Текст книги "С детьми в лесах. Педагогическая флоэма с элементами осмоса и космоса."

Впрочем, да простит меня читатель, подобные размышления – предмет, действительно, отдельной книги. Я просто оставлю это тут.

……….

Мир бурлит. Как коты с валерьянки

Все орут и стращают концом.

Как же быть? , -

Не бросаться под танки.

Сохранять человечье лицо.

Не звереть. Делать то, что умеешь.

Поубавить пену у рта.

Делать будущее – коль веришь,

Что не вся еще жизнь прожита.

Пусть тоска людей одолела, -

Всюду ужас – что ни возьми!, -

Обличать? Кричать? Что же делать???!!!

Что же делать?, -

–Работать с детьми!

ГЛАВА 4. АТРИБУТЫ ПОХОДА: ДВИЖЕНИЕ, КОСТЕР И ЕДА

«В природе противоположные причины часто производят одинаковые

действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды»

(М.Ю.Лермонтов)

СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ПОХОДА

Сам поход состоит, если формально приглядеться к нему, из ходьбы (езды на велосипеде, движения на байдарке) и стоянок (временных привалов-остановок и серьезных стоянок с разбиванием бивуака, а также ночевок). Таким образом, эти две составные части – на марше и на стоянке – можно рассмотреть для удобства отдельно, так как они представляют собой вполне самостоятельные и даже порой не влияющие особо друг на друга компоненты.

Поведение участников похода на марше и на стоянке может быть столь различным, что кажется иной раз, что это два совершенно различных человека – тот, который только что горько стенал и плакался всю дорогу, и он же, дорвавшийся до «заначеного» в укромном уголке рюкзака шоколада и отдыхающий с комфортом на своей ростовой «пенке».

Существует масса шутливых и серьезных классификаций туристов по особенностям их поведения в походах. В любой шутке, как известно, всегда содержится хоть чуток истины. Давайте и мы полюбопытствуем, тем более, что рождались такие градации из векового опыта походных групп! Вот одна из них:

МАТРАС. Для такого туриста лучший поход – на машине. Он малоподвижен, любит вкусно покушать и сладко поспать.

На природе сильно страдает без электричества, без ванны, телевизора и дивана. Тяжело переносит разлуку с бытовыми электроприборами и унитазом. Любит чистоту, тепло. Боится сырости и холода.

Не верит в существование зимних походов. На вершину горы, возможно, и согласился бы подняться (если бы пригласили), но только при поддержке вертолета и при наличии команды спасателей.

Пожалуй, в следующий раз предпочел бы остаться дома.

ЧАЙНИК. Этот отличается повышенной активностью во всем. Постоянно находится в стадии кипения. Хватается за любую работу, хотя делать ничего не умеет.

Постоянно и одновременно страдает от голода, холода, жары, жажды и недосыпания. Ко всем пристает с вопросами типа: «Долго еще идти?», « А мы уже пришли?», «Скоро будем кушать?», «А когда стоянка?», «Где я буду спать?».

Самому себе задает один вопрос: «Зачем мне это надо?». Ночью из его спальника часто слышится скрежет ложки о чашку и хруст сухарей. Верит в Зубастика, Снежного Человека, Черного альпиниста и Белого спелеолога.

УТЮГ. Это турист промежуточной стадии развития. Хотя он подвержен еще дурному влиянию и покупается на «дурацкие» туристские шуточки, он уже смирился с судьбой туриста-лишенца. Он старается изо всех сил выжить. Делает счастливое лицо, когда слышит хлюпанье воды в своих ботинках и когда ест подгоревшую и пересоленную кашу. Сжав кулаки, поднимается на перевал, молча, стиснув зубы, смотрит на догорающие кроссовки. Честно пытается уснуть в мокром и холодном спальнике.

Видит сны, как он становится крутым и всемогущим.

