Текст книги "Подвижник Святых гор – Старец Софроний. Жизнеописание архимандрита Софрония (Смирнова).1828–1921 годы"

Дорогой мой батюшка, как-то Вы поживаете, и я за Ваши св[ятые] молитвы живу пока еще на старом месте и впредь на Бога надеюсь, что же унывать прежде время, хотя бы меня и вывели, меня отлично все знают, что я немало послужила усопшей матушке, то и думаю, не оставят без внимания, лишь бы избрать сожительницу по сердцу и характера хорошего, это дороже всего.

Помолитесь, батюшка, чтобы Господь во всем помог мне пожить во спасение!

Затем простите! Остаюсь просящая Вашего благословения и св[ятых] молитв! Недостойная послушница Параскева Софронова»[204]204
  ГАНО-2. Ф. 20. Оп. 1. Д. 165. Л. 61.


[Закрыть].

Жизнь архимандрита Софрония после ухода на покой
Подвиги пустынножительства и старчества
(1908–1921 годы)

Архимандрит Софроний управлял Арзамасской Высокогорской пустынью двадцать лет и в последние годы все более тяготился многопопечительными трудами настоятельства, душа его жаждала молитвенного уединения. «В декабре 1907 года он, согласно прошению, был уволен на покой от должности настоятеля Высокогорской пустыни по состоянию здоровья»[205]205
  ГАНО-1. Ф. 570 Оп. 559. Д. 29. Л. Л. 176 об. -177.


[Закрыть]. Задолго до ухода на покой отец Софроний избрал для уединенного жительства место на дальней лесной монастырской даче, располагавшейся в двадцати пяти верстах от обители. Согласно ведомости о состоянии Арзамасской Высокогорской Вознесенской пустыни за 1896 год, «в дальнем лесу на собственное иждивение настоятеля монастыря, без всякой помощи и участия капиталом или материалом со стороны обители, устроен деревянный дом с предполагаемою церковию на случай удаления на покой настоятеля, имеющего уже сейчас 70 лет»[206]206
  ГАНО-1. Ф. 570. Оп. 559. Д.41. Л. 8.


[Закрыть].

Настоятель Арзамасской Высокогорской пустыни архимандрит Софроний (Смирнов). Начало ХХ в.

Испросив благословения правящего архиерея, архимандрит Софроний в 1907 году поселился в лесу Высокогорской дачи, Близ села Никольского. В этом укромном месте старец Софроний стал вести уединенную жизнь, пребывая в бдении, посте и молитве. Однако люди, притекавшие в различных нуждах к угоднику Божию, искренне сожалели о сокрывшемся старце. Так, его духовное чадо Александра Михайловна сильно скорбела о разлуке с батюшкой и, блуждая по окрестным лесам, разыскивала его. Однажды она шла по лесу и встретила странника, который спросил у нее: «Кого ты ищешь?» Она ответила: «Старца Софрония, который всегда утешал меня». На это странник сказал ей: «Иди на крик петуха, и он тебя встретит». Когда Александра Михайловна услыхала петуха, то пошла на его крик и увидела отца Софрония, стоявшего напротив своей кельи. Вскоре о месте пребывания старца узнали и другие его духовные чада, а также местные крестьяне, и поток паломников незамедлительно потянулся к нему[207]207
  Жидков Н. Архимандрит Софроний. Сказание о житии и чудесах старца Арзамасского Высокогорского монастыря близ Дивеева. – Арзамас, 2002. – 32 с. – С. 11–12.


[Закрыть].

Имея дар прозорливости и исцеления душевных и телесных недугов, как и в стенах Высокогорской обители, старец был постоянно окружен народом, просящим его помощи и святых молитв. Несмотря на свое слабое здоровье, отец Софроний вкушал пишу весьма умеренно, почти весь день проводил с приходящими к нему людьми, ночью же подолгу пребывал в молитве.

Вскоре рядом с кельей старца был построен деревянный храм, освященный в честь Сошествия во ад Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа протоиереем Арзамасского Воскресенского собора Павлом Введенским при участии настоятеля Высокогорской пустыни иеромонаха Иосифа и архимандрита Софрония 13 июля 1908 года «при державе благочестивейшего самодержавнейшего Великого государя императора Николая Александровича с благословения Преосвященнейшего Назария, епископа Нижегородского и Арзамасского»[208]208
  Свидетельство П. В. Судьиной.


[Закрыть]. Покинув Высокогорскую пустынь, старец продолжал числиться в составе братии как бывший настоятель, находящийся на покое.

