Текст книги "Военный прогресс и особенности его проявления в традициях Запада (социально-философский анализ)"

Не только философы, но и вменяемые политические деятели Запада испытывают ощутимую тревогу по поводу хода и судьбы их цивилизации. Например, широко известный З. Бжезинский, считающий православие (основу иной, духовно и нравственно ориентированной модели общественного развития!) последним и подлежащим разрушению препятствием для приобщения России к этой цивилизации (и тем самым обретения ее болезней!). В книге с характерным названием «Вне контроля. Глобальная смута на пороге XXI века» он с апокалиптическими интонациями пишет о том, что идеалы личности как тотального потребителя составляют суть морального и жизненного кризиса на Западе, провоцируют процессы разрушения культуры и разложения общества. Западный человек сверхозабочен собственным материальным и чувственным удовлетворением и становится все более неспособным к моральному самоограничению. Но если мы на деле окажемся неспособными к самоограничению на основе четких нравственных критериев, под вопрос будет поставлено само наше выживание.

Тем более что наша цивилизация не раз становилась на грань выживания. Особенно это касается русских, склонных брать на себя общечеловеческие эксперименты. С. Франк в данной связи справедливо подчеркивает: «В том и состоит печальная ирония истории, что русский коммунизм, основывающийся теоретически на экономическом материализме, т.е. на вере в полную зависимость политического развития от экономически созданных сил страны, должен укрепляться на безнадежной позиции, при которой его политические условия прямо противоречат экономическим условиям. И все же это противоречие непреодолимо для него самого и должно рано или поздно послужит причиной его крушения»6363
  Франк С. Внутреннее противоречие советской системы // Вопросы философии. – 2007. – № 1. С. 168.


[Закрыть].

Понимание сущности и значения военного прогресса тесно связано с тем фактом, что Российская империя расположилась на стыке Европы и Азии, между католическим и протестантским Западом и мусульманским Востоком в условиях длительной и почти непрерывной борьбы с обеими сторонами. Это требовало постоянного и гигантского напряжения сил.

Территориальный рост Российского государства происходил не в результате целенаправленной политики правящих кругов, а был во многом следствием сцепки и соотношения конкретных обстоятельств. Территориальная экспансия России, как правило, была вызвана необходимостью обезопасить себя от вражеских вторжений, стремлением вернуть ранее отторгнутые другими государствами земли и отвоевать себе свободный выход к морям, без чего в ту эпоху было бы невозможно поступательное развитие страны. Все это опрокидывает культивируемые идеи о какой-то «особой агрессивности» России по сравнению с другими странами. Хотя были и чисто имперские проявления политики России, непосредственно не связанные с задачами бороны: Каспийский поход Петра, завоевание Средней Азии, присоединение Польши и Финляндии.

Определение, как и перспективы развития военного прогресса, также детерминированы информационной войной, особо характерной для современного этапа развития цивилизации. Информационное оружие необходимо там, где есть общество, готовое к восприятию информации. Оно тем эффективнее, чем больше людей готовы принять роль жертвы, чем больше людей готовы отказаться от собственной идентичности в конечном счете и раствориться в том проекте, который навязывает та или иная информационная система. Россия проиграла информационную войну с Западом в 1994–1996-х годах, когда наше собственное телевидение пинало в спину нашу армию, когда люди с деструктивной философией жизни имели доступ к формированию общественного сознания.

Определение военного прогресса предполагает также учет факторов, которые в той или ирной степени его стимулируют. В частности, нашу страну вынудил развиваться по пути «холодной войны» пресловутый «план Алена Даллеса» по уничтожению «мешающей прогрессу» России изнутри (за невозможностью уничтожить ее снаружи). Этот план предполагал длительную, ювелирную, нудную работу по разложению нашего менталитета, опрокидыванию нашей системы ценностей, ниспровержению вековых идеалов, – детская игрушка по сравнению с нашей «реформой образования», которая все то же самое сделает одним махом – притом что время «уже пошло». Такая «реформа», способствующая быстрому превращению хомо сапиенс в хомо экономикус, человека мыслящего в человека рыночного, – для России страшнее любого нашествия, экономического кризиса или политического катаклизма; нейтронная бомба, которая, не вредя телу, уничтожает душу6464
  Непомнящий В. Речь не о Пушкине // Литературная газета. – 2009. – 3–9 июня.


[Закрыть].

