Текст книги "Возмездие"

Щурясь от снежной крошки и ветра, она лавировала между деревьями, угадывая пни и сучья шестым чувством, а не зрением. Скорость двадцать пять километров в час, с которой они ехали по лесу, со стороны, возможно, не представлялась такой уж большой, но подпрыгивающей на седле Эльзе она казалась головокружительной. Чтобы держать руль обеими руками, ей приходилось сильно налегать на сидящую впереди дочь, и та, согнувшись, была вынуждена ехать в очень неудобной позе. Иван послушно обнимал мать сзади и при толчках ударялся подбородком в ее спину. Тем не менее Эльза с каждой секундой преисполнялась уверенности, что все обойдется и они доберутся до шоссе раньше, чем их перехватят в лесу.

Вглядываясь вперед, она понимала, что не успеет увидеть встречную машину издали, так как повороты лесной дороги были заслонены заснеженными стволами и еловыми лапами. Тогда она взяла значительно правее, надеясь не промахнуться. Ориентиром ей должен был послужить красно-зеленый шлагбаум, который, как она помнила, преграждал путь в заповедник.

Сетчатая металлическая ограда, выросшая на пути, стала для Эльзы полной неожиданностью. Чтобы не врезаться, она не только нажала на тормоз, но и круто повернула. Сани наклонились и едва не опрокинулись. Удерживая их всем своим весом, Эльза крикнула детям, чтобы спрыгивали с сидений. К счастью, никому не придавило ноги, никто не пострадал.

Прилагая отчаянные усилия, чтобы вытащить снегоход из занесенной снегом впадины, Эльза бросила взгляд вдоль забора и увидела темные очертания машины, медленно двигающейся за деревьями. Это был микроавтобус. Он остановился перед тем самым красно-зеленым шлагбаумом возле сторожки.

Стало тихо. Эльза, оцепеневшая от ужаса, решила, что их обнаружили, но вскоре поняла, что приехавшие просто задержались на пропускном пункте. Снегоход заглох очень вовремя. Если бы не вынужденная остановка, тарахтение мотора в зимнем лесу выдало бы их с головой. Им повезло.

Но кто эти люди в черном фургоне? Зачем они приехали?

– Оставайтесь здесь, – велела Эльза детям. – Молчите и не высовывайтесь. Я сейчас.

Скрываясь за бело-зелеными пирамидами елей и проваливаясь в сугробы по колено, она подобралась ближе. Возле сторожки стоял мужчина в бронежилете, весь пятнистый и грузный. На нем был шлем с забралом, делающий его похожим на космонавта или воина из исторического фильма. Второй человек, в такой же амуниции, вышел из сторожки, провел большим пальцем по шее и что-то сказал. Они засмеялись, пуская клубы пара. Потом один отправился к шлагбауму, а другой стал тыкать ножом в снег. Из фургона их поторопили, и они, спохватившись, полезли внутрь. Черный микроавтобус поехал дальше и очень скоро пропал за деревьями.

Сама не своя, с выбившимися из-под капюшона волосами, Эльза бросилась обратно. Втроем они выкатили снегоход на ровное пространство, развернули и поехали к сторожке. Шлагбаум остался поднятым. Возле двери сторожки Эльза увидела красные пятна и такой же красный след большого ботинка. Притормозив, она заглянула в окно и отшатнулась.

– Что там? – спросили дети в один голос.

– Ничего, – пробормотала она, все еще видя внутренним зрением труп охранника с перерезанным горлом. – Ничего.

Снегоход полетел дальше. Свернув с дороги в лес, Эльза проехала метров десять, а потом спрыгнула и как могла замела след снятой курткой. Пар валил от нее, когда она прибежала обратно, одеваясь на ходу.

– Дяди злые? – спросила Иванна, глаза которой были темными и большими от страха.

– Да, – коротко ответила Эльза. – Но они нас не найдут.

– А папа? – крикнул Иван, перекрывая шум мотора. – Папа найдет нас?

– Обязательно. Держитесь крепче. Что бы ни случилось, вы держитесь, ладно?

Это прозвучало как заклинание.

