Текст книги "Братство"

Глава 23
История Кулио

– Я все еще верю в тебя, Кулио, – пробормотал журналист и вышел.

Кулио остался один.

Когда шум шагов стих, Кулио поднял голову и окинул взглядом пустое кафе. Выругался и встал. Спесь уже слетела с него, как треснувшая скорлупа с крепкого, но перезрелого ореха.

– Настоящий лузер – это я, – пробормотал Кулио, глядя в разбитое окно.

Он еще раз оглянулся, будто рассчитывал увидеть всех Братьев, стоящих в дверях.

Но там никого не было.

Лишь ветер гнал по улице мусор.

Кулио сплюнул и со всей дури врезал ботинком по ножке стола. Сел за барную стойку, плеснул в высокий бокал пива из крана, разбавил банановым ликером, долил текилой и залпом выпил зверский коктейль. Скуксился и прокомментировал:

– За похороны Братства. Прав ты был, шкура, напьюсь…

Через полчаса Кулио нетвердой походкой вышел из кафе, облокотился на столб и задрал голову вверх. По небу продолжали бежать подсвеченные пожарами облака.

– Фига два я так просто сдамся, – сообщил Кулио небу.

Он поплелся вдоль тротуара, волоча за собой на ремне гранатомет, в котором еще осталось целых три заряда. Увесистая железяка звонко загромыхала по брусчатке.

Метров через сто улица вывела Кулио на площадь. Здесь большая группа бесов праздновала победу. Увидев Кулио, рогатики довольно ощерились. Перегруппировались и окружили его.

– Не за эту ли грешную душу обещана награда? – услышал Кулио.

– Точно, точно, за него!

Кольцо сжалось плотнее.

– А ну прочь! – прошипел крупный бес, расталкивая остальных. – Мой экземпляр!

– Люлькин, вечно ты лезешь без очереди…

Кулио ухмыльнулся. Поднял гранатомет и выстрелил наугад. Правое ухо обожгло газами. Ракета со свистом стартовала. Чудовищным взрывом смело дюжину бесов, а самого Кулио ударной волной бросило на асфальт.

Но рогатики и не думали отступать. Место павших заняли новые, и кольцо вновь сомкнулось.

– Всех убью, один останусь, – предупредил Кулио краснорожую свору, поднимаясь на ноги.

Неизвестно, как он собирался сдержать обещание: до первого ряда бесов теперь оставалось метров пять, и стрелять из тяжелого оружия с такого расстояния было равноценно самоубийству…

Над головами раздался гул, стекла в окрестных домах затряслись. Воздух над площадью стал холодным и колючим, а через секунду с неба упала черная тень, разбросав нечисть во все стороны.

На перекрестке приземлился космический корабль. Серебристая обшивка еще дымилась от прохода через атмосферу, поляризационные стекла иллюминаторов быстро светлели, в соплах тихонько шелестела плазма.

– Безро! – воскликнул Кулио и припустил к звездолету.

Бесы, поняв, что награда уходит прямо у них из-под пятаков, отчаянно взревели и бросились наперерез.

Шлюз с шипением отворился. По телескопическому трапу сошел командарм Безро – инспектор отдела ссылок в отсталые миры.

Он быстро оценил ситуацию. Обернулся и крикнул в глубь корабля:

– Коваль, ну-ка шарахни по рогатым! Только не гравитатором, ты так полгорода разнесешь. Что? Нет, и нейтронной не надо… Да потому что здесь сила тяжести другая, Коваль! Как так? Что значит – гравиметрика? Слушай, это твоя обязанность знать что-то, а я командовать научен, ясно? Плазму тебе в печенку! Да шарахни уже хоть чем-нибудь!

Коваль шарахнул. Космический корабль класса «параллелоид», развернулся на сто восемьдесят, и из пушки с глухим чпоком вылетел снаряд. Воздух за спиной Кулио словно бы стал плотнее, очертания зданий и преследователей исказились, и через мгновение толпу бесов смело ударной волной, как букашек из пожарного гидранта.

Кулио споткнулся, грохнулся на карачки прямо перед Безро.

– Вадоыз’чуууКдадаррр, ыэзэтибука? – Командарм недовольно встряхнул нашейный переводчик. – Я чисто для проформы спрошу: это ты так планету спасаешь?

Кулио угукнул и, не вставая с четверенек, проворно заполз по трапу в космолет. Безро хмыкнул, поглядел на раскуроченную автобусную остановку и зашагал следом.