Уезжая с Высокой горы, отец Софроний изрек такое пророчество: «У меня в лесу будет своя обитель, а здесь устроят острог для разбойников». Слова эти сбылись в точности: в стенах Высокогорского монастыря в годы советской власти была устроена колония для несовершеннолетних преступников, которая располагается там и поныне.

В основанной старцем женской обители в лесу Высокогорской дачи подвизались двенадцать послушниц, жизнь которых была подчинена строгому монастырскому уставу.

В числе послушниц отца Софрония были: Анастасия Ивановна Тютярина (ок. 1876–1954) – из послушниц Арзамасского Алексеевского монастыря, откуда по указанию блаженной Любушки перешла к отцу Софронию. В пустыни пасла коров[209]209
  Свидетельство А. П. Емелиной.


[Закрыть], впоследствии была избрана старшей сестрой Иверской Софрониевой общины.

Анна Васильевна Купоросова, родом из села Красного Арзамасского уезда. В детстве Анна прислуживала в семье красносельского священника Николая Евграфова. В пустыни отца Софрония у нее было послушание «экономки», её часто посылали «по делам», так как она «говорить умела».

Анна Алексеевна Калачева, родом из деревни Кичанзино Арзамаского уезда. Она попросилась в сестричество отца Софрония после обрушившихся на нее скорбей и несчастий, оставшись вдовой – муж погиб в первую мировую войну – и похоронив троих маленьких детей и родную сестру. Была она грамотной, в пустыни пекла просфоры.

Вера Ивановна Мельникова, родом из села Красного, жила в пустыни вместе со своей младшей сестрой Марией. В пустыни несла послушание алтарницы[210]210
  Свидетельство К. И. Коклиной.


[Закрыть].

Мария Ивановна Ежова, в девичестве Мельникова. Рано овдовев, поехала к отцу Софронию, и тот сказал ей: «Оставайся, будешь за мной ухаживать». Мария съездила к отцу, сказала ему о благословении старца, и он отпустил ее. В пустыни была келейницей отца Софрония, шила облачения, пекла просфоры[211]211
  Свидетельство А. Мельниковой.


[Закрыть].

Параскева Петровна Мельникова – двоюродная сестра Веры Ивановны Мельниковой и Марии Ивановны Ежовой. В детстве она вместе с младшей сестрой Марией училась в церковно-приходской школе, была грамотной[212]212
  Свидетельство П. И. Боженовой.


[Закрыть], Параскева отличалась красотой, к ней приезжал свататься чиновник из Петербурга, но отец Софроний не благословил ее выходить замуж. На клиросе не пела, писала иконы. Ей, как и некоторым другим сестрам, батюшка подарил золотой нательный крест[213]213
  Свидетельство А. И. Сеппиус.


[Закрыть].

Мария Петровна Мельникова – младшая сестра Параскевы Петровны Мельниковой. Была она маленького роста, «симпатичная, с румяными щеками». В монастырь идти не хотела, но отец Софроний сказал, что в замужестве она будет несчастлива[214]214
  Свидетельство П. Кашавы.


[Закрыть], поэтому родители отдали ее батюшке вслед за старшей сестрой. Провидя сложные перипетии в жизни Марии, батюшка наказывал родителям: «Переживайте за младшую».

Екатерина Ивановна Мельникова, родом из села Красного. Приходилась теткой сестрам Мельниковым, имела прозвище «Катя большая». Была она высокого роста, полная, красивая, «не пела, только трудилась». В пустыни она готовила еду[215]215
  Свидетельство М. Купоросовой.


[Закрыть], работала в поле[216]216
  Свидетельство А. Чикиной.


[Закрыть], ухаживала за скотиной[217]217
  Свидетельство А. И. Сеппиус.


[Закрыть].

Агриппина Иосифовна Семенова, У Семеновых было много детей, большинство из которых умерло в младенческом возрасте. Агриппину отдали «в монастырь» к отцу Софронию по обету, когда ей было четырнадцать-пятнадцать лет. Ее отец, Иосиф Дмитриевич, стал одним из благодетелей пустыни. В пустыни она почти все время была при батюшке, прислуживала ему в алтаре, отец Софроний сам учил ее писать иконы[218]218
  Свидетельство А. П. Емелиной.


[Закрыть].

