Текст книги "Ведьмина охота"

Список обучавшихся в коллегиуме, скорее всего, уже уничтожен, чтобы сделать новый, потребуется много времени, которого у меня нет. Не позже завтрашнего утра мне необходимо появиться в психиатрической больнице, в ином случае следователь сочтет, что я нарушила нашу договоренность, и последствия для меня будут плачевные. Может, лучше отправиться в психушку сегодня вечером?

Ну уж нет! Даже несколько часов вне больничных стен – подарок для меня!

Внутренний голос имеет иное мнение: «Слежка означает, что охота на тебя продолжается! Они не рискнут расправиться с тобой в психушке, им проще это сделать или здесь, или по пути туда. Ты не доедешь до больницы, исчезнешь по дороге навсегда. Тело не будет найдено, а «черные трансплантологи» обогатятся на десятки тысяч долларов, пока спрятанных у тебя внутри. Думай не о том, как провести время сегодня вечером, а как, не подвергая себя опасности, добраться до психиатрической больницы».

– Извините, я могу присесть рядом? – Стройная девушка с печальным взглядом обиженного ребенка вопросительно смотрит на меня.

– Пожалуйста, тем более что я скоро ухожу.

– Благодарю вас и прошу простить, если нарушила ваши планы.

В ней ощущается какая-то скованность и даже обреченность. Она словно боится что-то сделать не так. Худощавая, рыжеволосая, нос с горбинкой – она не красавица, зато у нее фигура танцовщицы, выгодно подчеркнутая обтягивающими салатовыми бриджами. На ногах у девушки дешевые босоножки на танкетке.

– Планы мои ограничиваются чашкой кофе, который я уже допила, а на вторую вряд ли решусь.

– Девчонки, привет! А вот и я! – за столик бесцеремонно усаживается здоровенный парень в футболке, расписанной вдоль и поперек фразами «I love you! You know it’s true, baby!»[14]14
  Я люблю тебя! Ты знаешь, что это правда, детка! (англ.)


[Закрыть] – Что будем пить? Только не это, называемое кофе!

– Пошел вон! – Знаю, что самый лучший способ отшить хама – сразу поставить его на место.

– Детка, ты не знаешь, какое счастье тебе привалило! Здесь начнем бухать, а продолжим в «Садо-мазо»[15]15
  Известный ресторан во Львове, находится рядом со скульптурой Леопольда фон Захер-Мазоха.


[Закрыть]. – Его руки бесцеремонно тянутся к моей соседке, сидящей ближе к нему.

От страха та зеленеет и отодвигается на безопасное расстояние.

– Не ясно, что тебя тут не ждали?! – Еле удерживаюсь от желания швырнуть в наглеца кофейную чашку.

– Не хочешь – ходи озабоченной, – смеется парень, – а мы с деткой развлечемся! – Он снова придвигается к моей соседке, лишая ее возможности пересесть или уйти. – Будем знакомиться, детка? Я – Артурчик! У меня есть лавэ, ты поможешь мне с ними расстаться! Только ты уж постарайся!

– Администратор! Наведите порядок в своем заведении! – кричу в направлении бара.

Девушка отталкивает руки парня, решившего продолжить знакомство с ней на ощупь. Я ничем не могу ей помочь, так как нас разделяет стол. Девушке надоедает обороняться, и она дает нахалу звонкую пощечину, оставившую багровый след на щеке.

– Ах ты сука! – Парень сатанеет, но тут рядом с ним наконец появляются худощавый спортивный молодой мужчина с бейджиком «Администратор» и бармен, весьма крепкий на вид.

– Вы нарушаете порядок, поэтому покиньте кафе! Иначе придется вызвать милицию! – говорит администратор.

И у него, и у бармена решительный вид, к тому же они имеют и численное превосходство, а хулиган еще недостаточно пьян, чтобы переоценить свои силы. Он ретируется, прикрывая грязным матом поражение, его сопровождают до самой двери.

– Детки, я с вами не прощаюсь! – кричит он нам с девушкой перед тем, как выйти.

– Спасибо за помощь! – Девушка пытается улыбнуться, но это у нее плохо выходит.

– Не за что. Ты и сама дала отпор этому нахалу.

