Текст книги "Современная Россия – как деструктивная общественная система"

Конституция провозглашает федеративное устройство страны: «Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик».

Но государство считается федеративным, когда оно состоит из территорий – субъектов федерации, – обладающих определенными признаками государства, юридически определенной политической самостоятельностью, широкими полномочиями в своей внутренней политике, но не обладают при этом государственным суверенитетом. Соответственно, субъекты федерации – «Советские национальные республики», или эти непонятные «свободные нации» – все должны быть указаны в Конституции. Ничего этого нет, но заявлено, что рабочим и крестьянам каждой нации предоставляется право принять самостоятельное решение: желают ли они, и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных Советских учреждениях. (Здесь, кстати, отметим, как РСФСР присваивает себе право диктовать другим нациям, что только рабочие и крестьяне, а не вообще вся нация, могут принять такое решение).

Зато указано, что некие Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединиться в автономные областные союзы, которые входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику.

Но это нонсенс, это смешение понятий, ведь автономные и федеративные – это разные и не равные по статусу территориальные образования, автономное образование не может быть субъектом федерации по самому смыслу этого понятия. Но большевики, видимо, не придавали значения таким юридическим неувязкам, так как на самом деле и автономии, и федерации были с самого начала просто фикцией. Вот что сказано в Предисловии к тому 45 Полного собрания сочинений В.И. Ленина (5-е издание):

«В письме членам Политбюро ЦК РКП(б) «Об образовании СССР» и в письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации» … Ленин подверг резкой критике предложение Сталина об объединении советских республик путем вступления Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении в Российскую Федерацию и превращения их в автономные республики. Ленин расценил идею «автономизации» самостоятельных национальных республик как отступление от принципов пролетарского интернационализма, не отвечающее задачам дальнейшего укрепления дружбы советских народов, их сплочения и сотрудничества в строительстве социализма. …

Ленин указал принципиально иной путь объединения советских республик. На основе разработанных им ранее принципов советского федерализма, обобщая опыт национального строительства в нашей стране, Ленин определил конкретную форму союзного государства, выдвинув гениальную идею создания Союза Советских Социалистических Республик на базе добровольного объединения равноправных самостоятельных советских республик. Он указывал на недопустимость бюрократического извращения идеи объединения советских республик, предупреждал против чрезмерного централизма, подчеркивал необходимость укрепления суверенитета каждой республики как обязательного условия сплочения народов. Полное равноправие, искренность, взаимное уважение, дружба, братское сотрудничество и взаимопомощь – вот на чем должны быть основаны отношения между нациями».

Здесь идеологи КПСС сами себя разоблачают: оказывается, не национальные республики обращались к Советскому правительству с просьбой принять их на правах федерации или автономии, а сами лидеры большевиков решали между собой, как оформить их союзный статус. Мнение же самих республик их мало интересовало. И именно так и было в действительности: например, Грузия была вообще присоединена путем военной агрессии, фактически завоевана.

Фиктивность федерализма в СССР впоследствии наглядно проявлялось также в том, что устройство каждой республики точно копировало устройство РСФСР, и в целом устройство самого Союза. Таким же было и внутреннее законодательство республик: унифицированные конституции и кодексы, где не совпадали только номера статей, а содержание было одно и то же. Везде одна и та же иерархическая система власти, состоящая из взаимно переплетенных системы Советов и системы Коммунистической партии. Везде идеология марксизма-ленинизма. Везде плановая административно-командная экономика, и местные предприятия опосредовано через национальные министерства подчиняются центральным министерствам и ведомствам. То же касается правоохранительных, прокурорских, судебных, пенитенциарных систем и т. д.

