Текст книги "Kill систему. Футуристический детектив"

– Тебе же будет больно, – безразлично сказал Вик.

– Возможно, возможно, ты останешься с остовом парализованной девушкой в руках. Но это ничто перед нашими чувствами.

– Я тоже такого не исключаю.

Мари приблизила лицо к лицу Вика. Потом ноги девушки подкосились и она упала.

Вик засмеялся:

– Вот она сила чувств! Напоследок ее память стала совсем архаической и запустила какую-то древнюю прогу соблазнения. Да.

Фрилансер потрогал Мари носком ботинка. Она осталась лежать как большой кулек биметаллического теста. Вик нагнулся и внимательно посмотрел в лицо Мари – оно не выражало ничего кроме угасающей тишины. Его испугала не тишина, а медленно наполнявший кожу женщины румянец – это только отказала система тонального цветового соответствия кожи. Медленно, но неотвратимо кожа Мари буде становиться все боле румяной и загорелой. Это было очень старая опция – люди архаики так боялись биологической смерти что пудрили, румянили и брили своих покойников, лица которых бледнели после смерти. Поэтому и первые киборги пошли с функцией румян и загара на лице. И чем ближе ни были к распаду, тем более загорелыми становились лица. Вик скосил единственный действовавший глаз на лицо Мари, наверное, ему надо было спешить. Он опустился на колено. Дернул Мари так, что треснул воротник куртки и романтично запели сервомоторы.

«Что же я делаю, – мелькнуло в сознании Вика, – я не глупый и не бедный человек ползу по прерии с рассыпающейся бабой в руках. Два уползающих на закат индивида. Кк в странных – страх фильмах. О господи ну что может быть тупее и пошлее».

Вик лег на спину и растянулся.

«Нет, ну подумать. Вот я не самый глупый и самый бедный человек на Земле. Лежу здесь среди дикой прерии. И мне еще тащить и тащить эту разлагающуюся бабу. Я даже ее поднять на плечи не могу. Надо беречь генераторы и отличить все системы равновесия. И зачем мне все это?»

Он еще раз с удовольствие потянулся. Ясное звездное небо манило. Вик спокойно мог ориентироваться по звездам. Впрочем, если бы законектиться по сети, то можно было бы быстро понять, где и какие звезды горят. Но это было совсем иное. Он вспомнил фразу философа Гегеля из школьного курса: «Звездное небо над нами и моральный закон внутри нас». Наверное одну из самых ясных и самых лживых фраз. Ведь, звездное небо не сделало никого счастливым, а моральный закон свободным. Или наоборот. Крути эту гегелевскую ахинею и понимай, как хочешь. Некоторые жизнь этому посвящают. Вот и он посвятил.

Вик покосился на Мари, лежавшую грудой мяса, костей и электромоторов. Вздохнул и понял, что подвязался на всю эту авантюру только потому, что у него уже не было иного выхода. Вся жизнь его превратилась в бесконечную и бессмысленную рутину. Он жил, так как будто постоянно пил мертвую воду. И вот только сейчас появилась возможность на выход.

– Вперед, – прошептал Вик понимая, что опять бесполезно тратит энергию.

Он протащил ее еще метра три и дернул снова. За ногами Мари на земле оставалась однообразная канавка пыли.

_ И вперед, – мотивировал себя Вик. Моторы руки и ног ответил тихим урчанием, и он протащился еще три метра.

– За метром метр, – вспомнилось ему, – Вик дернул женщину и протащился еще три метра.

«А ведь и не далеко», – подумалось ему, – «ведь по три метра это триста тридцать три и три десятых рывка в километре. Следовательно, эти двенадцать километров это всего три тысячи девятьсот девять рывков», – и он дернул Мари снова. И снова прополз с ней по пыльной глине. И еще раз дернул и снова. И опять рывок, пока сознание Вика не помутилось, что стало следствие того, что электросеть давала энергию только на моторные центры мозга.