Поначалу она тосковала по дому. Однажды на масленицу Агриппина сильно запросилась домой, но батюшка не пускал. Она – в слезы. Петр Яковлевич Сомов, много помогавший отцу Софронию, стал просить за нее. Батюшка отпустил: «Вези!» Вернулся Петр Яковлевич, а старец велит тут же ехать за ней обратно: «Ее там жених катает в санках!» Привезли ее ночью. Все так и было, как сказал батюшка[219]219
  Свидетельство А. М. Артамоновой.


[Закрыть].

Агриппину вместе с другой сестрой батюшка посылал отнести блаженной Дуне в село Пузо написанную им икону Спасителя в терновом венце. По преданию, икона была небольшой, но батюшка наказал девушкам: «Как к селу подходить будете, несите икону вдвоем». Такой тяжелой вдруг она стала[220]220
  Свидетельство А. М. Артамоновой.


[Закрыть].

Екатерина Михайловна Созонова, имела прозвище «Катя маленькая». В пустыни она ухаживала за скотиной, выполняла полевую работу.

Татьяна «мордовская», родом из Мордовии. Одно из ее послушаний было кипятить самовар возле кельи батюшки для приходивших к нему паломников[221]221
  Свидетельство К. И. Коклиной.


[Закрыть].

Анастасия – «Настя маленькая». В пустыни кормила кур[222]222
  Свидетельство К. И. Коклиной.


[Закрыть].

Жили сестры в отдельном корпусе рядом с храмом. Напротив корпуса находилась звонница, неподалеку на поляне – келья старца Софрония и дома его духовных чад, решившихся уйти в глушь леса от мирской суеты; поодаль располагались различные хозяйственные постройки. В 1919 году возле кельи старца была сооружена часовня, где стоял привезенный со Святой Горы Афон больших размеров Крест с предстоящими. «Как мать ребенка молоком, так и я вас воспитываю», – говорил отец Софроний жившим под его духовным руководством сестрам[223]223
  Свидетельство А. М. Артамоновой.


[Закрыть].

Звонница и сестринский келейный корпус в Софрониевой пустыни. 1920-е г.

При жизни старца сестры строго постились: в понедельник, среду и пятницу вкушали только черный хлеб с водой. Однажды к батюшке в лес пришла девушка из села Выездного, которая ничего не ела по средам и пятницам. Отец Софроний похвалил ее и предложил своим послушницам последовать ее примеру – все согласились[224]224
  Свидетельство П. И. Боженовой.


[Закрыть]. Перед смертью отец Софроний отменил им такой строгий пост – сказал, что без него им не выдержать[225]225
  Свидетельство К. И. Коклиной.


[Закрыть].

Молитвенное правило в пустыни было следующим. Вечером после ужина, в 9 часов, читались вечерние молитвы и акафист Спасителю, после чего сестры шли отдыхать. В полночь вставали на полунощницу, после которой ложились спать, а затем опять вставали на молитву в 4 часа утра. Читались утренние молитвы, акафист Божией Матери, чаще всего Иверской иконе – в честь чудотворного образа, имевшегося в пустыни, реже читались акафисты Благовещению и Успению.

Кроме того, по благословению отца Софрония сестры делали по семьсот поясных поклонов в день. Старец заповедовал сразу по пробуждении класть пятьдесят поясных поклонов Спасителю, тридцать – Божией Матери, десять – Архангелу Михаилу, девять – Иоанну Предтече, восемь – Святителю Николаю, семь – всем Архангелам, шесть – всем святым, и пять – своему Ангелу Хранителю.

По окончании молитвенного правила шли к отцу Софронию за благословением на работу[226]226
  Свидетельство К. И. Коклиной.


[Закрыть]. Сестры трудились не покладая рук на различных послушаниях: работали в поле, заготавливали дрова; некоторые сестры занимались рукоделием: расшивали золотом свадебные головные уборы[227]227
  Свидетельство И. П. Шеметовой.


[Закрыть]. Параскева, Вера и Агриппина писали иконы под руководством отца Софрония, владевшего иконописным. мастерством. Некоторые из написанных ими икон сохранились до настоящего времени.

Насельницы Софрониевой пустыни. 1920-е гг.

Современниками отца Софрония были подвижники высокой духовной жизни: блаженная Евдокия из села Пузо (в настоящее время село Суворово Дивеевского района), ныне причисленная к лику новомучеников Российских как преподобномученица, и старец Иоанн Ардатовский; с ними отец Софроний поддерживал тесное духовное общение.

Архимандрит Софроний по-отечески заботился о блаженной Евдокии и благословил ухаживать за ней свою духовную дочь Александру Михайловну. С Александрой Михайловной отец Софроний посылал блаженной Евдокии все, что только ей понадобится, а Евдокия – батюшке.