– Прошу прощения за инцидент, – говорит вернувшийся администратор. – За доставленное беспокойство заведение угощает вас обеих коктейлями «мохито».

– Не стоит, право. – Девушка растерялась и покраснела.

– «Мохито» поможет нам восстановить нервные клетки. Несите! – согласно киваю администратору, и тот делает знак бармену.

– Иванна, – представляюсь соседке, с которой собираюсь пьянствовать.

– Лора.

Бармен сам подносит нам коктейли. Лора по-прежнему напряжена и молчалива. А я совсем не против поговорить, тем более с незнакомым человеком, которого больше никогда не увижу.

– Расслабься и не переживай, тот дурак только на словах герой. Он уже далеко отсюда, ищет приключений в другом месте. Не бойся!

– Все одно к одному! Этот инцидент возник из-за того, что я притягиваю несчастья. – Лора тяжело вздыхает. – Думала отдохнуть, развеяться, а получилось как обычно. Правильно Дима говорит… – Она замолкает и делает большой глоток коктейля.

– Не знаю, что твой Дима говорит, только человек своим мрачным отношением к действительности провоцирует ее на всякие гадости. Если считаешь, что достойна быть счастливой, то будешь ею.

– Выходит, мне не дано быть счастливой. – Девушка снова вздыхает.

– Ты не местная?

– Из Киева.

– Оказывается, землячка.

– Не совсем, киевлянкой я стала случайно.

– И в этом мы похожи. Что привело сюда?

– Поиск того, что принесет успокоение душе. Зарплата у меня небольшая, но съездить сюда раз в два месяца, выпить пару чашек кофе и погулять по старому городу могу себе позволить. Но такое со мной здесь происходит впервые. Обычно возвращаюсь из Львова в приподнятом настроении.

– Ты замужем?

– Была, разведена. Есть человек, которого люблю, но он женат и мы никогда не будем вместе.

– Зачем он тебе?

– Не знаю. Не хочу об этом задумываться. Расставание – это боль и прощание с прошлой жизнью. Пока есть хоть какая-то надежда, буду верить в счастливое завтра.

– Процесс выздоровления всегда болезненный, а делать вид, что ты не болен, – значит обрекать себя на долгие мучения.

– Может быть… Ты куришь?

– Нет.

– Я тоже, но иногда хочется задурить мозги никотином.

– Бегство от проблем их не решает, они тогда, наоборот, нагромождаются. Это как старые вещи в кладовке. – Я рассуждаю, как мудрая и всезнающая, а на самом деле я далеко не такая. Если бы я всегда поступала правильно…

Лора допила коктейль и с такой тоской на меня посмотрела, что я поняла: надо человека спасать, иначе депрессия доконает.

– А как насчет коньячка? За знакомство? – предлагаю я.

Похоже, депрессия заразительна, впрочем, для нее у меня тоже достаточно причин. Лора молча кивает, и я подзываю официантку.

Через полчаса уже Лора угощает меня коньяком. Время провели мы неплохо, настроение значительно улучшилось. Покидаем кафе навеселе. Я еще посидела бы, но Лоре сегодня уезжать, и ей надо купить билет до Киева.

– Детка, а вот и я!

Меня грубо хватает за плечо недавний дебошир из кафе и волочит в сторону темной иномарки, а там маячит еще один мужчина. Опускаю руку, ловлю яйца дебошира через шорты и сильно сжимаю их. Он орет, отпускает меня, я бросаюсь назад, за мной несется тот, что поджидал у автомобиля. Понимаю, что не убежать: кафе находится в полуподвале, туда ведут крутые ступеньки, а я на каблуках. К тому же дубовая входная дверь открывается наружу, а не внутрь, что заставит меня перед ней на секунду остановиться. Вдруг раздается вопль, преследователь стремительно обгоняет меня и с грохотом исчезает в приямке кафе. Оборачиваюсь и вижу испуганную Лору.

– Я его не убила?! – чуть не плачет она. – Только подножку сделала, не думала, что он…

– Не переживай, подлеца так просто не убить. Пошли быстрей, пока они не очухались.