ШНУРОК. Человек, у которого нет проблем. Всеяден. Спокойно спит под дождем, на земле и на снегу. Обладает неограниченной грузоподъемностью. Способен к переноске любых тяжестей на любые расстояния.

В воде не тонет и в огне не горит. Считает, что знает и может всё. Со снисходительным презрением относится к Утюгам. Любит учить уму-разуму. Чаще других нарывается на неприятности.

РАЗРЯДНИК. Обладает олимпийским спокойствием и хорошо развитым вкусом.

В походе обожает деликатесы в виде ветчины под майонезом, жареную картошечку и кофе с тортиком. Любит уют, сухую палатку и теплый спальник. Подчеркнуто скромен, но всегда возьмет лучшее.

Никогда не унывает и не любит отступать. В отличие от шнурка хорошо знает, что до вершин мастерства ему еще расти и расти.

Применительно к походным детям такие градации подходят мало, так как дети еще сами не поняли и не решили, кем они хотят стать (или уже немного стали) в туристской жизни. Судьба им еще только начинает предоставлять поле для формирования этих особенностей – и кого-то будет сразу же привычно клонить (точнее – уклонять) в сторону дивана и телевизора, а кто-то с отчаянной радостью полезет везде и всюду в мокрой обуви, хватаясь за топор, ложку, альпеншток, весло, палаточные веревки и навигатор одновременно.

Понятно, что Разрядником сразу не становится никто и нигде. До него нужно вырасти. Но и Матрасом совершенно не обязательно рождаться. Здесь налицо то, что экологи-эволюционисты называют половинным влиянием генетического происхождения и влияния среды. 50 на 50.

Чтобы стать настоящим походником, нужно совсем немного: освоить две вещи. Первая – ходить. Вторая – стоять. Ходить нужно много, быстро, ловко, не уставая через каждые пять минут, не издавая стонов и не падая в изнеможении через каждые два километра. Стоять нужно со вкусом, с известным комфортом, полноценно отдыхая и одновременно подмечая всю красоту мира вокруг себя. Всё остальное находится внутри этого, является приложением. Речь я веду как раз о самых главных составных частях любой экспедиции, любого путешествия – о марше и о привалах. Тот, кто не только умеет ходить и стоять (в этих особых смыслах!), но и находит в этих акциях большое удовольствие и удовлетворение, может вполне считать себя и считаться состоявшимся походником. И уж совсем замечательно, если к такому состоянию человек готовится загодя – уже ребенком постигая премудрости походной жизни и наслаждаясь их вкусами, запахами, ощущениями. Однако, вполне очевидно, что на этом извилистом и непростом пути у ребенка должен быть опытный и энтузиастически настроенный наставник.

НА МАРШЕ

На марше дети ведут себя более однообразно, чем на стоянках. Это и понятно, так как тут всё подчинено одной ясной и четкой цели – идти вперед. Они и идут. Но, поскольку, все (в зависимости от генетики, и возраста, и опыта) могут идти с разной скоростью, руководителю необходимо выработать правильную стратегию движения.

Если группа большая и разновозрастная, а разница в возможностях детей очевидна, то целесообразно (и интересно с педагогическими целями) разделить группу на три: авангард, центр и арьергард. В каждой такой подгруппе обязательно должен быть выбран (назначен) командир. Обычно это майоры. В одной группе (чаще всего в Арьергарде) идет руководитель всей       экспедиции.

Авангард – это подгруппа из самых сильных, «команда Первых». Лучше, если дети самостоятельно решают, в какой они подгруппе пойдут. В случае не очень трудных и длительных походов это вполне правильно и оправдано во всех аспектах. Так как, если ребенок, пожелавший идти в Сильной команде, вдруг не справится с заданным темпом и предложенной нагрузкой, то это будет ему хорошим уроком. И опытом. При этом, конечно, авангард должен будет подождать на марше Центр (идущую следом команду) – и передать им отстающего члена. Правда, в реальности такого почти не бывает никогда: ребенок, стиснув зубы, доходит со своей командой до привала, так как прекрасно понимает, что может «подставить» группу и не оправдать доверия к себе со стороны старших товарищей. Это – тоже бесценный опыт. Трагедии тут нет абсолютно никакой, не говорите мне ерунды, диванные критики!

