Текст книги "Казус бессмертия"
Автор книги: Сергей Ересько
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава третья
Утром Шенгеле был деликатно разбужен Мусой. Деликатность заключалась в пинке ногой по нарам. Йозеф проснулся и в сумрачном утреннем свете увидел темную фигуру, стоявшую в проеме входа. Он сел и протер рукой глаза. Муса бросил на нары лепешку, кусок сухой брынзы и сказал:
– Пойдем. Уже светло. Я пересчитаю овец.
Они вышли из шалаша. Шенгеле отворил загон, зашел внутрь, и с помощью длинной палки принялся подталкивать животных к выходу. Муса считал. Через двадцать минут стало совсем светло, и Муса произнес:
– Все нормально. Забирай, что положено, и уходи.
Йозеф вернулся в шалаш, взял сумку, сложил в нее хлеб и сыр, набросил лямку на плечо, и направился в сторону ручья. Муса презрительно взглянул на него и побрел вслед за овцами.
Добравшись до воды, Шенгеле положил сумку на землю и оглядел долину. Со стороны домика Агасфера доносилось вялое беканье. Видимо, старик только начал выгонять отару.
Йозеф подошел к ручью, умылся и напился воды. После этого он сел на один из камней и с аппетитом съел половину лепешки и часть имевшегося сыра. Оставшуюся еду он хозяйственно уложил в сумку, и подошел к тайнику, где было спрятано оружие.
Пистолет находился на месте. Пустая обойма сиротливо торчала из кармашка кобуры. Шенгеле надел самодельную портупею под рубашку, застегнулся, не тронув пуговицу на груди и, приладив поудобнее на плече сумку, пошел в сторону жилища Агасфера. Во время ходьбы его посетила мысль следующего содержания: можно было вернуться и застрелить Мусу. А каков смысл этого убийства? Сделать больно родителям? А будет ли им больно? Шенгеле не был в этом уверен. Он вспомнил рассказы Агасфера. Тот говорил, что в Грузии есть специальные лагеря, где обучаются боевики. И граница, − не граница, а так – проходной двор. В словах Исы о том, что он достанет, кого угодно и по ту сторону, заключалась правда. Поэтому убийство кого-нибудь из семейства Мансуровых было абсолютно бессмысленным и бесполезным поступком. Ну, а месть – штука приятная, конечно, но абсолютно непрактичная. И даже вредная для собственного здоровья, учитывая вышеизложенные обстоятельства. Йозеф решил плюнуть на мысли о мщении, и настроение его, почему-то, улучшилось.
И тут он заметил Агасфера. Старик стоял возле загона, опершись телом на длинный шест, которым он обычно выгонял баранов. Он спокойно смотрел на приближавшегося к нему Шенгеле. Его овцы медленно брели в сторону всходившего солнца.
Йозеф, приблизившись, поискал глазами подходящий камень и уселся на него. Агасфер продолжал молчать. Шенгеле удивился его спокойствию. На секунду Йозефу даже показалось, что в глазах старика промелькнула насмешливая искорка, но, вглядевшись внимательней, он решил, что это был отблеск солнечного луча.
Шенгеле произнес:
– Ты прости меня за вчерашнюю несдержанность, но во всем виноват не я. Ты вел себя, как пьяный раввин, материально обделенный прихожанами синагоги. Ты трепал своим речевым придатком, как бандеровец флагом… Ведь не зря сказано: язык твой – враг твой. А слово – самое мощное и острое оружие. Из-за неосторожно сказанного слова начинались войны. В твоем же случае, − это не я сделал тебе больно. Это слова, сорвавшиеся с твоего гнусного языка, вернулись обратно железом и превратили тебя в шпигованного козла.
Йозеф замолчал. Повисла тишина, нарушаемая лишь еле слышным блеянием овец. Агасфер смотрел на Шенгеле, не отрываясь, и думал о чем-то своем. Тот спросил:
– Что, так и будешь молчать?
Старик все-таки открыл рот.
– Зачем ты пришел? – поинтересовался он. – Что тебе надо от меня? Водки? Я ничего тебе больше не дам. Уходи. Не хочу даже видеть тебя.
Шенгеле сообщил:
– Я пришел попрощаться.
Брови Агасфера удивленно задрались вверх:
– Решил сбежать?
– Нет. Пришел Иса. Дал денег, немного еды и показал дорогу в Грузию.
