Текст книги "Ленин. Спаситель и создатель"

Глава 2. «Спецоперация» Николая Старикова против «Николая» Ленина

У английского писателя Гилберта Кийта Честертона в серии о патере-детективе Брауне есть рассказ под названием «Сломанная шпага». Там знаменитый криминалист в сутане восстанавливает истину при помощи прежде всего психологического анализа, не опровергая давно известные факты. А в результате выясняется, что якобы героически павший в борьбе с врагами генерал Сент-Клер на самом деле был предателем и его повесили собственные солдаты.

К известным фактам патер Браун присоединил искреннее желание отыскать истину и пару неизвестных фактов, и все изменилось принципиально: на место лжи встала правда.

Николай Стариков в книге «Февраль 1917: Революция или спецоперация?» поступает противоположным образом – к известным фактам он присоединяет желание замутить истину, прибавляет к этому ряд домыслов, выдавая их за факты, и картина Февраля и Октября 1917 года, а также периода между ними, меняется тоже принципиально: на место правды становится ложь.

Надо заметить, что в самом начале книги Стариков сообщает-таки читателю один важнейший подлинный факт – тот, который Ленин, правда, сообщил России ещё весной 1917 года. Стариков пишет: «Именно наши „союзники“ по Антанте убили Российскую империю. Первую скрипку в этом похоронном марше играла британская разведка»[21]21
  Стариков Н. Февраль 1917: Революция или спецоперация? М.: Яуза; ЭКСМО, 2007. С. 6.


[Закрыть].

Ну, кто бы с этим спорил! Многомудрые бритты настолько плотно отслеживали российскую ситуацию, что, например, известный как мастер острого сюжета и психологизма английский писатель Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965) с начала Первой мировой войны был привлечён к работе в британской разведке и целый год пробыл в Швейцарии.

Зачем же находился там будущий автор Луны и гроша? Не будет особой натяжкой предположить, что он там занимался изучением русской эмиграции – на всякий случай… Англичане ведь задолго до Февраля 1917 года поняли, что царская Россия в войне надрывается, и не исключено, что – при всей сложности такого дела – придётся в России «менять лошадей на переправе», ещё в ходе войны. Значит, надо было заблаговременно изучить всех возможных фигурантов будущих бурных событий – и «справа», и «центристов», и «слева»…

«Справа» – для того, чтобы наметить потенциальных лидеров дворцового переворота… «Центр» мог пригодиться как подмога «правым»… А «слева» требовалось понять: кого можно прикормить и использовать, а кого надо опасаться ввиду явной угрозы планам бриттов.

«Твердокаменный» Ленин был в эмиграции фигурой заметной, и искушённые в политике бритты не могли не отдавать себе отчёт в том, что в случае революционных событий в России он выйдет на первый план, играя роль значительную.

Похоже, Моэм, как талантливый «инженер человеческих душ», понял, что Ленин – это серьёзно, но купить его невозможно. Причём версия, что Моэм изучал в Швейцарии и Ленина, подтверждается тем, что летом 1917 года писатель-разведчик был направлен с секретной миссией в Петроград с целью воспрепятствовать приходу большевиков к власти[22]22
  Зарубежные писатели. Библиографический словарь: в 2 ч. Ч. 2. М.: Просвещение, 1997. С. 94.


[Закрыть].

Позднее, в книге «Подводя итоги», Моэм писал: «…Я не прошу мне верить, что если бы меня послали в Россию на полгода раньше, я бы, может быть, имел шансы добиться успеха. Через три месяца после моего приезда в Петроград грянул гром, и все мои планы пошли прахом…»

«На полгода раньше…» – значит, за три месяца до Февраля 1917 года. Что ж, если бы Моэм оказался в Петрограде в конце 1916 года, то он, с его «швейцарским» опытом, мог бы оказаться ценным консультантом для английского посла Бьюкенена, но в общем ходе событий это и впрямь изменило бы мало что… Российскую империю заклала на алтарь мирового Капитала сама элита России, а фактор Ленина можно было устранить лишь пулей, на что бритты тогда не решались.

