Текст книги "«Тегусигальпа» – пересечение параллелей"

XXIX

Пить Арнольду хотелось ужасно. Мало того, что организм был обезвожен пятьюстами граммами выпитого вчера виски, так к этому добавлялась ещё и усиливающаяся жара. Посмотрев на часы на колокольне, Арнольд убедился, что жажда убьёт его раньше, чем появятся таинственные спасители. Причём, совсем не факт, что с собой они носят бутылки с водой. А в нескольких метрах от него драгоценная влага лилась совершенно бесконтрольно и в большом количестве. Но всё-таки чувство самосохранения европейца, да ещё и в жаркой латиноамериканской стране, категорически возражало по поводу употребления в качестве питья воды из фонтана. Прошло ещё несколько минут, и чувство это было окончательно загнано в самые глубины подсознанья. Пить хотелось гораздо сильнее.

Арнольд подошёл к фонтану и подставил голову под холодную водяную струю. Таким образом, он и утолял жажду, и лечил головную боль. Вода оказалась вкусной. Или это так ему показалось, а головная боль постепенно исчезала. Было хорошо. Ещё чуть-чуть и придёт кто-то, обещанный ему Вадимом.

– Эй, предъявите ваши документы – услышал он за спиной по-испански и подумал, что, мол, наконец-то. Ещё и шуточки подходящие подбирают.

Обернувшись, Арнольд увидел двоих в полицейской форме.

– Ваши документы, – повторил один из них, а затем спросил, – Вы понимаете по-испански?

– Да. Да, конечно, – Арнольд автоматически полез в карман пиджака, затем вспомнил, что документов-то у него как раз и нет. Впрочем, если это те, кого он ждал, то зачем им документы. А кого он ждал? Ведь ему было просто сказано, что к нему подойдут. Кто это будет, и что им будет нужно – это осталось неизвестным.

– Документы? Вы должны знать, что у меня нет документов. С собой. Вы кто? Вы ведь от Вадима?

По лицам полицейских Арнольд понял, что они совсем не от Вадима, что это самые настоящие гондурасские полицейские, что он наслышан достаточно о нравах в силовых структурах латиноамериканских стран и что самый лучший способ продолжения общения с ними это его прекращение. Поэтому он развернулся и бросился убегать.

Полицейских, на самом деле, было трое. Третий сидел в машине, стоявшей за углом собора. Осознание того, что путь для бегства был выбран явно не в том направлении, пришло к Арнольду слишком поздно. Только после полученного удара резиновой дубинкой по спине и падения на каменную мостовую. Дальнейшие перспективы становились совсем уж не радужными. Можно было только надеяться, что рядом с монастырём сильно бить его не будут. Двое полицейских, спросивших минуту назад у него документы, стремительно приближались. Арнольд не видел, что третий, ударивший его дубинкой, совсем не спешит продолжать своё дело. Он оставался на своём месте и только изумлённо смотрел на левую руку Арнольда и на задравшийся рукав пиджака, из-под которого стал виден зелёный нефритовый браслет.

Подбежавшие полицейские тоже остановились в метре от Арнольда. Казалось, что они просто не смеют приблизиться, а гнев их сменился неподдельным почтением.

«Очень интересно», – подумал Арнольд, поблагодарив все высшие силы, надоумившие его вчера ночью примерить эту загадочную индейскую безделушку, лежавшую в чемодане ещё с момента отъезда из Тарту.

– Факел будем зажигать? – спросила Галя.

– Зачем? У меня фонарик есть, – ответил Вадим. Он направил луч в тёмный провал и не увидел ничего. Луч как будто остановился, не отражаясь и не устремляясь вперёд. Свет не наткнулся на стену, казалось, что он словно просто исчез. Вот идёт луч света и исчезает.

– Что это? – спросила Галя. – Мой девичий мозг уже отказывается что-либо понимать.

– Не знаю, – сказал Вадим и сделал шаг в провал. Ничего не произошло. Он не упал в тайную ловушку, на него не обрушилась стена и со стен не вонзились в него тысячи замаскированных мечей. Впрочем, этого и не могло произойти, потому что просто не соответствовало инструкциям из сновидений, как бы абсурдно это ни звучало.

Вадим обернулся. Галя всё так же стояла у входа в провал, только лицо её было очень встревожено. Вадим понял, что его она просто не видит. Через несколько секунд он получил подтверждение своей догадки.

– Эй! Ты где? Ты куда пропал? – услышал он встревоженный голос девушки.

