Текст книги "Общая психопатология"

Общие расстройства в сочетании идей бывают при душевных болезнях чрезвычайно часто; всякое сколько-нибудь значительное аффективное состояние отражается на ходе сочетания идей. Известно, что и у здоровых при аффектах смущения, гнева и пр. связность сочетаний становится уже не та, какова она в нормальном состоянии: является состояние растерянности, мысль идет скачками. Далее, всякое сколько-нибудь значительное ослабление внимания, даже вследствие утомления, расстраивает последовательность в ходе мыслей: уменьшается связность сочетания идей по логическому соотношению; начинают преобладать сочетания по смежности и по одновременности над сочетаниями по смыслу; чисто случайные впечатления вторгаются в сознание, расстраивая ход мыслей. То же самое бывает при чрезмерном обилии впечатлений, действующих на психику; чрезмерное количество образов не дает возможности поставить их в надлежащем порядке по их значению и зависимости друг от друга. В результате является состояние растерянности, обусловленное ощущением недостаточной верности в сочетаниях идей. Все это каждый здоровый человек может наблюдать на себе. Само собой понятно, что при душевных болезнях, при которых является столько условий, нарушающих правильность восприятия и деятельность внимания, столько условий для истощения мозга и появления аффектов, расстройства в сочетании идей бывают чрезвычайно часты и нередко достигают очень большой степени.

в. Расстройства, выражающиеся в недостаточности (дефектности) умственных (логических) операций.

Нам известно, что логические операции человека обусловливаются таким сочетанием представлений и понятий, при котором при помощи «направляющей деятельности ума» [апперцептивной функции Вундта] представления и понятия сочетаются в суждения, умозаключения и, наконец, в ряд выводов. Нужно полагать, что при этом в нашей психике происходит такой процесс: как в сознательной области душевной деятельности, так и в бессознательной устанавливаются два пункта: один из них есть цель, к которой должен вести процесс мысли; другой – исходный пункт, от которого он начинается; затем, благодаря возбуждающей энергию иннервационного процесса направляющей силе, происходит восстановление следов из массы прежних впечатлений, из запаса следов прежде образовавшихся представлений и понятий; из этих следов, т. е. из идей, им соответствующих, при помощи особенной деятельности, которую мы ощущаем в себе в форме внимания или вообще умственного усилия, мы производим выборку: устраняем все то, что не может повести нас к поставленной цели, и выбираем все то, что может вести к ней.

Таким образом, при правильном ходе логических операций из громадного запаса представлений и понятий, которые находятся в распоряжении активной душевной деятельности, мы делаем целесообразную выборку. Чем более широк круг идей, из которых в данный период происходит эта выборка, тем ум шире; чем менее широк, тем он одностороннее. С другой стороны, чем правильнее, т. е. последовательнее и определеннее, происходит выборка сообразно с поставленной (и притом довольно отдаленной от исходного пункта мышления) целью, чем меньше случайно возникающие ассоциации отвлекают мышление от намеченной цели, чем целесообразнее сочетание идей, тем ум сильнее, и наоборот. То, что называется глубиной ума, зависит в значительной степени от того, какие цели ставятся логическим операциям, насколько они имеют отношение к наиболее существенным сторонам жизни, которые могут иметь значение для человека не только в данную минуту, но и вообще. Сочетание идей при глубоком уме должно совершаться только по существенным признакам, а не по случайным. Чем это больше, тем ум глубже; чем меньше, тем ум поверхностнее.

Наблюдая за различными проявлениями умственной жизни, мы замечаем, что умственная деятельность бывает различна по своему качеству в зависимости от живости, т. е. энергии душевной деятельности вообще. У некоторых людей с живой энергией постоянно ставятся разные запросы уму, – интеллектуальной деятельности ставятся беспрерывно цели. У других, наоборот, интеллектуальная работа вяла, целей никаких не ставится. Это бывает при общей вялости психической деятельности, при отсутствии живых чувств и интересов, а у душевнобольных особенно часто наблюдается в состоянии слабоумия.