У Старикова же всё изображено иначе, он всё ставит с ног на голову, и подлинные преступники оказываются у него героями или жертвами, а великие борцы за Россию, и прежде всего – Ленин, жалкими наёмниками внешних врагов России, двойными и даже тройными агентами.

Для полного анализа книги-побасёнки Николая Старикова надо написать отдельную книгу, где каждое бездоказательное утверждение Старикова опровергалось бы документально, но этим я заниматься, конечно, не буду, а остановлюсь на том, как Н. Стариков описывает – переврав её по всем пунктам – ситуацию с «апрельскими» тезисами, которые были опубликованы в «Правде» под псевдонимом «Н. Ленин» (этот псевдоним, к слову, и стал причиной того, что газеты в Европе начали писать о «Николае Ленине»).

Стариков утверждает:

«Впервые свои новые идеи Ленин высказал в работе „Апрельские тезисы“, появившейся 7(20) апреля в „Правде“. Последующая советская мифология представила идею Ленина о дальнейшем развитии революции как разумную и вытекающую из марксизма. В 17-м году „Апрельские тезисы“ всех поразили, и их оценка была совершенно иной. „Тезисы Ленина были опубликованы от его собственного, и только его имени (но это Ленин сам же и подчеркнул. – С.К.), – напишет позднее Троцкий в своей „Истории русской революции“, – Центральные учреждения партии встретили их с враждебностью, которая смягчалась только недоумением. Никто – ни организация, ни группа, ни лицо – не присоединил к ним своей подписи“…»[23]23
  Стариков Н. Указ. соч. С. 216.


[Закрыть]

Здесь подложно и подло всё, и мы это сейчас увидим!

Начнём с того, что, во-первых, свои новые идеи Ленин публично высказал впервые не в работе «Апрельские тезисы», а в более раннем первом «Письме из далека»… Во-вторых, у Ленина нет работы «Апрельские тезисы», у него есть, как мы уже знаем, статья «О задачах пролетариата в данной революции»… В-третьих, ссылаться в данном случае на свидетельство Троцкого может лишь непроходимый невежда в вопросах русской истории! Троцкий и в Россию-то вернулся в мае 1917 года, и большевиком отродясь не был – его приняли в РСДРП(б) вместе с группой «межрайонцев» в августе 1917 года на VI съезде партии.

Но это лишь цветочки в букете элементарных подтасовок Стариковым очевидных, легко устанавливаемых исторических фактов. Далее идут уже ягодки! Так, со слов Троцкого Стариков уверяет, что якобы ни одна партийная организация, ни одно лицо не присоединили к апрельским идеям Ленина своей подписи. В действительности же «правдинская» статья «О задачах пролетариата в данной революции», содержащая «Апрельские тезисы», была тут же перепечатана большевистскими газетами «Социал-Демократ» (Москва), «Пролетарий» (Харьков), «Красноярский рабочий», «Вперёд» (Уфа), «Бакинский рабочий», «Кавказский рабочий» (Тифлис) и другими[24]24
  Ленин В. И. ПСС. Т. 31, с. 532.


[Закрыть].

Собственно, сама публикация статьи Ленина в печатном органе ЦК партии уже делала её не личным мнением одного человека, а точкой зрения основного руководства РСДРП(б), не так ли?

Но и это не всё! Было в тогдашней России и некое «лицо», которое не только сразу пошло за Лениным, но даже предвосхитило его идеи, опубликовав 18 марта 1917 года в № 12 «Правды» статью, даже название которой было схоже с названием ленинской статьи, – «Об условиях победы русской революции»!

Это «лицо» обнародовало свои идеи даже раньше, чем в «Правде» было опубликовано ленинское «Письмо из далека», а подписало свою статью от 18 марта просто: «К. Сталин». И, открыв том 3-й Собрания сочинений И. В. Сталина на странице 11, мы со всей неумолимостью убедимся, что все основные положения сталинской статьи совпадают с ленинскими тезисами – лишь порядок их формулирования иной[25]25
  Сталин И. В. Собрание сочинений. М.: ОГИЗ, 1946. Т. 3, с. 11–15.


[Закрыть].

Вот как это выглядело у Сталина – я лишь переставил для удобства цитаты в том порядке, в каком сходные идеи содержатся в тезисах Ленина.