Он пришел в себя уже на окраине Харовска. Именно пришел в себя, когда прочертил двенадцать километров пыльного следа. Не получая приказом электросеть автоматически стала передавать оставшуюся энергию на кору больших полушарий и Вик начал постепенно приходить в себя. Он осмотрел Мари, лежавшую рядом и хмыкнул: она стала такой же бледной, как и при их встрече. И только теперь он вспомнил, что отдал ей куртку с фотобатареями и дама, видимо, уже неплохо напиталась энергией. Может быть куртка была бы ему нужнее в эти трудные часы, но время было уже не вернуть. Вик спокойно положил руку подмышку Мари и соотнес энергопотенциалы. Оказалось все, так как он и думал – фотобатареи куртки работали и Мари уже могла поделиться энергией и с ним. Он перекачал семь киловатт – этого должно было хватить до Ванна. После чего мужчина дернул Мари:

– Алло милая! Хватит дурковать! Просыпайся!

Мари медленно открыли глаза:

– Ты?

– Да нет. Не я. Ты.

– Ты, – Мари положила руку на плечо Вика.

– Ты меня немного мотивируешь, но наша проблема в том, что наши батареи сели. И если мы быстро не найдем Ван то долго мы не протянем. Сейчас свежий воздух нам противопоказан. Скоро начнется процесс распада биоткани, а я не знаю есть у Вана емкости с биогелем или нет.

– Ты, ты, – повторила Мари и криво улыбнулась.

Вик скривил рот:

– Я даже один глаз не могу открыть, а ты тратишь время.

– И энергию.

И энергию, – Вик медленно поднялся, понимая как страшно разорваны ноги, но это можно было отремонтировать биогелем.

Вик распрямился и дернул Мари к себе. Она поднялась, опираясь на руку Вика.

– Как мы здесь оказались?

– Просто, – проскрипел Вик, – я тебя притащил.

– Ты?

– Дорогая достала уже. «Ты» да «ты». Я устал и мне нужен Ван не меньше чем тебе. Последние двадцать часов я только и делал, что рассыпался на части. Скоро у меня откажет память и тогда мы останемся на улице. Поэтому помолчи.

– Тебе больно? – тихо прошептала Мари.

– Да трансгуманист ты мой ненаглядный, – проскрипел Вик, – у тебя еще слова остались? Я устал я, тащил тебя всего-то двенадцать километров. Очень долго и очень тяжело. Во всяком это мне сейчас кажется, что это долго и очень тяжело. Мне надо молчать, накачаться энергией и обмазаться биогелем.

– Хочешь я отдам тебе куртку? – поинтересовалась Мари.

Вик медленно повернул к ней голову:

– Я очень надеюсь, что это твоя современная глупость это ретрокомплекс нехватки энергии. Не задавай глупых вопросов. И пойдем к Вану.

– Я помню, что мы идем к Вану, – сказала Мари. И блажено улыбнулась.

Вик шумно выпустил воздух:

– Ты настоящая девушка. Но нам надо идти. Желательно в ногу. И настолько быстро насколько возможно.

Мари оперлась на плечо Вика, и они медленно заковыляли по рассыпающейся дороге.

Харовск оказался заброшенным горошком. Уже его окраины не мотивировали на дальнейший поход в город – бесконечная череда разваленных зданий, воронок от бомб и снарядов. Иногда встречались остатки боевой техники: ржавые наземные боевые машины и древние дроны построенные из потускневшего дюралюминия. Людей на улицах практически не было. Если не считать городских гопарей и социальных работников в боевых комбинезонах. И те и другие были из молодых, а их задачей было доставлять друг другу максимум неприятностей.

Наконец, Вик и Мари доковыляли до небольшой площадки, в центре которой виднелся канализационный люк.

– Дальше идти немеет смысла, – Вик медленно и тяжело опустился на землю.

– Почему? – спросила она.

– Ван живет в подземной ветке. Как он иногда говорил в андеграунде. До него надо идти через систему местной канализации.

– Канализации? – у Мари не было ни сил, ни энергии генераторов испугаться.

– Да, – промычал Вик, – звучит не так страшно как выглядит. Я, правда, там никогда не был. Но у меня есть старый план района Вана. Когда-то говорили, что пещеру Ванны выкопали первые молодые. Вроде он их загонял в своей убежище, а места было ало вот они рыли рыли и нарыли новое метро.

– Метро? – переспросила тихим голосом Мари.