Можно утверждать, что военный прогресс может проявляться и в виде «холодной войны», которая имела свои характерные особенности, существенно отличающие ее от «обычной» мировой войны:

• впервые страна инициировала мировую войну и выиграли ее;

• геополитические противоречия носили ярко выраженный идеологический характер;

• разрешение этих противоречий на глобальном уровне осуществлялось исключительно с использование жестких невоенных и нетрадиционных средств противоборства;

• наличие ракетно-ядерного оружия, осознание опасности мировой ядерной войны и ее последствий не позволили применить военные средств;

• военные средства использовались только на региональном уровне;

• «холодное» противоборство, длившееся полстолетия, осуществлялось на фоне научно-технической революции, приоритетного развития компьютерных и других информационных технологий и велось даже в космосе;

• после окончания войны осталась одна великая держава.

Геополитические потери потерпевшего поражение в «холодной войне» СССР во много раз превзошли военные потери России в предыдущих мировых войнах.

Особенности данной концепции в ХХ веке:

• осознание имманентной взаимосвязи развития и безопасности;

• перспективность системы «безопасность-развитие»;

• формулировка положения о возможности обеспечения безопасности через развитие и устойчивое развитие;

• обеспечение минимальные стандартов безопасности;

• предпосылки военного прогресса.

Военный прогресс связан с тем фактом, что новый мировой порядок был установлен без боевой деятельности, без уничтожения вооруженных сил СССР путем прямого противоборства. Цель войны – новый мировой порядок на условиях победителя – была достигнута благодаря лишению способности СССР к оказанию сопротивлению. К войне нового поколения, к новому типу общественного противоборства СССР оказался не готов. Этот новый тип войн целесообразно назвать войнами второго поколения. Запад достиг победы, не разрушив государства с помощью атомной бомбы, а завоевав бескровно сырьевой придаток, который уже поставил ресурсы, перекрывшие полностью финансовые затраты. Противопоставление обществ различного типа в современных условиях приводит к их противоборству в виде новых войн – войн второго поколения. Они порождают «специфический вид социального настроения» в обществе. Но в особое состояние общество приводится не посредством вооруженного насилия, а подрывом изнутри его духовного, экономического, финансового, демографического потенциала.

Геостратегическое равновесие, основанное на практически равных по мощи ракетно-ядерных потенциалах двух сверхдержав, перечеркнуло саму возможность применения военных средств в глобальном масштабе. В то же время научно-техническая революция и бурное развитие новых технологий способствовали острому идеологическому, экономическому и технологическому противоборству во всех уголках земного шара. Это противоборство, в одной стороны, было настоящей войной, закончившейся насильственным переделом мира в пользу победителей и полным крушением (вплоть до распада) проигравших государств. С другой стороны, это была необычная, нетрадиционная война, осуществлявшихся преимущественно в идеологической, политической, экономической и технологической сферах с использованием беспрецедентно жестких невоенных и нетрадиционных средств насилия. Применение для «продолжения политики» и разрешения противоречий насильственных, но не военных средств в конечном счете и обусловило природу «холодного» противоборства. В этом состояло коренное отличие «холодной войны» от войн первого поколения.

Несмотря на окончание военного противостояния, Америка, к удивлению московских идеалистов, расширяет зону действия НАТО в восточном направлении, выходя на российские границы, хотя Запад по меньшей мере дважды пообещал не воспользоваться сложившейся ситуацией ради получения геополитических преимуществ над Востоком.

Хотя, как грандиозные успехи мудро проведённых реформ в Китае, превративших его в ведущую державу мира, свидетельство того, что для нашего Отечества были возможны альтернативные пути развития, адекватные естественноисторическому процессу.

Определение военного прогресса связано с тем, что в современных условиях Россия имеет дело с беспрецедентным для невоюющей страны социальным и культурным регрессом, чудовищным историческим откатом назад. В сущности, это признала и сама власть, поставив на повестку дня задачу неотложной модернизации России.

К прискорбным особенностям нашего бытия относится то, что возможности хаоса к глобальному распространению намного превышают соответствующие возможности рационально устроенного порядка. Поэтому защита большинства от безответственных глобальных экспериментов новых мировых элит – насущнейшая задача ближайшего будущего.

Концепт «устойчивого развития», получивший мировой резонанс после Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.) сегодня обнаруживает неожиданный аспект. Оказалось, что один из главных факторов глобальной неустойчивости связан с возрастающей «дистанцированностью» центров международных решений от всего того, что называются сегодня «молчаливым большинством».

