Текст книги "Миллионер"
Автор книги: Сергей Сергеев
Жанр: Триллеры, Боевики
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10: «Чертово колесо»
Проводив жену и дочь за город, где они собирались отдохнуть в выходные и заодно обжить недавно отстроенный коттедж, Рюмин с удовольствием уединился в своем кабинете.
«Может, стоило поехать с ними? Обещают очередной температурный рекорд – плюс 15 градусов, и это в конце марта! А еще вчера была зима. Зато в Европе холодно. Так им и надо. Все перевернулось – ничего не поймешь!»
Из окна кабинета открывался великолепный вид на набережную, Киевский вокзал и площадь Европы, украшенную изогнутыми металлическими конструкциями, напоминающими один из европейских городов после ковровой бомбардировки союзной авиацией в годы Второй мировой войны.
Валентин Борисович очень любил этот старый дом, подковой возвышавшийся над Москвой-рекой. Он, конечно, уже не соответствовал его имущественному статусу «заслуженного консультанта всех времен и народов», как прозвал Рюмина один из его знакомых. Но в отличие от новых элитных строений в доме и в чудом сохранившемся зеленом дворе было уютно, спокойно и по-домашнему тепло. Как в старые добрые времена, на лавочке у подъезда бдительно несли вахту пожилые гражданки, с которыми предусмотрительный Валентин Борисович всегда вежливо здоровался. Толстенные стены уберегали от посторонних шумов, воплощая мудрое высказывание: «Чем выше забор, тем лучше соседи».
Все было бы хорошо, если бы не близость вокзала. Летом, когда было жарко и Рюмин любил спать с открытыми окнами, не доверяя кондиционерам, в шесть утра или еще раньше с территории вокзала раздавался усиленный динамиками голос: «Грузчик Сидоров, подойдите к четвертому перрону», «Грузчика Савраскина вызывают на второй перрон...»
Приходилось закрывать окно, но это, в конце концов, мелочи.
Часы уединения, когда Рюмин оставался один в квартире, были его самым любимым временем.
Он ставил DVD-диски с известными оперными спектаклями лучших театров мира, отдавая заметное предпочтение постановкам «Метрополитен-опера». Волшебные звуки создавали спокойную атмосферу, чтобы вновь продумать, взвесить, проанализировать свои действия, ощущения, планы.
В отличие от большинства простых смертных Валентин Борисович обладал тем неоспоримым преимуществом, что был искренен с самим собой. Он не стремился создавать в собственных глазах героический и привлекательный образ, не льстил себе и не пытался забыть неприятные впечатления, разочарования и обиды. Напротив, он помнил все в деталях, до мельчайших подробностей, и скорее был склонен перестраховаться и выждать, чем поспешить и подвергнуть себя риску.
Рюмин прекрасно осознавал, что его деятельность не более чем мимикрия под модный нынче консалтинг, и понимание этого давало ему колоссальную свободу маневра. Не нужно врать себе, добиваться нереальных и ненужных целей. Важно только произвести положительное впечатление, заинтересовать клиента, внедриться в проект, а там о консалтинге можно забыть – ведь это только предлог, не более. Значительно тяжелее было тем из его коллег, которые тоже были не прочь урвать чужую собственность, но слишком серьезно относились к роли консультантов, пытаясь доиграть ее до конца или хотя бы сохранить внешние приличия. Валентин Борисович был свободен от этих условностей и предрассудков. Его не связывали угрызения совести, жалость, мораль и прочие «буржуазные пережитки».
Чтобы быть безжалостным по отношению к другим, нужно было научиться не щадить самого себя. Для этого Рюмин вполне сознательно создавал стрессовые ситуации, когда катастрофически не хватало времени, ставились, казалось бы, невыполнимые задачи, придумывались искусственные трудности, которые делали невыносимой и без того непростую жизнь. Он научился внушать своим коллегам, а потом и наемным менеджерам чувство постоянной вины непонятно за что – не успели, не смогли, сделали, но только наполовину. Если его люди неожиданно справлялись со всеми проблемами, он провоцировал новые трудности.