Старик заинтересовался:
– Даже денег дал? Что это с ним случилось?
– Вот, − Шенгеле достал из кармана купюры и протянул их Агасферу. –
Посмотри…
Еврей тут же отбросил посох в сторону, подошел ближе, и взял банкноты в руку. Он внимательно рассмотрел их, помял в пальцах, понюхал, и с сарказмом в голосе заметил:
– Ох, и идиот же ты, Йося! Если ты всучишь одну из этих бумажек кому-нибудь по эту сторону границы, то тебя просто пристрелят. А если ты сделаешь то же самое в Грузии, тебя тут же укатают в каталажку, где ты станешь заниматься привычным голубым делом. Советую использовать купюры для подтирания своей задницы. Она, правда, станет зеленой, но гомиков такой факт никоим образом не смутит…
Агасфер смял банкноты и бросил их на землю у ног Шенгеле. Тот не стал их подбирать. Он вдруг спросил:
– Слушай, Жид. А чем ты занимался во время войны?
Агасфер удивился вопросу. Задрав вверх голову, он задумался, как будто что-то вспоминая. Шенгеле терпеливо ждал. Наконец, старик сказал:
– Сначала я был завхозом одной из киностудий, эвакуированных в Алма-Ату. Занимался, так сказать, материальным обеспечением тружеников советского искусства.
Он мечтательно прикрыл глаза и, улыбнувшись, продолжил:
– Золотые были денечки… Потом неожиданно случилась ревизия, и мне торжественно вручили пилу. Только уже не в Алма-Ате, а в одном из сибирских лагерей, расположенных на широте Иркутска. Я, было, уже испугался, что буду пилить елки все пятнадцать лет, которые мне впаяли. Но начальник лагеря оценил мои способности, и я стал художником при офицерском клубе, где рисовал всякую агитацинно-пропагандистскую муйню. А вышел в пятьдесят третьем году по амнистии в связи со смертью Сталина.
– То есть, с кровавыми фашистами ты не сражался?
– Еще чего? Мне уже на тот момент было больше двух тысяч лет. А это – непризывной возраст. Молодежь пусть воюет! Совесть надо иметь… А почему это тебя так заинтересовало?
Шенгеле пожал плечами и сказал:
– Так… Просто… Я жалею, что ты не попал в мой лагерь. Не знаю, стал бы я тебе наливать шнапс или нет. Скорее – нет. Но зато, каким бы ты стал потрясающим подопытным экземпляром…
Агасфер со злостью сплюнул под ноги и сказал:
– Все, хватит! Поговорили. Вали отсюда. Выход из долины справа. Уезжай в свою чертову Америку и не попадайся мне больше на глаза. А я со своей стороны могу поклясться, что ноги моей не будет там, где окажешься ты!
Шенгеле встал и, не оборачиваясь, неторопливо направился в указанную сторону. Агасфер пробубнил себе под нос:
– Век бы тебя не видать! Сволочь! Экземпляра лабораторного нашел. Бр-р-р…
Он нервно поежился, поднял с земли палку, и уже, было, собрался последовать за овцами, но вдруг заметил на одном из склонов группу людей, одетых в камуфляжную форму. Люди эти довольно быстро спускались в долину и в характере их движения явно проскальзывали элементы паники.
– Ч-черт! – выругался старик и напряг слух.
В воздухе слышался гул винтов приближавшихся вертолетов. Агасфер − не известно кого имея в виду − произнес:
– Бедные животные… Интересно, когда это все закончится?
Он отбросил палку в сторону, развернулся на сто восемьдесят градусов, и опрометью бросился в ту сторону, куда ушел Шенгеле.
Ровно через минуту, двигаясь на приличной спринтерской скорости, он, как сайгак, пронесся мимо Йозефа. Худые длинные ноги его, выстреливаясь вперед, легко перепрыгивали камни, и создавалось впечатление, что Агасфер всю прошлую жизнь профессионально занимался бегом с препятствиями. Шенгеле, удивившись, остановился, и принялся осматриваться. Заметив группу людей, уже спустившуюся в долину, и услышав знакомый шум лопастей, он без раздумий припустил вслед за Агасфером.