Наличие милитаризма М. Вебер отмечает даже в античном полисе, который представляет собой самую совершенную военную организацию, какую только создала древность, поскольку и основан был для достижения военных целей. Признаки милитаризма: расчленение полиса на филы, фратрии и несущие военную повинность, тождественность военной повинности и права гражданства, владение землей – все они напрямую зависят от успеха в войне6565
  См.: Вебер М. Аграрная история Древнего мира. – М.: Канон-Пресс-Ц, 2001. С. 429.


[Закрыть]. Схожие признаки государственной идеологии, направленной на оправдание политики постоянного наращивания военной мощи, заметны при исследовании современных политических режимов. Безусловно, современная армия без современной техники существовать не может: все ее вооружение состоит из машин. Как показывает специальный анализ, мощнейшим и эффективнейшим инструментом мировой политики, к примеру, является современный американский авианесущий флот, превосходящий флоты других государств по техническим характеристикам6666
  См.: Крылья России. Документальный сериал [Видеозапись] / Реж: А. Кулясов. Жуковский: Студия «Крылья России», 2007. – 18 электрон. опт. диск (DVD-ROM).


[Закрыть].

Как отмечает исследователь проблем войны и мира Н. Розов, «… войну уже нельзя приписывать частным заблуждениям, несовершенству общественного устройства или злой воле отдельных групп или лиц. Война требует не только конкретного научного, но и общего – философского, прежде всего онтологического, осмысления ее бытийных основ и сущностных источников»6767
  Розов Н. Война всегда рядом: сущность и происхождение массового организованного насилия // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 76.


[Закрыть]. Н. Розов подчеркивает, что одним из источников войны является «объективный или субъективный дисбаланс могущества»: одно политическое сообщество или коалиция настолько сильнее (в реальности в представлении лидеров и влиятельных групп) противника и его предполагаемых союзников, что издержки предполагаемой войны кажутся минимальными; такой дисбаланс порождает нежелание и отказ разрешить противоречие мирным путем; без этого (иными словами, в ситуации баланса могущества и ожидания сильного отпора) стороны воздерживаются от инициирования войны»6868
  Розов Н. Война всегда рядом: сущность и происхождение массового организованного насилия // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 111.


[Закрыть]. Тем не менее, даже западные исследователи высказывают свои опасения по поводу зыбкости установившегося баланса сил в послевоенном мире. В частности Р.Глоссон пишет: «…между 1977 и

1984 гг. система предупреждения США выдала 20784 ложных сигнала о советской ядерной атаке!». Р. Глоссон считает, что война – это «… масштабный конфликт с применением насилия между организованными группами, которые являются правительствами или стремятся к учреждению правительств»6969
  Глоссон Р. Природа войны // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 189-218.


[Закрыть].

Тем не менее наступает отрезвление для всех, имеющих отношение к войне, независимо, в какой роли: победитель или побежденный. Как отмечал Р. Коллинз, если «… мы хотим понять условия существования социального порядка, нам следует сравнить их с условиями, вызывающими его разрушение»7070
  Коллинз Р. Конфликт с применением насилия и социальная организация: некоторые теоретические следствия из социологии войны // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 35


[Закрыть]. В данной связи принципиальное значение имеет анализ причин войны и предвоенных событий, то есть всех тех фактов, которые в той или иной степени привели к военному конфликту.

Известный западный социолог, исследователь войн С. Браун пишет: «Наиболее опасными типами международных систем, скорее всего, являются те, которые характеризуются либо мягкой биполярностью, либо мягкой многополярностью. Они опасны в двух отношениях: вероятность войны и вероятность того, что война в любой части системы втянет главные державы. Война более вероятна, поскольку расплывчатость взаимных союзнических обязательств в мягких коалициях ведет к возможности неверных расчетов и блефа. Эти характеристики также приводят к попыткам великих держав вмешиваться в местные конфликты и к потребности более мелких держав полагаться на коалиционные связи, остающиеся, однако, слишком ненадежными, чтобы удержать противников этих держав от нападения»7171
  Браун С. Причины войны: структурные факторы // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 68.


[Закрыть].

Военный прогресс предполагает учет того факта, что распространившийся европоцентризм, который мог оправдать претензии Европы на исключительность только путем агрессии. Неслучайно, исследуя начальный этап капитализма в Европе, К. Поланьи сказал, что это «революция богатых против бедных»7272
  Поланьи, К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. – СПб., 2002. – С. 46.


[Закрыть]. Однако вскоре эта война превратилась в противостояние богатых стран и стран третьего мира.