– Метро это подземелье древности. В нем ездили дроны по рельсам, – сохнувшим ртом ответил Вик. Ответил скорее машинально, чем логически. «Логически» – свистящим эхом отдалось в его голове. Он понял, что падает в какую-то яму, пропасть, с технической точки зрения это означало, что генераторам не хватает энергии и Вик отключил все, что еще как-то функционировало, его нижняя челюсть откинулась вниз, а один глаз закрылся веком. Где-то в массе тела что-то хлопнуло, тихо слилось и громко пискнуло, но отследить все это у Вика уже не было энергии. Оставалось дойти. Он приподнялся на колене, потащил Мари за шиворот куртки, медленно, медленно, дальше и дальше. Дальше. Дальше.

– Ему так больше нравиться?

Глосс девушки вырвал Вика из забытья.

– Нравиться? Нравиться? Ванну? – Вик покачал головой, – он перелез под землю еще до гражданской войны, когда то, чем он занимается, было, приговором. Его кончили бы или местные бандиты или поймали бы федералы. Ван решил нырнуть на дно так глубоко, что бы никто и никогда не подумал искать его там. Но все это красивые слова. Ван поступил как настоящий вольный стрелок. Он просто захватил один из старинных противоатомных бункеров. Хороший и качественный бункер. Ван выкупил местную ветку электричества, потом стер все упоминания о бункере во всех официальных документах.

– Но это, же невозможно.

– Почему? За деньги все возможно. А после этого он убил сам себя.

– Как это? – удивилась Мари.

Вик оперся на ее ногу и перекачал полтора киловатта электричества. В голове немного прояснилось.

– Очень просто, – наконец ответил Вик, – он перешел на автономную систему обеспечения. А перед этим уничтожил все упоминания о себе. Так он исчез из пространства жизни. Никто даже не знает его настоящего имени. Возможно, он и сам забыл его. Среди некоторых фрилансеров это почетно и даже принято. В общем Ван это что-то вроде смотрителя и владельца небольшого ада. Ты не пугайся, я не хотел тебе говорить сразу, но если что-то пойдет не так, то…

– Что тогда, – переспросила девушка.

– Ничего страшного, – виновато ответил Вик, – для человека с большой верой как у тебя. Совершенно не страшно. Но мы исчезнем в своей современной форме. Он нас разберет. Размонтирует. А потом «Азбука» воссоздаст наши копии. Но о том, что мы умерли мы не узнаем никогда. А сейчас я отодвину этот люк. Мы залезем туда и будем в гостях у Вана.

Сатана

Ван жил на самой окраине города. Его хибара, как он называл ее сам, размешалась в подвале большого и темного дома. Странными были только линии проводов шедших в этот непритязательный домишко, под которым в огромном подвале атомного убежища роскошествовал Ван.

– Ван, – пояснил Мари Вик, когда они спустились в канализацию, – это криминальный пограммер. Покупает, продает элементы. Перешивает их. Что-то даже делает сам. У него не только своя лаборатория, но и своей своеобразный испытательной полигон. Он не плохой человек. Но только настолько насколько может быть не плохим криминал. Фрилансер. И придурок. Он один из самых конченных придурков среди фрилансеров.

Мари хмыкнула.

– Я знал его, – продолжил Вик, – когда он только начал погружаться в тень. Даже не в тень, а на дно. Он немного изменился. Но ты не обращай внимания на его манеры. Вообще ничему не удивляйся. Сейчас мы попадем в зазеркалье.

Вик подошел к глухой стене канализационного тоннеля и четко сказал:

– Войдите!

На стене обозначился проем. Вик резко схватил Мари за руку и нырнул в проем, который за ними захлопнулся.

– Может, и врут, – сказал Вик, – но вроде этот проем по паролю открывается на четыре секунды. А если кто не успел, то того на фарш. Ван позаботиться. Пошли, здесь совсем недалеко.

Они оказались в темном коридоре казавшимся бесконечным.

– Кто здесь? – неожиданно прогремел глосс из темноты.

– Здравствуй Ван, – сказал в темноту Вик, – это я Вик У Кор. Со мной девушка.

– А Вик, старый знакомый, – ответил глосс из темноты, – помню тебя. Ты мне еще денег должен.

– Деньги я тебе принес, – сказал Вик.

Коридор, наконец, осветился. Он был действительно длинным и в конце его стоял высокий плотный человек с четырьмя руками и длинным хвостом. Он был практически голый, если исключить плотный фартук до колен и шлем транскосмической логической связи.