«Всё… необходимо осуществить при общем условии скорейшего открытия мирных переговоров, при условии прекращения бесчеловечной войны…»

Нетрудно, сравнивая тексты, убедиться, что это соответствует первому апрельскому тезису Ленина.

Пойдём дальше:

«…Отражением этого… явилось то двоевластие, тот фактический раздел власти между Временным правительством и Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов… Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, как орган революционной борьбы…, и Временное правительство как орган напуганной „крайностями“ революции буржуазии… – такова картина… Но с углублением революции революционизируется и провинция… Тем самым колеблется почва под ногами Временного правительства.

Необходим общероссийский орган революционной борьбы, … достаточно авторитетный для того, чтобы… превратиться в нужный момент в орган революционной власти…

Таким органом может быть лишь Всероссийский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов…»

Это созвучно второму, четвёртому и пятому апрельским тезисам Ленина.

А вот сталинская мартовская иллюстрация к третьему апрельскому тезису Ленина:

«…Временное правительство возникло у нас не на баррикадах, а возле баррикад. Поэтому оно и не революционно – оно только плетётся за революцией, упираясь и путаясь в ногах…»

Отыскивается у Сталина в марте сходство и с пятым ленинским апрельским тезисом:

«…нужна другая вооружённая сила, армия вооружённых рабочих, естественно связанных с центрами революционного движения…»

И с шестым:

«…шаг за шагом углубляется революция, выдвигая социальные вопросы о 8-часовом рабочем дне и конфискации земель и революционизируя провинцию…»

В целом, ещё ни разу не поговорив с Лениным (мобильников тогда не было, Ленин находился в Цюрихе, Сталин – в Питере) Сталин мыслил сходно с Ильичом. Так, Сталин писал 18 марта 1917 года: «Немедленное вооружение рабочих, рабочая гвардия – таково второе условие победы революции…»

Наблюдались, правда, и некоторые расхождения…

Третьим условием победы революции Сталин считал в марте скорый созыв Учредительного собрания, а Ленин шёл дальше – к идее верховенства Советов. Но, во-первых, Сталин и в марте 1917 года видел именно во Всероссийском Совете рабочих, солдатских и крестьянских депутатов будущий орган революционной власти, во-вторых, не так всё просто оказалось и у Ленина с идеей Учредительного собрания, о чём позже будет сказано… А, в-третьих, Сталин после приезда Ленина быстро понял правоту последнего и встал на его сторону, что видно как из последующих статей Сталина весны и лета 1917 года, так и из более поздних публичных свидетельств Сталина.

19 ноября 1924 года в речи на пленуме коммунистической фракции Всероссийского Центрального Совета профессиональных союзов (ВЦСПС) Сталин говорил:

«Партия (её большинство) шла к новой ориентировке ощупью. Она приняла политику давления Советов на Временное правительство в вопросе о мире и не решилась сделать сразу шаг вперёд от старого лозунга о диктатуре пролетариата и крестьянства к новому лозунгу о власти Советов…

Эту ошибочную позицию я разделял тогда с другими товарищами по партии и отказался от неё лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам товарища Ленина…»[26]26
  Сталин И. В. Собрание cочинений. Т. 6, с. 333.


[Закрыть]

Как всё же тогда спрессовывалось время! Сталин вернулся в Петроград 12 марта 1917 года, Ленин – 17 апреля 1917 года… Без личного руководства Ленина большевики, находившиеся в России, оставались всего месяц, но Сталин говорит: «…лишь в середине апреля» так, как будто в вопросе об отношении к Временному правительству он колебался невесть сколько если не лет, то – месяцев!

Что ж, тогда историческое время действительно исчислялось даже не как на фронте – год за три, а ещё плотнее – год за век…

Вернёмся, впрочем, к сталинской речи 1924 года:

«Нужна была новая ориентировка. Эту новую ориентировку дал партии Ленин в своих знаменитых Апрельских тезисах. Я не распространяюсь об этих тезисах, так как они известны всем и каждому. Были ли тогда у партии разногласия с Лениным? Да, были. Как долго длились эти разногласия? Не более двух недель. Общегородская конференция Петроградской организации (вторая половина апреля), принявшая тезисы Ленина, была поворотным пунктом в развитии нашей партии. Всероссийская апрельская конференция (конец апреля) лишь довершила в общероссийском масштабе дело Петроградской конференции, сплотив вокруг единой партийной позиции девять десятых партии…»[27]27
  Сталин И. В. Собрание cочинений. Т. 6, с. 333–334.