Апробировав эти приемы, Валентин Борисович с годами избавил себя от подобных испытаний. Зоной их действия стали только подчиненные или партнеры по бизнесу – но очень по-разному и в соответствии с поставленной задачей. «Чертово колесо» Рюмина превращало людей в рабочий материал. Большинство из тех, кто работал с ним и попадал в придуманные им жернова, искали в дальнейшем более спокойного, предсказуемого и, что греха таить, более разумного применения своим силам. Оставались только подготовленные, но очень зависимые от Рюмина люди – с червоточинкой, скрытыми пороками, не важно с чем, но обязательно уязвимые и послушные.
Все было продумано до мелочей, казалось безупречным с точки зрения законов эффективности, но в конечном итоге выяснялось, что полученные результаты весьма далеки от того, что планировалось. Под властью и влиянием Рюмина вместо сильных и творческих личностей оставались слабые системные функционеры. Да, они были зависимы и способны на любую подлость. Но в том-то и беда, что потенциальные масштабы их злодейства отставали от желаний и планов Рюмина.
Схема была безупречна и неэффективна, логична и бесполезна.
В ней отсутствовало главное – свободный выбор.
Человек может перенести любые перегрузки, добиться невозможного, перевернуть мир и опять поставить его на ноги, но лишь в том случае, если он сам этого захочет. А предоставить возможность свободного выбора Валентин Борисович как раз и не мог. Это лишало смысла само его существование и все придуманные им схемы, в которых он был одновременно творцом, искусителем и диктатором.
Рюмину все же удавалось зарабатывать неплохие деньги, угождая своим амбициям и утоляя жажду власти, а заодно и стирать в пыль наиболее ненавистных противников. Особенно сладостно было видеть унижение тех, кто еще вчера сопротивлялся, подвергая сомнению его право решать чужие судьбы. Однако чувство полного удовлетворения не наступало. Было очевидно, что многие предприниматели, динамичные и умные, но не такие изощренные и коварные, как Рюмин, добивались более весомых результатов. Приходилось опять наступать на горло своим амбициям, идти на уступки «везунчикам»: «Что поделаешь, дуракам счастье», – не говоря уже о том, что ради достижения поставленной цели Валентин Борисович не считал за грех лебезить и заигрывать с облеченным властью чиновничьим племенем.
Это расстраивало и обескураживало.
Рюмин видел свои просчеты, но исправить их уже был не в состоянии – не хватало времени, сил, да и желания.
«Кураж пропал», – с тоской думал он, вслушиваясь в волшебную музыку оперы Пуччини «Турандот» с Евой Мартон и Плачидо Доминго.
Захват «Интер-Полюса» был для Рюмина своего рода «лебединой песней».
В случае успеха он станет обладателем собственности, которая надолго, если не навсегда, обеспечит ему спокойную жизнь и позволит сосредоточиться на решении проблем, не требующих особого интеллекта и вечных компромиссов, мучительных для властного Рюмина. Хватит времени для осмысления успехов и неудач, изобретения новых схем и более изощренных приемов манипуляции «человеческим материалом».
Но до этого еще нужно дожить.
Валентин Борисович полюбовался красочными костюмами героев «Турандот» и перешел к самому сложному.
«Остается понять две проблемы. Во-первых, Максимов. Не нравится реакция этого „ковбоя“ – он как-то очень быстро выпал в осадок. Стоит, хлопает своими глазами-пуговицами, и видно, что ничего не понимает. Не подведет он в самый решающий момент? Не пора ли пустить его в утилизацию, или пусть еще потрудится? М-да, пока трудно сказать. Многое зависит от ситуации с Крюковым. Вот этого мужика однозначно пора сливать. Обсудим с Веровым. Позвоню ему завтра, встретимся, поговорим».
Разодетые персонажи «Турандот» и пафосная музыка неожиданно стали раздражать Рюмина. Но он не выключил телевизор, а только сделал потише звук. Настроение еще может измениться.
