Текст книги "Братство"

Глава 18
Полный распад

Очнулся Степан, как и было обещано, на больничной койке. Без подушки, простыни, обездвиженный. Его грудь, бедра и ноги были перехвачены прочными эластичными ремнями.

Журналист приподнял голову и осмотрел себя. Несколько перевязок и многочисленные ссадины, замазанные зеленкой, говорили о том, что прыжок со скалы все же не прошел бесследно. Интересно, долго его тело вылавливали из Индийского океана?

От мысли, что его оживили, в первый момент стало неуютно. В голову полезли сравнения с зомби из фильмов Джорджа Ромеро. Ну и пусть! Во-первых, ничьих мозгов он есть не собирается, а во-вторых, он снова жив и почти здоров! По крайней мере, мыслит вполне трезво.

На соседней кушетке кряхтел Викинг. Бородатый детина пытался порвать железные цепи, которыми медперсонал намертво приковал его к стальному каркасу кровати. Обрывки эластичных лент висели по бокам – видимо, их Викинг в порыве нежности порвал.

По тумбочке, стоявшей между койками, вальяжно полз таракан, расчищая усами путь среди засохших крошек. Палата, в которую поместили Братьев, была явно не лучшая. А говорили: випы, випы! Вот как меняется отношение к людям, когда они становятся ненужными…

Степан попробовал пошевелить рукой, потом другой. Бесполезно. Лента держала крепко. И как только Викингу удалось ее порвать… Ну и силища!

«Бесперспективняк», – подумал Степан, вспоминая унылое лицо Генриха Карловича. Это слово сейчас как нельзя точно подходило к ситуации, в которую попали Братья.

Маг Шу стоял в дверях, скрестив руки на груди. Он был в обычном воплощении, без салатового отлива, но все равно выглядел непривычно сурово. За его плечами прихорашивалась, любуясь в зеркальце рыжими кудрями, Обломиста.

Увидев, что Братья очухались, а Бюргер с Фантиком даже зашушукались, прикидывая, как слинять из палаты, она дернула Шу за рукав.

– Чего ты ждешь? Вот они, прямо перед тобой! Только прошу, покончи с ними как-нибудь поизобретательнее. Подключи фантазию, выдумай что-нибудь совсем необычное! Ну, пожалуйста, ну хоть разок сделай мне приятное…

Бюргер замолчал и печально вздохнул. Степану показалось, что ариец с морским волком до сих пор ревнуют барышень.

– Шу! – Кушетка Кулио стояла изголовьем к стенке, и шеф не мог видеть Мага. – Слушай, на этот раз я не настроен шутить! Бросай-ка свои заморочки, а то, клянусь: никаких полтах до пятниц! И вообще… уволю без выходного пособия.

Поняв, что угроза на Мага не подействовала, Кулио попытался дотянуться зубами до эластичного ремня, но безрезультатно.

– Это только у меня ощущение, что, пока мы были там, над нашими телами грязно надругивались? – снова подал голос Бюргер. – Уж очень как-то ноет. Ну, побаливает, что ли…

– Где? – поинтересовался Эльф.

Он был примотан к соседней кушетке. Из-за маленького роста ремень обхватывал лишь его ноги. Но для надежности волосы приклеили к изголовью скотчем.

– Какая разница, где у кого побаливает! – гневно вскричал Маньякюр, зыркая глазом туда-сюда. – Теперь уже все равно, Бермудский треугольник мне в попец!

– Да, как раз попец и побаливает, – пробормотал Бюргер, пытаясь подвигать тазом. – Зудит, зараза.

Маг Шу приосанился, вытянул руки и начал делать пассы.

– Чего он там бормочет? – заволновался Кулио, вертя головой. – Маг, вот зуб даю, никаких полтах! Слушай, хорош уже паясничать, в конце-то концов! Приколист… Убьет он нас, как же… Шу?

– Ей-бор ат-ха… тома-сива… клавесина-ригху, – сказал Шу. – Харлач, хацай, наг!

– Неплохо задвинул, – хмыкнул Викинг.

– Хо-цо, хо-ё, – важно изрек Шу и выпустил из пальцев призрачно-сиреневые нити.

