Текст книги "Военный прогресс и особенности его проявления в традициях Запада (социально-философский анализ)"

Другой известный ученый Хабермас пытается сочетать универсалистскую теорию с идеей ее социально-исторической обусловленности. Он отказывается от внеисторичности коммуникации и признает возникновение предпосылок коммуникативного действия в определенный исторический период (эпоха модерна), в отличие от признания К.-О. Апелем внеисторической идеи универсально значимой языковой компетенции1515
  Демина Н.А. Предпосылки постметафизического мышления и коммуникативное общество // Теория и история. – 2004. – № 3. С. 153.


[Закрыть]. Можно заметить в данной связи губительность военной техники для общества, которую видел ученый: она (техника) в случае несоответствия экономических и нравственных возможностей человека уничтожает системы норм, базирующиеся на традиционной нравственности людей. Например, атомная бомбардировка японских городов Хиросима и Нагасаки являлась не только индикатором технической мощи США, но и показателем несогласованности экономического и политического потенциалов Японии на протяжении Второй мировой войны.

Если следуют размышления о военном прогрессе как части социального прогресса, то в большинстве случаев речь идет не об этой направленности к большему совершенству, а о конструировании на этой почве некоторого абсолютного пика прогресса и рассмотрении всей истории человечества сквозь такую призму. Надо признать, что в истории философии, социологии, в философии истории, социологии и других ветвей историко-гуманитарного знания было немало попыток найти и указать некую вершину, которая нередко отождествляется либо с эпохой жизни философа, либо с определенными перспективами. В частности, коммунистическая формация и является такой вершиной истории, ведь соответственно данной методологической установке вся предыдущая жизнь оценивается как прелюдия к ней, ее подготовка.

Насколько востребована в современных условиях проблематика, связанная с военным прогрессом, можно судить на основании этой таблицы, которая дает представление об активности молодых ученых в самый сложный для России период. Распределение статей по рубрикам исторической серии «Вестника молодых ученых» за период 1999–2003 гг. выглядит следующим образом1616
  Романов К.С. Пять лет исторической серии «Вестник молодых ученых» (Санкт-Петербург) // Отечественная история. – 2005. – № 2. С. 183.


[Закрыть]:

Как следует из таблицы, прошлое вообще и военное в частности, не пользуется особым интересом среди молодых исследователей, что является выразительным свидетельством кризиса всех составляющих социального прогресса.

Анализ указанных работ и статей дает основание сделать следующие выводы.

1. Если проблемы, связанные с понятием «прогресс» в значительной степени, поставлены, и предложены пути их решения в современных условиях, то сущность военного прогресса в свете глобальных изменений последних десятилетий изучена недостаточно.

2. Неоднозначность протекания глобализационных процессов, с одной стороны, и возрастание проблемности понятий «прогресс» и «регресс» в свете решения проблем гуманизации и гуманитаризации общества, с другой, предполагает более пристальное внимание именно к проблемам, связанным с социальным прогрессом вообще и военным, в частности.

3. Требуется конкретизация и классификация проблем, связанных с военным прогрессом для более четкого определения дальнейших путей развития мирового сообщества в условиях усиливающихся универсалистских тенденций, в первую очередь глобализации, что приводит к игнорированию социокультурной самодостаточности субъектов мирового сообщества и росту военной угрозы.

4. Имеет место определенная недостаточность комплексных исследований, посвященных философскому рассмотрению глубинного взаимовлияния социального, научно-технического и военного прогресса, т.к. в исследованиях нередко проявляется отсутствие системного подхода, а также заметно одностороннее освещение идеологического фундамента конкретного типа общества.

Можно сделать вывод, что социально-философские аспекты военного прогресса пока не освещены в достаточной мере.

Целесообразно при исследовании военного прогресса основываться на разработке системных принципов развития универсального сообщества в государственной системе учитывать их диалектическое единство и противоположность, переход количества в качество и при этом руководствоваться законами, закономерностями глобалистической науки (гуманитарной, естественной и технической сфер). Закономерность развития цивилизованного интегрированного универсального общества в измерениях времени, пространства и на разных уровнях глобальны и специфичны.

