Текст книги "Группа риска"

– Плоскогубцы, кажется, в ванной лежат, – сказал он, выходя в коридор.

Он почти сразу нашел подходящие для его цели кусачки, но, стремясь оказать психологическое воздействие и все-таки избегнуть крайних мер, долго еще передвигал коробки и гремел банками, яростно матерясь и комментируя свои предстоящие действия. Цель оказалась достигнутой, и, когда он щелкая инструментом, вернулся в комнату, Оксана начала просить прощения и обещать, что все сделает так, как от нее требуется. Убедившись, что воля девушки сломлена и ждать от нее сюрпризов не придется, он перенес из коридора телефон и развязал ей руки.

– Я знал, что ты поймешь все правильно. Извини, но мне не оставалось другого выхода, слишком уж большая ставка. Я тебе потом все верну. Сейчас позвонишь, но только не говори ничего лишнего. – Олег ткнул ей в бок ствол пистолета. – Жизнь стоит дороже каких-то несчастных бумажек… Даже если ты его предупредишь – ну, крикнешь что-нибудь о том, что тебе нужна помощь, или еще что-нибудь, то я успею тебя шлепнуть и спокойно уйти отсюда, прежде чем менты появятся. Я этого не хочу, но и жалеть тебя не стану. Поняла?

– Я все поняла.

– Ну и умница. Давай, звони. Будешь себя нормально вести – и ничего с вами не случится. А так – и ты пострадаешь, и ему достанется. Поняла? Звони! Где он, кстати, живет?

– На Лабораторной.

– Значит, минут за двадцать доберется, – Олег посмотрел на часы. – Черт, тяжко уже со временем.

Телефонный аппарат Оксаны имел отводную трубку, и Олег смог полностью контролировать разговор. Павел, приятель Оксаны, долго не хотел приезжать, намекая, что занят сейчас делом куда более интересным, но в конце концов его удалось уговорить, и он обещал поймать такси и прибыть уже через четверть часа. Ничего настораживающего Олег не заметил и, когда Оксана повесила трубку, похлопал ее по плечу:

– Молодец! Так бы сразу, а то ломалась, и себе, и другим проблемы строила. Ну зачем тебе это надо было?

Не отвечая, Оксана отвернулась к столику и потянулась за сигаретами. Олег задумчиво посмотрел на ее затылок и, подчиняясь внезапно принятому решению, ударил рукояткой пистолета.

Оксана беззвучно сползла с дивана на пол.

– Так оно лучше будет, – пробормотал Олег, садясь на нее сверху и заново спутывая ремнем запястья.

Оттащив девушку в угол комнаты, он вышел в коридор и начал торопливо приводить обстановку в порядок.

Четкого плана действий у него не было, но последняя победа окрылила его, он почувствовал вкус своего успеха и был уверен, что оставшийся барьер не окажется слишком высоким.

Закидывая в шкаф пустые коробки, обувь и одежду, он вспомнил Марата и усмехнулся. Жалкий неудачник! Все, что он мог, – это сидеть в кабаке и строить грандиозные планы. А для настоящего успеха нужны не только мозги, но и сила, и воля, и удача. Все это есть у него, и потому-то именно он, несмотря на все ошибки, сумел извлечь из них уроки и теперь добьется своего. Осталось совсем немного.

Когда он закинул в шкаф последнюю коробку и закрыл створку, в дверь позвонили. Торопливо осмотревшись кругом и убедившись в отсутствии явного беспорядка, он поправил пистолет и пошел открывать.

Проходя мимо зеркала, он оглянулся в него и не смог сдержать довольной улыбки.

– Из милиции? – пожилая женщина недоверчиво посмотрела на оперов, медленно переводя взгляд с одного на другого. – Что-то я вас раньше не видела.

– Мы не из этого района, – Дима широко улыбнулся. – Но суть не в этом. Мы ищем девушку по имени Оксана. Она живет где-то в этом доме, скорее всего – в вашем подъезде. Возможно, не одна, а с молодым человеком. Не припоминаете такой?

– Молодая она?

– Лет около двадцати, – Дима виновато развел руками. – К сожалению, подробнее и сами не знаем.

– Оксана… Покажите-ка еще раз свое удостоверение! Что ж вы, до сих пор лейтенант?