Магическая паутина оплела кушетку с Кулио, и от нее сыпанули искры. Степан явственно ощутил знакомый запах озона. Кровать с шефом подбросило вверх и боком ударило о потолок. Хрустнуло. Посыпалась штукатурка, а койка с грохотом рухнула обратно на пол.

Кулио начал было ругаться, но потом вдруг заткнулся и прислушался к ощущениям.

– А что, круто, – выдал он, покрутив усыпанной сухой известкой головой. – Шею не ломит больше. Это у вас тут мануальная терапия такая? Чур, мне добавки.

– Добавки можно, – зловеще пообещала Обломиста. – Артемиус, шарахни его еще пару раз, а потом расплющи бетонной плитой.

– А ты не подсказывай! – вскинулся Маньякюр. – Изменница!

– Ошибаешься, я как раз верная супруга, – улыбнулась Обломиста.

– Ага, а кто мне в избушке глазки строил?

– Врешь, каналья! Сами пришли, бабники.

– Вертихвостки!

– Разберешься с главным, займись пиратом, а, – попросила Обломиста мужа. – К примеру, сожги ему какой-нибудь орган и…

Ее голос потонул в шуме, донесшемся из коридора. Барышня сердито обернулась.

Шу сопел и готовил очередное заклинание. Его брови сомкнулись на переносице, а ноздри раздувались так зловеще, как только могут раздуваться ноздри чернокнижника при исполнении им прямых служебных обязанностей.

– Что случилось? – выкрикнула Обломиста в коридор.

Громыхнуло.

Потеснив Обломисту, в палату влетел перепуганный бес, в котором Степан сразу узнал своего недавнего провожатого – Артура. Тот потрогал ссадину под глазом, дернул пятаком и, затравленно оглядываясь, крикнул:

– Отстань, животное! Я тебе…

Артур исчез, словно его резко выдернули за хвост в коридор.

– Держите бобра! – раздался оттуда чей-то голос. – Ой, блин…

– Куклюмбер? – удивился Викинг.

Обломиста с душераздирающим воплем приняла инфернальный облик и стремглав кинулась в коридор, чуть не вынеся дверь вместе с косяками.

– А о бобре-то они и забыли! – ядовито улыбнулся Самурай. – Не смекнули: а вдруг это настолько умное животное, что может шухер устроить.

– Ладно там шухер, – проворчал Бюргер. – Судя по грохоту, этот хвостатый сейчас весь госпиталь развалит вместе с нами. Я предлагаю…

Что хотел предложить ариец, так и осталось тайной, потому что его кушетка в тот же миг взлетела под потолок и стала кружиться на манер пропеллера. Маг Шу в трансе размахивал руками, и чем быстрее он это делал, тем быстрее носился по комнате привязанный к кровати Бюргер.

– Держись, не сопливься, – посоветовал Кулио. – Мы когда обучение в космической академии проходили, и не такое случалось. В центрифуге, бывало, как раскрутит – аж соски к ребрам липнут.

– Прям. Как. Гагарин, – неуклюже поддержал арийца Киборг.

– Правильно, тренируйся, – хмыкнул Викинг. – Авось меня в армрестлинг завалишь когда-нибудь.

В коридоре кто-то дико завизжал. В стену с другой стороны глухо ударило.

– Кажется, кого-то башкой приложили, – определил Фантик по звуку.

– Ох, я так волнуюсь за нашего четвероногого друга! – вздохнул Эльф. – Как он там?

– Сам слышишь, – пророкотал Викинг. – Одно из двух: либо он всех бьет, либо его все бьют. Лично я склоняюсь ко второму варианту. Блин! Пододвиньте кто-нибудь дрын! Я сейчас цепочку эту расклепаю и Мага звездану как следует.

– Если Куклюмбер нас спасет, – торжественно провозгласил Фантик, ерзая на своей скрипучей койке, – я обещаю, что покажу ему, где лежит ключ от моего холодильника! И даже разрешу попробовать некоторые лакомства.