Во многом сходные, но далеко не однозначные позиции выражаются и участниками Римского клуба. После первых глобальных моделей и проектов, разработанных Дж. Форрестером в книге «Мировая динамика» (1971), Д.Л. Медоузом с соавторами в книге «Пределы роста» (1972), последовали глобальные модели «второго поколения» – второй проект Римского клуба «Человечество на перепутье» М. Месаровича и Э. Пестеля (1974), третий проект Римского клуба «Пересмотр международного порядка Я. Тинбергена (1976), модель «Глобальные ограничения и новый взгляд на развитие», разработанная группой японских ученых под руководством И. Кайа (1974), латиноамериканская модель, исследующая пути решения глобальных проблем развивающимися странами и созданная под руководством А. Эрреры (1974).

Сходные идеи выражены и в выполненной по заданию ООН работе лауреата Нобелевской премии В. Леонтьева с соавторами «Будущее мировой экономики» (1976). Однако концепция, положенная в ее основу, более реалистична. Предложенная в ней глобальная модель мировой экономики включает 15 районов мира.

Наиболее отчетливо эти тенденции проявились в пятом докладе Римскому клубу – «Цели для человечества», выполненном международным исследовательским коллективом под руководством Э. Ласло (США) (1977). В основу исследования положены выдвигаемые авторами доклада идеи «внутренних пределов глобального развития» и «революций мировой солидарности», осуществлению которой являются, по их мнению, «великим ведением нашего времени».

История свидетельствует, отмечается в докладе, что революция в области идей служили мощным побудителем человеческой деятельности. Процесс «революции в современном сознании», стимулируемый развитием коммуникаций и технологии, рассматривается в нем как исходный момент для решения глобальных проблем. «Новый мировой порядок», соответствующий этой программе, должен наступить в результате возникновения нового глобального этоса, основанного на доверии и солидарности, новых стандартов гуманизма, которые станут нормой деятельности во всех важнейших сферах государственной деятельности.

Примером подхода к глобальным проблемам в духе «технократического оптимизма» может служить книга Г. Кана, У. Брауна и Л. Мертеля «Следующие 200 лет. Сценарий для Америки и всего мира», изданная в Нью-Йорке в 1976 г. Г.Кан и его соавторы отвергают различные теории, предрекающие человечеству крайне мрачное будущее, им чужды пессимистические настроения по поводу перспектив экономического, технического и прочего развития. Напротив, они полны веря в будущее, которое, по их мнению, обеспечивается исключительно научно-техническим прогрессом и экономическим развитием и приведет все страны к «супер»– и «постиндустриальным» обществом. Авангардную роль призваны якобы сыграть здесь США.

Важным фактором, актуализирующим проблему военного прогресса, является также то, что все больше фактов ставят под сомнение прогрессивное развитие человечества как однозначное. Во многих концепциях войны, соответственно, рассматриваются как естественные и неизбежные социальные явления. К временному миру и порядку, по их мнению, человечество может вывести лишь политическая и государственная власть, способная противостоять слепым и разрушительным импульсам народа.

Однако вопрос о военном прогрессе – это не только проблема войны и мира, при всей ее безусловной первоочередности. Необычайные задачи и трудности нашего времени с особой остротой ставят вопрос о месте и роли человека в современных свершениях, о его ответственности за судьбы человечества, о возросшей роли субъективного фактора в истории. Свое право на дальнейшее существование человечество завоевывало в тяжелой борьбе, в которой люди действовали не просто как слепые орудия исторической необходимости, а как свободные и творческие существа, сознательно преследующие конкретные цели и идеалы. В наши дни эта зависимость исторического развития, его характера и результатов от актуального и конкретного творчества людей приобретает исключительно большое, решающее значение, определяя в значительной степени уровень военного прогресса.