«Другая проблема – временные рамки операции. Успех зависит от внешней среды, а она внушает опасения. Пока все застыло. Чиновники ждут инаугурации нового президента. На вопрос, а что эта формальная процедура изменит – ведь известно, кто избран президентом и кто станет главой правительства, только разводят руками. Боятся: скажешь неосторожное слово – и выпал из обоймы. Даже отказываются встречаться с иностранными инвесторами, а ведь те сами несут деньги – только возьмите».
Рюмин встал с дивана, прошелся по кабинету, остановился у окна.
«Да, именно сейчас самый благоприятный момент. Когда слуги народа займут новые кабинеты или останутся в старых, жди лихорадочной активности – каждый будет доказывать свою нужность и незаменимость. Веров уже предупреждал, что будет ажиотаж по поводу коррупции. Чиновники вдруг прозреют. Новые аресты, сведение счетов, разборки. Вот тут легко попасть под раздачу. Значит, кровь из носа, но нужно успеть до инаугурации. Сейчас, как пересменка в пионерском лагере, одни уехали, другие еще не заселились. Вот в это время самые ценные вещи из лагеря и пропадали. Ладно, про Максимова пока забудем. Все внимание Крюкову и, конечно, Дронову. Хорошо хоть он в изоляторе под следствием».
Увидев замигавшую лампочку на телефоне – звук был выключен, чтобы звонки не мешали слушать оперу, – Рюмин ловким жестом подхватил трубку и услышал знакомый голос Верова.
Он хотел сказать, что сам собирался ему позвонить, но Веров его опередил:
– Дронова выпустили.
– На каком основании?
– Под подписку о невыезде. Установили наблюдение и охрану. Фактически он под домашним арестом. Считается ценным свидетелем.
– Ты же обещал, что он...
– Ничего не смог сделать. Выпустили.
– Очень плохо. Наши планы?
– Пока не знаю, – сказал Веров. – Встречаемся завтра.
«Именно это я и хотел предложить», – подумал Рюмин.
* * *
Для встреч в выходные дни Рюмин и Веров выбирали рестораны, которые не пользовались особой популярностью среди их деловых коллег и усердных завсегдатаев гламурной тусовки. Одним из таких мест был неприметный ресторанчик, затерявшийся в переулке за московской мэрией. Крутая лестница вела в подвальчик особняка, расположенного за металлической решеткой в глубине сада. Внизу гостей встретила миловидная китаянка и провела в небольшую комнату, обставленную довольно скромно, но светлую и уютную.
– Люблю этот тайванский ресторан, – доверительно сообщил Рюмин. – Посетители в основном китайцы. Из московской шатии-братии это место мало кто знает. Бродят стадом по одним и тем же заведениям. Я его открыл совершенно случайно.
– Вообще все самое приятное происходит случайно, – поделился своим открытием Веров.
– Да, метко сказано. Очень вкусно – тайванская кухня похожа на южнокитайскую. Много рыбы и специй.
– Мне нельзя острое, – возразил Веров.
– Здесь легко ориентироваться в меню. Напротив каждого блюда нарисованы красные перчики. Чем больше перчиков, тем острее. Перец полезен – дает жизненный тонус, стимулирует сердечно-сосудистую систему.
– У меня гастрит и подозрения на язву.
– А мы закажем совсем не острые блюда, диетические – специально для тебя. А я возьму что покруче, соскучился по специям. – Рюмин постарался изобразить улыбку и осмотрелся.
Стены были украшены букетами из бумажных цветов и веерами. В зале было занято только два столика. За одним из них сидела молодая китайская пара. За другим пузатенькие раскосые бизнесмены неспешно вели деловые разговоры, не обращая внимания на окружающих.
Еда оказалась действительно великолепной и совсем не острой. Сладостно причмокивая, Веров особенно высоко оценил нежную белую рыбу с миндалем в лимонном соусе.
– Лучше всего хозяйке удались шпроты, – пошутил Валентин Борисович. Настроение у него было смутное.
– Ты сам-то шпроты любишь?
– Раньше любил, а недавно попробовал – не понравилось. Масла много, вкус какой-то неестественный. Отвык, наверное.