Александра Михайловна была подвижницей и страдала тяжким телесным недугом: в ногах у нее были черви. «А получила она эту болезнь так. Она пришла к отцу Софронию, а он говорит: „Ты любишь меня?“ Она говорит: „Люблю, батюшка“. – „Ты чего хочешь – вечного или земного?“ Она говорит: „Вечного“ – „Хочешь страдать, как я, мою скорбь получить?“ Она говорит: „Хочу“. И стали у нее на ногах пробиваться раны, и завелись в них черви. Ноги у нее болели пятнадцать лет. Никому она этого не говорила, только Дуне показала, потому что Дуня это провидела и сама спросила: „Сознавайся, какую скорбь ты несешь“»[228]228
  Житие и страдания преподобномученицы Евдокии (Шиковой) и послушниц ее Дарии (Тимолиной), Дарии (Сиушинской) и Марии // Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. – Тверь: Булат, 1992. – Кн. 1. – 237 с. – С. 105.


[Закрыть].

Последний в своей жизни Великий пост Александра Михайловна, будучи тяжело больной, провела, по благословению отца Софрония, у блаженной Евдокии. Прожив у нее весь пост, она исцелилась и вернулась к старцу Софронию в полном здравии. Господь судил ей окончить свой земной путь, находясь рядом с горячо любимым и почитаемым старцем. По возвращении Александры Михайловны из села Пузо отец Софроний, прозревая ее скорое отшествие в Жизнь Вечную, велел ей готовиться к исповеди, сказав при этом: «Я тебе последнюю обедню отслужу». На Святую Пасху Александра Михайловна причастилась, а две недели спустя почила, Узнав о смерти Александры Михайловны, блаженная Евдокия сильно плакала и сказала: «Отпало у меня правое крылышко».

Отец Софроний прислал блаженной Евдокии в утешение свою любимую икону Иверской Божией Матери, почитавшуюся в его пустыньке чудотворной. Эта икона, от которой совершались обильные исцеления, не замедлила явить свою чудотворную силу и в скромной келейке блаженной Евдокии. Случилось так, что у послушницы отца Софрония Веры Мельниковой сильно разболелись пальцы и он её послал в село Пузо: «Поезжай, Верочка, к Дуне, от Царицы Небесной ты исцелишься», И Вера получила исцеление[229]229
  Там же. С. 105.


[Закрыть].

Блаженная Евдокия, веруя в святость отца Софрония, благословляла обращаться к нему за духовным советом. Когда ее келейница Поля, ставшая по благословению блаженной послушницей в Серафимо-Дивеевском монастыре, в первый раз пришла к отцу Софронию, он сказал ей: «Счастливица та, которая благословила тебя в монастырь». Старец Софроний открыл ей высоту духовной жизни блаженной Евдокии, свидетельствуя, что она – подвижница и светильница, столп от земли до неба, что надо её слушать и подражать ей.

Однажды он сказал Поле; «К тебе Дунюшкина вошь пристанет, как ты придешь в монастырь, тебя выгонят из монастыря-то, скажут: „Вшивая“» – и добавил: «Кто больных любит, великая благодать», затем взял ее за голову и сказал: «Я сейчас тебя благословляю к Дуне жить, служи ей, как матушке игумении, не преступай ни одной заповеди ее, свою волю не твори, а послушание все исполняй, что она тебе скажет»[230]230
  Там же. С. 105–106.


[Закрыть], Так старец Софроний и угодница Божия Евдокия в согласии управляли ко спасению своих духовных чад.

Отец Софроний провидел мученическую кончину блаженной Евдокии и прислал ей в День Ангела написанную им икону Спасителя в терновом венце. Она уразумела, что тем самым отец Софроний предрекает ей мученичество, и поначалу сильно скорбела, но затем смирилась и приняла волю Божию.

Блаженную Евдокию с тремя келейницами после трехдневных издевательств расстреляли 18 августа 1919 года, после чего в селе Пузо произошел страшный пожар. К отцу Софронию «приехали мужчина с женщиной, пузинские погорельцы, и говорят: „Батюшка, мы сгорели“. А он им сказал: „Это только ваш хлам сгорел, а ваше тело не страдало, а как страдала ваша светильница от трехдневного побоя! Если бы вы за нее заступились, вы бы не сгорели. Все ее тряпки в Пузе выгорят, а место ее освятится после беззакония.