– Надо же хихикнул человек, – и для этого ты меня здесь нашел? Ценю твою верность долгу семидесятилетней давности. Даже и не знаю, чем так заслужил твое внимание.

– Я сумму долга пересчитал с учетом процентов ФРС, – сказал Вик, – и верну тебе все с процентами. Могу еще и бонус кинуть.

Ван хихикнул еще громче:

– Ты не изменился мой старый друг! Я всегда ценил в тебе твой несгибаемый дух. Он ценнее, чем твой хамоватый, н неувядаемый юмор!

– Но сейчас нам надо немного отдохнуть. Пока мы искали тебя, то батареи разрядились полностью. Ты это уже понял.

– Так без проблем, – Ван развел в стороны верхнюю пару руку, – зарядки у меня в комнатенке справа. Вон там.

Вик и Мари прошли в комнату, которую показал Ван. Эта комната была заставлена столами – ложами, к которым шли толстые силовые кабели. На одном ложе лежало какое-то тело.

– Не обращайте внимания, – сказал Ван, ввалившийся в комнату вслед за ними, – это мой старый клиент. Он в коме. И пребывает в ней уже лет двадцать. Или тридцать. Но я всегда рад старым друзьям!

Мари испугано посмотрела на Вана, который улыбнулся ей:

– А может и сто тридцать. Я сбился со счета. Извините, но до сих пор я не смог восстановить его нейронные сети. Хотя регулярно старюсь.

Ван засмеялся:

– Я шучу, сто тридцать лет назад меня здесь еще не было.

Вик поморщился. Ванн воспринял это как желание закончить разговоры.

– Ложитесь, – уже четко и по – деловому сказал Ван, – ложе само синхронизирует по батареям. А когда очухаетесь то поговорим. Сейчас от вас нет никакого толка.

Возможность поговорить выпала только через день. Сначала очнулся Вик. Он сел, покачал головой, но удовлетворенно отметил, что наконец-то все импланты и протезы работают штатно.

Мари лежала на соседнем ложе. Вик сразу понял, что она уже не на подзарядке. Он подошел к ней и позвал:

– Мари.

Она повернула голову, но не поднялась.

– Как ты теперь, – спросил Вик.

– Наверное, лучше.

Он осторожно помог ей подняться. По моторике тела он понял, что ее тело действует дисгармонично. Но сейчас это было уже не так опасно.

– Хорошо, что дошли, – утешил ее Вик, – но ты пока лежи.

– Хорошо, что дошли, но ты пока лежи, – машинально повторила Мари. Ее глаза смотрели прямо на свет и не мигали. Неожиданно Мари дернулась и замерла.

– Ван, Ван, Ван, – громко позвал Вик.

Ван явился во всем великолепии: в одной руке он нес здоровый бургер, в другой чашку с кофе, третья рука чесала его задницу, а четвертая успевала ковыряться в ухе. Он медленно подошел к Мари и положил руку, временно освободившуюся от чесания зада на голову Мари:

– Ух ты как. Коротнуло так коротнуло. Она в псевдокоме. Херня, мой друг. К утру я напишу ей несколько прог – времянок, и она очнется. Сейчас она просто без сознания. Ничего страшного в ее-то положении. Легкая псевдокома.

Вик посмотрел на Мари.

– Пойдем, – позвал его Ван, – пожрем и поговорим о твоей бабе.

– О жизни и о судьбе, – отозвался Вик.

– О жизни и о судьбе! – рассмеялся Ван, – Вик, Вик! Ты не представляешь как мне надоели местные гопари.

– Конечно, если ты держишь их в коме десятилетиями.

– А ты про того, – ухмыльнулся Ван, – тот не гопарь. Гоапаря я давно бы разобрал. Тот особый заказ. Вроде и нужен, а вроде и нет. Не могу решить до сих пор. Да и случай сложный. У него не как у твоей бабы. У него и нейросети полетели и сервоприводы, причем все. Борода ему.

– Ясно, – ответил Вик.

– Ладно, что стоим, – засуетился Ван, – пошли ко мне! Пошли! Вот забыл спросить – ты сам как?

– Левое плечо вклинит, – ответил Вик.

– Починить? – предложил Ван.

– Нет, – покачал головой Вик, – там лицензионная прога.

– Ну тогда нет вопросов, – Ван взмахнул рукой, – пошли! Пошли ко мне!