Шлюз закрылся. Корабль с гулом унесся ввысь…

Восемнадцать часов биосонарного сна с параллельным молекулярным массажем мозга слегка привели Кулио в чувство. Легче ему от этого не стало, но теперь он хотя бы не напоминал понаехавшего в нерезиновую гастарбайтера с тяжелым ручным оружием и лишними промилле в крови.

Кулио выбрался из барокамеры, уселся в кресло и нахмурился, закинув руки за голову. Мрачные мысли поплыли в его сознании, отвлекая и не давая спокойно обдумать всё, разложить по полочкам. Одно было ясно точно: Братство он потерял. И произошло это по его вине.

Дверь с шипением открылась. В каюту с чашкой кофе и свежими газетами зашел Безро.

– Очухался?

Кулио угрюмо посмотрел на него исподлобья и жестом потребовал чашку. В горле пересохло, язык не ворочался.

– Биосонар от бодуна не спасает, сам знаешь, – усмехнулся Безро, протягивая кофе.

Кулио, сморщившись, приподнялся в кресле и сделал пару глотков обжигающего напитка. Процедил сквозь зубы:

– Так и не научился готовить приличный кофе, командарм?

– Пошел ты, – беззлобно откликнулся Безро. – Во-первых, кое-кто забыл сердечно поблагодарить меня за спасенную шкуру. Во-вторых, неужели кое-кому не интересна причина, по которой я вообще ее спас?

– Во-первых, спасибо. Во-вторых, нет. А в-третьих, мне не удалось спасти Землю, Безро. Как раз наоборот. Так что ты поторопился.

Безро задумчиво посмотрел на россыпь звезд, мерцающих в иллюминаторе.

– На этой идиотской планетке настали темные времена, – командарм почему-то хитро взглянул на Кулио и добавил: – Неудачник.

Кулио выдержал взгляд.

– Ладно, – сдался он. – Колись, чего прилетел?

– Не знаю, – пожал плечами Безро. Надел очки и зашуршал прессой. – Сказали: доставить. Вот и прилетел.

– Кто сказал?

– Догадайся.

– Кто? – повысил голос Кулио.

– Президент, – промурлыкал Безро.

Кулио охнул, встал с кресла и с замиранием сердца прошептал:

– Я что… помилован?

– Может быть, – сказал Безро, перелистывая страницы. – Не знаю. Вводная была: доставить.

Кулио снова помрачнел, вернулся в кресло.

– Я же мир так и не спас, – сказал он. – Хотя пытался, честное слово, Безро.

Безро выглянул из-за газеты.

– Совсем забыл спросить: а где шайка чокнутых товарищей, которые помогали тебе, кхм, в добром начинании?

Кулио опустил голову.

– Там они остались, – мотнул он головой в сторону предполагаемой Земли. – Типа, мы разделились и должны были окружить врага.

Безро внимательно посмотрел на него.

– Как учили, – злобно сказал Кулио. – Помнишь, на третьем курсе ты же сам мне тактику читал и на зачете еще песочил знатно. Прием под названием «Центаврийская дуга». Я одним из твоих лучших курсантов был, между прочим.

– Да, – согласился Безро, – ты был одним из лучших.

Они помолчали.

– Слушай, – сказал, наконец, Кулио, – а где мы сейчас?

– Поворачиваем к NGC-185.

– О как. А что без двигателя сверхпроводимости?

– Энергию экономим, – пожал плечами Безро. – Честно говоря, в Просторах такая непростая ситуация в последнее время сложилась…

Кулио, не дослушав, встал.

– Просьба к тебе, командарм.

Безро отложил газету и тоже встал.

– Слушаю, офицер.

– Верни меня на Землю.

Безро вскинул брови.

– Не могу, – промолвил он. – Извини, у меня приказ.

– Безро!

– Отдыхай, Кулио. Лететь еще два дня, – отрезал командарм. – Если хочешь хавать, поднимись в кают-компанию. Там Тхайн такие булочки с арахисовым маслом забацал – упадешь. Гороховый суп тоже вполне съедобен…

– Я не хочу суп! Я хочу на Землю! – воскликнул Кулио. – Безро, у меня там утюг на плите…

Командарм округлил глаза.

– Шучу, – махнул рукой Кулио. – У меня на Земле есть неоконченные дела. И это уже не шутка.

– Кому ты заливаешь? – усмехнулся Безро. – Ты же расплевался со своим этим… как его… Братством.