То есть, уже из текста самой Конституции 1818 года следует, что это государство не российское, не федеративное, и не республика. А дальнейшая история доказала, что оно, к тому же, не было ни социалистическим, ни советским. Этот феномен впоследствии, когда оно уже достаточно устоялось, в государствоведческой науке пришлось выделять в качестве особой формы республики, основанной на так называемом «принципе демократического централизма», который в свою очередь был такой же фикцией. Поэтому правильнее было бы называть вещи своими именами, и считать это политическое образование имитационным псевдо-государством.

Конституция заявляет цели государства: «Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплоатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплоататоров, установление социалистической организации общества и победы социализма во всех странах…» (Глава 2, часть 3)[38]38
  Материал из интернета. [Электронный ресурс] [Режим доступа]: https://ru.wikisource.org/wiki/ Конституция_РСФСР_(1918) Дата обращения: 19.05.2018


[Закрыть]

То есть, главной задачей ставится не общее благо народа и каждого гражданина, как это всегда является для традиционного государства, а социалистические реформы и подавление социальных групп «эксплоататаров» не только в России, но и во всем мире. Впервые в истории государство ставит цель насильственно изменить социальный строй всех остальных странах мира, и фактически объявляет им войну. Этот курс был подтвержден в 1922 году в Декларации об образовании СССР заявлением, что новое союзное государство «послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику». Открыто провозглашалось, что состав Советского Союза будет увеличиваться до тех пор, пока весь мир не войдет в его состав.[39]39
  Декларация и договор об образовании СССР. Материал из интернета. [Электронный ресурс] [Режим доступа]: https://ru.wikisource.org/wiki/Декларация_и_договор_об_образовании_СССР Дата обращения: 19.05.2018


[Закрыть]

Подчинить себе все остальные государства – эта цель с самого начала являлась главной целью Советского государства. Поэтому все последующие катаклизмы XX века – II Мировая война и постоянные локальные войны, гонка ядерных вооружений – следует в первую очередь рассматривать через призму этой главной цели большевизма.

Далее говорится: «Основная задача …заключается в установлении диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства в виде мощной Всероссийской Советской власти в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплоатации человека человеком и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти» (Глава 5, часть 9)[40]40
  Материал из интернета. [Электронный ресурс] [Режим доступа]: https://ru.wikisource.org/wiki/ Конституция_РСФСР_(1918) Дата обращения: 19.05.2018


[Закрыть]

Эта декларация, если в нее вдуматься, означает подмену цели средством. Диктатура – как средство или метод – ставится на первое место в перечне основных задач государства, а далее уже следуют остальные задачи, и «водворение социализма» находится на последнем месте. Но с позиции нормальной логики мышления, эта декларация должна была быть примерно в таком виде: «Основная задача заключается в водворении социализма … и для этого устанавливается диктатура городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства, а так же …»

Дальнейшая история показала, что подмена цели средством произошла не только в этой декларации, но и на деле: установление диктатуры заслонило собой строительство социализма.

Итак, СССР – это государство «диктатуры пролетариата», которое официально главной задачей заявляет насильственное создание Мировой Социалистической Советской Республики.

Напоминаю, что ни Маркс – Энгельс, ни сам Ленин не только не разработали в теории модель такого государства, но даже не дали определения понятию «диктатура пролетариата».

И сразу отметим, что ленинская идея диктатуры пролетариата не имела созидательных целей, она ориентировалась исключительно на отрицание и уничтожение традиционных ценностей: буржуазной государственности, политико-правовых учреждений, парламентаризма, разделения властей, политической и правовой культуры и даже морали. Эту задачу в пределах России партия Ленина успешно выполнила, построив государство на ленинских мифах.

Хотелось бы знать, понимал ли Ленин, ввергая страну в свои эксперименты, что сами понятия: «пролетарское государство» и «диктатура пролетариата» утрачивают смысл даже в логике его собственной теории. Поскольку пролетариат, уничтожая частную собственность и обобществляя средства производства, тем самым уничтожает классовое деление и перестаёт быть пролетариатом, а «эксплуататоры» перестают быть эксплуататорами. А при отсутствии классов кто же тогда и над кем устанавливает диктатуру? И как она должна быть организована? И кто её должен контролировать и непосредственно осуществлять?