– Да, эти прибалты все чудят, памятник снесли, распоясались, – не совсем к месту заметил Веров.
На сомнительных шпротах, упомянутых Рюминым, вообще-то значилось, что произведены они в родном Калининграде, но Валентин Борисович из патриотических соображений не стал опровергать справедливое возмущение своего собеседника.
– Ты сказал, что Дронова выпустили из изолятора. Как это случилось? Кто настоял? – перешел к сути вопроса Рюмин.
– Мутная ситуация. Точной информацией не располагаю. Либо появилась третья сила, – Веров сделал паузу и выразительно посмотрел на насторожившегося Рюмина, – но это маловероятно. Либо Дронов поторговался и все же сдал финансовые проводки, а заодно и Крюкова.
– Получается, что мы не успели. Дронов откупился. Но как? Он знал коды к зарубежным счетам?
– Да, знал, а мы до сих пор не знаем.
– А если он деньги уже слил? Мы можем проверить?
– Проверить – да, исправить – нет.
«Это настоящий провал. Профукать такие деньги. А этот язвенник – мать его! – обещал, что Дронов в изоляторе под контролем. Под чьим контролем, вот вопрос?» Рюмин с трудом сдерживался, чтобы не наговорить резкостей самонадеянному болтуну.
– Возможно, мы потеряли солидную сумму на теневых счетах, – безжалостно продолжал Веров. – Но это копейки по сравнению с активами компании. В принципе ничего драматического не произошло.
«Что он несет! Почему во власть попадают такие кретины? – страдал Рюмин. – Отказаться от денег, которые спрятал Крюков? Да ни за что! Он может говорить что угодно, но Дронова нужно искать. Справлюсь без него».
– Да, «Интер-Полюс» пока не наш, это нужно признать, – невозмутимо продолжал Веров. – Финансовые схемы Дронов наверняка сдал. Пользоваться ими уже нельзя. Может, слил деньги, которые акционеры заныкали в зарубежных банках на черный день. Но еще можно выправить ситуацию, если действовать быстро.
– Да, понимаю, сейчас все в режиме ожидания ... – начал развивать свою концепцию Рюмин.
– Что ты имеешь в виду? – жестко прервал его Веров.
– Хорошо бы успеть до официального вступления в должность нового президента и до формирования правительства.
– Не в этом суть. Для бизнеса ничего не изменится. Преемственность и все такое – ты сам в курсе. А самое главное, что новый президент – рыночник по своим убеждениям и жизненному опыту.
– Вот этого уже я не понимаю. Почему всех нужно раскладывать по полочкам? Это что, мода такая? Я значения этих слов не понимаю! Рыночник или государственник, прогрессист или онанист – в чем разница? – все же повысил голос Рюмин.
– Да ладно, не волнуйся ты так. Рыночник, по моему скромному разумению, – это человек, который понимает, как реально функционирует экономика, и знает механизмы привлечения денег для достижения своих целей. Соответственно он склонен договариваться с бизнесом.
– Ты идеализируешь. И раньше можно было договориться. Всегда можно найти решение – все дело в цене. Отделаешься ты частью бизнеса, или потребуют отдать все до нитки, включая несвежие подштанники. Не уверен, что с рыночником бизнесу будет проще договариваться. Если к опыту коммерческих сделок добавить власть, сам представляешь, куда это выворачивает. – Рюмин тщательно вытер салфеткой рот и отхлебнул зеленого чая с жасмином из скромной белой пиалы.
«Наелся перца и бунтует. Не просекает фишку – терпение и труд все перетрут, – подумал Веров. Необычное для его партнера возбуждение его даже позабавило. – Пусть поволнуется, а то слишком уверенно себя чувствовал. Тоже мне – гений консалтинга, наперсточник хренов».
– Хорошо, – внезапно успокоился Рюмин. – Согласен, я переборщил. Привык, знаешь, все анализировать через призму политических событий. Прошлый опыт давит.
– Бремя идеологических штампов, – понимающе кивнул Веров.