– Смотри-ка! Изгнанный расщедрился, – восхитился Самурай. – Ну, кто ставит на то, что зубастый нас спасет? – Он посмотрел наверх. – Бюргер, что скажешь?

Арийца мотало, как щепку в водовороте, но он, превозмогая тошноту, выдавил:

– Полтос…

– Пятьдесят баксов, – прикинул Самурай. – Хм. Учитывая расклад сил, предлагаю соотношение «один к десяти». Так, кто еще желает поставить на Куклюмбера?

– Зачем ставки, если мы сейчас умрем, – трагично сказал Эльф. – Умрем самой ужасной из смертей, которую только может изобрести околдованный злыми чарами Шу.

– Заткнул бы ты свой маленький неказистый рот, фаталист фигов! – сердито гаркнул Викинг.

Эльф скуксился и приготовился разреветься, но Маг Шу, не выходя из транса, икнул, и спутанные космы коротышки медленно, но верно выбрались из-под скотча и стали закручиваться вокруг тощей шеи, как змеи.

Эльф завизжал.

– Не торопится бобер нас спасать, – бешено водя глазом и морщась от истошного визга, процедил Маньякюр. – Акульи потроха мне в…

Бабахнуло так, что у Степана зазвенело в ушах. От взрыва стена треснула, и вместе с мелкими осколками и тучей пыли в палату ввалился крупный кусок перекрытия. От удара кушетка с Кулио поехала вперед и сбила Мага Шу с ног.

Койка с Бюргером мгновенно потеряла крутящий момент и рухнула из-под потолка на Киборга. От неожиданного удара тот едва не перезагрузился и сильным рывком разорвал путы.

– Усилие. Нерассчитанный. Скачок. Энергии, – прокомментировал Киборг, отдирая от кровати бледного арийца.

Полузадушенный Эльф жалобно застонал.

Киборг закончил с Бюргером и стал освобождать остальных. Дольше всего ему пришлось провозиться с Фантиком, скованным, как и Викинг, цепью с гигантским амбарным замком. Киборг выдвинул из запястья небольшую циркулярку и кое-как срезал дужку.

Пыль и дым постепенно рассеялись, и в проломленной стене обозначилась низкорослая фигурка.

– Нарисовался, – буркнул Кулио.

Куклюмбер стоял на задних лапах, упираясь в пол хвостом, и держал на плече четырехзарядный ручной гранатомет.

– Ну и? – нетерпеливо крикнул он. – Так и будем сидеть, как девки на смотринах? Или уже тикаем отсюда?

– Пятьсот баксов, – пролепетал Бюргер, борясь с рвотными позывами. – Гони монету.

Самурай вздохнул и вяло полез в карман.

– Охламоны, даже здесь тотализатор устроили! – возмутился Кулио. – Валим, пока эта шкура тут еще разок не пальнула… Куклюмбер, не скалься, без обид! Коллектив тебе благодарен, но в следующий раз старайся не жахать из тяжелого оружия в закрытых помещениях. Тоньше работать надо, мягче.

– Утонченная мягкость – не мой стиль, – огрызнулся бобер. – Уходим, ешкин кот!

– А что делать с Магом? – забеспокоился Степан, глядя на распластанного по полу Шу.

– Ты бы лучше о женушке его подумал! – рявкнул Куклюмбер. Он показал израненный бок. – Глянь, как царапается! Настоящая супруга, со стажем!

– Где она? – нервно спросил Маньякюр.

– Оглушил я ее, – отмахнулся зверь. – В стоматологии валяется, но скоро очухается. И не забывайте, что тут, кроме этой бабенции, до фига всяких бесячьих отродий околачивается.

– Всё, всё! Валим! – буркнул Кулио. Отобрал у бобра гранатомет и ринулся в пролом.

– Может, заберем Шу? – подал голос Фантик, одергивая мантию. – Все-таки Брат наш…

– Бывший, – жестко отрезал Кулио, не оборачиваясь. – Шевелите веслами!

Из больницы удалось выбраться без неурядиц. Лишь один раз какой-то настырный бесенок швырнул из-за угла гранату, но Киборг пресек диверсию метким выстрелом из бластера. «Лимонка» моментально превратилась в сгусток плазмы.