Как оказалось, еврей знал, куда уносить ноги. На склоне ближайшей скалы, в пяти метрах над землей чернела круглая дыра. Там была небольшая пещера. Попасть туда можно было по узкому каменному бордюру. Агасфер, ни разу не оступившись, сходу забрался наверх и исчез в дыре. Сразу стало понятно, что такого рода отступления совершались им неоднократно, и он уже изрядно в этом натренировался. Шенгеле же поднимался медленно и аккуратно, балансируя над постепенно удаляющейся землей. Неизвестно, сколько времени он собирался потратить на это восхождение, но долина уже наполнилась ревом вертолетных двигателей, и сразу раздался вой выпущенных ракет. Йозеф напряг силы, и в три отчаянных прыжка преодолев оставшееся расстояние, ввалился в пещеру.
Естественное укрытие представляло собой овальное помещение длиной около десяти метров и шириной не более трех. Пол был засыпан мелкой каменной крошкой. Агасфер уже сидел у левой стенки, и с усталым, но довольным видом хлебал из фляжки водку. Шенгеле уселся на корточки справа и, облизнувшись, принялся смотреть на ритмично двигавшийся агасферов кадык. Вход в пещеру расположен был таким образом, что вставшее на востоке солнце своими лучами полностью заливало помещение, и оба беглеца видели друг друга прекрасно. Старик, занюхав выпивку рукавом, сказал:
– Нечего на меня пялиться. Дырку проглядишь.
В долине гремели взрывы и раздавались звуки пулеметной стрельбы. Шенгеле поднял глаза выше и обнаружил, что все стенки пещеры исписаны различными выражениями. Не осталось ни одного пустого места. Большинство слов были русскими, но встречались и надписи на других языках. Йозеф, блуждая глазами по стенам, прочитал следующее:
Я – Вася – живописец мирозданья. Его панели – холсты для меня. Все стены − проявители сознанья. Вселенная – палитра бытия.
Подпись гласила: «Вася из Москвы. 1985 год».
Ему вспомнился Василий из морга, и подумалось, что это мог быть он. Если это так, то гулящая жена ему досталась, как наказание за осквернение природы. Судьба, так сказать, распорядилась. Хотя, может, написал это не он, а какой-либо другой, тоже уже как-нибудь наказанный Вася.
Далее, водя взглядом по стенам, Шенгеле узнал, что жители краснодарской «Покровки» − козлы, а какая-то Люська из Барнаула – кривоногая сучка. Рядом с этим наскально задокументированным сообщением красовалась потрясающая история о том, как некоего Дмитрия изнасиловали армяне в количестве восьми особей, и теперь он ничего с собой поделать не может, а потому готов встретиться в привокзальном туалете города Батайска с любыми желающими повторить подобный гнусный акт. Йозеф заключил, что в советское время горный туризм в этой части Союза был развит неплохо…
Запахло дымом. Шенгеле посмотрел на еврея. Тот с удовольствием курил здоровенную «козью ногу». Йозеф поднял взгляд чуть выше и над головой старика обнаружил надпись, которая гласила: «Гога – бритый клоун». Шенгеле захохотал. Агасфер проследил за направлением взгляда своего противника, встал, повернулся и прочитал выражение. Он сплюнул, сделал шаг вглубь пещеры и, снова усевшись на каменистую поверхность пола, негодующе ткнул указательным пальцем руки чуть выше Шенгеле. Тот, все еще улыбаясь, привстал, обернулся, и в свою очередь увидел плод чьего-то творчества. На стене было написано: «Эльза из Риги – фашисткая проститутка».
Лицо Йозефа помрачнело, он опустился на пол и недоброжелательно уставился на старика.