Тот, у кого я сыграла рапсодию на яйцах, стоит на коленях на асфальте, держась за мужское достоинство, закрыв глаза и шипя от боли. Вижу в десятке метров от нас такси, увлекаю за собой Лору, бросаюсь к автомобилю. Устраиваемся на заднем сиденье. Меня бьет нервная дрожь, Лора чувствует себя не лучше после такого стресса. Называю таксисту адрес арендованной мною квартиры.

– Тебе обязательно сегодня возвращаться в Киев? – Мне не хочется остаток вечера провести в одиночестве у телевизора.

– Желательно, – неуверенно произносит Лора.

– Значит, переночуешь у меня.

– Может, лучше…

– Не лучше. Успокоишься, рано утром есть скоростной «хюндай», через пять часов будешь дома.

– Цена на билет другая, – вздыхает Лора, затем решительно говорит: – Шиковать, так шиковать – побалую себя немного.

– Вот и хорошо. Заедем по дороге в супермаркет, а то в квартире ничего нет.

– Покупаю я! – быстро говорит Лора.

– Пополам!

В супермаркете мы купили не только продукты, но и маленькую бутылочку «Бейлиса». Выходя из такси, я огляделась, но ничего подозрительного не заметила. Поднявшись на второй этаж, мы вошли в квартиру.

– Можешь пойти привести себя в порядок, а я похлопочу на кухне. Словом, чувствуй себя как дома, – предлагаю Лоре.

Та не стала возражать и вскоре скрылась в ванной. Особых усилий от меня не требуется: все нарезано, надо только разложить по тарелочкам и достать рюмки. Хочу убрать сумку Лоры, которую она поставила на стул, и вижу, что она неплотно закрыта. Не знаю, что меня толкает на неблаговидный поступок, но я заглядываю внутрь. Все, как и должно быть в дамской сумочке: кошелек, косметичка, записная книжка. Вот только черная продолговатая пластмассовая коробочка привлекает внимание.

Открываю ее и вижу наполненный прозрачной жидкостью одноразовый шприц.

Меня обдает холодом, а внутри закипает ненависть. Ведь я поверила ей, пожалела ее! Выходит, все перед этим происшедшее было маскарадом!

Хватаю шприц, снимаю с иглы колпачок и ожидаю появления змеи подколодной. Она прекрасная артистка, этого у нее не отнять. Свою роль сыграла великолепно, и если бы не мое любопытство… Даже не хочу думать о том, что могло бы произойти. Дверь ванной открывается, я начинаю суетиться над столом.

– Иванна, я готова тебя сменить.

Лора приняла душ, посвежела и стала намного лучше выглядеть. Смотрит так доверчиво – сколопендра ядовитая!

– Принимай вахту! – Я делаю шаг в сторону ванной и, резко развернувшись, оказываюсь у нее за спиной. Моя рука со шприцем пристраивается у ее шеи.

– Теперь познакомимся по-настоящему! – ласково шепчу ей в ухо и ощущаю, что она мгновенно окаменела.

– Иванна, что происходит?!

– Тебе знакома штучка, которая у меня в руке? Только не дергайся, а то случайно воткну.

– Если это шприц из моей сумочки, то в нем инсулин. У меня диабет, и я всегда ношу шприц с собой. – Голос у нее на удивление спокойный.

Теперь она переигрывает: если она и правда та, за кого себя выдает, то должна трястись от страха. А она спокойна и холодна, как ледяная статуя. Интересно, версию с инсулином заранее придумала или только сейчас?

– Я знаю, как выглядит шприц для инсулиновых инъекций. Да и доза слишком большая, так что я тебе не верю. Такой дозой инсулина можно вызвать у больного гипогликемию. Знаешь, что это такое?

– Знаю: резкое снижение сахара в крови. Только у каждого больного диабетом своя доза.

– Правильно, но если это твоя доза, то она тебе не повредит. На счет три я втыкаю иглу. У тебя есть выбор: рассказываешь, кто тебя ко мне подослал, или делаю тебе укол. Начинаю считать: раз!

– Я выпила много алкоголя, и такая доза может быть для меня опасна…

– Не верю! Два!

– Послушай, Иванна…

– Три!

– Стой! Я все расскажу!

Похоже, Лора действительно испугалась.

– Если будешь увиливать, я больше считать не буду!