Глава 20. Против воли, но по согласию

Каждый, кто терял мобильник, знает, как сложно восстановить номера по памяти. Некоторые люди даже цифры своего собственного телефона не способны вспомнить, не говоря уже об остальных. И если бы мобильная связь внезапно вышла из строя по всей планете, то очень многие наши связи, кажущиеся нам такими привычными и прочными, были бы утрачены навсегда. Попробуй тогда отыщи того, кого ты всегда вызывал одним нажатием пальца!

Эльза оказалась именно в такой ситуации. Ее телефон, набравший воды, так и не заработал. А если бы такое чудо и случилось, то все равно у нее не осталось заветного провода, чтобы реанимировать батарею, впавшую в глубокую кому. Да и не подпустили бы ее к розетке. Доступ к электричеству, которое вырабатывалось генератором, имел только владелец этого самого генератора.

Алеша. Их спаситель. Ее личный мучитель. Тот самый затворник Алеша, о котором Эльза слышала краем уха от Верки, когда они только приехали в лесничество. Генератор принадлежал ему. Крыша над головой, предоставленная в распоряжение Корчаков, тоже была его. Как и безостановочно работавший самогонный аппарат, пропитавший весь дом запахами сивухи и спирта.

В данный момент Алеша храпел, гоняя густой, застоявшийся воздух по конуре, которую называл своей спальней. Он бы не проснулся, если бы Эльза встала и ушла. Но она не уходила. На то имелось две причины. Во-первых, ее дети, спавшие в соседней комнате на единственном топчане, были больны и побег с ними через зимний лес был исключен. Во-вторых, Эльзе этой ночью следовало находиться рядом с Алешей, если она хотела воспользоваться его мобильником, – а она хотела.

Ей все же удалось вспомнить номер Игната. Оказалось, что, несмотря ни на что, цифры намертво врезались в ее память, будто вытравленные или выжженные там. Она осторожно выбралась из-под засаленного ватного одеяла и перенесла ногу через Алешу. Сборная кровать при этом немилосердно заскрипела, но он продолжал храпеть. Эльза наклонилась и поводила рукой по полу с его стороны. Телефон нашелся сразу.

Завладев им, Эльза слезла с кровати, обмоталась плюшевым малиновым знаменем с кистями и выскользнула в комнату. Знамя заменяло ей полотенце. Здесь все было не как у нормальных людей. Рыба вместо любой другой еды. Бочка с трубой вместо обогревателя или печки. Невнятное бормотание вместо человеческой речи. Грязь и запустение. Полная безнадега.

Дети спали, шумно сопя заложенными носами. Эльза подумала, что для полной безопасности хорошо бы ей набросить куртку и выйти на улицу, но она представила себе, как мороз забирается ей под импровизированную юбку, и осталась. Заряда на Алешином телефоне было всего пять процентов. Это означало, что говорить нужно очень быстро, пока связь не оборвалась.

Дождавшись сонного бурчания в трубку (это было что-то среднее между «Да!» и «А?»), Эльза быстро и отчетливо заговорила:

– Не перебивай, Игнат. Это я, Эльза. Слушай и запоминай. Мы живы. Находимся в том самом лесничестве. У Алеши, он на озере живет. Приезжай скорей. Дети болеют. У нас нет ни связи, ни вещей, ничего.

Прижатое к мобильнику ухо определило, что он больше не транслирует ее голос. Все-таки сел, зараза. Но главное Эльза успела сказать. Кажется, связь оборвалась уже после упоминания Алеши. Этого достаточно. Игнат найдет. Очень скоро он будет здесь.

– Что ты там про меня болтала? – раздался голос Алеши из «спальни».

– Детей успокаивала, – пояснила Эльза, возвращаясь на место.

Чтобы он не увидел телефон, пришлось закутать его в сдернутую скатерть. Холод, поднимающийся от пола, просквозил Эльзу между голыми ногами.

– Где мои леггинсы? – спросила она.

– Не нужны они тебе, – сказал Алеша хрипло. – Иди сюда.

Когда он облапил ее и уложил, она перебросила телефон на его половину. Оставалось только надеяться, что он не станет заряжать батарею прямо сейчас и не обнаружит звонка на незнакомый номер. А до утра Игнат успеет обернуться. Видел бы он, что приходится терпеть его жене!

