мамой плохо… из-за меня все.

– Успокойся. Почему ты считаешь, что из-за тебя? – Светка с удовольствием примеряла роль киношного психоаналитика, потому что роль эта ей нравилась.

Присутствие людей, видимо, успокоило и Сашу; голос его выровнялся, глаза высохли.

– Пойдемте, – сказал он, – спасибо, ребята, что пришли.

Костя, пока не находивший себе места в этом спектакле, тоже разделся и запер дверь.

В Сашиной комнате ничего не изменилось со времени их визита. Светка так же присела на диван, Костя – рядом, а хозяин, ссутулившись, устроился на стуле.

– Год назад мои родители попали в автокатастрофу. Отец погиб; мать врачи спасли, но собирали ее буквально по частям. Ей бы еще в больнице лежать… она из-за меня подписала бумагу, чтоб ее отпустили. Она еще и не встает… а как мечтает хоть посмотреть в окно – она весну очень любит… – Саша закрыл лицо руками.

– Все будет хорошо, – заполнила возникшую паузу Светка, сжимая Костину руку, в надежде, что тот поддержит разговор, но Костя не любил триллеры и не знал, как их герои должны поступать в подобных ситуациях. Он, вообще, не понимал, в чем смысл их присутствия, ведь чисто житейская ситуация – человеку стало плохо, его увезли в больницу, и что?.. Почему об этом надо трубить по всему городу? …Слабак, – решил он, – хоть и здоровый, но я с самого начала знал, что слабак…

– Мы с Таней ходили… – Саша не стал уточнять, куда конкретно, но это и не имело значения, – а когда вернулся, мама лежала посреди комнаты…

– Почему? – не поняла Светка.

– Я обещал прийти в десять, а пришел в полдвенадцатого. Она пыталась встать…

– Чего ж ты Клюевой не позвонил? – ехидно перебил Костя.

– Я звонил. Ее родители не пустили.

– Реально врет! – заверил Костя, – по клубам, значит, до утра тусоваться ее отпускают…

– Меня, может, тоже не отпускали!.. – вспыхнула Светка, но тут же решила, что сейчас не время выяснять отношения, – не надо себя винить, все обойдется, – сказала она ласково, – врачи у нас хорошие. Я думаю, ничего страшного… – получалось как-то неуклюже, но других слов в голову не приходило. Светка замолчала, и вдруг странное эхо повторило ее последнюю фразу.

– …Ничего страшного!..

Саша вскинул голову. Голос, от которого он, как казалось, сумел избавиться, вернулся.

– Что это?.. – прошептала Светка и почувствовала, как Костя до хруста сжал ее пальцы.

– Вы тоже слышите? – удивился Саша, – разве это не у меня в мозгах?..

– Кажется, нет, – Светка прижалась к Косте, который пытался выглядеть уверенно, но глаза его бегали по комнате, ища источник звука, а рука несколько раз дернулась, и дрожь эта передалась Светке.

– Ты исполнил мою просьбу, и теперь мы уйдем.

– Мы?!.. – испугался Саша, – кто мы?..

– Я уже позаботился, чтоб врачи не смогли ей помочь. Теперь мы снова вместе. Ты знаешь, как я люблю мою Розочку…

Сашка побледнел; рот его приоткрылся, но выпало из него лишь одно слово:

– Папа?..

– Наконец-то ты понял, – голос рассмеялся, – о тебе я позабочусь. Отсюда это делать совсем не трудно – было б желание, а оно у меня есть, ведь ты отдал мне мою Розочку, мой цветочек!.. Взамен у тебя теперь есть девушка, которую ты хотел. Правда, мне она не очень нравится. Я предлагал тебе другую – я даже вел ее к тебе, но это твоя воля, и я ее исполнил, потому что ты исполнил мою…

– Ничего я не исполнял!..