– Да они сами… – Кулио осекся. – Погоди-ка, Безро… А ты откуда знаешь?

– Сам же сказал.

– Я не говори, – Кулио взял командарма за отвороты мундира. Безро хотел отступить, но хватка оказалась крепкой. – Ты что, каналья, следил за мной?

– Можно подумать, я настолько глуп, чтобы поверить в твою чушь про «Центаврийскую дугу», – хмыкнул Безро, делая очередную попытку высвободиться. – Ты ж никогда этим приемом и не владел! Думаешь, я забыл, как на зачете…

– Кабздец тебе, грымза штабная! – выдохнул Кулио и навалился на командарма всем весом.

Они рухнули на пол и, осыпая друг друга полновесными тумаками, покатились к двери.

– Волосы не трожь, пульсар тебе в душу!

– Вези на Землю! Срочно!

– Выкуси!

– Ах так…

Через минуту пыл офицеров поугас. Они отпустили друг друга, отряхнулись и, дуясь, разошлись по углам каюты, как нашкодившие первоклашки.

За иллюминатором продолжала равнодушно мерцать звездная россыпь.

– Кулио, – первым заговорил командарм, – ты даже не можешь представить…

– Ве-зи до-мой!

– С тобой бесполезно…

– До-мой!

– А я тебя куда транспортирую, охламон?

– На Землю вези. В Тибет. Домой.

Безро потер багровеющий фингал под глазом.

– Да мне сейчас на мостике даже появляться стыдно! Хорош командарм.

– До-мой.

– Да пойми ж ты, дурила, меня под трибунал отдадут…

– Домой!

Безро посопел. Вдавил кнопку внутренней связи на стенной панели, отдал несколько приказов и отключил коммуникатор. Затем свирепо уставился на Кулио.

– Хрен с тобой, золотой карась. Но есть условие!

– Валяй.

Кулио победно заулыбался, прикладывая салфетку к разбитой в драке губе.

– Дай мне слово офицера, что после того, как утрясешь свои детсадовские проблемы, ты вернешься со мной.

– Даю, – тут же кивнул Кулио.

Безро поднял с пола смятые в пылу потасовки газеты, прихватил мизинцем пустую чашку из-под кофе. И не удержался, спросил:

– Чего тебе там надо, длан Легласик? Не, ну честно.

Кулио хлопнул командарма по плечу, сплюнул кровавой слюной ему на ботинок и, не переставая улыбаться, сказал:

– Я ж говорил. Мне там надо сделать всего две вещи, Безро. Спасти Братство. И, если получится, Землю.

Спустя сутки офицер космовойск Просторов Кулио длан Легласик оказался на планете Земля.

Он легко спрыгнул с трапа, обернулся и подхватил брошенный ему Безро вещевой мешок с едой и средствами первой необходимости. Кулио опустил рюкзак на траву, а сам закрыл глаза и глубоко-глубоко вдохнул свежий воздух.

– Я вернулся, – пробормотал он себе под нос.

– Расписку давай, – буркнул Безро, высунувшись из космолета. – И чтоб разборчиво: я, такой-то рассякой-то, самодур балбесный, как только спасу эту помойку, немедленно прибуду в распоряжение командарма Безро и вернусь с ним в Просторы.

– Держи, – Кулио, не оборачиваясь, протянул исписанный лист. – Я уже давно ее сочинил. Надеюсь, ты не расстроишься, что в качестве плацдарма для моего красноречия пришлось использовать приказ о присвоении тебе очередного звания?

– Расстроюсь, – выдавил Безро.

– Да брось, дружище, – отмахнулся Кулио. – Навинтишь еще свои звезды.

Кулио за несколько дней заметно посвежел, в глазах появился блеск, а на щеках – здоровый румянец. От него пахло шампунем и хорошим табаком.

Кулио всерьез рассчитывал вернуть Братство.

Он понимал, что задача не из простых и работы предстоит много, но настроен был крайне решительно. В тот момент Кулио еще не знал, что Степан и Куклюмбер уже с треском провалили этот план…

– …Когда я увидел, что особняк Братства разрушен, то пошел по вашим следам, – завершал свой рассказ Кулио, расхаживая по разгромленной приемной Моха. – Ну, про Кибби и Викинга вы уже знаете. Они меня в итоге перед своим гарнизоном у стенки позора выставили и предупредили солдат, что, если кто-то будет носить такую же дурацкую прическу, как у меня, то получит два наряда вне очереди и щелбан от Викинга. После этого – выперли из лагеря. Ладно, хоть дали адреса остальных.