Ход логических операций в болезненных состояниях может нарушаться различным образом:

1) Во-первых, может быть крайне слабо развита та деятельность (направляющая сила ума, активная апперцепция Вундта), благодаря которой вообще существуют сочетания по смыслу. Тогда акт осмышления будет слаб. В крайне резких случаях ослабления этой деятельности не будет совсем образовываться общих понятий, что мы и видим у микроцефалов и других идиотов. В более слабых степенях этого расстройства понятия будут образовываться в очень малом количестве и будут примитивны.

Такое расстройство может быть и прирожденным – при идиотизме и приобретенным – при глубоком бессмыслии и вторичном или прогрессирующем слабоумии. В последних случаях прежде бывшие понятия постепенно утрачиваются и больной перестает сочетать представления по смыслу.

2) Вторая категория расстройства логических операций находится в связи с интенсивностью интеллектуальной жизни. Интенсивность интеллектуальной жизни в частности и психической жизни вообще может настолько понизиться, что не будет происходить того процесса, который лежит в основе логических операций: не будет и ставиться целей для сочетания идей, не будет происходить и сообразный с целью подбор представлений и понятий из запаса. Это бывает при умственном утомлении и особенно часто в формах глубокого слабоумия и иногда до такой степени, что логические операции совершенно прекращаются. В других случаях слабоумия хотя и нет полной остановки логических операций, но они ограничены именно потому, что целей для мышления становится чрезвычайно мало и они, так сказать, слишком близки к исходному пункту мышления, вследствие чего суждения чрезвычайно бедны, выводы по своему значению ничтожны, мелочны. Это бывает чаще всего при бедности психической жизни вообще, развивающейся нередко как результат перенесенного острого психического заболевания при так называемом «вторичном» слабоумии или в глубокой старости.

3) В-третьих, расстройство логических операций может обусловливаться тем, что хотя цели для мышления и ставятся, но процесс выборки идей, подходящих для данной цели, идей целесообразных нарушается; вследствие этого правильная нить мышления становится невозможной. Чаще всего это делается вследствие того, что умственные силы настолько слабы, что не в состоянии отделить из идей, восстановляющихся из запаса, то, что нужно для данной цели, и то, что не нужно. Это бывает особенно часто тоже при вторичном слабоумии. Говоря со слабоумным человеком, вы поражаетесь тем, что речь его не имеет той целесообразной последовательности, которая свойственна речи нормального человека; он переходит с одного предмета к другому совершенно случайно; подбор идей не соответствует поставленным целям. В слабых степенях это расстройство будет выражаться только несообразительностью, недомыслием, чрезмерной подробностью в изложении, обилием ненужных и скучных деталей, в более сильных – неспособностью держаться в разговоре одной темы, постоянным уклонением от темы разговора, в непоследовательности, наконец, в самых сильных степенях – в полной бессвязности идей. Представления и понятия при этом следуют одно за другим, совершенно не подчиняясь направляющей силе.

Это – бессвязность, наблюдаемая у слабоумных. Но аналогичное состояние может быть и тогда, когда вследствие возбуждения мозговой деятельности количество репродукций увеличивается, является наплыв идей, причем идеи эти разнообразны по содержанию и постоянно прерывают нить мышления. Это бывает особенно часто при остром бреде и начальных периодах бредовой формы дизнойи и маниакальных состояниях. Такого же рода расстройство развивается иногда при сильных душевных потрясениях как проявление того, что называется аффектом. Даже в слабых степенях, при простом смущении связность мысли нарушается, является растерянность вследствие неспособности направить мысль правильно, найти нужное среди множества возникающих в сознании идей и побуждений и устранить ненужное. При сильных же степенях аффекта, особенно при так называемом патологическом аффекте, является полное нарушение процесса выбора. Соответственно такому влиянию аффектов на ход идей и те душевные болезни, при которых аффективные расстройства резко выражены, осложняются по временам состояниями бессвязности.

4) В-четвертых, логические операции расстраиваются вследствие того, что хотя цели мышления и ставятся, хотя есть возможность производить выборку, но вследствие быстрой перемены интересов больного, перемены его влечений очень быстро меняются и цели логических операций: в таких случаях едва только начнется логический процесс в одном направлении, как цель уже изменилась, и направление мыслей должно меняться. В слабой степени это бывает при всяком легкомысленном, поверхностном мышлении, а в сильном это резко выражено в так называемом маниакальном состоянии и при аффектах восторга.