Алеша вошел в нее и, прежде чем приступить к делу, хлебнул из литровой банки, которая всегда стояла рядом с ним по ночам. Зажевал чищеной таранкой и задвигался.

Сколько будет продолжаться это безобразие? Боже, и как только она терпит этого грязного мужлана! Но иначе было нельзя. И к телефону Алешиному никак подобраться не удавалось. Пьяный-пьяный, а спит чутко, скотина такая. Сегодня впервые забылся и утратил бдительность. Привык. Неудивительно. Эльза и сама начала привыкать. Не первая ночь такая. Сколько же их было?

Эльза попыталась сосчитать дни, проведенные в лачуге Алеши, но не сумела. Знала только, что если бы не он, то и она, и ее дети были бы мертвы…

После того как она увидела в сторожке мертвеца, Эльза отчетливо поняла, что черный фургон приехал по их души. Бежать! Бежать!

Эльза сознательно увела снегоход как можно дальше от лесной дороги. Следовало выехать на трассу хотя бы в километре от указателя. Она держала план местности в голове и полагала, что легко найдет путь, однако через полчаса тряски по бездорожью пришлось признать, что курс был взят неправильный. Стремясь исправить ошибку, Эльза повернула влево, но это ничего не дало. Вокруг, куда ни повернись, расстилался черно-белый лес. На сколько еще хватит бензина? Не погубила ли Эльза детей, увезя их от одной беды прямиком в другую? Ведь они могут замерзнуть в лесу, если не доберутся до трассы или жилья!

Паникуя, Эльза принялась рыскать из стороны в сторону, чем только усугубила их положение. Сани вынесло на голый пригорок, с которого можно было осмотреть окрестности. Ничего, кроме сплошной однообразной чащи, они вокруг не увидели. Зато прямо перед ними простиралось озеро, на белоснежном покрывале которого угадывались редкие цепочки следов. У противоположного берега, то есть примерно в полукилометре, можно было рассмотреть темные пятнышки лунок. Уже потом Эльза заметила рядом домик, настолько выбеленный снегом, что он сливался с пейзажем. Ей показалось, что откуда-то сбоку струится дымок.

– Мы поедем через озеро, – предупредила она детей. – Лед должен быть крепким. На всякий случай предупреждаю: в случае чего вы беспрекословно выполняете все, что я скажу.

– В случае чего-чего? – не поняла Иванна.

– Если провалимся, – пояснил Иван.

– Не болтай ерунды! – прикрикнула на него Эльза, которая, как и многие из нас, в решающий момент становилась крайне суеверной.

Она еще раз посмотрела на белоснежную гладь озера. Не нравилась ей полоса потемневшего снега, протянувшегося через середину. Будь озеро поменьше, можно было бы обогнуть его слева или справа. Но с холма не было видно краев, а бензина в баке снегохода оставалось в обрез. За озером находилось какое-никакое человеческое жилье, а значит, и надежда на спасение. Там даже могла найтись машина.

– Ну что, поехали? – азартно предложил Иван, которому не терпелось промчаться с ветерком по ледяному полю.

– Сейчас, – сказала Эльза. – Попробую еще раз папе позвонить.

– Не звони! – сердито сказала Иванна. – Он нас бросил совсем. Это из-за него мы убегаем. Лучше сами вернемся. Без его помощи. Пусть ему стыдно будет.

Ее предложение пришлось Эльзе по душе.

– Вперед! – воскликнула она, и они понеслись с горы.

Иван издал пронзительный индейский клич. Иванна заверещала на свой манер. Холод и страх отступили под напором адреналина, впрыснутого в кровь. Однако восторг длился недолго.

Эльза поняла, что дело неладно, когда достигла участка влажного снега. Оказавшись на середине озера, она обернулась, чтобы зрительно проложить путь обратно. То есть подсознание приняло решение повернуть еще до того, как мозг успел сформулировать это для Эльзы. Беда заключалась в том, что, отвернувшись, она на пару секунд выпустила из виду происходящее впереди.

А происходило вот что. Под тяжестью снегохода ледяная поверхность прогнулась, выпуская наружу воду из невидимых прежде щелей и трещин.

– Мама! – крикнула Иванна.