– Моей задачей было войти к тебе в доверие. Тот хам в кафе не подставной, это случайность, которая в итоге нарушила наш план. Видимо, ты его здорово разозлила. Мы должны были сесть в поджидающее нас такси, которое подъехало бы по моему сигналу. Свалка у кафе этому помешала, и мы сели в обычное такси. Пришлось задействовать запасной вариант: после того как я тебя усыплю…

– Вечным сном! – с ненавистью уточняю я.

– В шприце снотворное. Мы должны были отвезти тебя в условленное место и передать заказчику.

– Кто тебя нанял?

– Не знаю. Переговоры вел Стах, мой близкий друг и компаньон. Он ждет от меня сигнала. Я была против всего этого, но он меня уговорил. – Она изображает на лице раскаяние, но я ей не верю.

– Что-то ты все валишь на него. Послушать тебя, так ты невинная овечка и тебя вынудили все это делать.

– Так и есть. Можешь мне не верить, но я уговаривала Стаха отказаться от этого дела. Было у меня нехорошее предчувствие.

– Стах ожидает внизу, у подъезда?

– Нет, из твоего окна просматривается улица, он стоит не возле дома. Где именно, не знаю.

– Ты хочешь испробовать снотворное из шприца? – Я слегка колю Лору, и ее голова дергается. – Куда должны были меня отвезти?

– Я все сказала и ничего больше не знаю. Мой совет: сматывайся отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Тобой интересуются очень страшные люди.

– Тебе известно больше, чем ты сказала. В противном случае откуда тебе знать, страшные они или добрые?

– После разговора с ними Стах пришел испуганный, а когда я стала его расспрашивать, посоветовал не совать свой нос куда не следует, чтобы без него не остаться. Такую грубость он позволил себе впервые. После попросил у меня прощения и уговорил ему помочь. Мы ничем подобным раньше не занимались, у нас другой род деятельности.

– Какой же?

– Разводим лохов. Это вполне безопасно и денежно. Я провалила дело, и теперь нам придется рвать когти, как и тебе. Нам не простят промаха.

– Сейчас я разрыдаюсь и сама себе сделаю укол! Позвони Стаху и скажи, что я уже сплю, поинтересуйся, куда меня требуется доставить.

– Ты хоть и умная, раз меня вычислила, а не понимаешь: он меня пошлет куда подальше и не скажет, а потом припрется сюда. Тебе это нужно?

– Пожалуй, ты права: я погорячилась. Что мне с тобой делать? Укольчик – баюшки?

– Я с тобой была откровенна, а могла промолчать, зная, что в шприце снотворное.

– Наверное, сомневаешься, что тебе дали именно его.

– Никто ничего не давал. Я сама шприц подготовила. Если засну от снотворного, просплю до завтра и мы со Стахом не успеем скрыться. Тебе будет легче, если узнаешь, что меня с ним в асфальт закатали?

– А меня ждала участь еще страшнее. Ты о «черных трансплантологах» слышала?

– Интуиция не подвела: мы вляпались в гнилое дело! Похоже, что и для нас асфальтом дело не ограничится. Свяжи меня! Я дам тебе свою мобилку, а когда будешь уже далеко отсюда, позвони Стаху, пусть он освободит меня, и тогда мы сможем убежать.

– Ладно, будь по-твоему. Вечер был неплохой, но заканчивается неожиданно. Снимай поясок, ложись на живот, заводи руки за спину. Но не вздумай дергаться!

Лора все послушно выполнила, и я стянула ей руки сзади ее же поясом. Ноги связала полотенцем, которое пришлось распустить на полосы. Вещей у меня с собой нет, так что беру ее мобильный телефон и выхожу из квартиры. Но тут звонит мой мобильный. Не верю своим глазам – высветился знакомый номер! Как же долго я этого ждала!

– Егор, ты?! – От волнения мой голос хрипит.

– Иванна, милая, дорогая, единственная! Где ты? Я возле больницы, мне сказали, что тебя выписали еще утром!

– Я сняла во Львове квартиру.

– Скажи, где ты? У меня на авто есть навигатор, мигом до тебя домчусь!

Я продиктовала адрес. Сердце колотится как сумасшедшее. Как я соскучилась по Егору! Он приехал за мной, любимый! Он мой, только мой! Мы будем вместе и никогда не расстанемся!

