Текст книги "Деловое образование в России"

13.2. Особенности национальных моделей образования

Каждая нация насмехается над другой, и все они в одинаковой мере правы.

А. Шопенгауэр, немецкий философ

Перспективы развития российского образования тоже во многом связаны с нахождением нашей модели, которая опиралась бы на накопленный мировой опыт и одновременно учитывала особенности отечественной культуры. Образование может быть конкурентоспособным в мировом масштабе, только если оно соответствует национальному характеру. Попытки же слепо копировать других обречены на неудачу.

Свои традиции у нас есть. Задача качественного образования для элиты в России была успешно решена еще в XIX веке. В ХХ веке была создана система добротного образования широких слоев населения. Даже в самые брутальные годы и до конца своего существования советская власть реализовывала грандиозный образовательный проект. Государство всячески подталкивало, стимулировало и даже буквально принуждало уже взрослых людей получать образование, учиться в вечерних школах и институтах.

Ряд специалистов вполне обоснованно говорят, что к началу 1960-х годов в СССР сформировался особый тип социума, который можно назвать «обществом образования»[113]113
  Подробнее см., например: Эксперт. – 2017. – № 30. – С. 58–63.


[Закрыть]. Общество было прямо-таки охвачено образовательным энтузиазмом. Советская власть на всех этапах настойчиво продвигала образование во все слои населения[114]114
  Факт целенаправленного распространения образования многое говорит об этой власти, безусловно противоречивой. Конечно, имели место репрессии, выбивавшие уникально-элитный человеческий капитал. Были и другие негативные моменты. Но имелись в советской, не побоимся этого слова, цивилизации и весьма позитивные аспекты. Помимо культов разных личностей, был и культ образования и науки. Недаром звание профессора считалось очень престижным.


[Закрыть]. Сформированная система образования и существенное повышение уровня образованности у всего народа нашей страны создали основу для качественного рывка в развитии общества. Сейчас критически важно на этом фундаменте строить образование, эффективное в XXI веке.

С конца XX века многие страны мира начали в больших объемах финансировать программы по созданию высококачественных университетов. Почему возник этот тренд? Анализ причин особой успешности социально-экономического развития показал, что именно университеты являются его ускорителями. Поэтому вопрос о выборе максимально эффективной модели университета является сегодня одним из самых актуальных для многих стран, включая Россию.

Долгое время наиболее распространенной была гумбольдтовская модель классического университета, с которой связан переход от элитарности к массовости. Ключевыми принципами этой модели стали академическая свобода, соединенность исследований и преподавания, рационально-прагматический подход к знанию, внушительная доля гуманитарных дисциплин.

Весомая гуманитарная составляющая рассматривалась как обязательное условие формирования по-настоящему образованной личности. Гумбольдтовская модель, с одной стороны, наиболее полно соответствовала универсальной «идее университета», основанного на вневременных и общенациональных принципах, а с другой стороны, создавала университеты, являющиеся, в свою очередь, важнейшим фактором создания духа и культуры, формирующих каждую нацию.

Иной подход был характерен в восточноазиатском мире, имеющем существенно более протяженную, многовековую историю высшего образования. Конфуцианские университеты и академии появились еще в первых веках нашей эры. Так, например, Императорский университет в Китае был основан в 258 году, а Академия Ханьлинь – в 738-м. Главной задачей этих заведений была официальная интерпретация классических произведений Конфуция и подготовка чиновников для государственной службы. Традиционная конфуцианская модель университетского образования основывалась на ряде принципов: холистический подход к восприятию мира[115]115
  Холизм в широком смысле – позиция в философии и науке по проблеме соотношения части и целого, исходящая из качественного своеобразия и приоритета целого по отношению к его частям.


[Закрыть], единство с природой, приоритет семейных и общинных ценностей, ориентация на власть и трудовую этику.

Обучение при этом фокусируется на личности человека; предполагается концентрация внимания не только на развитии интеллекта, но и на формировании духовной личности с эмоциональными, эстетическими задатками и способностями к дальнейшему развитию. Если при этом западная научно-образовательная модель была ориентирована на активное преобразование жизни, то восточная – на созерцание и невмешательство в нее. Восточная модель преобладала в национальных восточноазиатских системах высшего образования вплоть до конца первой четверти XX века.