Спохватившись, Эльза судорожно повернула руль, стремясь покинуть опасный участок. Было поздно. Сани, продолжая ехать вперед, уже расплескивали воду на манер катера.

– Иван, сбрось рюкзак! – крикнула Эльза.

По движениям за своей спиной она поняла, что сыну не нужно повторять дважды.

Отовсюду раздавался хруст, перекрывавший шум мотора. Закончилось это оглушительным треском, сравнимым по громкости со взрывом. Снегоход на полном ходу начал погружаться в воду. Ощутив невероятный прилив сил, Эльза подняла сидящую впереди дочь и бросила ее в сторону, туда, где лед был целым. Иван прыгнул туда же сам, но оскользнулся и провалился ногами в коричневую воду.

Эльза уже плыла к нему, совершая множество лишних движений в раздувшейся пузырем куртке. Поймав под водой ботинки Ивана, она толкнула его вперед. В этот момент лед подломился под лежащей Иванной.

Эльза не сумела ободрить истошно вопящую девочку. Ее грудь перехватило от ужасного холода, и она едва могла дышать, не то что кричать. Добравшись до дочери, Эльза затолкнула на лед и ее.

Дальше оставалось только тонуть самой, потому что жизненные ресурсы Эльзы были исчерпаны. Все ее силы ушли на подчинение материнскому инстинкту. На инстинкт самосохранения уже ничего не осталось.

– Мама! – заорал Иван. – Держи!

Он лежал на животе, сжимая в руках сорванный с шеи шарф. Конец его плавал прямо перед Эльзой. Она не хотела хвататься, но руки сделали это сами. Несколько раз она срывалась, но в конечном счете ей удалось выбраться.

– Не вставай, – предупредил Иван. – Ползком.

Губы у него были фиолетовые, зубы клацали. Они поползли к скрючившейся на снегу Иванне. Потом все трое встали и заковыляли к дому на берегу. Бежать никто не мог. Одежда на них заледенела, руки окоченели. Они лишились всех своих вещей, но не надежды.

Оглянувшись, Эльза посмотрела на полынью, в которой только что едва не оборвались их жизни. Снегоход еще пускал последние пузыри, но вода уже успокоилась и больше не выплескивалась на лед. На ходу Эльза проверила мобильник, но он, разумеется, не работал, набравшись озерной воды.

Последние десятки метров Иванну пришлось нести. Иван то и дело падал, но упрямо, снова и снова вставал. Они дошли. Ввалились в дом, и Эльза сказала поднявшемуся из-за стола мужчине:

– Помогите… Замерзаем…

– Я Алеша, – произнес он пьяно. – Не брошу. А ты ночью со мной ляжешь.

– Да, – вымолвила Эльза одеревеневшими губами.

Ей было все равно. Ее волновало только одно: нужно было согреть детей и убедиться, что с ними все в порядке. Алеша дал всем троим самогонки, помог стащить задубевшую одежду, дал одеяла и накормил. А ночью, когда дети пригрелись и уснули, кивком указал Эльзе на каморку с кроватью, отделенную от общей комнаты кокетливой бамбуковой занавеской.

Там под неумолчное гудение генератора, выдающего электричество в обмен на солярку, Эльза отдалась спасителю на тряпье, которое язык не поворачивался назвать постелью. Алеша предложил ей выпить, и она согласилась, чтобы не так противно было. Прежде чем воткнуться в нее, он рассмотрел ее при свете парафинового огарка и причмокнул:

– Белая какая! Покрасилась, что ли?

– Какая есть, – процедила Эльза. – Давай уже, не тяни.

Он не заставил себя упрашивать, и она, совершенно неожиданно для себя, испытала невероятный по силе оргазм и искусала себе ладонь, подавляя крики.

– Давно мужика не было? – спросил Алеша. – Ничего, теперь наверстаешь. Детки-то твои, вона, кашлем заходятся. Не пойдете дальше, пока не выздоровеют. Вы как тут?

– Гуляли, – уклончиво ответила Эльза и отправилась прикладывать губы к лобикам своих чад. Они были горячими. Оба.

Она попросила у Алеши лекарств. Он пообещал, но не раньше, чем они повторят. Несмотря на алкоголизм, мужская сила в нем таилась неукротимая. Небольшой, жилистый, неутомимый, он опять довел Эльзу до страстных попискиваний.