Почти год назад Петров стал уже старшим лейтенантом, но заменить вкладыш в удостоверении до сих пор не удосужился.

– Я еще не старый, просто так выгляжу, – Дима решил не вдаваться в подробности.

– Оксана у нас, кажется, действительно живет. Слышала я такое имя. Я ведь раньше тут почти всех жильцов знала, это сейчас много новеньких понаехало… Она, мне кажется, тоже недавно вселилась. Кто-то говорил про нее. Но плохого ничего сказать не могу!

– Да бог с вами, почему обязательно плохое? Нам просто адрес ее никак не найти!

– Да? Что ж получается, она не прописана?

– Получается, что так. Но ничего страшного в этом нет, никто ее за это наказывать не собирается.

Видимо, Дима так и не убедил свою собеседницу в отсутствии у него злых намерений, и разговор закончился безрезультатно.

Так же безрезультатно опера прошли еще два этажа, а потом остановились на площадке перекурить.

– Еще четыре осталось, – сказал Дима, выбрасывая пустую пачку.

– И соседний подъезд, если в этом не найдем, – добавил Костя. – Но, по-моему, где-то здесь она. Имя-то достаточно редкое, но уже двое его вспомнили. Сколько у нас осталось? Шестнадцать квартир… Ну что, пошли?

– Что ты меня вечно торопишь-то? Пошли, пошли… – Дима выбросил окурок в окно. – Черт, пить хочется. Спроси у кого-нибудь стакан лимонада. У тебя лицо доверие внушает, и в «ксиве» капитан целый написан.

– Лучше водки. Правдоподобнее выглядеть будет.

Они снова принялись обзванивать квартиры. Петрову открыл седой мужчина с напильником в руке, а Косте – накачанный молодой человек с короткой стрижкой и наглыми глазами. Бросив короткий взгляд на удостоверение, он ухмыльнулся и крикнул в глубину квартиры:

– Ленка, сделай потише! Тут к нам из ментовки пожаловали.

Обернувшись к Ковалеву, он ухмыльнулся еще шире и спросил:

– Извините, вам не обидно, что я так сказал? Но так ведь все говорят!

– Не обидно. Давно здесь живете?

– Не-а, – ухмылка стала еще шире.

– Как вообще подъезд, спокойный?

– Ну.

Парень стоял в коридоре квартиры, но перегнулся через порог, облокотившись рукой на распахнутую дверь. Костя задумчиво посмотрел в его лицо, чувствуя нарастающее желание изо всей силы ударить в прыщавый, с плохо выбритой щетиной массивный подбородок. Вздохнул.

– Большое спасибо.

– Да не за что, – парень постарался придать лицу серьезное выражение, но не сдержался и опять широко ухмыльнулся.

– Маленький совет, – Костя придержал начавшую закрываться дверь. – Выпендривайся поменьше. Иногда это вредно бывает.

– Ага, – парень рывком захлопнул дверь. Костя выругался в его адрес почти теми же словами, которые донеслись из квартиры.

Дима уже закончил разговор и звонил в следующую дверь.

– Живет, – возбужденно сказал он, поворачиваясь к напарнику. – Точно живет. На восьмом или на девятом. И парень у нее несколько дней назад был. Я показал фотографию, говорит, похож!

– Кто? – донесся требовательный голос.

– Милиция! – нетерпеливо крикнул Дима и торопливо закончил: – Здесь одна бабулька живет, она точно должна знать.

– Милиция? Одну минуту!

«Бабульке» оказалось лет шестьдесят пять. Она была ярко накрашена, одета в малиновые брюки и сиреневую куртку от спортивного костюма и курила длинную сигарету в мундштуке.

– Заходите, если вы из милиции.

– Да мы на минутку.

– Заходите, не буду же я вас на лестнице держать!

Опера, потоптавшись на вытертом половике, зашли в квартиру. Кроме хозяйки, в коридоре их встретили два здоровенных рыжих кота и болонка.

– Здравствуйте, у нас к вам всего пара вопросов, – привычно начал Дима. – Простите, как вас по имени-отчеству?

– Валентина Петровна. Да, Валентина Петровна Солуянова, такая вот редкая фамилия… А вы кто по званию будете?

– Старший лейтенант. Валентина Петровна, у нас…

– У меня первый муж тоже был военный. Только он до полковника дослужился. Ну, да у вас еще все впереди!