5) В-пятых, расстройство логических операций может быть обусловлено уменьшением того круга идей, из которых приходится делать выборку при процессе мышления. Иногда это бывает при сохранении собственно силы логического процесса, но при ограниченности или односторонности содержания сознания. Так, например, это бывает при меланхолии, когда в сознании восстановляются по преимуществу те представления, которые носят мрачную, печальную окраску. При этом больной делает и все выводы очень односторонние, мрачные, не соответствующие действительности. Это же наблюдается и при сильных подавляющих аффектах, когда вследствие заторможения психической деятельности в сознании не возникают иногда самые необходимые соображения, вследствие чего человек поступает, как бы игнорируя самые необходимые требования долга.

Но наиболее часто нарушение логических операций вследствие ограниченности круга идей, из которых приходится делать выборку, бывает при тех частых формах слабоумия, которые именно и характеризуются утратой и бедностью запаса идей. Оно бывает очень резко при тех формах слабоумия, которые обусловлены недоразвитием мозга, при так называемом идиотизме, или врожденном тупоумии. При этом запас идей ничтожен, не развивается тех идей, которые могут послужить руководящими в мышлении, вследствие чего умственный процесс крайне ограничен. Это же бывает и при приобретенном слабоумии, особенно в тех формах, при которых под влиянием ослабления памяти целый ряд прежних впечатлений теряется, не может репродуцироваться и поэтому не может служить материалом для логических операций, новых же приобретений ум не делает; мышление сводится к шаблонному воспроизведению одних и тех же, наиболее привычных сочетаний.

Таковы главные типы количественных расстройств в логических операциях.

Нужно прибавить, что расстройство логических операций вообще, как и всякое другое расстройство, бывает в различных степенях. Иной раз бывает полное прекращение логических функций, глубокое слабоумие, полная неспособность сочетаний. В некоторых случаях логические процессы возможны лишь в очень ограниченной степени, проявляются лишь в отрывочных суждениях, не соединенных логикой. Наконец, иной раз формальная логика бывает сохранена, внешне рассуждения правильны, но нет внутренней разумной связи между суждениями. Наконец, в случаях еще более слабого расстройства логических операций отмечается лишь ослабление умственной энергии.

Само собою разумеется, что вышеизложенным не исчерпываются все условия неправильности в логических операциях. Здесь мы имели в виду лишь одну сторону недостаточности умственных процессов, именно – зависящую частью от количества идей, частью от энергии сочетательных функций и главным образом от энергии функции, направляющей сочетания. Мы совсем не касались весьма важной стороны умственного процесса – влияния того, что называется логическим чувством или чувством истины, которое служит для нормального человека руководителем как в правильной постановке целей мыслительных операций, так и в правильности их хода.

Как для логических операций, так и вообще для душевной деятельности очень большое значение имеют также расстройства памяти, к рассмотрению которых мы и переходим.

4. Расстройства памяти. Память, как было сказано выше, есть способность сохранять впечатления и восстановлять из запаса образовавшиеся представления и понятия. У совершенно нормальных людей вариации в степени развития этой способности могут быть весьма различны. У одних лиц бывает очень хорошая память по отношению к одним категориям представлений, у других по отношению к другим. У очень многих интеллигентных людей бывает часто большая забывчивость по отношению к мелким явлениям обыденной жизни.

Вот некоторые выводы, касающиеся памяти у нормальных людей, сообщенные Даланней в Парижском биологическом обществе: «Память была очень развита у народов древнего мира: книги Веды, которые объемом не менее библии, сохранялись в течение 8 веков только в памяти, так как письменности в Индии тогда не было. Взрослая женщина имеет лучшую память, чем мужчина: актрисы скорее заучивают роли, чем актеры; студентки лучше сдают экзамены, требующие памяти, чем студенты. Юноши имеют лучшую память, чем взрослые. Память достигает своего максимума в возрасте около 13 лет и потом постепенно уменьшается. Слабые физически люди имеют больше памяти, чем крепкие. Наиболее развитая интеллигенция вовсе необязательно соединена с хорошею памятью: ученики, обладающие прекрасной памятью, далеко не самые интеллигентные. Провинциалы имеют больше памяти, чем парижане; крестьяне – больше, чем горожане; адвокаты – более, чем врачи; музыканты – больше, чем другие артисты. Память лучше перед едой, чем после еды; прилив крови к мозгу подавляет память. Учение уменьшает ее, – так, у безграмотных память лучше, чем у грамотных. Память лучше утром, чем вечером; летом – лучше, чем зимой; на юге – лучше, чем на севере»[6]6
  См.: Корсаков С. С., Болезненные расстройства памяти и их диагностика. М., 1890. 85 с.