Бобер демонстративно кашлянул, намекая, что история затянулась.

– Маньякюр, – объяснил Кулио, – тоже всё дулся. Конечно, шпагой в меня тыкать не стал, но и заночевать не предложил. Хотел гравилет конфисковать, но тут уж я не дал.

– А надо было конфисковать, – пробубнил Куклюмбер. – Или сломать.

– Потом к Бюргеру полетел, – продолжил Кулио, сердито глянув на неугомонное животное. – И, как выяснилось, тоже зря. Он как бы не прочь был подсобить, но заломил такую цену, что мне до пенсии столько не скопить. Это, говорит, Кулио, тебе специальная наценка, а всех остальных я спасаю бесплатно. Спекулянт и лоботряс! Подумаешь, жителей трех поселков в каком-то подвале укрыл…

Степан вздохнул. Он уже совершенно не обижался на Кулио, ему было жаль раскаявшегося шефа.

– К Самураю сунулся, но тот меня даже взглядом не удостоил, – сказал Кулио. – А Фантик, который у него в то время гостил, демонстративно слопал все сосиски, не оставив мне ни одной. А, ладно, чего уж… Прошляпил я Братство.

– А Эльфа нашел? – спросил журналист.

– Не. Как сквозь землю провалился, – ответил Кулио. – К бабушке свинтил, скорее всего.

– Мы тоже искали, – признался Куклюмбер. – Даже у итальянских толкинистов на форумах спрашивали.

Кулио закончил:

– Я вернулся в Тибет, забрал кое-какое оружие из тайников. Заглянул в пещеру тети Эммы. Там-то мне и сказали, где вас искать… Вот, полетел сюда. Да и по телику сейчас одно и то же на всех каналах показывают: осаду замка Моха.

– Молодец, конечно. Только помочь ты тут навряд ли сумеешь, – скептически заметила тетя Эмма.

Кулио хитро улыбнулся. Подмигнул ей:

– Не зарекайся, серокрылая.

Глава 24
Кишки на турбину!

Из окна донесся звук боевого марша и энергичный клекот. Связист принял донесение от командующего осадными войсками и доложил тете Эмме, что ворота открыты, а основные силы уже занимают тактические позиции внутри замка.

Она сдержанно кивнула и продолжила внимательно наблюдать за действиями Кулио.

Тот подошел к двери, заглянул в замочную скважину и поинтересовался:

– Жвачкой, что ль, залепил?

– Пастой зубной, – донесся с той стороны голос Моха. – Жив еще, космонавт-неудачник?

– Оно хамит, – констатировал Кулио. – А было таким вежливым.

– С кем поведешься, – передразнил Мох.

Кулио выпрямился, долбанул кулаком по двери. Весело гаркнул:

– Ну ты и анализатор!

Мох ответил не сразу. Некоторое время из-за двери не доносилось ни звука. Потом дробный топот шагов и осторожный голос главы Ордена хранителей планеты:

– Ну, в общем, да. Я всегда неплохо разбирался в обстановке…

– Я имел в виду другое, – ехидно осклабился Кулио. – Анализатор на моем личном жаргоне означает – жополиз. Аллегория такая. Пошло, зато смешно.

Через секунду приемная взорвалась гомерическим хохотом, даже обидчивый бобер, наконец, улыбнулся. А Мох за дверью зарычал от досады.

– Мохы-ы-ыч! – издевательски позвал Кулио в скважину. – Я уж успел и покаяться, и в туалет захотеть, а ты все партизанишь. Выходи! Давай, что ль, побоксируем один на один.

– Туалет направо по коридору, – огрызнулся Мох.

– Ты знаешь, что силы добра, как правило, побеждают мерзавцев? – становясь серьезным, полюбопытствовал Кулио.

– Тоже мне, сила добра, – хмыкнул Мох. – Эталон милосердия и самопожертвования, ага. Золотой рамки не хватает.

– Поговори мне, рыцарь турнирный! – разозлился Кулио. – Последний раз по-хорошему прошу: выметывайся оттуда, а не то я включу первую степень ярости!

– Да хоть вторую… Отстань, фигляр!

– Сам напросился, – процедил Кулио, отступая на шаг от двери спальни.