Если же ребенок, оказавшийся слабее, чем он считал про себя, все же доходит с Авангардом до намеченной цели, то это вообще триумф. Такие дети быстро «взрослеют», в их психике многое меняется в позитивном плане, они лучше и полнее начинают ценить дружбу, взаимовыручку, понимают других и строже подходят к себе. Это победа. Лха жьяло!

«Вскоре мы громко провозгласим – Лха жьяло!, – на ближайшей вершине, возвышающейся над деревней. Мы в очередной раз избежали опасности…»

(Александра Давид-Неэль, Путешествие парижанки в Лхасу, 1874 год)

«Лха жьяло! Боги побеждают! – приветственный крик у тибетцев на перевалах и вершинах гор, когда те преодолены».

(Тибетский разговорный словарь)

Арьергард состоит из самых слабых членов всей экспедиции. Конечно, гораздо лучше, если «слабые» дети сами отнесут себя к этой группе: они выиграют в этом случае и комфортный темп себе, и не подведут других. Но иногда ребенок переоценивает свои силы – и рвется в бой, в котором он заранее обречен на проигрыш. Такого очевидно «слабого» звена должен оттестировать сам руководитель, и своим «начальственным» решением включить его с состав арьергарда. При этом, конечно, вовсе не следует педалировать при всеобщем внимании на качества тестируемой личности. Достаточно иногда просто сказать – «Ириша и Слава пойдут со мной! Я так решил. Никаких объяснений!». Ибо и сам начальник должен идти в арьергарде. То есть замыкать всю походную группу.

В случае, когда в арьергарде что-то случается неладное с кем-то из состава группы (а именно в этой группе, совершенно очевидно, и есть самый высокий процент риска), начальник-руководитель принимает решение отправить этого ребенка обратно на базу. Естественно, не одного. Лучше, если его сопроводят двое сильных ребят. Желательно, чтобы один из них (хотя бы) был майором. Если расстояние до базы невелико (в пределах 5-7 километров), то ничего страшного тут нет. Если же от базы группа удалилась гораздо дальше, то нужно тщательно взвесить все «за» и «против». Возможно, придется вернуться всем (если случилась какая-то экстраординарная неприятность; скажем, ребенок не может идти самостоятельно). Но такое, слава богу, происходит крайне редко. Всех же случайностей в походе предвидеть просто невозможно. Если бы мы умели прогнозировать абсолютно все опасности, мы бы просто не ходили в походы. Так как они стали бы пресными и неинтересными.

Расстояние между группами можно контролировать с помощью простых раций. Это удобно. Стоят комплекты недорого. Поэтому еще лучше – иметь комплекты запасных (на случай, если какая-то пара выйдет из строя). Рации можно приобресть проверенных марок – «Кенвуд», «Баофенг», «Аргут», даже менее сильные «Мидланд». У некоторых из них устойчивая дальность по прямой – до нескольких (3-5) километров, однако следует помнить, что лес очень мощно глушит любую рацию. Иногда даже в пределах 100-150 метров!

Настроить на определенную частоту можно сразу несколько раций, но тут важно не переборщить – иначе в эфире будет один пустой и непонятный балаган, ибо группы будут теряться в догадках, кому именно адресована информация. Лучше два или три аппарата.

Поскольку главное в походе (кроме головы) – ноги, то всегда для неопытных туристов встает в полный рост вопрос с обувью. Особенно трясутся родители и уж совсем особенно – те из них, кто сами в походы не хаживали (а таких всё больше и больше). Поэтому сразу скажем и про обувь (и носки заодно!) пару слов.

На серьезную экспедицию следует взять хотя бы две пары походной обуви (я не говорю про домашние тапочки и туфли для хождения на базе) – трековые кроссовки и ботинки типа «берцы». Опыт на тропе покажет – какая именно пара удобнее.

