Текст книги "У истоков американской истории. V. Квакерство, Уильям Пенн и основание колонии Пенсильвания. 1681-1701"

Любопытно, что Пенн стал студентом гугенотского учебного заведения не просто с ведома Пенна-старшего, а скорее всего, именно по его инициативе107107
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 38–40.


[Закрыть]. Сведения о парижских приключениях сына убедили отца, что от чёрной меланхолии сын избавился. Можно было думать о продолжении образования. Но если Оксфорд был для него закрыт из-за его пуританских настроений, почему бы не отправить его на обучение к единоверцам пуритан – гугенотам?

Руководил занятиями Пенна французский богослов Моиз Амиро (Amyraut, Moise или Moses108108
  В документах встречаются оба написания его имени.


[Закрыть], 1596–1664). Пенн даже поселился в его доме, откуда вынужден был съехать после смерти Амиро в начале 1664 г. Неполных два года Пенн провёл в Анжу, на берегах Луары, читая классиков, изучая богословие и творения Отцов Церкви, основательно приобщаясь к французскому языку, поэзии, истории. Отцов ранней Церкви гугеноты использовали главным образом чтобы доказать, будто инициированная гугенотами церковная реформация возвращает церковь в состояние, в каком она была в славные древние времена. Впоследствии Пенн утверждал то же относительно квакерства и подкреплял свои заявления цитатами из Юстина Мученика, Иеронима, Оригена, Климента Александрийского, Иоанна Златоуста, Блаженного Августина. С этими авторами он познакомился в основном в Сомюре, однако для своих целей использовал не те святоотеческие тексты, на какие обычно ссылались гугеноты. Вероятно, тогда же он познакомился и с сочинениями наиболее видных деятелей Реформации. Среди цитированных им впоследствии авторов из этой категории – Джон Уиклиф, Уильям Тиндейл, Мартин Лютер, Ульрих Цвингли, Жан Кальвин, Теодор де Беза109109
  Впрочем, их Пенн затем перечитывал на протяжении всей жизни. И использовал всегда, когда видел в том необходимость.


[Закрыть].

Летом 1664 г. Пенн отправился в путешествие по Швейцарии и Италии в компании Роберта Спенсера. Именно тогда состоялось знакомство Пенна с дядей Роберта – Олджерноном Сиднеем, находившимся тогда в изгнании110110
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 40.


[Закрыть].

Однако уже в конце лета 1664 г. Пенн-старший письмом вызвал сына домой. Причиной была начавшаяся война с Голландией. Карл II назначил своего брата герцога Йоркского лордом-адмиралом. Лорд-адмирал разделил свой флот на три эскадры: начальником 1-й стал принц Руперт, 2-й – лорд Сандвич, 3-й – сам герцог Йоркский. Но все эти начальники были люди сухопутные, а с голландской стороны им противостояли бывалый моряк де Рёйтер (De Ruyter) и хотя не имевший большого морского опыта, но способнейший де Витт (De Witt). Пенн-старший посоветовал герцогу пригласить на службу военных моряков, служивших республике и Кромвелю: «Не обращайте внимания на их религию, и я отвечаю за их храбрость». Герцог последовал совету и некоторых старых республиканцев даже назначил капитанами. Уильям Пенн стал «великим капитаном флота»: ему полагалось находиться на адмиральском корабле герцога для общего руководства флотом.

Франция тогда явно склонялась к союзу с Голландией, поэтому старшего сына английского адмирала вполне могли арестовать там и держать в заключении как заложника. Адмирал Пенн, вызвав сына из Франции, хотел поручить ему управление семейным имуществом близ Корка.

Письмо отца Уильям Пенн получил где-то в Италии и безропотно подчинился. Через Савойю и далее морским путём он поспешно проследовал в Лондон, куда прибыл примерно в середине августа 1664 г.

Пенн-старший позаботился о том, чтобы сын его с пуританами больше не связывался. Жизнь Пенна-младшего в Лондоне была полна визитов, балов и званых обедов. Наблюдавший его тогда Сэмюэл Пипс отметил даже (30 августа 1664 г.) «суетность его французского гардероба, несколько аффектированную манеру речи и походки».

По настоянию отца с 7 февраля 1665 г. Пенн начал проходить юридическую практику в одном из судов Лондона – Lincoln’s Inn. В таких школах при судах занятия проводились сессиями, во время которых стажёрам полагалось жить в школе. Сохранились документы этого суда, из которых следует, что Пенн должен был стажироваться там 23 января – 13 февраля, 12 апреля – 8 мая, 26 мая – 14 июня и 23 октября – 28 ноября111111
  Peare. P. 46.