– Нет, исполнил, – голос вновь засмеялся. Чувствовалось, что ему хорошо и весело – не то, что в предыдущие дни, – помнишь, я говорил, что могу забрать ее сам, но это будет неправильно? Не мог же я бросить тебя одного?.. Теперь ты нашел свою любовь, а, значит, я могу спокойно забрать свою. Ты начал новый цикл, и мать уже мешала тебе. Она – моя. А ты теперь можешь приходить, когда хочешь; делать, что хочешь… Дальше было б хуже – ты б разрывался между ними…

– Ты хочешь сказать, что Таня заменит мне маму?!..

– Нет, конечно. Просто одна любовь заменит другую. Это новый цикл!

– Но мне нужна мама!..

– Нельзя объять необъятное. Ты еще поймешь это, а пока не расстраивайся – нам будет хорошо здесь, а тебе, там. Прощай.

– Ты не мой отец! – выкрикнул ему вслед Саша, – ты – демон! Мой отец был добрым!..

– А разве я злой?.. – голос не успел исчезнуть в пространствах своего мира и поэтому решил ответить, – разве я не помогаю тебе во всех начинаниях?.. Но любовь всепоглощающа, а поэтому жестока – она ослепляет и заставляет совершать массу разрушительных поступков, уничтожающих созданное ранее… но она лежит в основе жизни, и с этим ничего не поделаешь… Прощай!.. – голос стал удаляться, и когда воцарилась тишина, стало ясно, что больше он не вернется.

– Господи!.. – Саша поднял взгляд к потолку, – скажи, что это не так!.. – сложив руки, он забормотал, словно пописанному, – Господи, помоги, Владыко, благослови, Святый, помилуй. Святая Безначальная Троица, Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух, встаньте мне в помощь. Помоги, Святая Троица, Бог Создатель, Бог Искупитель, Бог Утешитель…

– Пошли отсюда, – прошептал Костя.

Светкина голова, не привыкшая к решению глобальных вопросов, раскалывалась от взбунтовавшихся мыслей, и ей было все равно, чем занимается ее тело. Она покорно встала и ведомая Костей, вышла в коридор. Саша этого даже не заметил.

Зябкий подъезд быстро остудил головы, но не мог навести там порядок.

– Это что, правда, был его отец? – спросил Костя, – я думал, такого не бывает.

– Я тоже…

Грохочущий лифт устремился вниз, и Светка подумала, что если все обстоит именно так, как объяснял голос, то неизвестно, где откроются двери – вдруг лифт врежется в землю, и тогда перед ней возникнет совершенно другой мир…

Двор, освещенный вылезшей из-за туч луной, показался чудом, на которое Светка уже и не рассчитывала. Она остановилась, радостно оглядывая знакомые дома, деревья, грязный снег, заснувшие автомобили…

– Пойдем, – Костя обнял ее, но Светка дернула плечом.

– Не прикасайся! Никогда не прикасайся ко мне! И не говори этих ужасных слов!..

– Каких? Что с тобой? – Костя испуганно замер.

– Знаешь, каких! Не хочу, чтоб ты любил меня, понял?..

– Почему?

– А вдруг ты умрешь раньше? – она в упор взглянула в Костино растерянное лицо, – завтра, например!.. Тогда ты тоже потащишь меня с собой?!.. Я не хочу! Все он врет, что там хорошо!.. Я все поняла! Я – та девушка, которую он выбрал для Сашки! Это он вел меня тогда! Помнишь, я говорила?..

– Помню. И что теперь?

– Ничего! Оставь меня в покое! Совсем! Ты понял?!.. – при этом память предательски воспроизвела мягкое касание губ, ласковую руку, робко ползущую по ее телу… Слезы покатились сами собой, и не было повода, чтоб остановить их.

– …Света!!.. – раскатилось над двором, словно голос с небес. Оба вздрогнули, и разом повернувшись, увидели в единственном освещенном окне темный силуэт, высунувшийся в форточку, – иди домой!..

Светка молча направилась к подъезду, размазывая по холодным щекам холодные слезинки. Костя хотел броситься за ней, но подумал …а что будет, если она умрет раньше?.. и остался стоять посреди пустого двора.