– Всё нормально, я здесь, – и он протянул ей руку. – Иди сюда не бойся.

Галя увидела руку Вадима, появившуюся из темноты, и даже подумала, что не пора бы ей уже на самом деле испугаться. Затем вздохнула, решив, что и удивления даже в этой ситуации вполне достаточно, а пугаться за эти несколько дней она уже пыталась, взяла протянутую руку и шагнула туда, где несколько секунд назад исчез Вадим.

В сводчатом круглом помещении, посередине которого они стояли, были каменные стены и абсолютно гладкий, покрытый то ли краской, то ли штукатуркой потолок. На его матовой поверхности не было абсолютно никаких изображений. Каменные стены тоже не отягощались какими-то интерьерными украшениями, если не считать пяти металлических скоб, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Здесь не было ни столов, ни стульев. Не было ничего. Помещение было абсолютно пустым,

– И что же дальше, Николай Иванович? – спросил непонятно зачем Вадим.

– Погоди-ка, – Галя изучала следы на полу, отпечатавшиеся вдоль стен и становившиеся особенно частыми у вбитых в стены скоб. – Это крепления для факелов, фонариком здесь не обойдёшься. Только не выбегай за пределы комнаты, – полушёпотом крикнула она Вадиму. – А то непонятно, чем всё это обернётся.

Быстро, стараясь почему-то попадать в скобы с первого раза, будто это имело какое-то значение, Вадим расставлял факелы по местам. Заняло это у него меньше минуты.

– И чем теперь всё это зажигать? – поинтересовался он, закончив.

– Ты ещё спрашиваешь чем, – улыбнувшись, ответила Галя. – Тем, чем я тебя заинтриговала в первый раз в нашей нынешней жизни. Конечно же, спичками из любимого всеми нами кафе «Тегусигальпа».

По мере того как разгорались факелы на сводчатом потолке, становился всё более заметен рисунок, что-то напоминавший им обоим. Когда рисунок стал виден достаточно чётко и Галя, и Вадим практически одновременно почти прошептали одно и то же – план кремля.

В самом деле, на потолке была совершенно отчётливо видна схема нижегородского кремля. Но что-то смущало Вадима в этой карте, какое-то несоответствие.

– Смотри, – сказал он Гале. – Эта схема была начерчена здесь в шестнадцатом веке. Так, во всяком случае, можно судить по всем документам и другим, – немного замялся Вадим, – источникам. Но почему здесь присутствуют здания внутри кремля, которых здесь тогда просто не было? Откуда здесь тот же кадетский корпус, предположим.

Схема, пока говорил Вадим, приобретала объём. Она становилась трёхмерной.

– Забавно, – произнесла Галя. – Голограммка… Знаешь, что я думаю? Мне кажется, что она меняется. Она приобретает те черты, которые свойственны определённому моменту. Ну, вот сейчас мы видим ту картинку, которая была в тот день, когда на этот потолок смотрели в последний раз. Насколько я понимаю, это делал Лобачевский в 1837 году, кажется. Понимаешь?

– И если ты права, то сейчас эта схема должна измениться в очередной раз.

ХХХ

Вертолёт подлетал к Комаягуа. Пабло показал Сергею, где находится собор святой Марии. Они должны были приземлиться километрах в шести от него. Сергею даже показалось, что он видит грустного Арнольда, сидящего на парапете фонтана, расположенного у собора. Впрочем, людей у собора было совсем немало, а полёт, хотя и приближался к финалу, но всё же высота его оставалась приличной для возможной ошибки. Предполагалось, что после приземления они проедут к собору, а после того как встретятся с Арнольдом, переберутся к церкви La Merced, бывшей главным религиозным сооружением страны пока не построили новый собор. Впрочем, оба здания уже настолько старые, что применять здесь понятие «новый» по меньшей мере смешно.

Шесть километров после посадки они преодолели быстро с помощью местного таксиста, оказавшегося первым в очереди его коллег, и заплаченных ему десяти долларов. При выходе из машины, они заметили, что на площади перед собором происходит что-то необычное. Арнольд с несколько растерянным видом сидел на мостовой, а рядом с ним стояли трое полицейских.

– Парня-то надо спасать, – заметил Сергей.

– Ты думаешь? – ответил Пабло. – Хотя спасать его нужно, а то он сам не понимает, что происходит.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ничего особенного, мои предположения подтверждаются. Только откуда?