Вот как Ленин отвечает на эти вопросы в октябре 1920 года в статье «К истории вопроса о диктатуре», когда это государство уже функционирует. Довольно обширная статья переполнена радикальной демагогией и общими фразами, но по сути ничего не проясняет: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». И далее: «мы видим диктатуру именно народа, ибо народ, масса населения … непосредственно выступает на сцену, сама чинит суд и расправу, применяет власть, творит новое революционное право. Наконец, это есть диктатура именно революционного народа.

Вот почему диктатуру осуществляет не весь народ, а только революционный народ, нисколько не боящийся, однако, всего народа… привлекающий охотно весь народ к участию … в самом устройстве государства.[41]41
  ПСС, т.41, с.383


[Закрыть]

Если прямо понимать эту мысль, то диктатура – это полное отрицание правила о том, что «право лица заканчивается там, где начинается право другого лица». Его мысль означает право любого человека из среды «революционного народа» совершать насилие в любой форме и в любом объеме в отношении любого человека из среды «контрреволюционного народа». Это какой-то анархизм, доведенный до абсурда, таких отношений нет даже в сообществе обезьян, чью стадию развития человечество давно уже миновало.

Такое определение диктатуры вызывает больше вопросов, чем дает ответов, поэтому не будем его комментировать, а просто констатируем, что Ленин даже в октябре 1920 года все ещё не мог объяснить этот вопрос. Зато мы теперь хорошо знаем, чем она обернулась на практике.

Власть в форме диктатуры всегда означает, что в государстве нет режима законности и правопорядка, нет стабильных законов и внутреннего спокойствия. В таком государстве власть осуществляет и олицетворяет диктатор и узкий круг приближенных к нему лиц. Диктатуру не может осуществлять неопределенная масса людей – какой-либо класс или политическая партия, это может делать только узкая руководящая верхушка этого класса или этой партии.

Захватив власть, большевистские лидеры провозгласили диктатуру пролетариата, но не проявили желания поголовно вооружить народ. Разжигая народные массы на «эксплоататоров», Ленин тут же начинает обосновать притязания на власть только для своей партии, и в апреле 1918 года он в «Очередных задачах Советской власти» отождествляет диктатуру пролетариата с диктаторской властью отдельных лиц.

«Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории… Поэтому решительно никакого принципиального противоречия между советским (т. е. социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет»[42]42
  там же, т.36, с.199


[Закрыть]

В своих статьях и выступлениях он резко сужает круг субъектов диктатуры – это уже не весь пролетариат, а только «сознательные» рабочие, под которыми подразумевает только свою партию РКП(б), и утверждает, что диктатура партии и диктатура «пролетариата» – идентичные понятия. Почему именно РКП(б) должна осуществлять эту диктатуру, и кто её уполномочил – этого он не объясняет.

В статье «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» он пишет, что классами руководят в большинстве случаев политические партии, и что «политические партии в виде общего правила управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями»

Тут же он указывает эту новую олигархию: диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которыми руководит коммунистическая партия большевиков. Партией же, собирающей ежегодные съезды, руководит выбранный на съезде Центральный комитет из 19 человек, текущую работу в Москве ведут более узкие коллегии – «Оргбюро» (Организационное бюро) и «Политбюро» (Политическое бюро), которые избираются на пленарных заседаниях ЦК в составе пяти членов ЦК в каждом бюро. Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением без руководящих указаний ЦК. И таким образом, по его словам «при руководстве партии осуществляется диктатура класса»[43]43
  там же, т.41, с. 24, 30-31


[Закрыть]