Горгульи перешептывались и с интересом наблюдали за ним. Тетя Эмма напомнила:

– Этот анализатор спрятался за дверью, которую земное оружие не берет. Намек понятен?

Кулио загадочно ухмыльнулся.

– Да он же недавно из космоса! – прозрел Степан. – У него при себе наверняка полно инопланетного оружия! Правда, Кулио?

Кулио неопределенно покачал головой, хитро стрельнул глазами.

– Был же бластер, – подбодрил Степан.

– Кулио, – строго сказала тетя Эмма. – Не томи.

– Есть у меня пистолетик, конечно, – начал Кулио, желчно улыбаясь. – Да вот беда, весь энергозаряд я по пути сюда израсходовал на бесов…

Мох шумно выдохнул за дверью.

– Дурила, ой дурила, – протянул бобер. – А мозги свои ты не израсходовал по пути?

– Цыц, шкура, – приструнил его Кулио и громко спросил: – Эй, Мох! Напомни-ка условие задачи. Дверку ничто земное не берет? Так?

– Ее вообще ничто не берет, – быстро откликнулся Мох и настороженно притих.

Кулио цыкнул зубом, достал из кармана сигару.

– Козырно, – сник бобер. – Давай покурим и забудем обо всем.

Кулио победно взглянул на питомца и подкинул сигару на ладони.

– Возвращаясь на Землю, мы с Безро от нечего делать друг друга подкалывали, – сказал он. – Я ему в табак все время порох подмешивал. Очень смешно было смотреть на командарма, когда сигара вспыхивала и он сидел с чумазой рожей. Правда, после этого командарм гонялся за мной по кораблю, бросался ценным оборудованием и грозился выкинуть на первом же необитаемом астероиде… Но это к делу не относится. Суть в том, Мох, что я одну сигарку на память прихватил: хотел еще над кем-нибудь пошутить. Над шкурой, вон, к примеру.

– Я не курю, идиот, – отвернулся Куклюмбер. – А ты позерством занимаешься вместо того…

– Ага, поняла, что он задумал, – перебила бобра тетя Эмма. – Кажется, может сработать.

– Тетя Эмма, я знаю, что курить ты бросила, но спички с собой постоянно таскаешь. Не одолжишь огоньку? – попросил Кулио.

– Не слушайте его, слушайте бобра! – нервно крикнул Мох. Логика из-за чрезмерного волнения в его речах уже начинала хромать. – Свяжите этого космонавта и выкиньте из окна! Парашют не давайте! Пусть покажет, как умеет летать, раз такой умный!

Кулио плотоядно оскалился, поджигая кончик сигары.

– А из окна, – саркастически резюмировал он, – кто-то в скором времени действительно вылетит, если добровольно не капитулирует.

Кулио осторожно положил тлеющую сигару рядом с дверью и сделал всем знак отойти.

– Мох! – крикнул он. – Спрячься там за чем-нибудь прочным, пожалуйста! А то еще ненароком сдохнешь сразу, а мне уж больно хочется морду твою розовощекую увидеть! В глаза твои бесстыжие посмотреть!

– Да иди ты, знаешь куда…

Куда именно идти Кулио, Мох уточнить не успел.

Раздался громкий хлопок, и сигара раскрылась венчиком. Крупинки пороха попали на заколдованную дверь. А через мгновение черные точки стали с шипением увеличиваться, расползаться, как червоточины. Когда нижняя половина крепких досок исчезла в дымном мареве, дверь не выдержала. Вместе с разрыхленными петлями и ослабшим косяком она вывалилась наружу и рассыпалась невесомым пеплом по полу приемной.

Степан почувствовал резкий запах горелой древесины и какой-то едкой химии. Он зажал нос платком, а тетя Эмма оглушительно чихнула.

Шипение стихло, пыль осела, и в проеме стали видны роскошные апартаменты главы Ордена.

– Предлагал ведь культурно сдаться, а не позорно бежать, – заметил Кулио, глядя, как Мох пытается залезть под гигантскую кровать. Усмехнулся: – Мне до десяти посчитать или можно сразу тебя искать?

Он вошел в спальню и ухватил Моха за ногу. Тот брыкнулся, просипел:

– Все Смерти расскажу…

– Ябеда, – передразнил Кулио и со смаком харкнул на балдахин. – Стёпа, а ну подсоби!

Степан помог шефу вытащить толстяка из-под кровати и усадить на стул.

Кулио встал перед Мохом и раскинул руки в театральном приветствии.