Но во второй половине ХХ века и Западу и Востоку пришлось задуматься о приспособлении своей модели к новым реалиям. То, что было явным преимуществом, теперь требует мер по нейтрализации своих негативных сторон. Фундаментальная научная подготовка и высокий уровень культуры, формируемые западной моделью университета, представляются слишком затратными и избыточными в век прикладников и прагматиков. Прочные знания стали не столь ценными, так как всякое знание быстро устаревает. С другой стороны, семейные и общинные ценности, превозносимые восточноазиатской моделью, часто приводят к «клановому капитализму» и тормозят развитие современной экономики.

Налицо кризис обеих моделей, усиливающийся тем, что университет как таковой перестал в конце XX века быть лидером в трансляции знаний. Эту функцию в большей степени взяли на себя электронные средства массовой информации. В то же время западная и восточноазиатская модели университета, уходящие своими корнями в совершенно различные культуры и религии, продолжают сохранять свою идентичность и доминировать в рамках соответствующих им социокультурных ареалов.

Важно отметить, что когда мы говорим о какой-либо модели (западной, восточной или американской) в единственном числе, то делаем это весьма условно, поскольку каждая из них предполагает наличие вариантов. В частности, американская модель наиболее известна в двух вариантах: «предпринимательский университет» и «исследовательский университет».

Университет предпринимательского типа функционирует за счет многоканального финансирования, обеспечиваемого самостоятельным поиском источников средств в рамках правового поля. Он вынужден постоянно инициировать всё новые и новые виды деятельности, трансформировать внутреннюю среду и модифицировать взаимодействие с внешней средой. Наиболее успешные университеты такого типа, как правило, являются соучредителями новых компаний – стартапов – и ориентируются прежде всего на прикладные исследования и производство инноваций. Они отличаются от коммерческих предприятий тем, что целью здесь является не максимизация прибыли, а получение средств, необходимых для их дальнейшего развития.

Исследовательские университеты основаны на принципах элитности или совершенства во всем: качестве и результатах исследований, уровне подготовки своих абитуриентов и студентов, квалификации преподавателей, размерах привлекаемых финансовых средств. Всё это является предметом конкуренции глобального масштаба.

Процесс переноса американской модели университета в иные социокультурные ареалы везде имеет свои особенности. В Восточной Азии он принимает форму как прямого, так и частичного заимствования. В последнем случае возникают университеты постконфуцианского типа. В них сливаются во едино традиции конфуцианства и динамичной культуры современности. Но национальная идентичность при этом не утрачивается. В Западной и Восточной Европе, судя по всему, этот процесс происходит более драматично. Многие в сфере образования и в обществе восстают против внедрения классической западной модели университета. Им претит необходимость участвовать в «чемпионатах» по измерению количества публикаций и т. д. И их можно понять.

Российским вузам необходимо сосредоточиться на поиске своей национально-гармоничной модели, которая, с одной стороны, позволила бы сохранять и развивать «идею университета» как института с особой социокультурной миссией; а с другой – адекватно отвечать на вызовы глобализации. Найти такой баланс чрезвычайно трудно, но возможно. Такая модель может быть многовариантна в зависимости от множества факторов, в том числе от состояния и возможностей вуза, а также внешнего социокультурного контекста.

Для страны, конечно, хорошо, если и в образовании будет существовать «система производства» разных отрядов среднего класса. Это может существенно снижать риск внутренних неурядиц, цветных революций-переворотов, гражданских войн, диктатур и т. д. Средний класс придает государству стабильность. Но формирование в стране какого-то драйва, темпа, вектора развития – вот это всё-таки будет сильно зависеть от той сравнительно небольшой части системы образования, которая способна производить человеческий капитал, конкурентоспособный в планетарном масштабе.

13.3. Экспорт образования

Самый прибыльный бизнес – экспорт демократии.

М. Задорнов, юморист

Как отмечалось выше, важное направление формирования будущего России связано с имеющимися традициями качественного образования в ряде сфер: математика, физика, ИТ, биология и ряд других. В подобных областях нужно стремиться к достижениям лидирующих позиций международного уровня и «монетизации» результатов.

В первое десятилетие XXI века число иностранных студентов в мире удвоилось, достигнув, по оценке ЮНЕСКО, 4,2 млн человек. К 2025 году ожидается очередное удвоение: уже 8 млн молодых людей будут учиться за пределами своих стран. Вполне естественной кажется идея поучаствовать в дележе одного из самых быстрорастущих мировых рынков. Развитие экспорта образования – серьезная национальная задача для нашей страны. Нам есть что предложить, чему научить. В этом смысле особое значение приобретают ситуации, образующиеся в силу исторических причин, когда пересекаются разные культурные пространства и идентичности.

