Текст книги "Ностальгия"

его в машину. Вместо третьего судьи назначили другого судью, который никому не задавал никаких вопросов и лишь монотонно зачитывал расстрельные приказы…

Первый судья покачал головой, тихо говоря второму:

–М-да… А он казался мне таким тихим, верным делу партии товарищем…

–Что ж, видимость обманчива,– ответил так же тихо второй судья.– Надо уметь

достойно влачить наше существование! Соглашайся с мнением партии и властвуй.

Первый судья похвалил своего коллегу:

–Хорошо как сказано! Да, соглашаемся с чужим мнением и властвуем…

Далее Андрей увидел во сне колонну людей с красными флагами и портретами

вождей. Люди в колонне шли с приклеенными лицемерными улыбками до ушей, распевая песенку: «Широка страна моя родная!

Много в ней лесов, полей и рек

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек!»

Колонна прошла мимо людей, ожидающих расстрела, даже не замечая их. Лишь

один мальчик, идущий в колонне вместе с поющей мамой, тихо спросил ее:

–Мам, а почему эти люди стоят такие грустные?

Мама не ответила ничего сыну, продолжая петь с улыбкой на устах, но мальчик повторил вопрос, говоря уже очень громко, привлекая внимание других людей из колонны.

–Мам, а почему возле них дяди с винтовками? Их убить хотят?

–Сынок, если стоят с винтовками, значит, так надо!– постаралась ответить сыну

мама, а руководитель колонны подошел к мальчику и ласково сказал, поглаживая

его по голове:

–Мальчик, ты думай о нашем празднике, а не о винтовках.

–О каком празднике?– удивился мальчик.

–А тебе мама не сказала, что у нас сегодня День изобилия?

–Нет.

–У нас сегодня изумительный праздник,– продолжал говорить с улыбкой

руководитель колонны,– День изобилия. Потом после демонстрации пойдешь

с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе купить сосиски, колбасу.

Мальчик обрадовался:

–Правда?

Мама дипломатично промолчала, а руководитель колонны повторил:

–После демонстрации пойдешь с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе

купит воображаемое мясо, воображаемую колбасу.

–Как воображаемое?– не понял мальчик.

–Ну, его вроде нет, а мама тебе купит колбасу.

–Не понял, дядя, объясните мне,– попросил мальчик, несмотря на тихие просьбы

–103-

его мамы перестать говорить с руководителем колонны.

–А чего тут тебе непонятного?– усмехнулся руководитель колонны, после чего

сделал замечание маме:

–Да-а, товарищ Петрова, не работаете вы с ребенком, не воспитываете его в коммунистических традициях.

Петрова покраснела и тихо ответила:

–Пытаюсь с ним говорить, воспитывать. Иногда времени не хватает.

–На воспитание детей у вас достаточно времени! Днем надо его воспитывать!

–Днем я работаю.

–Тогда вечером, ночью, товарищ Петрова!

–Но ночью я сплю…

–Товарищ Петрова, не можете воспитать своего мальчика в коммунистических

традициях?

А наивный мальчик не унимался:

–А почему вы, дядя, сказали моей маме, что она ваш товарищ?

–Да, она – товарищ Петрова.

–Разве вы с ней дружите?

–Нет, не дружу, у нас все вокруг товарищи.

–Неправда!– возразил мальчик.– Не могут все быть друг другу товарищами.

Руководитель колонны помрачнел и спросил наивного мальчика:

– Ты так считаешь?

–Да, дядя! Вот у меня только два товарища в школе, а больше нет. Не могут же все школьники быть моими товарищами.

Руководитель колонны осуждающе посмотрел на Петрову и ее сына.

–М-да,– недовольно протянул он,– придется мне с вами, товарищ Петрова, встретиться

и поговорить отдельно. Если не хотите внеочередного партийного собрания по

вашему поводу. Могу сделать оргвыводы!

–Да я ничего не сделала!– воскликнула Петрова, но ее слова еще больше разозлили руководителя колонны:

–Именно, товарищ Петрова! Ничего вы не делаете! Не воспитываете сына! Может,

отдать его в детский дом для перевоспитания?

Петрова испуганно глянула на руководителя колонны, беря мальчика за руку.

А мальчик не понял угрозы и спросил руководителя колонны:

–А почему моей маме нужно купить какую-то ненастоящую колбасу? Я хочу

настоящую! Я давно не ел колбасу!