[Закрыть]?

Сказал тогда Сталин и о Троцком:

«Теперь, спустя семь лет, Троцкий злорадствует по поводу былых разногласий большевиков, изображая эти разногласия как борьбу чуть ли не двух партий внутри большевизма. Но, во-первых, Троцкий тут безбожно преувеличивает и раздувает дело… Во-вторых, наша партия была бы кастой, а не революционной партией, если бы она не допускала в своей среде оттенков мысли… В третьих, нелишне будет спросить, какова была тогда позиция самого Троцкого?.. Так называемый редактор сочинений Троцкого (Сочинения Сталина начали издавать лишь после войны. – С.К.) Ленцнер уверяет, что „американские письма“ Троцкого (март) „целиком предвосхитили“ ленинские „Письма из далека“, легшие в основу Апрельских тезисов Ленина. Так и сказано: „целиком предвосхитили“. Троцкий не возражает против такой аналогии… Но… письма Троцкого „совсем не похожи“ на письма Ленина ни по духу, ни по выводам…»[28]28
  Сталин И. В. Собрание cочинений. Т. 6, с. 334–335.


[Закрыть]

Интересно, знал ли Николай Стариков обо всём этом, сочиняя свою побасёнку? Ведь источник сведений здесь не очень-то редкий – Собрание сочинений Сталина сегодня найти не так уж и сложно, хоть в «комиссионке», хоть в Интернете…

Подобным образом можно проанализировать всю книгу Старикова, однако, надеюсь, уже приведённого выше достаточно для того, чтобы читатель более недоверчиво относился к подобного рода «откровениям». В некотором смысле книгу «Февраль 1917: Революция или спецоперация?» можно считать классическим собранием всех прошлых сплетен, клевет, инсинуаций и предвзятых «воспоминаний» о тех днях, густо сдобренных «сенсационными» «открытиями» уже самого Старикова.

Ответ же на надуманный вопрос Старикова: «Февраль 1917: революция или спецоперация?» дал в марте 1917 года сам Ленин. Со стороны правых заговорщиков, курируемых англичанами, это была спецоперация, а со стороны народных масс России и большевиков – революция!

Заканчивая книгу моментом открытия и роспуска Учредительного собрания в середине января 1918 года, Стариков утверждает, что «Ленин разогнал бы „учредиловку“ даже имея подавляющее большинство депутатов-большевиков!»[29]29
  Стариков Н. Указ. соч. С. 216.


[Закрыть]

Это уж вообще в огороде бузина, а в Киеве дядька…

Во-первых, вопреки распространённому заблуждению, выборы в Учредительное Собрание прошли через неделю после штурма Зимнего дворца, то есть, после совершения Октябрьской революции. Прошли под эгидой уже Советского, только что образовавшегося, государства. По «логике» Старикова было бы проще вообще не проводить этих выборов, чтобы потом нечего было разгонять.

Во-вторых, сразу же после выборов в Петрограде, которые проходили в столичном избирательном округе с 12(25) по 14(27) ноября 1917 года, Ленин дал 15 (28) ноября 1917 года интервью корреспонденту агентства «Associated Press» Гуннару Ярросу. Начиналось оно так:

«В связи с результатами выборов в Петрограде, на которых большевики получили шесть мест, корреспондент „Associated Press“ интервьюировал Председателя Совета Народных Комиссаров, который был окрылён крупной победой своей партии.

– Что Вы думаете о результатах выборов в Учредительное собрание? – спросил корреспондент.

Я думаю, что эти выборы являются доказательством большой победы большевистской партии. Число голосов, отданных ей на выборах в мае, августе и сентябре постоянно росло. Получить шесть мест из двенадцати в городе, где буржуазия (кадеты) очень сильна, значит победить в России…»[30]30
  Ленин В. И. ПСС. Т. 54, с. 381.