Понимание роли военного прогресса в решении судеб человечества – важнейшее условие современного развития. Для решения насущных проблем человечества – проблем мира, социального и духовно-нравственного обеспечения современного научно-технического развития – недостаточно одного осознания, нужны еще и соответствующие социальная организация и система международных отношений, в которые могла бы реализовать творческая активность людей.

Всеобщий мир может быть сохранен и утвержден лишь благодаря возрастающему взаимопониманию, согласию и единству человечества. Разобщенное в своем историческом движении человечество не может жить в мире и предполагает определенный уровень военного прогресса.

Сегодня, как никогда раньше, человечество сознает единство своей исторической судьбы, жизненных интересов различных народов, стран и регионов земного шара. Вместе с тем в своей экономической, социально-политической, культурной и духовной жизни оно все еще остается расколотым на части. В мире существуют и действуют мощные интегративные факторы, но не менее сильны и влиятельны иные, центробежные тенденции националистического и этноцентрического происхождения. В рамках этой кардинальной общечеловеческой задачи встает и требует своего осмысления проблема сближения двух всегда противопоставляющихся друг другу социально-исторических и культурных традиций, обозначаемых многозначимыми и не вполне определенными понятиями Запад и Восток.

Провозглашение мира высшей ценностью нашего времени, а мирных способов решения спорных межгосударственных проблем – единственно допустимым и и приемлемыми стало возможно лишь на базе тех коренных социальных перемен, которые произошли в мире после победы во второй мировой войне.

Мирное сосуществование не является неким неизменным состоянием международных отношений, а представляет собой процесс развития этих отношений, имеющий свои периоды спада и подъема, более или менее оптимального уровня мирного сотрудничества. Оно может означать:

• просто состояние мира, поддерживаемого в самых неблагоприятных условиях «холодной войны»;

• различные более благоприятные и развитые формы мирного сотрудничества:

• наличие и действие системы широких экономических и культурных связей, определенного доверия между государствами;

• активного диалога, направленного на регулирование в решении спорных проблем.

Мирное сосуществование не равнозначно социальному статус-кво, оно не замораживает социального прогресса, а является необходимым его условием и результатом, то есть более последовательное и глубокое осуществление его принципов находится в прямой зависимости от успехов социального развития.

Во многих футурологических концепциях научно-технический прогресс представляется по-иному. С одной стороны, с помощью видят панацею от всех зол, магическое средство, с помощью которого капитализм якобы может обрести «второе дыхание», получить надежду на будущее. С другой стороны, он изображается как некий «демон», угрожающий человечеству гибелью, несущий все возможные беды для рода человеческого.

Оптимальный уровень военного прогресса связан с необходимостью выработки системы правовых норм, которая предохраняла мировое сообщество от глобальных войн. Тем не менее, даже неукоснительное соблюдение всех норм международного права не способно снять проблему насилия в эпоху глобализации. Данной эпохе присущ новый тип войны – т. н. «тотальная война», которая не укладывается в правовые рамки ограничений на применение насилия по причине неадекватности международного военного права в силу отставания юридической науки от военной практики современной ситуации, когда стало возможным использовать в качестве оружия все компоненты и возможности техносферы, имеющие мирное исходное назначение1717
  Юрьев А.И. Хотят ли русские войны //Власть. – 2003. – № 10. С. 25–26.


[Закрыть].

Проблема безопасности оказывается первичной и наиболее фундаментальной для смены типа дальнейшего развития страны и цивилизации в целом, что также чрезвычайно актуализирует вопросы, связанные с военным прогрессом. Необходимость вести войны либо с целью включения других наций в свои цели накопления ресурсов, либо с целью защититься от такого включения, провоцирует совершенствование вооружений, совершенствование своих возможностей в деле уничтожения противника.

В XXI веке судьба человечества во многом зависит от особенностей научно-технического прогресса, принципиальной составляющей которого является также военный прогресс. Тем не менее, военный прогресс определяется не только и, может быть, не столько научно-техническими элементами, представляя собой более широкое понятие, которое включает, в частности, такие социально-философские категории, как «служение Отечеству», «боевой дух» и т.п. В связи с этим вопрос об уровне военного прогресса не имеет однозначной оценки и должен решаться, исходя из конкретно-исторических особенностей, что также во многом связано с уровнем общественного прогресса.