[Закрыть]. Нужно прибавить, что память много зависит от упражнения. Существуют различные системы мнемотехники, которые дают возможность изощрять память при помощи своеобразных приемов усвоения впечатлений, облегчающих восстановление следов по мере надобности.

Болезненные расстройства памяти при душевных болезнях бывают нередко. Они выражаются то в форме усиленной памяти – гипермнезии, то в форме ослабленной памяти – амнезии, то в форме обманов памяти – парамнезии.

Что касается усиленной памяти – гипермнезии, то это явление приходится наблюдать при различных психических болезнях, характеризующихся возбуждением душевной деятельности. При этом нередко бывает, что в сознании больного появляются воспоминания очень давние, которые он не может вспомнить в здоровом состоянии. Большею частью эти воспоминания бывают, впрочем, отрывочны, бессвязны, но иногда бывают и очень последовательные воспоминания. Такая гипермнезия нередко бывает у истеричных во время припадков; нередко ее наблюдают у себя лица, находившиеся в крайней опасности: так, у утопающих вдруг возникает в сознании множество забытых подробностей прежней жизни. Иногда гипермнезия бывает при маниакальном возбуждении, лихорадочных состояниях, бешенстве (lyssa humana), после ушибов головы. Так, д-р Аберкромби рассказывает о больном, впавшем в беспамятство вследствие ушиба головы, что, когда ему стало лучше, он заговорил на языке, которого никто в больнице не знал; это оказался валийский язык. Оказалось, что больной тридцать лет не был в Валисе, совершенно забыл свой родной язык и вспомнил лишь под влиянием болезни. Выздоровев, он опять совершенно его забыл и заговорил по-английски.

Еще более интересен случай, часто цитируемый во многих сочинениях, касающихся памяти: молодая женщина, безграмотная, захворала горячкой в одном немецком городе. Она в бреду говорила по-латыни и по-гречески, и по-еврейски. Бред ее был записан, и оказалось, что он состоял из различных изречений, понятных в отдельности, но не имевших связи между собою. Удалось узнать, что, когда больной было 9 лет, она жила у протестантского пастора, который имел привычку расхаживать по коридору, в который выходила кухня, где жила девочка, и громко читать свои книги. Книги пастора были разысканы, и в них оказались многие места, тождественные с изречениями, записанными у постели больной.

Гипермнезия бывает общая или частичная. Чаще всего она бывает частичная, т. е. касается какой-нибудь отдельной группы воспоминаний. Так, иногда меланхоликам вспоминаются с особенной яркостью и с подробностью какие-нибудь самые печальные события их жизни. При мании тоже часто являются с особенной яркостью или особенно часто воспоминания одного какого-нибудь периода жизни. Нередко приходится видеть такую частичную гипермнезию у стариков, вследствие чего у них при общем упадке памяти существуют чрезвычайно яркие воспоминания из периода их детства и юности.

Гораздо чаще, чем с гипермнезией, приходится иметь дело с амнезией – потерей памяти. Потеря памяти бывает большей частью неполная, – не все забывается, а только некоторые впечатления. Лишь в редких случаях бывает полное отсутствие памяти.

Отсутствие памяти или ослабление ее бывает как явление приобретенное и как врожденное. Врожденная амнезия наблюдается при общем недоразвитии душевной деятельности, при врожденном слабоумии (идиотизме). Нужно, однако, помнить, что далеко не во всех случаях врожденного слабоумия бывает отсутствие памяти; в некоторых случаях идиотизма бывает очень порядочная память, особенно односторонняя память, например звуковая.