– Понравилось? – спросил он гордо и хлебнул из банки.

Она сделала вид, что не расслышала, и перевела разговор на другую тему.

– Зачем тебе электричество? – спросила она. – Все равно при свечах живешь.

– Самогонный аппарат без электрики не функционирует, – солидно пояснил Алеша. – А я не функционирую без самогона. Такое вот круговращение в природе.

– Ты лекарства обещал. Где аптечка?

– Вот, – показал он на агрегат, опутанный змеевиком.

К счастью, в доме нашелся не только первач, но и уксус. Ночами и днями Эльза просиживала рядом с детьми, делала им компрессы, подогревала воду, нашептывала успокаивающие слова. Когда жар спадал и они засыпали, приходилось давать Алеше и выслушивать его пьяные бредни. Так продолжалось долго, слишком долго и слишком однообразно, чтобы как-то определять время.

Но сегодня все изменилось. Позвонив мужу, Эльза почувствовала себя свободной и уверенной в себе женщиной, а не бессловесной наложницей, готовой раздвигать ноги по первому слову хозяина. Как только Алеша отмычал свое, отскрипел зубами, Эльза спихнула его с себя и предупредила:

– Это был последний раз. Больше даже не пробуй. Плохо будет.

– Вот ты как заговорила, – протянул он. – Такая, значит, от тебя благодарность. Им стол, кров, ласку, а они в душу плюют. Ну ничего, ничего-о… Мы это поправим. У меня для таких случаев ремень припасен, морской, с якорем. Сейчас познакомлю вас.

Он запрокинул свою банку. Позволив ему сделать пару глотков, Эльза ударила ладонью в днище. Потом вскочила и выставила перед собой шампур, на котором Алеша имел обыкновение поджаривать куски рыбы в своей самодельной печурке.

– Ты что? – очумело спросил он, шамкая разбитым ртом.

– А ты не понял? – поинтересовалась Эльза с вызовом. – Еще раз объяснить?

– Мама? – позвал из комнаты Иван. – Что там у вас? Вы ссоритесь?

– Просто разговариваем, – откликнулась она, не сводя глаз с Алеши. – Спи. Я сейчас приду.

Алеша лег, повернувшись к Эльзе спиной. Это означало, что он понял. Существуют способы доносить свои требования просто и доходчиво.

Глава 21. По большому счету

В ту ночь Корчаку не спалось. Как обычно. Он совсем потерял сон. Случалось, забывался на час-другой, а потом невеселые, тревожные мысли вновь одолевали, лишая его покоя. Трюк с подменой телефонов сработал, но на этом дело застопорилось. Бандиты больше не отвечали на звонки со знакомых номеров. Телефон Левченко тоже не стал волшебным ключиком, открывающим все двери. Так и сидел Корчак сиднем, не находя применения арсеналу, оказавшемуся в его распоряжении.

Где искать своих любимых? Как добраться до Вальтера? Не означает ли затянувшееся молчание, что готовится что-то очень, очень плохое. Например, бандиты разыщут семью Корчака первыми и позвонят ему, чтобы выдвинуть ультиматум? Ладно, черт с ними, ультиматум он бы принял, любой. А если они не позвонят вообще? Или сделают это лишь для того, чтобы сообщить ему, что его близкие мертвы?

Разве уснешь с такими мыслями? Они не давали покоя ни ночью, ни днем. Левченко на контакт не выходил. Видать, разгадал, с какой целью был похищен его мобильник, и затаился. Стоит ему узнать местонахождение Корчака, и пиши пропало. Поэтому звонить приходилось не из конспиративной квартиры, а из разных точек города. Только ничего это не давало. Левченко отмалчивался. Держал паузу. И затянувшаяся пауза эта беспокоила Корчака все сильнее.

Бродя в потемках по пустой квартире, он подумывал о том, чтобы еще раз наведаться в какой-нибудь из своих клубов, устроить дебош и тем самым завлечь туда бандитов. Но как быть, если вместо них прибудет полицейский наряд? А такое вполне может произойти. Окажись Корчак за решеткой, он уже никогда и ничем не сможет помочь своим.

