Текст книги "Общая психопатология"

Сознательным называется такое состояние человека, в котором он может отдавать отчет в своих мыслях, чувствах и актах. Как мы уже говорили, не всегда психическая деятельность человека сознательна. Значительная часть психической деятельности совершается в бессознательной сфере, в сфере автоматической бессознательной идеации, и мы узнаем только окончательные результаты работы, совершающейся бессознательно. Но и сознательные акты не всегда обладают в одинаковой степени сознательностью. Мы уже знаем, что может быть ясное и неясное сознание. Обыкновенно то, что попадает в сферу нашего внимания, то сознается ясно; то же, на что мы не обращаем внимания, сознается недостаточно ясно. Возможность сознательности психических актов далеко не всегда одинакова и в здоровом состоянии. Так, мы знаем, что сознание затемняется при долгой работе и почти совершенно прекращается во сне. Мы видели также, что сознание находится в зависимости от интенсивности того химического процесса, который лежит в основе психических актов; благодаря большей интенсивности этих процессов и обусловленные ими психические акты приобретают большую напряженность и переходят через порог сознательности. Наконец, вы видели, что для правильности сознания необходима правильная, руководимая направляющей силой ума ассоциация представлений, а также достаточная смена ощущений и вообще смена душевных состояний.

Таким образом, для правильности сознания необходимы многие условия, и потому понятно, что в болезненных состояниях, а также под влиянием различных ядов (например, алкоголя, хлороформа, опия), влияющих на головной мозг, сознание расстраивается чрезвычайно резко.

Чтобы иметь понятие о том, что бывает, когда сознание расстраивается, интересно отметить то, что было замечено посредством самонаблюдения известным физиологом профессором А. А. Герценом. Он в один период своей жизни имел обмороки. Обморок есть бессознательное состояние. При возвращении из обморочного состояния в сознание, по словам Герцена, можно наблюдать различные фазы, которые могут служить типами и для тех расстройств сознания, которые наблюдаются у больных.

В первой фазе, по словам Герцена, есть только крайне смутное сознание существования. В следующую фазу сознаются представления, но в хаотическом беспорядке, так что нельзя решить, принадлежат ли эти представления внешнему или внутреннему миру. «Я» и «не я» в этом периоде не существуют. В третьей фазе уже сознается «я» и «не я», сознается, что принадлежит мне, что внешнему миру, но нет никаких других отношений предметов, нет причин и следствий, нет зависимости. Только в четвертой фазе является в сознании вопрос: «почему», и становятся возможны объяснения взаимного отношения явлений между собой.

Вот как описывает Герцен испытанные им состояния:

«В момент глубокого обморока всякое сознание совершенно отсутствует, наступает абсолютное психическое небытие; но вот обморок ослабевает; на фоне бессознательного начинает выступать нечто. Прежде всего появляется какое-то неопределенное, смутное чувство, чувство бытия вообще, не имеющее никакого отношения к индивидуальности субъекта, без всякого различения» «я» от внешнего мира. В этот момент субъект проявляет только безличное сознание; при этом может быть чувство приятное, если при обмороке нет условий для боли; но оно может быть и очень неприятное, если есть боль: это единственно возможное различие; есть ощущение жизни и довольства или ощущение жизни и страдания без знания, чем обусловливается и страдание, и довольство. Много фактов указывают, что в этой фазе рефлексы спинного мозга уже существуют, но головные центры еще не могут функционировать. На основании этого наблюдения я полагаю, что спинной мозг, моментально отделенный от головного при обезглавлении, находится в состоянии этой элементарной формы сознания, без способности локализации, без знания различных частей своего» «я», ни самого этого «я», со способностью лишь к безличному, смутному, разлитому сознанию…».

«Среди хаоса первой фазы, которая характеризуется такой формой смутного безличного сознания, без следа способности к локализации вырисовываются мало-помалу кое-какие темные и неопределенные различия; человек начинает слышать и видеть; но, что очень любопытно, кажется, что и звуки и цвета рождаются внутри самого субъекта, без малейшего представления об их происхождении извне; мало того, нет никакой связи между различными звуками и различными цветами, каждое из ощущений чувствуется изолированно; в результате этого является невыразимая спутанность, соединенная с настоящим оцепенением индивидуума. В этот момент сензориальные узлы вернулись к состоянию чувствительности, но они возбудимы только для впечатлений, исходящих прямо извне каждое в отдельности; межузловая деятельность еще не восстановилась, и отдельные ощущения не входят в сочетания между собою; отсюда и происходит полное отсутствие локализации, различения себя и не себя и способности переносить представления во внешний мир; в этом состоянии имеются, так сказать, бессмысленные ощущения, т. е. такие, которые остаются изолированными и могут быть лишь ощущаемы, но неузнаваемы.