[Закрыть].

Но в каникулярный период отец вызвал сына к себе на корабль. Оба присутствовали 24.03.1665 на церемонии поднятия флага герцога Йоркского на корабле «Royal Charles» («Король Карл»). В последующие дни Уильям Пенн-младший видел бои между английскими и голландскими кораблями. После одного из первых сражений Второй англо-голландской войны – у банки Ганфлит (at Gunfleet Bar) – герцог Йоркский поручил Пенну-младшему доставить в Лондон два донесения: его, герцога, донесение королю и донесение сэра Уильяма Ковентри государственному секретарю лорду Арлингтону. Добравшись по Северному морю до английского порта Харидж (Harwich) в графстве Эссекс, Пенн всю ночь скакал во весь опор и ранним утром в воскресенье, 23.04.1665 явился в королевский дворец Уайтхолл. Король ещё спал. Пенн представился главному государственному секретарю графу Арлингтону (Bennet, Henry, 1618–1685, 1^st Earl of Arlington (1663)) и камердинеру112112
  Groom of the Bedchamber.


[Закрыть] короля Джону Ашбернхэму (Ashburnham, 1603–1671). Он убедил чиновников, что донесение срочное, и они разбудили короля. В течение получаса Пенн отвечал королю на вопросы, возникшие у него при прочтении донесения113113
  Уильям Пенн Мл. – Уильяму Пенну Ст. 06.05.1665 // PWP I. P. 34–35.


[Закрыть].

Он вернулся в суд на стажировку, однако уже в июне 1665 г. ему пришлось покинуть столицу из-за бубонной чумы и уединиться в загородном доме.

Когда адмирал Пенн после победы вернулся домой, он увидел, что эпидемия чумы сильно подействовала на сына. Он вновь стал молчаливым, перестал показываться при дворе, даже отказывался демонстрировать знание французского языка. Дни Пенн проводил в чтении серьёзных книг. У него появились друзья, которых Пенн-старший подозревал в принадлежности к рэнтерам.

И отец решил вновь отправить сына в весёлую страну, где дела должны были накрепко связать его с миром. Пенн-младший должен был отправиться в Ирландию: сначала в Дублин, в гости к герцогу Ормонду, а затем в замок Шангарри (Shangarry Castle), где его ждало множество дел: не только семейное имущество, но и должность регистратора таможни в Кинсэйле (Kinsale)114114
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 45.


[Закрыть].

В феврале 1666 г. Пенн отправился в Ирландию. В Дублине он был представлен герцогу Ормонду (Butler, James, Duke of Ormonde, 1610–1688). Ормонд был личностью легендарной. Во время войны между Долгим парламентом и Карлом I Ормонд, англиканин, командовал в Ирландии силами, верными королю и противостоявшими как пуританам, так и конфедерации ирландских католиков; а когда Кромвель завоёвывал Ирландию (1649–1650 гг.), руководил сопротивлением ирландцев. Теперь он был «лордом-лейтенантом Ирландии» (Lord Lieutenant of Ireland), то есть управлял страной как уполномоченный Карла II. С одним из сыновей Ормонда – Ричардом, лордом Арраном (Arran, 1639–1686), Пенн не только познакомился, но и подружился. Не меньшую пользу сулило знакомство с сэром Джорджем Лейном (Lane, George, ок. 1620 – 1683), впоследствии виконтом Лейнсборо, государственным секретарём Ирландии. Некоторое время Пенн сочетал рутинные труды по подготовке документации по земельным тяжбам своего семейства со светскими развлечениями. Но неожиданно попал на единственную в своей жизни войну.

В мае 1666 г. в соседнем местечке Каррикфергус (Carrickfergus) взбунтовался местный гарнизон. Насколько можно понять из скудных документов об этом событии, «чисто» политической подоплёки у мятежа не было: солдатам просто три месяца не платили денежное довольствие. Повстанцы захватили форт (с тем же названием) и город. Ормонд поручил подавление мятежа Аррану. И Пенн пожелал поучаствовать в деле в качестве его помощника! Повстанцы сражались дерзко, но мало-помалу были загнаны в форт, после чего Арран предпринял штурм форта. Согласно сохранившимся свидетельствам, Пенн сражался смело и хладнокровно115115
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 47.