‹…›

У вас Дуня выйдет мощами, такая у вас радость будет в Пузе, нигде такой радости не будет, вы ходите на ее могилку, кто будет болен из вас“»[231]231
  Там же. С. 116.


[Закрыть].

Поле отец Софроний говорил, что в селе Пузо «будет четверо мощей, и Дуня будет мощами. Придут четыре епископа, и будет народ, и больные будут исцеляться. Народ уверует в нее, и будут звонить во все колокола, и Дуня прославится очень далеко».

Провидел мученическую кончину Евдокии и старец Иоанн Ардатовский.

Старец Иоанн Ардатовский. Начало ХХ в.

«Однажды Дуня послала Полю к о[тцу] Иоанну Ардатовскому и наказала, чтобы она у него попросила белый платок с гранеными краешками. Пришла она, а в это время женщина как раз принесла ему такой платок. Он закрылся этим платком и запел „Вечную память“». «Как это хорошо, праведные души в рай идут. Хорошо цветок расцвел, скоро и корень расцветет», – говорит.

Через три года после Дуниной смерти Поля была у о[тца] Иоанна Ардатовского и встала ночью помолиться за Дуню, а он вдруг сказал ей: «Ложись спать». Она за послушание легла и, только закрыла глаза, видит сон. Она увидела священника Выездновского Ивана Михайловича; принесли мантию и стали Дуню на постели одевать в мантию и постригать. Она говорит: «Я рада за тебя, Дуня, что ты ангельскую одежду одеваешь на себя». Дуня встала, подошла к порожку, поцеловала её и сказала: «Христос Воскрес». Четки у нее голубые, крест серебряный, и сказала: «Больше обо мне не плачь, я среди Горнего Иерусалима у Престола Божия стою». Поля спросила про девушек, которых расстреляли с ней, она ответила: «И им хорошо, но только они не со мной»[232]232
  Там же. С. 115.


[Закрыть].

Свидетельства о прозорливости старца Софрония и совершенных им чудесах

«Праведник яко финикс. процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится» (Пс. 91, 13). Тринадцатилетнее жительство отца Софрония в лесу Высокогорской дачи явилось осуществлением слов боговдохновенного псалмопевца. Именно здесь в полной мере раскрылись духовные дары старчества, чудотворения, прозорливости, которыми он был обильно облагодатствован.

Почитание старца при жизни было огромным, имя его было широко известно не только в Нижегородской епархии, но и за ее пределами. Люди шли к нему со своими скорбями, душевными и телесными недугами, с верой в благомощные молитвы старца и по вере получали просимое. Приводимые ниже свидетельства – лишь малая толика чудес, совершенных старцем при жизни и после кончины.

В день преподобного Сергия крестьяне из села Никольского Василий Михайлович Судьин и Александр Иванович Болонов были в церкви в пустыньке отца Софрония. После службы оба подошли к старцу под благословение. Благословив их на дорогу, отец Софроний как бы между прочим сказал, что огарки свечей из храма грешно употреблять в житейских нуждах, ведь свечи освящены и используются при богослужении. Эти слова старец повторил трижды. По дороге Василий Михайлович спросил:

– К чему это отец Софроний при нас про свечи говорил?

– Это он говорил в мой адрес, – ответил Александр Иванович, – ведь я, по своему неведению, брал иногда из церкви недогоревшие свечи и пользовался ими для освещения избы.

Провидев это, старец вразумил крестьянина, что так поступать не следует[233]233
  Жидков Н. Архимандрит Софроний. Сказание о житии и чудесах старца Арзамасского Высокогорского монастыря близ Дивеева. – Арзамас, 2002. – 32 с. – С. 12.


[Закрыть].

Одним из самых преданных почитателей отца Софрония был никольский крестьянин Василий Михайлович Судьин. Он часто бывал в пустыньке у старца, помогая ему по хозяйству и подолгу беседуя с ним. Жене Василия Михайловича Анне все это не нравилось. Нередко упрекала она своего мужа: дескать, ты к батюшке не молиться ходишь, а с монашками забавляться, да и сам, поди, отец Софроний не без греха, Каждый раз после таких слов Василий Михайлович сильно переживал.

Однажды, в день именин блаженной Евдокии, Василий Михайлович попросил у жены разрешения навестить молитвенницу. Что тут началось, сколько было разных упреков! Анна не унималась весь вечер. Видя, что уговаривать жену бесполезно, Василий Михайлович встал перед иконами и произнес: «Дорогая молитвенница, болящая раба Божия Дуня! Сейчас полночь, вьюга, но, если бы только моя жена разрешила, я все равно с великим трепетом пошел бы к тебе. На молебство бы уже не успел, но был бы от всей души доволен хоть стакан чаю выпить с тобой за одним столом. Но, увы, не могу побороть упорство своей жены». Помолившись, он лег спать.