После этого восстанавливаются рефлексы межузловые: их деятельность обнаруживается в появлении того, что называется sensorium commune; различные ощущения начинают выплывать одно вслед за другим и мало-помалу определяются, локализуются, в результате чего является сознание своего «я», как чего-то единого; но сначала это сознание есть только крайне несложное ощущение, которому соответствует сознание себя, как чисто органической единицы субъекта, причем представление об отношении к окружающему совершенно отсутствует. В этой фазе пробуждения я чувствовал ясно, что это я, что мои ощущения слуховые и зрительные происходят от предметов, которые не составляют части меня; но я не понимал, что происходит и что произошло: почему я здесь, распростертый на земле или на софе, зачем присутствующие окружают меня, расстегивают мне ворот рубашки и смачивают мне лицо холодной водой.

Все представления последнего рода гораздо более сложны, они более высшего порядка и могут явиться лишь в результате содружественной работы корковых центров; они не могут появиться без полного восстановления этих центров, которые первые поражаются и последние восстанавливаются в своей функции.

Через несколько времени, через промежуток времени, весьма различный, но всегда заметный, – промежуток бессмыслия, которое было описано, питание корковых центров восстанавливается, и они вдруг начинают функционировать. В один момент ум пронизывается, как молнией, мыслью: «А, это снова обморок». С этого момента разум вполне восстанавливается, схватывает положение вещей и сложные соотношения между ними, и течение мысли принимает направление, прерванное расстройством мозгового питания»[35]35
  Herzen A. Le cerveau et l’activité cérébrale au point de vue psycho-physiologique. Paris, 1887. P. 236.


[Закрыть].

Такие явления постепенного восстановления сознания после обморока находятся, по всей вероятности, в зависимости от изменения интенсивности физиологических процессов, которые лежат в основе психических функций; при слабой интенсивности этих процессов и психические явления не могут подыматься до порога сознания; при более сильной – некоторые поднимаются, тогда как другие стоят ниже этого порога; и по мере увеличения интенсивности физиологических процессов все большее и большее число актов нашей психики приобретает такое напряжение, что достигает порога сознания, соответственно чему и то, что мы называем сознанием, делается все более и более ясно. В свою очередь изменение интенсивности физиологических процессов находится в зависимости от состояния питания нервных, в частности корковых, элементов, зависящего как от количества притекаемой крови, так и от влияния на нервную систему различных ядов.

Явления, которые наблюдались Герценом, могут быть для нас типом тех явлений, которые наблюдаются в сознании при уменьшении напряженности психофизиологических процессов в зависящем от этого удалении обусловливаемых ими психических актов от «порога» сознательности.

У душевнобольных мы встречаем аналогичные явления упадка сознания в различных степенях с той разницей, что состояния, аналогичные тем, которые в наблюдениях Герцена продолжались минуты и секунды, тут продолжаются недели и месяцы. У душевнобольных может быть и полное бессознательное состояние, и различные переходы к ясному сознанию – то в форме простого чувствования существования, то в форме хаотического сознания, то в форме смутного сознания различия себя и внешнего мира, то, наконец, в форме различных степеней сознавания взаимного отношения внешних явлений между собой. Наблюдая эти явления у постели больного, врачи дали некоторым формам расстройства сознания особые названия.

Так, состояние более или менее полной потери сознания называется коматозным (coma). Если при этом нельзя вывести больного из бессознательного состояния, то это состояние называется carus. Если каким-нибудь сильным раздражением можно вывести больного из бессознательного состояния, то это называется сопорозным состоянием (sopor). Если больной находится как бы в тяжелом сне, на зов открывает глаза, но сейчас же их закрывает, бормочет что-то про себя, то это называется somnolentia, спячка. Если к коматозному состоянию присоединяется бред, то это называется coma vigil. Быстро наступающее и обыкновенно скоро проходящее прекращение сознания носит название обморока.