Мать встретила дочь у распахнутой двери.

– Что случилось?

– Ничего, – Светка повисла на ее шее и заплакала в голос.

– Он обидел тебя? Скажи мне правду.

– Мамочка, милая, никто меня не обидел…

– Свет, скажи мне, пожалуйста, он тебя… – мать не стала моделировать ход событий, а сразу перешла к выводам, – завтра пойдем в милицию…

– В какую милицию?!.. – Светка истерически расхохоталась.

– Так вы просто поссорились? – мать вздохнула с явным облегчением.

– Нет, мам, мы не поссорились…

– Но я же слышала! Свет, не надо меня обманывать.

– Мам, ничего не произошло, честное слово. Все нормально. Я потом тебе объясню, не обижайся, – Светка вытерла слезы. Знакомая обстановка и домашнее тепло постепенно возвращали ее в привычную среду обитания с привычными законами и проблемами.

– Раздевайся, пойдем, – мать помогла Светке снять сапоги и обняв, повела в комнату.

– А где папа? – Светка оглянулась по сторонам.

– Спит. Мы с ним поругались из-за тебя. Он тут так разошелся!.. Но я, как всегда, тебя отстояла, – мать улыбнулась.

– Спасибо, – Светка решила, что это мелочь, в сравнении с открывшейся ей истиной, – больше у него не будет повода. Я теперь буду хорошей девочкой – буду сидеть дома и учиться.

– Потом все мне расскажешь, ладно? – мать поцеловала ее в щеку, – иди, ложись. Мне тоже пора, а то завтра много работы.

– Спокойной ночи, мам… (с языка готова была сорваться та самая пресловутая фраза, но как-то сама собой ей нашлась замена) …ты настоящий друг, – Светка кисло улыбнулась.

– Конечно, – мать засмеялась и дождавшись, пока Светка залезет в постель, потушила свет.

Спать не хотелось, но состояние больше напоминало оцепенение. Хотя, может, так оно и было, только касалось не тела, а души, в которой не осталось ни желаний, ни воспоминаний; ни будущего, ни прошлого… Пустота. Светка подумала, что тот, другой мир, который начал завоевывать окружающую территорию несколько дней назад и остановившейся на пороге ее комнаты, теперь проник и в нее… нет, не в комнату, а в нее!..

…Почему так? Я ведь живая… вот, я – теплая и мягкая, – она провела рукой по своему телу, – я не должна принадлежать мертвому миру. Он не забрал меня – я осталась здесь!.. И что?.. Для чего?.. Ведь для чего-то я здесь… Не возникало не только ответа, но даже никаких вариантов. Черная стена отгородила ее от всего – от родителей, от Кости, от лучшей подруги Аньки Титовой, от Макса, от школы, от компьютера, от пива, от сигарет, от стола, от дивана… да разве можно перечислить все, что осталось за той стеной?.. Зато окружавшее ее по эту сторону, можно было определить одним словом – ничто.

Светка уткнулась в подушку и заплакала. Сначала громко, потом все тише и тише, вроде, со слезами утекали мысли, погружая ее в сон…

…Воин вошел в избушку с крохотными окнами, смотревшими на все четыре стороны. Кто победил в схватке с драконом, Светка не знала, ведь главная победа заключалась в том, что воин вернулся оттуда живым. Он развязал ремешки, сбросив кожаную защиту, и подошел к зеркалу. Вместо мускулистого тела и мужественного лица стекло отражало худенькую девушку с большими испуганными глазами и «хвостом» русых волос. И опять Светка не удивилась, как тогда, когда вдруг ощутила себя Воином. В отражении не было ничего необычного и ничего интересного – такой она каждый раз видела себя в ванной, поэтому, отойдя от зеркала, остановилась у окна.