Ванн был скромен и не занял всего бункера. Жил он в небольшом жилице оформленной в олдовом стиле конца двадцатого века. Вся эта олдовость была связана с тем, что со времен своей дикой молодости Ван постоянно скрывался ото всех: родственников, родителей, друзей, женщин, кредиторов, ФРС, полиции, букмекеров, «Азбуки». Проще было сказать от кого он не скрывался за свою долгую жизнь. Поэтому он не использовал в своей хибаре никаких удобных штук. Не было у Ванна ни робота-домохозяина, ни автоматического лежака, ни кибердоставки. Все это требовало постоянной связи с сетью и легко засекалось недругами Ванна. Поэтому Ван пользовал старинные микроволновки, холодильники, стационарную мебель.

В прочем для повышения комфорта жизни и ускорения процесса работы Ван приделал себе еще пару рук. А роскошный хвост служил Вану, как он сам говорил главным средством от геморроя и основной опорой в сурой жизни.

– Ну как тебе, – спросил Ван показывая Вику большую комнату заставленную деревянной мебелью и старинной техникой.

– Склеп, – ответил Вик.

– Я сохранил здесь все как было в бункере. Здесь готовились ежить атомную зиму.

– И атомную весну.

– Да нет, – ответил Ван, – о весне они не думали. Здесь запаса продуктов и воды хватало на шесть дней. Думаю, вся эта радость нужна была, что бы отдохнуть перед самоубийством.

– Может и так, – согласился Вик.

Ванн показал Вику хороший бургер:

– Будешь? Я покупаю такое дерьмо, что, кажется, его делают из крыс.

– Или мышей.

– Или мышей, – отозвался Ван, – а кофе у меня такой дерьмовый, что кажется он сварен из вчерашних окурков. Я ем только полное говно.

– Ты крут, – покачал головой Вик, – наверное самый олдовый из всех.

– Не, – довольно ответил Ван, – есть чуваки и поолдовее. Знаю пару таких. Те вообще на внутривенной наркоте сидят. Колються. Дохнут. Откачиваются. И все по новой.

– Мрак.

– Но мне нравится, – ударил хвостом Ван.

– Может, что надо наладить отношения с внешним миром, – заметил Вик беря бургер, – хотя бы отстранено – торговые?

– Да, – кивнул Ван, – и подставиться по самой полной. Чтобы меня третировать стали как девяносто лет назад? Не я лучше в олдовсти и свободе посижу. Да и кто тебя еще таким дерьмом будет кормить? Кто?

– Никто согласился Вик, – только ты и все.

– И в этом ты прав, – Ван достал еще пару бургеров, – заходил бы ты чаще, то быстрее понял все прелести моего быта.

– Это не крыса? – спросил Вик, показав Вану бургер.

– Конечно! – засмеялся Ван, – хорошая говядина. Получаю ее практически контрабандой. Как и другие товары.

– и кофе у тебя нормальный.

– Да, – отчеканил Ван, – но на постоянный выход в сеть никогда не соглашусь.

– Неплохо живешь, – покачал головой Вик.

– А то, – развел всеми четырьмя руками Ван, – пора поговорить о деле.

– Разуметься.

– Как в старые времена, – нараспев сказал Ван, – джентльмены не говорят о деньгах.

– Да, конечно, – улыбнулся Вик, – о долге я тебе сказал, чтобы ты вспомнил.

– Я понял, – Ван вытащил из холодильника несколько бургеров, – это хорошо, а то шлются здесь всякие. Пароль купят и косят под хороших знакомых. Но я об этой твоей бабе хочу поговорить.

Отказавшись от всех радостей жизни Ван, отказался и от женщин. От женщин в первую очередь. Ведь именно они могли выдать его «хибару» недругам.

Вик, вообще подозревал, что причинно-следственая связь жизни Ванна была такой: отказ о дам, отказ от комфорта и замыкание во своей холостяцкой олдовости.

Избегая женщин Ван, был первым и самым яростным критиком романов своих друзей и знакомых. Хотя сам педерастом или трансвеститом не был.

– Я о бабе твоей, – повторил Ван, опираясь на свой хвост, – я ее конечно просканировал. Нашел следы твоего сканера. Мы ее разберем?

– Нет.

– Нет?

– Конечно, нет, – Вик медленно прожевал кусок бургера, – я ее не для этого притащил ее тебе.