Бегом спускаюсь на первый этаж, нажимаю на кнопку, открывающую замок входной двери. Толкаю дверь, и внутри у меня все холодеет: она не поддается!

Не успеваю обернуться, как сзади на меня наваливается кто-то огромный, заламывает руку. От ужасной боли я резко приседаю и ударяюсь коленом о плитку пола. Ни о чем не могу думать, желание одно: только бы боль ушла!

– Умная, а не догадалась, что на Лоре были «уши»! – хихикает напавший.

«Микрофон! Нас все время слушал ее напарник! Он заклинил дверь и поджидал меня, прячась под лестницей у двери черного хода». Он заталкивает мне в рот вонючую тряпку, я едва могу дышать. От бессилия, невозможности что-либо предпринять я цепенею, ноги подкашиваются, и я, как тряпичная кукла, валюсь на пол. Поднимаю, насколько могу, голову, чтобы не касаться грязных плиток лицом. Мужчина сводит за спиной мои руки и защелкивает на них наручники.

Слышу шаги на лестнице. Вспыхивает надежда: «Это соседи! Они вызовут милицию!»

– Чего ты так долго? – раздается рядом недовольный мужской голос.

– Мне же надо было освободиться от того, что на меня накрутила эта герла! Слава богу, удалось ноги освободить, а руки – ты поможешь. – Голос Лоры преисполнен самодовольства. Она явно гордится собой.

Пытаюсь подняться, но получаю удар ногой в спину и вновь растягиваюсь на полу. Напарник Лоры ногой прижимает меня к полу, видимо, он возится с поясом, стягивающим ей руки. Я раздавлена и унижена!

– Выйдем через черный ход. Автомобиль стоит во дворе.

– Молодчина! На дорожку не помешает сделать нашей гостье укольчик, а то она уж очень активная. – Лора всаживает иглу шприца в мое предплечье.

Меня поднимают и тащат к выходу. Как могу, сопротивляюсь, но начинает кружиться голова, силы меня оставляют, и я проваливаюсь в беспамятство.

2.4

Обнаженная, лежу на мраморном секционном столе. Вокруг столпилась куча зевак, но я не могу прикрыться даже руками, так как тело парализовано. Большинство находящихся здесь мне знакомы, и это пугает. Выходит, они все время были против меня, играли со мной в кошки-мышки? Дима, отвечающий за безопасность в экспедиции, подмигивает мне и добродушно улыбается. Богдан Сильвестрович, деловито потягивая коктейль через соломинку, смотрит строго и осуждающе. Мартин прячет глаза, видимо, ему стыдно. Соломия стоит в обнимку с Владиком, поймав мой взгляд, неслышно шепчет, догадываюсь по движениям губ: «Извини. Я тебя все равно люблю». Лора с хулиганом из кафе стоят у конца стола, ехидно и презрительно поглядывая на меня. Непривычно взъерошенный Богдан в резиновом фартуке, заляпанном кровью, с ненавистью произносит: «Я тебе Соню не прощу!» Степан плотоядно окидывает взглядом мое тело, протягивает руку, желая дотронуться до соска правой груди, и тут же получает шлепок по руке от пожилой библиотекарши. Выходит, ее приступ – это притворство! Библиотекарша смотрит на меня строго, осуждающе и говорит:

– Három fogak a sárkány! Три зуба дракона! Герб Батори!

– Три зуба дракона! – повторяю я. – Харом фогак а саркани!

Лора и хулиган расступаются и пропускают взъерошенного Егора, который восклицает:

– А вот и я, детка! Не обижайся: ничего личного, это все только бизнес.

«Неправда!» – хочу крикнуть, но не могу. Наконец голос пробивается:

– Это не Егор! Фогак а саркани! Фогак а саркани! Сарканифог!

Открываю глаза: незнакомая светлая комната, я лежу на кожаном диванчике, который холодит спину, а напротив сидит на стуле улыбающийся завхоз из психушки со странной фамилией Сарканифог. Я даже прикусила губу от огорчения из-за своего ослоумия! Ведь библиотекарша произнесла, как звучит на венгерском герб Батори, а я не обратила внимания на то, что это созвучно фамилии «милейшего» Яноша Давыдовича. Я принимаю положение «сидя», в голове немного шумит, ощущаю слабость во всем теле. Произношу со злостью:

– Зубы дракона!