– Спасибо. Ва…

– А коллега ваш, он кто, тоже старший лейтенант?

– Нет, он – целый капитан. Вален…

– Да что же вы стоите-то? Проходите в комнату, садитесь! Приятно, что милиция не оставляет нас своим вниманием. Подождите, я сейчас приготовлю кофе. Вы же на службе, вам ничего крепче нельзя…

– Нет-нет-нет, спасибо огромное за кофе, но – в другой раз. Мы…

– Ну, не могу же я вас просто так отпустить! Простите, но это с моей стороны будет просто невежливо. Проходите! Обувь можете не снимать.

– Спасибо, но – в другой раз. Сейчас мы, к сожалению, очень торопимся. Если вас не затруднит, то налейте просто стакан воды, холодной.

– Простой воды?

– Да, просто воды.

– Я вас компотом угощу, – с победным видом решила Валентна Петровна и, дымя своей огромной сигаретой, удалилась на кухню. Оба кота, мяукая, затрусили следом. Опера переглянулись.

На кухне долго звенели кастрюли и переливались какие-то жидкости, а потом Валентина Петровна вернулась, неся перед собой две налитые до краев кружки.

– Спасибо, очень вкусно, – Дима в два глотка осушил и отставил, в сторону свою. – Валентина Петровна, у нас к вам всего один вопрос…

– Да, я вас внимательно слушаю!

– Вы ведь давно здесь живете и всех знаете. Как нам Оксану найти?

– Да я не так уж и давно здесь живу, всего-то лет шесть… Или уже семь?

– Да это и не так важно, – Дима попытался направить разговор в нужное русло, но безуспешно.

– Даже, наверное, больше семи… Я сюда въехала в январе восемьдесят восьмого. Да, уже семь с половиной лет получается! А до этого я жила в Правобережном районе, на Рентгена. Там еще милиция недалеко. Вы ее, наверное, знаете…

– А Оксана…

– А Оксану очень просто найти, – Валентина Петровна пожала плечами, одновременно выпустив огромный клуб дыма. – А вы почему не пьете, товарищ капитан?

– Пью, – Костя героически сделал еще один глоток бледно-розовой кисловатой жидкости.

– А она что, натворила что-нибудь?

– Нет, простая формальность.

– А-а, а то я и думаю: такая хорошая девушка, спокойная, вежливая. Здоровается всегда. Хотя к ней часто приезжают молодые ребята такой, знаете ли… э-э-э… устрашающей, я бы сказала, наружности.

– Бандиты?

– Что? А-а, да-да, правильно, на вид – настоящие бандиты, но ведь по внешности нельзя судить…

– Так где, вы говорите, она живет?

– А на последнем этаже! Или на восьмом? Да, точно, на последнем! Квартира – дверь напротив моей, такая серая, железная, с глазком.

– Не знаете, дома она сейчас?

– Так давайте я ей позвоню! – с совершенно неожиданной прытью Валентина Петровна мотнулась к телефону, едва не раздавив болонку.

– Нет-нет, подождите! Не надо! – Дима двинулся следом и зацепился ногой за вынырнувшего откуда-то сбоку кота. – Не надо звонить!

– Да? Ну, как скажете… – Валентине Петровне очень хотелось позвонить, она даже успела набрать три первых цифры номера, но все-таки остановилась и, тяжело вздохнув, положила трубку.

– Вы не знаете, она сейчас одна живет?

– Ну, этого я уж не знаю! Девушка она видная, и молодых людей у нее много бывает, заходят… Бывает, что и поздно приходят, на машинах ездят… Но кто у нее сейчас – этого я уже не знаю. Вам об этом лучше Свету спросить. Она должна знать.

– Какая Света?

– Да Света, подружка ее! Она на восьмом этаже живет, квартира – как раз над моей. У нас ведь седьмой этаж не жилой.

– Что, совсем не жилой?

– Совсем. Там все квартиры какой-то бизнесмен скупил, говорят, будет там сам жить и охрану свою поселит, но пока еще не переехал. Даже ремонт не начали. А Света Оксану хорошо знает. Они хоть и не подружки, но ровесницы, да и живут рядом. Вы у нее спросите, она скажет. Она как раз дома, минут сорок назад заходила, я видела.