– Мох! Старина! – издевательски провозгласил он. – Давно в гости не заходил… Что-то случилось?

– Весь в делах, – буркнул Мох, промокая грязным платком лысину. – И еще этот радикулит… Тебя, кстати, не мучает?

Кулио наигранно пощупал поясницу. Решительно покачал головой:

– Нет. Меня мучает другое. Мучает вопрос: сладко ли дрыхнет толстая скотина под нарядным балдахином в то время, как люди гибнут от лап и копыт безмозглых краснорылых ублюдков?

– Пока ты не заявился, бессонницей я не страдал, – сглотнув, огрызнулся Мох.

Складки на его подбородке уже тряслись, а глаза блестели.

– Хватит нюни распускать, – сурово сказал Кулио. – Подъем! Руки за голову, ноги на ширину плеч! Тебя будет судить народ, контра!

– Красавчик, – раздался за спинами озорной голосок. – Звезду еще себе на скафандре вышей.

Кулио напрягся и посмотрел через плечо. Степан резко обернулся, попятился.

Парализованные горгульи валялись на полу в неудобных позах, тетя Эмма с закрытыми глазами лежала в кресле, и крылья ее безвольно свисали с подлокотников. Бобер с Генагогом забились в угол и неуклюже прикрылись портьерой.

А посреди приемной стояла девочка с косичками и ковыряла чайной ложкой вишневый пудинг на серебряном блюдце.

– Наваждение, – пробормотал Кулио, встряхнув головой.

– Что ты, какое наваждение, – улыбнулась девочка. Поставила блюдце на стол и сделала изящный книксен. – Всего лишь Смерть.

Закат отгорел, и за узким окном стремительно темнело. Пламя факелов коптило стены приемной, бросая вокруг присутствующих дрожащие тени.

– Даже не знаю, что вам сказать, – промолвила Смерть с наигранным смятением. – Особенно тебе, Кулио длан Легласик.

Она процокала каблучками туфель к креслу и присела на подлокотник. Помотала ножкой в клетчатом чулке, задумчиво посмотрела на бесчувственную тетю Эмму.

– Знакомая, что ль, ваша? Впрочем, да чья же еще. Крепкая женщина… Я и заклинание сильное применила. Так нет – жива. Чего только на этом свете не увидишь. Верно, Кулио?

– Госпожа! – воскликнул Мох, падая на колени и подползая к девочке. – Почему же вы медлите? Убейте их, и дело с концом! Зачем вы с ними разговариваете? Они разгромили весь карпатский гарнизон и мою личную гвардию, мебель в замке попортили, сломали заколдованную дверь, то и дело обзывались, а этот… – он ткнул пальцем в сторону Кулио, – балдахин оплевал! Будь я на вашем месте…

– Ты никогда на нем не будешь, – резко перебила девочка. – Замолчи и не вмешивайся.

Она окинула взглядом замерших Кулио и Степана.

– Герои липовые.

– Чем больше болтаешь, тем меньше эффекта, – обронил Кулио.

– Это, – махнула худой рукой Смерть, – как я понимаю, всё, что осталось от некогда хваленого Братства? Присаживайся, Кулио, у нас есть еще время для мирной беседы…. Впрочем, ты прав: толку от пустой болтовни все равно ноль.

– Я не сяду, – сказал Кулио.

– Да-да. Ты у нас стоик, помню, – лениво кивнула Смерть. – Народный суд, всем злодеям по шее, бла-бла… Вынуждена огорчить. Даже если я тебе дам фору и миллион сочувствующих, вряд ли вашей кодле удастся причинить мне вред. Ты даже не представляешь, насколько я сильна. И с каждой минутой, с каждой новой жертвой я становлюсь лишь сильнее. Вот такая вот неувязочка.

– У меня есть Братство, – хрипло ответил Кулио.

Смерть театрально закатила лучистые глаза.

– Товарищ старший лейтенант, ты что, за дуру меня держишь? Неужели думаешь, что я не в курсе ваших нынешних отношений? Тебя ж отвергли, Кулио, опомнись! Причем по твоей собственной вине. Партия проиграна.

– Не проиграна, – дерзко сплевывая горькую слюну, вмешался Степан. – У него есть друзья. Пусть сейчас они далеко, но зря ты думаешь, что Братство распалось.

Девочка перестала мотать ножкой, накрутила косичку на палец. И одарила журналиста таким убийственным взглядом, что его озноб прошиб.