Однако в условиях XXI века, проблемы военного прогресса видятся более глобально, нежели в XX веке, поскольку генерировать прогрессивные идеи, аккумулируя интеллектуальный капитал, уже под силу и малым государствам. Рост взаимозависимости между различными регионами и странами проявляется в виде все возрастающего воздействия на социальную действительность отдельных стран различных факторов международного значения: экономических и политических связей, культурного и информационного обмена.

При детальном рассмотрении прогресса человечества в целом на первый план выходит поступательное ускорение развития. Исходя из данных о хронологической продолжительности последовательно сменяющих друг друга эпох, обнаруживающей ускорение ритма истории, и следует рассматривать проблему военного прогресса в обществе. В частности, развитие военной техники сопровождало человека практически с момента его появления в природе и со временем развитие переросло в конкретизированный «технический прогресс», а затем и в «научно-технический», пройдя путь восхождения «от простого – к сложному». Преувеличением будет отождествлять технический прогресс с общественным прогрессом, измеряя последний количеством выпущенной бытовой техники, поскольку это является неправомерным распространением одной отдельно взятой стороны явления на все явление в целом.

Научный подход выводит на первый план вопрос о том, существует ли на сегодняшний день реальный прогресс, единство которого обеспечивалось бы человеческой деятельностью. Если признать, что всемирно-исторический процесс складывается естественно исторически и не нуждается во внеисторической силе для поддержания своего единства, встанет вопрос о его человеческом содержании и смысле: существует ли всемирно-исторический субъект, для которого была бы значима всемирная история в ее целостности. В этом случае проблема общественного прогресса превращается в проблему гуманизации всемирного исторического процесса, наполнения его человеческим содержанием, и отпадает надобность искать смысл в заоблачных далях.

Существующие на сегодняшний день подходы к определению прогресса не учитывают многообразие человеческого опыта в условиях глобализации, что предполагает формирование более основательного методологического базиса, который и будет проанализирован далее.

Указанные особенности связаны еще с одним фактом. Бурное развитие техники не всегда сопровождается соответствующим гармоничным развитием общества, поскольку иногда приводит к разнице в доходах, сверхприбылям монополистических компаний, кризисам перепроизводства, появлению критической массы безработных, мировым войнам. На наш взгляд, сегодня политика и экономика, становясь самостоятельными, позволяют принимать решения не только в интересах социума, зачастую согласовываясь лишь с интересами экономических и властных институтов. С другой стороны, в отдельных случаях внедряется образ современного «техногенного человека», тотально зависящего от техники, окружающей его. Таким человеком проще управлять, т.к. алгоритм его поведения может закладываться искусственно, с помощью средств массовой информации. В частности, современный американский военный является максимально экипированным элементом сложнейшей компьютеризированной системы, во многом носящей виртуальный характер, где такие традиционные военные показатели, как доблесть, превращаются в фикцию.

Анализируя военный прогресс как часть общечеловеческого прогресса, важно учитывать социальные перемены XX века. В социальной области можно отметить три важнейших фактора.

Во-первых, в XX веке вектор социального развития все более смещается от социально-классовых общностей, обладавших огромной социально-регулятивной силой, к более динамичным микросоциальным общностям. Кроме того, степень индивидуально-личностного выбора человеком социальной общности, наиболее близкой и комфортной для него, возросла. Именно попытка сохранения потребительского образа жизни является оправданием для удержания военного прогресса на определенном уровне.

Во-вторых, XX век с точки зрения социальной эволюции представляет картину противоречивую, поскольку:

А) одни социальности укрепились и расцвели, другие – сходят с исторической арены;

Б) одни социальные противоречия явно смягчаются (классовые), другие – ожесточаются (национальные).

Указанные факторы во многом являются детерминантами, которые стимулируют военный прогресс современности.