Несостоявшийся телефонный разговор каким-то странным образом подействовал на Валентину Петровну. Ее интерес к беседе начал стремительно угасать. Она пнула ногой одного из своих котов, назойливо просившего обед, и перестала следить за тем, как Костя допивает компот. Дима задал еще несколько вопросов, но было похоже, что ничего полезного узнать больше не удастся, и опера поспешили закруглить разговор.

Костя поставил опустевшую кружку.

– Спасибо вам огромное, вы нам очень помогли. До свидания.

Озабоченная какими-то своими мыслями, Валентина Петровна попрощалась сухо и, не закрывая дверь, долго стояла на пороге, наблюдая, как опера поднимаются по лестнице.

– Ну, попить ты нашел, – сказал Костя. – А теперь, у этой Светы, в туалет будешь проситься?

– Кстати, не помешало бы. Надо было у Петровны сходить, она душевная тетка. Если уж в комнату так звала, то в сортир сходить – точно разрешила бы. Не пора в отдел звонить?

– Рано. Поговорим со Светой, а там видно будет. Посмотри, этаж действительно нежилой, все двери опечатаны.

Когда они подошли к площадке между седьмым и восьмым этажами, снизу донесся отчаянный голос Валентины Петровны:

– Товарищ лейтенант! Товарищ старший лейтенант!

От неожиданности Дима вздрогнул:

– Чего она так кричит-то?

– Товарищ старший лейтенант!

– Черт, да она так весь подъезд перепугает, – Дима остановился и посмотрел вниз, между лестничными пролетами. – Подожди, я сбегаю, успокою ее.

– Я пока к Свете постучусь.

– Подожди, вместе пойдем, – отозвался Дима, сбегая по ступеням.

– Зачем время терять? – Костя начал подниматься.

По лицу Валентины Петровны было видно, что произошло что-то ужасное. Она стояла на площадке и нервно прикуривала сигарету. Один из котов выбрался из квартиры и обнюхивал перила.

– Товарищ старший лейтенант, я… Вы только не ругайтесь, пожалуйста!

– За что? Объясните, что случилось!

– Я… простите меня, пожалуйста! Я же не специально.

– Да что случилось-то, Валентина Петровна?

– Понимаете, я даже сама не понимаю, как я так…

У Димы мелькнула догадка:

– Вы что, все-таки позвонили?

– Что? А, нет…

На восьмом этаже скрипнула, отворяясь, дверь. Дима посмотрел наверх.

– Да говорите же вы, ради бога, что у вас произошло!

– Я… Понимаете, я все перепутала. У меня сегодня с утра голова болела, я из-за дочки вчера напереживалась…

Дима почувствовал, как у него похолодела спина.

– Что вы перепутали?

– Я не специально!

– Что, что вы напутали? Да скажите же вы, наконец!

– Это Оксана живет на восьмом, а Светочка – на девятом. Я все перепутала! И это Оксану я видела в окно! Я их все время путаю…

Не дослушав, Дима развернулся и бросился вверх по лестнице. Преодолев один пролет, он услышал, как на восьмом этаже с грохотом закрылась дверь.

Судя по голосу собеседника Оксаны, Олег предположил, что ему должно быть около тридцати лет. Прежде чем открыть дверь, он погасил в коридоре свет. Увидев, в полутьме, стоящего на площадке мужчину, он невольно улыбнулся: по своему внешнему виду и возрасту тот вполне соответствовал ожиданиям.

– Привет. Заходи, мы уже заждались, – вполне доброжелательно сказал Олег и отступил в сторону, даже повернулся вполоборота к гостю, демонстрируя свои миролюбивые намерения.

За последнее время Олег сильно изменился и теперь мало походил на свою фотографию, имевшуюся в распоряжении оперов. Костя не узнал его и, кроме того, не предполагал, что Валентина Петровна ошиблась. Несколько удивленный неожиданным радушием и бесстрашием хозяев, он вошел в коридор, сжимая в руке удостоверение.

– Подожди, я закрою, – пробормотал Олег, протискиваясь мимо него к двери и щелкая замками.

Костя почувствовал опасность, но, не уверенный до конца в том, что произошла ошибка, промедлил. Олег отошел назад и встал посреди коридора, уперев руки в бока. Свет из кухни упал на его лицо, и все стало на свои места.

– Принес? Извини, Оксанка выскочила к подруге, просила, чтобы я все забрал. Чтоб тебя не задерживать!