– Именно так переводится моя фамилия, – улыбается Янош Давыдович, – старинная венгерская фамилия. Мои предки были славными воинами.

– Вы потомок графини Батори?!

– Надеюсь на это. По крайней мере то же самое утверждает одна сумасшедшая. Ты наверняка ее знаешь, видел, как любезничала с ее приятелем.

– Ведьма у вас? – невольно вырывается у меня.

– Ого! Она еще и ведьма! Что ты знаешь о ней? Я пробовал навести о ней справки и ничего не смог нарыть. Несет сущий бред, но занятный – будто бы она моя прапрабабка из рода Батори. Как ее настоящее имя и откуда она?

Смотрю на него, испытывая острое желание его ошарашить: «Все, что она рассказала тебе, – правда. Она твоя прапрабабушка, прибывшая из Средневековья». Но чего я этим добьюсь? Разве что увижу изумление на его лице… Если он поверит мне, то пригреет прапрабабушку-убийцу. Та еще получится парочка злодеев! Нет, необходимо не допустить их союза. На ходу придумываю ведьме биографию:

– Ее настоящее имя Илона Студзинская. Училась в аспирантуре на историческом, ей завалили кандидатскую, вот она и тронулась умом, зациклилась на эпохе Средневековья. Считает себя незаконнорожденной дочерью графини Эржебет Батори, с помощью магии перенесшейся в наше время. Стала заниматься магией, потом ее упекли в психушку. Не знаю, каким образом ей удалось оттуда сбежать. Ваша фамилия в переводе созвучна названию элемента герба Батори, который символизирует три зуба дракона, поэтому она определила вас в праправнуки, но по возрасту вы старше ее.

– Откуда у тебя информация о ней?

– От Тонича, археолога, с которым вы меня видели. Он был влюблен в нее и пытался ей помочь. Глупец! Зачем вы убили его?

– Я не убивал – чего ради? Он назначил мне встречу. Сказал, что у меня чрезвычайно редкая, просто уникальная фамилия. Его интересовало, хорошо ли я знаю свою родословную, подробно выпытывал о родственниках и жив ли еще кто из ближайших.

О том, что мой род идет от Батори, мне известно от деда. Отца я не помню, он погиб, когда я был еще совсем маленьким. О родстве с Батори я никому не рассказывал, а тут совсем незнакомый человек прозрачно намекает на это. Это меня заинтересовало, и я согласился встретиться с ним во Львове. Этот чудак пригласил меня в квартиру, где познакомил с сумасшедшей красавицей. По-моему, у них обоих с головой было не в порядке. Они несли полную чушь. Я собирался уйти, но тут чудак попросил меня побыть с Илоной, пока он сходит на свидание в кафе напротив. Сказал, что человек, с которым он встретится, угрожает Илоне. Эта парочка, рассказывающая невероятные вещи и свято верящая в них, вызвала у меня любопытство, и я согласился. Выглянув в окно, я увидел, как вслед за ним в кафе вошла ты. Сама понимаешь, к твоей особе у меня особое отношение! Илона попросила меня набрать номер телефона кафе и при мне стала угрожать тебе. Вернувшись со встречи, чудак выглядел очень расстроенным, чуть не плакал. Я узнал, что вы увидитесь на следующий день, и подготовился к этой встрече. Честно скажу, ты очутилась бы тут значительно раньше, но ты тогда не пришла. Поэтому я продолжал общаться с чудаковатой парочкой в надежде, что ты дашь им о себе знать. Так и вышло. Я к ним пришел вечером, накануне вашей новой встречи, а тот чудак лежит зарезанный. Илона не скрывала, что это сделала она, и тут же стала меня напрягать: мол, я должен о ней заботиться – долг кровного родственника. Долги меня мало колышут, но она здоровая и цветущая…

– Вы позарились на ее внутренние органы! – не удержалась я от реплики. – Что вы с ней сделали?

– Привез в клинику, пару раз хотел отправить вниз – были клиенты, – но что-то меня останавливало. Может, не все, что она говорила, – выдумка? Почему-то мне кажется, что ты можешь меня просветить на этот счет. Я прав?