Пабло не закончил фразу. Он быстро направлялся в сторону полицейских, на ходу подворачивая правый рукав рубашки. «Драться, что ли собрался», – подумал Сергей, которого конфликт с местными правоохранительными органами совершенно не прельщал. В планы Пабло драка тоже не входила. Он просто подошёл поближе и окликнул представителей власти:

– Эй, господа, пожалуйста, оставьте этого человека. Он с нами.

Полицейские испуганно, как показалось Сергею, обернулись. Речь их была торопливой и в самом деле очень взволнованной.

– Что вы, что вы, – суетливо заговорил старший из них, – мы и не думали его задерживать. Мы просто хотели ему помочь. Европеец здесь один, долго. Мы и подумали, что ему нужна помощь.

Взгляд полицейского был направлен на правую руку Пабло. Изредка он переводил его на Арнольда. Проследив за ним, Сергей понял, что произвело на местную полицию такое неизгладимое впечатление – нефритовый браслет с фигуркой старого бога майя, который был у обоих. Мелькнула шальная мысль, уж не расстегнуть ли рубашку, чтобы полицейские увидели медальон с точно таким же богом, но ещё и с обсидиановыми глазами. Сложно было представить, что могло произойти в этом случае. Поэтому Сергей решил пожалеть психику представителей местной полиции и просто стоял рядом с Пабло, не предпринимая никаких действий.

Арнольд, между тем, встал, отряхнул свой светлый и несколько испачканный костюм и с достоинством подошёл к Пабло и Сергею. Он старательно делал вид, что всё нормально, что ничего не произошло и что всё идёт так, как надо. И только когда они уже отошли от собора, Арнольд остановился и изумлённо произнёс:

– Чёрт возьми, ребята, как я рад вас видеть! Как, как… – казалось, что слова у него кончились, но он всё таки собрался и добавил, – но как вы-то здесь оказались?

– Такой же вопрос хотелось бы и вам задать, – ответил Сергей. – Потому что с нами как раз всё более-менее просто.

Костя удовлетворённо потянулся и закрыл окно. То, что он там увидел, безусловно, заслуживало внимания. Конечно, ряд действий был несколько неожиданным, но в целом всё вписывалось в общую концепцию. Немного напрягало отсутствие некоторых, как ему понравилось их называть, персонажей или их долгая задержка там, где он не мог их видеть. С другой стороны, он мог гордиться собой, потому что сумел просчитать определённые шаги и даже найти этих персонажей там, где они считали себя в безопасности. Конечно, они тоже не дураки, и его действия разгадали, поэтому он не знает всего. Но, в любом случае, ему есть что рассказать.

Спустившись на первый этаж, Костя постучал в один из кабинетов медицинского центра.

– Лен, ну, всё. Я пошёл, ключ возвращаю, – сказал он брюнетке, задумчиво рассматривавшей чьё-то горло.

– Минуточку, – сказала она обладателю горла и подошла к двери. – Ну, ты давай не пропадай. Заходи иногда. Только не так, как сегодня.

– Постараюсь, – ответил Константин, положил ключ в раскрытую ладонь, развернулся и пошёл к выходу.

– Леонардыч, – крикнула брюнетка. – А что тебе нужно было на чердаке?

Константин Леонардович неопределённо пожал плечами, послал ей воздушный поцелуй и вышел на улицу. Солнце уже прошло полуденный зенит и теперь светило на Рождественскую церковь так, что Косте были отчётливо видны все оттенки её разноцветных куполов. В ресторане «Строганов» напротив церкви подходил к концу бизнес-ланч, но от него Константин решил воздержаться. Хотя последствия вчерашней встречи с Арнольдом становились уже менее заметными, всё-таки есть совершенно не хотелось. Интересно, а куда всё-таки исчез этот эстонец? – подумал он, прежде чем заметил странную парочку с явно нездешними лицами, сидевшую у фонтана за памятником трём матросам.

XXXI

Карта на потолке приобретала современный вид. Исчезали одни здания, на их месте появлялись другие, но многое оставалось неизменным. Неизменной была и красная светящаяся точка в самом центре кремлёвской схемы, и двенадцать синих огней меньшего размера вокруг неё. Скорее всего, это и было местонахождение легендарной «Либерии» Иоанна Грозного.

– Там, в центре, – сказала Галя. – Там… Это то, о чём я подумала? Это именно то, что мы ищем уже сложно сказать, который день, потому что я просто потеряла им счёт? Это оно?