[Закрыть]. Сохранился его портрет в военном облачении кромвелевского образца (с надписью: «Aetis 22, 666 October 14. Pax ovari bellu»)116116
  «22 года, 14 октября 1666 г. Мир, прославленный войною». Благодаря этой поездке в Ирландию Пенн не увидел великого лондонского пожара сентября 1666 г.


[Закрыть]. После подавления мятежа девять его участников были повешены, ещё несколько – сосланы в Вест-Индию. Никаких комментариев относительно наказания мятежников Пенн не оставил.

Должность, которую он должен был исполнять в Кинсэйле, требовала проживания в графстве Корк, что не создавало для Пенна проблем, поскольку фамильное поместье было рядом. Должность предполагала как работу с разнообразной финансовой документацией, так и командование отрядом охраны. Он должен был иметь дело с капитанами кораблей, проверяя соответствие заявленных в документации грузов фактическим, взимать таможенные пошлины, проверять точность расчётов. Он должен был также ведать правительственными складами, где хранились припасы, как предназначенные для армии, так и цивильные. Кроме того, он отвечал за проведение в Кинсейле всех выборов и хранение избирательной документации. Пенн просил разрешения отца позволить ему поскорее вступить в эту должность. Однако Пенн-отец неожиданно начал сомневаться, что 22-летний сын уже обладает достаточным для такой ответственной должности здравомыслием. В письмах Пенн-старший предлагает сыну немного подождать и пуще всего культивировать в себе «рассудительность» (sobriety)…

Всё-таки вскоре Пенн поселился в Кинсэйле. Чиновником он оказался толковым и дельным. В войне с Голландией вскоре началась полоса неудач. Пенн предпринял все необходимые оборонительные меры, даже перекрыл бухты цепями, чтобы не дать голландским кораблям войти в них.

Ненадолго он съездил в Англию по хорошему случаю. 15 февраля 1667 г. (по-старому – 1666 г.) Маргарет, сестра Пенна, вышла замуж за Энтони Лоутера, джентльмена из Йоркшира. От отца она получила большое приданое: по некоторым сведениям, 15 тыс. ф. ст.!117117
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 50–51.


[Закрыть] Со свадьбы сестры Пенн, никуда не заезжая, вернулся в Корк.

А всего лишь несколько месяцев спустя, в конце лета или в начале осени 1667, Уильям Пенн-младший, будучи в Ирландии, формально присоединился к ирландскому сообществу квакеров.

Об обстоятельствах его обращения известно крайне мало. Согласно квакерской традиции, на него подействовала услышанная им в Корке вскоре после возвращения проповедь Томаса Лоу – квакера, которого он ранее слышал и слушал много раз, не принимая его призывов близко к сердцу. Тема проповеди была: «There is a faith that overcomes the world, and there is a faith that is overcome by the world» – «Есть вера, которая одолеет мир, и есть вера, одолеваемая миром».

О духовном перевороте, который обратил Уильяма Пенна к квакерству, можно судить по сохранившейся краткой рукописи, датируемой примерно 1668 г.: «Два царства: Света и Тьмы» (The Two Kingdoms of Darkness and Light)118118
  PWP I P. 60–67.


[Закрыть]. В этой рукописи Пенн всё хорошее в жизни связывает с духовным и христианским, а всё дурное с материальным и мирским. Такой манихейский и гностический взгляд был бы обычен для молодого христианина, если бы мы не знали, что автор сочинения получил во Франции основательное теологическое образование. Обращение в квакерство, очевидно, расширило для него рамки допустимого в этом отношении.

3 ноября 1667 г. Пенн с 18 другими квакерами – участниками квакерского собрания в Корке – подвергся аресту, который стал для него первым119119
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 52.


[Закрыть]. Мэр Корка, с удивлением обнаружив среди арестованных начальника Шангарийского замка, предложил ему свободу при условии, что он подпишет обязательство соблюдать мир. Однако Пенн счёл, что дать такое обязательство было бы равнозначно признанию, что его арестованные сотоварищи мир нарушали, и отказался. Он в письме мэру поставил вопрос: на каком основании задержан он и другие квакеры? Оказалось, что на основании акта 1660 г. против людей Пятой монархии. И Пенн отправился в тюрьму вместе с единоверцами.