А в дальнейшем, на IХ Съезде РКП(б) 31 марта 1920 года он вновь возвращаясь к вопросу коллегиальности и единоначалия и откровенно заявляет, что этот вопрос уже решен навсегда: «И теперь нас тащат назад по вопросу давно решенному, вопросу, который ВЦИК утвержден и разъяснен, а именно, что советский социалистический демократизм единоличию и диктатуре нисколько не противоречит, что волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим»[44]44
  там же, т.40, с.272


[Закрыть]

В этой связи напрашивается сравнение с идеей «воли монарха», на которой основывался режим самодержавия. Этот вопрос следует обговорить в контексте правопреемства старой и новой России – не является ли диктатура партийного вождя «пролетарского государства» некой трансформацией этой исторической традиции России – традиции самодержавия. На это следует однозначно ответить: нет, не является, поскольку «воля монарха» представляла собой некую концентрированную, среднюю составляющую волю всех граждан Российской империи, вне зависимости от сословной, национальной и любой другой принадлежности. Насколько успешно она эту волю объединяла – это уже другой вопрос, но «воля монарха» была направлена на общенародное благо. А диктатура ленинской партии была призвана объединить волю только одной, весьма аморфной социальной группы – это «революционный пролетариат и беднейшее крестьянство». И даже не всех их, а только «сознательных» рабочих и крестьян, под которыми понимались только члены ВКП(б). На практике же диктатура закономерно концентрировала волю даже не всех членов партии, а только её узкой руководящей верхушки, сосредоточенной в ЦК, Оргбюро, Политбюро – всего несколько человек совсем не пролетарского происхождения.

Опять же, у «воли монарха» и «диктатуры ВКП(б)» разные источники происхождения. В первом случае – это всесословный Земский собор 1613 года, демократичным путем избравший на царство Михаила Романова, во втором случае – это насильственный захват власти группой заговорщиков.

Любая деструктивная общественная система является по своей сущности агрессивной. К агрессии её подталкивает ее паразитический характер. Так вот и идея диктатуры пролетариата, развиваясь по законам системы, привела к захвату и поглощению партией официальных органов власти, и к установлению полного контроля над жизнью народа.

Декларация Конституции о том, что Россия это Республика Советов, которым принадлежит вся власть в стране, и что РСФСР учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик, очень скоро оказалась на деле лишь пустой декларацией. В резолюции мартовского 1919 г. VIII съезда PKП(б) по организационному вопросу прямо указано, что партия «должна завоевать для себя безраздельное политическое господство в Советах и фактический контроль над всей их работой» повседневной самоотверженной работой в Советах, выдвижением на все советские посты преданных коммунистов. Говорилось, что партия должна руководить деятельностью Советов, но не заменять их. Но на каком правовом основании выдвинута эта задача – этого не объяснялось. Для улучшения руководства съезд вынес решение об образовании во всех советских учреждениях партийных фракций, строжайше подчиняющихся партийной дисциплине.[45]45
  Резолюция мартовского 1919 г. VIII съезда PKП(б) по организационному вопросу. Материал из интернета. [Электронный ресурс] [Режим доступа]: https://ru.wikipedia.org/wiki/VIII_съезд_РКП(б) Дата обращения: 19.05.2018


[Закрыть]

Уже при Ленине Советами фактически стали управлять большевистские фракции, и через них принятие всех важнейших решений перешло к партии. Все руководящие должности Советов и их аппарата замещались по решению Политбюро, Оргбюро и ЦК ВКП(б). Советы превратились в проводников партийной политики, а партия превратилась в несущую конструкцию всей власти и перестала быть элементом гражданского общества.

Но вся партия, состоящая из тысяч членов, рассредоточенных по огромной стране, тоже не может осуществлять диктатуру, она может быть только её проводником. И вполне закономерно, что партийную власть сосредоточили в своих руках её высшие органы – Политбюро, Оргбюро и Секретариат Центрального комитета. И даже сам Центральный комитет оказался в этой ситуации просто статистом, чья функция состояла в одобрении заранее принятых решений. Члены этих высших органов одновременно занимали высшие должности в ВСНХ и в правительстве – в СНК. А координирующий все эти органы лидер закономерно становился диктатором. Уже с 1922 года, по мере занятия ключевых постов, диктатором постепенно становится Сталин, который просто воспользовался тем, что уже было создано Лениным.