Над папоротниковыми дебрями возвышался огромный дуб. О том, что он попал сюда каким-то чудом, говорили его голые ветви, явственно проступавшие в пышной зелени. Светке не понравился его тоскливый вид. Она перешла к другому окну и увидела тот же самый дуб. Как он мог находиться одновременно в двух местах, непонятно, но Светка и не задумывалась о подобных парадоксах. Здесь дуб шумел листвой, и если б ни его гигантский рост, она б и не заметила его среди буйной растительности. Быстро перебежала к третьему окну и вновь увидела дуб, листья на котором потемнели и скрючились – по одному они срывались с веток и планируя, исчезали в зарослях.

По логике, за четвертым окном должна была царствовать зима, но окно оказалось забито толстым блестящим листом. Светка попыталась оторвать его; порезалась об острые края, но это ее не остановило. Окровавленные пальцы со сломанными ногтями вновь и вновь цепляли металл, не чувствуя боли; силы ее, вроде, прибавлялись, и, наконец, щит не устоял – сначала отогнулся уголок, за который можно было удобно схватиться. Еще рывок!.. Щит с треском оторвался от стены!..

Вместо зимнего дуба Светка увидела белое ничто — ни папоротников, ни земли, ни неба… Туда не хотелось войти, но и бежать от него не хотелось – это было истинное ничто …

Когда Светка открыла глаза, ничто превратилось в белый потолок. В квартире было тихо, а в окно заглядывало солнце. Странный сон тихо и незаметно вытиснился реальностью. Светка поняла, что родители уже ушли, и время, наверное, близится к обеду. Все недавние события отодвинулись под напором солнечных лучей, наполнявших комнату.

…Может, было два сна – один раньше, другой позже?.. Интересно, что они означают?.. Она вдруг вспомнила о соннике, который Костя, с ее молчаливого согласия, забрал в прошлый раз. Выскользнув из постели, нашла пакет с книгой, но не зная, как ею пользоваться, просто открыла слово «дуб». Оказывается, этому дереву уделялось довольно много внимания: «…голый, без листьев, – прочитала она, – символ печали и внутренней пустоты; зеленый, цветущий – воплощение мечты, жизненного периода радости и покоя; желтеющий, с опадающими листьями – период напряжения и борьбы; покрытый снегом…»

…А зимы там не было!.. – подумала Светка, радостно захлопывая книгу, – и больше ничего я не хочу знать. Печали и пустота, но ведь потом воплощение мечты!.. Напряжение и борьба… но и радость, и покой!.. Какой классный сон!.. Если сны действительно сбываются!.. Надо рассказать Косте, а то в первом сне я ему такого наговорила!.. Она схватила телефон.

– Костик, доброе утро. Ты проснулся?

– Думаешь, я спал?

– Ты что еврей? – вспомнила Светка, – это евреи отвечают вопросом на вопрос.

– Я не еврей… Свет, зачем ты звонишь? Кажется, вчера ты уже все сказала.

– А это была не я. Это был сон. Хочешь, я, настоящая, тебе скажу? – Светка почувствовала силу распускающегося дуба, для которого зима никогда не наступит, потому что ее просто нет!..

– А с кем же я вчера блудил полночи?.. – Костя не был расположен к шуткам после того, как принял решение прекратить даже занятия математикой – зачем она ему без Светки? Он что, в институт собирается?..

– Зануда!.. – Светка рассмеялась, – и почему я тебя люблю?..

– Что ты сказала?.. – обалдело переспросил Костя.

– Повторяю для бестолковых – я тебя люблю. Приходи прямо сейчас, слышишь?.. – она оглянулась на сбившуюся, неубранную постель.

– А если я по дороге попаду под машину и, типа, умру раньше тебя?..

– Зимы нет, – Светка повернулась к окну, где слепящее солнце сгоняло снег в ручьи.

– Какой зимы?.. Ты что, уже хлебнула с утра?..

– …и умрем мы в один день, как в сказке! Только очень не скоро… Так, ты придешь?

– Дурочка, я уже почти обулся!..

К О Н Е Ц