Тем временем какофония, звучавшая в долине, прекратилась, и стали слышны только крики недовзорванных баранов. Агасфер растоптал сапогом окурок и сказал:
– Ну, пора на выход. Достали уже эти русские пилоты. Нашли место для сафари. Бедное чеченское животноводство… Хотя, если честно, то мне в этих охотничьих утехах – сплошная выгода. Опять мяса перепадет. Кстати, если хочешь, можешь взять в дорогу какую-нибудь оторванную овечью ногу. Представляю тебя на грузинской границе, − с ляжкой на плече, пистолетом под мышкой и без документов. Зря фальшивые деньги не захватил. Надо было. Для полного, так сказать, пакета…
Договорить он не успел. В пещере резко погас пробивавшийся снаружи свет. Оба недруга повернули головы к отверстию и увидели, что выход закрыла человеческая фигура в длинном плаще с надетым на голову капюшоном. Свет теперь лился узенькими струйками, обрисовывая фигуру нечетким контуром, и лицо вошедшего разглядеть было невозможно. Плащ касался своими полами каменной поверхности прохода. Огромные плечи занимали всю ширину входного отверстия, и капюшон по сравнению с ними казался несоразмерно малым. Фигура стояла, не шевелясь, и никаких звуков не издавала. Агасфер сказал Шенгеле:
– Сдается мне, что это – по твою душу. Я-то никого в гости не приглашал. Да и не ждал тоже…
Шенгеле, не раздумывая, выхватил пистолет, быстрым движением пальца перевел предохранитель в положение для стрельбы одиночными и, направив ствол в сторону входного отверстия, нажал на спусковой крючок. Курок весело щелкнул, но выстрела не последовало. Агасфер громко хмыкнул. Шенгеле судорожно дернул затвор, и тот неожиданно застыл в заднем положении. Агасфер хмыкнул вторично.
– Чертова подлость! – удивленно воскликнул Йозеф.
Фигура в проходе продолжала быть неподвижной и молчаливой.
– Никакой подлости, − заявил Агасфер. – Сегодня ночью я благополучно нашел твой тайник, вытащил все патроны и выбросил их в ручей. Зачем мне под боком вооруженный маньяк? Чуть что – сразу стрелять хочешь. Вот и сейчас. Вместо того, чтобы поинтересоваться – кто пришел, зачем пришел − ты решил его тут же убить.
– Сс-с-скотина, − протянул Шенгеле.
Он взял пистолет за ствол и резким движением швырнул его в сторону молчаливой фигуры. Оружие исчезло в плаще. Через несколько секунд снаружи послышался лязг железа.
– Пролетел насквозь, − констатировал Агасфер. – И грохнулся на камни.
Шенгеле заметил со злостью:
– Только миражей не хватало…
– Ты не угадал, − сказал кто-то басом.
Агасфер ойкнул, а Шенгеле остолбенел. Голос прозвучал не из какой-либо определенной точки пространства, а – как бы – отовсюду, и был странно знаком. Он звучал в мозгу Йозефа в ночь принятия сыворотки. Этот лязгающий, грубый звук невозможно было забыть, и Шенгеле вдруг подумалось, что в его голове нет ощущения того, что он является трупом. Йозеф представил себе прозрачную кабину зависшего перед пещерой вертолета, и улыбающееся во все тридцать два зуба лицо русского пилота, странно похожее на лицо казненного лейтенанта-танкиста. Рука вертолетчика сжимает гашетку, из-под небольшого крыла воздушного монстра вырывается реактивный снаряд, влетает в пещеру и раздается взрыв. Воздух приходит в движение, мимо пролетают большие и малые камни, помятая фляжка Агасфера и сам он, похожий на бритого гамадрила, кружит у свода, растопырив руки, как крылья…
Шенгеле встряхнул головой, и видение тут же исчезло. В пещере все оставалось, как и было. Фигура загораживала проход, сам Йозеф сидел на полу и только Агасфер уже стоял на ногах и, безрезультатно вглядываясь в капюшон посетителя, говорил:
– Я же сказал, что это не ко мне. Эй, приятель, ты кто такой?
– Сядь на свое место, смертный! – презрительно лязгнул бас.
Агасфер просто взвился.
– Это кто тут смертный? – возмущенно спросил он. – Хотел бы я стать смертным…
Капюшон слегка повернулся к Агасферу, и бас зазвучал удивленно:
– А-а-а, вот кто ты такой… Не ожидал, не ожидал… Удивлен, хотя меня редко можно чем-нибудь удивить. Но про тебя никаких указаний не поступало, поэтому можешь убираться отсюда прочь.
– Как бы ни так! – заорал Агасфер. – Этот фашистский недобиток получает на полную катушку всего двадцать лет, а я – две тысячи! И насчет него поступают какие-то распоряжения, а про меня – нет?! Даже здесь ущемляются права евреев! Почему нацист должен лезть без очереди?! Я требую немедленного рассмотрения моего вопроса!
– Что ты несешь, недоумок? – голос стал грозным. − Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? С кем шутить вздумал? Я сейчас так пошучу, что ты еще две тысячи лет опомниться не сможешь…
Во мраке пещеры сверкнули осклабленные зубы Агасфера.