Биполярная система особо ярко проявила себя в период от Карибского кризиса к «разрядке» (основные тенденции развития в 60-е годы). Карибский кризис и его итоги заставили политическую элиту обеих сверхдержав серьезно задуматься над модусом своего поведения в конфликтных ситуациях и внести определенные коррективы в характер «конфликтного взаимодействия». Стало очевидно, что в лобовом, неконтролируемом столкновении ядерных сверхдержав победителей не будет. Следовательно, необходимо думать над тем, как надежно регулировать столь масштабный конфликт как противоборство СССР и США. Осознание этой истины способствовало стабилизации биполярной системы. В этом же направлении действовало и установление достаточно прочного паритета в соотношении ракетно-ядерного потенциала двух сверхдержав. Однако лидеры США, отнюдь не отбросив надежды на достижение победы в «историческом противоборстве», по сути отказались от идеи ее достижения путем эскалации прямого военного противостояния. К более четкому структурированию советско-американского конфликта лидеров сверхдержав подталкивала и наметившаяся эрозия двух главных военно-политических блоков и общая тенденция к размыву биполярности, грозившая подорвать устои системы.

На рубеже 60–70-х годов стало очевидно, что многие традиционные стереотипы, возникшие еще во времена становления биполярной системы, по ряду важных параметров плохо коррелируют с реальной действительностью международной жизни тех лет. И в советском, и в американском руководстве росло понимание того, что базовые устои биполярной системы нуждаются в определенной модернизации, где военный прогресс играет принципиальную роль.

Еще одна особенность военного прогресса. XX век показал, что в условиях угрозы термоядерной войны человеческая жизнь, ее сохранение, воспроизведение стали определенной функцией человеческой общественной деятельности. Естественные механизмы человеческой жизни действовали и ранее, однако сохранение жизни каждого индивида и человечества как рода оказалось в прямой зависимости от деятельности людей как общественных существ. В процессах общественных возможностей людей, в рамках выбора их деятельности оказалась сама возможность сохранения или уничтожения жизни. Все это означало, что в характеристике ценности жизни произошел своеобразный сдвиг: жизнь из чисто естественной ценности, дарованной природой, превратилась в естественно-общественную ценность, обрела совершенно четко выраженное новое социальное качество.

В данной связи важно различать прогрессивно-поступательное развитие общества, развитие не прямое, противоречивое, включающее в себя и элементы отступления, и тупиковые линии истории отдельных народов, и саму идею вершинности в истории. Если признать прогрессивно-поступательное развитие в истории, то вершин в ней не было и не будет, что в значительной степени связано со спецификой военного прогресса.

Неадекватная оценка военного прогресса связана также с тем, что линейно-прогрессивная схема общественного прогресса, принятая в западной системе ценностей часто не выдерживает критики, если учесть неоднозначность военного прогресса. Это связано со следующими обстоятельствами.

Во-первых, революционная смена социально-экономических формаций как результат перехода количественных показателей накопившейся энтропии в новое качество, предполагает определенный уровень военного прогресса, независимо от того, происходило ли реальное военное вмешательство.

Во-вторых, помимо институционального переворота, который может быть спонтанным, революционные преобразования, как правило, растягиваются во времени, когда многое решает именно определенный уровень военного прогресса.

Исследование особенностей военного прогресса предполагает соответствующий исторический базис, чему мешает фальсификация истории. Например, различия во взгляде на Вторую мировую войну с Востока и Запада не только не преодолены, но с течением времени усугубляются. Те, что американские и европейские идеологи и пропагандисты ведут постоянную кампанию по дискредитации и преуменьшению роли Советской армии в Победе над гитлеризмом, уже никого не удивишь. Часто СМИ расставляют акценты полярно, когда виновником выступает не Гитлер, который является виновником гибели 55 млн землян из 72 втянутых в мировую войну стран, а советские руководители.