– А для чего? – недоуменно спросил Ван, – я думал что все будет как в последний раз. Эта подруга просто набита отличными имплантами. В ней на десятки миллионов протезов.

– Да знаю я это, – отмахнулся Вик, – знаю. Но ты ей сделаешь нормальные проги. Она тебя заплатит и мне. И все.

Ван перестал жевать и внимательно посмотрел на собеседника:

– Вик тебя всегда губили бабы. Вот я тебе что скажу, зря ты это делаешь. Когда еще такой шанс будет. А сейчас все в наших руках. Она в коме.

– Искушаешь?

– Да, – Ван довольно улыбнулся, – еще бургер?

– И кофе, – Вик тяжело вздохнул, – когда мои ноги и руки затянуться?

– А это, – Ван подал Вику чашку с кофе, – сегодня к вечеру. У меня особый биогель. Подругу эту я ими не мазал. Ей обычный сойдет.

– Вот как, – хмыкнул Вик.

– Да, я думал мы ее кончим.

– Как в прошлый раз? – спросил Вик.

– Да. Сейчас она ничего не узнает и не почувствует. Завтра, может послезавтра «Азбука» сделает ее вновь. И все.

– И мне никаких проблем.

– Никаких, никаких Вик, – Ван протянул ему бургер, – ты только деньги получишь. Половину. Как только ее запчасти продам.

– В прошлый раз ты это же говорил. Не почувствует и проблем не будет.

– И что? – спросил Ван.

– А то, что восстановленная шмара постоянно вспоминает меня перед тем как откинуть копыта, – резко ответил Вик, – суть да дело но пристает и ноет. Я от нее избавиться не могу. Пока ее не апгрейдят в очередной раз. Иногда месяц, а иногда и полгода. Это как ночной кошмар.

– Ну прости, прости, – Ван ударил хвостом о пол, – да были грех. Недоработал. Но Вик, это было семьдесят шлет назад! Семьдесят! С тех пор я неплохо навернул вои аппараты.

– Вижу, – отрезал Вик.

– Правда, – Ван аккуратно долил кофе Вику, – большие инвестиции. Я сейчас могу и свои импланты делать. И монтировать. И демонтировать. Практически на уровне «Азбуки». Сейчас ошибки не будет. Ты только мигни.

– Нет, – покачал головой Вик, – искушай не искушай. Она плати мне и тебе за проги. Все.

– Ладно, – махнул обеими левыми руками Ван, – не хочешь не надо. Сделаю я ей к утру времянки. На них она просуществует может сутки, а может и месяц. Смотря, какой элемент будет первым накрываться. А потом я бессилен.

– Это почему? – удивленно посмотрел на Ванна Вик.

– Так получилось дорогой.

– Что получилось?

– Оборудование, – Ван замялся, – хочу сказать… я его купил. Но есть договоренность… Я согласился не делать больше времянок. Поэтому делаю их топорно. Как младшие. Пойми. Мне это и не надо. Не зачем. Сборка – разборка принесет больше денег. А проги это морока.

– Понял уже, – сипло сказал Вик.

– Мы немного пересекаемся с остальным миром, – Ван громко почесал голову, – это моя последняя договоренность. Последним компромисс с ними. Вот если бы попросил установить имплант то нет проблем. А дама твоя вся сыпется. Времянки это как экзоскелет на паралитика. Толку от них чуть, но жить можно, хотя и с трудом. Если бы она занялась всем этим раньше или вылетай у нее по одному – два элемента. То тогда можно было бы тянуть времянками ее долго. А у нее разваливается все. Рано или поздно она впадет в псевдокому, ее найдет «Азбука» и все. Мы только потеряем деньги. Хорошие деньги. И ей не поможем.

– Это я и так понимаю, – отмахнулся Вик, – нового ты ничего не сказал.

– В любом случае ей кранты, – кисло сообщил Ван, – или найдут и апгрейдят или создадут клон из психоформы и реплики телоформы. После того, как ее объявят в розыск и конечно не найдут. То просто укажут на ее исчезновение, оформят справку о смерти и создадут новую Мари. А старая окажется совсем вне жизни. Где и как она распадется мы не узнаем. Мне это безразлично. Но по-хозяйски жалко ее протезы. Они отличные. Есть и вовсе топовые. И все подарить кому-то.