[Закрыть]?

В Учредительном собрании Петрограду было предоставлено 12 мест, половину получили большевики и ещё одно место – их тогдашние союзники, левые эсеры. То есть, в столице «левые» имели большинство, и Ленин, избранный депутатом Учредительного собрания, надеялся на большинство также общероссийское…

Вышло иначе: партия эсеров получила 59 % голосов, большевики – 25 %, кадеты – 5 %, меньшевики – 3 %. Впрочем, с учётом того, что выборы проходили в стране, уже охваченной кризисом, и в голосовании приняла участие примерно половина избирателей, в литературе отыскиваются и иные цифры: 40 % за эсеров, 23,9 % за большевиков, 4,7 % за кадетов, 2,3 % за меньшевиков и остальные – за другие мелкобуржуазные партии и группы[31]31
  Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. С. 624.


[Закрыть].

Так или иначе, формальная победа в общенациональном масштабе достигнута Лениным не была, однако темп роста влияния большевиков был огромным. При этом в обеих столицах они к началу 1918 года уже пользовались решающей поддержкой, что Ленин в интервью Ярросу и отметил.

К слову, Г. М. Яррос (1882–1965) в 1924 году переехал в Советский Союз, занимался журналистикой и преподавательской деятельностью[32]32
  Ленин В. И. ПСС. Т. 54, с. 811.


[Закрыть].

Пожалуй, здесь – забегая далеко вперёд, стуит сказать кое-что и об Учредительном собрании…

Первое и последнее заседание Учредительного собрания состоялось в Таврическом дворце 5(18) января 1918 года. Это заседание «смачно» и лживо описано в мемуарах правого эсера Виктора Чернова, который «скромно» умолчал при этом, что «правое» антибольшевистское большинство отказалось обсуждать предложенную Председателем ВЦИКа Свердловым «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и признать декреты Советской власти, в том числе – тот знаменитый Декрет о земле, в основу которого Ленин положил наказы поддерживавших эсеров крестьян.

«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», которую большевики предлагали обсудить и принять «черновскому» Учредительному собранию, написал Ленин, а за день до открытия Учредительного собрания – 17 января 1918 года, она была опубликована в «Правде» и в «Известиях ЦИК»[33]33
  Ленин В. И. ПСС. Т. 35, с. 221–223.


[Закрыть].

Статья I «Декларации…» объявляла Россию республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Статья II «Декларации…» гласила:

«Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление сопротивления эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победу социализма во всех странах, Учредительное собрание постановляет далее:

1. Частная собственность на землю отменяется. Вся земля со всеми постройками, инвентарём и прочими принадлежностями сельскохозяйственного производства объявляется достоянием всего трудящегося народа.

2. Подтверждается советский закон о рабочем контроле и о Высшем совете народного хозяйства…

3. Подтверждается переход всех банков в собственность рабоче-крестьянского государства…

4. В целях уничтожения паразитических слоёв общества вводится всеобщая трудовая повинность.

5. В интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися… декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической красной армии…»

Ну, и что здесь могло не устраивать подлинных народных представителей, за которых выдавали себя Чернов и К⁰?

И разве разжигала гражданскую войну или не отвечала интересам народов Статья III «Декларации…», утверждавшая разрыв тайных царских договоров, отвергавшая колониализм и аннулировавшая царские внешние долги, давно оплаченные русской кровью на полях войны?

Статья IV «Декларации…» содержала формулу признания Учредительным собранием Советской власти и её декретов.

Всё это «правым» большинством, обеспеченным правыми эсерами, было отвергнуто и освистано.

После совещания большевистской фракции была оглашена написанная тут же Лениным энергичная «Декларация фракции РСДРП(б)…»[34]34
  Ленин В. И. ПСС. Т. 35, с. 227–228.


[Закрыть]

Затем большевики и кое-кто ещё покинули зал, полный пустопорожних речей. А под утро 19 января 1918 года начальник караула Таврического дворца, балтийский матрос Анатолий Железняков распустил «Учредилку», произнеся при этом историческую фразу: «Караул устал».