Проснулся Василий Михайлович и глазам своим не поверил: жена его лежала неподвижно, а язык у нее стал длинным и вывалился изо рта. «Вот, дорогая моя Аннушка, до чего доводят нас упреки в адрес святых подвижников», – только и сказал он и немедля повез её к отцу Софронию.

Старец пригласил Анну к себе и попросил рассказать, что случилось, Выслушав ее сбивчивые объяснения, отец Софроний помолился перед иконами и сказал: «То, что ты меня и послушниц моих в нечестности подозревала, я тебе прощаю. А за остальное – надо молиться Богу. Проси, чтобы Он помиловал, и в дальнейшем не греши».

После поездки к батюшке язык у Анны уменьшился, но полного выздоровления она так и не обрела и вскоре после болезни скончалась[234]234
  Там же. С. 22–23.


[Закрыть].

Крестьянин из села Никольского Федор Коннов решил жениться. По существующему в селе обычаю родители послали его за благословением к отцу Софронию. Пошел Федор к старцу с большой надеждой, что тот обязательно благословит его.

Архимандрит Софроний в последние годы жизни

Добравшись до пустыньки, он был принят батюшкой с большим почтением. «По какому делу пожаловали ко мне?» – спросил старец. «За Вашим благословением на законный брак», – ответил Федор. Отец Софроний о чем-то призадумался, а потом начал говорить; «Приходил ко мне недавно один красивый молодой человек, тоже за благословением, чтобы пожениться. А я его не в последние годы жизни благословил. А он меня ослушался и упросил родителей идти свататься. Так и сделали, Сватовство продолжалось недолго: договорились о дне свадьбы и о приданом. Жених радовался, что все так хорошо вышло. И вот все готово. А накануне вечером приходит к жениху вызов на казенную службу. И вместо свадьбы попадает он на фронт, где случалось бывать ему в таких переделках, что чудом живой остался. Когда же вернулся домой, невеста его уже вышла замуж, и пришлось ему жениться на другой».

Не понял Федор, о чем говорил ему отец Софроний, и еще дважды просил дать благословение, и дважды слышал от него то же самое. Ушел он с большой обидой на старца. Дома родители его спросили, получил ли он благословение. Федор ответил, что не благословил его отец Софроний: «Трижды я просил батюшку, и трижды он отвечал мне так, что я ничего не понял».

Несмотря на это, Федор стал уговаривать родителей все же идти сватать его, и они согласились. Как и предполагалось, сватовство прошло хорошо: договорились обо всем, вместе помолились Богу и стали готовиться к свадьбе. Накануне, по обычаю, собрались друзья и близкие родственники новобрачных, и вот в разгар веселья жениху была вручена повестка. Попал Федор на фронт, участвовал во многих боях, как порой оставался в живых – и сам не понимал.

Вернулся он домой, только когда окончилась гражданская война, но невеста его не дождалась. Тогда-то Федор и понял, о чем говорил ему отец Софроний и почему не благословил его. Впоследствии он женился на другой[235]235
  Там же. С. 12–14.


[Закрыть].

Однажды в пустыньку к архимандриту Софронию пришел мужчина, часовых дел мастер, и сказал батюшке:

– Ваше высокопреподобие, я хочу Вам в подарок часы изготовить.

– Ходить-то они не будут, – ответил старец.

– Да как же, батюшка! Я их из лучших материалов сделаю!

– Не в материалах дело, а в воле Божией.

– Ваше высокопреподобие, очень уж хочу Вам подарок сделать, соберу часы!

– Ну что ж, сделай, год-то они еще походят, а там и станут, – согласился батюшка.

Часы были изготовлены, но день в день ровно через год после разговора с отцом Софронием часовщик скончался. Об этом и говорил прозорливый старец[236]236
  Там же. С. 14.


[Закрыть].

Однажды Василий Михайлович Судьин и Александр Иванович Болонов пришли к отцу Софронию, чтобы помочь ему по хозяйству. Старец с радостью их встретил и сразу благословил Болонова на пребывание в пустыни, а Судьину благословения не дал. Василий Михайлович очень удивился и в недоумении спросил старца, почему тот его не благословляет остаться.