– Я сказала все, что знаю о ней. Ее друг, археолог, свихнулся от любви, она – из-за науки. Вы же, работая в дурдоме, знали сумасшедших множество!

– В том-то и дело! Я вижу, когда у человека крыша поехала, а тут… – Он задумался. – Говоришь, она – Илона Студзинская? Откуда она родом?

– Точно не знаю.

– Если ее друг из Ужгорода, то и она оттуда. У меня есть друзья, которые «пробьют» ее особу, если ты правильно назвала ее имя.

– Правильнее не бывает! – Я с ненавистью смотрю на Яноша.

– Мои люди следили за тобой, добыли список, который для тебя ксерили в костеле. Но я так и не понял, для чего он тебе был нужен.

– Увлекаюсь историей.

– Одна фамилия в списке созвучна с моей. Это мой предок?

– Вы – убийца! Убили Любу, Соню и неизвестно сколько еще людей! – У меня нет желания с ним общаться, что-либо ему рассказывать. Так и подмывает броситься на него и выцарапать ему глаза, но я еще не совсем отошла от действия снотворного.

– Соню мне искренне жаль, а Люба умерла вследствие сердечной недостаточности. – Янош Давыдович недовольно скривился. Подумав, согласно кивнул. – Все верно, но это бизнес!

Люба никому не была нужна, бомжиха, а ее органы позволили продлить жизнь людям, нашедшим свое место в мире…

– И обеспеченным! Хорошо заплатившим тебе! – Я ненавижу его еще больше.

– Небедным. При операциях по трансплантации довольно высокий процент смертности, а у меня он практически равен нулю. Из-за чего? Благодаря более тщательной подготовке к операции. Ведь в большинстве случаев смертельный исход не зависит от квалификации хирурга, человек умирает из-за нехватки времени на полноценные лабораторные исследования. Как проходит трансплантация таких важных органов, как сердце, печень, почки, по действующим официальным правилам? Допустим, будущий донор, реципиент органов, погиб в автокатастрофе. На место аварии прибывает ГАИ, это происходит не сразу, через какое-то время. Гаишники составляют схему, протокол и только после этого разрешают отвезти труп в морг. Отведем на это час, но это в идеальном случае. Требуется время, чтобы найти родственников погибшего и получить у них письменное разрешение на трансплантацию. Предположим, они его дают без долгих размышлений – еще полчаса, хотя это нереально. Затем отвозят образцы тканей в иммунологическую лабораторию для определения совместимости пересаживаемых органов, к тому же они имеют ограниченный срок годности. По результатам анализов определяют пациента, стоящего в очереди на пересадку, который должен в это время находиться в клинике, так как его еще надо будет готовить к операции. Я уже не говорю о том, что каждый шаг должен сопровождаться оформлением документов, а это занимает черт знает сколько времени. А ведь для того, чтобы можно было пересадить сердце, до пересадки должно пройти не более трех часов с момента его остановки. Да и сама операция весьма непростая, кропотливая, в ней участвует порядка тридцати человек. Реально уложиться в сроки и не нарушить правила? У меня поставлено дело так, что пациент получает свеженький орган для пересадки, заранее имея заключение иммунологической лаборатории о совместимости.

– Вы убиваете людей ради спасения жизни нуворишей!

– Иногда приходится. Есть еще один секрет, и я готов его тебе раскрыть.

– Какой?

– Если извлекать органы без наркоза, то повышается их жизнеспособность в новом теле, и это тоже снижает вероятность смертельного исхода.

Я содрогнулась от услышанного.

– Вы хотите сказать, что такая участь ожидает и меня?

– Ты не будешь исключением. А что касается Сони… Она очень нравилась мне, но поступила опрометчиво, сорвав с меня маску. Если бы не это, я нашел бы способ оставить ее живой.

– Не верю! Вы убили в ту же ночь и своего коллегу-соучастника Феликса Марковича.

– В этом виновата ты – в каком-то смысле, ведь мобильный телефон Сони оказался у тебя. Стоило следакам чуть нажать – и Феликс раскололся бы. Он был трусоват, и я спас его от участи стать предателем и жить в постоянном страхе.