России для получения разнообразной пользы от имеющихся очагов качественного обучения прежде всего нужно формировать максимально эффективную именно для нашего развития систему образования. Лишь как о побочном эффекте можно потом думать и об экспорте образования. Пока Россия занимает весьма скромное место на мировом рынке экспорта образовательных услуг. Общий объем этого рынка (как высшего, так и послевузовского образования) оценивается экспертами в 200 млрд долл. По результатам 2016 года Россия с объемом экспорта в 1,46 млрд долл. занимает менее 1 % этого рынка. Но за десяток лет доходы российских вузов от экспорта услуг выросли более чем на 410 %: с 356,2 млн долл. в 2005 году до 1462 млн долл. в 2015-м[116]116
  Эксперт. – 2017. – 22 января. – № 16. – С. 36.


[Закрыть].

Теоретически главным и перспективным направлением экспорта по ряду причин могли бы быть соседние страны: а) с ними мы несколько столетий жили в одном государстве; б) для многих русский язык – часть культуры, русскоговорящие диаспоры – значительная часть населения; в) наш образовательный комплекс в целом (школы – вузы – бизнес-школы – учреждения КПО) на порядок качественнее, чем в любой из стран бывшего СССР (отдельные продвинутые элементы, например бизнес-школы в Казахстане, у них уже есть, но в целом наша система образования заметно лучше).

Однако сотрудничеству в образовании есть противодействующие факторы: в силу причин, общих для всего человечества, мы обречены пройти через период очень сложных политических отношений с соседями. Как правило, соседи во всем мире, мягко скажем, не слишком дружны. Возможное фрейдистское объяснение: для сплочения нации нужен выход агрессии вовне. Когда народы цивилизованны, дело ограничивается анекдотами: англичане про шотландцев, шотландцы про валлийцев, немцы про французов, французы про немцев и т. д.

Когда с культурой хуже, то возникает ненависть, которая периодически должна разряжаться…

Как правило, народы дружат с другими народами, отстоящими как минимум «через одного». Вспомним наше уважение к немцам, несмотря на все проблемы с ними в ХХ веке. Или почитание французов. С ближними соседями всё куда хуже. Вот и сейчас аналогичные процессы. Классический пример – ситуация на Кавказе. Отношения с Грузией известно какие. А вот с Азербайджаном и Арменией гораздо лучше. Несмотря на все сложности их двусторонних отношений.

К сожалению, из этой логики вытекает, например, малоутешительный прогноз касательно отношений как с Украиной, так и с Белоруссией. Там есть потребность сплотиться, для чего используется модель «противостояния русскому медведю». Как ни печально, но придется вырабатывать адекватную политику добрососедства: прагматичный, корректный, но четко-жесткий стиль общения и поведения.

Когда люди живут плохо, сталкиваются с проблемами, то им хочется верить, что виноват не ты сам, а сосед. По всему миру это принимается на ура незрелыми обществами и необразованными народами. Например, в Мексике есть поговорка: жить плохо потому, что до Бога далеко, а проклятый янки рядом. Вот и у наших соседей уже привыкли говорить, что во всех их проблемах виноват плохой сосед. Поэтому в обозримом будущем неизбежны серьезные проблемы в отношениях с соседями, независимо от фамилии конкретного руководителя в Киеве, Минске, Тбилиси и т. д. А это будет очень серьезно препятствовать экспорту нашего образования в соседние страны.

Долгие годы потребуются сначала для того, чтобы у наших соседей сформировалась национальная элита, терпеливо разъясняющая своему народу, что множество проблем связаны не с происками внешних врагов, а коренятся внутри страны, в особенностях менталитета, недостатках в образовании, увлечении социально-популистской демагогией и т. д.[117]117
  К нам это тоже относится в полной мере. Тезисы «Запад ведет против нас информационную и санкционную войну, отстаивает исключительно свои интересы и не будет бескорыстно желать нам добра» совершенно не означают, что «Запад виноват во всех наших трудностях». Наши проблемы формируются нами. Нам их и решать. «Мы встретились с врагом лицом к лицу, и оказалось, что враг – мы сами!» («Опоссум Пого», американский комикс художника У. Келли).


[Закрыть]

С течением времени делается мудрее и народ, появляется и соответствующий политический запрос. После достижения обществами определенной зрелости соседские отношения начинают «остывать» и становятся практичнее. Тогда и у наших соседей может возникнуть масштабный спрос на российское образование. Но для этого оно должно иметь качественное превосходство и быть на порядок лучше их национального.