– Надеюсь, – ответил Вадим. Он волновался, ведь цель – вот она. Ещё немного и они смогут достичь её. Смущало только одно – красная точка на плане находилась в центре кремля, примерно между трёх точек: обелиск Минину и Пожарскому, Архангельский собор и вечный огонь. Понятно, что и «Либерия», и двенадцать «индийских штуковин» находились явно не на поверхности, они были спрятаны где-то под землёй и возможно очень глубоко. А вот как попасть в это «где-то» было совершенно непонятно. Никаких подсказок на карте не было. Пока не было.

– Мне кажется, что сейчас мы думаем об одном и том же, как туда можно попасть, – сказала Галя.

– Давай подождём. Должно появиться ещё то-то.

Предположение Вадима оправдалось. Прямо на схеме появилась надпись: «Путь от начала – от истоков, несущих жизнь через смерть». Затем вся голограмма исчезла, рассыпавшись на множество разноцветных светящихся частиц, внезапно упавших из-под свода вниз и исчезнувших так и не долетев до земли.

– Что это было и что это значит? – спросила Галя. – Может, ты это хотя бы снять успел?

– Пробовал, но, скорее всего, бесполезно, – ответил Вадим, – Думаю, что фотографии всё равно не получатся. Такие вещи, как правило, не поддаются фотографированию. Есть разные типы фантомов. Одни можно увидеть только при съёмке, другие – видимы простым глазом и фиксируются на камеру, третьи можно увидеть, но невозможно зафиксировать. Это относится к третьим.

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, сталкивался однажды, а во-вторых…, – Вадим продемонстрировал абсолютно чёрный экран телефона. – Здесь должно было быть ваше фото, – попытался пошутить он. – Но я всё хорошо запомнил. Думаю, что и ты тоже. Вот только давай запишем фразу.

Вадим достал блокнот и старательно вывел на бумаге слова, несколько секунд назад рассыпавшиеся в воздухе. «Путь от начала – от истоков, несущих жизнь через смерть». Что же это могло значить?

– Давай порассуждаем. Сколько башен в кремле?

– Двенадцать, кажется, – ответила Галя.

– Правильно. Сейчас двенадцать. Давай пойдём по-порядку, начиная от Дмитриевской. Всё-таки она считается главной. И новый каменный нижегородский кремль начинал строить Дмитрий Суздальский, поэтому её и назвали Дмитриевской или Дмитровской, как тебе будет угодно. Было это в 1372 году. В принципе – это начало. Истоки. Но давай подумаем ещё.

– А давай сначала выйдем отсюда, – сказала Галя. – Мне кажется, что нас там уже заждались.

Факелы они потушили в бочке с водой, стоявшей у выхода из тайника. Бочка была старая. Скорее всего, стояла здесь тоже со времён Ивана Грозного. Вода в неё попадала через жёлоб, прятавшийся где-то в стене, вероятно через какой-то родник. Скапливаясь в нужном количестве в бочке, она уходила вниз через отверстие и другой каменный жёлоб. Невероятно, но всё это работало уже полтысячелетия.

Директору центра занятости Вадим выдал справку на красивом фирменном бланке с печатью о положительных результатах тестирования. О несанкционированном включении камеры наблюдения он решил ничего не говорить, чтобы не поднимать излишнего шума. Попрощавшись, они вышли в старый неотремонтированный подъезд и уже подошли к выходу на улицу.

Галя остановила его резко и почти грубо, что объяснялось увиденным ею. На улице у фонтана сидели те самые два странных типа, с которыми уже приходилось сталкиваться в «Капучино» и в «Тегусигальпе».

– Стоять! – Она резко дёрнула его за руку. – Совсем бдительность потерял.

Вадим всё понял, но вид у него был настолько ошарашенным от резкой Галиной реакции, что она не смогла сдержать улыбки.

– Ой, ладно. Извини. – Затем после небольшой паузы поцеловала его в левую щёку. – Без лирики, – добавила сразу после этого. – Кажется, нам пора отсюда исчезать. Только как?

– Я знаю, – ответил Вадим. – Идём быстро наверх. Надеюсь, что места прежней боевой славы ещё не совсем изменились.

По пути к церкви La Merced они присели на скамейку в тени какого-то дерева. Даже под его плотной, почти непроницаемой для солнца кроной было уже очень жарко. У них оставалось ещё около часа. Правда, Пабло так и не сказал до чего, но в течение этого времени можно нормально посидеть и поговорить. Последнее относилось, вероятно, к Арнольду, то есть Пабло явно дал понять, что говорить должен именно он.