Эти явления наблюдаются, впрочем, чаще в клинике нервных и внутренних болезней, чем в больницах психиатрических. Однако и у душевнобольных наблюдаются более или менее глубокие явления потери сознания, большей частью в виде инсультов или припадков, так, например, при прогрессивном параличе помешанных, старческом слабоумии, сифилисе мозга и других органических психозах; также при алкоголизме, истерии и эпилептическом помешательстве. Но во всяком случае значительно чаще в психиатрических больницах наблюдаются сравнительно более слабые формы падения сознания, известные под названием помрачения сознания. Степень помрачения сознания при душевных болезнях бывает весьма различна. В некоторых формах сознание бывает настолько же ясно, как у нормального, бодрствующего человека; в других же случаях оно более или менее значительно затемнено.

В случаях более или менее значительного расстройства сознания замечается в большей или меньшей степени потеря способности отдавать отчет о восприятиях, потеря способности отдавать отчет о происходящем или потеря способности ориентироваться. Так, некоторые больные не отдают себе отчета в том, где они находятся, не отдают ясно отчета о месте и времени, но узнают окружающих их людей; другие не узнают и окружающих людей, но могут немного ориентироваться в том месте, где живут, знают свою комнату, свою постель, сознают необходимость чистоплотности. Третьи, наконец, совсем не могут ориентироваться, не знают ни постели, ни комнаты, не соблюдают никаких приличий, испражняются под себя и т. п. По этим признакам, т. е. и по количеству восприятий, и по категории явлений, среди которых больной способен ориентироваться, и можно определить степень большей или меньшей ясности сознания.

Из различных состояний расстроенного сознания у душевнобольных нужно отметить:

1) Сноподобное, или сновидное, состояние сознания. Подобно тому как во сне значительно уменьшается доступ к сознанию для внешних восприятий, а внутри продолжается иногда деятельная, хотя и неправильная работа репродукций (воспоминаний) в форме очень причудливых сновидений, так и у душевнобольных может существовать иногда только крайне смутное восприятие окружающего, и вся душевная деятельность сводится на малосвязное сочетание репродукций частью между собой, частью со смутными изолированными восприятиями из внешнего мира.

Один больной, интеллигентный человек, еще не вышедший из такого состояния, но начинавший уже поправляться, говорил так о том, что он испытывает: «Конечно, чрезвычайно неприятное положение… и видишь и не видишь… видишь так, а выходит иначе… Лежишь как будто на постели… а выходит что нет… что в каком-то люке корабля… да и корабль-то воздушный с приспособлениями… То поднимаешься, то опускаешься… и говорят: от тебя – спасение мира… Вот эта комната – как будто это и клиника… а в сущности здесь есть проход в Задонск… в одно время и Задонск и Москва… Москва, да не та, а искусственная; настоящая-то может быть давно уже провалилась, потому что города и столицы и все проваливалось постоянно… А стоило только повернуться и шевельнуть ногой или рукой, чтобы провалы прекратились… Ну и стараешься, встаешь, бежишь, а эти – их называют служителя – удерживают, происходит, очевидно, борьба… потому что они, впрочем, «так называемые» служителя… Они тоже искусственные… искусственных людей много сделалось… настоящие-то провалились, так нужно же мир населить… вот искусственные… в роде говорящих кукол… у меня ведь тоже горло совсем не мое, а искусственное… в роде машины, заряженной электричеством, которая все должна двигать… ужасную чувствуешь силу… и вот при этом-то внушают: пляши… и пляшешь – против желания пляшешь… Священник входит – ну мне таких, говорит, не надо… здесь мне дела нет… Все какие-то франкмасоны – соберутся… тут у них все, и знаки, и говорят мы боги «Иеговы»… и начинается итальянское путешествие… а чувствуешь: у самого вместо глаза репей, – как в сказке про сатану: дал понюхать дроби, а вместо глаза репей и вырос… Превращения ужасные. Представьте: я отец кошки… сажусь на трон славы, испускаю дух и двух котов…».