– Вот именно. Но все же не пойму. Мы динамично играем, даже агрессивно. Зачем ускорять события? Дронов тебя не волнует. Хрен с ними, с заначками, если он их реально увел или откупился. Смена небожителей в Кремле тебя не пугает. В общем, все замечательно. Ты – само спокойствие. Египетский сфинкс! Что такого нового появилось, чтобы ускорять события?
– Крюков тебя обманывает!
– Каким образом? – изумился Рюмин, который почитал Крюкова за упрямого, но недалекого дядьку, которому просто повезло – вовремя оказался в нужном месте.
– Он ведет сепаратные переговоры с Промысловым о слиянии с его корпорацией.
– Это точно?
– Абсолютно достоверная информация.
«Все же и от этого индюка бывает толк. Видимо, прослушали переговоры. Значит, и телефон Промыслова на кнопке. А говорили, что он близок к власти. Впрочем, одно другому не мешает».
– А я-то гадаю, почему Крюков тянет с ответом о продаже акций французскому инвестору. Уже договорились, а он гримасы строит. Претензии и капризы. По поводу и без повода. Хорош профессор! То-то вокруг него на приеме у французов Промыслов крутился. Уже спелись. Очень похоже на правду.
– Нужно срочно убирать Крюкова. Пока он в силе, мы «Интер-Полюс» не получим. Можем упустить сделку.
– Да и Промыслов нас бортанет за милую душу, не поморщится. Как избавиться от Крюкова, я уже думал. У тебя наверняка тоже есть идеи? – предположил Рюмин.
– План действий будет такой, – сказал Веров и достал из внутреннего кармана твидового пиджака листок бумаги.
* * *
Бывшего главного логистика «Интер-Полюса» Саблина оторвал от обильного ужина истошный крик жены:
– Игорек, во дворе пожар! Это не твоя машина горит?
Недавно приобретенный Саблиным автомобиль «пежо» полыхал ярким пламенем, освещая скорбные фигуры соседей, уже сбежавшихся на пожар и пытающихся своими силами погасить пламя.
Вообще-то «пежо» относится к категории автомобилей, которые не привлекают повышенного внимания угонщиков, и Саблин не боялся оставлять его на неохраняемой стоянке под окнами. Удобно – вышел из подъезда и сразу же сел за руль. На памяти Саблина поджогов автомобилей в их дворе не случалось никогда, а то, что автомобиль загорелся не случайно, было ясно и непрофессионалу.
Милиция подъехала за считанные минуты. Видимо, испуганные жильцы успели обзвонить все известные им правоохранительные и судебные учреждения, включая Интерпол и Международный суд в Гааге.
На месте происшествия трудилась бригада экспертов. Молодой фотограф в огромной кепке увлеченно снимал чадящие остатки того, что совсем недавно было изящным и стильным автомобилем. Саблин в оцепенении стоял рядом, не чувствуя, как холодный воздух леденит ноги, облаченные в легкие летние брюки. Обычно он ездил в них на отдых в Турцию или Египет, но брюки были такие удобные, что Саблин любил переодеваться в них, когда был дома.
– Гражданин, вы пострадавший? – услышал Саблин нелепый, как ему показалось, вопрос. – Возьмите документы. Проедем в отделение.
При входе в знакомое помещение, где раньше располагался паспортный стол, Саблин чуть не налетел на здоровенного парня в черной кожаной куртке, стоящего спиной к двери.
Его руки были скованы за спиной наручниками, на глаза надвинута черная вязаная шапочка, чтобы не видел окружающих. За парнем присматривала женщина в милицейской форме с погонами сержанта, которая с нескрываемым любопытством посмотрела на разгоряченного Саблина.
«Поймали поджигателя», – мелькнула приятная мысль у бывшего главного логистика.
Саблина проводили в кабинет, где первые показания снял дежурный в форме капитана милиции.
Написав заявление и ответив на вопросы, Саблин робко осведомился:
– Это теракт?
– Видите ли, гражданин, в последнее время мы фиксируем поджоги автомобилей и подозреваем, что их совершает один и тот же человек – пироман.
– Кто? – не понял Саблин, которому показалось, что назвали фамилию.