В современных условиях актуальность исследования военного прогресса во многом связана с неоднозначностью процессов, которые детерминированы современными процессами глобализации, в результате чего чрезвычайно обострились проблемы безопасности как отдельных стран, так и целых регионов. В Военной доктрине Российской Федерации используется понятие «военная безопасность, подразумевающее «состояние защищенности жизненной важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних военных угроз, связанных с применением военной силы или угрозой ее применения, характеризуемое отсутствием военной угрозы либо способностью ей противостоять». В данной связи особо актуализируется проблема исследования различных интерпретаций военного прогресса в современном глобальном мире. Тем более, что современный мир не становится безопаснее, а количество региональных конфликтов только возрастает. Можно заключить, что чрезвычайно возрастает военная опасность – состояние межгосударственных или внутригосударственных отношений, характеризуемое совокупностью факторов, способных при определенных условиях привести к возникновению военной угрозы. Отсюда следует, что необходимо совместно изучать законы развития объекта и законы обеспечения его безопасности, что требует становление не просто науки о безопасности, а науки о связи безопасности и развития. Именно это предполагается в той сфере исследований, которая именуется ноосферологией, в которую органически вписываются проблемы обеспечения безопасности и устойчивого развития1818
  См.: Урсул А.Д. Путь в ноосферу. – М., 1993; Урсул А.Д., Урсул Т.А. и др. Устойчивое развитие, безопасность, ноосферогенез. – М., 2008.


[Закрыть].

По отношении к России вопросы прогресса вообще и военного прогресса, в частности, имеют свою специфику. 12 мая 2009 г. Президент Российской Федерации Д.А. Медведев подписал Указ № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», который имеет важное значение как для консолидации усилий общества и государства в области обеспечения национальной безопасности, так и дальнейшего социально-экономического развития страны на долгосрочную перспективу.

Для более полного понимания особенностей военного прогресса появляется необходимость анализа некоторых принципиально новых идеях, которые придают Стратегии-2020 фундаментальное мировоззренческое и концептуально-методологическое значение и которые могут существенно повлиять на судьбы российского общества и государства в ходе реализации этой Стратегии.

Наиболее адекватно идею об обеспечении безопасности посредством объективного анализа сущности военного прогресса выражает не так давно появившаяся концепция устойчивого развития, о чем далее и пойдет речь. Принципиально важным является включение понятия устойчивого развития в саму «ткань» Стратегии-2020, где на это обращено внимание уже первой статье этого нормативного правового акта Президента Российской Федерации1919
  Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года // Сайт Совета Безопасности Российской Федерации. Режим доступа: http://www.scrf.gov.ru.


[Закрыть]. Как отмечено в официальном документе Совета Безопасности РФ «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года»: «Стратегия исходит из фундаментального положения о взаимосвязи и взаимозависимости устойчивого развития государства и обеспечения национальной безопасности»…, исходит из того, что «национальная безопасность обеспечивается, исходя из принципа «безопасность – через приоритеты устойчивого развития», то есть через стратегические национальные приоритеты, в числе которых – национальная безопасность, государственная и общественная безопасность, а также приоритеты устойчивого социально-экономического развития государства – повышение качества жизни российских граждан, экономический рост, наука, технологии, образование здравоохранение и культура, экология и рациональное природопользование». Эта идея о связи проблем безопасности и устойчивого развития содержалась также в «Послании по национальной безопасности Президента РФ Федеральному собранию»: «На данном историческом этапе развития, – отмечается в Послании, – основной задачей уже сегодня (а тем более в XXI веке) становится не увеличение объема потребления ресурса, а обеспечение устойчивого развития.

Внутренняя взаимозависимость мира и социального прогресса, засвидетельствованная опытом истории, в нашу эпоху – эпоху коренных социальных преобразований, напряженного, экономического, политического и идеологического противоборства различных систем в условиях реальной опасности глобального военного столкновения приняла глобальный характер. Мир для нашего времени не просто предпочтительное состояние человеческой жизни или благоприятная предпосылка общественного прогресса. Актуальность этой задачи усиливается еще и тем обстоятельством, что сейчас научно-техническое развитие приближается к той грани, когда могут возникнуть качественно новые средства массового уничтожения людей, более чудовищные, чем даже ядерное оружие.