Костя прикинул расстояние. Метра три… Если Олег безоружен, то можно успеть. Черт, здоровый он, оказывается, кабаняра.

– Чего ж она меня-то не дождалась? – недовольно пробормотал Костя. – Договаривались ведь.

– Извини, старик, так уж получилось, – Олег улыбнулся, но не изменившие выражения глаза выдали его огромное внутреннее напряжение. – У них какие-то свои, женские, тайны. Извини, что в комнату не приглашаю, там у нас бардачок маленький. Сам понимаешь, вчера отмечали немного.

Костя понимающе кивнул:

– Знаю, у самого повод был. Тебя как зовут-то?

– Игорь.

– Меня – Костя.

Это было ошибкой. Олег помнил, как звали собеседника Оксаны, и в глазах его мелькнуло недоумение. Он не смог оценить ситуацию сразу и, в ответ на протянутую руку Ковалева, шагнул навстречу, но уже был готов к неожиданностям.

Костя схватил его за запястье и рванул на себя, одновременно дергая рукой вверх и в сторону, а правой ногой нанося удар по голени противника. Но Олег напряг мышцы и рванулся назад, приседая. Костин ботинок скользнул по бедру, не причинив вреда, а сам он потерял равновесие.

Они упали на пол. Олег поджал ноги, пытаясь ударить ими Ковалева в живот и перебросить через себя, но Костя раньше, со всей силы, врезал ему по челюсти, а потом локтем по носу. Голова Олега врезалась в паркет, но он только захрипел и ткнул опера кулаком под ребра. Удар был точный, но не сильный, и Костя, оторвавшись от противника, ответил несколькими ударами по голове. Лицо Олега залила кровь, а движения его утратили четкость и быстроту, но сознания он не потерял. В напавшем на него мужике он видел последнее препятствие на пути к спасению, и это придавало ему дополнительные силы. Глухо зарычав, он сбросил Ковалева с себя и откатился в сторону, пытаясь выдернуть из-за пояса пистолет. Вскочив, Костя пнул его ногой в живот, но Олег успел схватить его за ступню и подсек опорную ногу. Костя полетел на пол, ударившись головой о стенку.

В этот момент в дверь позвонили. Олег замер, пытаясь оценить новую опасность, и Ковалев успел снова подняться. Его шатнуло, перед глазами вспыхнули яркие круги.

– Откройте, милиция! – донесся с площадки дикий вопль Петрова.

– Сука, ментов за собой привел! – взревел Олег, подбираясь пальцами к запутавшемуся в рубашке пистолету.

– У него оружие! – крикнула из комнаты Оксана. В тот же миг «ТТ» оказался в руке Олега.

– Вот вам, бляди! – оскалился он разбитым ртом, пытаясь взвести курок.

Костя прыгнул к нему. Он хотел выбить пистолет, но Олег, бессвязно матерясь и пуская кровавые пузыри, успел отдернуть руку и резво ударил обеими ногами, целясь оперу в живот. Костя закрылся локтями, но печень все-таки пронзила острая боль. Он согнулся, чувствуя, что теряет темп, и попытался перехватить щиколотки противника. Перекатившись на бок, Олег вырвал левую ногу и ткнул Ковалева в подбородок. Отворачивая голову, Костя ответил ударом в промежность, но его ботинок лишь царапнул по бедру Олега, который дернулся в другую сторону и сумел освободить вторую ногу. Одновременно с этим он сумел все-таки взвести неподатливый курок. Чуть приподняв руку, он вдавил спуск.

В небольшом замкнутом пространстве квартиры два выстрела произвели оглушающий эффект. Первая пуля насквозь пронзила входную дверь и выбила глазок в квартире напротив, вторая ударила в косяк, расщепив напополам и сорвав со стены наличник.

Костя рухнул на пол. Увидев перед собой голову противника он, не раздумывая, ткнул пальцем в глаз.

На лестнице раздался грохот – Дима дважды выстрелил в замок, а потом врезал по двери ногой. Посыпались щепки, и почему-то именно в этот момент в комнате отчаянно закричала Оксана.

Олег еще раз выстрелил в дверь и опустил пистолет. В нескольких сантиметрах от своей головы Костя увидел дрожащее черное отверстие.