Вместо ответа мальчику руководитель колонны обратился к Петровой:

–Вот и результат, как видите и слышите! Не воспитываете сына в коммунистических традициях!

–Ой, воспи…

–А я давно не ел колбасу!– повторил мальчик.

Руководитель колонны уже почти кричал:

–Нет, не воспитываете, товарищ Петрова! Ваш сын открыто заявляет при всех,

что он якобы голоден! Что ему якобы колбасы не хватает!

–Но…

–Ваш сын не понимает он сложной международной ситуации в новой пятилетке, не понимает он трудностей на селе, с уборкой урожая, не…

Петрова перебила руководителя колонны, не выдержав:

–Мой сын кушать хочет! Кушать колбасу хочет, а ее нет!

–Так, так,– потер с удовольствием руки руководитель колонны, доставая блокнот,-

еще какие ваши жалобы на нашу советскую власть?

–При чем тут советская власть?– испугалась Петрова.– Я говорю о голодном сыне.

–104-

–Ах, он голоден? И наша партия в том виновата?

–Нет, вы не поня…

–Всё я понял! Ваш сын даже против нашего обращения «товарищ».

–Нет, он не против! Он еще ребенок и…

–Придется сделать нам оргвыводы по поводу вашего поведения, товарищ Петрова!

Вы сами не поняли сути грандиозного праздника Дня изобилия!

Тут Петрова не сдержалась, впервые говоря то, что думала:

–Ну, какой же это праздник? Только издевательство над нами! Ничего не продают, а платить надо настоящими деньгами!

–Еще какие ваши претензии?

–Нет претензий, просто надоело молчать! Молчи и молчи…

–Ах, вы хотите заявить, что партия заставляет вас молчать?

–Нет! Надоело видеть пустые прилавки, одни только лозунги, одну пропаганду!

–Еще что вам надоело?– спросил руководитель колонны, записывая слова Петровой

в блокнот

–Многое! Дефицит, постоянные очереди, нищета, маленькие зарплаты, пьянство,

постоянные раздражающие и бессмысленные лозунги, всякие запреты! Любую приличную вещь, приличный продукт нужно доставать, а не покупать! Одеться

прилично нельзя в наших магазинах! Какое у нас бесплатное жилье, когда стоять

в этой очереди на жилье нужно почти всю свою жизнь?! Вот я живу в одной клетушке

с сыном! А наша медицина, которое якобы ничего не стоит?! Слышали выражение:

даром лечиться– лечиться даром!? Развитый социализм, развитый социализм, а где

наша достойная жизнь?! И почему в развитом социализме нельзя купить туалетную бумагу? Приходится пользоваться газетой «Правда»!

–Ах, вот как? Значит, вы, товарищ Петрова, выписываете газету «Правда» лишь для туалета?!– заорал руководитель колонны, краснея от гнева.

–Именно так!!– орала Петрова.– Где наша распрекрасная жизнь, о которой только по телевизору говорят? «Всё для человека, строителя коммунизма!».

–Что-о?!

–Когда каждый день рубль считаешь?! Ваш следящий за всем КГБ! Этот старик

Брежнев, читающий по бумажке! Читать хочу, а в магазинах ничего приличного

не продают, только из-под полы. А в библиотеках тоже всё по знакомству. Даже

книгу по знакомству дают! Всё у нас доставать надо! Доставать, а не покупать. Вам знакомо это слово?

–Ну, товарищ…

–Доставать все надо и еще платить втридорога разным спекулянтам! Только книги

Ленина и Маркса можно купить без переплаты!

–Так, так… Вы против книг Маркса и Ленина?

–Ой, хватит вам паясничать! Все же поняли!

–Я-то понял, с кем говорю,– сурово ответил руководитель колонны, качая головой.-

Есть еще жалобы на советскую власть?

–Ой, надоели как все! По телевизору посмотреть нечего! Лишь одни съезды

показывают! Поехать за границу нереально! Плати бешеные деньги, проходи собеседования в горкоме партии, отвечай на заумные вопросы. Если ты не член

партии, значит, ты никто. Ни одну приличную должность занять не сможешь. Одни агитки в прессе, ненависть к Америке и Западу! Борьба с инакомыслием! Если кто-то смелый выскажется, его объявят диссидентом и посадят в психушку!