Исследуя военный прогресс через призму милитаризма, важно подчеркнуть, что в обобщенном смысле, милитаризм, с точки зрения П.А. Сорокина, – отправная точка государственного абсолютизма. На примере российского политического режима ученый приводит некоторые динамические показатели милитаризма: в СССР существовал наиболее высокий рост государственного социализма среди всех стран, где присутствовало государственное вмешательство в экономику. При военном положении рост государственного вмешательства в экономику увеличивается, при переходе к мирному состоянию – снижается7373
  См.: Сорокин П.А. Система социологии.. – Т. 2. Социальная аналитика: Учение о строении сложных социальных агрегатов. – М.: Наука, 1993. С. 164.


[Закрыть]. По-видимому, это свойство характерно не только для советского режима. После победоносного завершения двух мировых войн и «холодной войны» уровень милитаризма (государственного вмешательства в экономику) в США не снижается: война с мировым терроризмом – это его новый виток, то есть следующий технический уровень.

Необходимость военного прогресса связана также с тем, что парадоксальным образом в современных условиях он призван не допустить крайнюю форму международного противостояния – войну. Это, в свою очередь, обостряет информационную войну, в основе которой находится «демонизация» противника как необходимое условие подготовки к оправданию гонки вооружений. «Одной из главных причин усиления жестокости оказалась непривычная демократизация войны. Тотальные конфликты превратились в «народные войны», поскольку мирное население и гражданская жизнь стали подходящими, а иногда и главными мишенями при выработке военной стратегии, а также потому, что в демократических войнах, как и в демократической политике, противники, как известно, демонизируют друг друга, чтобы вызвать достаточную ненависть или по крайней мере презрение»7474
  Хобсбаум Э. Мировые войны ХХ века: значение и последствия // Война и геополитика. Вып. 3. Время мира. Новосибирск, 2003. С. 225.


[Закрыть].

Что же касается перспектив возможных атомных конфликтов, то здесь подсчеты человеческих жертв вообще теряют смысл. В атомной войне, если она разразится, человеческие потери будут носить долговременный характер. Атомная война несет с собой и отравление генофонда человечества, то есть разрушение нормального воспроизводства. Если даже кто-то и выживет в атомном пожаре, то его потомки будут обречены. Иначе говоря, в атомной войне не будет ни ликующих победителей, ни разочарованных побежденных, она не знает различий между пролетариями и капиталистами, правыми и виновными, прогрессистами и реакционерами – она одинаково губительна для всех.

Важная тенденция современности влияющая на уровень военного прогресса – это так называемая «демократическая идентификация», объединившая тех, кто противится перспективе «реставрации коммунизма». Неизбежными атрибутами такой ситуации явились как повышенный градус социального мифотворчества в нагнетании с обеих сторон «образа врага», так и обоюдосторонний политический радикализм.

Тем не менее важно учитывать, что в последние годы отношения между Россией и отдельными европейскими странами улучшаются, ибо « в новых геополитических условиях Россия и Франция объединены стратегией построения многополюсного мира, стабильность которого основана на уважении международного права и на многосторонних решениях»7575
  Обичкина Е.О. Франция и Россия после окончания «холодной войны» // Россия и Франция. XVIII-XX века. Вып. 6. – М.: Наука, 2005. С. 281.


[Закрыть]. Как видим, определение и реальная наполняемость понятия «военный прогресс» может меняться по мере нарастания закономерных противоречий в стане субъектов глобализации.

Существующий в современной международной практике принципа суверенного государства сложился не случайно, а на протяжении столетий войн и конфликтов. С другой стороны, принцип прав человека по сравнению с принципом территориального суверенитета очень абстрактен, то есть различные группы, отдельные лица, организации трактуют его по разному, но прежде всего в своих интересах. Именно поэтому сделать этот принцип реальным инструментом международной политики очень сложно, если вообще возможно.

Положительные и отрицательные уроки общественного развития в XX веке позволяют народам и странам, проявляя волю, энергию и настойчивость, концентрироваться на более совершенных и оптимальных путях саморазвития7676
  Семенов В.С. Уроки XX века и путь в XXI век : (социально-философский анализ и прогноз). – М., 2000.


[Закрыть].

Негосударственные акторы глобализации «отбирают» часть властных полномочий (ив определенной части суверенитет) у «глобализируемых» государств, способствуя транстерриторизации и транснационализации политических взаимодействий и отношений и тем самым их глобализации. И если в «доглобализационный» период властно-управленческие процессы в основном происходили на территории отдельных государств, то в условиях глобализации политическая деятельность не могла не выйти за пределами традиционных территорий. Она стала потенциально планетарным феноменом по своим перспективам, которые пока не имеет однозначного либо преимущественного направления дальнейшей эволюции.