Говоря о захвате Советов партией ВКП(б), следует обратить внимание на обстоятельство, которое почему-то никогда не обсуждалось: что эта партия действовала в отсутствие какого-то либо закона о политических партиях. В Конституции РСФСР 1918 года и в Конституции СССР 1924 года эта партия вообще никак не упоминается.

Она указывается впервые только в сталинской Конституции СССР 1936 года, в ст.126: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации … а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных»[46]46
  Конституция СССР 1936 года. Материал из интернета. [Электронный ресурс] [Режим доступа]: https://ru.wikisource.org/wiki/ Конституция_СССР_(1936)/Исходная_редакция Дата обращения: 19.05.2018


[Закрыть]

То есть получается, что 19 лет, с 1918 по 1936 год страной управляла партия, которая по законодательству этой страны вообще не имела легального статуса. И при этом она получала полное финансирование из государственного бюджета этой страны.

Из одного этого обстоятельства, согласно юридическому правилу «плода гнилого дерева», должны были следовать правовые последствия в виде непризнания как самого этого государства субъектом международного права, так и всех его актов.

То грустное обстоятельство, что мировое сообщество не проявило в этом вопросе должной принципиальности, не отменяет того факта, что фиктивными были не только конституции нового государства, но что и само государство РСФСР – СССР изначально возникло как имитационное квази-государство, внешняя форма которого не соответствовала его настоящему содержанию. А действительное его содержание составляла диктатура новой социальной группы, объединённой в РКП(б) – ВКП(б) – КПСС. Диктатура нового правящего класса.

Общественно-экономическая формация Советского Союза

Вопрос об общественно – экономической формации Советского Союза пережил само это государство. И до настоящего времени, пока не поставлена точка, с которой бы в официальной науке все согласились, его нельзя считать закрытым. Дискуссии по этому поводу начались сразу же после начала воплощения ленинских идей в практику государственного строительства. В них принимали участие многие учёные, политики, деятели рабочего движения – как за рубежом, так и в СССР.

Во времена Ленина новая власть объявила о начале строительстве социализма – переходной ступени к коммунистической формации, при Сталине – что социализм в основном построен, при Брежневе – что наступила его последняя стадия – развитого социализма, которая плавно будет перерастать в коммунизм. Но после крушения СССР новая российская власть объявила об отказе от социалистических принципов организации общества, и понятие социализма вообще исчезло из российской Конституции 1993 года. С тех пор в официальной доктрине стало принято считать, что социалистическая общественная модель оказалась ошибочной, неэффективной и тупиковой. Однако сама советская формация уже шаблонно считается социализмом, и этот традиционный взгляд проповедуют и во власти, и на всех уровнях образования, и в словесном обиходе.

Объективному осмыслению этого вопроса препятствует то, что он всё еще политизирован и не отошел в область науки. Дело в том, что российская власть с момента прихода в 1999 году на высшие посты выходцев из КГБ постепенно, и чем дальше, тем сильнее, принялась нагнетать в обществе ностальгию по Советскому Союзу. Всемерно восхваляются как действительные, так и мнимые достижения СССР, а распад СССР объясняется не порочностью самих основ, а разными вторичными причинами: внешними враждебными происками, ошибками Горбачева и так далее. Но вопрос об истинной сущности этого государства, о наличии эксплуататорского класса – для российской власти этот вопрос является крайне болезненным, так как этот класс благополучно пережил государственную трансформацию, продолжает удерживать власть, и всячески стремится отвлечь внимание российского населения от этого факта.