Из тюрьмы Пенн написал лорду-президенту провинции Манстер – Роджеру Бойлю, графу Оррери (Boyle, Roger, 1^st Earl of Orrery, 1621–1679). Тот направил мэру Корка распоряжение об освобождении Пенна. Через несколько дней Пенн и другие арестованные были освобождены120120
  PWP I. P. 51–53.


[Закрыть].

Именно от графа Оррери Уильям Пенн-старший узнал, что его сын связался со странной сектой.

Пенн-старший потребовал, чтобы сын вернулся в Англию. Пенн подчинился. Но по пути, в Бристоле, он посетил Джорджа Бишопа (Bishop, George, ум. 1668) – старого знакомого своего отца. Бишоп в 1640-х гг. воевал на стороне парламента, в 1647 г. как левеллер участвовал в знаменитой конференции в Патни, в 1649–1653 гг. был агентом секретной службы кромвелевского Государственного Совета. Именно ему Пенн-старший в октябре 1652 г. направил рапорт о победе над голландцами. Но в 1654 г. Бишоп стал квакером. Поселившись в Бристоле, он в последние годы жизни пользовался в среде тамошних многочисленных квакеров таким авторитетом, что его полуиронически стали называть, обыгрывая буквальный смысл фамилии, «квакерским епископом». Бишоп негативно отнёсся к Реставрации 1660 г., и в 1665 г. власти собирались выслать его на Барбадос. Теперь Бишоп написал Пенну-старшему письмо, где хвалил квакерство121121
  Едва ли письмо это могло обратить в квакерство кого бы то ни было. Бишоп голословно заявлял, будто именно квакерство «даёт тебе Свет самого знания в лице Иисуса Христа, Который превыше всего мира, властей, удовольствий и суеты», и т. д. (PWP I. P. 54–55).


[Закрыть], объяснял и одобрял обращение младшего Пенна в квакерство и просил старого товарища отнестись с пониманием к его мотивам.

Пенн прибыл в Лондон незадолго до Рождества 1667 г. Письмо Бишопа помогло мало. Обращение Пенна в квакерство было воспринято его отцом как беда. Правда, отцу понравилось, что сын не изменился внешне: был так же вежлив и деликатен в общении, одевался как джентльмен. Но что если сын будет приглашён ко двору? Снимет ли он шляпу в присутствии государя? – Сын попросил дать ему время обдумать этот вопрос. «Зачем?! – прогремел адмирал. – Проконсультироваться с рэнтерами?» – «Нет, сэр, я не собираюсь видеться с ними. Позвольте мне пройти в мою комнату!» – Проскользнув в свою комнату, Пенн-младший на несколько минут уединился для молитвы. После чего заявил отцу, что не обнажит голову ни перед одним смертным человеком. – «Даже перед королём и герцогом Йоркским?!» – «Даже перед ними». – После этого заявления, по преданию, отец выгнал сына из дому122122
  Dixon W. H. The Life of William Penn. P. 53–54.


[Закрыть].

Несколько дней спустя, впрочем, они помирились. Примечательно, что в дальнейшем они не отмалчивались каждый в своём углу, а часто и подолгу спорили о вере. Ни один не смог убедить другого, но отец и сын оценили серьёзность убеждений друг друга и научились их уважать. Это взаимное уважение убеждений в дальнейшем только укреплялось, и семейная солидарность сохранялась до самой кончины У. Пенна-старшего.

Находясь в Лондоне, в первой половине 1668 г. Пенн неоднократно посещал герцога Бэкингема, чтобы вызволить из тюрьмы того или иного квакера.

В октябре 1668 г. Пенн опубликовал свой первый квакерский памфлет, названный по обычаю того времени длинно: «Возвышенная истина: краткое и справедливое осуждение всех тех религиозных верований, которые сложились и приобрели себе последователей во мраке отступничества, – написанное для прославления света, зародившегося и сияющего в жизни и учении многими презираемых квакеров, и освещающего истинный путь к жизни и спасению» («Truth Exalted; in a short, but sure, Testimony against all those Religions, Faiths, and Worships that have been formed and followed in the darkness of Apostacy. – And for that Glorious Light which is no wrisen, and shines forth in the Life and Doctrine of the despised Quakers, as theal one good old way of Life and Salvation. Presented to Princes, Priests, and People, that they may repent, believe, and obey. By William Penn the Younger, from Divine Love constrains in a holy contempt to trample on Egypts glory, not fearing the Kings wrath, having be held the Magisty of him who is Invisible. London, Printed in the Year, 1668»). Сам памфлет, впрочем, был невелик: всего 18 страниц123123
  Collection of the Works of William Penn. Vols I–II. London, 1726. Vol. I. P. 239–248. Это первое собрание трудов Пенна в двух томах общим объёмом 1827 с., которое осуществил типограф-квакер Джозеф Бесс (Besse, 1683–1757). Далее ссылки на это издание: Besse I и Besse II. Полный текст в Интернете: http://dqc.esr.earlham.edu:8080/xmlmm/loginB?XMLMMToc=E2177021A-002&XMLMMLanguage=English&XMLMMCollection=/earlham&XMLMMReturnURL=http://www.qhpress.org/cgi-bin/catalog.cgi%3Fname%3Dwilliam.penn