На мгновение все замерло. Звуки отдалились, и в голове Ковалева прошла совершенно четкая мысль: «Все, допрыгался. И какого хрена мне надо было? Все равно, одной ногой уже на гражданке…».

В следующую секунду Костя ударил Олега по горлу и тут же, глядя на его окровавленное, с одним открытым глазом оскаленное лицо, понял, что это бесполезно, а ничего другого он уже не успеет.

Ствол пистолета шевельнулся и теперь смотрел ему точно в лоб. Косте показалось, что он слышит, как пришел в движение ударно-спусковой механизм, готовясь выплюнуть ему в лицо несколько граммов горячего металла.

С треском вылетела входная дверь и в коридор, сжимая обеими руками выставленный перед собой «ПМ», ввалился Петров. Он увидел Олега с поднятым пистолетом и успел прицелиться, но замешкался с выстрелом, боясь попасть в друга. Рука Олега обессиленно рухнула на пол, но в последний момент палец успел-таки вдавить спусковой крючок.

Дима вскрикнул и осел на пол.

Костя так и не смог понять, каким образом он оказался на Олеге и успел перехватить снова начавшую подниматься руку с оружием. Совершенно спокойно и расчетливо он ударил во второй, неповрежденный глаз, а потом, ломая пальцы, отобрал у противника оружие. Схватив «ТТ» как молоток, он, не задумываясь, вогнал ствол Олегу в рот.

– Пи…ц тебе, сука, – прошептал он, обхватывая рукоятку и кладя палец на спуск.

– Стоять, милиция! – донесся с лестницы, еще издалека, истошный вопль, сопровождаемый щелчком передергиваемого автоматного затвора. – Всем стоять!

Совершенно спокойно Костя отметил, что кто-то из жильцов все-таки позвонил по «02», закрыл глаза и потянул спусковой крючок.

Курок сорвался с боевого взвода и упал на ударник, но выстрела не произошло. Услышавший характерный щелчок Олег замычал и попытался отдернуть голову, но Костя вогнал пистолет еще дальше и пресек эту попытку.

– Бросай оружие, стреляю! – донесся из-за спины перепуганный голос.

Костя обернулся.

На площадке замерли две фигуры в синей форме и пятнистых бронежилетах. Один держал автомат, другой – пистолет и дубинку. «Зачем она ему нужна?» – не к месту подумал Ковалев.

– Спокойно, я свой. Угрозыск Правобережного РУВД, капитан Ковалев.

«Бывший капитан, теперь уже точно – бывший», – мелькнуло в голове.

– Бросай оружие!

– Брошу.

Костя выдернул «ТТ», задумчиво посмотрел на него, протер рукавом места, которых касался, и отбросил оружие в сторону. Встал.

– Уберите его! – заорал Олег с неожиданной силой. – Это псих, он напал на меня! Уберите, я все скажу!

– Заткнись, – негромко сказал Костя, и крик оборвался. – Надо срочно «скорую». Тот раненый – мой коллега. Я сейчас достану удостоверение, только не пристрели меня при этом…

Автоматчик продолжал целиться в него, а второй, отложив дубинку, достал рацию.

Карман, в котором обычно хранилось удостоверение, оказался пуст, и Костя вспомнил, что перед началом драки держал его в руке. Наверное, отлетело куда-то…

Дима открыл глаза, посмотрел на свой залитый кровью пиджак и попробовал подняться. Пистолет вывалился из его руки и упал на паркет. Костя шагнул к нему.

– Стоять! – ствол автомата дернулся.

Не обращая внимания, Костя присел рядом с другом. Дима криво улыбнулся.

– Кажется, обошлось…

– Конечно, обойдется! – осторожно отогнув пиджак, Костя попытался определить, куда попала пуля. На первый взгляд, рана казалась неопасной. – В мякоть попала… Навылет. Ерунда, через месяц уже забудешь.

– Хорошо, что я толстый, – Дима закрыл глаза и привалился к стенке.

Откуда-то издалека донесся и стал стремительно нарастать вой сирен. К ним спешила не одна машина.

– Сейчас врач будет… – Костя тронул Петрова за плечо. – И… Спасибо тебе!

Сирены взвыли в последний раз, а спустя минуту на лестнице раздался топот многих ног.

Петров опять открыл глаза и попытался сесть.