– Жаль тебя разочаровывать, но на этот раз вам действительно конец. Впрочем, могу гарантировать: когда ты будешь умирать, тебя не попросят отрекаться от воззрений и убеждений. Я ж не из инквизиции. Мне абсолютно по барабану – вертится Земля или стоит, круглая она или в форме октаэдра.

– Земля – наша планета, – прошептал Кулио. – И нам не по барабану.

Смерть не обратила на слова шефа внимания. Выискала глазами пресмыкающегося Моха и приказала ему:

– Я открою тебе портал на нижний ярус. Приведи сюда Артемиуса. Только бодрей, у меня дел полно. Скоро утро, нужно навести порядок в Румынии. Потом еще четыре прессухи, заседание феминисток в Брюсселе, еще что-то – не помню.

– А почему бы вам самой не убить их, госпожа? – оторопело произнес Мох. – Зачем нужен их бывший союзник? Кто знает, что ему может взбрести в голову! Разумеется, я не сомневаюсь в вашей интуиции, но зачем лишние проблемы? Может быть…

Смерть жестом прервала его словоизлияния.

– Как же этот закомплексованный самодур мне надоел, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Впрочем, верно говорят: лучше все делать самой. Но тогда на кой шиш он мне сдался?

– Что? – не понял Мох.

– Ты мне был полезен какое-то время, – объяснила Смерть. – А теперь… пора в ад. Я как-нибудь проведаю тебя на раскаленной жаровне.

Девочка небрежно взмахнула рукой, и в нескольких метрах от нее появилась красная искра. Огонек запульсировал, увеличился, превратился в мерцающую кляксу, и через несколько секунд в воздухе разверзся багряный водоворот портала.

Перебирающего пухлыми ногами и визжащего от ужаса Моха приподняло с карачек, закрутило в мощном вихре и бросило в алеющий зев.

– В яблочко! – радостно захлопала в ладошки девочка. – Точно в центр портала угодил. Сейчас он окажется в отсеке Г-34 с температурой семьсот градусов по Цельсию. Там заведующим трудится такой радушный бесяка… Они друг другу понравятся.

Степан прикусил губу, глядя, как силуэт Моха уменьшается, превращается в темную точку и исчезает.

– Вконец распоясался, лицемер, – пояснила свой поступок Смерть. – Но, думаю, он заслужил в аду теплый прием.

Моха больше не было, а багряное марево портала продолжало дрожать посреди спальни.

– К слову, о двуличии и дезертирах. – Девочка соскочила с подлокотника и вприпрыжку подбежала к шторе. Бобер дернул прочь, а Генагог не успел. – Как же так? Присягу нарушаем?

Девочка с усилием отодвинула тяжелую портьеру и глянула на впавшего в ступор беса снизу вверх. Неодобрительно цыкнула зубом и вдруг с размаху саданула твердым носком туфли ему под коленную чашечку.

– А-а-у-о-а! – взвыл Генагог, прыгая на одном копыте. – А-а-уоу, больно-то как! У меня ж мениск травмирован!

– Я в курсе, – призналась Смерть. – Также я осведомлена о дискинезии твоих желчных путей, мигрирующем тромбофлебите, опущенной правой почке, поперечном плоскокопытии третьей степени, хронической гипотонии и первой стадии остеопороза рогов. Зная изъяны организма, мучить тебя будет довольно просто.

Бес больше не скакал. Он свалился на бок и, обхватив руками колено, тихонько поскуливал.

Степан хотел хоть как-то помочь другу, но Кулио крепко взял его за плечо и покачал головой. Журналист гневно обернулся и застыл. Он прекрасно знал этот взгляд: в случаях, когда Кулио приходила на ум очередная безумная идея, в его глазах появлялись искры сарказма.

Что-то сейчас будет…

– Я пошел, – провозгласил Кулио и шагнул к порталу.

– Куда это ты собрался? – насторожилась девочка.

– А, – махнул рукой Кулио, продолжая идти к бурлящему водовороту, – надоели вы мне со своими интригами! Все нервы истрепали. Лучше прямиком в ад сигану.

Степан посмотрел на него как на полоумного. Ему-то казалось, что у Кулио есть план…

– Хм, – Смерть отвернулась от скорчившегося Генагога и с интересом уставилась на шефа. – Валяй, конечно, сигай. А в чем прикол?

Кулио остановился, развернулся на каблуках и с ненавистью посмотрел на девочку.