[Закрыть]. Для этого текста характерна страсть неофита и полное отсутствие малейших признаков терпимости к верующим иначе, столь характерной для позднего Пенна. Автор бичует порочность и ошибки одинаково католиков и протестантов. Он уверен: только в руках квакеров единственный ключ к вечной жизни и спасению. Он провозглашает, что «Свет Христа во славе» (Glorious Light) был открыт (или получен) именно квакерами, а то, чему Свет их научил, они претворили в жизнь. Из текста памфлета невозможно понять, кому он был адресован. Пенн начинает с характеристики прискорбного состояния человечества после грехопадения Адама и Евы. Традиционные церкви виноваты, что не искали Божьей помощи, необходимой, чтобы преодолеть это греховное состояние людей. К католикам Пенн обращается: «вы, паписты». У католиков Пенну не нравится решительно всё: достаётся им и за ритуалы, и за содержание веры. Главный изъян католичества Пенн резюмирует так: католики приняли «предписания человеческие» («Doctrine of the Precepts of Men») как руководство в вере и к действию, вместо того чтобы следовать воле Божьей. Протестантов Пенн делит на англикан и сепаратистов. Англикане в елизаветинские времена были довольно терпимы, но во времена Реставрации так же жестоко обращаются с квакерами, как католики во времена Марии Тюдор обращались с англиканами, так что англикане лишь немногим лучше, чем католики. В одной, хотя и длинной, фразе от Пенна достаётся также и иудеям, «которые распяли Господа Жизни». Пенн бранит университеты, которые стали местами, словно специально предназначенными для культивирования «лености, распущенности, богохульства, расточительства и вопиющего невежества» («idleness, looseness, prophaneness, prodigality, and gross ignorance»). Сепаратистов же Пенн ругает за то, что они выбирают себе таких руководителей, которые озабочены земными нуждами, а не тем, как следовать воле Бога. Пенн признаёт: когда сепаратисты в оппозиции и их преследуют, то они – великие борцы за свободу совести; но оказавшись у власти, они едва ли не худшие угнетатели, чем англикане. В заключение Пенн противопоставляет пороки традиционных христиан неподдельным (sterling) добродетелям квакеров – народа, которому Бог открыл всю правду. Пенн взывает: «О вы, правители, священники и народ, – идолопоклонники, суеверы, плотские, одержимые гордыней, распутные, нечистые, насмешники, преследователи!» («Oye Idolatrous, Superstitious, Carnal, Proud, Wanton, Unclean, Mocking and Persecuting Princes, Priestsand People»). Для всех этих нечестивцев настало время покаяться и обратиться к той правде, что открылась квакерам. Квакеры обязательно победят, и их победа будет победой на всю вечность. Пенн уверен в этом, потому что квакеров собрал не какой-то, пусть замечательный, человек, а Сам «Господь сил, Вечно святый, Всемогущий, король святых» («everlasting Holy God Almighty, Lord of Hosts, and King of Saints»). Подпись под этой пламенной проповедью непростая: «Уильям Пенн, узревший величие невидимого Творца, побуждённый божественной любовью покарать с презрением славу фараонов, не опасаясь гнева князей мира»124124
  В ближайшие после этого годы памфлет переиздавался, и Пенн не счёл нужным что-либо в нём смягчить. К изданию 1671 г. был прибавлен «предостерегающий постскриптум» (Cautionary Postscript), написанный в Ньюгейтской тюрьме: в нём всё сказанное было резюмировано даже в ещё более жёстких выражениях, и указано, что время, предоставленное Господом для покаяния, уходит… В 1675 г. этот памфлет был в числе нескольких переведённых квакерами на голландский язык (PWP V. P. 90–91).