Руководитель колонны записал все слова Петровой, после чего отошел на минуту,

махая кому-то рукой. Подъехавшая черная машина остановилась рядом с колонной.

Из нее выбежали трое человек в штатском, насильно запихивая Петрову

в машину. На крики Петровой никто из колонны не обратил внимания, люди в

–105-

колонне продолжали счастливо улыбаться и петь песенку со словами:

«Широка страна моя родная!

Много в ней лесов, полей и рек

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек».

Никто из колонны не обратил внимания на крики мальчика, оставшегося без

матери на улице.

Один человек в грязных ботинках спросил своего знакомого в шляпе:

–Скажите, а вы не читали писателя М.?

–Нет, не читал. Но он мне не нравится,– ответил человек в шляпе.

–Но вы же его не читали? Как тогда он может вам не нравиться?

–Да, не нравится! Партия его осудила, я тоже его осуждаю и не люблю!

–Ах, так?

–Именно! А вам он нравится?

–Гм, я его не читал.

–Правильно! И не надо читать!

Колонна людей с красными флагами и портретами вождей прошла по уличной

площади.

Потом Андрей увидел во сне какую– то другую колонну, но красных флагов в руках демонстрантов он не увидел. Они шли молча, не улыбались, неся плакаты с надписью:

«Пришла весна, настало лето.

Спасибо партии за это!»

Руководитель колонны остановился, обращаясь к демонстрантам и людям на улице:

–Господа! Сегодня у нас праздник! План нашей партии выполняется! Наши депутаты

в большинстве своем заняли места в городской Думе, что вселяет в нас уверенность

в завтрашнем дне!

Впереди и сзади колонны следовали милицейские машины. Люди на улице шли

по своим делам, не обращая никакого внимания на колонну с плакатами.

Лишь один любопытный старик в коричневом костюме подошел к руководителю колонны и спросил его:

–Скажите, а какой у нас праздник?

Руководитель колонны поморщился, не ответив старику.

Однако старик и не думал отходить и повторил свой вопрос. Тогда руководитель колонны нехотя ответил, даже не смотря на старика:

–Ой, проходи-ка, папаша! Это наш праздник.

–А какой именно?

–Папаша, иди домой, а то сейчас тебя милиция арестует за экстремистскую

деятельность,– пригрозил старику руководитель колонны, подзывая к себе

лейтенанта милиции, стоящего поодаль.

Лейтенант подошел к руководителю колонны, внимательно глядя на старика.

Старик минуту молчал, потом спросил:

–Значит, ваш праздник тайный?

–Нет, у нас нет тайн,– раздраженно ответил руководитель колонны,– наши депутаты прошли в Думу, чему мы радуемся. Мы победили.

–Ах, праздник у вас в том, что ваши депутаты попали в Думу?

–Гм, не только! План нашей партии выполняется. Проводятся реформы.

–Это какие же реформы, позвольте вас спросить?

Руководитель колонны удивился:

–Вы не замечаете преобразований в последнее время?

-106-

–Чего не вижу, того не вижу,– честно ответил старик, посмеиваясь.– Где можно

увидеть эти реформы или о них прочитать?

Лейтенант спросил старика:

–Папаша, может, у тебя склероз?

–Ну, при чем тут склероз? Хотя хорошая болезнь, когда ничего вроде не болит, но

каждый день узнаешь что-то новое.

Руководитель колонны поправил лейтенанта милиции:

–Нет, у папаши, кажется, зрение плоховато, если он не замечает наших реформ.

–Да! Не замечаю, так как их нет!– ответил смелый старик, с вызовом глядя на своих оппонентов.

Руководитель колонны многозначительно посмотрел на лейтенанта, после чего лейтенант холодно сказал:

–Папаш, шел бы ты домой…

–Ну, почему мне надо тыкать?– возмутился старик.– Я лишь спросил вас о празднике,

а мне угрожают!

–Черт, кто тебе угрожает?– нервно спросил лейтенант, закуривая и пуская дым от

сигареты специально в сторону старика.

–А на выборы я ходил, но не видел что-то ваших сторонников.

–Папаша, тебе ж сказали, что у тебя зрение плоховато, ничего не видишь и не

замечаешь. Шел бы ты домой!

Но старик продолжал говорить:

–Мне только что сказали, что меня арестуют за какую-то экстремистскую деятельность.