– А жить она не сможет?

– Нет конечно, – вздохнул Ван.

– Живут же прокаженные, – сказал Вик.

Ванн поморщился:

– А ты их видел? Прокаженных этих?

Вик покачал головой.

Прокаженными в новом мире звали индивидов так или иначе сорвавшиеся с крючка ФРС и «Азбуки». Они где-то жили. Ходили слухи, что они совершенно самодостаточный вид в плане элементов и прог. Но все это было на уровне городских легенд.

– А я видел, – сказал Ван, – они просто удаляют все то, что очень сильно достает. Боль от чего купировать глушителем сложно. Живут без рук, ног, с сердцем котрое возят на автономной тележке, с мозгом в кармане, глазами на палке. Могу экскурсию устроить.

– Обойдусь, – тихо сказал Вик, – но ты меня не порадовал.

– Извини. Извини, – Ван сморкнулся в платочек и бросил его в мусоросжигатель, – я не Бог и не «Азбука». Но проги постараюсь сделать не слишком простыми. Вроде и простые, но так, чтобы крутились хорошо. Постараюсь.

– Спасибо и на этом. А в остальном – проехали, – отмахнулся Вик, – нет и нет.

– Знаешь, что, – неожиданно громко сказал Ван, – давай еще дерьма сделаем. Бургеры надоели. Есть у меня курица, забацаем ее с кетчупом и майонезом. Вредно жутко, но и олдово. А то ты как-то погрустнел.

Вик рассмеялся:

– Давай!

Ван уже стал что-то лепить. В одной руке он держал противень, другой раскладывал курицу, третьей поливая ее кетчупом, а четвертой майонезом. Потом хвостом он открыл дверцу огромной микроволновки и сунул курицу в нее.

– Я все это о чем, – сказал Ванн, когда микроволновка зажужжала, – баба эта все равно рано или поздно в утиль пойдет. Жалко.

– В плане? Что тебе жалко? – не понял Вик.

– Жалко, – повторил Ван, – деньги другим достанутся. А в ней много хороших элементов.

Вик посмотрел на Вана, который почесывал голову второй левой рукой:

– И сильно дорого она стоит?

– Ну, если на черном рынке слить ее по частям то миллиона четыре. А если тебе, по дружбе то восемь. Ну ладно, девять. Треть сразу, треть по мере продажи и треть потом.

– Ты что-то сильно насчитал? – поразился Вик, – откуда там это все?

– А я почем знаю, – отозвался Ван, – твоя баба тебе и знать. Где ты ее нашел и как тебе знать.

– А сколько она по каталогу стоит?

– По каталогу, – Ван обиженно отвернулся к стене, – вот ты каталог найди и пересчитай.

– Да ладно тебе, – сказал Вик, – не сомневаюсь я в твоей честности. Просто интересно стало. Сколько?

– Ну, – немного затянул с ответом Ван, – миллионов на сорок она тянет.

– Сорок?! – вскрикнул Вик. Он и сам не был составлен из дешевок. Практически все импланты были люкс, но были и элементы премиум сегмента. Но в лучшие годы он все это оценивал в двенадцать – четырнадцать миллионов. А здесь сразу сорок. Сорок миллионов в теле обычной училки.

– Ага, – кивнул Ван, – о том – то и речь. Ты таскаешь на себе сорок миллионов. Девять, из которых могут стать твоими, причем три прямо сейчас.

Вик тяжело вздохнул:

– Она ко мне не для того обратилась. Да и второго ночного кошмара мне не хочется.

– А га в том —то и речь, – тоскливо сказал Ван, – вот почему таким как ты везет? Свалилось в неба сорок миллионов, а ты говоришь – не надо. Вот таким и везет с подарками.

Вик обречено махнул рукой:

– Поздно мой друг.

– Поздно, – тоскливо ответил Ван, – интересно откуда у нее столько добра?

– А кто ее знает, – Вик пожал плечами, – я ее несколько дней знаю. Спихнули е мне. А время возиться было. Вот и риппер к тебе.

– Понятно.

– Знаешь, что интересно, – задумчиво сказал Вик, – когда я ее дома сканировал, то мне показалось, что в ней все обычное. Вряд ли я ошибся.

– Да что ты?! – покачал головой Ван, – ты хочешь сказать, что она блокировала сканер?!