Сегодня деятельность, направленная на предотвращение войны и утверждение мира, не может пренебрегать никакой частностью, временным и локальным фактором политической жизни. Но эти усилия окажутся малоэффективными, если они не будут осуществляться на основе анализа постоянно действующих, долговременных факторов исторического процесса, если для решения проблемы мира не будут должным образом использованы все материальные и духовные потенции, унаследованные от прошлого.

Вместе с тем вопрос о войне и мире, о том, сумеет ли охранить себя человечество и обеспечить свое развитие в будущем, о том, каким будет это будущее, чем оно будет отличаться от прошлой истории, встает и в другом, более широком плане – в плане вопроса – о природе самой человеческой истории, ее движущих силах, о характере ее закономерностей, о том, в какой мере человечество предопределено в своем историческом творчестве и насколько оно является свободным творцом истории, своей собственной судьбы.

Современное человечество видит себя поставленным перед необходимостью сделать реальным фактом своей социальной жизни то, что было невозможно осуществить в прошлой истории. Полный отказ от войны как средства разрешения внутренних и международных конфликтов от права силы в отношениях с другими народами и государствами, последовательное искоренение всех форм социального, национального и расового неравенства, переход к мирному сосуществованию государств, их соревнование и сотрудничество в решении глобальных проблем – таков перечень задач, которые стали перед человечеством и определяют неповторимый характер современной исторической эпохи.

Важно не смешивать ни одну из двух указанных версий метафизики с диалектикой, посчитав достаточным определить, например, одну из версий диалектическим идеализмом Гегеля, а другую диалектическим материализмом Маркса, в котором диалектика Гегеля оказывается перевернутой с головы на ноги.

Имеется одно банальное обстоятельство, которое всем прекрасно известно, но о котором мы почему-то склонны забывать или его игнорировать в момент обсуждения интересных технических вопросов: так называемая российская государственность возникла в результате поражения России–СССР в третьей мировой войне.

Нынешняя «государственность» появилась в результате разгрома и поражения России в ее многовековой войне с «цивилизованным миром». Эта «российская государственность» была допущена нашими победителями только для того, чтобы закрепить результаты третьей мировой войны, сделать их необратимыми2020
  Кудашов В.И. Великая победа и поражение России // Теория и история. – 2005. – № 1. С. 68.


[Закрыть].

Государственное мышление нашего Отечества в системе диалектики рационального и внерационального предполагает рачительное, заботливое отношение к институционному оформлению нашего общества. Никакой социальный институт, имеющийся в указанной системе, не может быть предметом нападок или предметом отрешения от жизни общества. В то же время возникновение социальных институтов, инспирированное из-за рубежа в тех или иных целях, должно быть предметом пристального внимания. Они не должны становиться источниками роста социальной энтропии. В то же время социальный авангард страны должен быть институционально оформлен, то есть социальный авангард должен получить институциональную законченность и его институциональная оформленность не должна заужаться по-западному до значений политической партии, среднего класса, социальной элиты и т. д.2121
  Чуринов Н.М. Идеология государственного мышления // Теория и история. – 2007. – № 2. С. 13–14.


[Закрыть]

Особенностью отечественной истории, которую отмечали все без исключения исследователи, являлось противостояние двух тенденций, двух веяний: европейской модели общественного развития и национальной самобытности (того, что называют «почвой»). Всех российских правителей можно условно разделить на почвенников и западников. Первые пытались ограничить воздействие европейских традиций, развивая русские. Вторые, напротив, объединяли понятия общественного прогресса и европеизации как взаимосвязанные явления. Этот «водораздел» наметился еще в период раздробленности, когда удельные князья размежевались, в том числе и во взглядах на проблему европеизации (вспомним Александра Невского, который признал царями ордынцев, и Даниила Галицкого с его ориентацией на союз с Ватиканом).