Вот что его сдерживало. А еще ощущение своей беспомощности, которое было просто невыносимым.

Корчак порылся в пакете с провизией, пристроенном на подоконнике. Достал оттуда банку пива и пакет чипсов. Больше ничего в рот не лезло, а силы хоть как-то подкреплять надо. Пиво было отвратительным на вкус, чипсы пахли старым жиром, но Корчак упрямо булькал и хрустел, уставившись в стену. Пустая стена была для него чем-то вроде экрана, на котором он мог крутить кино своих воспоминаний.

Главное – не думать о плохом. Смотреть в счастливое прошлое с легким сердцем. Там все так солнечно и прекрасно. Задача состоит в том, чтобы вернуть те безоблачные дни.

Отхлебнув пива, Корчак достал из кармана мышонка.

– Что, Бэтмен, тебе тоже не спится? – спросил он. – Давай вместе посидим. План у меня возник. Поделиться?

Мышонок молчал. Что, как известно, означало согласие.

– Вот возьму и просто пристрелю Левченко, – принялся рассуждать Корчак. – Вальтер без его поддержки не устоит. Таким образом, вся их бандитская крыша обрушится. Ну? Как тебе такой план?

Мышонок молчал. В данном случае это означало не согласие, а как раз совсем наоборот.

– Ладно, придумаю что-нибудь другое, – пообещал Корчак засовывая игрушку обратно в карман.

Трель мобильника заставила его вздрогнуть. Он посмотрел на дисплей. Оксана. Может быть, она звонит мужу, а не Корчаку? Нет, вряд ли. Лев уже наверняка сообщил ей о пропаже телефона. Или даже обвинил Корчака в краже, а сам купил себе новый мобильник и сменил номер. Тогда что означает этот звонок, да еще в столь неурочный час? Еще и пяти нет. Глухая ночь по зимнему времени. Проверка? Попытка засечь координаты Корчака?

Игнат решил, что, если что-то покажется ему подозрительным, он немедленно оборвет разговор и покинет квартиру. Не ответить было нельзя. Оксана уже однажды сообщила Корчаку крайне важную информацию. Может быть, она опять злится на Льва и хочет ему насолить?

– Слушаю, – сказал Корчак.

– Игнат, это я, – быстро заговорила Оксана. – Узнал?

– Говори, – предложил он.

– Не могу молчать, Игнат. Потом не прощу себе никогда…

– Говори, – повторил Корчак.

– Моему позвонили недавно. Я подслушала. Думала, опять у него шашни…

– Меня ваша личная жизнь не интересует, Оксана.

– Речь идет о твоей жизни, – возразила она. – О жизни твоих близких.

– Говори, – произнес Корчак уже в третий раз и совсем другим тоном.

– Лев в лесничество подался, – сказала Оксана. – Кто-то позвонил ему оттуда. Он подхватился как ошпаренный и поехал.

– Зачем?

– Откуда же мне знать? Он и Семиряжного своего на ноги поднял. Сказал, мол, срочно. «Бери одного человека – и ко мне, поедем в лесничество». Повторил раздраженно: «Да, одного, одного. Там только женщина и дети…» А потом фамилию вашу назвал. Корчаки…

– Когда это было?

– Минут десять назад. Как только Лев выскочил, я сразу тебе позвонила. Не брать же такой грех на душу.

– А вот я возьму, – заверил Оксану Корчак.

Она поняла. И вскрикнула жалобно:

– Не надо, Игнат! Прошу тебя, не надо.

Он выключил телефон и размахнулся, чтобы бросить его на пол, но передумал. А вдруг пригодится? Это была единственная ниточка, связывавшая его с Левченко. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Корчак уже потерял все, что только можно было. Пришло время искать.

Не теряя времени, он помчался в лесничество. Труп из сторожки убрали, следов крови не было. Шлагбаум держался на честном слове, то есть на цепи, пару раз обмотанной вокруг столбика. Корчак приладил его обратно и покатил дальше. Судя по колее, притрушенной снежком и освещенной фарами, здесь давно никто не ездил. Неужели Оксана соврала? Это может означать только одно: Корчака заманили в ловушку. Но в этом случае он все равно прибыл на место первым. Что ж, поворачивать поздно. Да и не хочется. Раз есть ловушка, то и загонщики появятся. И тогда можно будет дать им бой.