Рассказ Арнольда был довольно кратким. После всех приключений вчерашнего дня, да и предыдущих тоже, он решил, что ему можно немного расслабиться. Как всякий европеец, он считал, что лучший способ для такого расслабления – это хороший алкоголь в небольших количествах. К несчастью случилось так, что в гостинице его ждал Костя, который хотел, вероятно, выяснить, что же с ним произошло – ведь часть предыдущего дня для него просто прервалась, а никто не рассказывал ему, где он был найден и при каких обстоятельствах. Алкоголя Константин принёс гораздо больше, чем мог выдержать организм Арнольда без дальнейших последствий, но всё равно, с гордостью сказал эстонец, ему не удалось ничего выведать.

После того, как спиртное кончилось, они вызвали такси, в котором Костя и уехал. Куда? Арнольд не знал и не думал, вероятно, домой. А вот самого Арнольда потянуло на подвиги, на которые в нормальной ситуации он бы не решился. Сначала он, конечно, вернулся в номер гостиницы, а потом зачем-то опять вышел, поймал машину и поехал на улицу Рождественскую к Рождественской (она же Строгановская) церкви. Ему не давали покоя эти самые часы немецкой фирмы Weule, которые не так давно были перенесены на колокольню. Он предполагал, что с этим должно быть что-то связано, только совсем не понимал что же именно. Тем более, он знал, в каком городе находятся вторые из сохранившихся часов, и думал, что в этом, наверняка, должен быть какой-то смысл.

– Это правильно. Связано, – ненадолго прервал его Пабло. – А откуда у вас это? – он показал на браслет на левой руке Арнольда.

– Да. В самом деле, – продолжил тот. – Браслет этот я надел перед самым выходом из гостиницы. Он лежал у меня в чемодане ещё с самого начала, и я не придавал этому особого значения.

– Стоп-стоп, – вмешался Сергей. – А как он попал в ваш чемодан? Откуда он у вас вообще?

– Ну… – несколько замялся Арнольд. – Он лежал вместе с документами Лобачевского в архивах университета Тарту.

– Оригинально, – Сергей не знал недоумевать ему или возмущаться. – Вместе с такими документами человек находит ещё и браслет и не придаёт этому особого значения!

– Тише… – сказал Пабло. – Пусть продолжает.

Остальное Арнольд помнил довольно плохо. Он подъехал к церкви, поднялся к ней с улицы пешком и несколько раз обошёл вокруг здания. Смотрел на часы, пытаясь найти в них что-то необычное, но ночью, снизу, да ещё и в его состоянии, сделать это было очень проблематично. Тогда он подошёл к двери, ведущей наверх звонницы. Она была закрыта, как ему показалось сначала. Но потом что-то произошло, вроде бы он слышал какой-то щелчок, и дверь открылась. Он поднялся по лестнице к колоколам на самый верх, пытаясь рассмотреть часы поближе. Поднявшись, присёл на пол, чтобы отдохнуть, откинулся к стене, а дальше почему-то ничего не помнит.

– Ну, ещё бы, – сказал Сергей. – Пол литра виски в вас к тому моменту, наверняка, находилось.

– Понятно, – добавил Пабло. – А очнулись вы, как я полагаю, у стен собора в Комаягуа.

– Нет, – улыбнувшись, возразил Арнольд. – Очнулся я посередине Великой китайской стены, но ненадолго. Потом я закрыл глаза и оказался уже здесь.

– Посередине Великой китайской стены? – Сергей впервые увидел на лице Пабло удивление. – Странно.… Вообще-то этого не может быть… Вы и у собора де Санта Мария не должны были оказаться.

На несколько секунд Пабло задумался, что-то бормоча себе под нос, словно пытаясь вспомнить нечто давно забытое. Потом в итоге он пришёл к выводу, что всё дело в сильно изменённом сознании под влиянием большого количества выпитого алкоголя. И вообще, странно, что Арнольд не попал куда-нибудь в Шотландию от такого количества виски.

– И это всё? – удивился эстонец. – Сюда-то я как попал?

– Мне это понять проще. Можно и объяснить попробовать. Но потом. Нам уже пора. Если опоздаем, то придётся ждать ещё двенадцать часов.

По старой лестнице, находящейся в стороне от парадного входа в центр занятости, они поднялись на третий этаж. Здесь находись чьи-то офисы, какие-то редакции, которые сейчас ни Вадима, на Галю абсолютно не интересовали. У них уже был небольшой опыт общения с последователями странного правителя майя по имени Кауак, завершившийся в прошлый раз на ранней стадии. Продолжения знакомства явно не хотелось. По этой причине отступление наверх было поспешным, но несуетливым.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказала Галя, когда они оказались в тупике у закрытой двери.