–Вот именно, так что шагай себе домой!

–Но мне тут говорили о каких-то преобразованиях в городе, а я ничего не вижу,-

возразил старик.

–Папаша, последний раз прошу: иди домой, иначе…

Старик махнул рукой, отходя в сторону.

На улице зазвучала музыка, однако прохожие не обращали внимания ни на

музыку, ни на колонну демонстрантов…

Далее Андрей увидел во сне медведей. Людей на улице Андрей не видел, вместо

них шли по улице одни медведи. Сначала медведи шли, потом стали танцевать. Схватившись за руки, они пытались изобразить подобие танца пляшущих лебедей,

что даже отдаленно не получалось у них. Тогда на тротуар вышел громадный

медведь, превосходящий ростом всех остальных медведей, и объявил:

–Стоп, медведи! Будем учить новый танец.

–А какой?

–Танец дрессированных медведей.

Некоторые медведи заворчали:

–Это как понимать ваши слова?

–Да, как их понимать?

–Мы дрессированные? И кто же нас дрессирует?

Громадный медведь жестом руки остановил выкрики медведей, грозно рыча.

Медведи на миг угомонились, тогда громадный медведь победно провозгласил:

–Мы все получаем зарплату, которую надо отрабатывать перед хозяином! Он нас дрессирует и требует нашего танца. Ведь есть гимн, есть флаг, должен быть и танец.

Если мы все дрессированные, слушаемся нашего хозяина, который нас кормит

сахаром, то тогда мы должны ему служить! И поэтому надо разучить наш танец,

который я назвал танцем дрессированных медведей.

Кое-кто из медведей заворчал, но большинство одобрило идею громадного медведя.

–Хорошо, что наше чавкающее, постоянно молчащее и соглашающееся

большинство одобрило мою идею!– улыбнулся громадный медведь.– Значит, не

–107-

даром потратил я время на вашу дрессировку, служа своему хозяину! Итак, наш

танец выглядит примерно так.

С этими словами громадный медведь сделал несколько прыжков вверх и в сторону, улыбаясь; он вытягивал ноги, подпрыгивал, пытаясь изобразить нечто вроде

кружащегося волчка. Громадный медведь кружил вокруг собственной оси примерно минут пять, потом остановился, тяжело дыша.

–Неплохо, совсем неплохо!– услышали медведи чей-то возглас.

Однако никого рядом медведи не увидели. Одобрительный возглас повторился, тогда медведи подняли головы и увидели человечью голову, высовывающуюся из башни из слоновой кости.

Увидев, кто похвалил его танец, громадный медведь склонился в поклоне, не

говоря ни слова. Остальные медведи послушно последовали его примеру.

–Да, молодцы! Много у нас хороших служак!– продолжал почти лысый человек из

башни с суровым выражением лица и длинным носом.– Здесь на высотной вертикали иногда всех не заметишь. Такое у нас изобилие послушных и понимающих служащих,

что становится приятно на душе и вселяет уверенность в завтрашнем дне! Люди мира

и доброй воли должны всегда исполнять этот танец!

Медведи снова склонились в поклоне, не говоря ни слова.

–А ну повторите мне этот танец!– потребовал человек в башне из слоновой кости,

хлопая.– И все танцуйте!

–Но они пока не разучили этот…– попытался возразить громадный медведь, однако человек в башне из слоновой кости рассердился, требуя, чтобы все медведи стали танцевать.

Медведи покорно кивнули, начав подражать движениям громадного медведя, что

очень плохо у них получалось – многие из них привыкли к размеренной, монотонной жизни без бега, скачек, танцев и вес их был достаточно большой, не позволяя

медведям танцевать, подпрыгивать и вертеться вокруг собственной оси. Медведи

слегка поднимали то одну, то другую ногу, пытаясь подпрыгнуть, что им не

удавалось; они вертелись в разные стороны, выпучив глаза от непривычки, и часто

падая. Так продолжалось примерно минуты три, после чего человек в башне из

слоновой кости скомандовал:

–А ну хватит вам вертеться!

Громадный медведь с сомнением посмотрел на него, спрашивая:

–Неужели хватит?

–Да! Плохо все танцуют!

–Научимся,– попытался ответить за всех медведей громадный медведь.

–Вот-вот, а то будете все вы кровавые сопли глотать!– пообещал человек в башне

из слоновой кости..