Иной раз среди такого рода беспорядочных сочетаний являются какие-нибудь суждения, чрезвычайно волнующие больного, как при кошмаре. Иногда они вызывают в больном дикие побуждения, под влиянием которых он набрасывается, как зверь, на окружающих, разрушает все, что попадается под руки, может совершить убийство и, пришедши в себя, решительно не помнит, что было. Это состояние сознания бывает при остром галлюцинаторном помешательстве или остро развивающемся бессмыслии (dysnoia, amentia Мейнерта) и особенно часто при помешательстве, соединенном с эпилепсией (падучей болезнью) и при так называемой скоропреходящей мании (mania transitoria), при которой состояние сноподобного состояния сознания развивается чрезвычайно быстро, подчас совершенно неожиданно, достигает очень большой степени и через несколько часов, много через сутки, так же быстро проходит.

Степень подавления сознания при сноподобном состоянии бывает не всегда одинакова. Самая сильная степень подавления бывает у больных, представляющих картину того состояния, которое называется оцепенением или ступором. При ступоре сознание падает чрезвычайно низко. Больной крайне смутно отдает себе отчет в окружающем. Он почти не воспринимает внешних впечатлений; смена представлений совершается крайне вяло или почти не совершается. Возникающие представления крайне отрывочны, почти не связываются между собой, хотя бы фантастичной нитью, не осмысляются даже в минимальной степени. Душевная чувствительность крайне подавлена, двигательная реакция тоже. Больной большею частью неподвижен, лицо выражает отупение; губы опущены, изо рта течет слюна. Если больного не кормить, он не станет есть и может умереть с голоду. Не поднимут его – он будет сидеть целые дни и ночи на одном месте, мочась под себя и не представляя никакой реакции на ощущение нечистоты. Это состояние особенно часто при так называемом первичном излечимом слабоумии или ступорозной форме бессмыслия.

Более слабую форму сноподобного состояния сознания составляет так называемое просоночное сознание (или сумеречное, туманное). При этом состоянии внешние восприятия достигают сознания, но не все с одинаковой ясностью: одни ясно, другие недостаточно ясно. Они вступают в причудливую связь между собой и с воспроизведениями (образами воспоминаний), вследствие чего является неверное и не совсем отчетливое осознавание окружающего. Больной поэтому поражает несоответствующими обстоятельствам фразами, нецелесообразными действиями, хотя и знает каждый предмет, который около него находится, но знает не так, как в состоянии вполне ясного сознания. Хотя он воспринимает окружающее, но или совсем извращенно, признавая в окружающих не тех лиц, кто они на самом деле, или с каким-то особым оттенком неопределенности, неясности; вследствие этого окружающее ему кажется чем-то необычным, странным, как будто измененным силой волшебства или подернутым пеленой сна. «Все сон, все сон», – говорила постоянно одна больная, много месяцев испытывавшая это состояние. «И вы сон, и студенты сон… какое-то подражание действительности… как будто вы, а на самом деле нет… сейчас исчезнете… все, все – Сон Дремович. Ради бога выведите меня из этого состояния… да что я прошу, ведь вы не можете… вы сонное видение и все, все…». Подобное состояние особенно часто бывает при галлюцинаторном помешательстве (бредовая форма острого бессмыслия) и при эпилептических и истерических психозах.

2) Особую, крайне интересную форму расстройства сознания представляет собой состояние, известное под названием «психического автоматизма» или «транса». При этом состоянии человек часто с внешней стороны и по отношению к видимой последовательности своих поступков не представляет уклонений от нормы. Он твердо, уверенно говорит, делает последовательные распоряжения, связно излагает свои мысли; где нужно – подписывается и расплачивается, верно производя расчет, совершает отдаленные путешествия, узнавая улицы и дома, берет билеты на поезда и пароходы, – словом, действует последовательно, как бы здоровый человек, а на самом деле он производит свои действия автоматично, не сознавая ясно их цели и, очнувшись, теряет воспоминание о том, что с ним было, как он попал в обстановку, в которой очутился. Люди, имеющие дело с такого рода лицами во время состояния транса, часто долго не видят в них признаков ненормальности; но иногда конечная цель поступков и распоряжений, делаемых больным в таком состоянии, сразу поражает своею абсурдностью, несоответствием с основными требованиями разума и закона.