А вот на улице братьев ждало потрясение.

Меньше чем за час Москва преобразилась до неузнаваемости. Смерть, видимо, решила не откладывать конец света в долгий ящик и без промедления развернула адские легионы. Хаос и разрушение царили повсюду. Столица горела…

Степан обомлел. Он встал на крыльце и с содроганием огляделся вокруг. Это уже не походило на локальные удары нечисти и результаты прочих мелких шалостей, которые он успел повидать за время своих путешествий в составе Братства.

Это был полный пипец.

Тяжелые багровые тучи медленно плыли в небе, подсвеченные снизу многочисленными пожарами. Редкие прохожие пробегали по тротуару, катя за собой чемоданы и с ужасом глядя на разбитые витрины магазинов, опрокинутые скамейки и урны.

Столкнувшиеся автомобили, вой полицейских сирен, дым из разбитого окна на втором этаже дома, далекий стрекот вертолетов…

Больница располагалась в центре. Короткими перебежками Братья выбрались на улицу, к Библиотеке имени Ленина. Степан с ужасом уставился на расплавленный памятник Достоевскому и столб едкого дыма, валившего из пробитой крыши Манежа. Вход в метро здесь был блокирован ОМОНом.

– Двигаем к Охотному ряду, – скомандовал Самурай. – Я те места знаю. Гулял там, когда в конце восьмидесятых за джинсой и бананами мотался.

Братья побежали вдоль улицы в сторону Госдумы. Возле правительственного здания один отряд чертей показательно порол розгами какого-то депутата, а второй сдерживал натиск штурмующих сил правопорядка. Полиция и внутренние войска перекрыли проходы в подземку и здесь.

Самурай развел руками.

– Места он знает, – буркнул Кулио.

Тверская стояла. Между гудящими машинами застыла колонна бронетехники. Из арок в «Тигры» и «Уралы» летели бутылки с зажигательной смесью.

Оставалось двигаться только на главную площадь страны.

Из лопнувших окон ГУМа рвались языки пламени, а в бойницах Воскресенских ворот засели особо ретивые бесы с арбалетами. Менты выкуривали их оттуда слезогонкой и шквальным огнем из автоматического оружия. Обезумевший гид выкрикивал антифашистские лозунги до тех пор, пока у него не отобрали матюгальник и не разбили о брусчатку.

Куранты отсчитывали удары.

Братья рванули через правый край Красной площади к Васильевскому спуску. На лобном месте играли в орлянку несколько крупных бесов. Увидев бегущую колонну, они радостно заулюлюкали и кинулись наперерез, но, заметив на плече Кулио гранатомет, срулили к храму Василия Блаженного.

– Опоздали, – сказал Самурай, останавливаясь напротив Спасской башни и переводя дух. – Смерть одержала тактическую победу. Если уж в центре такой раздрай, боюсь представить, что на окраинах творится.

– А в регионах, поди, еще и землетрясения, – испуганно предположил Эльф.

– Цунами, блин, – хмуро сказал Викинг и воинственно закрутил дрыном, не зная, что еще добавить.

– Факт налицо, – подвел итог Бюргер. – Цивилизации крышка.

– Хватит каркать, как летучая рыба, – отмахнулся Маньякюр.

– Рыбы не каркают…

Беседу прервал заунывный сигнал воздушной тревоги, разнесшийся над горящим городом.

– Лишь бы с маман все было хорошо, – обеспокоенно покачал головой Степан, глядя на мобильник.

Связи не было.

К упоминанию землетрясений в регионах он отнесся скептически, но за маман переживал всерьез. Мало ли что могут натворить эти нечистые силы в провинциальных городах.

– Вы, люди, живучие, – без энтузиазма проговорил Кулио. – Заныкаетесь в подвалах да бомбоубежищах, отсидитесь. А потом выберетесь и организуете силы сопротивления…

– Хорошо бы, – отозвался Степан.

Обойдя горящий микроавтобус с лопнувшими проблесковыми маячками на крыше, братья вышли к реке.