Для развития обучения иностранцев надо диверсифицировать экспорт, бороться за рынки Индии, Пакистана, Китая, стран Юго-Восточной Азии и Африки. Но это непросто. Тут нужен комплекс мер. Так, необходимо улучшить условия в студенческих кампусах, чтобы иностранцы не боялись там жить, и оснащение самих вузов. Также необходимо ослабить визовые барьеры для иностранцев, желающих учиться в России; распространять опыт вузов, сумевших привлечь больше иностранных студентов, и т. д.

В России в 2017 году, по данным Минобрнауки, училось около 220 тыс. иностранных студентов – в пять раз больше, чем в 2000-м. По числу иностранных студентов Россия занимает шестое место в мире после США, Великобритании, Австралии, Франции и Германии, причем отставание от последних двух невелико. Больше всего студентов учатся медицине, госуправлению и гуманитарным специальностям. Подавляющее большинство иностранцев в отечественных вузах (72 %, или около 175 тыс. человек) – граждане стран СНГ.

Отметим: в последние несколько лет программы по поддержке экспорта образования были приняты в целом ряде стран (Китае, Японии, Дании, Новой Зеландии, Великобритании и т. д.). Россия в общемировом тренде: в рамках госпроекта «Экспорт образования» ставится задача увеличить количество иностранных учащихся в российских вузах и учреждениях среднего профессионального образования в три раза – до 710 тыс. к 2025 году. Количество иностранных слушателей онлайн-курсов российских образовательных организаций должно вырасти с 1,1 млн человек до 3,5 млн; число иностранных школьников, прошедших обучение в рамках реализации программ дополнительного образования, должно удвоиться.

По результатам проекта должно быть создано «дружелюбное» визовое и миграционное законодательство для иностранных студентов, оптимизирована система признания документов об образовании, полученном в России, в зарубежных странах. Кроме того, предполагается создание Консорциума ведущих российских вузов, который отработает модель деятельности по экспорту образования. Эта модель будет к 2021 году внедрена во всех российских вузах. Много внимания в проекте уделено продвижению программ онлайн-обучения российских вузов и разработке англоязычных образовательных программ.

В соответствии с мировыми реалиями особый раздел проекта «Экспорт образования» посвящен продвижению бренда российского образования на мировом рынке через сеть дипломатических представительств, представительств Россотрудничества и других российских организаций за рубежом. С целью популяризации российского образования в ведущих мировых СМИ будут запущены соответствующие информационные блоки и программы. На реализацию проекта «Экспорт образования» будет выделено около 5 млрд руб. до 2025 года. При этом доходы от экспорта российского образования должны увеличиться более чем в пять раз – до 373 млрд руб. Конечно, с одной стороны, можно сказать, что «хороший лозунг в сто раз лучше хорошего решения» (политические законы Мёрфи). Но, с другой стороны, для того чтобы достичь хоть чего-нибудь, надо ставить достаточно амбициозные задачи.

Очевидно, что реализация российского проекта «Экспорт образования» будет проходить в острой конкурентной борьбе со странами, уже приступившими к осуществлению целенаправленных мероприятий по привлечению иностранных студентов, и потребует координации усилий всех заинтересованных сторон. Причем многие проблемы находятся за пределами сферы образования. Так, предполагается сформировать механизмы по привлечению талантливых иностранных студентов и иностранных выпускников российских вузов к работе на территории России.

Но здесь решение проблемы напрямую связано со способностями российской экономики создавать привлекательные для зарубежных студентов рабочие места. Конкурентоспособность не может ограничиваться образованием. Создав университеты мирового уровня, надо предоставить их выпускникам и рабочие места хорошего международного уровня (и зарплата при этом – отнюдь не единственное и даже не самое главное).

Хорошее образование возникает там, где на него есть эффективный спрос. Российский народ такой спрос предъявляет, а вот экономика делает это в меньшем масштабе. Улучшить ситуацию – наша общая задача.

Один из перспективных сегментов рынка образования с точки зрения добавленной стоимости – деловое образование; стоимость диплома здесь заметно опережает все остальные. Основа для задания устойчивого вектора в этом направлении у России есть. При этом «экономика и управление» – третье по популярности направление (после инженерно-технических специальностей, медицины и фармацевтики), спрос на которое в основном предъявляют выходцы из стран СНГ. Однако по-настоящему сильных игроков, способных обеспечить предложение иностранным студентам, пока на российском рынке немного (подробнее см. главу 7).