В ночь на 7(20) января 1918 года ВЦИК по докладу Ленина принял уже официальный декрет о роспуске «Учредилки»… А накануне – 6 января по старому стилю, Владимир Ильич начал писать блестящую статью «Люди с того света», которая почему-то тогда так и не была опубликована (возможно потому, что автор оборвал её на полуслове – дни-то были горячие!)…

Ленин писал в ней:

«„Я потерял понапрасну день, мои друзья“. Так гласит одно старое латинское изречение. Невольно вспоминаешь его, когда думаешь о потере дня 5-го января.

После живой, настоящей советской работы, среди рабочих и крестьян, которые заняты делом, рубкой леса и корчеванием пней помещичьей и капиталистической эксплуатации, – вдруг пришлось перенестись в чужой мир, к каким-то пришельцам с того света… Из мира борьбы трудящихся масс, и их советской организации… в мир сладеньких фраз, прилизанных, пустейших декламаций, посулов и посулов, основанных по-прежнему на соглашательстве с капиталистами.

Точно история нечаянно или по ошибке повернула часы свои назад, и перед нами вместо января 1918 года на день оказался май или июнь 1917 года!

Это ужасно! Из среды живых людей попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, слушать тех самых мумий „социального“ фразёрства, Чернова и Церетели, это нечто нестерпимое…

…Потоки гладеньких-гладеньких фраз Чернова и Церетели, обходящих заботливо только (только!) один вопрос, вопрос о Советской власти, об Октябрьской революции… И правые эсеры, проспавшие, точно покойники в гробу, полгода – с июня 1917 по январь 1918, встают с мест и хлопают с ожесточением, с упрямством. Это так легко и так приятно, в самом деле: решать вопросы революции заклинаниями… Ни капли мысли у Церетели и Чернова, ни малейшего желания признать факт классовой борьбы…

Тяжёлый, скучный и нудный день в изящных помещениях Таврического дворца, который и видом своим отличается от Смольного приблизительно так, как изящный, но мёртвый буржуазный парламентаризм отличается от пролетарского, простого, во многом ещё беспорядочного и недоделанного, но живого и жизненного советского аппарата…»[35]35
  Ленин В. И. ПСС. Т. 35, с. 229–231.


[Закрыть]?

С каким молодым задором, с какой весёлой убеждённостью в своей правоте это написано! С каким желанием работать для новой России! Николай же Стариков, ссылаясь на некие мемуары Бухарина (тот ещё «кадр»!) уверяет нас, что «когда наступил реальный момент разгона парламента, ночью, то с Лениным случился тяжёлый истерический приступ…»

Это с Лениным-то, которого Сталин назвал «горным орлом», и «истерический приступ»?!

Ну-ну…

В своей книге о «спецоперации» Февраля 1917 года Н. Стариков цитирует воспоминания старого большевика В. Д. Бонч-Бруевича, однако цитирует своеобразно. Вначале приведу «цитату», данную Н. Стариковым, а затем – полную цитату из воспоминаний Бонч-Бруевича.

Вот как цитирует Бонч-Бруевича Стариков: «В. Д. Бонч-Бруевич указывает нам, что в момент открытия Учредительного собрания Ленин „волновался и был мертвенно бледен, как никогда… и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными, глазами всю залу (обращаю внимание – „залу“! – С.К.)“…»[36]36
  Стариков Н. Указ. соч. С. 312–313.


[Закрыть]?

А вот Бонч-Бруевич «по Бонч-Бруевичу»:

«Владимир Ильич сел в кресло. Он волновался и был так бледен, как никогда; глаза расширились и горели стальным огнём. Он сжал руки и стал обводить пылающими глазами весь зал (обращаю внимание – „зал“! – С.К.) от края до края его, медленно поворачивая голову. Матросы, стоявшие внизу в проходе, с благоговением, не сводя глаз, смотрели на него, точно ловя его взгляд, точно ожидая приказа…

Владимир Ильич продолжал всё так же обводить глазами собрание, точно укрощая взглядом разбушевавшегося зверя…»[37]37
  Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине. 2-е изд., доп. М.: Наука, 1969. С. 167.