Что касается до приобретенного ослабления памяти, то оно наблюдается при самых разнообразных условиях – при органических заболеваниях мозга, при расстройстве питания его, при отравлениях, при многих функциональных болезнях, истерии, эпилепсии, неврастении. Легкие формы ослабления памяти, выражающиеся в несколько недостаточном запоминании, затруднении при заучивании, встречаются очень часто при неврастении, школьном переутомлении. В этих случаях не всегда легко определить, имеем ли мы дело действительно с ослаблением памяти или расстройством внимания, уменьшением способности восприятия. Более тяжелые формы амнезии встречаются при травматических повреждениях, атрофии мозговой коры и при тяжелых неврозах. Они представляют значительный психологический интерес.

Анализируя явления, наблюдаемые при тяжелых приобретенных амнезиях, можно прийти к заключению, что некоторые впечатления исчезают из памяти раньше, другие позднее. Так, обыкновенно ранее всего исчезает память времени: больные помнят факты, но не могут локализировать их во времени; затем исчезает память недавних событий; больной часто забывает то, что происходило в последние дни, а в некоторых случаях даже забывает все, что только что произошло, а хорошо помнит давно прошедшее. Это, например, заметно у стариков, при старческом слабоумии: старики часто забывают решительно все, что делается в настоящее время, а помнят порядочно события давних лет. Но если упадок памяти идет дальше, то забываются и давние события: больной часто не помнит фактов, но у него еще остается память чувств, т. е. память антипатий и симпатий, а затем и память чувства падает; остается память привычек, которая разрушается последней.

Таков ход постепенной утраты памяти, указанный главным образом французским психологом Рибо[7]7
  Рибо Т. Болезни памяти / Пер. с фр. Спб., 1881. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Он известен под названием «закона обратного хода памяти».

Если память начинает восстанавливаться, то восстановление идет в обратном порядке; то, что утратилось из памяти последним, восстановляется раньше. Такого рода восстановление памяти замечается при тех процессах в головном мозгу, которые, вызывая в период своего прогрессивного развития постепенную утрату умственных способностей, все-таки затем останавливаются и мало-помалу уступают лечению. Таковы главным образом сифилитические поражения головного мозга или страдания, связанные с хроническими интоксикациями.

В большинстве же случаев постепенно усиливающийся упадок памяти в том порядке, как мы указали, не излечивается, так как чаще всего он бывает вследствие атрофии мозговой коры (старческой или являющейся в результате хронического воспаления).

Описанные явления глубокой, постепенно нарастающей утраты памяти носят название общей прогрессирующей амнезии. Иногда амнезия не развивается так постепенно, как прогрессирующая, а развиваясь очень быстро (острая и подострая амнезия), достигает в короткое время известной степени и остается более или менее долгое время стационарною или даже с течением времени уменьшается. В таких случаях приходится нередко наблюдать такое явление: больной помнит довольно хорошо многое из своей жизни, но у него пропадает способность вспоминать текущие события настолько, что он не может вспомнить ничего из только что случившегося; он, например, только что пообедал, а через 5 минут уже позабыл об этом. Это приходится наблюдать после острых болезней, как, например, тифа, послеродовых болезней и особенно часто при той форме психического расстройства, которую я называю полиневритическим психозом; точно так же бывает иногда после травм черепа, после сотрясения мозга и иногда при воспалительных состояниях его и некоторых аутоинтоксикациях. Такого рода амнезия, при которой теряется или уменьшается способность вспоминать впечатления, получаемые больным после начала его болезни, и при которой больной забывает в большей или в меньшей степени текущие события и факты, случившиеся после начала болезни, по терминологии Шарко, носит название амнезии антероградной.

В других случаях более или менее быстро развивающейся утраты (или ослабления) памяти теряется способность вспоминать события, предшествовавшие началу болезни, или утрачивается воспоминание о каком-нибудь более или менее длинном периоде прошедшей жизни больного. Так, больной, например, может забыть, как он провел последние дни перед своим заболеванием; иногда же пропадает из памяти целый месяц или целый год. Такого рода амнезия носит название амнезии ретроградной или ретроспективной. Она бывает особенно часто при истерии, также иногда при алкоголизме, при эпилепсии. Она бывает также в результате сильных моральных потрясений, испуга, чрезвычайного огорчения и, как следствие, сотрясения мозга. В последних случаях нередко бывает сочетание ретроградной амнезии с антероградной, т. е. с неспособностью запоминать текущие события, – неспособностью, продолжающейся обыкновенно лишь несколько дней или даже часов.