–Научимся! Будем танцевать! Всегда!

–Надо бы вам участвовать в танцах на льду,– посоветовал человек в башне из

слоновой кости.

–Научимся,– кивнул громадный медведь.

–И каждый день учиться танцевать!

–Будем учиться!

–Правильно мыслишь,– сказал довольный человек в башне из слоновой кости,-

вернее, правильно повторяешь все мои слова, словно ты попугай, а не медведь.

Человек в башне из слоновой кости захохотал, но громадный медведь даже не изменился в лице. Громадный медведь только кивал и кивал, ожидая новых

приказов.

– Хорошо, что мой план выполняется!– уверенно заявил человек в башне из

слоновой кости.– Надо радоваться успехам!

–108-

Громадный медведь кивнул, ничего не говоря не спрашивая, о каких же успехах

говорит его собеседник, а человек в башне из слоновой кости продолжал говорить,

даже не обращая никакого внимания на реакцию молчащих и дрессированных

медведей:

–Надо радоваться успехам! Вы – моим, а я – своим! Если вы все дураки, слушаете

меня, так слушайте меня и дальше, своего умного правителя! Количество дураков у нас,

к сожалению, не уменьшается, но качество их улучшается! Какое изобилие дураков

всех мастей! Нашему населению сколько мы обещали, а ему всё мало!

–Вы очень способный и очень умный правитель!– похвалил человека в башне

громадный медведь.

–Гм, неплохо сказано,– согласился человек в башне из слоновой кости,– да, я

способный. На всё способен! Все вы должны приспосабливаться к нашему новому порядку, установленному мною. Не приспособишься– помрешь! А не помрешь– приспособишься!

Везде надо искать шпионов и экстремистов! Кто против нас, тот экстремист и

террорист! Тот шпион! Жить стало лучше и красивей! Наш гламурный авторитаризм должен нравиться всем нашим жителям! И кто не нас нами, тот против нас! Тот экстремист и шпион!

–Цинично, но верно,– прокомментировал короткую речь своего правителя громадный медведь.

–Гм, на цинизме мир держался и будет держаться,– холодно ответил человек в башне

из слоновой кости, после чего достал из кармана пиджака бумажку и стал читать по

ней.

А медведи стояли, задрав головы, слушая долгую и скучную речь человека в башне

из слоновой кости. Кончив читать, человек в башне из слоновой кости строго спросил всех:

–Ну, что скажете? Кто тут не «за»?

Громадный медведь кивнул, бодро ответил, выкатывая глаза:

–Одобрям-с! Все – «за»!

–Гм, точно все?

Тогда все медведи дружно заорали, стараясь кричать громче своего соседа:

–Все!! Одобрям-с!! Нам понравилось!

–Значит, вы одобряете мои мысли?

–Да! Одобрям-с!– повторил громадный медведь, а все остальные медведи дружно выкрикнули все, как один:

–Одобрям-с!

–Всё вы одобряете?

–Всё! Одобрям-с!..

Глава 16

Дежа вю.

Андрей проснулся от чьего-то крика, неохотно раскрыл глаза, чуть

приподнимая голову, ища того, что кричал. А кричал Наполеон, который стоял посередине палаты, выпучив серые глаза и обращаясь ко всем:

–Эй, народ!! Вы все умрете!! Все! А я не хочу умирать!!

К нему подошел вразвалку один больной, грубо говоря:

–Ну, ты, император и идиот! Угомонись-ка, а то хуже будет!

Однако Наполеон не внял просьбе больного, отходя на шаг от него и крича еще

–109-

громче прежнего:

–Да!! И ты тоже, идиот, помрешь!!

–Ну, умру, все умрем, чего тебе орать?

–А я хочу орать и ору!! Все вы умрете!! И всех вас в землю закопают!! Ха-ха!!

Иван Грозный подошел к кричащему Наполеону и толкнул его в грудь со словами:

–Ну, заткнись, пожалуйста!

–А не заткнусь! Все вы умрете и всех вас…

–Да, умрем, и ты умрешь! Заткнись!

Наполеон расставил руки по бокам, презрительно глядя на Ивана Грозного:

–А кто тебе дал право делать мне замечания?

Иван Грозный тоже последовал примеру Наполеона: расставил руки по бокам,

повторяя слова Наполеона:

–А тебе кто дал право делать мне замечания?