ЕЖ ПОНЯЛ

Похоже, во всем мире снизилась популярность научных знаний и ухудшилось качество преподавания математики, физики и химии. Большинство фундаментальных открытий были сделаны в первой половине ХХ века, и с тех пор человечество мало продвинулось в познании устройства Вселенной. Даже в элитном образовании сильно размылся акцент на подготовке людей, способных творить и думать. В основном образование и общество в развитых странах сфокусировались на формировании массового «квалифицированного потребителя». Пожалуй, это общая тенденция неолиберальной глобализации, и во многом – следствие усиления влияния финансового сектора в постиндустриальной экономике. Так, анализируя образование в развитых странах, ОЭСР отмечала, что более 25 % студентов выбирают обучение по экономике-управлению-праву, только 16 % – инженерные специальности и лишь 5 % – ИТ-специальности. При том что спрос на рынке труда имеет иную структуру[118]118
  OECD. Education at a Glance. 2017.


[Закрыть].

Однако мир приближается к концу очередного технологического цикла, основанного на открытиях прошлого века. Очевидно, что страна, которая быстрее сможет освоить принципиально новые перспективные технологии в момент смены глобального технологического уклада, будет иметь реальные шансы осуществить социально-экономическую модернизацию и качественный рывок в развитии. Это шанс для России – совершить революционный прорыв с помощью научных открытий и инженерных идей, чтобы преодолеть многолетнее отставание от лидеров и оказаться сразу у истоков новой технологической революции при очередном цикле развития цивилизации.

Важно осознать особенность ситуации, ставить перед собой соответствующие задачи и искать точки роста. Например, российским прорывом и на Земле и в космосе может стать робототехника, где требуется интеллект, знание теоретической механики, программирования и математики – в этом мы всегда были сильны. Россия при должной концентрации усилий сможет обеспечить свое лидерство в ряде ключевых технологий.

Но всё начинается со школьной скамьи. Знания можно обрести заново, но, чтобы добиться результатов хотя бы через четверть века, начинать учиться и учить нужно прямо сейчас. В частности, сложно представить прорыв без восстановления с учетом новых реалий и технологий системы естественнонаучного образования. Нужно минимум 20 лет, чтобы на смену двум сильно поредевшим поколениям ученых и инженеров пришли новые специалисты и конструкторы. «Воспитание ребенка должно начинаться по меньшей мере за сто лет до его рождения» (О. Уэнделл Холмс, американский юрист).

При этом Запад будет стремиться не дать нам этих столь необходимых 20 лет спокойного развития. Будут всеми силами пытаться осуществить майданно-цветно-революционные потрясения. Мы с 1985 года на полтора десятка лет практически прекратили защищать национальные интересы и постоянно делали многочисленные уступки Западу. И что? СССР развалился, Россия погружалась в хаос, всё больше утрачивала суверенитет.[119]119
  В этот период было сделано и много позитивного для России. «Китайская» формула типа «70 % хорошего и 30 % плохого» может быть применима и к этому времени. В остальном пусть разберутся историки.


[Закрыть] На Западе нас хвалили и всё более активно поддерживали любую дестабилизацию, сепаратизм-терроризм на нашей территории, а также постоянно выдвигали новые требования… Пришло время осознать имеющийся опыт.

В обозримом будущем Запад станет создавать нам проблемы везде, где сумеет, – от экономики до образования, культуры и спорта. Разумно отвечать взаимностью, однако с кутузовской тактикой 1812 года: пока противник сильнее, нужно избегать масштабных лобовых стычек, но доставлять ему неприятности там, где это возможно и не очень затратно. И так до тех пор, пока объявившие нам войну не осознают: лучше жить мирно. «Для обычной армии не победить – значит проиграть. Для партизанской армии не потерпеть поражения – значит победить» (Г. Киссинджер, американский дипломат). Многие объективно идущие в разных странах процессы развития будут нам «попутным ветром». При этом образование окажется одной из сфер, где долгосрочное столкновение интересов неизбежно и станет происходить достаточно активно.

Мы все, как и наши предки, будем каждый нести свою личную ответственность перед потомками. Мы же хотим спасти страну?! Мы же хотим, чтобы потомки сказали: «Спасибо, ребята»? Так давайте говорить и действовать соответственно. «Если наше поколение не совершит невозможного, нас ждет немыслимое».