Вместо того чтобы въехать прямо в коттеджный поселок, Корчак высмотрел просвет между деревьями и загнал «крайслер» туда, пристроив его за разлапистыми елями. Когда Игнат выбрался обратно на дорогу, до его слуха донесся шум мотора, а мгновение спустя он увидел проблеск фар за деревьями. Корчак во весь дух помчался вперед и, повинуясь наитию, заскочил на крыльцо домика лесника. Дверь оказалась открытой. Трупы убрали и отсюда. Корчак приоткрыл окно, чтобы слышать, что происходит снаружи. Затем достал два пистолета и приготовил их к бою.

Уже светало, и он сразу узнал подкативший автомобиль. Это был хорошо знакомый ему внедорожник Левченко. Неужели пожаловал сюда собственной персоной? Почему позже, чем Корчак, если выехал раньше? Ждал своих друганов-бандюганов, а потом, возможно, они заезжали куда-то. Забрали Эльзу и детей? Сейчас это выяснится. Сейчас все окончательно выяснится. Наступил момент истины.

Корчак немного расслабил пальцы, которыми сжимал пистолеты. Не следовало сжимать их столь сильно. Это отрицательно скажется на скорости и точности стрельбы.

С водительского места выбрался Левченко. После небольшой заминки к нему присоединился Вальтер. В настоящий момент он не разыгрывал из себя офицера полиции, поэтому явился в штатском: расстегнутая куртка, спортивные штаны, кроссовки.

Большой внедорожник стоял в проходе между домиками, и, когда Левченко подошел к Вальтеру, Корчаку были видны только их плечи и головы за капотом. Они явно не подозревали, что Корчак находится здесь. Может, попробовать прикончить их, пока они разговаривают? Нет, разумнее послушать и понаблюдать.

Корчак не пожалел о принятом решении. На этот раз открылась задняя дверь автомобиля. Из-за корпуса он не видел происходящего, но сердце его забилось сильнее. Он чувствовал, он знал, что сейчас увидит семью. И это произошло, как только подручный Вальтера отвел их в сторону. Эльза была худой, как скелет. В порванной куртке и гамашах, с волосами, превратившимися в серые сосульки, она походила на бродяжку. Дети тоже выглядели не лучшим образом. Они испуганно жались друг к другу и озирались по сторонам, стараясь понять, что происходит и что их ждет.

Стволы в руках Корчака поднялись и опустились. Он не имел права стрелять, зная, что семья может пострадать, когда бандиты откроют ответный огонь. Все трое были для Корчака именно бандитами и никем иным. Ему дела не было до их званий и мирных занятий. Эта троица не заслуживала права жить и ходить среди нормальных людей. Таких следовало уничтожать, как бешеных собак.

Эльза взяла Иванну на руки и спросила:

– Лев, зачем вы привезли нас сюда? Что происходит?

Квадратный и грузный Левченко подошел к ней, держа руки в карманах полупальто. Обращаясь к Эльзе, он на нее не смотрел.

– Так надо, – сказал он. – Сейчас я позвоню Игнату, а ты его позовешь. Скажешь, где вы находитесь, и попросишь немедленно приехать.

– Нет! – выкрикнула Эльза.

В разговор включился Вальтер:

– Ты сделаешь все, что мы тебе скажем. Мне что Алешу-алкоголика зарезать, что ребенка. Тебе доказательства нужны? Да пожалуйста. – Он достал нож. – Кто тебе дороже? Дочь или сын? Выбирай.

Нельзя сказать, что Корчак отчетливо слышал каждое произнесенное слово, но общий смысл понимал. Слишком хорошо понимал, чтобы сохранять хладнокровие. Но успеет ли он уложить всех трех противников до того, как они опомнятся и начнут стрелять? И не взбредет ли в голову одному из них направить оружие на Эльзу и детей?

– Зачем вам Игнат? – спросила она вибрирующим от волнения голосом. – Вы хотите заманить его сюда, чтобы убить?

– Мы просто потолкуем, – вкрадчиво произнес Левченко. – Ты меня знаешь, Эльза. Мы с Игнатом друзья. Возникли некоторые недоразумения, которые необходимо уладить. А потом все будет хорошо. Ни ему, ни вам троим никто не причинит вреда.