Интересный пример такого рода ретро-антероградной амнезии приведен Рибо. «Молодой офицер упал с лошади и ударился о землю правым теменем. Очнувшись, он снова сел на лошадь и совершенно правильно ездил 1/4 часа, как будто здоровый, но только все спрашивал: «Что такое со мною? Я только что проснулся». Когда его отвели домой и пришел доктор, он продолжал повторять эти слова и решительно не помнил, как он провел три последних дня; он узнавал всех, называл правильно, отвечал разумно на все вопросы, но самых сильных текущих событий не запоминал; всякий раз, как к нему приходил врач, который навещал его каждый час, ему казалось, что тот приходит в первый раз; он не помнил никаких предписаний, не помнил, как брал нежные ванны, делал растирания. Эта потеря памяти совпадала с ощущением тяжести головы и со слабостью пульса. Через 6 часов после падения пульс начал подниматься, и больной, наконец, запомнил тот ответ, который был ему сотни раз подсказываем – о падении с лошади. С этого времени память стала постепенно восстанавливаться, больной стал понемногу вспоминать все события, так что на следующий день припомнил события, бывшие в течение двух дней до падения, хотя так и не был в состоянии припомнить всего, что было в день падения.»

Другой интересный пример иллюстрирует картину ретроградной амнезии. «Одна молодая женщина, страстно любившая своего мужа, во время родов впала в продолжительный обморок, после которого забыла все, касающееся периода супружества. Всю остальную свою жизнь до замужества больная помнила прекрасно. В первые минуты после обморока она с ужасом отталкивала от себя своего мужа и ребенка. Впоследствии она никогда не могла вспомнить период своей замужней жизни и все те события, которые случились в течение его. Родителям и друзьям удалось наконец убедить ее авторитетом своего свидетельства в том, что она замужем и имеет сына. Она поверила им, потому что ей легче было думать, что она утратила память о целом годе, нежели признать всех своих близких обманщиками. Но ее собственное убеждение, ее внутреннее сознание ни мало не участвовали в этой вере. Она глядела на своего мужа и своего ребенка, не будучи в состоянии представить себе, каким волшебством достался «и этот муж, и как родила она ребенка»[8]8
  Рибо. Болезни памяти / Пер. А. Черемшанского. Спб. 1881. С. 48.


[Закрыть].

Ретроградная амнезия развивается часто у истеричных, эпилептиков, после травматических повреждений. Она вообще нередко следует за состояниями умоисступления, глубокого затемнения сознания и является как вторичное явление (сопутствующая амнезия).

Разбирая явления, которые наблюдаются при амнезиях вообще, мы можем заметить, что в некоторых случаях теряется или ослабевает так называемая память фиксации, т. е. способность сохранять следы; в других же случаях следы сохраняются, но теряется или уменьшается способность воспроизводить их из скрытого, латентного состояния и восстановлять в сознании, – теряется память восстановления. Нужно отметить, что в большинстве случаев расстраивается именно способность восстановления (воспоминания), а память фиксации сохраняется. Оттого иногда бывает так, что в течение известного периода больной как будто ничего не запоминает из совершающегося, а пройдет год или два, способность восстановления у него возвратится, и он вспомнит события, которые происходили в то время, когда он, казалось, ничего не запоминал.

Я наблюдал одного молодого человека, страдавшего алкогольным полиневритом, у которого в течение трех лет была чрезвычайно резкая антероградная амнезия: он буквально сейчас же позабывал все, что происходило с ним; так, он беспрерывно повторял одни и те же вопросы, забывая их тотчас же; можно было к нему подряд входить и здороваться, и он забывал, что он только что подавал руку и говорил с вами; он читал одну и ту же строчку без конца, забывая, что он уже ее прочитывал. Такая потеря памяти касалась всех событий и продолжалась в очень сильной степени более года. И вот по истечении года, когда больной стал понемногу поправляться, у него вдруг стали всплывать в сознании некоторые факты, которые имели место в течение протекшего наиболее тяжелого периода болезни: так, например, он вспомнил, что я приносил к нему сфигмограф, и описал довольно верно машинку. Воспоминания такого рода являлись отрывочно, неполно, иногда в искаженном виде, но они указывали на то, что и в тот период, когда больной, как казалось, решительно все забывал, – впечатления все-таки оставляли в его мозгу след, который впоследствии при восстановлении правильной мозговой деятельности мог давать и сознательные воспоминания.

К интересным формам расстройства памяти относится еще так называемая двойственная память. Примером такого рода явления может служить такой случай: одна девушка, проснувшись от продолжительного сна, внезапно потеряла память всей своей предшествовавшей жизни; она разучилась читать, не узнавала знакомых и т. п. Мало-помалу она вновь стала научаться всему, т. е. стала учиться читать (сначала по складам), писать, считать, узнавать предметы, окружающих ее лиц. Несколько месяцев спустя она впала вновь в глубокий сон и проснулась из него такой же, какой была до болезни: она обладала всеми прежними сведениями и воспоминаниями юности, но зато в это время совсем не помнила того, что было с ней в период болезни. Через несколько времени с ней опять случился глубокий сон, после которого она опять забыла то, что было в здоровый период, а вспомнила то, что было в первый приступ болезни. Такие перемены стали повторяться периодически. Таким образом, у нее явилось два состояния: в одном она помнила свое детство, родных, умела хорошо читать и писать, в другом – она не помнила своего детства, не помнила многих старинных знакомых и едва умела читать и писать. Если ее желали познакомить с кем-нибудь, то необходимо было представить ей это лицо во время обоих ее состояний. Такие состояния известны также под названием «двойственной личности». Описанием их мы особенно обязаны д-ру Азаму[9]9
  Azam. Amnesie periodique, ou doublement de la vie. Gaz. med. de Bordeaux, 1876. С. 117–125.


[Закрыть]. Не очень давно два французских врача Буррю и Бюро описали наблюдение, касавшееся одного молодого человека, у которого таких различных состояний было несколько, и можно было искусственно при помощи внушения и магнита переводить больного из одного состояния в другое; в каждом из своих состояний он помнил только то, что испытывал, находясь совершенно таким же, и не помнил того, что он воспринимал в других состояниях. Интересно, что в этом случае не только терялась память пережитых впечатлений, но и привычки больного сменялись, весь характер его становился иным; в одних состояниях он был скромен, уживчив, в других, наоборот, раздражителен, наклонен к обману и дурному, даже преступному поведению; поэтому-то такие состояния и носят название «двойственной личности»[10]10
  Воurru H. et Burot P. La suggestion mentale et les variations de la personalité. Paris, 1895. 314 p.


[Закрыть].

Под влиянием гипнотического внушения, впрочем, довольно нередко приходится видеть появление аналогичных изменений памяти.

Амнезия, касающаяся более или менее равномерно впечатлений всех категорий, называется общею амнезией. Кроме того, есть частичные амнезии, при которых теряется какая-нибудь специальная память. Как известно, у нас существует ряд, так сказать, специальных памятей: память зрительных впечатлений, память слуховых впечатлений, память слов. Специальная память, по-видимому, локализируется в определенных участках мозговой коры и по степени развития и тонкости строения этих участков бывает очень различна. Так, есть люди, отличающиеся необыкновенной зрительной памятью: их много среди художников; к числу их принадлежит Густав Доре, известный каррикатурист Пуаре (Каранд‘Аш). У знаменитых «счетчиков» также необыкновенно развита память – у одних зрительная, у других слуховая. Так, известный счетчик Диаманди может на память воспроизвести массу написанных на трех больших досках цифр; 25 букв он запоминает в их порядке менее чем за 1 минуту. Он производит в уме умножения многозначных цифр, извлечение корней четвертой степени и верно говорит остаток, выражающийся иногда в миллионных цифрах. У другого знаменитого счетчика Жака Иноди не так велика зрительная память, как слуховая, – он запоминает прочитанные ему числа и делает с ними вычисления. По-видимому, в связи с преобладанием той или другой памяти различные лица и более охотно мыслят то зрительными образами, то слуховыми.