В устоявшемся представлении социализм определяется как общественно-экономическая формация, характеризующаяся наличием в государстве административно-командной плановой экономики, общенародной собственностью на все средства производства, отсутствием частной собственности и частного предпринимательства, подавляющим преобладанием государственного сектора в экономике, всеобъемлющей роли государства во всех общественных процессах и т. д.

В сознании же усредненного россиянина господствуют фрагментарные представления, как отголоски государственной пропаганды: социализм – это когда всё было общее, все были равны и все работали, это когда получали квартиры, бесплатно учились и лечились, когда был порядок, когда не воровали так сильно как сейчас, и тому подобное.

Но из объективного анализа следует, что все эти представления плохо и неполно отражают реальность, поскольку основаны на советских пропагандистских мифах и часто просто сбивают людей с толку. Одна из причин путаницы состоит в том, что понятие социализма подгонялось задним числом под уже возникший и развивающийся государственный строй, а не наоборот – как это должно было бы происходить при планомерном преобразовании общества.

Вернемся к тому, что Ленин и его гвардия, захватив власть, не только не имели никакого конкретного плана строительства нового общества, но даже разработанного понятия социализма. Нельзя же считать таковым его знаменитое выражение: «Социализм есть Советская власть плюс электрификация всей страны»! Или такое определение, сделанное в сентябре 1917 года в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться»: «Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (т.34, с.192). Но это тоже пустая фраза, из которой можно только понять, что социализм это тот же самый капитализм, отличающийся от классического в том, что вместо множества капиталистов здесь всего один – государство.

Так и произошло на практике, но только наполовину: частная собственность отдельных лиц стала государственной, но была обращена не на пользу всего народа, а в первую очередь новой партийно-государственной бюрократии, в руках которой она оказалась фактически.

А вот что спустя четыре с половиной года с начала «социалистического строительства» Ленин говорит в Политическом отчете ЦК РКП(б) 27 марта 1922 года на XI Съезде РКП(б).

«Государственный капитализм, по всей литературе экономической, – это тот капитализм, который бывает при капиталистическом строе, когда государственная власть прямо подчиняет себе те или иные капиталистические предприятия. А у нас государство пролетарское, на пролетариат опирается, пролетариату дает все политические преимущества и через пролетариат привлекает к себе крестьянство с низов. … надо помнить основное, что государственный капитализм в таком виде, какой мы имеем у себя, ни в какой теории, ни в какой литературе не разбирается по той простой причине, что все обычные понятия, связанные с этими словами, приурочены к буржуазной власти в капиталистическом обществе. А у нас общественность, которая с рельсов капиталистических соскочила, а на новые рельсы еще не вошла, но руководит этим государством не буржуазия, а пролетариат. Мы не хотим понять, что когда мы говорим «государство», то государство это – мы, это – пролетариат, это – авангард рабочего класса. Государственный капитализм, это – тот капитализм, который мы сумеем ограничить, пределы которого мы сумеем установить, этот государственный капитализм связан с государством, а государство это – рабочие, это – передовая часть рабочих, это – авангард, это – мы»[47]47
  ПСС, т.45, с. 84–85


[Закрыть]

Непонятно из этих слов Ленина, что такое государственный капитализм при социализме, это даже с сильнейшей натяжкой нельзя считать развернутым определением социалистической общественной формации. Однако здесь четко выражена его мысль, отражающая уже возникшую реальность: это полное огосударствление всех основных средств производства, государственный контроль за всеми экономическими процессами и монополия верхушки партийной бюрократии на государственную власть.

Очень интересно было бы получить от Ленина разъяснение его фразы, кому принадлежит государство: «государство это – рабочие, это – передовая часть рабочих, это – авангард, это – мы». То есть, государство это не всё население, а только рабочие, а из рабочих только передовая часть, а из передовой части только авангард, а из авангарда – только «мы».