– Забери «ствол», в больнице он мне ни к чему. И машину отгони, помнишь, где у меня стоянка? Черт, болит все-таки…

Ранение оказалось неопасным, хотя прошедшая навылет пуля зацепила не только мягкие ткани. Петрова поместили в палату Окружного военного госпиталя, и Костя, после завершения формальностей, связанных с задержанием Олега Рубцова и перестрелкой, снова заехал к нему.

В палате было душно и пахло медикаментами. Дима выглядел неплохо, хотя правую часть груди скрывала огромная повязка. Лежа на спине, он читал какую-то газету.

Костя присел рядом на шаткий стульчик, выложил на тумбочку несколько пачек сигарет и нехитрый набор продуктов, вопросительно посмотрел на друга. Дима понял правильно:

– Бутылку принес? Это хорошо. Давай по чуть-чуть. Посмотри в тумбочке, там пара стаканов валялась.

– А тебе можно сейчас? – Костя вытащил из пакета бутылку, сорвал металлическую пробку.

– Можно, конечно! Даже нужно. Наливай!

В палате лежали еще двое больных. От предложения не отказался никто.

– Плохо, не вовремя все это, – сказал Дима, закусывая соленым огурцом.

– Это никогда вовремя не бывает, – угрюмо отозвался его сосед, вернувшийся из Чечни майор артиллерии.

– Я не про то… Костик, наливай еще, не жди. Черт, больше недели они меня тут не продержат. Надо ведь и с твоим делом решать.

– Успеем, – Костя сдвинул разномастные стаканы вместе, проверяя, где сколько налито. – Есть кое-какие идеи. Если повезет, то все обойдется.

– Когда успеем-то? С тобой тянуть не станут, месяц-полтора, и все.

– Я знаю. Думаю, успеем. По крайней мере, должны. А ты давай, выздоравливай. Давай, за тебя! И еще раз… Спасибо тебе!

– Не стоит. Давайте, мужики!

Стемнело. Костя, не спеша, ехал на машине Петрова, чтобы поставить ее на стоянку. Улица проходила через один из кварталов промышленной зоны в северной части города и была пустынной. С обеих сторон тянулись мрачные заборы фабрик, далеко впереди, на перекрестке, мигал желтым светофор. Ни прохожих, ни машин не было, и Костя раздумывал о том, как разобраться со своими неприятностями. У него действительно появились кое-какие мысли по этому поводу. В перспективе все это должно было принести успех, но требовало тщательной проработки и подготовки. По его расчетам, оставалось около месяца до того момента, как приказ о его увольнении будет подготовлен и подписан. Надо уложиться в этот срок.

Инспектор ГАИ вынырнул откуда-то справа, из узкого проезда между ограждениями обувной фабрики и механического завода. В свете фар «шестерки» блеснули кокарда на фуражке и нагрудный жетон. Щурясь, инспектор присмотрелся к номерам машины, подождал и в самый последний момент поднял светящийся жезл.

Включая правый поворотник, Костя посмотрел на спидометр. Пятьдесят с небольшим. Пил он немного и несколько часов назад, так что с этой стороны проблем тоже не должно быть. Разве только из-за документов… Но ведь, все-таки, свой, мент. Хотя…

– Лейтенант Снегирев, отдельный батальон дорожно-патрульной службы ГАИ. Документы, пожалуйста.

Костя вытащил из кармашка на козырьке техпаспорт, достал права и вылез из машины.

Лейтенант, похлопывая себя жезлом по ноге, стоял около капота. Ему было не больше двадцати пяти лет, и служил он, явно, недолго, но лицо уже успело приобрести характерное выражение. Форма сидела на нем идеально, как на манекенщике, и все в ней было новеньким, сверкающим, хорошо подогнанным, даже кобура была не стандартной, образца пятьдесят какого-то года из негнущейся толстой кожи, а открытая, иностранного производства, со множеством красивых застежек и карабинчиков.

Костя подал ему документы. Удостоверение достал из кармана, но держал в руке.

– Не понял, – чеканно проговорил Снегирев. – Техпаспорт и права вижу. А где доверенность?

– Нету. Послушайте, лейтенант, это машина моего друга, его сегодня ранили. Он в госпитале. Я перегоняю машину ему домой. Не бросать же ее на улице.