–А я их делаю и тебя не слушаю!

Тогда Иван Грозный толкнул животом Наполеона, повторяя:

–А кто тебе дал право делать мне замечания?

–А тебе кто дал право делать мне замечания?– повторил Наполеон.

–А кто тебе дал право делать мне замечания?!

Дверь в палату раскрылась, и в нее вошло несколько врачей, медсестры и три

дюжих санитара. Санитары быстро уложили больных на кровати.

–Обход профессора, все угомонитесь!– строго произнес один молодой врач,

смотря на больных.

Андрей обратил внимание, что впереди врачей шел один седой низенький врач

в очках. Очевидно, это и был профессор, шедший на обход вместе со своими

врачами и ассистентами. Профессор внимательно смотрел на лежащих больных

и слушал быстрый доклад другого молодого врача. Молодой врач держал в руках

папку с историями болезней, тихо зачитывая их.

–Поступили сегодня три новеньких, профессор,– доложил молодой врач.

А другой средних лет врач сообщил профессору:

–Владимир Николаевич, их привезли из КГБ.

–Так, ясно…– произнес Владимир Николаевич,– а где находится этот… как его… диссидент Минявский?

–Он в другой палате,– быстро ответил молодой врач.

–Лечение ему назначено?

–Пока нет…

–Почему?

–Вас ждали…

Владимир Николаевич вздохнул, после чего начал делать обход.

–Этот вам знаком,– сообщил молодой врач, показывая профессору на лежащего

Ивана Грозного.

–Припоминаю,– подтвердил Владимир Николаевич, кивая,– лечение продолжаете?

–Да, но результаты…

–Откуда им взяться? Результатам? Ведь это шизофрения! Мы можем лишь

купировать приступы, смягчать течение болезни…

Владимир Николаевич похлопал по плечу Ивана Грозного и спросил его:

–Ну, как самочувствие?

–А как всегда.

–Как всегда, означает хорошее самочувствие или плохое?– улыбнулся Владимир Николаевич.

–Плохое, как всегда,– быстро ответил Иван Грозный.

-110-

–И почему так грустно?

–Все мы умрем!

–Да, все умрем, но пока ведь мы живы?

–Пока! А я хочу жить вечно,– сухо ответил Иван Грозный, не смотря на

улыбающегося профессора.– И не хочу, чтобы меня в гроб клали.

–А как вы хотите?

–А чтобы не умирать! И хочу править всем миром!

–Интересное желание,– заявил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться.– А еще

есть желания?

–Ой, их море!

–М-да,– сухо произнес Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов,– здесь

лечение продолжать, хотя… Нет, продолжать, хуже, думаю, не будет, но улучшения

тоже ждать не приходится.

Владимир Николаевич подошел к лежащему Кощею, спрашивая его:

–А как наши дела?

–Дел у меня никаких тут нет!– недовольно ответил Кощей.

–А как ваше настроение?– улыбнулся Владимир Николаевич.

–Нет никакого настроения.

–А куда ж оно делось?

–Я здесь отдыхаю от жизни.

–Даже так? Чудненько! Неужто наша жизнь вас не устраивает?

–Да, не устраивает! Здесь спокойней.

–Так, так… Чудненько! Ваши слова можно рассматривать, как заявку на

пожизненное содержание вас в нашей лечебнице?

–Можете так рассматривать.

–Вот и чудненько!– Владимир Николаевич посмотрел на ассистентов и распорядился:

–И здесь лечение продолжать.

Кощей не выдержал и постарался объяснить профессору:

–Слушайте, профессор, а ведь я нормальный человек.

–Неужели?– всплеснул руками Владимир Николаевич.– Но тогда почему вас держат

здесь?

–Так приказал мой директор.

–Директор ваш врач?

–Нет. Но вы понимаете…

–Всё я понимаю, поэ…

–Ничего вы не понимаете! – с досадой сказал Кощей.

–Да?

–Вернее, делаете лишь вид, что не понимаете! Уже несколько лет я здесь, постоянно

одни и те же вопросы, одни и те же таблетки… Но я в полном рассудке! Я просто

раньше, будучи за границей, дал шутливую телеграмму директору: «Выбираю

свободу», а он не понял юмора, расценил мои слова, как измену Родине, собрал

собрание и…

Владимир Николаевич брезгливо поморщился, перебивая Кощея:

–Я слышал вашу историю не один раз! Неужели вам не надоело ее мне

рассказывать?