– Но только в том случае, если ты сумеешь его убедить! – вмешался Вальтер, держа нож на виду у Эльзы и детворы. – Иначе пеняй на себя! Я не шучу!

– Он не шутит, Эльза, – печально произнес Левченко. – Сама видишь, человек не в себе.

Эти двое разыгрывали классическую постановку с участием доброго полицейского и злого полицейского. Суть была проста. Сейчас им было необходимо заставить или убедить Эльзу пойти у них на поводу. Потом, когда она выполнит требование бандитов и вызовет Корчака, они убьют всех. Место вполне подходящее, глухое и уединенное. И трупы есть куда деть. Из леса Левченко вернется в город спокойным и уверенным в себе человеком. Ничто больше не будет угрожать его благополучию. Для этого нужно всего лишь убить семью, одну семью из четырех человек…

– Ты обещаешь, Лев? – спросила Эльза, стараясь держать дочь подальше от бандитского ножа.

– Конечно, – подтвердил Левченко, качнув своей большой головой, увенчанной благородными сединами. – Но ты должна быть очень, очень убедительной, дорогая. Кричи, плачь, делай что хочешь, но чтобы через полчаса он был здесь.

– Не надо, мама! – выкрикнул Иван, все это время хранивший молчание.

– Дай телефон, – сказала Эльза, ставя плачущую Иванну на землю. – Мой не работает.

Левченко добродушно рассмеялся:

– Держи. Это телефон твоего мужа. А звонить будешь на мой. Игнат думает, что он очень хитрый.

– На каждую хитрую задницу есть свой болт с резьбой, – изрек подручный Вальтера.

– Варежку закрой, – сказал ему Вальтер.

Корчак, наблюдавший за этой сценой из-за грязной шторки, спохватился, юркнул в дальнюю комнату, закрылся, да еще и забрался в стенной шкаф, чтобы его не услышали снаружи. На ходу он поставил телефон на беззвучный режим.

– Да, – ответил он, сдерживая голос. – Чего ты хочешь, Лев?

– Это Эльза.

– Да, – повторил Корчак. – Слава богу, ты нашлась. Ты где сейчас? Где дети?

Он понимал, что к их разговору сейчас прислушиваются бандиты, и прилагал все силы к тому, чтобы звучать естественно.

– Приезжай в лесничество, – сказала Эльза. – Как можно быстрее. Мы тебя ждем. Ты понял?

– Я понял, – пробормотал Корчак. – То самое лесничество?

– Да.

Этим коротким утверждением разговор завершился. Когда Корчак вернулся на свой наблюдательный пункт, Эльзу и детей увели в дом. Вальтер и Левченко о чем-то негромко совещались, сблизив головы. Ужас охватил Корчака. А что, если бандиту приказали убить пленников? И сейчас, в этот самый момент, он делает свое черное дело? Корчак был готов выскочить наружу, но, к счастью, сдержался. Это оказалось правильным решением. Ведь начни он стрелять в Левченко и Вальтера, их сообщник мог устроить расправу над беззащитными пленниками.

Минуту спустя бандит появился на крыльце.

– Я их в подпол опустил, – доложил он. – Пусть сидят.

– Крышку закрыл? – спросил Вальтер.

– Шкаф сверху придвинул. Не выберутся.

Корчак перевел дух. Бандиты стали совещаться, где и как будет сподручней его убить. Вальтер предложил засесть в сторожке на въезде. Левченко возразил:

– Нет. Не пойдет. Я хочу видеть его, когда он поймет.

– Рожа до земли вытянется, – высказался рядовой бандит.

– Заткнись, – осадил его Вальтер. – В последний раз предупреждаю, сержант. Потом сразу в зубы. Ты кто такой, чтобы в присутствии командиров пасть раскрывать без спросу?

– Извини… – Бандит поколебался и добавил частицу «те».

Левченко и Вальтер на него уже не смотрели. Жестикулируя и осматриваясь, они определяли диспозицию. Появление Корчака стало для них полной неожиданностью. Держа по пистолету в каждой руке, он остановился на крыльце.

Левченко повернул голову, не успев толком удивиться.