Такого рода состояния могут продолжаться часы, дни и даже недели. Известен случай одного французского коммерсанта, который в таком состоянии совершенно без всякой надобности сел на пароход, отправляющийся в Индию, и, совершив все путешествие, очнулся лишь в Бомбейском рейде, удивленный, как он попал сюда. К нам в клинику, в амбулаторию, явился для совета один служащий при театре, который временами впадал в подобное состояние и исчезал из Москвы на несколько недель. Очнувшись, он находил у себя в карманах афиши и билеты, доказывавшие, что он ездил в Киев и Одессу, был в местных театрах. Оказывалось, что его видали там знакомые, и никто не замечал в нем признаков ненормального состояния. По рассказам его знакомых, в одно из путешествий по восточной России он в одном городе подал заявление с обвинением определенных лиц в тяжких преступлениях, и на первых порах этому заявлению дан был ход как указанию, сделанному нормальным человеком. У этого больного временами были припадки, по описанию похожие на припадки падучей болезни. И действительно, состояния транса бывают как проявления эпилепсии или, еще чаще, истерии.

Иногда состояния транса бывают и следствием алкоголизма. Профессор Мержеевский описал из дел Медицинского совета один подобный случай, весьма интересный: есаул П., исправлявший должность полицеймейстера в одном из городов Восточной Сибири, сильно злоупотреблял спиртными напитками и после одной попойки впал в своеобразное состояние, во время которого, хотя и сохранял способность последовательно рассуждать и делать распоряжения, произвел ряд действий, за которые и был потом предан суду. Самое важное из его деяний заключалось в том, что, поссорившись в ресторане с двумя официантами, он сделал ряд распоряжений с целью их повесить. Его распоряжения были частью исполнены – была принесена веревка, которую перебросили через перекладину; есаул сам обмотал веревкой шею официантов и велел их поднять. Окружающие, пораженные безрассудностью требования, делали вид, что исполняют приказание, – поднимали приговоренных, но незаметно поддерживали их руками (дело происходило ночью, при фонарях). Есаул самолично распоряжался всеми приготовлениями и помогал таскать бревна для виселицы и надевать петли. После этой экзекуции П. произвел еще разгром одного дома и несколько дней находился в состоянии уже резко выраженного расстройства сознания, что было констатировано исследовавшими его врачами. Через несколько дней он очнулся, но решительно ничего не помнил из того, что делал во время приступа болезни[36]36
  Мержеевский И. П. К вопросу об алкоголизме // Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии. 1883. № 2. С. 14–58.


[Закрыть].

Состояние психического автоматизма наблюдается также при так называемом снохождении, или сомнамбулизме, у лиц, которые в бодрственном состоянии не представляют значительных аномалий в психической деятельности. Они могут быть также вызываемы искусственно путем гипнотического внушения. Интересно, что под влиянием внушения может развиться не только полный, но и частичный автоматизм, ограничивающийся, например, функцией одной половины тела, одной руки: экспериментируемый, особенно в каталептическом состоянии, не сознает, что делает его рука, какие движения она производит, и не помнит этого по пробуждении.

3) Третья форма помрачения сознания наблюдается при состояниях, известных под названием болезненных аффектов. Большей частью болезненный или патологический аффект бывает при волнениях неприятных. При этом какая-нибудь одна идея, вызвавшая сильное и тяжелое душевное волнение, совершенно заполняет сознание; происходит чрезвычайное сужение умственного кругозора; самые правильные, самые стойкие знания не достигают сознания, не входят в сочетания, вследствие чего теряется возможность отдавать отчет в самых обыденных вещах. Такое состояние продолжается несколько минут, иногда часов, затем мало-помалу исчезает, причем часто человек, бывший в таком состоянии, или почти не помнит, что он во время него совершил, или помнит как-то смутно, точно не он сам производил те действия (иногда страшные по жестокости), о которых ему говорят и о которых существует у него какое-то воспоминание. Обыкновенно эти состояния бывают при аффектах печальных (неожиданное горе, оскорбление, измена, испуг).

Из аффектов радостных сознание резко нарушается при сильном восторге, особенно в тех случаях, где дело доходит до состояния экстаза или очарования. При экстазах мысль останавливается, как бы прикованная к предмету, вызвавшему очарование; сознанию становятся недоступны впечатления внешнего мира; очарованный не слышит и не видит ничего окружающего, часто не чувствует самых сильных болевых раздражений; движения застывают в какой-нибудь определенной позе, мимика неподвижна, глаза устремлены в одну точку. Такое состояние может иной раз длиться несколько часов и дней, во время которых не чувствуется потребности к передвижению, к еде и питью.