[Закрыть].

В октябре – ноябре 1668 г. Пенн вступил в публичную полемику с англиканами Томасом Дэнсоном (Danson, Thomas, ум. 1694) и Томасом Винсентом (Vincent, Thomas, 1634–1678). Эта полемика оказалась для него чревата крупными неприятностями.

Внешняя канва спора была такова. Пастор Томас Винсент, пресвитерианин, в своё время учился в Оксфорде, был капелланом Роберта Сиднея, графа Лестера, позднее – пастором церкви св. Марии Магдалины на Милк-стрит в Лондоне. В 1660 г. Винсент потерял это место из-за Реставрации и стал пастором в Спитальфилдсе (Spitalfields, ныне в черте Лондона). Он был известен как учёный и красноречивый проповедник, но при этом грубиян. Однажды два его прихожанина любопытства ради отправились на собрание квакеров в Сити – и неожиданно их увлекло услышанное там. Когда Винсент узнал об этом, то обозвал своих прихожан богохульными лицемерами и еретиками, достойными геенны огненной. Тогда квакер Джордж Уайтхед (Whitehead, 1635–1723)125125
  Уайтхед был в числе первых 60 учеников Джорджа Фокса. К тому времени он написал и опубликовал не менее 20 трактатов в защиту квакерства.


[Закрыть] и Уильям Пенн явились в Спитальфилдс к Винсенту и потребовали, чтобы Винсент назначил время и место, когда бы они в присутствии его паствы могли ответить на его нападки. Винсент долго не соглашался, а когда после уговоров согласился, то лишь при условии, что время и место определит он. Уайтхед и Пенн условие приняли. Винсент назначил такое собрание на один из ближайших вечеров в своей церкви. Народу собралось много: богословские диспуты тогда вызывали общий интерес. Но когда Пенн и Уайтхэд явились на спор, в церкви были только сторонники Винсента, которых он заранее оповестил. Уайтхед попытался начать дискуссию, но Винсент тотчас перебил его и заявил, что вопросы будет предлагать только он, а квакеры пусть только отвечают. На это Пенн соглашаться не хотел, но публика поддержала Винсента, и Пенн вынужден был согласиться. Тогда Винсент грозно спросил «богохульных еретиков»: признают ли они Св. Троицу, единосущную и нераздельную? Уайтхед и Пенн согласно ответили: в Писании нет этого догмата в такой форме. Винсент процитировал: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» (1-е Ин. 5: 7). Квакеры попросили разъяснить, что это значит. При этом они не указали, что именно им в этом библейском пассаже непонятно. Диспут сразу же зашёл в тупик и превратился в невразумительную перебранку. Когда кто-то из участников затронул вопрос о смысле догмата искупления (Atonement), Винсент сразу же отказался рассматривать любые заявления Пенна и Уайтхеда по существу: он заявил, что обсуждать можно только учение, изложенное в тех терминах, какими пользовался он, то есть в терминах традиционного богословия.

Пенн, фактически подвергнутый публичной обструкции в ходе устной дискуссии, решил ответить Винсенту печатно.

И в том же 1668 г., ранее 16 декабря, увидел свет его 36-страничный памфлет «Потрясение построенного на фундаменте из песка» (The Sandy Foundation Shaken: or, Those so generally believed and applauded Doctrines, Of One God, subsisting in three distinct and separate Persons, Of The Impossibility of God’s pardoning sinners, without a plenary satisfaction, Of The justification of impure persons by an imputative Righteousness, – Refuted. From the Authority of Scripture Testimonies, and right Reason. By W. P.j. A Builder on that Foundation which cannot be moved. London, Printedinthe Year, 1668)126126
  BesseI. P. 248–266. Переиздание, осуществлённое в Лондонев 1812 г., доступно в Интернете: https://archive.org/stream/sandyfoundation00meetgoog#page/n66/mode/2up


[Закрыть].

За это сочинение Пенна обвинили в отрицании важнейшего христианского догмата – Троицы. Было ли это обвинение справедливым? Чтобы рассмотреть этот вопрос обстоятельно и без предвзятости, позволим себе небольшой историко-богословский экскурс в первые века христианства.