Не следует брать новую, только что купленную обувь – вы натрете сразу же ей мозоли. Особенно – дети. Обувь должна быть уже «притертой» к ноге, обношенной.

Ботинки (особенно они хороши в холодную и сырую погоду) нужно брать из натуральной кожи, мягкие, но с жесткой подошвой. Ботинки с искусственным мехом быстро «сбиваются» внутри от длительной ходьбы, образуя жесткие складки, ведущие к натёртостям.

Ботинки лучше брать на шнурках – ими легче корректировать обхват лодыжки.

В ботинках обязательно должны быть стельки. Причем две пары: войлочная внизу (для амортизации) и сверху неопреновая с активированным углем (они сейчас продаются везде в магазинах туристического снаряжения).

Носки! Вещь абсолютно незаменимая. В каждый поход следует, не пренебрегая, брать 2, а то и 3 дополнительные пары. Они должны быть хлопчатобумажные, никоим образом не синтетические! Не лишними будет и пара шерстяных носков. Это всё – в рюкзаке. А на ногах? На ногах – по 2 пары! Да-да, не сомневайтесь! Имея на каждой ноге по два носка, вы убережете ступню от мозолей, так как все притирания будут происходить между носками, а не между носком и вашей кожей. Шерстяные же нужны на тот случай, если ступни озябнут – их надевают на стоянках.

Через каждые 15-20 километров носки желательно менять! Ноги при этом нужно протереть спиртом, хлоргексидином или вымыть водой в ручье, например, (или из бутыли), а также заклеить все мозоли, если они есть, лейкопластырем. Его иметь лучше широкий в рулоне. Использованные носки сложить в полиэтиленовый пакет и убрать на дно рюкзака. На базе после похода достать (не забыть!) – и выстирать.

Очень позитивно на состояние ступней сказывается (весной-летом-ранней осенью) ходьба в течение 5-10 минут по сырому сфагнуму (найдите болотце, там и он найдется!). Сфагновая вода продезинфицирует все ваши болячки и ссадины, а холодная вода заставит прилить свежую кровь к ногам. После таких сфагновых ванн ножки становятся как у младенца.

Сам маршрут может быть очень разным – по сложности, по характеру местности, по заданному темпу и стилю передвижения, по целям (или цели), по протяженности, по количеству стоянок, по величине груза, переносимого каждым экспедиционером, наконец, по составу группы. Некоторые детали сейчас обсудим.

Идти обратно той же дорогой – или возвращаться всякий раз новым путем? То есть – закольцованность маршрута. У бывалых путешественников хорошим тоном считается «не возвращаться той же дорогой, что и пришли». То есть – делать маршрут в виде кольца, а не обратной строчки. Это дает приличные преимущества, особенно, если путешествует группа детей. Во-первых, это обилие впечатлений. Понятно, что на «кольцевом» маршруте, когда группа возвращается на базу другим путем, нежели чем она шла вперед, событий, объектов и картин природы можно увидеть, по крайней мере, в два раза больше. Во-вторых, новизна обратной дороги воспринимается большинством участников похода как отдельный поход, а не как «ракоходное» повторение уже пройденного. Здесь возникают новые стимулы: для тех, кто не устал, – новые впечатления, для тех, кто устал – невозможность оценить «долго ли еще?», и, следовательно, меньше нытья и внутренних проклятий. Минусы: если что-то потеряли или забыли, идя вперед. Еще один – если были экскурсионные остановки, то невозможность повторить «пройденный материал», увидеть объекты еще раз, запомнить их лучшим образом.