В XXI веке стало очевидным: будущее мирового сообщества связано с дальнейшим системным развитием социально-экономической, военно-политической, правовой, научно-технической, образовательной, культурной и информационной цивилизации, опирающейся на междисциплинарную глобалистическую науку и экономику прогностических знаний. Развитие глобалистического знания приводит к тому, что знания различных наук взаимодействуют и расширяют друг друга.

Глобальная интегрированная информационная цивилизация и экономика знаний продвигают человеческое общество в новое качественное и количественное измерение, прогнозируют развитие общества, производства, образования и науки, техники и культуры. Ускоряются темпы исторического развития, сокращаются расстояния, формируется и развивается всемирная информационно-коммуникативная сфера, увеличиваются объемы передаваемой информации, скорость передвижения и т.п. Происходит смена источников социально-экономического и научно-технического прогресса.

Выбор наиболее предпочтительной траектории развития для человечества в целом или какой-то его части требует анализа всех возможных альтернатив и сократического сомнения в каждой из них. Между тем позиции наиболее видных исследователей проблем глобализации и постиндустриальной трансформации вызывают опасения утраты именно этого критического духа, принятия какой-то одной траектории в качестве единственно возможной, или, как минимум, единственно желательной7777
  Шупер В.А. Россия в глбализированном мире: альтернативы развития // Вопросы философии. – 2008. – № 12. – С. 3.


[Закрыть].

Примером значения эпохальных событий может служить идущая среди историков дискуссия о том, какое событие воплотило в себе сущность ХХ в. и определило его лицо. Американский историк Дж. Лукач настаивает на том, что ХХ столетие определялось двумя мировыми войнами. Русская революция, создание атомной бомбы, конец колониальной империи, образование коммунистических государств, господство двух супердержав, раздел Европы и Германии – это все, по его мнению, последствия обеих мировых войн7878
  Цит. по Савельева И.М., Полетаев А.В. Знание о прошлом: теория и история: В 2 т. – СПб.: Наука, 2003. С. 489.


[Закрыть]. Тезис о мировых войнах как основополагающих событий ХХ века убедительно обосновывают и многие другие весьма авторитетные авторы.

Расстояние между этими войнами было столь небольшим, что в литературе для обозначения 1918–1939 гг. прочно утвердился термин «межвоенный период». Авторитетный немецкий специалист по истории международных отношений К.Хилдебранд обозначает это время как «войну в мире и мир в войне», а Брахер, объединяя обе войны и межвоенный период, дает повод для размышлений о том, не были ли эти годы (1914–1945) современной версией Тридцатилетней войны. Можно сказать, что одна война в определенной мере продолжала другую. Семена второй войны были посеяны в ходе первой, так что межвоенный период был в равной мере и послевоенным, и довоенным. Известный американский дипломат и крупный историк Дж. Кеннан назвал первую мировую войну «великой исходной катастрофой этого столетия», а немецкий историк Г. Манн – «катастрофой-матерью» всех катастроф ХХ в.7979
  Там же.


[Закрыть]

Традиционно в истории человечества оценка войны была связана с мерой ее разрушения. С позиций гуманизма война справедливо порицалась как фактор упадка и дезорганизации. Особенно актуален этот взгляд в современную эпоху когда человечество дозрело до устранения подобной формы социального метаболизма, замены ее другими, более гуманными способами обмена – сотрудничеством наций, созданием общемировой коммуникационной среды через средства массовой информации и компьютерные сети и др.8080
  Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем (Синергетика и теория социальной самоорганизации). – СПб.: Издательство «Лань», 1999. С. 261–262.


[Закрыть]

Выход из создавшейся ситуации только один: перейти от марксистской парадигмы к христианской, гуманистической. Христианство и гуманизм объединяет убеждение, что человек сам творит свою историю и сам несет ответственность за свой выбор. Только в рамках такого альтернативного видения и своей жизни, и своей истории можно найти способы противостояния окончательному распаду России. Подобный алгоритм действий требует четких представлений о сущности и перспективах военного прогресса.

Таким образом, во-первых, определение военного прогресса носит неоднозначный характер, поскольку преобладание в массовом сознании упрощенного, проявляющего себя в технических показателях, представления о военном прогресса вызывает высокую подвижность в определении критериев и перспектив развития общества. Во-вторых, амбивалентность понятия «военный прогресс» используется определенными общественными силами манипулировать значительной частью социума в своих политических целях, когда военный прогресс провоцирует войны, а также различные формы идеологической и политической борьбы.