–Нет, не надоело.

–Еще и больным здесь рассказываете?

–А как же!

–Вот и чудненько!– улыбнулся Владимир Николаевич, отходя от Кощея и

обращаясь к врачам:– Здесь еще усилить дозу! Чтобы больше спал!

–Чтоб я больше спал? Но я не хочу постоянно спать!– закричал Кощей вслед

–111-

профессору, однако ответа не получил.

Молодой врач кивнул, поспешно записывая слова профессора.

–Так, покажите мне новеньких,– потребовал Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов.

–Они лежат в смирительных рубашках,– ответил один из ассистентов.

–Почему в рубашках?

–Как появились, начался шум, драка, санитары вбежали, разняли всех, надели на новеньких смирительные рубашки,– ответил молодой врач,– теперь ждем ваших

указаний.

–Снимите рубашки.

–Но…

–Я сказал: снять смирительные рубашки!

После того, как смирительные рубашки были сняты с Андрея, Антона и Васи,

Владимир Николаевич подошел к Андрею и внимательно посмотрел на него.

–Как его зовут?– спросил профессор ассистента.

–Андрей Воронцов.

Андрей кивнул, говоря:

–Да, я Андрей.

–Почему же вы здесь, Андрей?– спросил, улыбаясь, Владимир Николаевич.

–А вы всегда улыбаетесь, когда говорите с больными?

–Всегда, а что плохого в моей улыбке?

–Нет, просто я подумал, что иногда улыбка бывает неуместна.

–Вы так думаете? И почему же она неуместна здесь?– спросил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться.

–Здесь больные… Им плохо, а вы улыбаетесь… Будто посмеиваетесь над ними!

–Я разве посмеиваюсь?

–Может, я ошибаюсь, но не следует над ними смеяться…

–Гм, товарищ Воронцов, над вами никто здесь не смеется!– воскликнул Владимир Николаевич, переставая улыбаться и принимая холодное официальное выражение

лица.

Андрей возразил, мрачнея:

–Во– первых, я вам не товарищ.

–А во-вторых?

–А во– вторых, вы ничем не можете помочь этим несчастным, как я понял.

–Вы так думаете?

–Да, именно так я думаю.

–Гм, товарищ Воронцов…

–Я уже просил вас не называть меня вашим товарищем!– вспыхнул Андрей, краснея.

–И как же вас называть?

–Я – господин Воронцов! Не могут все быть товарищами.

Владимир Николаевич не выдержал и улыбнулся:

–Вот и чудненько! Господин Воронцов, а вы откуда к нам пожаловали? Из Европы или

из Америки?

–Нет, я здешний.

–Ах, вы здешний господин?

–Да, только не надо мной смеяться! Что плохого в обращении «господин»?

–Гм, оно у нас не принято.

–Помню,– кивнул Андрей,– помню то время.

–Да? То есть вы утверждаете, что бывали в прошлом? Оно вам уже знакомо?

–Именно так! Я с друзьями попал в ваше прошлое, случайно попал, теперь мы не

знаем, как выбраться из него.

-112-

Наступила короткая пауза, во время которой профессор внимательно смотрел на

Андрея. Потом профессор попросил историю болезни Андрея, прочитал anamnez

morbi, отдал историю ассистенту и вновь заговорил с Андреем, продолжая улыбаться:

–Так, так… Чудненько!

–Что же по– вашему чудненько?

–Ваша история чудная,– ответил Владимир Николаевич.– Значит, вы являетесь гостем

из будущего?

–Считайте так, если угодно.

–Ну, что мне угодно, так находиться дома и пить чай,– усмехнулся профессор,– а вам

что угодно, помимо того, чтобы вас называли господином?

–Да, что плохого в слове «господин»? Господин своей судьбы!

–Вот и чудненько, господин своей судьбы, находящийся в психиатрической больнице,– улыбнулся Владимир Николаевич,– вы не ответили на мой вопрос: вы гость из

будущего?

–Да.

–И какое же оно?

–Получше, чем здесь.

–И что же там хорошего?

–Колбаса есть,– горько усмехнулся Андрей.

–Опять разговоры об этой колбасе,– покачал головой Владимир Николаевич,– никак

не наедятся.