– Подозреваемый.
– Пирман? – с ударением на первый слог попытался уточнить Саблин.
– Не совсем так, пироман, другими словами, психически больной человек, – терпеливо пояснил капитан.
– Почему же вы его не ловите?
– Хочу предупредить вас о неразглашении служебной информации, – продолжил капитан, сделав вид, что не заметил вопроса Саблина. – Мы опасаемся, что если она просочится в широкие, так сказать, массы населения, то появятся другие пироманы или попросту шпана. Начнут машины палить по всему городу, суки! В общем, эти сведения пока закрытые.
– Я не буду никому рассказывать, – пообещал Саблин.
– Вот фоторобот пиромана, – с явным сомнением сообщил капитан и с отвращением положил перед Саблиным черно-белую картинку.
Присмотревшись к изображению, Саблин в ужасе вскрикнул:
– Позвольте, но это же я! Моя фотография. Только я без очков.
– Ну, очки, положим, можно и снять. А действительно похож. – Капитан уже с неподдельным интересом посмотрел на Саблина.
В его взгляде мелькнуло новое выражение, напоминающее искорки в глазах охотника, который долго сидел в засаде, замерз и наконец-то увидел кабана, выбежавшего из лесной чащи на солнечную полянку.
– А если сбоку посмотреть, то вылитый актер Полицеймако, – засомневался Саблин.
– Полицай? Немец? Ваш знакомый?
– Не полицай, а Полицеймако – известный актер. Он похож на этого вашего пиромана.
– Возможно, – осторожно заметил капитан. – Полицеймако, вы говорите? Проверим. А вот вы лучше скажите, где вы были в момент возгорания автомобиля?
– Дома был, читал.
– Что читали?
– Какая разница? Газету читал.
– А может, во дворе на заборе что-нибудь читали? Там много всего веселого написано.
– Вы что, меня подозреваете? – возмутился Саблин.
– Кто может подтвердить, что вы были дома?
– Жена! Впрочем, не буду я отвечать на ваши вопросы, – вдруг обиделся Саблин.
– Нет, вы не подумайте ничего плохого. Просто я обязан проверить. Мне ясно, что сгорела именно ваша автомашина. Это сомнений у меня не вызывает.
– Еще бы!
– Но бывают и самоподжоги – страховку там получить или еще по какой причине. У нас вот вчера разбойное нападение на продовольственный магазин произошло в соседнем районе. Украли два ящика коньяка. На автомашине, кстати, приехали и уехали. Правда, там, кажется, «Жигуль» фигурировал, «четверка». Но очевидцы могли и ошибочно показать – темно было.
– Знаете, это произвол! Я сам к вам пришел, а вы тут занимаетесь черт знает чем. Безобразие! Я буду жаловаться! Позвоню в службу собственной безопасности МВД – пусть они разбираются!
Капитан заметно погрустнел.
– Вы, главное, не волнуйтесь. Сейчас на месте работают эксперты. Опросим соседей. Заявление ваше зарегистрировано. Вы тоже окажите содействие следствию – если увидите кого-либо, похожего на фоторобот, немедленно сообщите по этим телефонам, – строго официально предупредил капитан, вручая Саблину листочек с мелко напечатанными телефонами.
– Хорошо, сообщу. Посмотрю в зеркало и тут же сообщу, – обреченно заверил Саблин.
Ему хотелось как можно скорее покинуть это помещение. Замерзшие ноги мелко подрагивали от холода и возбуждения.
– Ладно, пока все. Идите домой. – У мента сквозило сомнение, а не взять ли у Саблина клятвенное заверение, что он не будет покидать Москву, пока идет следствие, но настаивать он не стал. – Успокойтесь. Дома примите валидол или лучше стакан и черный хлебушек с чесночком, – мечтательно зажмурился капитан. – В общем, будем на связи, гражданин.
Дома Саблин сразу же последовал мудрому совету и хряпнул стакан огненной воды. Правда, от чеснока воздержался. На следующий день утром предстояло идти на собеседование в компанию, которая предложила ему работу вместо утраченной должности в «Интер-Полюсе».