4) При различных формах помрачения сознания, особенно же при сноподобном состоянии сознания, дело не всегда является так просто, как я описал. Очень часто сознание не только падает, но и запутывается благодаря тому, что у больного рядом с падением напряженности психических актов и удалением их от порога сознательности происходит расстройство в правильности сочетания идей и являются обманы чувств и ложные идеи. Конечно, галлюцинации и иллюзии при неясном сознании чрезвычайно мешают больному ориентироваться правильно и прямо сами по себе могут запутывать сознание. Подобно тому как галлюцинации затрудняют возвращение сознания к ясности, так же влияет и чрезмерно ускоренное течение представлений. При этом нет возможности сосредоточиваться, и нет вполне ясного сознания. Точно так же при резком упадке направляющей силы ума и зависящего от этого расстройства сочетания представлений является неясность сознания. Некоторые психиатры называют расстройства сознания, зависящие от ускорения течения идей или от галлюцинаций и ложных идей, или от слабости умственной деятельности, – вторичными в отличие от первичного расстройства сознания, обусловливаемого непосредственно уменьшением интенсивности тех процессов, которые лежат в основе сознательной деятельности.

Таковы различные формы помрачения сознания, наблюдаемые у душевнобольных. Но, как я уже сказал, далеко не у всех душевнобольных сознание бывает помрачено. Есть значительная часть больных, у которых сознание вполне ясно; они могут отдавать себе отчет в окружающем, как и обыкновенный бодрствующий человек. Правда, в очень многих случаях такого ясного сознания все-таки наблюдаем некоторые недостатки его, но эти недостатки не носят характера общей недостаточности сознательности, а недостаточности частичной. Одно из частых проявлений такого рода есть несознавание больным своей болезни. Оно встречается у больных, у которых в остальном не замечается никаких следов помрачения сознания. С другой стороны, однако, и у больных с очень помраченным сознанием бывает, по крайней мере по временам, вполне определенное сознание своего душевного заболевания. Это обстоятельство служит ясным доказательством несправедливости того мнения, что душевнобольные и умственно расстроенные никогда не сознают своей болезни.

К формам, где нет общего помрачения сознания, но где существуют частичные расстройства сознания, относятся те состояния, которые известны под названием двойственного сознания или двойственной личности. Я не буду здесь говорить о них, потому что уже описал эти состояния в главе о памяти (двойственная память). Чаще всего они наблюдаются при истерии. Не совсем чистые проявления подобного же состояния бывают довольно нередко при состояниях маниакальных, где, впрочем, они весьма маскируются целым рядом других симптомов. Частичное расстройство сознания может вызываться искусственно гипнотическим внушением. Кроме того, частичные дефекты сознания (связанные большей частью с расстройством памяти) в большом количестве бывают при многих формах вторичного слабоумия. Частичные дефекты сознания нередко бывают также в самом начальном периоде острого бессмыслия.

Нужно отметить еще случаи, при которых сознание бывает односторонне напряжено. Одностороннее напряжение сознания бывает при болезнях, при которых под влиянием какого-нибудь сильного душевного чувства сознание напряжено только в одну сторону, определяемую характером этого душевного чувства. Такое состояние бывает, например, при мрачном помешательстве, меланхолии. При этом сознание больного почти исключительно занято мрачными идеями; только мрачные мысли о своем положении, о неминуемой беде для себя и для близких восстанавливаются в душе больного; он ясно осознает свою виновность, свои небывалые преступления, удивляется, как другие не соглашаются с тем, что он дурной человек, и видят в нем что-то хорошее. Явления в этом же роде бывают и при ипохондрии, когда у человека – под влиянием страха за свое здоровье – сознание постоянно занято восприятиями различных ощущений со стороны собственного тела. В этом же роде одностороннее напряжение сознания бывает при восторженных состояниях, так называемых экстазах, где у больного под влиянием чувства восторга сознание занято идеями, связанными с предметом восторга (большей частью религиозными представлениями).

Деятельность сознания может резко меняться в зависимости от способности больного направлять свое внимание; но так как внимание есть акт воли, то расстройства, относящиеся сюда, мы и будем рассматривать в то время, когда будем говорить о расстройствах в сфере воли.