Догмат Троицы ныне всем известен как принятое всеми христианами описание того Бога, в существование Которого они – христиане – верят. В отличие от язычников, но подобно иудеям и мусульманам, христиане верят в существование не многих богов, а только Единого Бога – Того, Кто из ничего сотворил тот мир, в котором мы все живём. Однако, в отличие от иудеев и мусульман, христиане верят, что этот Бог, будучи Един по существу, представляет собой не одну единую личность, а три Лица (ипостаси): Бог-Отец, Бог-Сын (Он же в вечности – Логос, а в воплощении – Иисус Христос) и Бог – Дух Святой.

Содержание этих представлений было содержанием веры христиан во все времена. Однако слóва «Троица» в Библии нет. Автором понятия «Троица», совмещающего идеи единичности и троичности, ныне считается христианский апологет Феофил Антиохийский, годы жизни которого неизвестны, но чья активная деятельность приходится на 180-е гг.127127
  Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике. М., 2014. С. 137.


[Закрыть] Слово «Троица» (греч. Τριάς, Τριάδος, латин. Trinitas, Trinitatis, англ. Trinity) в качестве самой краткой характеристики Бога было принято христианами только в IV в.

Термин «Троица» стал одним из первых, но далеко не последним небиблейским термином, вошедшим в догматику традиционного христианства в эпоху Вселенских Соборов.

Реформация, спустя тысячу лет, призвала христиан вновь обратиться к Библии: мол, слишком долго Священным Писанием пренебрегали, увлекаясь хитросплетениями католической схоластики.

Схоластика была действительно перенасыщена небиблейскими терминами. Но следовало ли изгнать из христианской догматики все термины, отсутствующие в Библии? Ни Ян Гус, ни Мартин Лютер, ни даже Жан Кальвин не заходили так далеко. До такого специфического библейского фундаментализма доходили только баптисты (и то не все) и квакеры. И когда они отрицали правомерность использования термина «Троица», то никому – ни их слушателям, ни нам, ни, похоже, им самим – не было легко понять: а что же эти самые квакеры отрицают: только лишь слово, или же заодно и всё, чтó за ним стоит? Если первое, то квакеры – христиане. Но если второе, то их христианами признать нельзя. Разница важная!

А надо иметь в виду, что для христианства как для религии, существующей давно и породившей даже не одну, а несколько мощных традиций духовности, теснейшим образом связанных с великими культурами (византийской, западноевропейской, русской), – всегда было проблематично провести и осознать различие между смыслом догмата, с одной стороны, и той традиционной словесной оболочкой, в которую этот догмат был заключён, с другой.

После I Вселенского Собора 325 г. в Никее, который осудил ересь Ария и выработал Никейский Символ Веры, началось многолетнее противостояние двух богословских школ: Александрийской и Антиохийской. Антиохийцы категорически отказывались согласиться с александрийской характеристикой отношений между Богом-Отцом и Богом-Сыном: «Сын единосущен (ομοούσιος) Отцу». Они требовали, чтобы подозрительное слово было в Никейском Символе заменено на ομοιούσιος – «подобосущный».

Афанасий, епископ Александрийский, в этой ситуации проявил невероятную мудрость и дальновидность. Он не отказался от термина «единосущный», – «не уступил ни на йоту» (откуда, кстати, и пошлó это выражение). Но он отказался осудить епископа Василия Анкирского и его единомышленников – «омиусиан». В знаменитом письме 362 г. Афанасий заявил:

А с теми, кто принимает всё прочее из написанного в Никее, сомневаются же только в речении: единосущность, надобно обходиться не как со врагами, и мы не восстаём против них… но рассуждаем как братья с братьями, имеющими ту же с нами мысль, и только сомневающимися об именовании. Ибо исповедующие, что Сын от сущности Отчей и не от иной Ипостаси, что Он не тварь и не произведение, но преискреннее по естеству рождение, и вечно соприсущ Отцу как Слово и Премудрость, недалеки и от того, чтобы принять это речение. Таков Василий Анкирский… Ибо наименовать Сына только подобным по сущности не означает непременно, что Он от сущности… Олово подобно только серебру, и волк подобен псу; но олово не из серебра, и волк не почитается сыном пса. Поскольку же они сказали о Сыне, что Он и от сущности и подобосущен; то иное ли что означают этими речениями, как не то же, что Он единосущен?128128
  Афанасий Александрийский. Послание о Соборах, бывших в Аримине Италийском и в Селевкии Исаврийской. С. 41; Святитель Афанасий Великий. Творения в 4 томах. Т. III. М., 1994 (репринт издания 1903 г.). С. 146–147.