– Не могу дать благословения. Тебе, Василий Михайлович, нужно идти обязательно домой, так как могут возникнуть неприятности, да и люди засуетятся поутру, когда дым пойдет.

Три раза задавал свой вопрос Судьин и три раза слышал от старца этот ответ. Василию Михайловичу ничего не оставалось делать, как отправиться домой. Ночью он никак не мог уснуть и все думал, по какой причине не благословил его отец Софроний на пребывание в пустыни. Утром Судьин выгнал скотину, стал обдумывать вчерашние слова святого старца и вспомнил, что он говорил о каком-то дыме. Решив все проверить, Судьин полез на чердак и обнаружил, что дымоход совершенно разрушен. Только тут он понял, от какой беды предостерег его отец Софроний: затопи жена утром печь – пожар был бы неминуем[237]237
  Там же. С. 17–18.


[Закрыть].

Управляющий Арзамасской Высокогорской пустынью архиепископ Варнава (Накропин) с архимандритом Софронием и почитателями старца. 1917 (1918?) г. Софрониева пустынь

Отца Софрония часто навещал крестьянин Поляков, Случалось ему помогать по хозяйству батюшке. Однажды отец Софроний в присутствии Василия Михайловича Судьина попросил Полякова залезть на одну из очень высоких елей. Тот, слушаясь батюшку, полез, и, когда добрался до середины дерева, старец спросил его: «Что ты там видишь?» Поляков ответил: «Ничего не вижу». Отец Софроний предложил ему лезть выше и вновь спросил, что он видит. Поляков опять ответил, что ничего не видит. Отец Софроний повелел ему лезть еще выше, и, когда он добрался до самой вершины, старец в третий раз спросил его, что он оттуда видит и что слышит, Поляков ответил, что ничего не видно, ничего не слышно и лезть дальше некуда, Старец сказал ему: «Вот теперь сиди там и кричи: ничего не видно, ничего не слышно и дальше лезть некуда», – а сам повернулся и ушел в свою келью.

Вскоре стало понятно, что имел в виду отец Софроний: спустя некоторое время Поляков отрекся от Церкви и стал безбожником[238]238
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

В один из осенних дней группа лесорубов работала неподалеку от обители отца Софрония. В обед рабочий по имени Григорий изъявил желание сходить к старцу и, как он выразился, кое о чем с ним поболтать. Придя в пустыньку, Григорий увидел батюшку, стоявшего у дверей своей кельи с чашкой и ложечкой, которые старец вручил ему со словами: «Вот возьми, раб Божий, и болтай, сколько тебе захочется». С этим и ушел незадачливый посетитель[239]239
  Там же. С. 20.


[Закрыть].

Во время гражданской войны житель села Никольского Павел Мудрецов служил в Казани. Родители Павла и его жена Мария очень переживали, когда долгое время не получали от него вестей. Но война есть война. Почта работала с перебоями, и письма приходили нерегулярно. Однажды до села дошло известие о кровопролитных боях в Казани между красными и белыми, и в это же время от Павла перестали приходить письма. Мария от беспокойства не находила себе места; по совету родителей Павла она отправилась к отцу Софронию, чтобы поведать ему о своей скорби. Старец выслушал ее с большим вниманием, а затем с каким-то вдохновением начал говорить, что волнения совершенно напрасны, что Павел жив и что Марии нужно ехать к нему.

– А Павел тебя на вокзале встретит, – добавил старец.

Радуясь, Мария пришла домой, рассказала обо всем родителям Павла и стала собираться в дорогу. Когда она приехала в Казань и сошла с поезда, то глазам своим не поверила: муж ее стоял у вагона и наблюдал за порядком вдоль состава.

Впоследствии Мария многим рассказывала, как отец Софроний все в точности предрек ей, даже до таких непредсказуемых мелочей, как встреча у вагона[240]240
  Там же. С. 21–22.


[Закрыть].

Жившей в пустыньке отца Софрония вдове генерала Ладыженского Марии Мартыновне батюшка однажды сказал: «Ты будешь здесь настоятельницей навсегда». Вскоре генеральша, как называли ее насельницы пустыньки, умерла. Похоронили ее у церкви, так она и осталась навсегда «настоятельницей» в обители старца Софрония[241]241
  Там же. С. 26–27.


[Закрыть].

Жительница села Кичанзино Арзамасского уезда часто ходила со своей дочерью в пустыньку к отцу Софронию. Однажды, собираясь к батюшке, девочка раскапризничалась – не хотела обуть ноги в лапти, Мать настояла, чтобы дочь обулась. Когда пришли в пустыньку, батюшка похвалил ее: «Вот умница – маму послушалась, одела лапоточки».