– С кем говорю, я уже догадался, − ответил он. − Вот только ничего ты мне сделать не сможешь. Я, так сказать, принадлежу к другому ведомству. Мой Бог – одинок в своей сущности. Он добрый и злой в одном лице. И к дуалистическим бредням никакого отношения не имеет. Так что не надо меня пугать. Пугай, вон, того маньяка…
Старик махнул рукой в сторону находившегося в ступоре Шенгеле. Из-под капюшона вырвался низкий утробный смешок и голос заявил:
– Ну, тогда заткнись, если такой грамотный. Самое интересное заключается в том, что даже мне непонятно, в какой разряд тебя можно определить. Ты – иудаист. Напакостил – христианам. Мозги полоскал – буддистам. А если копнуть поглубже, то следы твои можно найти даже у зороастрийцев и кришнаитов. Богатый послужной список… Болтало тебя, как кусок дерьма в проруби. Удивление вызывает тот факт, что ты не успел добраться до преподобного Муна или саентологов.
– Тебя бы забыли, неизвестно, чем бы ты стал заниматься, − проворчал Агасфер.
Фигура задрожала от еле сдерживаемого смеха, и голос сказал:
– Ах, вот оно что… Как я сразу не догадался! Забытый и никому не нужный еврей… А раз так, то веди себя вежливей, а то я устрою тебе такую веселую жизнь, что еще две тысячи прожитых тобою лет промелькнут, как пуля перед носом. Я даже могу тебя окончательно убить и забрать с собой. Ведь никто не хватится. А если и хватится, то станет уже поздно и моей вины в этом не будет. Как говорится – надо помнить о делах… Ну, старый осел, хочешь смерти? Говори!
Агасфер, закряхтев от напряжения, переспросил:
– Это мне придется у тебя там раскаленные сковородки лизать?
– Ну почему же обязательно сковородки? – ответил голос. – Время на месте не стоит. Прогресс существует везде. Сковородки были в прошлом, да и не для всех. Лично тебе я найду много других интересных занятий… Так хочешь ты смерти или нет?
– Дудки! – сказал Агасфер. – Нашел дурака. Я лучше второго пришествия подожду. Или еще чего-нибудь… Может, Господь, все-таки, вспомнит обо мне, несчастном.
Бас хохотнул так, что стены пещеры задрожали, и со свода посыпалась каменная крошка.
– Ты − как ворона из анекдота, которая сама не знает, чего хочет, − сказал он.
– Все, все, все, − произнес Агасфер, усаживаясь на корточки. – Со мной вопрос закрыт. Никаких претензий не имею. Я тут пока тихонько посижу, мешать никому не буду. Занимайтесь…
– Спасибо за разрешение, − насмешливо поблагодарил бас. – Чтобы я без твоего разрешения делал? Ума не приложу…
Капюшон медленно повернулся в сторону тихо сидевшего Шенгеле.
Тело Йозефа было сжато в упругий нервный комок. Он с ужасом слушал звучавший в пещере диалог и, впервые за многие годы, прошедшие со времени его детства, молился. Слова молитв, выученных давным-давно, сами пришли в голову и мелькали перед глазами огненными строками. Шенгеле просто читал их про себя, шевеля губами. Он не знал, чем ему грозит появление существа в плаще с капюшоном, но догадывался, что ничем хорошим этот визит не закончится. В мозгу его четко отпечаталась пришедшая мысль о том, что прощение можно вымолить, если искренне покаяться. И пока Агасфер выяснял, почему это высшие силы решили заняться Йозефом вне очереди, он каялся. Каялся и молился. А вот искренне ли? На этот вопрос ответа не было даже у него самого…
Агасфер, оставленный в покое, поймав тонкий солнечный лучик, повисший на стене, сделал самокрутку и закурил. Клубы дыма поплыли к выходу из пещеры. Существо в капюшоне, разглядывая шевелившего губами Шенгеле, задало вопрос. Он предназначался Агасферу:
– Что это ты куришь? Овечий кизяк, что ли?
– Мне сказали – лезгинская махорка, − ответил тот.
– Тебя обманули. Делать больше лезгинам нечего, кроме как махорку выращивать.
– Я уже привык, − равнодушно произнес Агасфер.
– Ладно, − сказало существо в капюшоне. – Кури, кури. Дым выходит из пещеры, и его наверняка уже заметили. Время на исходе…
– Какой дым? Кто заметил? – удивился Агасфер.