Очень хотелось бы получить от Ленина ответ на вопрос: почему, и на каком основании он отказывает в праве на государство миллионам остальных людей? И самый главный вопрос: а кто это – мы? Имел ли он в виду вообще всех рабочих страны в лице коммунистической партии, или только высшие партийные органы, которые в этот момент уже привыкали жить, ни в чем себе не отказывая? Если бы он сказал: «это – мы с вами» – было бы понятно, что он имел в виду первый вариант – всех рабочих, или, по крайней мере, членов партии. Он так не сказал, но, тем не менее, анализируя его мировоззрение и действия в совокупности, приходится признать, что вероятно, он имел в виду именно это. И, не допуская даже мысли упустить власть, он все же не отождествлял с государством самого себя или свое ближайшее окружение.

Возможно, в представлении Ленина, общество при коммунизме должно было стать чем-то вроде муравейника или пчелиного роя, где каждый его член будет добровольно выполнять свои обязанности, которые ему будет ставить само общество. Как известно, общество «социальных насекомых» – муравьев и пчел – действительно ведет себя как разумное существо, и это до сих пор является величайшей загадкой. Но в перенесении этого представления на всё человечество кроется существенный изъян, лишающий его всяческих перспектив: муравей и пчела не имеют интеллекта и являются чем-то вроде биоробота, а человек имеет интеллект, личный интерес и возможность выбора, которые объективно не поддаются полному внешнему контролю.

Какими бы странными теперь не казались такие представления, но приходится признать, что Ленин и другие лидеры большевиков действительно верили, что такое возможно. Иначе не поддаются объяснению их чудовищный и безответственный социальный эксперимент.

Теперь пора обратиться к книге, которая называется: «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза». Мимо этого труда просто невозможно пройти в изучении Советского государства. Доктор философских и исторических наук, профессор МГУ Михаил Семенович Восленский (1920 – 1997), изнутри изучив СССР, оставил бесподобное описание класса новых эксплуататоров. Его безупречный по логике и полноте, беспощадный по выводам анализ до сих пор в полной мере сохраняет актуальность. Об опасности этой работы для правящего класса лучше всего свидетельствует то, что вокруг нее сразу же воцарился режим молчания, даже там, где она в первую очередь должна была вызвать самый живой интерес – в ВУЗах на юридических, исторических, экономических факультетах. Однако нигде эта работа никогда не изучалась, и до сих пор не изучается даже факультативно, несмотря на то, что она явилась первым системным и объективным исследование подлинной структуры Советского общества.

И этот заговор молчания наглядно показывает, как действует механизм самосохранения Системы: официально эта книга не запрещалась, но преподаватели ВУЗов по своему жизненному опыту интуитивно понимают, что обсуждение таких вопросов не будет одобрено руководством ВУЗа. Руководство ВУЗа в свою очередь понимает, что на это косо посмотрит Министерство образования, которое чутко ловит сигналы, исходящие от премьер-министра и от президента. Преподаватели, ректоры, министр, председатель правительства и президент – это всё звенья одной цепи, в совокупности образующие Систему. Эта цепь сковывает миллионы людей самых разных профессий и рода деятельности, и чем выше звено, на которой находится человек, тем более он заинтересован в сохранении существующего порядка.

Несколько отвлекаясь в сторону, хочется здесь развить вопрос о традиционности метода «заговора молчания» в борьбе Системы за самосохранение. Так, Президент, Премьер-министр и другие представители современной высшей номенклатуры уже несколько лет упорно делают вид, что никакого Навального не существует. Даже отказываются публично произносить его имя, в лучшем случае называют его: «известный господин», «ранее судимый человек», «политический проходимец» – как бы комично это не выглядело со стороны. Но при этом на деле организация Навального – Фонд борьбы с коррупцией – подвергается такому тотальному давлению силовых структур государства, что ни для кого в стране не является секретом, что Кремль нисколько не заблуждается в том, насколько это политическое явление опасно для режима.