По Большому Москворецкому мосту как мамаево войско прошло. Гонимая сильным ветром, по асфальту между брошенными машинами катилась полицейская фуражка. Людей на набережной вообще не было видно.

Подорванный БТР понуро уткнулся бронированным рылом в каменную стену арки.

– Помогите… – воззвал к Братьям кто-то из-за парапета.

Самурай с Маньякюром бросились на голос, выволокли из-под моста грязного алкаша и подтащили его к Кулио.

– Что здесь случилось? – сурово спросил шеф.

– Тучи… И черные вороны… – пьяно доложил замухрышка. – Мы только с мужиками настойку боярышника в аптеке взяли, как началось… Бегают хвостатые… с вилами… Ну, мы с Василичем сначала смеялись, думали – после вчерашнего еще не отпустило. Но те чертики были маленькие и зеленые, а эти здоровенные и красные. Людей хватют и тащат в подземелья. В колодцы, в метро, под воду даже кой-кого умыкнули… Земляки, а у вас остограммиться не будет, случайно, а? А то совсем с ума сойду…

Кулио повернулся к Бюргеру.

– Чего? – набычился тот.

Шеф продолжал молча буравить арийца взглядом.

– Да на, подавись! – не выдержал Бюргер и протянул склянку с медицинским спиртом, которую под шумок стибрил в больнице.

Кулио взял пузырек, плеснул бомжу в услужливо подставленный пластиковый стаканчик, тщательно завинтил крышку и со всей дури швырнул стекляшку в парапет. Она с хлопком разлетелась вдребезги. Кулио закинул гранатомет за спину и твердым шагом пошел прочь.

Степан побежал следом. Вскоре их нагнали остальные.

На пути попадались пустые бутики, бары, музеи и посольства. Жителей на улицах становилось все меньше, военные стали сворачивать блокпосты. На разбитые здания старой Москвы было жалко смотреть: осколки лепных фасадов, сваленные колонны и погнутые перила… Привычный уклад столичной жизни внезапно обернулся хаосом.

Возле разгромленного продуктового магазина Фантик задержался, поднял со ступени крыльца свежий окорок, бережно завернул его в газету и сунул себе под мышку.

– Все равно протухнет, – виновато объяснил он.

Рядом с продуктовым стояло небольшое кафе. Двери были распахнуты настежь, а изнутри доносился странный хрипящий звук. Журналист выхватил мухобойку, подошел ко входу.

Рядом с ним встали Самурай и Маньякюр. Киборг и Викинг следили за тылом. Степан выдохнул и ворвался в кафе, держа мухобойку перед собой. Прищурился, стараясь разглядеть в полумраке детали.

Здесь никого не было. Поломанная мебель, перевернутая кофемашина, рябь на экране включенного телевизора да монотонное шипение из динамиков, которое и услышал Степан с улицы.

Киборг подошел к телику, пощелкакл каналами, но везде была либо рябь, либо разноцветная настроечная таблица под противный скулящий аккомпанемент.

Эфир молчал.

Викинг долго хмурился, наблюдая за Киборгом, который пытался поймать хоть какой-то канал, потом не вытерпел: отодвинул его в сторону и с размаху врезал дрыном по антенне.

Телик с треском вырубился.

– Совсем поломал, горилла, – вздохнул Бюргер, глядя на потемневший экран.

– Сам дурак, – насупился Викинг. – Я подстроить хотел.

– Подстроил?

Бородатый детина засопел и отвернулся.

Но тут Степан заметил возле стойки старый любительский радиоприемник, видимо, брошеный кем-то из посетителей впопыхах. Он схватил его и завертел колесико настройки.

После череды хрипов и сипов из динамика, наконец, прорезался далекий голос диктора.

– …повсеместная паника. Ни Ватикан, ни РПЦ, ни совет муфтиев пока никак не прокомментировали ситуацию…

Передача прервалась.

Степан опять закрутил колесико, но больше ему ничего поймать не удалось. Он с сожалением выключил шипящий приемник.

– Всех под молотки пустила коза с косичками, – сердито сказал Викинг.

– Пропади пропадом мой глаз, – обронил Маньякюр.