– Конечно, – ответил Вадим, доставая связку ключей. – Я подготовился.

– Что это? – Галя рассмеялась, но негромко, чтобы не привлекать внимания. – Вадик, с каждой минутой ты удивляешь меня всё больше и больше.

– Всё просто, – он выбрал из связки один из ключей. – Это ключи от пожарных выходов. В прошлом веке я здесь сторожем подрабатывал, а потом случайно утащил эту связку с собой. Оп, открылась, – удовлетворённо произнёс Вадим, поворачивая ключ. – Понимаешь, я почему-то подумал, что замки в этих дверях могли и не поменять, – он толкнул дверь и они оказались у выхода на железную лестницу, соединявшую два крыла здания. – И оказался прав.

Лестница была в довольно приличном состоянии. Конечно, грязь, пыль и птичий помёт не убирались здесь почти никогда, но нигде на металлических прутьях сквозь краску не проглядывала ржавчина и, хотя на прозрачно-ажурной конструкции находиться было несколько жутковато, вся она держалась прочно и устойчиво.

– Главное, чтобы их в других дверях не поменяли, – Галя боязливо, но почти уверенно шагнула на решётчатую ступеньку. – Мы ведь должны как-то и куда-то выйти. Прыгать, надеюсь, не придётся?

– Надеюсь, – Вадим стал подниматься ещё выше. – Мы выйдем через четвёртый этаж в соседнее крыло. Там когда-то располагались мастерские художников. А может они и сейчас там есть.

– А дальше-то что? Нам нужно вообще уйти с Рождественской.

– Умная девочка, – Вадим открыл дверь на последнем четвёртом уровне пожарной лестницы. – Если спустимся обычным путём, то выйдем просто из соседнего подъезда. Что это нам даст? Правильно. Ничего.

Сразу за дверью тянулся длинный коридор, но в самом начале располагалась ещё одна лестница – выход на чердак.

– Мы что, по крышам будем уходить? – спросила Галя, при этом брови её поднялись как-то особенно выразительно. Сложно понять, то ли она боится, то ли наоборот довольна любопытной перспективой.

– Именно, – ответил Вадим.

Окно чердака было открыто. С его правой стороны закреплена спутниковая тарелка, от края окна до края крыши расстояние было совсем небольшим, не более полуметра. Вадим выбрался на крышу первым, затем протянул руку Гале.

– Держись, и главное вниз не смотри. По этой крыше нам нужно немного пройти, метра три-четыре всего.

– Хочешь сказать, что если я буду падать, то ты меня удержишь?

– Нет. Что ты не будешь падать вообще.

Ощущение при преодолении несчастных четырёх метров по краю крутой крыши, покрытой листами скользкой нержавейки было не из приятных. Но дальше становилось всё гораздо легче. Сначала они поравнялись с соседним зданием, крыша которого тоже была покатой, но всё же меньше, чем крыша главного корпуса Блиновского пассажа. На углу стыка зданий перепад между крышами составлял уже около метра. Вадим прыгнул первым, а затем подхватил Галю. Дальше предстояло пройти метров десять почти прогулочным шагом. Проходя эти десять шагов, Вадим заметил руководительницу центра занятости, удивлённо наблюдающую за ними в окно, приветливо помахал ей, а затем развёл руками – мол, что поделаешь, работа такая. Руководительница понимающе улыбнулась – в самом деле, работа есть работа, и продолжила изучать бумаги на своём столе.

Крыша кончилась. От твёрдой земли их отделяла жёлтая газовая труба и сантиметров тридцать высоты. А затем они оказались на узкой тропинке, которая плавно спускалась сверху и, практически, здесь и заканчивалась. Внизу остались крыши улицы Рождественской.

– Пойдём, – сказал Вадим.

– Куда?

– Думаю, что в «Тегусигальпу». Там сейчас наиболее подходящее место.

Тропинка становилась круче, крыши на Рождественской отдалялись, вдруг Галя остановилась.

– А как же твоя машина?

– Заберу потом, – ответил Вадим. – А сейчас проедем две остановки на трамвае. Думаю, что так мы их точно запутаем.

– Ну да? – Галя подчёркнуто изобразила удивление. – Особенно направляясь в привычную «Тегусигальпу».

– Она настолько привычна, что никто и не подумает, что мы там.