Владимир Николаевич быстро сказал ассистенту записывать его разговор с Андреем, после чего продолжил:

–И что еще там хорошего, в вашем будущем?

–Туалетная бумага там есть,– усмехнулся Андрей.

Услышав ответ Андрея, засмеялись все ассистенты профессора. Однако сам

профессор перестал улыбаться, посуровел.

–Значит, там есть туалетная бумага, а здесь так вам плохо без нее?– спросил

Владимир Николаевич.

–Нет, здесь она есть,– усмехнулся Андрей,– она называется газета «Правда».

Все больные дружно захохотали, чего не скажешь об ассистентах профессора

и самом профессоре – они молчали, стоя с каменными лицами.

Один из больных выкрикнул:

–Коммунизм– мазохизм!

Андрей громко засмеялся, но Владимир Николаевич и его ассистенты не смеялись.

Владимир Николаевич спросил без выражения:

–Ладно, колбаса, туалетная бумага, что еще хорошего в вашем будущем?

–Многое! Даже не буду вам перечислять, потому, как не поймете меня!

–Неужели я и не пойму вас, товарищ?

–Черт, перестаньте называть меня товарищем!– заорал на всю палату Андрей.

Владимир Николаевич слегка улыбнулся, погладив Андрея по руке:

–Успокойтесь, господин Андрей! Я стараюсь вас понять.

–Но не поймете! – порывисто ответил Андрей.– Всех преимуществ нашего времени

не поймете. Всех благ нашего времени вы, к сожалению, не поймете. Или просто не захотите понять!

–Не захочу?

–Да! В нашем времени нет старого тоталитарного строя, вам это понятно или нет?

Владимир Николаевич промолчал, внимательно наблюдая за выражением лица

Андрея и очень внимательно его слушая.

– Тоталитарное время, к счастью, исчезло, появилась надежда на воцарение

–113-

демократии, но потом наступил авторитаризм.

–Авторитаризм– это плохо?– спросил Владимир Николаевич.

–А как же!– порывисто ответил Андрей, вставая, но его уложили на кровать двое санитаров, думая, что он будет буянить.

Владимир Николаевич успокоил санитаров, далее продолжая разговор с Андреем:

–И что же в нем плохого?

–Всё! И в нашем обществе есть свои минусы.

–То есть всё плохо или есть отдельные минусы?– попытался уточнить Владимир Николаевич, слегка улыбаясь.

Улыбка профессора не понравилась Андрею, поэтому не смог не сказать:

–Хватит вам смеяться над моими ответами!

–Что вы, Андрей! Отнюдь не желал вас обидеть. Так вы не ответили на мой вопрос.

–По поводу минусов?

–Да… Есть минусы или все плохо?

–Есть минусы, но вы и этого не поймете!

Владимир Николаевич нахмурил брови и продолжал:

–Чудненько! Так откровенно вы говорите с незнакомым вам человеком.

–Да, откровенно отвечаю на ваши вопросы,– согласился Андрей.– Совершенно верно, откровенно говорю. Но раньше в старое время за такой разговор могли бы посадить

в тюрьму или в психушку.

–Неужели?

–Именно так!– кивнул Андрей.

–А о каком старом времени вы изволили только что говорить?

–А о том старом времени, в котором я жил… В котором вы сейчас живете.

–Весьма, весьма интересно… Поточнее бы!

–Поточнее?– спросил Андрей и быстро ответил:– Говорю о старом тоталитарном

времени, которое, к счастью, закончилось в нашей стране и по которому сейчас в

мое время ностальгируют лишь некоторые коммунисты и старые гэбисты.

–Гм, чудненько! Весьма интересно!

–Что же такого интересного я вам рассказал?

–Вы, очевидно, фантастики начитались?– спросил Владимир Николаевич.

–Значит, вы не верите мне.

–Ладно, давайте расскажите лучше, как вы к нам попали.

–Это очень просто получилось, но вы не поверите.

–Гм, товарищ Воронцов…

–Точнее, господин…

–Да, да,– брезгливо поморщился Владимир Николаевич,– хотите зваться в

сумасшедшем доме господином, пожалуйста! У нас даже императоры, цари есть,

лучше тогда самим императором зваться.

–Попрошу без насмешек! Я – господин Воронцов!

–Хорошо, господин Воронцов, расскажите, как вы попали в наше прошлое и