– Жалко, что у нас нет под рукой рабочей хронокапсулы, – печально сказал Эльф. – Вернулись бы немного назад, исправили бы оплошность…

– Да уж, подмахнул ты документ, – покачал головой Самурай, косясь на Кулио.

– Хорош трагизм нагонять, – тут же вскинулся тот, откусывая кончик сигары. – Подписал, не подписал… Давай думать, что делать теперь.

– Спасаешь вас, – обиженно заявил бобер, – а вы… Хоть бы «спасибо» сказали.

– Спасибо, – желчно ответил ему Кулио. – А теперь будь добр, встань во-о-он на ту табуретку к стенке, а я из гранатомета рядышком садану. Поймешь, как я себя на кушетке чувствовал.

– Цаца, – фыркнул бобер.

Фантик вздохнул, опустился на жалобно скрипнувший стул и положил окорок к себе на колени. Бережно погладил его, будто это теперь было самое дорогое, что осталось у него в гибнущем мире.

– Моха искать надо, – сказал Самурай.

– Где? – едко поинтересовался у него Кулио. – Думаешь, Мох не понимает, что ему сейчас нужно переждать, пока все не утихнет? На дно лысый заляжет. И уж точно не в своей берлоге.

– Согласен, – пробубнил Викинг.

– Реально, – заметил Киборг.

– А я так не думаю, – возразил Степан и перехватил одобрительный взгляд Самурая. – Мох не из той породы. Мне кажется, он попробует использовать шумиху в целях саморекламы. И у него есть все шансы…

– А у нас их нет, по-твоему? – поджав губы, перебил Кулио.

Степан счел за благо промолчать. Зато Киборг церемониться не стал. Быстро прикинул в уме и выдал:

– Один. К миллиону.

– Но не ноль же к миллиарду, – оптимистично заявил Фантик, продолжая гладить окорок. – Повоюем еще…

– Так, – с неожиданной злобой в голосе сказал Кулио и машинально повертел в руках радиоприемник. – Мне кажется или тут запахло грязными подгузниками?

Викинг принюхался и покачал головой. Метафору шефа он воспринял слишком буквально.

– Повеяло-повеяло, – едко ухмыльнулся Кулио, – не води хрюслом…

Он грохнул приемник о барную стойку, и из динамика снова раздались обрывки репортажа.

– …сводок стало известно, что спаситель мира, называющий себя главой Ордена хранителей, готов объяснить, что происходит…

И после этого приемник умолк окончательно: по всей вероятности, у него села батарейка.

– Я же сказал, пиариться будет, – шепнул Степан на ухо Самураю.

– Мох… – сквозь зубы выцедил Кулио. – Алчущая душа, интриган подковерный…

Он задохнулся от гнева.

– Мы еще можем победить, – начал Самурай. – Мы Братство…

– Да какое мы теперь Братство! – взорвался Кулио, запуская ни в чем не повинным приемником в стену. – Мы, мой милый мальчик, теперь просто бригада лузеров! До сих пор не вдуплил?

– Но…

– Без Шу не козырно, – осторожно согласился Маньякюр. – А он под каким-то мороком. Теперь, поди, не угомонится, пока нас не отыщет…

– И бошки не пооткусывает, – припечатал Бюргер.

– Вместе держаться опасно, – пробормотал Фантик. Все посмотрели на него. Изгнанный король смутился и занервничал. – Я просто сказал. Чего вылупились-то?

– А ведь он прав, – еле слышно произнес Кулио. – Этот комок жира сейчас прав, как никогда. Валите все отсюда… Вали и ты, жирный! Все равно толку от нас уже никакого – вместе мы, по отдельности ли. Давайте, валите все. Спасайте свои шкуры.

Тишина, как показалось Степану, надавила на барабанные перепонки. На какой-то миг даже уличный шум стих.

– Кому сказал, валите, – повторил Кулио.

Братья не шелохнулись.

– Мя-со, – по слогам промолвил Кулио, исподлобья глядя на окаменевшего Фантика. – Не вдуплил, что тебе сказано? Ва-ли! Дуй в свое королевство, если примут. Обжирайся пончиками. И прячься! Прячься… Все мы лузеры! А ты – самый первый из лузеров.