По большому счету, пить водку тоже не следовало, но Саблина трясла нервная дрожь, и он счел, что радикальное лечение ему жизненно необходимо.
– Игорек, что они говорят? – наконец-то поинтересовалась жена, убедившись, что на щеках Саблина после «лечения» появился здоровый румянец и глаза приобрели жизнеутверждающее выражение.
Саблин только махнул рукой и пошел спать.
Но выспаться не удалось. Примерно через час его растолкала жена, испуганно показывающая пальцем на телефонную трубку.
Голос был незнакомый и наглый.
– Кто говорит? – прохрипел еще не проснувшийся Саблин.
– Кто-кто! Кот в пальто. Из «Ингосстраха». Ты за страховку дачи не доплатил. Она у тебя в Истринском районе, да?
– В чем дело? – успел спросить Саблин, чувствуя, как кровь ударила в голову и заломило виски.
– Забери заявление, урод! Иначе сгорит твоя фазенда! – Дальше последовала многоступенчатая циничная брань.
– Ой! – выдохнула жена, увидев, что Саблину стало плохо.
Пришлось вызывать «скорую», которая настояла на незамедлительной госпитализации по подозрению в инфаркте.
К счастью для Саблина, предварительный диагноз не подтвердился и он обошелся острым приступом стенокардии.
Уже выйдя из реанимации, Саблин узнал, что в тот же вечер неизвестными хулиганами был сильно избит в своем подъезде бывший начальник службы безопасности «Интер-Полюса» Изотов, уволенный приказом нового генерального директора Максимова.
Он, как и Саблин, требовал восстановления на работе в судебном порядке.
* * *
Максимов ждал Виктора в уже знакомой «сушиловке». Он не смотрел на экран – те же пингвины в сочетании с теми же худосочными моделями, шагающими по подиуму. Вместо продуктовых кульков, как в прошлый раз, теперь головы моделей прикрывали целлофановые пакеты с крупными буквами рекламы.
Прямые спины, голенастые ноги, одинаковые лица.
Надоело!
Виктор подкрался к столику бесшумно, как разведчик, ползком пересекающий линию фронта.
– Обычно тебя за квартал слышно. Что случилось? Меняешь привычки? – удивился Максимов.
– Приходится. Обстановка сложная. Маскируюсь.
– Может, мне тоже скрыться в складках местности или переодеться? В пингвина, например.
– Не помешало бы. Во всяком случае, этот «прикид» тебе бы подошел. Фрак, манишка. Твой стиль.
Виктор выглядел возбужденным. Глаза лихорадочно поблескивали.
«Попахивает дорогим коньяком. Как и в прошлый раз. Издержки профессии», – подумал Максимов.
– Буду краток. Мои опасения полностью подтвердились, – мрачно сообщил Виктор. – Ты в центре интриги Рюмина вокруг «Интер-Полюса».
– Звучит устрашающе – как в эпицентре землетрясения.
– Там безопаснее. Замысел следующий. Убирают генерального директора компании Дронова.
– Уже убрали, – поправил своего друга Максимов.
– Не перебивай. Понятно, что убрали. Вместо него назначают дурака Максимова.
– Попрошу без оскорблений!
– Я же сказал «не перебивай». Знаю, «дурак Максимов» уже назначен. Далее – получают при содействии нового генерального директора, то есть вышеупомянутого Максимова, конфиденциальную информацию о бизнесе «Интер-Полюса» и на основании этих сведений шьют дело против председателя Наблюдательного совета Крюкова.
– Там практически не к чему придраться. Во всяком случае, на уголовное дело не тянет.
– Это как посмотреть. Дело все равно шьют, о чем мне доподлинно известно. Вообще, мой друг, консалтинг предоставляет уникальные возможности. Вас водят по компании, все показывают и даже специально обращают внимание: «Вот здесь у нас не очень складно получается – можно придраться. Как бы получше прикрыть это фиговым листочком?» А фиговый листочек иногда оказывается маловат. Из-под него такое выглядывает! Молодец Рюмин! Всю жизнь положил на то, чтобы красть чужие секреты. А теперь нашел бизнес, где секреты сами в руки плывут, а за это еще и деньги приплачивают.