Три паренька шли из Каменки к отцу Софронию. По дороге они поведали друг другу о своих желаниях: один мечтал, чтобы батюшка дал ему денег на пиджак, другой – на сапоги, третий же сказал: «А у меня и пиджак есть, и сапоги. Мне бы вот книжку дал – я бы читать научился».

Когда пришли к батюшке, он спросил их:

– Ну, как вы, молодые ребята, ходите ли в храм?

– Да, хожу вот по маленьким праздникам, – отвечал первый.

– А что ты по большим-то не ходишь?

– Да у меня пиджака хорошего нет.

– Ой, это тебе надо на пиджак дать, а этому – на сапоги.

Третьему пареньку батюшка вынес Псалтирь[242]242
  Свидетельство А. Н. Грошевой.


[Закрыть].

В годы гражданской войны жительница Арзамаса Глафира Дмитриевна Митропольская сильно беспокоилась о своем брате Сергее, от которого долго не было вестей с фронта. Придя в пустыньку к отцу Софронию, она спросила батюшку: «Как молиться о нем: о здравии или о упокоении?» Он ответил: «Молитесь за здравие», благословил ее в обратный путь и наказал дорогой ничего не бояться. Когда Глафира Дмитриевна шла одна лесом, навстречу ей вышли двое мужиков разбойного вида и потребовали показать, что она несла с собой. В этот момент послышался скрип приближающейся повозки и голос возницы – разбойников как ветром сдуло, а на этой повозке она и доехала до самого дома.

Брат же ее вернулся домой и прожил до 1943 года[243]243
  Свидетельство С. А. Филиппович.


[Закрыть].

Отец А. П. Емелиной, старосты церкви в селе Селема, работал рядом с пустынькой на лесопилке. В гражданскую войну все мужчины ушли на фронт. Мать Антонины как-то пошла к отцу Софронию узнать о судьбе своего родного брата. «Что тебе брат?» – ответил он и сказал, что муж вернется домой живым, По молитвам батюшки не только муж, но и брат с отцом тоже остались живы[244]244
  Свидетельство А. П. Емелиной.


[Закрыть].

Матрена Реутова из села Красного ходила с больной внучкой Александрой к отцу Софронию. Он предсказал, что Александра вскоре чистой девой отойдет ко Господу в обитель небесную. Вскоре Александра умерла, и во время отхода ее души от тела над домом, где жила девочка, поднялась стая голубей. Мать пошла к батюшке сообщить о смерти дочери, но лишь она подошла к келье старца, отец Софроний сам вышел к ней и сказал: «А я уж знаю, за обедней поминал»[245]245
  Свидетельство П. И. Боженовой.


[Закрыть].

Три женщины пришли к отцу Софронию. Он дал им по просфоре, завернутой в бумагу, и велел на обратном пути, как только перейдут реку Тешу, развернуть их и съесть. Когда они развернули бумагу, у одной из них вместо просфоры оказался мертвый воробей, Испугавшись увиденного, эта женщина вернулась к батюшке, а он ей сказал: «Что же ты столько людей в праздник накормила мертвой свиньей, а сама не хочешь съесть маленького воробушка?» Прозорливому старцу было открыто, что у нее пала свинья, из которой она приготовила угощение гостям, и обличил ее в этом грехе[246]246
  Свидетельство Е. Н. Теличкиной.


[Закрыть].

Одной женщине отец Софроний не благословил выходить замуж, та стала настаивать на своем: «Ну я же молодая, мне замуж хочется». Трижды он говорил ей в ответ, что не благословляет, наконец сказал: «Муж и сын твой погибнут на фронте, две дочки-погодки умрут, а сама ты останешься одна и умрешь в чужих людях». Все так и сбылось. Муж и сын её погибли в финскую войну, две дочки-погодки умерли, а на старости лет взяли ее к себе родственники, у которых она жила, как у чужих людей.

Духовные чада и почитатели старца Софрония на крыльце келейного корпуса Софрониевой пустыни. 1920-е гг.

Однажды привели к батюшке больную девушку из села Вадоватова, лет двадцати пяти, – руки вывернуты, коленки к груди поджаты, Он взглянул на нее и сказал:

– Ничем я вам помочь не могу. Вы знаете что – езжайте к Дуняше Грошевой, у нее есть аптечка из Петрограда: там лекарства-то уж больно хорошие.