Пухлые губы изгнанного короля дрогнули.

– Вот зачем ты обижаешь меня, Кулио? Мы же всегда были вместе… Что я такого тебе сделал? Ну, ел, может, лишнего…

– Жрал, как слон, – зло уточнил шеф. – Все подряд, без разбора.

– Кулио, – встрял Маньякюр, – опять только не начинай. У тебя в последнее время нервишки шалят…

– А ты-то чего волнуешься, одноглазый? – вспылил Кулио. – Давай, вали и ты! Лузер номер два!

– Знаешь, мне, честно говоря, надоело, – резко ответил Маньякюр.

Он встал и пошел к выходу. Обернулся на пороге. Стройная фигура темным силуэтом застыла на мгновение в дверном проеме. Багряные отсветы заплясали на непокорных кудрях морского волка, глаз его подозрительно блеснул.

– Прощайте, Братья. Не думал, что так получится… Если кого-то из вас я когда-нибудь чем-то обидел, прошу не держать зла. Попутного ветра.

– Маньякюр! – опомнился Самурай. – Да ты что, каналья! Постой…

Но тот уже вышел.

За ним кафе покинул Фантик. Молча одарил Кулио тяжелым взглядом и растворился в пыльном мареве улицы.

Братья остались всемером, не считая бобра.

Третьим не выдержал Эльф. По его словам, он уходил не навсегда. Ему срочно нужно было проверить, все ли в порядке с бабушкой, а по пути заглянуть в Северную Америку.

– Там живет один очень дорогой мне человек, – объяснил он.

– Давай, давай, вали. Гомиков бесы, наверно, не трогают, – заметил Кулио.

После этих слов Эльф отчаянно взъерошил волосы, разрыдался и пулей вылетел вон.

– Ты что творишь? – гневно обронил Самурай.

Кулио громко и четко послал его подальше. Самурай спокойно встал, посмотрел внимательно на всех поверх очков, поправил ножны…

И тихо вышел.

Братьев осталось пятеро.

Следующим свинтил Бюргер. Свой уход он толком объяснить не смог. Сбивчиво пробубнил, что Самурай так и не отдал ему пятьсот баксов, и, расшвыривая ботами пустые бутылки, исчез в московских сумерках.

Викинг и Киборг ушли вместе. Левая рука Кулио и правая.

– Если кому-нибудь тут все еще интересно, – сообщил Викинг напоследок, – мы будем продолжать сражаться. Мы уже договорились: по четным числам главным в нашем штурмовом мини-подразделении будет Кибби, а по нечетным – я. Кулио, а ты… а ты, блин…

Бородатый детина не нашелся, как обозвать шефа, и обиженно замолчал.

– Вот, – сказал Киборг. – Возьми.

Он протянул едва не плачущему журналисту пейджер.

– Ты. Всегда. Найдешь. Меня. – объяснил Киборг. – Нажмешь. Кнопку. Большую. Серую.

Кулио, Степан и Куклюмбер остались втроем.

– Ну и? – Кулио выжидательно посмотрел на Степана с бобром покрасневшими глазами. – Вам что, нужно особо оскорбительное слово, чтоб вы умотали к чертям собачачьим?

– Жалкая скотина, – прошипел Куклюмбер. – Пошли, Стёпка! Пошли от этого гундоса подальше. Спорим, он сейчас налижется в сопли? А через час его пьяного бесы найдут и спустят в шлюзы! Стопудово!

– Но я… – начал Степан.

Куклюмбер с силой потянул журналиста к выходу, упираясь в пол хвостом.

– Пойдем! Мы организуем свое Братство, с покером и бобрихами. А этот… пусть сидит тут и жалеет себя.

– Я все еще верю в тебя, Кулио, – пробормотал Степан уже на пороге.

В горле стоял ком. Глаза журналиста были на мокром месте, и он постоянно моргал, чтобы не расплакаться от досады. Все его мечты рухнули в одночасье.

А Кулио сидел, уперев взгляд в стол, и молчал.

Он остался один.