Идти проторенной «наезженной» дорогой либо трудной тропой (а, может, и вовсе бездорожьем)? Тут важно поставить перед группой цель. Если все одобрят движение «буераками», неизведанной тропой, которую самим и предстоит торить, то это замечательно. Поход «не по дороге» очень хорош в плане сильных впечатлений, трудностей, неожиданных сюрпризов (порой и весьма неприятных!) и проверки себя и друзей на прочность. Если же группа сочтет такой вариант преждевременным для своих сил, то есть оценит себя как слабую, то – указав на это, пожурив и пошутив, следует выбрать более легкий путь по уже проложенной дороге.

Когда группа идет «след в след», только первые понимают, что идут бездорожьем. Следующим за ними кажется, что они идут уже торной тропой. Как бы то ни было, чем сложнее маршрут, тем он интереснее. И полезнее в психологическом плане. С детьми лучший вариант, на мой взгляд, сочетать и чередовать те и другие формы маршрута как в течение всей экспедиции, так и, по возможности, в рамках одного похода (дня).

Еще одно замечание касается чисто экскурсионной деятельности: на торной дороге вы обнаружите всегда следы зверей, птиц, рептилий. На бездорожье вам это вряд ли удастся. Зато самих животных шанс увидеть выше, продираясь сквозь дебри. И, конечно, следует учитывать риск заблудиться. Готовая дорога куда-то ведет; скорее всего, начальники группы знают точно – куда. На бездорожье, в чаще леса необходимо постоянно сверять свой путь с картой, компасом, иными ориентирами, чтобы не сбиться. Это вносит дополнительный волнующий и познавательный элемент в ваше движение.

Насколько хорош и чем опасен новый маршрут, на котором абсолютно никто из группы еще не бывал?

Г.Федосеев отмечает в своих путевых дневниках 1950-х годов, что по реке Мае (близ Станового хребта в Восточной Сибири) «никто до нас не ходил», что даже проводники-эвенки не желали идти туда, заявляя, что «место худое, там обитает злой дух Харги», что оленеводы избегают посещать те районы. И потому на долбленке, а далее – на плоту геодезисты и геологоразведчики двигались, по сути, в неизвестность. Ощущения путешественника при этом совершенно иные, нежели в том случае, когда он движется маршрутом, по которому хоть кто-то, да проходил ранее. За каждым поворотом своенравной реки их могло подстерегать что угодно: непреодолимый водопад, непроходимый наносник-завал из стащенных рекой в кучу стволов, узкое ущелье, камнепад, упавшая поперек потока древняя лиственница. Исследователям надлежало вообще удостовериться, что река «доступна», что следом за ними могут пойти другие партии изыскателей.

С детьми таких маршрутов сейчас, конечно же, не найти – вся наша европейская часть России исхожена вдоль и поперек. Но для конкретной экспедиционной группы конкретный маршрут может оказаться аналогичным «реке Мае», ведь никто из участников, включая руководителя и майоров, им не проходил и не ведает, что ждет группу на пути. Здесь существенно возрастают риски и увеличивается степень ответственности именно руководителей. Но при этом очень важно показать (убедительно!) каждому экспедиционеру, что мы «идем абсолютно неизвестной тропой». Ведь для большинства в группе любой маршрут – новый, они впервые приехали на эту полевую базу. У каждого участника должно быть твердое убеждение, что именно сейчас группа идет опасным неведомым маршрутом. В таком случае возрастает интерес, градус экстрима, накала страстей, обостряются чувства и ярче становятся эмоции. Ребенок больше следит за собой и за окружающими; и в этом ему помогают некоторый страх и ощущение опасности. Это – очень позитивный казус.

На таком маршруте очень важно также проводить серьезные топографические съемки и учить детей этому геодезическому искусству (хотя бы даже рисованию кроки, схем, общего плана орографии и движения). Здесь возрастает роль дневниковых записей. В целом, такой маршрут становится наиболее приближенным к идеальному для путешественника – «хождению в незнаемое».

На обычных известных маршрутах часть детей неизбежно становится невнимательной. Они знают, что руководство «всяко» выведет их куда надо, защитит и спасет. Поэтому они перестают надеяться на себя, безгрешно вручив свою судьбу в руки начальства. Дети становятся беспечными и занимаются своими, порой мало относящимися к смыслу похода, делами. Периодически эту ситуацию нужно переламывать! Как нельзя лучше для этого подходят походы в «неизвестность». В эту неопределенность можно и играть, когда руководитель («во благо!») изображает свое неведение насчет пути, что он – заблудился, потерял ориентиры, растерялся, что ему вокруг все незнакомо. Такой перелом очень отрезвляюще действует на детей, заставляя их мобилизовать свои силы. Только – без паники!

Идти ли всем «гуськом»? Можно ли разделяться на разные группы, чтобы потом где-то в назначенном месте сходиться? Что это дает?

Здесь всё зависит от состава группы. Если вы идете с новичками и со слабо подготовленными к походам детьми, то лучше двигаться всем вместе и друг за другом. При этом, конечно же, теряется новизна «чувства дороги» и снижается богатство впечатлений от окружающей природы. Но зато резко снижаются всевозможные риски – потерять кого-либо, покалечиться, что-то потерять и т.д.

Если же группа сильная, то ей можно предлагать «острые» варианты похода – разделение на части, разведку новой тропы, поиск оптимального маршрута, назначить сбор в определенное время в определенном месте подгруппам – и таким образом устроить соревнование между ними. Интрига в этом случае всегда привнесет пряности, экстрима, психологического возбуждения в сердца участников, заставить проверить их личные качества в затрудненных условиях. Это – превращение прогулки в «бой с пространством и временем». При этом можно загружать отряды дополнительными заданиями – биолого-экологической, краеведческой, топографической и иной направленности. Здесь больше открытий, здесь больше самостоятельности. Но и больше рисков. Использование мозгов здесь необходимо всем – от руководства до самого слабого участника. На поводу тут никто уже не идет.

Насколько можно надеяться на навигаторы, приемы сигналов со спутников, компасы? Как обходиться без них?

На навигатор надейся, а сам не плошай! Частенько бывали случаи в нашей практике, когда кто-то, излишне уверовав в непогрешимость электронной карты, «вбитой» в GPS-навигатор, сильно ошибался и уводил группу не туда. Это ровно тот же случай, когда нельзя доверять всего лишь одному источнику информации при написании исследовательской работы (см. Главу 9) – а вдруг там вранье или непреднамеренные ошибки? Всегда следует подстраховывать себя данными сразу нескольких независимых источников – например, показаниями двух-трех навигаторов, плюс компаса, плюс карты. Сличить, сравнить, найти различия, проанализировать, сделать выводы и поправки – вот стратегия выбора правильного пути в случаях сомнений. Плюс – обязательное подключение «старых дедовских» способов ориентировки: Солнце, звездное небо, реки, имеющиеся тропы, деревья, живые существа и пр.

Если навигационных приборов с собой нет, то особое внимание нужно уделить перечисленным в предыдущем предложении «подсказкам». Кроме того, (всё время об этом напоминаю!) нужно загодя ознакомиться с картами вашей местности и, по возможности, подробнее запомнить их в своей голове. Причем, не в одной только руководящей голове! А еще у нас есть память! Запоминайте (учитесь запоминать – это я к детям обращаюсь!) как можно большее число примет вокруг вашего движения. Это пригодится и, кроме того, усилит вашу наблюдательность и внимательность, лишний раз (совсем не лишний!) потренирует мозг!

Можно ли идти темной ночью? Что для этого марша нужно?

Ходить ночью, даже большой группой, это неописуемое наслаждение! Для большинства детей поход ночью, порой в абсолютной темноте – одно из самых ярких открытий всего экспедиционного предприятия. Да уж, позвольте-ка, возможно ли такое?!, – воскликнет изумленный и осторожный читатель. – Так мы всех детей растеряем и перекалечим! Отвечу вполне серьезно: такое движение вполне возможно! И – необычайно интересно! И – безопасно, нужно только знать и соблюдать некоторые правила.

Понятно, что пробираться ночью чащей, по бездорожью никак не следует. А вот если перед нами песчаная лесная (а уж тем более – полевая-луговая) дорога, то – в самый раз. При этом, заметьте!, я веду речь о движении без фонарей!

Для большинства ребят движение в полной темноте, когда я запрещаю включать фонари, кажется поначалу невозможным. Но постепенно глаза привыкают, – и мы становимся вполне зрячими. Наши предки прекрасно видели ночью, почему бы и нам не вспомнить их опыт? Отлично и всегда работает боковое зрение. То, что мы не видим «в упор», можно разглядеть, поворачивая голову к объекту боком; когда глаз ловит объект «стороной». Второе важное умение – «видеть ногами». На ночной тропе мы изменяем стиль шагов. Наша ходьба становится несколько иной – мы чуть приседаем, ступню ставим мягко и не всю сразу, а с пятки на носок, как бы ощупывая почву для следующего шага. Такому стилю ходьбы нужно учить детей. Иногда бывает достаточно просто показать им его наглядно на себе самом. В полный рост, широко и твердо шагая, легче упасть, споткнуться о неувиденное препятствие, получить «жесткий» удар о землю ступней.

Если светит луна (хотя бы в четверти), то её света бывает достаточно для освещения пути. А уж в полнолуние поход по лесной дороге – вообще сказка! Дети пребывают поначалу в страхе, затем в волнении и недоумении, а через некоторое время – в полном «зверином» восторге!

Известный охотник на тигров-людоедов Джим Корбетт отмечал:

«Иногда мне хватает света звезд, чтобы навести мушку на цель и произвести меткий выстрел…».

Группа, привыкшая путешествовать ночами и без фонарей, настолько увлекается этим и входит во вкус, что как только кто-то из новичков «зажигает огонек», тут же все начинают шикать на него, словно тот сделал что-то предосудительное. Как звонок сотового телефона в разгар шекспировского спектакля!

Песчаные дороги гораздо светлее на общем темном ночном фоне. Идти по ним не представляет труда, тем более, что ночами песок становится под действием влаги и более низкой, чем днем, температуры более плотным и более удобным для ходьбы. Идти следует друг за другом, но обязательно держать дистанцию. Примерно двух-трех шагов интервала бывает достаточно, чтобы не наступать впереди идущему на пятки, и, в то же время, не терять его из виду. Последнее нужно еще и для того, чтобы ночной страх не захватил неподготовленный разум. Руководитель (или кто-то из майоров) идут замыкающими. Они должны твердо знать и быть уверенными, что все участники бредут впереди. Возглавляет команду также опытный участник (например, майор). Его задача – не дать уйти вперед кому-то нетерпеливому, иначе потом в темноте все будут постоянно «искаться» и отчитываться.

Периодически необходимо делать стоянки, чтобы всем собраться вместе. Тут обязательно следует проверить – не потеряли ли кого. Здесь можно ненадолго включить фонарики и сделать перекличку.

Ходить ночью еще и потому замечательно, что многие ночные обитатели леса никак не ждут встреч с вами в это время – и становятся менее осторожными. Мы часто встречали именно на ночных переходах «вживую» кабанов, зайцев, лис, козодоев, сов и косуль. Иногда животные даже шли впереди нас по тропе на дистанции примерно в 150-200 метров, не уходя в лес, так, что мы часто останавливались посмотреть на совершенно свежие кабаньи или барсучьи следы. Это так волнительно, когда вмятину от острых копытцев кабанчика прямо на глазах детей медленно заполняет просачивающаяся сквозь песок утренняя влага!

Нужна ли разведка? Лабазы? Базовые лагеря? Иной раз бывает целесообразно, чтобы не бить ноги всей группе, высылать на разведку некий оперативный отряд из сильных экспедиционеров. Пока основная масса кашеварит на привале и ждет вестей от ушедшего на разведку отряда, тот собирает информацию о том или ином варианте маршрута. Такой подход интересен обеим группам. Те, кто ждут, готовят чай и всячески стараются угодить уставшим разведчикам по их возвращению, выпытывают у них новости, а сами разведчики чувствуют на себе груз ответственности за общее дело – и стараются достойно выполнить поставленные задачи.

Насчет лабазов – как мест схрона продуктов, обмундирования и инструментов, которые не хочется тащить на себе вперед, и которые пригодятся лишь на обратной дороге, – этот вопрос решают обычно на общем совещании и только в том случае, если обратная дорога предстоит этим же маршрутом. В целом, соорудить лабаз, а затем его самим же и «разграбить» на обратном пути – просто увлекательная походная «фишка». Которую можно обставить как игру. Нечто подобное можно сказать и про «базовый лагерь». Он представляет собой оборудованную стоянку, на которой остается часть группы, в то время как авангард уходит на выполнение некоей дополнительной задачи (сверхзадачи). Например, разведать еще одно озеро в 12 километрах. Затем эта группа возвращается на «базовый лагерь». В отличие от разведки это предприятие более длительное по времени: группа может уйти даже с ночевкой, в то время как разведка обычно занимает 2-3 часа, не более. Напомним, что понятие базовый лагерь ввели и охотно используют альпинисты, штурмующие вершины – ведь до острия Канченджанги или Аннапурны одним махом не взлететь никак!

Кто чего и как несет? В идеальном случае руководитель и майоры знают, кто что несет. Если группа сплоченная, дружная, смелая и веселая, выяснять подобное каждый раз, конечно, необязательно. Хорошо, если за каждым участником закреплены свои «прибамбасы»: кто конкретно тащит котлы, кто – поварешки, кто общественные ножи, у кого хлеб и среди кого распределены консервы и аптечки. «Огласить весь список» необходимо еще на базе, чтобы ничего не забыть. В месте общего сбора на базе следует прикрепить большой лист, на котором для общего всесекундного обозрения перечислены все главные атрибуты и девайсы.

Майорам следует посмотреть внимательно за новичками: те имеют тенденцию нахапать лишнего по весу и по объему, показывая свою крутость. Молча и твердо, с улыбкой, у них следует изъять и передать другим, менее нагруженным, эти излишки.

КОСТЕР, КОСТРОВИЩЕ И КОСТРИЩЕ

В любом походе, а, особенно, в трудном и многодневном, костер – главный атрибут, алтарь, идол, к ногам которого участники похода складывают с почтением все свои пожитки, волокут свои устремления, обращают свои помыслы. Без костра поход – не поход.

Как-то раз мне демонстрировали (точнее, я просто был свидетелем) поход, где за группой туристов (это были подростки 12-15 лет) ехала машина с тремя большими алюминиевыми бидонами-флягами (во времена СССР их активно использовали в молочной промышленности). Во флягах были, соответственно: суп, макароны с тушенкой и чай. Всё уже в готовом виде. Горячие. Они были приготовлены где-то в цивилизованной столовой, а затем следовали в кузове машины за группой в поход – до стоянки. На самой стоянке дети чинно рассаживались на раскладные стульчики (которые тоже ехали в кузове в компании с бидонами), а тётя-руководитель организовывала разлив содержимого бидонов по тарелкам. (Несложно догадаться, что и тарелки с вилками ехали там же, следом за детьми).

Вся эта картина имела со стороны весьма кислый вид. Если не сказать ядреней! Дети были явно тоже не в восторге. Чего-то точно не хватало в этой картине! А не хватало, прежде всего, костра. Без него это действо ну никак не тянуло на звание похода. Это был просто выход в природу. Среди этих детей вполне естественно смотрелись бы пожилые бабушки в соломенных шляпках, чопорные джентльмены с собачками и молодые дамы в кринолинах. Их тоже можно было бы всех усадить на раскладные стульчики, покрыв колени клетчатыми пледами – и устроить церемонное чаепитие из бидонов.