– Скоро узнаешь…
Гость сделал шаг вперед и немного в сторону, и пучок света ворвался в пещеру. Шенгеле зажмурился от неожиданности. Бас, обращаясь к нему, грозно спросил:
– Ну что, помолился?
Шенгеле непроизвольно кивнул головой. Бас продолжил:
– И как тебе бессмертие?
Йозеф не ответил. Существо в капюшоне презрительно сообщило:
– Мое появление вызвано единственной целью. Цель заключается в том, чтобы раскрыть тебе глаза на существующую природу вещей. Ведь, несмотря на совершающиеся вокруг тебя нереальные, с точки зрения науки, события, ты все равно пытаешься объяснить их каким угодно образом. Но только не получается. Твой мозг заражен: атеизмом, расизмом, эгоизмом, и тому подобными «измами». И настоящая, подлинная картина происходящего скрыта твоей доктринерской ограниченностью, как скрыт сейчас свежий воздух клубами дыма от кизяка…
– Да не кизяк я курю, − подал голос Агасфер.
– Но и не табак, − утвердительно заявил бас.
– Да кто ж спорит, − умиротворенно согласился еврей.
Бас помолчал с минуту, а потом сказал:
– Все понятно. Пей – не хочу, потому что печень не страдает. Кури гашиш – сколько влезет. Наркоманом все равно не станешь. Мне только одно непонятно… Неужели за две тысячи лет ты не нашел себе места получше, где можно было бы закинуться подобной гадостью по самый кадык, и жить себе в удовольствие? Ничего не понимаю…
Агасфер выдохнул очередную порцию дыма и сообщил:
– Главное – душевное спокойствие. Такого, как здесь – нигде не найдешь.
– А как же вертолеты, взрывы, − война, наконец?
– Это все скоро закончится. Я – наемный пастух. За мной – целый тейп (с их овцами, правда). Кто меня тронет… И кто мне помешает?
Существо в капюшоне опять обратилось к молчавшему Шенгеле:
– Неужели ты всерьез решил, что твое бессмертие, твоя, так сказать, неубиваемость – продукт собственных открытий? Как говорят русские, ты – наивный чукотский юноша. А в языке любой страны мира существует масса определений для таких идиотов, как ты. Вот, например, несколько: кретин, остолоп, дурень и тому подобное… Бессмертие, которым ты обладаешь, − далеко не плод твоей гениальности. Оно дано тебе свыше. Веришь ты в это или нет – не имеет значения. Советую поразмыслить над этим на досуге, которого скоро у тебя будет предостаточно. Мое появление здесь вызвано еще и тем, что последние полгода твоя жизнь превратилась в застой. А это – неправильно. Но я уже все исправил, и тебя ожидает масса новых приключений и ощущений. К скале, где находится пещера, уже подошли некие заинтересованные лица и внимательно разглядывают входное отверстие. Так что я покидаю вас…
Шенгеле молчал. Агасфер, отбросив окурок в сторону, сказал:
– Только мне всяких приключений и не хватало…
Капюшон повернулся в его сторону и бас заявил:
– Успокойся, старый лошак. Тебя это не коснется. Но я все-таки напомню Кое-Кому о тебе.
– Не надо! – испугался еврей. – Вдруг опять мне придется скитаться? Не хочу. Лучше я уж здесь побуду… как-нибудь…
Бас захохотал, и существо в капюшоне медленно растаяло в воздухе. Эхо звучало еще несколько длинных секунд и тоже ушло вслед за своим хозяином. Агасфер поднялся на ноги и, обращаясь к Шенгеле, сказал:
– Ну, хорош бояться. Или ты уже обосрался? Все уже закончилось.
– Еще ничего не начиналось, − хрипло ответил Йозеф.
– Так пойдем, посмотрим, что тебе приготовили на этот раз. Меня прямо разбирает любопытство!
– Зачем? – глаза Шенгеле были пустыми и стеклянными. Агасфер хмыкнул и, бросив свою фляжку Йозефу на колени, заметил:
– Ожидание боли хуже самой боли (если ты, конечно, не мазохист). Хлебни уж для храбрости, а то – может быть – последний раз пьешь…
Шенгеле молча открутил крышку и надолго приложился к горлышку. Агасфер, насмешливо глядя на него, скрутил папиросину и радушно протянул Йозефу вместо закуски. Тот взял…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.