– Не хочу, а говорю.

– Это невозможно, – Ван поднял на уровень груди все свои руки, – про сканеры девяносто девять процентов населения вообще не знает.

– Думаю больше не знает, – спокойно ответил Вик.

– Так кто она тогда! – крикнул Ван.

– А хрен ее знает? – пожал плечами Вик, – представилась учительницей морали. Правильная такая. Банковский счет огромный. Говорила, то копила долго.

– Тогда кончить ее, – тихо сказал Ван Вику, – сейчас. У меня в шлеме управление е питанием. Раз и все.

– Тем более нет. Черт знает, что в ней есть еще. Ты поставишь проги и я уведу ее.

Микроволновка пискнула. Ван достал курицу и поставил на древний – олдовый стол.

– Мог бы завести себе робота хотя бы на ручном управлении, – посоветовал Вик Вану, смотря как тот тащит противень с курицей к столу.

– Ага, – отрезал Ван, – но не факт, что он не законектиться сразу в сеть. Хотя формально и ручной. Мне измены в хибаре не нужно.

Курицу съели. На противне измазанной кетчупом и майонезом осталась куча костей и хрящей.

– Извини, алкоголя не держу, – Ван медленно и со вкусом скручивал самокрутку, – а ты все же подумай. Такое раз в несколько столетий может случиться. Баба с железом на сорок миллионов в полной отключке. И дел с ней на час – два. К следующему вечеру я тебе практически все деньги отдам. А ее причуды забудь. Может, кто ей блокировку сканера воткнул. Но как генераторы порядком сели все пробило. Не так она и сильна. Тем более у меня.

– Нет, – покачал головой Вик, – уже проехали.

– – Как знаешь, – хозяин хибары громко щелкнул зажигалкой.

Ван наконец закурил, затянулся раз-другой и передал самокрутку Вику.

– Нет, я не благотворитель. Ты же знаешь, – Вик выдохнул едкий дым в потолок, – вот если бы сразу знать. А теперь уже все поздно. Так с доверившимся мне человеком поступить не могу. Ты уж меня извини.

– Знаешь, что, – сказал Ван пару минут спустя, – к утру я напишу эти вонючие времянки, а ты иди и сиди с ней. Когда рядом валяются сорок миллионов, я за себя совсем не отвечаю. Руки, – он показал все три свободных руки, – сами тянуться к болгарке. Ты уж извини за такую откровенность. Иди и сиди с ней Вик!

– Ты думаешь это нужно сделать? – улыбнулся Вик.

– Уверен, – громко сказал Ван, – вот ты Вик. Ты думаешь, я делаю здесь деньги?

– У.

– Нет, мой друг я здесь делаю новые тела.

– Ой! – засмеялся Вик.

– И делаю новые души, – хмуро сказал Ван.

– Это совсем тяжело.

– Нет. Вик, я действительно делаю новые души из остовов падших тел.

– Ты сбрендил Ван, – Вик погасил остаток самокрутки, – препараты у тебя тяжелые. В этом подземелье ты совершено кончился. Твои игры в Мефистофеля ни к чему не приведут. Останься хорошим техником. Не надо монтировать души. С этим и «Азбук» не разобралась. Не надо.

– Может и сбрендил, – довольно ответил Ван, – зато кури сколько хочешь. Нет сенсоров. Нет полиции нравов. Для того и живу, чтобы спокойно отдыхать.

– Отдыхай. Но не дурркуй. Не монтируй души.

– Во имя окончания гражданской войны Вик! Я смогу! Возьмусь и смогу!

– Да сколько угодно дорогой. Просто я думаю, ты слишком заигрался в бога подземного мира. После твоей мании величия начнется мания преследования. Может от этого ты, и сидишь здесь.

– Здесь? – пнул Ван ногой в пол.

– Здесь.

– Зачем? – прищурился Ван.

– Ты играешь в вершителя судеб. И тебе это нравиться.

– Но я помогаю людям. И мне это нравиться.

– И нелюдям.

– И нелюдям, – Ван вытянул вторую левую руку и громко скрепя сервомоторами почесал задницу.

– И еще ты делаешь говно из говна.

– Я делаю добро из говна, мой милый Вик. И делаю его только потому, что больше его не из чего делать.

Вик скривился, как будто ему имплантировали третью руку в шейный отдел позвоночника: