Текст книги "Миллионер"

Глава 17: Ультиматум

Екатерина развернула лихорадочную деятельность – ежедневно консультировалась с Виктором по адвокатским делам, просила Гудкова и других друзей выяснить и предпринять все, что можно, для спасения мужа, встречалась с нужными и ненужными людьми, посещала Максимова и носила ему передачи.

В ней словно пробудился ген целых поколений русских женщин, стоявших в бесконечных очередях у тюрем и пересылок, терпевших издевательства и лишения ради любимого человека.

«От сумы и от тюрьмы не зарекайся» – эта истина, еще вчера воспринимавшаяся как бравада и красивая фраза, оказалась на удивление реальной.

В жизни Екатерины появился новый смысл, отбросивший как ненужный хлам все сомнения и переживания.

Она познакомила Гудкова с адвокатом Максимова Виктором, и Гудков даже затеял независимое журналистское расследование и подпитывал Виктора интересными фактами. Тот, в свою очередь, достал документы, которые косвенно подтверждали, что Максимов не участвовал в хищениях средств «Интер-Полюса».

Однако прямых и достаточно веских доказательств найти не удавалось.

Гудков мрачнел на глазах, разговаривал отрывисто, в телеграфном стиле, и все чаще отказывался отвечать на вопросы Екатерины.

Катя опять не спала ночами, пытаясь понять, не упустила ли она какую-то возможность, мысль, важную деталь, чтобы выручить Максимова.

Завтракать не хотелось. Она выпила чашку крепкого кофе и собиралась набрать номер Гудкова, но он позвонил первым.

– Есть срочное дело. Заскочу за тобой через час, будь дома, – предупредил Гудков, не вдаваясь в детали.

Подъехав через Плотников переулок, Гудков притормозил в тридцати метрах от подъезда Максимовых и попросил Катю выйти на улицу.

Уже в машине, вырулив на Гоголевский бульвар и выскочив на набережную, он прервал молчание.

– Дронова убили, – сообщил Гудков.

– Где? – изумилась Екатерина.

– Не поверишь! Он нелегально пересек границу, а затем по документам на чужое имя вылетел из Швеции в Южную Америку. Сделал три пересадки и добрался до Перу. У него в этой экзотической стране были какие-то знакомые предприниматели, которые занимаются производством рыбной муки для российских птицефабрик. Но и там нашли и пришили! То ли знакомые проговорились, то ли наследил он, пока через границы перебирался.

– Кому он понадобился? Зачем было убивать-то? – с тихим стоном спросила Екатерина.

– Убирают свидетелей. Я советовался с Виктором. Сопоставили наши данные. В общем, получается, что Дронов заложил своего бывшего патрона Крюкова. Правда, мы до сих пор не можем понять, сделал он это по собственной инициативе или под давлением. Скорее всего его заставили. А может, и оба фактора повлияли. Так часто в жизни бывает. И Крюкову хотел отомстить – типа, чего ты на меня все свалил, и со стороны давили.

– Но за это не убивают!

– Тот, кто заставил Дронова, ну очень не хотел, чтобы это вскрылось. Думаю, что главный кукловод аферы и заказчик убийства Дронова – одно лицо. Дронов представлял угрозу разоблачения. Его бы по-любому устранили, но позже.

– Для Саши это плохо?

– Да уж ничего хорошего! Чем меньше свидетелей, тем труднее будет доказать, что он непричастен к хищениям.

Гудков мог бы добавить, что, судя по убийству Дронова, в этой истории замешаны беспощадные «упыри» с большими возможностями, а следовательно, жизнь Максимова в опасности.

Но вовремя спохватился: «Зачем ее пугать? Она и так стала похожа на тень».

– Куда мы едем? – спросила Екатерина.

– На встречу с важным свидетелем. Он поможет нам изменить всю ситуацию.

– Интересно. Я его знаю?

– Не думаю. Увидишь и познакомишься.

– Знаешь, я только и думаю, как помочь Сашке. – Екатерина устало провела ладонью по лбу, словно пытаясь избавиться от мучительной боли. – Поражаюсь, как все быстро меняется. У меня одна подружка тяжело болела. Рассказывала, что считала за счастье, когда не болит. А потом выздоровела, и появились совершенно другие, мелкие заботы. Не болит – вроде так и должно быть. А у меня все поменялось. Вчера переживала, изменил мне Сашка или нет. Какая ерунда! Сейчас мне все равно, лишь был бы жив и свободен.

– Ты хорошая жена, – заметил Гудков. – Вот если бы у меня была такая...

– От тебя зависит! Ищи – и найдешь.

– Ладно, вот ослобоним из узилища твоего непутевого, а потом займусь поисками счастья. Правда, это бесполезно. Любовь по заказу не приходит.

– Искать свою вторую половинку все равно надо, – не согласилась Екатерина. – Ты все время откладываешь, а потом бросаешься на первых встречных, случайных женщин и от этих знакомств только страдаешь.

За разговорами она не заметила, как подъехали к Царицынскому парку.

– У нас еще тридцать минут до встречи, – сказал Гудков, припарковав машину у главного входа. – Прогуляемся.

Говорить больше не хотелось.

Они прошли по мостику мимо разбрызгивающих прохладную воду фонтанов и обогнули по кругу краснокирпичный дворец, рассматривая масонские знаки и остроконечные башенки.

На зеленой лужайке перед дворцом табличка строго предупреждала: «По газонам и археологическим памятникам не ходить».

– Странно, – сказала Катя. – Совсем мало народа.

– Ничего удивительного, просто рано, будний день, – пояснил Гудков. – Раньше, если верить русскому исследователю московской жизни Пыляеву, жизнь тут бурлила. Он, например, описывает, как здесь встречали императрицу Екатерину Великую. Помню, меня поразила одна фраза: «Стройные хороводы баб в цветных сарафанах плясали там и сям по полянам». Смешно, правда?

– Теперь не пляшут. – Екатерина стояла у парапета Фигурного моста и задумчиво всматривалась в перспективу парка.

Поверхность прудов заблестела под лучами солнца. Яркая зелень, казалось, отражалась в прозрачном небе.

– Катя! – Гудков тронул ее за плечо. – Оглянись. Это наш ценный свидетель.

* * *

Устранение Дронова не испугало многоопытного Крюкова. Он ожидал чего-то в этом духе.

«Если решились на убийство, значит, их положение не такое прочное, боятся, спешат, концы в воду прячут. И оставляют новые следы», – без тени сожаления о безвременно ушедшем Дронове подумал Крюков.

Однако вызов к Верову удивил.

«Неужели сбросит маску и предъявит свои требования? Эх, опять спешат».

Роль Верова в операции по захвату «Интер-Полюса» уже не была для Крюкова открытием.

Но он рассчитывал, что эта банда рейдеров по крайней мере не будет столь откровенна в своих притязаниях, а значит, у него еще есть время для выстраивания обороны.

Оказалось, что времени нет. Абсолютно!

– Вы готовите собрание акционеров? – поинтересовался Веров.

– Да, собрание примет концепцию наведения порядка в компании и реорганизации бизнеса, – предвосхищая дальнейшие вопросы, уверенно сообщил Крюков. – Надеемся, что правительство рассмотрит эту стратегию и пойдет нам навстречу, а судебные инстанции снимут арест с акций «Интер-Полюса».

– Что, неудобно работать? – ядовито поинтересовался Веров.

– Работаем, но возникают нежелательные последствия для имиджа компании и трудности в организации рабочего процесса. Сами понимаете. Валовый продукт нужно увеличивать, а у нас такие проблемы. Неправильно это!

– А кто будет утвержден председателем Наблюдательного совета?

– Надеюсь, что продлят мои полномочия, – откровенно заметил Крюков.

– И вы согласитесь?

– Разумеется.

– А зря! – сказал Веров и поковырял зубочисткой во рту.

«Только что пообедал. Стоматолог тебе нужен, а не зубочистки!» – сообразил Крюков. Он не воспринял всерьез слова Верова, полагая, что тот шутит. Не совсем удачно.

– А в чем дело?

– Дело не у меня, а у прокурора. Ознакомьтесь! – Веров пододвинул Крюкову копии документов, добытых «дачником» в депозитарии Сбербанка и полученных от Дронова перед самым его бегством в далекие страны.

«Сволочь Дронов! Когда он успел?!» Крюков с ужасом изучал проводки и копии платежных поручений, из которых опытный аудитор сделал бы однозначный вывод о роли председателя Наблюдательного совета в хищениях средств из бюджета «Интер-Полюса».

– Ну как?

– Откуда они у вас?

– Тайна следствия.

«Врет. Следствие ими не располагает».

– Зрелище неприглядное. Напоминает картину Верещагина «Апофеоз войны». Помните – гора черепов? Это как бы пострадавшая компания «Интер-Полюс». А вы, получается, главный расхититель. Ваш сообщник Дронов прислал по почте эти документы и сбежал. А вы, узнав об этом и опасаясь новых разоблачений, организовали его убийство. Доказать, как два пальца об...ть. Особенно учитывая наши связи в зарубежных спецслужбах. В общем, картина Верещагина!

В кабинете повисло тяжелое молчание, было слышно только глухое дыхание Крюкова.

– Более чем достаточно оснований для ареста и привлечения к ответственности за финансовые хищения в особо крупных размерах и убийство с отягчающими обстоятельствами. Статей – целый букет. Да, вы же знаете, по ним как раз обвиняют сейчас Максимова, а переведут на вас.

– Что вам нужно? – хрипло спросил Крюков.

– Продаете акции фирмам, которые я укажу, и сообщаете это на собрании акционеров, которые, естественно, избирают нового председателя Наблюдательного совета.

– Представителя этих фирм?

– Не обязательно. Пока предложите лучше Аверкина вместо себя.

«Так уверены, что даже не считают нужным скрывать роль этого перевертыша Аверкина!»

Свинцовая усталость навалилась на Крюкова. «Все козыри у них. Крыть нечем. Один остался!»

– Сколько вы предложите за акции?

– Триста миллионов долларов США.

– Компания стоит около восьми миллиардов, у меня более пятидесяти процентов акций. Вот и считайте!

– А ваша свобода чего-то стоит? Мы посчитали, и у нас получилась некая разница в стоимости акций и вашей драгоценной свободы, а если реально говорить, то и жизни.

– Вы угрожаете? Впрочем, это не важно, – сказал Крюков. – Я подумаю.

– Даем вам время только до собрания акционеров. Потом будет поздно!

* * *

Высокая красивая блондинка откинула назад длинные волосы.

– Меня зовут Кристина. А вы – Катя?

«Я так себе ее и представляла», – подумала Екатерина.

– Да, я – Катя. Очень приятно, – машинально ответила она и протянула руку. Ладонь у Кристины оказалась очень сильной и нетерпеливой.

Несмотря на драматизм ситуации, Гудкову показалась забавной эта встреча двух женщин, влюбленных в Максимова. «Везет же некоторым!»

Есть положения, из которых хочется поскорее выйти, чтобы не наделать глупостей.

«Не нужно затягивать паузу, еще передерутся, не дай Бог», – подумал Гудков и сразу же перешел к серьезному разговору:

– Нам повезло, что мы нашли Кристину. Она, кстати, и не пряталась, а сама хотела познакомиться с друзьями пострадавшего – я имею в виду господина Максимова. Ее терзают угрызения совести. Это она убедила Александра сунуться в хранилище, где его уже ждали.

– Так это вы его подставили? – уточнила Екатерина.

Для нее все встало на свои места. Сашка поддался провокации опытной стервы с ангельской внешностью.

Это упрощает дело. По крайней мере понятно, кого жалеть и кого ненавидеть!

Кристина молчала. Образ Екатерины также совпал с ее ожиданиями.

Именно от таких злобных телок мужчин тянет к ласковым и понимающим женщинам.

Искорки ненависти, промелькнувшие в глазах барышень, не укрылись от зоркого Гудкова.

«Нужно скорее обо всем договориться, пока они не вцепились друг в друга».

– Кристина выразила готовность нам помочь – дать письменные показания, что ее заставили убедить Александра залезть в теневые счета. Она заявит, опять же в письменной форме, что господин Максимов не собирался заниматься хищениями, а только намеревался просмотреть эти счета исключительно в целях проверки финансовых потоков, – дипломатично разъяснил Гудков.

– Кто вас заставил? – спросила Екатерина.

– Дронов, – односложно ответила Кристина и с независимым видом отошла к фонтанам. Хотелось освежиться – солнце припекало все сильнее, воздух становился влажным и горячим.

– Вообще-то я думаю, что Дронова тоже заставили, – напомнил о своей версии Гудков. – Но для нас сейчас главное, чтобы Кристина подтвердила невиновность Александра. Все остальное подождет.

– Вы подтвердите? – спросила Екатерина.

– Да, я готова написать показания.

– А зачем вам это?

– Можно я сама объясню? – прервала Кристина готового вновь подстраховать ее Гудкова. – Если они убили Дронова, значит, я следующая на очереди. Мы договорились, что господин Гудков опубликует мои показания или подкинет копии тем, кто все это замутил. Пусть подумают лишний раз, чтобы не накосячить.

– Молодец! – не удержался Гудков. – Очень точная оценка. Если они тронут Кристину, то подтвердят ее показания. Мы в корне меняем ситуацию.

– Мне неудобно перед вашим мужем, что я его подвела, – многозначительно заметила Кристина.

«Он ее любил, а она его подвела. Все понятно, девочка. Можешь не продолжать», – подумала Екатерина.

– Для того чтобы наш план сработал, – сообщил Гудков, – я помогу Кристине выехать в Финляндию. У меня надежный приятель живет в городе Лахти. Там она укроется на один-два месяца. Близко – в случае необходимости тут же может приехать в Москву или Питер. А пока спокойно отдохнет, будет ловить рыбу.

«И женихов заодно», – мстительно подумала Екатерина.

Ей хотелось спросить, не женат ли приятель Гудкова в замечательном городке Лахти, но она вовремя удержалась.

– Катя, твое отношение к этому плану? – спросил Гудков.

– Очень толковый план. Спасибо, что согласились нам помочь, – сказала Екатерина, обращаясь к бывшей любовнице своего мужа.

В глубине души она чувствовала, что Кристина ей нравится – умная, независимая и красивая. «У Сашки хороший вкус, ничего не скажешь».

Ревность потерзала Катю и спряталась, словно маленький пушистый хищник проворно юркнул в свою норку. Он еще появится и покажет свои острые зубы, но скорее всего ночью – не сейчас.

– Я, кстати, могу претендовать на получение финского гражданства, у меня мать карело-финской национальности, – гордо сообщила Кристина, словно не заметив примирительных интонаций в словах Кати.

– С заявкой на гражданство лучше подождать, чтобы не привлекать лишнего внимания, – заметил Гудков. – Катя, нужно поддержать Кристину материально. Она теряет работу, рискует из-за нас, и деньги могут понадобиться, пока будет скрываться за границей.

– Сколько?

– Двадцать тысяч евро, – сказала Кристина.

– Показания ценного свидетеля стоят этих денег, – подтвердил Гудков.

«Она еще скромно просит, вообще такая услуга может стоить намного дороже. Но мы ей тоже помогаем», – подумала Екатерина.

Она была готова заплатить любые деньги. Лишь бы скорее закончился этот ужас.

– Деньги можно получить сегодня.

– Спасибо, – улыбнулась Кристина. – Надеюсь, мы еще встретимся.

* * *

Максимов переживал намного меньше, чем Катя.

Шок от задержания миновал довольно быстро. Но это было обманчивое впечатление.

Наступила апатия.

«Сам во все виноват», – думал Максимов, безропотно проводящий день за днем в камере.

На допросах его особенно не доставали. Складывалось впечатление, что следователей попросили не спешить.

Он охотно давал показания о том, как готовился к проникновению в комнату-сейф, но по совету Виктора категорически отрицал, что собирался воспользоваться теневыми счетами в личных целях.

«Я хотел только проверить, куда уходят деньги из бюджета компании», – твердил Максимов.

Он не раскрывал роль Кристины, утверждая, что коды ему подбросили.

– Если признаешь ее участие, то это будет означать формирование организованной группы лиц, а ты пойдешь в качестве паровоза, – подсказывал Виктор.

В любом случае Максимов не выдал бы Кристину, хотя понимал, что она, видимо, подставила его вполне сознательно.

Сводить с ней счеты он не собирался и не мог.

Тупая отрицаловка не требовала больших затрат энергии и давалась без особого труда, но Максимов словно заперся в скорлупе и никого туда не допускал, чтобы крыша не поехала.

Постепенно шоковое состояние уходило и апатия сменилась лихорадочной злостью. Появилось желание мстить ублюдкам, которые принесли ему и Кате столько мучений.

С мрачным ликованием он воспринял известие об убийстве Дронова. «Начинают пожирать друг друга! Воздух чище станет!»

– Есть новости, – сообщил во время очередного свидания Виктор. – Мы с Гудковым досконально изучили ситуацию. Остаются еще белые пятна, но картина выстроилась достаточно ясная.

– Интересно, – с кривой усмешкой заметил Максимов. – И кому я должен сказать отдельное спасибо?

– Однозначно твоему боссу и консультанту Рюмину. Он основной вдохновитель и организатор. Помогает ему Веров, который обеспечивает поддержку госаппарата. Есть фигуры и помельче. Но главный, вне всякого сомнения, Рюмин.

– Я так и думал, – признался Максимов.

«Чего же ты у него работал?» – подумал Виктор, но поберег самолюбие своего друга и подробно изложил ему свое видение ситуации:

– Комбинация простая, как пять копеек. На основе информации, которую ты получил в ходе аудита, заводят уголовное дело против генерального директора Дронова, затем помогают ему выйти из тюрьмы под подписку о невыезде и в обмен на компромат против Крюкова. Все идет замечательно – единственная проблема в том, что Дронов бежит. Правда, свои обязательства он выполняет и все же подбрасывает своим благодетелям компромат на Крюкова. Уж очень хочется расквитаться с бывшим боссом, который его слил по первому требованию. Начинается паника – а вдруг беспринципный Дронов вздумает заодно разоблачить и Рюмина с компанией? Уж больно непоседлив. Беглеца находят и затыкают ему рот – навечно.

– А Кристина?

– Тема деликатная. По требованию Рюмина Дронов заставляет Кристину довести до тебя коды и все данные о комнате-сейфе. Она реально существует, но теневые счета уже обнулены. Кристина этого не знает. Она сопротивляется, но в конце концов сдается. Ее путь в «Интер-Полюс» пролегал через постель Дронова. Не знаю, чем он еще зацепил, но отказаться она не может. Ты повелся и сунулся в западню.

– Красиво. Все умные, один я дурак, – признал Максимов.

– Ты нарушил главное правило. Нельзя заниматься бизнесом, не контролируя его. А если ты наемный менеджер, то, будь любезен, поберегись от соблазнов. Иначе окажешься игрушкой в чужих руках. Себе дороже!

– Каюсь!

– Впрочем, не все так мрачно. У следствия только косвенные улики против тебя. Прямых нет и не предвидится. Хотя все зависит, как ты сам понимаешь, от решения суда, а у нас независимость суда – задача, но еще не реальность.

– У меня есть шансы? – спросил Максимов. – Только откровенно.

– Ты ничего преступного не совершил. Тебя обвели вокруг пальца, подставили, использовали. Конечно, нужно было думать, куда лезешь, но ты скорее жертва. Будем пытаться это доказать. Так что шансы есть, и немалые.

– Спасибо на добром слове.

– И еще одно важное сообщение, – добавил Виктор. – Собрание акционеров будет утверждать нового председателя Наблюдательного совета. Крюков намерен продать акции фирмам Рюмина. Пока тянет, но никуда не денется.

– Можно рассчитывать, что они удовлетворят свои аппетиты и от меня отстанут? – выразил робкую надежду Максимов.

– Наоборот! Если Рюмин станет собственником «Интер-Полюса», он сделает все, чтобы сгноить тебя в тюрьме или выпустить и тут же убрать, как Дронова. Ты должен быть по-любому виноват. Иначе рушится одна из основных силовых линий всей конструкции. Как задумано? Воровали ты и Дронов. Крюкова они оставляют в стороне. Ну, просто недосмотрел профессор. За это он отдает акции. И вдруг выясняется, что ты не при делах. Кто воровал? Дронов? Маловато как-то получается, неубедительно. И рождается желание возобновить расследование кипучей деятельности Крюкова. А от этого один шаг до сомнений в чистоте сделки. А нет ли преступного сговора между Крюковым и Рюминым при содействии Верова? Согласен?

– Да, неавантажно выходит!

– Вот именно, им нужно тебя осудить, – пообещал Виктор.

«Так красиво излагал, а вывод архихреновый! Вот что значит опытный адвокат», – подумал Максимов.

– Значит, бой неизбежен? – спросил он, чтобы сгладить тяжелое впечатление от услышанного.

– Конечно, – душевно заверил Виктор.

– Отлично, я готов.

Глава 18: Кармен-сюита

– Милиция? – закричал Иван в трубку. – Милиция!

Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта.

Что? Заезжайте за мною, я сам с вами поеду...

Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома...

Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

Кармен никак не соответствовала своему имени.

Вместо жгучей брюнетки с неукротимым нравом перед вами представала высокая и худая блондинка типичной офисной наружности, в модных очках.

По национальности Кармен была голландкой. В стране дамб и тюльпанов нередко встречаются испанские имена и словечки – жестокое владычество католической Испании не прошло бесследно.

Валентин Борисович обожал этот тип женщин – внешне суховатые и подчеркнуто сдержанные, они обладали скрытой страстностью, которая поражала даже бывалого Рюмина.

Кроме того, Рюмин прекрасно представлял, что, отработав контракт в представительстве голландской фирмы в Москве, Кармен предпочтет вернуться в родной Амстердам.

В крайнем случае она согласится на новую командировку в какой-либо полусонный Цюрих или провинциально спокойный Мюнхен.

Впрочем, после суматошной московской жизни провинциальным мог показаться чуть ли не каждый европейский город.

Кармен не возражала против интимной связи с солидным и остроумным консультантом и ценила его умение красиво ухаживать.

Валентин Борисович дарил ей дорогие подарки, приглашал в рестораны и устраивал милые праздники в загородной «избе», как изобретательная и коварная голландка не без иронии называла его трехэтажный коттедж в окрестностях Савво-Сторожеского монастыря.

Рюмин не скрывал свою связь с подданной Нидерландов. «Хватит, натерпелись, намучились от запретов! Все иностранные красавицы наши! Можем себе позволить!»

Получалось, что в изощренной форме он пропагандирует модный патриотизм – «всех пере...м, и никто нас не остановит».

В этот вечер Рюмин решил позволить себе еще один вызов общественному мнению – сопроводить Кармен в компании с ее коллегами и соотечественниками в бар, где на больших экранах собирались демонстрировать судьбоносную встречу сборных России и Нидерландов на европейском чемпионате по футболу.

От исхода матча зависело, выйдет ли наконец Россия в 1/4 финала, что случилось последний раз двадцать лет назад, или все разговоры о возрождении российского футбола – очередной миф, а жаждущих победы россиян ждет очередное жестокое разочарование.

– Ты не боишься, что нас побьют московские тиффози? – с деланным ужасом спросила Кармен.

– Ради тебя я готов на любой риск, – соврал Рюмин.

Он уже представлял, как будет рассказывать своим деловым партнерам, что провел вечер в компании голландских болельщиков, встречая их удивленные взгляды. «А он не трус. Способен на нестандартные поступки. Мыслит и ведет себя независимо. Характер нордический».

Сам Рюмин именно таким образом оценил бы достоинства человека, решившегося на рискованную экспедицию.

Ему было приятно наблюдать за собой со стороны.

«Все стареют, а я молодею», – с удовлетворением думал Рюмин, наблюдая, как розовеют обычно бледные щеки Кармен.

Ее потрясла отчаянная отвага российского предпринимателя.

«Они все здесь сумасшедшие. Заниматься бизнесом в России – все равно что прогуливаться по минному полю. Но Валентин такой милый».

– Нужно приехать заранее, – с присущей ей предусмотрительностью сказала Кармен.

– Я обо всем позаботился. Места в баре заказаны для нас и всей твоей компании.

«Он еще и практичный».

– Каждый платит сам за себя, – предупредила Кармен, чтобы не ввести любовника в лишние расходы.

– Это уж как водится. Но я плачу за тебя, – вновь проявил широту натуры Валентин Борисович.

«Она выпьет не больше двух бокалов пива. Закусим чипсами», – все же прикинул Рюмин. Получалось недорого, хотя все бары резко вздули цены во время чемпионата.

– Ты уверен, что это безопасно? – Кармен поджала губы и одновременно положила руку на ладонь Рюмина, смягчая свой нарочито строгий тон.

– Будем надеяться, что российская сборная не проиграет. Иначе болельщики разнесут весь центр.

– Так ты будешь болеть за Россию!

– Я буду болеть за тебя, – обольстительно улыбнулся Рюмин и, в свою очередь, погладил руку Кармен.

С точки зрения европейской политкорректности эти робкие поглаживания являли собой жуткий разврат – намного более скандальный, чем, скажем, оральный секс в кинотеатре или в примерочной кабинке торгового центра.

* * *

Троянов слушал разговор двух голубков, сидя в машине, запаркованной у дома Рюмина.

Сразу же после встречи с Екатериной он привлек к слежке двух друзей, работающих в частном сыскном агентстве.

Объект наблюдения Рюмин ничего не боялся.

Он ощущал себя предельно уверенно, полагая, что его связи в высших сферах гарантируют от неприятностей.

Что касается криминала, то он и раньше обходил Рюмина стороной, а по мере укрепления государственности и политической стабильности старался напоминать о себе как можно реже.

Конечно, отморозки и беспредельщики возможны в любом обществе, но для защиты от шпаны Рюмина обычно сопровождали два охранника в одинаковых черных костюмах в полоску. Судя по их загорелым и беззаботным лицам, они особенно не парились – носили за хозяином зонт и служили подтверждением его социальной значимости.

В последнее время назойливая демонстрация личной охраны стала считаться проявлением дурного вкуса, напоминающим о бандитских девяностых. В представлении государственников охрана полагалась только высшим должностным лицам, а частные предприниматели пусть опираются на защиту закона и правоохранительных органов.

Об этом Рюмину как-то прямо сказал его знакомый прокурорский генерал:

– Валентин, будь скромнее. Видел, как ты со своими бобиками чуть ли не во двор Генеральной прокуратуры въехал. Не улавливаешь остроты политического момента. Ты должен сюда приходить и челом бить. Без охраны и прочих выкрутасов. Смиренно!

Тонкий стратег Рюмин подумывал о том, чтобы вообще ввести скрытое сопровождение – так, на всякий случай.

Однако пока охрана Рюмина выполняла чисто символические функции, что облегчало Троянову и его друзьям наблюдение и прослушку объекта.

К тому же Валентин Борисович жил по строго заведенному графику. Встречался с контрагентами он не часто, опираясь на узкий круг доверенных лиц типа Верова и ему подобных канцелярских мышей.

Кроме новой возлюбленной Кармен, у Рюмина были еще две любовницы – скорее для тела, чем для души, но они посещали его только на квартире или в загородном доме.

Троянову не надо было долго искать бреши в обороне Рюмина.

Их было достаточно – только выбирай.

* * *

Фурнье потревожил в самый неподходящий момент.

Валентин Борисович уже надел летнюю рубашку с открытым воротом, расстегнутую до середины груди, и легкую куртку.

Через час он должен быть у Кармен, а потом в баре. Из всех районов Москвы в Центр уже устремлялись автомашины, мотоциклы, прочие виды транспорта, украшенные российскими флажками и лозунгами «Вперед, Россия!».

Вечер и ночь обещали быть жаркими.

Фурнье не просекал ответственность момента и доставал своим обычным французским нудением.

– Валентин, я обеспокоен. Пауза затянулась. Если мы не используем выделенные средства, фонды отзовут свои решения и вложатся в более понятные проекты. Что нового?

– Сегодня футбол. Матч Россия – Нидерланды. Если мы не побьем голландцев, то не выйдем из группы, – пояснил Рюмин.

– Сборная «оранжевых» – фаворит чемпионата, – ехидно заметил Фурнье.

– Не веришь, что мы надерем им задницу?

– Кроме задницы, нужно еще попасть в ворота.

– Не веришь в возрождение России, – разочарованно сказал Рюмин. – Все верят, а ты, падла, сомневаешься.

– Плохо слышно, – сообщил Фурнье. – Я не все понял. Не хочу тебя отвлекать, но как дела, хотя бы в общих чертах?

– Готовь деньги. Крюков практически уже дал согласие на продажу своих акций. Осталось согласовать детали.

– Очень хорошо. Я скоро приеду в Москву.

– Приезжай, но при одном условии.

– Каком?

– Что мы надерем голландцев.

– Не знал, что ты болельщик, – удивленно заметил Фурнье.

Он не верил в успех сборной России, но сомневаться в том, что «Интер-Полюс» скоро упадет к его ногам, как спелое яблоко, оснований не было.

Рюмин немного подумал и накинул на плечо ярко-желтую, почти оранжевую сумку для всяких мелочей, которую подарила ему Кармен.

К этой дизайнерской сумке еще прилагался дорогущий портфель такого же убойного цвета, но Рюмин не знал, что с ним делать.

Другое дело сумка – полезный аксессуар в редкие минуты отдыха.

К тому же Кармен настаивала, чтобы он носил ее подарок.

«Ей будет приятно», – подумал Рюмин и выбежал из квартиры.

Он уже опаздывал.

* * *

Троянов ждал Рюмина в баре.

Наблюдение у квартиры было решено не выставлять. Троянов был уверен, что Рюмин в последний момент не передумает и в любом случае поедет вместе с Кармен на футбол.

А Рюмин действительно не жалел, что оказался в этот вечер в толпе болельщиков перед большим телевизионным экраном.

Матч был захватывающим. Один – один! Напряжение нарастало. В зале кричали, плакали, вскакивали и садились.

– Когда это закончится? Я больше не в силах вынести, – стонала Кармен.

– Сейчас мы забьем один гол, и все, – благородно пояснил Рюмин.

– Но ты же обещал болеть за Голландию!

– Сборная России забьет, и буду болеть за «оранжевых», – дипломатично заметил Рюмин.

Русские забили два гола в дополнительное время. Победа была сокрушительной и бесспорной.

– Как Гус Хиддинг может играть против своих соотечественников? Я приеду домой и сожгу его дом, – мстительно сказала Кармен.

– Но он только тренирует, это бизнес, – пытался оправдать «творца русской футбольной революции» Рюмин, но, встретив гневный взгляд Кармен, предпочел замолчать.

Правда, ненадолго. Судя по взглядам российских болельщиков, братание с голландцами, продолжавшееся в течение всего вечера, могло плавно перерасти в драку.

– Пора уезжать, – сказал Рюмин и потащил Кармен к выходу из бара, не дожидаясь окончания матча.

На улице к ним присоединились два охранника Рюмина, которые все это время просидели в углу бара, не отрывая глаз от экрана.

Теперь они с независимым видом держались в стороне, изображая случайных прохожих, которые разглядывают стены домов, балконы и вообще дышат свежим воздухом.

Охрана имела указание хозяина не портить романтический вечер.

Через две минуты после Рюмина из бара вышел Троянов.

В наушниках он слышал голос своего напарника:

– Идут по переулку в направлении Тверской. Видимо, будут гулять. Машина там не проедет.

Сразу же после окончания увлекательного матча на центральные улицы города высыпало около миллиона ликующих болельщиков.