[Закрыть]

Картина, нарисованная подлинным Бонч-Бруевичем, психологически отличается от варианта Старикова принципиально, не так ли?

Во 2-м издании воспоминаний Бонч-Бруевича нет слов «мертвенно [бледен]» и «сделавшимися громадными [глазами]»… Возможно они есть в 1-м издании книги 1930 года «На боевых постах Февральской и Октябрьской революций», но вряд ли. Нет во 2-м издании и приводимого Стариковым «свидетельства» якобы Бонч-Бруевича о том, что Ленин потом «взял себя в руки, немного успокоился и „просто полулежал на ступеньках то со скучающим видом, то весело смеясь“…»

В воспоминаниях Бонч-Бруевича Ленин сидит в первом ряду в кресле, «четвёртом налево от трибуны председателя, если стать лицом к залу заседания». Это, между прочим, зафиксировано на фото, помещённом в томе 1-м собрания фотографий и кинокадров, изданных Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС к 100-летию В. И. Ленина в 1970 году (см. с. 47, фото № 26 по порядку в книге и № 382 по архивному учёту). Там приведена и соответственная цитата из воспоминаний Бонч-Бруевича (по т. III «Избранных сочинений» издания 1963 г., с. 134–135) с редакционным уточнением, что сидел Ленин не слева, а справа от трибуны.

Мелочь?

Ну, как сказать! Дьявол, как известно, кроется в мелочах, и читатель сможет сейчас лишний раз убедиться в этом.

Фотодокумент – наиболее достоверное из всех возможных исторических свидетельств. Недаром говорят, что лучше раз увидеть, чем сто раз услышать (или – прочитать). И фотодокумент показывает нам Ленина, сидящим в кресле. Но вот старый большевик Михаил Кедров в своей «Красной тетради об Ильиче», опубликованной в 1927 году в журнале «Пролетарская революция» (№ 1, с. 36–69), сообщает иное:

«Ильич тотчас по приходе примостился на покатых, покрытых ковром ступеньках, невдалеке от трибуны, и в таком положении остаётся до конца собрания. Депутатам он не виден, так как от них отделяет его дощатая перегородка между рядами…»

Однако на упомянутом выше фото Ленин сидит лицом к залу в кресле и хорошо всем виден. Можно предполагать, что мемуарист Кедров подсознательно соединил два эпизода: открытие Учредительного собрания и III конгресс Коминтерна, проходивший в июне-июле 1921 года. Там запоздавший к открытию Ленин действительно сидел на ступеньках, не видимый делегатами, и делал записи (есть знаменитое фото, зафиксировавшее это).

Далее Кедров пишет: «В наиболее интересные моменты, особенно во время речи выбранного председателя собрания Чернова, …Ильич неудержимо хохочет»[38]38
  Цит. по: Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: в 5 т. М.: Политиздат, 1984. Т. 3, с. 129.


[Закрыть]

И после этого – по Бухарину – с Лениным якобы случился тяжёлый истерический приступ?

Ой ли?

Впрочем, ближе к концу книги мы получим возможность присмотреться к Бухарину и его «свидетельствам» внимательнее.

Я так подробно всё это разобрал, чтобы читателю стало яснее – насколько ненадёжны мемуары как источник точных сведений. Недаром у юристов есть присказка: «Лжёт, как очевидец». Люди, да ещё в момент волнения, видят далеко не всегда то, что было на самом деле. Тем более, когда они вспоминают о событии через несколько лет. Вот почему я так часто опираюсь на прямую цитату из точного ленинского документа – она бьёт антиленинцев наповал!

А теперь предлагаю похохотать (хотя тут надо скорее плакать!) уже читателю. Откуда берёт происхождение «Бонч-Бруевич» Старикова? Точно это знает, естественно, лишь сам Н. Стариков, но кое-что предположить можно, если открыть на 360-й странице «воспоминания» незадачливого – на одни неполные сутки – председателя Учредительного собрания Виктора Чернова. Они были переизданы в 2004 году минским издательством «Харвест».