Снегирев заглянул в Костино удостоверение, усмехнулся, вложил пластиковую карточку прав в техпаспорт и отступил на шаг, постукивая ими по ребру левой ладони.

– Когда мы доверенность-то могли оформить? Не хирург же ее заверять будет. Машина не в угоне, документы на нее есть, вот мое удостоверение. Возникнут вопросы – меня всегда найти можно. Правобережное РУВД, отдел уголовного розыска.

Лейтенант выдержал паузу, любуясь самим собой. Шлепнул жезлом по ноге и выдал:

– Значит так: машина пойдет на штрафстоянку. Сами потом разбирайтесь со своим другом, меня это не касается. Документы не в порядке.

Костя задумчиво посмотрел в уверенное, холеное лицо лейтенанта.

– Послушайте, но я же…

– Послушай, капитан, на дороге – я хозяин. В кабинете своем будешь командовать, а не тут. Ясно? Какие еще вопросы?

– Никаких, – медленно ответил Костя.

Мимо них со свистом пронесся большой черный «БМВ». Скорость его была не меньше сотни, не говоря уже о включенном дальнем свете и тонированных до черноты стеклах, но инспектор даже не посмотрел в ту сторону.

– Ты бы их ловил, – сказал Костя, убирая удостоверение в карман.

– Не надо меня учить, – с ходу отрезал лейтенант, – кого и как ловить!

– Чего же мы… друг на друга-то? Одни погоны носим…

– Хватит пререкаться, капитан! – Снегирев в очередной раз рубанул жезлом по ноге. – Я б к тебе за кражу попался – ты бы меня не отпустил! Машина пойдет на штрафстоянку.

– Машина пойдет туда, куда мне надо, – тихо сказал Костя, глядя лейтенанту в глаза. – А вот ты пойдешь на х… Я сейчас сяду в нее и уеду. Посмотрим, что ты будешь делать. Станешь стрелять – так я стреляю лучше, посмотрим, что из этого получится.

Снегирев открыл рот, но сказать ему Костя не дал.

– Молчать, – угрожающее произнес он. – Закрой рот и выражение попроще сделай, а то прямо сейчас по е..ку получишь. Если ты по рации крикнешь и меня еще где-то тормознут – то я твой номер запомнил, потом найду и разберусь. Понял?

Снегирев что-то сглотнул. Даже в тусклом свете фонарей было хорошо заметно, как он побледнел.

– Давай документы!

Лейтенант не пошевелился, и Ковалев сам вырвал из его ставшей вялой и влажной руки техпаспорт.

– Счастливого дежурства… Король дороги!

Отъехав сотню метров, он посмотрел в зеркало. Снегирев стоял на том же месте и смотрел ему вслед. Светящийся жезл на ремешке свисал с его руки, кокарда и жетон утратили свой блеск, а сам инспектор, казалось, стал ниже ростом, и даже форма на нем как-то обвисла. Ковалев усмехнулся и закурил.

Он поставил машину на стоянку, поговорил со сторожем и вышел на улицу. Проходя мимо телефонной будки, остановился, подумал и снял трубку.

После третьего гудка ему ответили. Он этого не ожидал, чуть не подавился табачным дымом и выбросил сигарету.

– Але-о!

– Привет, Вика, это я.

– Костик, ты где?! Я тебе и на работу звонила, сказали, давно домой ушел…

– Так, были дела.

– Но сейчас-то ты освободился?

– Освободился.

– А почему ты тогда все еще там? В смысле, почему еще не здесь?

– Еду.

– Какой-то у тебя голос уставший. Что-нибудь случилось?

– Так, ерунда. Обычные неприятности. Как поездка?

– Никак. Мне там вообще было нечего делать, не понимаю, зачем меня туда вообще посылали.

– Ничего страшного. Хоть город посмотрела.

– Много там интересного! Так ты едешь?

– Конечно!

– Все, жду!

Костя повесил трубку и пошел к автобусной остановке. Проходя мимо зеркальной витрины ювелирного магазина, он посмотрел на свое отражение и нахмурился. Слишком угрюмым и злым показалось ему свое лицо. Поправив волосы, он поглубже засунул руки в карманы брюк и двинулся дальше.

Автобуса долго не было. Начал моросить мелкий дождь, и Костя зашел под козырек остановки, разглядывая налепленные там объявления и читая надписи.

«Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…» – вспомнилась строчка из старой песни.