– Не нужно обобщать. Рюмин косит под консультанта, не более того.
– Даже менее, но не будем спорить о терминах. Я продолжу. Тут есть что выпить? – поинтересовался Виктор и утомленно вздохнул.
Максимов подозвал официанта – заказал коньяк для Виктора и бокал красного вина для себя.
– Итак, после Дронова должны убрать Крюкова. Его очередь платить за разбитые горшки. Уголовное дело используют как средство давления. Применяются и другие методы – разные. Главное – заставить его уйти с поста председателя Наблюдательного совета. Вместо него ставят внутреннего коллаборациониста. Во времена творческой деятельности Рюмина в известном заведении это называлось «внутрикамерная агентура».
– А если не найдут подходящую кандидатуру? Все же Наблюдательный совет формировал Крюков. Там в основном его друзья и партнеры.
– Не обольщайся. Найдут. Дружба – вещь скоропортящаяся. Зависит от окружающей среды. В крайнем случае председателем Наблюдательного совета выдвинут самого Рюмина. Для этого ему достаточно стать акционером.
– Он уже акционер, – сухо заметил Максимов. – Еще до прихода в «Интер-Полюс» он приобрел небольшой пакет акций на кипрский офшор.
– Вот видишь! Пока все совпадает. Наблюдательный совет во главе с новым председателем примет решение о продаже пакета акций иностранному инвестору – известному тебе Фурнье. У отстраненного от реальной власти Крюкова акции отбирают. Или он сам их отдаст, продаст, уступит, подарит – как получится. Резервный вариант – дополнительная эмиссия акций, чтобы размыть долю Крюкова.
– Сильная схема.
– И простая, как огурец. В результате этой операции собственниками «Интер-Полюса» становятся Рюмин, а заодно его иностранный партнер и сообщник Фурнье.
– А француз зачем? Рюмин по натуре диктатор.
– И это говорит дипломированный консультант! Стыдно, батенька! Фурнье нужен только для того, чтобы получить на Западе дешевый кредит на развитие и застраховаться от попыток властей умыкнуть компанию. Все же с иностранными акционерами и инвесторами наше родное государство обходится осторожнее, чем с отечественными богатенькими Буратино.
– Это уже не так, – возразил Максимов. – Иностранцев прессуют не меньше, чем наших.
– Приятно сознавать, что ты глубоко вник в российскую специфику. Однако прошу учесть – в данном случае речь идет не об операции государства по захвату «Интер-Полюса», а о гнусных происках нехорошего Рюмина. Он – частное лицо, и ему важно выстроить такую конструкцию, которая имела бы запас прочности. Поэтому пока он будет со своим иностранным партнером Фурнье нежен и обходителен. Соответственно и чиновники, которые прикрывают Рюмина и с которыми он делится, Фурнье не обидят. Впрочем, я не гарантирую, кто играет первую скрипку, Рюмин или его тайные благодетели. Вопрос спорный. Требует дополнительного изучения.
– А что ждет меня или, как ты изволил выразиться, «дурака Максимова»?
– Я же извинился, – развел руками Виктор. – До тебя очередь еще не дошла. Подожди, сначала поговорим о Дронове.
– Его выпустили из тюрьмы под подписку о невыезде.
– Это ты мне рассказываешь? – с иронией заметил Виктор. – Не только выпустили, но и поместили под домашний арест с охраной. Как ценного свидетеля. И это очень нервирует Рюмина. Он не может понять, сдал Дронов следствию финансовые секреты «Интер-Полюса» или нет. То, что он наговорил много всего про Крюкова, это понятно. Но раскрыл ли он следствию тайные счета – загадка.
– Какие счета? – изобразил удивление Максимов.
– Не пытайся меня разыгрывать, иначе ты меня разочаруешь. Раз я сказал про тайные счета, значит, для меня это уже не секрет. Колись. Что тебе говорил по этому поводу Рюмин?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.