Там мы и прочтём:

«Когда наступил, наконец, момент открытия Учредительного собрания, Ленин, по свидетельству верного Бонч-Бруевича, „волновался и был мертвенно бледен, как никогда… сжал судорожно (у Б.-Б „очень сильно, до боли…“ – С.К.) руку и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными, глазами всю залу (вот она откуда – „зала“! – С.К.)“. Вскоре, однако, он оправился и „просто полулежал на ступеньках то со скучающим видом, то весело смеясь“…»

Итак, Чернов переврал Бонч-Бруевича и, похоже, присоединил к Бончу «испорченный телефон» Кедрова, а Стариков, похоже, не заглянув не то что в 1-е издание воспоминаний Бонч-Бруевича (его не так-то просто найти), но даже в легкодоступное 2-е издание, просто, пардон, передрал эпизод из книги Чернова.

Казус весьма показательный: нынешние псевдоисторики, обслуживающие интересы антиленинского Кремля, часто довольствуются замшелыми сплетнями и инсинуациями, не давая себе труда обращаться к подлинным свидетельствам и анализировать их! Псевдо «историки» выстраивают умопомрачительно «захватывающие» – захватывающие для любителей «компота» из жареной «клубнички» и развесистой «клюквы» – «версии» об англо-франко-германском шпионе Ленине, проходя мимо очевидного.

Так что детали – не мелочь.

Можно где-то напутать, можно в чём-то ошибиться… Но сознательно перевирать? Как говорил некий известный киноперсонаж: «Маленькая ложь рождает большое недоверие».

На подобных прискорбных чертах нынешней якобы «исторической» антиленинской «науки» мы остановимся ещё не раз, а сейчас нелишне познакомиться с сюжетом из совсем другой сферы. Он взят из повести писателя-документалиста Л. Л. Лазарева о Генеральном конструкторе авиадвигателей Александре Микулине – академике, одном из первых Героев Социалистического Труда[39]39
  Лазарев Л. Л. Взлёт. М.: Профиздат, 1978. С. 249–250.


[Закрыть].

Сей историко-инженерный казус настолько поучителен не только для инженеров, но и для историков, что привести его здесь будет вполне уместно.

В КБ Микулина работал его двоюродный брат – крупнейший советский специалист по теории авиадвигателей, Борис Стечкин, тоже академик. Однажды на испытательном стенде «полетел» двигатель – случай при отработке новой конструкции заурядный. Однако Стечкина заинтересовал здоровенный болт от двигателя, который оказался на подоконнике моторного зала.

– Какой же была сила, с которой забросило болт от стенда к окну? – спросил Стечкин у Микулина.

– Ты теоретик, ты и посчитай!

Стечкин забрал болт и ушёл в кабинет.

Через день в конференц-зале он, покрыв грифельную доску цепочками расчётов и кривыми графиков, предложил собравшимся инженерам «чрезвычайно изящную и остроумную теорию». С помощью математики теоретик Стечкин убедительно доказал, что болт мог долететь до подоконника, но практически мысливший Микулин предложил брату пройти в лабораторию и показать – как пролегла траектория полёта?

Далее – прямая цитата из книги Л. Лазарева:

«Но едва братья вошли в лабораторию, как наткнулись на ворчавшую уборщицу…

– Что за люди – ничего положить нельзя. Всё тащут. Позавчера положила болт на окно. А сегодня его спёрли.

– Какой болт, – удивился Микулин, показывая на болт, который держал в руках Стечкин. – Этот?

– Он самый!

– Но позвольте, – поднял брови Стечкин, – зачем вам болт и как он оказался на подоконнике?

– Так я, когда пол мету, им дверь подпираю.

Микулин и Стечкин, задыхаясь от смеха, выскочили в коридор».

Так вот, Стариковы и К⁰ без математики и интегралов лихо и подло забрасывают Ленина из дебрей «германского генштаба» в «пломбированный вагон», «восстанавливая истину» не более верно, чем Стечкин «проследил» полёт болта уборщицы. Вот только антиленинские псевдоисторические «теории», подобные стариковской, в отличие от математической теории Стечкина, и не изящны, и не остроумны.

Чтобы уж закончить здесь с «Учредилкой», приведу ещё один текст – не из статьи, а из дневника, и не Ленина – он дневников никогда не вёл, а поэта Александра Блока.