– Выходит, мне осталось недолго жить…

– Пока ты спала, сделали все необходимые анализы. Это будет большой грех, если твои здоровые органы не послужат на благо людям. Как только станут известны претенденты на твои органы, милости просим в операционную. – Янош говорил так, словно речь шла не о моей мучительной смерти без наркоза под скальпелем, а о выполнении заказа на изготовление модной шляпки.

– Пока можешь наслаждаться жизнью. Гуляй, где захочешь, все равно далеко не убежишь.

– Ты так уверен?! – Его наглость не имеет границ, а меня распирает от злости и желания броситься на него.

– Посмотри на правую ногу.

Поднимаю штанину джинсов и вижу на щиколотке металлический обруч со светящимся красным светодиодом.

– За твоими передвижениями следит по монитору охрана. Как только ты попытаешься покинуть здание, тебя ударит разряд. Сейчас в этом убедишься.

Янош поднял руку, и в тот же миг меня скрутила нестерпимая боль, казалось, сердце остановилось, легкие парализовало. Я упала на пол, трясясь мелкой дрожью, не в состоянии сделать вдох.

– Поэтому я не рекомендовал бы тебе нервировать охрану.

Янош хотел было выйти из комнаты, но я остановила его. С трудом приподнявшись, я спросила:

– Где она?

– Кто?

– Илона.

– По коридору четвертая дверь справа. На Илоне такой же браслет. Не знаю, как с ней поступить… Вроде вполне могла бы стать донором, но что-то меня останавливает. Не ее красота, а что-то другое. Не подскажешь?

– Вам виднее.

– Как хочешь. Рассчитываю узнать это и без тебя. – Янош вышел из комнаты.

Подхожу к окну. Современный стеклопакет, но очень узкий, а толщина стен поражает. Выглядываю: высоко. Передо мной карпатский пейзаж – горы, поросшие лесом. Здание, в котором я нахожусь, стоит на возвышенности, так как вижу верхушки смерек далеко внизу. И нет населенных пунктов поблизости, словно клиника расположена вдали от цивилизации. Скорее всего, так и есть: для темных тайных дел требуется максимальная изолированность.

Выхожу из комнаты, решаю пройтись по дому, чтобы проверить: в самом ли деле попытка бежать отсюда обречена на провал? Белый длинный узкий, обшитый пластиком коридор с рядом дверей с одной стороны. Он похож на больничный, только пугающе пустой, видно, пациенты тут не задерживаются. Останавливаюсь перед дверью, за которой должна находиться ведьма. Не знаю, о чем с ней говорить сейчас, когда моя жизнь висит на волоске. Прохожу мимо: мне обязательно надо найти выход из создавшегося положения, и пока не до Илоны.

В конце коридора – мраморная маршевая лестница, имеющая два пролета вниз, с пузатыми балясинами, как в старинных дворцах. Заметные щербинки и сколы на перилах говорят о ее почтенном возрасте. Не спеша спускаюсь, прохожу лестничную площадку с гипсовой фигурой крылатого херувима на цилиндрической подставке, снова лестничный марш, и я оказываюсь в просторном вестибюле, где на стенах выложены цветной мозаикой сцены из древнегреческой мифологии. Я окончательно убеждаюсь, что это старинный дворец, только внутри сделаны перепланировка и современный ремонт. Огромные парадные двери изготовлены из мореного дуба. Навстречу показывается молодой человек в черном костюме с бейджиком – секьюрити. Он пронзает меня взглядом, но голос у него бесстрастен, как у автомата:

– Если желаете выйти на свежий воздух, пройдите через эту дверь в левый флигель. Из коридора есть выход во внутренний дворик.

Если предлагают пройти туда, то мне надо в противоположную сторону, что я и делаю, направляясь к двери, ведущей в правую часть здания. Секьюрити мгновенно меня догоняет и заступает дорогу.

– Вам сюда нельзя.

– Что там находится?

– Не знаю, и вас это не должно интересовать.

Тон, каким он это сказал, напомнил мне о браслете и о том, к чему может привести неподчинение секьюрити. Но мое любопытство было удовлетворено и без проникновения в эту часть здания. Из двери, ведущей в левый флигель, вышел тучный мужчина в сопровождении почтительно наклоняющейся к нему девушки в салатовом костюме медперсонала. Они прошли мимо нас, тучный мужчина окинул меня взглядом с ног до головы, я ему ответила тем же.