[Закрыть]

Такое отношение к оппонентам позволило христианам – уже после смерти Афанасия – преодолеть разногласия и принять на II Вселенском Соборе 381 г. Никео-Константинопольский Символ Веры, который и в наше время читается во всех церквях.

Однако несколько десятилетий спустя новое столкновение традиций привело к последствиям гораздо горшим.

В 427 г. Несторий, богослов Антиохийской школы, став патриархом Константинопольским, запретил называть Деву Марию Богородицей и предписал называть её не иначе как Христородицей. У этого новшества в Константинополе нашлось немало противников. Этих противников самым энергичным образом поддержал Кирилл, патриарх Александрийский. По инициативе Кирилла на III Вселенском Соборе в Эфесе в 431 г. Несторий был осуждён как еретик.

В том, что Деву Марию вновь стало можно называть Богородицей, ничего плохого, конечно, не было. Однако после осуждения Нестория был введён – наверняка с подачи Кирилла – негласный, но строгий запрет на использование слова «Христородица»129129
  Селезнев Н. Н. Несторий и Церковь Востока. М., 2005. С. 29–34.


[Закрыть].

Даже Василий Васильевич Болотов (1854–1900), великий церковный историк, считавший своим долгом защищать Вселенские соборы и православных святителей от всякой критики, с горечью констатировал:

Учение Нестория было осуждено без ясного указания, что было в нём именно еретического… Опущен был превосходный случай, когда богословие александрийское могло стать лицом к лицу с богословием антиохийским в его наилучших представителях130130
  Болотов В. В. История Церкви в период Вселенских Соборов. История богословской мысли. М., 2007. С. 270.


[Закрыть].

Тем самым Отцы Церкви преступили очень опасную грань. Мотивы, коими руководствовался Несторий, запрещая слово «Богородица», были еретическими. Но и для «зеркального» запрета слова «Христородица» никаких богословских оснований не было. Ведь все христиане согласны с утверждением, что Дева Мария родила Иисуса Христа, а Христос был Бог. Под запрет попало именно слово, а не его содержание: слово «Христородица» оказалось «виновато» в том, что еретик Несторий попытался заменить им слово «Богородица» – не только правильное по смыслу, но и привычное для христиан Константинополя. Однако слово «Христородица» – такое же правильное – было ничуть не менее привычно для христиан Антиохии. Александрийцы учинили насилие над совестью антиохийцев, не постеснявшись воспользоваться административным ресурсом – поддержкой императора Феодосия. Так по телу Церкви – по стыку двух культурных традиций – прошла трещина, которая через 20 кризисных лет привела к окончательному отделению Армянской и Коптской церквей. Так было положено начало процессу «растаскивания» вселенского христианства по национально-культурным «квартирам», создан прецедент для Великого раскола 1054 г. и многочисленных расколов меньшего масштаба, особенно в эпоху Реформации.

Пенн в своём памфлете заявлял, что видит в объяснениях Винсента логические ошибки. Винсент настаивал, что Отец, Иисус Христос и Св. Дух – три отдельных лица / персоны (separate and distinct persons). Пенн же отрицал, что такое понимание соответствует содержанию Св. Писания. Пенн утверждал, будто такая позиция не принималась Церковью на протяжении 300 лет после Христа, но и позже она была принята епископом [Афанасием] Александрийским не ради истины, а только чтобы противостоять ещё более опасной ереси Ария. «Таким образом, она была зачата в невежестве, выношена жестокостью и поддерживалась ею, …и сохранялась всеми поколениями римлян» («Thus it was conceiv’d in ignorance, brought forth and maintained by cruelty; …and continued through all the Romish generations»).

Христиане ввели понятие «Троица» именно для того, чтобы обобщить сказанное в Библии по отдельности о Боге-Отце, Боге-Сыне и Боге – Святом Духе. Квакеры иногда почему-то считают недопустимыми даже простейшие обобщения. Для такого подхода в советских философских дискуссиях 1920-х гг. было придумано подзабытое, но живописное название: ползучий эмпиризм. А Пенн ещё и резко нападал на тех, кто этого нелепого запрета не соблюдал. Любой христианин при недостатке богословской культуры может написать или высказать нечто еретическое. Никто не будет оспаривать тот факт, что люди зачастую не ведают, что творят. Но бывает, что они не ведают даже и того, что говорят. Именно это случилось с Пенном в истории с «Потрясением фундамента».