– Прикол в том, – выцедил он, – что моя хитрая уловка не сработала.

– И в чем была суть уловки? – не поняла девочка.

– Мне казалось, что ты должна была попытаться меня остановить, – злобно просипел Кулио. – И я собирался толкнуть в портал тебя, а не сам туда шагать.

– А на кой шиш мне тебя останавливать? – искренне удивилась Смерть.

– Да откуда мне знать! – взорвался Кулио. – В любом случае, я перехожу к плану Бэ!

Даже Генагог перестал стонать и с трепетом воззрился на обезумевшего Кулио.

Тот твердым шагом подошел к девочке, схватил ее за косы и поволок к порталу. Без комментариев и предисловий. Как куклу.

Степан прикрыл уши ладонями, чтобы не оглохнуть от пронзительного визга, который подняла обескураженная Смерть. Она махала руками, дергала ножками, извивалась, словно пойманная за хвост белка, а Кулио со свирепой физиономией доведенного до ручки человека продолжал тащить ее волоком по паркету. Пару раз он останавливался и яростно дергал девочку из стороны в сторону с такой силой, будто хотел вышибить из нее дух.

– Я тебя уничтожу самым невероятным способом! – сыпала угрозами Смерть. – Буду пытать в течение вечности в седьмой… Ай-ай, больно! В девятой степени!

Кулио молча распинал обломки стульев и подволок ее к порталу.

От криков пришла в себя тетя Эмма. Зашевелились некоторые горгульи: массовый паралич проходил. Куклюмбер наблюдал за действиями бывшего хозяина со смесью ужаса и восторга.

– Я тебя превращу в бактерию! – возопила девочка, посылая в потолок молнии и файерболы. – А-ай-а-а!..

Разъяренно сопя, Кулио крутанул Смерть и швырнул ее в багряную спираль портала. Вытер со лба пот, продолжительно хрюкнул, собирая харчу побольше, и со свистом плюнул вслед удаляющемуся телу.

Девчачий визг стих, и в приемной повисла тишина.

– Я… б-балдею… – выразительно проговорил Куклюмбер.

– А косички-то непростые, – вставил Степан.

Генагог, прихрамывая, доковылял до кровати Моха, присел и выдохнул:

– Много я повидал. И муки грешников, и битвы небес с преисподней, и ангелов, падающих прямо в котел… Но чтоб вот так вот Смерть за космы оттаскать… Об этом, точно говорю, книги напишут. И анекдоты будут сочинять.

Тетя Эмма лишь поморщилась, отходя от паралича, размяла кожистые крылья.

– Все восторги потом выразите, – распорядился Кулио, стаскивая с себя верхнюю часть скафандра. – Стёпа, не смотри ты на меня с такой любовью, я всего лишь выгадал минут пять форы. Сейчас мы с тобой отправимся в ад и вернем Мага Шу в строй. Это наш последний шанс загнать пигалицу обратно под печати!

– Да вас же там испепелят, – повертел лапой у виска Куклюмбер. – Мотать отсюда надо, пока фора есть!

Кулио пошел к нему, на ходу подбирая автомат и меняя рожок. Бобер в ужасе попятился от черной дырки в дуле.

– Э… э… я ничего такого не имел в виду… Я смел и храбр! Готов заколбасить все адовы легионы!

– Прятаться больше нет смысла, – категорически заявил Кулио, протягивая ошалевшему бобру оружие. – Вдуплил?

– Вдуплил, – кивнул тот. – Только ты в следующий раз стволом к себе подавай.

Степан проверил мухобойку и подтянул ремень на брюках. Энергия, хлеставшая из Кулио, чудесным образом передавалась окружающим, заставляя верить в свои силы, поднимая дух, открывая резервы, которые скрыты в каждом существе.

Генагог поднял свой трезубец, в последний раз потер ушибленное колено и с ожесточением пробормотал:

– Подумаешь, поперечное плоскокопытие… Я военник, между прочим, подделывал, чтобы в регулярную армию взяли!

– Я не знаю, бес, почему ты за нас, и выяснять мне некогда, – отрезал Кулио. – Тут останешься, горгульям поможешь.

– Без базара, – с готовностью согласился Генагог.

– Вводная такая, – подытожил Кулио. – За старшего остается тетя Эмма. Охраняйте портал. Чужого никого не пускайте.

– Но на тот свет попадают мертвыми, – сглотнул Степан, вспоминая свой прыжок со скалы. – Крайне неприятные ощущения…